Текст книги "Последний солдат президента"

Автор книги: Дмитрий Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Ну и не надо! – надулась Курносикова. – Руслан напишет. Он за интервью с Адамычем деньги и получит…

Гильбович минуту подумал. Пеньков опять перехватывал у него из-под носа выгодный заказ. Но Женечка не представлял себе, как можно поместить откровения Адамыча на страницы патриотической прессы. За интервью с главным «правозащитником» независимой Ичкерии ему скорее всего настучали бы по морде. И в номер статья так и так не попала бы.

– Пускай… Пеньков – он и в Африке Пеньков, – решился Железный Гомосек, – его все равно мало кто слушает. Как Галина сдохла, так он свои возможности растерял. Только деньги зря потратите.

– Но насчет твоих материалов мы договорились?

– Я же сказал – меня волнуют наличные.

– Будут тебе наличные, не беспокойся. Анатолий Борисыч уже выделил. Со дня на день в Питер придут.

– Мне еще людей кормить, – Гильбович обвел взглядом обшарпанные стены комнатки, которую приспособил под свои офис.

– Много?

– Трое помощников плюс разовые поручения…

Год назад «великий экономист» Женечка зарегистрировал общественную организацию с громким названием «Центр Стратегического Прогноза» и собрал под свое крыло кучку косивших под «продвинутую интеллигенцию» недоумков. Недоумки раз в месяц выдавали на-гора дикие по содержанию и страшные с точки зрения грамматики общеполитические статьи, которые Гильбович рассовывал по различным малобюджетным изданиям. Прибыль, естественно, шла в карман основателю «ЦСП».

Еще у Железного Гомосека была идея подмять под себя рынок внутригородской информации, но эти позиции плотно занял некий Константин Андреев со своим «Агентством репортерских исследований» и Гильбовичу пришлось временно отступить. Андреев имел связи в городской администрации, якшался со всеми мало-мальски известными людьми и сдаваться без боя не собирался.

Женечка отложил дележ местного информационного рынка на потом.

– Переходите под нас, – предложила Курносикова, – дадим помещение, положим оклады.

– А после выборов в Думу что? Не, я лучше независимым буду… Вдруг пятипроцентный барьер не перейдете.

– Перейдем, – безапелляционно заявила толстуха, – такие бабки вложены… Вот увидишь. Кстати, ты в Минск не собираешься в ближайшее время?

– Не…

– Жалко. А то нам репортажики оттуда понадобились.

– А че туда ехать? – не понял Гильбович. – Давай тему, сделаем.

– Надо что-нибудь нестандартное, – протянула координаторша СПС. – Разговоры про режим или про КГБ уже поднадоели.

– Можно про зажим предпринимательства, – предложил Женечка. – Проведем сравнительный анализ уровней жизни при Луке и при Шушкевиче, сделаем выводы. Луку мочить просто… «Как только я взялся за яйца, исчезло мясо…» – Гильбович с усмешкой процитировал сказанную Президентом Беларуси в запале фразу, – пустим заголовком. Пипл это любит. Если надо серию репортажей, окрестим подборочку «Волшебными яйцами Лукашенко». Рисунки подберем соответствующие, что-нибудь в стиле Хоттабыча.

Курносикова хихикнула.

– Хорошая мысль… Я поговорю наверху. Думаю, дадут добро… Но только надо немного фактуры.

– У меня есть несколько номеров «Народной доли». Там фактуры до задницы.

– «Доля» не пойдет, – толстуха решительно помотала головой и икнула, – ей в Беларуси не очень-то верят. А у нас вообще не знают. Лучше подшивку «Комсомольца Москвы» полистай. И не забывай, что расчет должен быть на нашего читателя. Скоро Беня с Лукой собираются договор подмахивать, так что надо поторопиться.

– Можно «Свободные новости» еще посмотреть, – задумался Гильбович. – Они, правда, стоят на центристских позициях, прямых выпадов против Луки не допускают, но все же… Или «Новинки»[28]28
  Известный в Беларуси скандальный журнал, первым откликающийся на наиболее интересные события как в самой республике, так и в мире.


[Закрыть].

– «Новинки» не надо, – скривилась Курносикова.

– Почему?

– Там главный редактор – сволочь.

– С чего ты взяла?

– Я знаю. – Толстуха насупилась, сразу став похожей на обожравшуюся жабу, в пруд к которой кто-то выплеснул полведра ядовитых химикатов.

– Так просвети. – Железный Гомосек сцепил на пузе шаловливые ручонки.

– Они нам демонстрацию сорвали…

– Кому это «вам»?

– СПС.

– А я и не знал, – удивился Женечка, – что в Беларуси есть ваше отделение.

– Мы только организовываемся, – пояснила Курносикова, тяжело вздохнув. – И с самого начала – подлянка.

– От «Новинок»?

– Ага… Ребята решили провести первое шествие, договорились с представителями БНФ, все подготовили. А редактор «Новинок» откуда-то про это узнал. И явился, скотина, за десять минут до начала демонстрации. Причем не просто так, для освещения события, а с целью нагадить…

– Судя по твоему недовольству, ему это удалось.

– Еще как! – Толстуха покраснела. – Приволок с собой пять бутылок портвейна и плакат. Портвейн ребятам молодым роздал, им же плакат сунул, типа, пронести нужно.

– И чо на плакате?

– «„Новинки“ – спонсор демонстрации!» – горестно выдохнула лидер «правых». – Представляешь?

Гильбович хихикнул.

– И чо дальше?

– Молодые не сообразили, что это подстава, плакат схватили и в первом ряду встали. Через сто метров – ОМОН. – Курносикова сложила пухлые губки в сердечко. – Слово за слово, началась драка… А там и телерепортеры подъехали. На следующий день эти придурки с плакатом от «Новинок» во всех новостях фигурировали…

– Кстати, о драке, – нахмурился Железный Гомосек. – Что с Русланом произошло? Я слышал, он в больнице лежал… Вроде с кем-то что-то не поделил. Ты не в курсе?

– А-а! – Курносикова потеребила недоразвитую грудь, ничуть не стесняясь присутствия Женечки. Ей было известно, что Гильбович совсем не обращает внимания на женщин, зато с самозабвением отдается одного с ним пола партнерам. – Есть один урод. Из бандитов. То ли бывший, то ли нынешний… Сейчас журналистом работает. Не помню в каком издании. Ну вот, он Пенькова отметелил.

– За что?

– Я точно не знаю. Вроде просто так.

– Просто так не бывает, – не поверил Гильбович, которого самого несколько раз хорошо дубасили коллеги. – Небось приставать к этому бандиту начал.

– Не в курсе. Это проблемы Русика.

– А фамилия этого бандита, случаем, не Чернов?

– Да не знаю я! Позвони Пенькову, сам спроси…

– Не буду я ему звонить, – обиделся Гильбович. – Много чести! Он материал про Красноярский алюминий у меня перехватил.

– Про Быкова?

– Угу…

– На него тоже заказ есть, – вспомнила Курносикова, – и платят хорошо.

– Сколько?

– Надо у Чубайсенко спросить. От него заказ.

– Рыжий в Москве, – опечалился Гильбович, у которого не было выхода в столь высокие сферы.

– Я узнаю, – пообещала толстуха. – Немцович скоро в Питере будет, вот у него и спрошу.

– Только не тяни, – попросил Женечка, у которого появился шанс хорошо выступить перед «главным приватизатором» страны по кличке «Ржавый Толик».

Такой шанс ни в коем случае нельзя было упустить.

* * *

Из криков террористов было понятно, что они уверены в присутствии на базе диверсионной группы и что группа, по их мнению, состоит из англоязычных товарищей.

Но сие Владу и без них было известно.

Попсиховав с полчаса и даже не заглянув в боковые коридоры, они убыли, унося мертвые тела.

«А нервишки-то у них не очень, – удовлетворенно констатировал биолог, – чувствуется гормональное воздействие… Немудрено. Я ж им сверхдозы вкатил посредством салатиков. Дас ист зер гут[29]29
  Это очень хорошо (нем.).


[Закрыть]. И стероидная агрессия всегда имеет пролонгированный характер. Ребятки заряжены еще минимум на трое суток. А в параллель с нервическим состоянием гормоны слегка притупляют бдительность. Хотя и увеличивают выносливость и физические возможности. Но ненамного. К тому же тут имеет место некоторый дуализм: сила силой, а энергии расходуется больше, чем в обычном состоянии… Судя по бессмысленности криков и шума, основной состав группы набрали с миру по нитке. Пушечное мясо. Это логично. Пять-семь человек занимаются ракетами, остальные используются для охраны периметров и в качестве дешевой рабочей силы. Если и дальше следовать логике, то костяк группы состоит из поляков и прибалтов. Они наиболее прагматичны и менее подвержены эмоциям… Однако возможны и иные варианты. Как ни крути, мы в Беларуси. Значит, наиболее заинтересованная сторона – сами бульбаши. Вернее, кто-то из оппозиции. Это элементарно. Сдать всю страну в аренду на современном этапе международных отношений не выйдет. И аннексировать Беларусь тоже не получится. Так или иначе требуется наместник с широкими полномочиями. И обязательно – свой, местечковый… Беларусь заокеанского назначенца не примут, это вам не Латвия с Литвой. У братьев славян хоть и не все в порядке с башкой, но чувства национального самосознания еще остались. Своего они стерпят, америкоса или канадца – нет. То же касается и любого европейца… – Рокотов пролез сквозь круглый вентиляционный колодец в темное вытянутое помещение и спрыгнул на пол. – Так, и что у нас здесь? Ящики, коробки, какие-то свертки… Судя по запаху, нечто строительное или бытовое. А зачем? Видимо, на всякий случай. Да-а, подготовились эти придурки на славу. Все предусмотрели. Кроме меня, разумеется…»

Влад бочком просеменил до массивной железной двери в противоположном конце склада и убедился, что она закрыта.

Развернулся, включил закрепленный на левом запястье фонарик с узким лучом и принялся изучать содержимое ящиков.

«Огнетушители, шпаклевка, стекловата… Растворитель. Ага, это неплохо, он горит… Так, мгновенно затвердевающий пластик, – биолог подбросил в руке ярко-алый баллон с длинным изогнутым штуцером, – ацетон, набор слесарных инструментов… Кирпич. Ну дают! Кирпич-то зачем? Проемы закладывать? Или эти три поддона тут с прошлых времен сохранились? Что-то я не видел здесь кирпичных перегородок… Но и несколько тонн кирпича на себе не волокут. Сие уже перебор. Строительные прибамбасы, чтоб щель залить или отверстие в стене промастрячить – легко, но не кирпичи…»

Из-за двери послышались шаги.

Рокотов выключил фонарик и отпрыгнул за высокий стеллаж, уставленный плоскими картонными коробками.

Некто повозился с запорным рычагом. Дверь отъехала в сторону, и вошедший включил свет. Помещение озарили три подвешенные к потолку лампы в зарешеченных плафонах.

Влад осторожно выглянул в щель между коробками.

Посетителем оказался невысокий кавказец со штурмовой винтовкой, небрежно болтающейся за спиной. Он зевнул, прикрывая рот ладонью, потер глаза и начал копаться в поставленном на попа мешке. Вытащил какой-то сверток, бросил его на пол и запустил в мешок руку до плеча.

Рокотов бесшумно двинулся в обход, держась в тени стеллажа.

Момент был удачным. Сонный кавказец никак не ожидал нападения, прибыл на склад по какой-то бытовой надобности, и его отсутствие вряд ли кого-нибудь всполошит, по крайней мере, в течение ближайшего получаса. А Владу достаточно нескольких минут, чтобы напасть и смыться.

Оказавшись за спиной террориста, биолог затаил дыхание.

Кавказец наконец перестал копаться в мешке, достал моток тонкого провода и распрямился.

Владислав сделал шаг вперед и ударил террориста ладонями по ушам.

Тело дернулось и повалилось вперед, на мешок. Рокотов сорвал с плеча кавказца винтовку, прижал его коленом, завернул ему назад руки, перемотал их проводом. Пока террорист приходил в себя, Влад заткнул ему рот кляпом, сделанным из куска грязной мешковины. Потом пробежал до двери, закатил створку обратно и заблокировал поворотную рукоять обрезком доски.

Теперь склад был наглухо отрезан от других помещений.

Биолог вернулся обратно и обыскал пленника.

Добычи было немного.

Укороченная швейцарская штурмовая винтовка «SG 551-IP»[30]30
  Калибр – 5, 56 мм, масса – 3, 4 кг, длина ствола – 363 мм, начальная скорость пули – более 800 м/сек., емкость магазина – 5, 20 и 30 патронов, прицельная дальность – 500 м. Оснащается оптическим прицелом типа ZF6x24B2.


[Закрыть] в полицейском исполнении с четырьмя магазинами по двадцать патронов и с шестикратным оптическим прицелом, изогнутый кинжал в потертых ножнах, складной нож, сигареты, зажигалка, листок бумаги с текстом по-арабски, удостоверение командира отделения шариатской гвардии Ичкерии на имя Сулеймана Асланбекова, зеленая повязка с полумесяцем, упаковка таблеток.

Влад прочел название лекарства и хмыкнул.

«Циклодод»[31]31
  Нейролептическии препарат


[Закрыть]… «Тащимся помаленьку? Ну-ну… Вряд ли сей препарат ему прописан. На дурика не похож, хотя и не исключено. Рядовой боец – ценность в качестве „языка“ минимальна… Гранат, к сожалению, нет, а его ствол мне без надобности… Если допросить, то ничего нового я не узнаю. А на долгую и обстоятельную беседу и психологические экзерсисы временем не располагаем… Вероятнее всего, это и есть тот Сулик, о котором я уже слышал…»

Рокотов просунул ствол винтовки в стык бетонных плит, поднатужился и согнул. Потом выщелкал все патроны из магазинов, свалил их в мешок с ветошью и бросил поверх открытую двухлитровую бутыль с ацетоном. Жидкость с бульканьем стала вытекать и пропитывать тряпки.

«Ни грамма пороха врагу, – Влад посмотрел на оглушенного чеченца. – А с ним то что делать? Просто завалить неинтересно… Надо, чтоб его смерть имела большое, воспитательное значение. Долгая и мучительная…»

Биолог покружил по складу.

«Ага! Пластик… Это мысль. Как следует из этикетки, он застывает за тридцать секунд. Давление в баллоне – четыре с половиной атмосферы, плотность продукта оценивается в грамм на кубический сантиметр. Немного, конечно, но для моей задачи пойдет…»

Владислав чуть приоткрыл дверь в коридор, приволок к ней мычащее тело и зажал голову кавказца между створкой и косяком, пропустив проволоку через крюк в стене и поворотный штурвал. Теперь чеченец стоял на карачках, высунув физиономию наружу. С внешней стороны дверь было сразу не открыть, пришлось бы резать провод.

Рокотов вернулся к вентиляционному отверстию и забросил в него свои вещи.

Оставался последний штрих.

Биолог ножом разрезал ремень на брюках у пленника и стянул с него штаны вместе с трусами.

Сулейман забился, пытаясь вывернуть голову из узкой щели.

– Бесполесно, – с непонятным акцентом произнес Влад, примериваясь штуцером к костлявому заду, – ти есть в ловушка. А сейчас я буду тебя немножко мучить.

Чеченец завыл, предположив самое худшее – что сексуально озабоченный диверсант собирается удовлетворять свою похоть.

В зад Асланбекову вонзилось что-то твердое. Он замотал головой, попытался выплюнуть кляп, дернулся, и тут в прямую кишку ударила струя жидкого пластика.

Чеченца изогнуло.

Предусмотрительный и подкованный в законах физики Рокотов, дабы уравновесить давление в сообщающихся сосудах, освободил Сулеймана от кляпа.

Пленника вывернуло наизнанку. Под давлением пластика все содержимое его желудка и кишечника поперло обратно через рот. Асланбеков попытался заорать, но у него ничего не вышло.

Когда баллон наполовину опустел, Влад отпустил кнопку и отошел от извивающегося блюющего тела.

Через минуту-другую пластик застынет, приняв форму кишечного тракта. Спасти чеченца будет уже невозможно, такие хирургические операции невозможны даже в лучших стационарных клиниках.

А подыхать он будет долго.

Не меньше суток.

У него еще останется время покаяться за все те невинные жертвы, в смерти которых он повинен. И за расстрелянных русских стариков в Грозном, и за повещенных пленных солдат, и за убитых ингушских девочек, встреченных в лесу недалеко от родного села. За все.

Если, конечно, Аллах примет его раскаяние…

Рокотов бросил подожженную тряпку в воняющий ацетоном мешок и полез в трубу вентиляции.

Спустя две минуты взорвался первый патрон.

* * *

Генерал-майор Геннадий Грошев внешне производил впечатление добряка, выпивохи и балагура. Особенно когда был в штатском. Простого мужичонку с ехидным лицом только что принявшего «на грудь» водопроводчика частенько останавливали для проверки документов патрульные милиционеры и потом очень удивлялись, когда обнаруживали, что пытались задержать генерала российской армии.

Однажды Грошеву не поверили и препроводили в отделение.

Там очень неумный прапорщик заявил, что генеральское удостоверение – «грубая подделка», и определил возмущенного задержанного в камеру к алкоголикам.

Это было ошибкой.

Наутро Грошева в камере не оказалось. Вместе с ним исчезли удостоверение и три бухарика. А вся дежурная смена мирно почивала на полу в караульном помещении. Единственным воспоминанием о том вечере у очнувшихся стражей порядка остался момент, когда задержанный «за подделку документов» попросил воды. Дальше как отрезало.

Но на этом злоключения не закончились. Ибо ровно в полдень в отделение приехал лично Грошев в сопровождении свиты из пяти подполковников и десятка рослых сержантов и устроил перепуганному милицейскому начальству «разбор полетов». Заодно генерал положил на стол перед командиром батальона патрульно-постовой службы восемь затворов от АКСУ-74 и два десятка ударников от пистолетов Макарова. Изъятых из оружия отключенных милиционеров.

Начальник районного отдела и командир батальона ППС клятвенно пообещали, что подобного безобразия больше не повторится. И очень благодарили генерала за то, что он вернул ударные механизмы автоматов и пистолетов именно им, а не послал фельдъегерской почтой прокурору Москвы. Так как в этом случае все руководство отдела вылетело бы с работы, опережая звук собственного визга. Прокуроры страсть как не любят, когда у их подопечных кто-то забирает боевое оружие.

Секретарь Совета Безопасности России знал про тот случай и, когда Грошев открыл дверь в его кабинет, еле заметно улыбнулся. Действительно, если смотреть непредвзято, у патрульных были все основания задержать генерала. Ну не похож он на «лесника»[32]32
  Лесник (жарг.) – генерал.


[Закрыть], хоть убейся! На кого угодно, но только не на офицера высшего ранга.

Генерал-лейтенант вытянулся во фунт. «Вылитый бравый солдат Швейк, – поразился секретарь Совбеза, – словно сошел с картинки из книги. Так и ждешь, что он рявкнет „Яволь, герр оберcт!“[33]33
  Есть, господин полковник! (нем.)


[Закрыть] Интересно, а как он ко мне относится? Если как к кадету Биглеру, то плохо, если же я в его глазах – фельдкурат Кац, то жить можно…»

– По вашему приказанию прибыл! – четко доложил Грошев, немного приподняв подбородок и став еще более похожим на Швейка.

– Здравствуйте, Геннадий Петрович. Садитесь, пожалуйста.

Генерал опустился на краешек стула.

Он был немного напряжен. Вызов к начальству, особенно такого ранга, как секретарь Совета Безопасности, всегда несет в себе элемент непредсказуемости. Про Штази Грошев был наслышан, и слухи эти не всегда были позитивными. Однако генерал предпочитал ориентироваться на собственное мнение, а не на шепоток паркетных жополизов из центрального аппарата Министерства обороны. Те соврут – недорого возьмут. А за спиной у генерала – десятки тысяч солдат и офицеров, которых надо одеть, обуть, накормить, дать жилье, вовремя выплатить жалованье и пайковые. Тут не до интриг.

– Вы, естественно, в курсе последних событий, – с места в карьер начал секретарь Совбеза.

– Безусловно, – согласился Грошев. Про нападение бандитов на дагестанские села не знали разве что старообрядцы в тайге и людоеды в джунглях Амазонки.

– Принято решение поручить вам командование одним из фронтов.

Грошев пожал плечами.

Принято так принято. На высокие посты он никогда не рвался. Конечно, должность командующего фронтом перспективна с точки зрения присвоения очередного звания, но для генерала это было вторичным. Первое – это сохранить жизни солдат. И не потерять лицо, как это произошло со многими генералами три года назад, когда в результате предательства кремлевских чиновников вся работа военных пошла прахом.

– Разрешите вопрос?

– Да.

– До какой степени я буду свободен в принятии решений?

Секретарь Совета Безопасности был готов к такому повороту разговора. Он заранее знал, что теперь боевые генералы не станут бездумно бросаться в авантюру. Учёные, лучше уйдут в отставку, чем позволят замарать свои имена «соглашениями» вроде хасавюртовских.

– Общее командование возложено на Казанкова. Вы и генерал Колдунов поступаете в его распоряжение. Делайте то, что считаете нужным. Министру обороны поставлена задача обеспечить вас всем необходимым. Мешать вам не будут.

Грошев задумался.

С генералами Казанковым и Колдуновым ему уже приходилось вместе работать. Эти не подведут. Надо будет – превратят поле боя в оплавленную, выжженную землю.

– Я готов. Когда принимать командование фронтом?

– Не торопитесь. – Штази нажал кнопку вызова адъютанта: – Чай, кофе, сок?

– Кофе, пожалуйста…

– А мне чай. Геннадий Петрович, курите, не стесняйтесь…

– Вы же не курите, – Грошев проявил осведомленность в привычках секретаря Совбеза.

Штази вымученно улыбнулся. После статьи какого-то идиота журналиста в «Комсомольце Москвы», где тот утверждал, что секретарь Совбеза презирает всех курящих, чиновнику приходилось все время оправдываться. Он действительно никогда не курил, но никакого презрения к любителям никотина не испытывал. Прочитав статью, он даже хотел позвонить главному редактору таблоида и как следует на него наорать, но вовремя спохватился. Лучше никакой реакции на измышления, чем хотя бы малейший намек на то, что его это задело. Иначе репортеры «Комсомольца Москвы» будут муссировать эту тему еще не один месяц. А заодно обвинят его в презрении к любителям пива, гомосексуалистам, рок-певцам, импотентам и русскому народу в целом. С них станется.

– Верно. Но это отнюдь не значит, что мои собеседники должны испытывать неудобства при общении со мной. Разговоры о моем якобы негативном отношении к курящим людям – глупость. Курите смело и не обращайте внимания на дурацкие сплетни…

Грошев с видимым облегчением вытащил из кармана пачку «Космоса».

Неслышно вошедший адъютант расставил на столике чашки, сахарницу, кувшинчик со сливками, пепельницу и вазочки с печеньем. Стандартный набор присутственного учреждения.

– Итак, Геннадий Петрович, вопрос о вашем назначении мы решили. Теперь бы мне хотелось узнать, что вы лично думаете о перспективах контртеррористической операции.

– Добивать до конца, – решительно заявил Грошев, – выдавить из Дагестана, провести перегруппировку и очистить всю территорию Чечни. Иначе все пойдет по кругу.

– Согласен с вами. Но есть определенные сложности в горных районах. Особенно в Аргунском и Веденском ущельях.

– Для этого имеются вакуумные бомбы, – генерал помешал сахар в чашке и добавил чуть-чуть сливок, – напалм, опять же… Залить ущелья к чертовой матери, и все дела. Эти боезаряды не запрещены никакими конвенциями.

– Напалм мы использовать не сможем.

– Жаль…

– А вы жесткий человек, – секретарь Совбеза хитро прищурился.

– Я рациональный. Горно-штурмовые части у нас не развиты. Вернее, потеряли свою боеспособность… Так что без применения оружия объемного поражения потери будут большими. Из Дагестана мы их выкинем без проблем, но в самой Чечне придется туго. Я ведь вырос на Кавказе, знаю…

– Именно поэтому вас и рекомендовали.

– Понимаю… Но тактика должна быть достаточно свирепой. Плюс постоянный поиск компромисса с теми, кто устал от масхадовского и басаевского беспредела.

– Единство и борьба противоположностей, – Штази вспомнил принцип диалектического материализма, который всем вдалбливали на лекциях лет двадцать назад.

– Не без того. В идеале нам нужно как можно быстрее физически уничтожить всех одиозных главарей. У чеченов сильны родовые связи и подчинение сильным лидерам. Без Басаева, Радуева и остальных их отряды разбегутся.

– Вы не боитесь вызвать эксцессы кровной мести?

– Не боюсь, – Грошев прикурил сигарету. – Армия – это безликая масса, которая с точки зрения горских традиций не поддается идентификации в плане мести. Мстить армии бессмысленно. Естественно, это не избавит нас от нападений на военнослужащих. Но это не будет избирательная месть. Со своей стороны, чтобы предотвратить расправу над конкретными бойцами, мы будем легендировать все наградные листы, указывать только общие формулировки – «за проявленное мужество» и прочее, без конкретизации времени и места. И еще… Желательно ограничить присутствие в войсках офицеров-воспитателей.

– Почему?

– Слишком большой процент предателей, – честно ответил генерал. – Я еще в Афгане с этим столкнулся. Каждый второй политрук – гнида. Только и умеют, что языком болтать и денежки коробчить. В прошлую чеченскую мы из-за них потеряли половину солдат. И сейчас теряем. Фактически за каждым случаем продажи наших ребят в рабство стоит фигура воспитателя. Если даже политрук прямо не участвует, то обязательно каким-нибудь боком помогает. С местными договаривается, на работы распределяет, прикрывает отсутствие в части… А потом, когда солдата похищают, громче всех орет и требует от прокурора возбуждения дела о дезертирстве.

– Да, я смотрел статистику военной контрразведки, – кивнул Штази, – согласен с вами. Постараемся вам помочь. Что еще?

– На Дагестан бандиты навалились не просто так. – Грошев посмотрел в глаза собеседнику. – Помимо подготовленных баз и некоторого числа своих сторонников у них был расчет на некий временной фактор. У меня создалось впечатление, что теперь они в растерянности. Что-то не сработало. Территорию-то они захватили, а дальше? Думаю, на это стоит обратить самое пристальное внимание. От отчаяния они способны на неадекватные действия.

«Непрост генерал, непрост, – мысленно поаплодировал секретарь Совбеза, – все правильно вычислил. Хотя сведений об атомном заряде в Питере и подготовке взрыва у него быть не могло…»

– Вы имеете в виду теракты?

– Да.

– Над этим работают.

– Было бы желательно и нас ставить в известность. Не в деталях, естественно, детали нам без надобности, а в общих чертах.

– Я обсужу этот вопрос с начальником ГРУ, – пообещал чиновник, который, помимо должности секретаря Совета Безопасности, занимал еще и кресло директора ФСБ России.

* * *

Сулеймана пришлось пристрелить.

Сбежавшиеся на звук рвущихся в огне патронов террористы застали страшную и непонятную картину – торчащую из заблокированной изнутри двери склада голову чеченца. Кавказец был без сознания, только слабо стонал. Попытки привести его в чувство не увенчались ничем.

Рокотов не знал, что кроме мгновенного отвердения пластик обладал еще одним качеством – он расширялся примерно в два раза по сравнению с первоначальным объемом. И таким образом попавшее в кишечник чеченца вещество спустя минуту разорвало предоставленный ему объем.

От болевого шока Сулейман впал в кому.

Сигизмунд Габонис несколько раз дернул дверь, та не открылась, и тогда литовец выпустил в голову кавказца полный рожок из «KF-54-AMP»[34]34
  Автоматический пистолет калибра 0,45 производства США.


[Закрыть].

Двенадцатимиллиметровые пули разнесли Асланбекову череп, а заодно порвали фиксирующую дверь проволоку. Створка откатилась в сторону, и безголовое тело со связанными за спиной руками и спущенными штанами рухнуло на бетон.

Из проема повалил тяжелый серый дым.

Огнетушители ничем не могли помочь, ибо валялись бесполезной кучей со сломанными чьей-то безжалостной рукой отпирающими механизмами.

Террористам пришлось попотеть, сбивая пламя цементом и алебастром из сложенных поблизости мешков. В результате все перемазались так, будто на них сверху вывалили несколько тонн строительного мусора. В помещении склада и в коридоре повисла густая белая пыль. Террористы кашляли, отплевывались и зверели еще больше.

Соплеменники опозоренного Сулеймана поклялись страшно отомстить.

Но на их вопли никто из славян и прибалтов не отреагировал.

Противник был многолик, неуловим и походил больше на фантом, чем на реальную диверсионную группу. К тому же те, кто вознамерились извести на корню отряд Габониса и Пановны, действовали против любой логики. Вместо слаженного нападения – беспорядочные удары, вместо стрельбы с дальней дистанции – дурацкие ловушки, вместо захватов пленных в целях блиц-допроса – издевательство типа пластика в задницу.

Осмотревший засыпанное цементом место происшествия Войцех Пановны остался очень недоволен.

На сдохшего чеченца ему было наплевать – помер и помер, невелика потеря. Вопрос был в другом – зачем контртеррористы расправились с Сулейманом именно таким образом? И куда они пошли дальше?

Ответов поляк не нашел.

* * *

К огромной гудящей трубе Рокотов вышел случайно.

Пробрался по тоннелю на этаж выше склада, миновал анфиладу узких коридорчиков, спустился по вентиляционному колодцу вниз и очутился перед здоровенным выгнутым куском железа. Металл слегка вибрировал.

«Вот и гидростанция… Где-то неподалеку должна быть турбина. Как я и предполагал – замкнули подземную речку. Дешево и сердито. Только без изрядного количества взрывчатки мне тут делать нечего. Лопасти руками не остановишь, самого в капусту изрубит… Отключить турбину вряд ли получится. Пульт управления наверняка охраняется. Остается проход для ремонта. Нечто в этом роде обязательно должно быть. Однако не все так просто… Конечно, ломать – не строить, но наши не могли не предусмотреть защиту от дурака. Гидротурбина – это многотонная железка. Примитивная по конструкции… Сие в моем случае минус. С одного удара не возьмешь. Рвать провода толку нет. Починят, а заодно двери в ремонтный блок заварят. И пишите письма…»

Влад прошел вдоль трубы несколько сот метров.

«Входа нигде нет. Даже намека на дверь… Одно железо. И по звуку не определишь, где агрегат находится. Гул ровный, куда ставить взрывчатку, если б она была, неясно… Стоп! А зачем нам подрывать турбину? Хлопотно и бесполезно. Максимум, чего я добьюсь, так это временного отключения электричества. Для старта ракеты, к сожалению, хватит и аккумулятора. Который у моих друзей точно есть. Более надежно – это устроить прорыв воды. База находится ниже уровня болота, так что затопит ее как миленькую…»

Труба повернула направо.

Биолог перебрался по закрепленной поперек тоннеля лестнице и оказался в помещении неправильной формы. Сверху пробивался слабый свет, а на стене вниз головами висели сотни летучих мышей.

«Ага! Естественная пещера, встроенная в территорию базы… И где-то здесь находится вентиляционный колодец, идущий вверх. Иначе присутствие мышек не объяснить…»

Колония немного заволновалась. Несколько мышей сорвались с насиженных мест и принялись кружить под потолком.

Рокотов отступил на шаг и присел.

Волновать животных ему не хотелось. Пусть спят спокойно. Летучие мыши – существа совершенно безвредные, что бы про них не говорили слабо разбирающиеся в биологии люди. Жрут насекомых и растительную пищу и кусаются только тогда, когда их пытаются поймать. Причем большинство видов не способно даже прокусить палец. А легенды о вампиризме летучих мышей родились в дремучем средневековье, когда любое утверждение умеющего читать и писать исследователя воспринималось как непреложная истина. Вот кто-то и «наисследовал». То ли по недомыслию, то ли стремясь прославиться, то ли из желания потрафить какому-нибудь местному аббату, считающему летучих мышей порождением дьявола…

«Рассчитывать на то, что я проберусь наверх по мышиной тропе, не стоит. Лаз может быть узок для человека. Так что путь отхода придется разведать заранее. Ту штольню, по которой я сюда вошел, отметаем… Во-первых, я ее уже не найду, а во-вторых, там может быть засада. Или мина…»