Текст книги "Самец, или Приключения веселых «мойдодыров»"

Автор книги: Дмитрий Черкасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4
ЛЮБОВЬ ПРИХОДИТ И УХОДИТ,
А КТО-ТО ДОЛЖЕН УБИРАТЬ…

I

Когда Саша Диггер просыпался в хорошем настроении, он делал легкую разминку и шутливо боксировал с тенью или со Страшилой. Когда настроение было так себе, средненькое, он поднимал его, колотя грушу на террасе или все того же покорного Страшилу. Если же утром был полный аут, Диггер свирепо оттягивался на тяжелом боксерском мешке, висевшем внизу у крыльца. Страшилу он в этом случае не трогал.

В то памятное утречко он измочалил мешок руками и ногами, сорвал его с ремня, швырнул оземь и расстрелял из пистолета. Рука его почти поправилась. Горячая гильза, вылетев из патронника, отскочила от перил крыльца и щелкнула его в бугристый лоб.

– Вошь детдомовская! – заорал Диггер, сатанея, прыгая на месте, клацая опустевшей «береттой». – Кошка лагерная! Сыпь чесоточная! Страшила, тащи ее сюда!

Филя, Кумпол, Дина и равнодушно зевавший Комар стояли чуть поодаль, боясь взглянуть на бесновавшегося хозяина. На травке лежала упаковка пива, в которой остались нетронутыми лишь две банки.

Страшила приволок из кладовки сонную Женю, прямо в синем спальном мешке по шею, опустил у ног Диггера. Тот сразу же съездил ей ладонью по физиономии и замахнулся еще раз.

– Мокрица пучеглазая! Всю бригаду положила, а? Всю! И это когда у меня такое дело на мази!

Страшила одобрительно кивал, наблюдая экзекуцию.

– Сундук на «хаммере» завалил четыре светофора! Кекса и Чирика менты выкуривали слезоточивым газом из женского сортира на Московском! Им невмоготу было искать мужской! Кардана вообще никто не может найти! Одни только следы остались… Как за коровой!

Филя угодливо поддакнул и, подкравшись сзади, пнул извивавшуюся в мешке Женьку ногой. Страшила заметил это и, не оборачиваясь, незаметно двинул самозванного педагога громадным локтем под дых. Филя охнул, выпучил глаза, согнулся.

– А Шаман! – продолжал скорбный список потерь Диггер. – Задрых за рулем, слетел с Литейного моста на шведский сухогруз и поплыл в Швецию! Пришел в себя, достал ствол, взял в заложники команду и потребовал вызвать ГИБДД. Он, мол, ехал по главной, а долбаный баркас его подрезал! Филя, что с тобой? И ты этой гадости нажрался?

– Нет, со мной все хорошо… – прохрипел Филя, вывалив длинный язык.

– Все в порядке, Саша, – подтвердил заботливый Страшила, дружески хлопнув Филю по плечу так, что тот упал на колени. – Хотя это он вчера дебнул, что в пачке наше пиво.

– Обознался! – умоляюще поднял руки кудлатый. – Падлой буду, обознался!

– Я вообще не въезжаю, – взъерошил черные волосы Диггер, – почему у одних понос, а другие дрыхнут без задних ног? Ты чего туда намешала, мудь саратовская?

– Ничего-о!.. – в голос заревела испуганная Женька. – Я не саратовская…

– А это что? – Диггер больно ткнул ей в нос пустую банку с крохотной дырочкой на дне. – Думала, мы тут все упьемся твоей отравой? На кой хрен тебе нас травить? Может, заказал кто? А?.. Колись, падла! – Диггер медленно перезарядил пистолет, взвел курок, держа стволом кверху…

– Не надо, не надо! – закричала Дина, прорываясь к Женьке.

У Жени от испуга даже слезы высохли. В животе стало горячо-горячо, ноги обмякли. Она вспомнила старого корейца и тазик с пластмассовыми уточками… Женька зажмурилась. Никак, ну никак не могла она перевести стрелку на азиатов. Диггер неумолимо опускал ствол…

– Саша, – позвал Страшила, зажимая ладонью рот и пол-лица Дине. – Я знаю, чего она… Эту вот поломойку пришла спасать… Никто из шнырей больше не пришел, а она пришла… Саша, без пурги. Я отвечаю.

Женя чуть приоткрыла левый глаз. Прямо в нос ей уперся теплый от пальбы вонючий ствол пистолета. Она поспешно зажмурилась.

– В натуре? – спросил Диггер, стволом тыча ей в глаз и приподнимая дергавшееся веко. – Ты намешала нам дури в пиво, чтобы Дина сорвалась? Вы добазарились загодя?

Женя отчаянно замотала головой:

– Я сама…

– Ах, Женька, Женька… – вздохнула сквозь слезы ее старшая подруга. – Ах ты дура конопатая!..

– Клево! – криво усмехнулся Диггер. – Чего мешала?

– Чего в аптеке дали для сна, то и мешала… – еле слышно соврала Женя, вытянула шею и снова приоткрыла один глаз. Впервые в жизни ей так хотелось открыть всю правду…

– Ты мне не гони! – страшным голосом вскричал Диггер. – Если сама мешала, должна знать! А ну пей свое пойло!

– Не хочу-у… – снова заревела Женька. – Не помню я, чего мешала-а… Бурбутурат какой-то-о…

– Да фиг с ней! – неожиданно вмешался Комар, жадно потирая длинные руки. – Я вчера две банки вмазал – и ни шиша! Наоборот, забойно так пошло… Дай лучше я выпью.

– Пошел вон! – заорал Диггер и вырвал банкуиз цепких рук хакера. – Ты мне живым нужен! Тебя-то я кем заменю? Филя, Кумпол! Выбросить паленые банки ко всем чертям! Сами не вздумайте вылакать!

– А пацанов кем заменишь? – спросил Страшила.

– Покумекаем чего-нибудь… – отходя, сказал Диггер. – Неси хавку. Завтракать пора. Да проверь сначала, не отравлена ли…

– На ком проверять? На Борьке?

– Ты что, сдурел – собаку травить? Филе вон дай или Кумполу, пусть пожуют…

И напоследок, уходя наверх, Диггер левой рукой, свободной от пистолета, отвесил Женьке тяжеловесную затрещину, от которой та с коленок повалилась набок, на траву, не успев вытащить руки из мешка.

– Дина, я хочу пи-пи… – совершенно искренне сказала Женя подбежавшей к ней Диане.

Гроза как будто прошла. Девчонки наревелись, причесались и успокоились.

Диггер тем временем в одиночестве наскоро перекусил, осторожно обнюхивая и осматривая каждый кусок, прежде чем положить в рот. Потом велел Страшиле привести Дину и впустить Комара. Комар пришел, чавкая, дожевывая на ходу. Дина почти не притронулась к пище. Диггер глянул на нее вскользь, пренебрежительно, словно мстил за вчерашнее. Даже сесть не предложил.

– Значит, так„поломойка. Вы бригаду мне завалили – вы всю работу за них и сделаете. По полной программе, без дураков. Крышевать вас от статьи не стану. Сами выпутывайтесь. Комар, что у тебя?

– У них там система охраны помещения типа «Полонез», – сказал Комар. – Компиков с выходом в сеточку пять штук. Один… Нет, два стоят внизу… – Он залез пальцами в задний карман трико, достал засаленный блокнот, повел обгрызенным ногтем по строкам. – Это управление системой охраны, сигналкой, видеокамерами и электронной блокировкой дверей. Три стоят наверху: в детской, в библиотеке и в кабинете. Нам нужен, наверное, тот, что в кабинете. Наблюдения в апартаментах нет. Я расколю пароль генератором кодов, потом мне нужно списать атрибуты юзера, скопировать систему разграничения доступа, сделать люк и поставить «демона».

– Какое прикрытие? – спросил Диггер, пригнувшись к столу и что-то помечая золотым «паркером».

– Моторчик нужен, – сказал Комар. – Комп с виду будет отрублен, я отброшу кабель от монитора. Но могут шуметь вентиляторы, пищать звучок из-под «виндов». Надо, чтобы кто-то из шнырей погудел в комнате пылесосом.

– Поняла? – поднял Диггер тяжелый взгляд на Дину. – Комара в пару с пылесосом. Дальше!

Но хакер не успел продолжить. Где-то в комнатах заиграл «Мурку» мобильник.

– Филя! Трубу! – заорал Диггер, развалившись в кресле. – Але! Кто это? Ты куда звонишь, козел! Вынь сперва ложку изо рта!.. А пошел ты… Бабки на тебя переводить… – Он отключился и недоуменно посмотрел на дисплей: – Что за номер? Страшила, чей это? Гарика?

– Гарик сейчас в Нарыме, – сказал Страшила, заглядывая через плечо. – А это наш, питерский… Где-то недалеко отсюда,

Телефон сыграл «Мурку» на бис.

– Н-ну? – грозно спросил Диггер. – Смольный слушает… Влад? – Он подскочил в кресле. – Влад, зуб даю, обознался! Чего у тебя голос такой… Челюсть сломана?.. Пять зубов? Трещина в черепе? Мозг, конечно, не задет?.. – Диггер изумленно и весело подмигнул Страшиле. – Кто же это тебя так отделал, братан? Только навод дай, мы с ним потолкуем… Я не радуюсь… Не скалюсь я вовсе! – Саша Диггер усилием воли заставил себя посерьезнеть. – Да я очень рад, что ты жив! Эй, эй! Что за наезд! Твой водила не заметил электричку, а я тут при чем? У тебя в руках содержимое его желудка? На фига оно тебе, братан?

Диггер не сдержался и беззвучно захохотал, катаясь в кресле и дрыгая ногами. Дина и Комар улыбнулись. Только Страшила остался хмурым и настороженным. Он ничего хорошего не ждал от Влада.

– Ой, момент!.. Подожди!.. – икал Диггер, давясь смехом. – Это мне Борька пятки лижет… Щекотно, не могу! Пошел прочь, скотина! Слушаю тебя во все уши, Влад! Ах, заключение экспертизы… Неизвестный транквилизатор органического происхождения? Аналог мочи австралийского муравьеда? А я тут при чем? Я с муравьедами не тусуюсь! Придержи коней… Постой… За базар ответишь!

Выкрикнув запоздалую угрозу, Диггер в некотором замешательстве опустил мобильник и взглянул на окружающих:

– Влад лежит в «Меди-центре»… Его водила, похоже, нажрался той же дряни, что и все прочие… Мне предъява… Влад думает, что это была подстава ему…

– Так звони скорей, блин! – занервничал Комар, хватая себя за локти, покрываясь красными пятнами от волнения и испуга. – Растолкуй, в чем фишка! Нам только разборок с его братвой не хватало!

– Не сепети! Дай подумать.

Диггер вскочил из-за стола, забегал по комнате от окна к двери, встревоженный, хмурый, сжимая мобильник, точно пистолет.

– Звони скорей! – скулил Комар. – Они, может, уже сюда едут!.. Он таких уродов навербовал…

– Да знаю я!.. – отмахнулся Диггер. – Страшила! Спустись вниз, настрополи Филю и Кумпола… Пусть возьмут стволы и секут в оба! А то, в натуре, можно не успеть добазариться… Поищи по городу наших…. Может, уцелел кто. Пусть мухой летят сюда, понял?

– Дай мне ствол! – закричал Комар вслед Страшиле. – Скорей!

– Чтоб ты из него застрелился, – буркнул Страшила и, ссутулясь от новых забот, поспешно покинул комнату.

Все настороженно прислушивались к шуму каждого редкого мотора за оградой. Во дворе засуетились Филя и Кумпол, залаял встревоженный бультерьер.

– Ша! – скомандовал Диггер, сосредоточенно набирая номер. Он утратил обычную самоуверенность, был не на шутку озабочен и взвинчен. Даже сразу постарел лет на пять. – Это Саша Диггер. По голосу узнавать должен… Дай мне Влада, братан, по-шустрому… Ты, шестерка поганая! Ты мне туфли целовать будешь, понял? Дай Влада мухой, я сказал! Влад? Это снова я… Ты погорячился, братан… Я под тебя стелиться не собираюсь, но ты послушай… Перемочить друг друга на радость ментам мы всегда успеем. Я в этом не замазан. Пиво было паленое, но не я его варил. У меня тоже люди нахлебались… За одним столом же сидели, хлебня-нюшку ломали… Мы взяли ту мокрощелку, которая паленое хлебово подкинула. У меня… Не толковал еще. Конечно, забирай! Какой базар! Ты братан суровый, но справедливый, я знаю… Пусть подъезжают, сдам из рук в руки. А если лекарство какое нужно или лепилу толкового, так ты скажи. Мы же с тобой старые друганы! Вот и ладушки. Давай, Влад, выздоравливай! Заскочу на днях, навещу. Пока! – Диггер расслабленно вздохнул: – Столковались, слава богу… – Он утер ладонью лицо и улыбнулся: – Что, Комар, штаны менять не пора? Ха-ха-ха!..

На его веселый раскатистый хохот Комар ответил мелким блеянием, и даже Дина, не вполне понимавшая, что происходит, растерянно улыбнулась.

Со двора донесся хриплый голос Жени, вышедшей на крыльцо с большим стаканом молока и ломтем хлеба, которые выдал ей Страшила:

– А что за кипиш? Что случилось, Филя? Ты бы еще касочку надел для прикола!..

II

Володька Комаров всегда отличался нахрапистостью, особенно в трудные моменты жизни. Он орал, размахивая длинными руками, вздувая жилы на тощем горле и на впалых лысоватых висках, брызгал слюной:

– Вы что, офонарели? Это же просто две сучки! Я тебе через пять минут десяток приведу еще смазливее! Из-за них связываться с самим Владом? Диггер, я думал, ты деловой человек! А ты фофан натуральный! Ее никто не заставлял тащить сюда эту отраву! А подставилась – давай к ответу по полной!

Александр Дмитриевич Довгалев, известный в миру как Саша Диггер, молчал. Он слушал не столько Комара, сколько себя и, к сожалению, во многом соглашался с хакером. Характер его, однако, с малолетства отличали некоторая противоречивость и упертость, не позволявшие быстро соглашаться даже с самим собой.

Страшила молча стоял в дверях, сложив могучие руки на необъятной груди, охраняя Женю и Диану, прижавшихся друг к другу.

Диггер, брезгливо отстраняясь Комара, в задумчивости прохаживался по комнате.

– Что скажешь, поломойка?

Дина сглотнула ком в горле:

– Не знаю, как другие… А я, если отдашь Женьку, никуда не пойду и ничего делать не буду.

– Да ты гонишь! – закричал Комар. – Сейчас разложим тебя на пятерых – живо побежишь делать все в лучшем виде!

Диггер мельком глянул на Дину, небрежно махнул рукой, показывая, чтобы не слушала Комара, и продолжал ходить. Бультерьер Борька, покончив с утренней трапезой, подбежал к Диане и потерся мордой, испачканной в каше, о ее стройные лодыжки. Потом неуклюже развернулся к Комару, оскалился и зарычал.

Комар попятился. Диггер ухмыльнулся:

– Видишь, Комар, тебя даже скоты не любят.

– Зашибем бабки – полюбят!

– Нет, Комар. Скоты за бабки не продаются…

– Зато за хавку продаются!

Диггер, не слушая его, сел верхом на стул, постучал по полу ногой в полосатом носочке:

– Без шнырей мы не справимся.

– А Влад… – начал было Комар.

– Я Владу в шестерки не нанимался! – рыкнул на него Диггер. – К тому же у него через час операция… Может и не повезти… Не надо спешить. Будем делать свое дело, а там посмотрим… Вы обе, – поднял он злобный и обиженный взгляд на Дину с Женькой, – мои должницы по гроб жизни! Чтоб старались на деле – из кожи вон лезли! Иначе сдам Владу с потрохами! Его братва любит такие разборки…

Страшила откашлялся, а Комар спросил:

– А что пацанам сказать, которые от Влада приедут?

– Скажи, что подорвала девчонка. Не усмотрели, ищем. А я в бешенстве, лучше не лезть с вопросами. Как найдем – сразу Владу представим. Сам привезу. Ты понял, Комар? Не вздумай брякнуть лишнего! Влад сейчас на каталке лежит, и неизвестно, встанет ли. А я рядышком… Смотри у меня…

За окнами послышались голоса, и Кумпол прокричал от ворот через весь двор:

– Филя! Пес кудлатый! Скажи Диггеру – пришла толстая шныриха и с ней шныренок новенький! Пускать?

– Все! – скомандовал Диггер. – Валите, готовьтесь. Диана, пусть твои пока уберут оранжерею. Выезжаем через два часа. Да, еще… Никому из дому ни шагу! Пока не закончим дело, чтобы все были у меня под рукой. Иначе я вас сам на кусочки разберу… Пожалеете, что Владу не достались. Страшила, не скалься! Смотри за ними! Разлетелись!

Когда комната опустела, Диггер подошел к большому зеркалу в роскошной раме, покрасовался в фас, в профиль и сказал вслух:

– На фига тебе это надо, старый пень? – помял рукой энергичное, помолодевшее лицо и добавил: – А еще ничего… Может, и не старый…

Несмотря на непредвиденное осложнение с Владом, а может быть, именно благодаря ему, он был чрезвычайно доволен собой. Впрочем, он всегда был собой доволен.

Женя, счастливо избежав смертельной опасности, вышла вслед за Диной на крыльцо, встряхнулась, как собака после купания, вытерла остатки слез и сказала:

– Все мужчины – дураки. Правда, Дина? – И побежала встречать Наташку и маленького глухонемого бродягу, умытого, приодетого, причесанного и обласканного и девушкой, и ее родителями.

Наташа без возражений приняла необходимость участвовать в делах Диггера. Глухонемой только угукал и улыбался. Дина не без оснований опасалась, что мужская часть персонала ее клининговой компании окажется не столь сговорчивой. Она готовила оборудование к выезду и все чаще посматривала на часы и на ворота. Наталья, заметив тревогу подруги, пришла к ней из оранжереи, и они вдвоем принялись наблюдать, как маленький проворный глухонемой легко перемещался на высоте по веревкам, споро приводя в порядок маковку стеклянного купола.

– Настоящий верхолаз, – похвалила Дина. – Я его на мойку окон поставлю. Ты как его зовешь?

– Не знаю еще… Иногда Эльдаром, иногда Гошей… Он на все имена откликается.

– Гошей лучше, – практично заметила Дина.

– Знаешь, хорошо, что он глухонемой. Я с ним не стесняюсь ни о чем разговаривать. Я ему даже рассказывала про… – И она, наклонившись, что-то зашептала на ухо подруге.

– Да ты что?! – воскликнула Дина. – Я об этом даже маме не рассказываю! А он что?

– Ничего. Он же не слышит. Я и не думала раньше, что это так здорово, когда с человеком о чем угодно можно поговорить.

– А если бы слышал, нельзя?

– Нет, конечно. Что я, дура, что ли? А разговаривать я его научу. Он понятливый. У меня в детстве был попугайчик. Я его научила говорить «Кеша хороший». Вон, смотри, Харитоныч идет. Какой-то убитый совсем…

– А Петра нет с ним? Куда мой толстяк задевался? Здравствуй, Харитоныч. Ты не приболел?

Эксперт «мойдодыров» приблизился, не поднимая глаз и теребя подол красной футболки, точно монашек четки.

– Здравствуй, Диночка, – сказал он робко, глядя в угол. – Рад тебя видеть…

– Что это с тобой, Харитоныч? А Петруша где?

– Нету больше с нами Петруши, Диночка… – замогильным голосом ответил Харитоныч и жалобно всхлипнул.

– Так я и чувствовала… – побледнела Дина и опустилась на поребрик дорожки.

– Не с нами теперь Петруша… – продолжал Харитоныч. – Он нас, грешных и нечистых, променял на лучшее общество…

– Харитоныч, что ты городишь?! – воскликнула Наташа. – Рассказывай толком!

Глухонемой подошел к ней, угукая, улыбаясь, гордо показывая на сияющий в синеве летнего неба стеклянный купол оранжереи.

– Сейчас, Альбертик… – рассеянно погладила его девушка по смуглой руке. – Вижу, вижу, молодец… Сядь вот тут и помолчи, умница… Говори, Харитоныч, что с Петрушей? Он умер от ушибов?

– Он не умер, – запричитал Харитоныч, как пономарь сельской церкви, – он ушел от нас…

– Так он ушел, потому что свалился с купола и ушибся? – продолжала наседать Наташка, в то время как Диана молча смотрела в рот Харитонычу.

– Да, – скорбно подтвердил Харитоныч. – А также оттого, что Дина его не любила, заставляла делать тяжелую-я опасную работу…

– Не поняла, – заговорила наконец Диана. – Он что, наложил на себя руки?

– В каком-то роде…

– Старый пень! Хватит надо мной измываться!

– Прости меня, Диночка… Но я ничего не мог поделать…

Подруги насели на Харитоныча, и он в конце концов связно рассказал о том, что, увидел, заглянув на квартиру Петра.

Дверь ему открыла мама Петруши, маленькая сухонькая старушка со злобным лицом.

– Покатился клубочек далеко-далеко… – сверкая глазками, запричитала она. – За синие моря, за темные леса, за глубокие горы!.. И боль за ним покатилася!..

Она так завыла, что Харитоныч попятился.

– Простите… А Петенька дома?

– О, да-а! – воскликнула старушка. – Наконец-то он дома! Он одумался!

– Харитоныч! Это ты? – позвал из комнаты слабый голос. – Проходи…

Петруша лежал на диване под тремя одеялами. Пот градом катился с него. На желтенькой стриженой макушке страдальца лежал высушенный мышиный хвостик. В пухлой руке Петр вяло сжимал кошачью лапку. Возле дивана стоял стул, покрытый газеткой и уставленный баночками со снадобьями. В квартире отчетливо пахло паленой шерстью.

– Не обращай внимания, – ответил Петр на немой вопрос Харитоныча. – Это мама заговор снимает. Она считает, что Дина меня заговорила, потому что она ведьма. Маманя снимет заговор, и я снова стану прежним Петрушей. А Динины вещи она уже сложила вон там, в уголок у двери.

Старушка закружилась по комнате, бормоча заклинания, и под ее шепот Петруша поведал Харитонычу о своем решении расстаться с Диной и с «мойдодырами» и никуда сегодня не ходить. Когда удрученный Харитоныч, отчаявшись уговорить приятеля, покидал мрачную квартиру, старуха трижды плюнула ему на спину и сказала:

– Злой дух, уходи, все печали уноси! От нас отвяжись, к нему привяжись!

«Мойдодыры» молча выслушали страшную историю. Только глухонемой ворковал голубем под ласковой рукой подруги.

– Ах вот, значит, как… – криво усмехнулась Диана. – И, главное, времечко подходящее выбрал! У нас заказ, а он в кусты! Черт с ней, с любовью, но на работу-то он мог выйти!

– Харитоныч, а ты ему сказал, что Дину надо выручать? – спросила Наталья.

– Сказал… – потупился Харитоныч. – Но он ответил, что чары уже не действуют, разум его свободен от колдовства, что это его надо выручать, а не Дину…

– Все, хватит! – воскликнула глава клининговой компании. – Я его увольняю! Без выходного пособия! На его место с тем же окладом берем… Э-э… Как его?

– Роберта? – обрадовалась Наташа, лаская глухонемого.

– Да! Переведи ему. Только давай определимся с именем. Мне же в документах как-то надо его называть… У него паспорт-то есть? Ты напиши ему.

Наталья принялась учить глухонемого говорить. Она настойчиво повторяла:

– Гоша хороший, Гоша умница, – гладила его по голове и кормила бутербродом.

Немой ел и благодарно гугукал.

Сердце у Дины ныло от обиды, но она занялась делом, выясняя личность глухонемого, которого и впрямь звали Георгием, и отвлеклась. Харитоныч был безмерно рад, что от него отстали с расспросами. Потому что, хоть его и расстроило предательство Петра, он, опираясь на свой опыт семейной жизни, решил: все, что ни случается – к лучшему.

В пучину уныния Харитоныча погружало неотвязное воспоминание о том, что майор ОБЭП Рыгин, угрожая закрыть его лавочку и отобрать лицензию, вынудил его сотрудничать с органами правопорядка в качестве тайного осведомителя – сексота [7]7
  Секретный сотрудник.


[Закрыть].

Харитонычу пришлось выложить все, что он знал о планах Диггера, и дать письменное обязательство впредь немедленно информировать Рыгина обо всем, что ему, сексоту Швабре, станет известно. Рыгин с напарником на стареньком синем «жигуле» из милости подвезли его до особняка на Крестовском.

– Ты ему веришь? – спросил Рыгина напарник.

– Я никому не верю, ты же знаешь, – глухим голосом ответил майор. – Так спокойнее. Я и бабе своей объясняю: Маша, чем больше я тебя подозреваю, тем приятнее разочаровываюсь. Мы сейчас постоим здесь и понаблюдаем… Вон, видишь, человек Диггера выставил мешок с мусором? Пойди и проверь, нет ли там чего интересного.

Напарник сходил и вскоре вернулся, вытирая руки о специальное полотенце, которое носил с собой.

– Совсем зажрались бандиты! – сказал он, показывая майору две непочатые пивные банки. – Живой продукт выкидывают. Оттого и нет порядка в стране.

Посасывая пиво, обсуждая чужих жен, ругая жару, руководство МВД и правительство, опера повели наблюдение…