Текст книги "Сиреневый туман, любовь и много денег"

Автор книги: Дмитрий Черкасов tm

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Я так уверен, что он,
по крайней мере, пока,
По крайней мере, в одном,
похож на недоумка!
Не оставляет сомнений
Его любимый ответ:
«Не знаю точно
Зачем я, …
Но почему бы и нет!»

Глава 1
ХЛОП-ХЛОП, ХЛОПАЕТ МАЛЫШ! УХЛОПАТЬ ВСЕХ ОН ТАК СПЕШИТ…

Вера Васильевна пригласила Ингу Борисовну к себе на дачу в Солнечное.

С Верой Инга подружилась сорок лет назад на вступительных экзаменах в педагогический институт. Пять лет студенческого общежития из кого хочешь сделают друзей (или врагов) на всю жизнь. Подруги одновременно вышли замуж. Инга за студента-геолога, Вера за молоденького курсанта. Верочка стала пенсионеркой-генеральшей, а Инга – пенсионеркой-инвалидом.

Инга Борисовна решила повидать подругу, пока глагол «повидать» еще имел для нее буквальное значение. Врач ей так и сказал: еще полгода, бабуля, либо полная темнота, либо операция, лучше в Германии. Какая операция? Каких-то жалких несколько десятков тысяч долларов, и вы станете зрячей! Она первые в своей жизни доллары увидела, когда Роман заплатил за комнату. На зеленой бумажке был изображен американский старичок весь в кудряшках, ее ровесник… А если б и были такие деньги, она бы их лучше детям оставила. Чуяло старое сердце, что Роман неспроста остался жить у них в коммуналке. Как мечталось ей бессонными ночами, чтобы в их дом пришла любовь. Главное, не помешать, не навредить!

Собственный опыт в этих вопросах у Инги Борисовны был небольшой, но зато она прекрасно знала другой опыт, блестяще отраженный и проанализированный в русской классической литературе. Теперь ей требовалось тонко использовать эти свои теоретические познания на практике. Помочь Роману и внучке. Нет, не сводничать! Совсем другое. Не дать двум благородным душам разминуться.

Дай Бог, Оленьке преданного и надежного спутника в этой непростой жизни.

Всю свою жизнь будучи атеисткой, Инга Борисовна даже в Никольский собор сходила. Прошла туда-сюда, посмотрела в лики святых. Свечку купила, а куда ставить, не знала. Кого из святых просить, чтобы послал внучке хорошего, доброго и порядочного человека? Пусть не очень начитанного. Пусть даже не очень любящего Чехова и Толстого. Пусть бы только он полюбил Олю и Игорька… Кого можно просить о таком? И как? В конце концов, Инга Борисовна, немного подумав, поставила свечку перед иконой, изображавшей нестарого мужчину с высоким открытым лицом и с красной книгой в левой руке. Именно за книгу Инга Борисовна его и выбрала.

То, что с приходом Романа, удача пришла в их дом, Инга Борисовна особенно и не поверила. Все эти призы и долгожданное отселение «синяка» Лени, получившего вдруг где-то на окраине города квартиру. Все это было наверняка подстроено этим самым Романом. Старую учительницу не проведешь! У Инги Борисовны впервые после гибели родителей Оли немного успокоилось сердце относительно будущего любимой внучки. Только бы у них все сложилось…

В последние несколько дней, подгадав, пока Оля укладывала Игорька, Инга Борисовна на кухне за чаем как бы невзначай рассказывала Роману про Олину учебу, школу, институт, про Сережу, Чечню, рождение Игорька. Чтоб, значит, в курсе был, чтобы Олю ненароком словом не обидел.

* * *

Кабачку принадлежали не только заводы, дома, пароходы, но и магазины, различные «ООО» и «ЗАО». Еженедельная газета «Желтый век», которая не скрывала, а, точнее, гордилась своей принадлежностью к «желтой» прессе, тоже относилась к разряду собственности Кабачка. На еженедельных планерках главный редактор «Желтого века» Арнольд Вазаныч Салодуб ставил вопрос ребром: «Как у нас с „желтизной"?» И так же ребром сам и отвечал: «Звиздец конкурентам-желторотикам обеспечен!»

С «желтизной» в газете, действительно, было все в порядке. Социально-озабоченный читатель мог найти на страницах газеты: самый свежий анекдот из Интернета, переделанный в реальную историю похождений депутата местного ЗАКСа, как человека, похожего на самого себя; описание передовых методов работы, арестованного недавно маньяка-убийцы и давно не пойманного маньяка-насильника, любимого персонажа Леночки Столбовой, заведующей отделом «Секс и любовь», а также много другой полезной информации.

Рабочий день в редакции шел своим чередом. Отдел «Последняя новость» самозабвенно таскал информацию из Интернета, сортируя ее по сроку «угодности» для столь ответственного отдела.

Сонечка Мармедайлова, заведующая отделом игр и викторин, готовила материалы для викторины «Знай и люби свой город».

– Виктор Валентинович, скажи, пожалуйста, – поинтересовалась Сонечка у сидящего напротив нее студента истфака и, по-совместительству, заведующего отделом спортивных новостей «Спорт-Экс и Вице-пресс» Витю Курлова, – а наш город когда был основан? 300 лет до нашей эры или до Рождества Христова?

– Триста лет тому назад.

– Странно! А в ответе написано «НОД 300»…

– Интересно, что за идиот писал ответы? А ну-ка, Сонечка, дайте посмотреть…

Неравнодушный к Мармедайловой и потому всегда готовый прийти к ней на помощь, Витя заглянул в протянутую ему книжечку «История города, в задачах и примерах, для поступающих в ВУЗы», откуда заведующая «викторианским» отделом черпала головоломки для своих обожаемых читателей, в основном – бабушек и дедушек.

– НОД, наименьший общий делитель, Сонечка, он имеет к основанию города такое же отношение, как Китай к Мексике.

– Спасибо, Витя. Ты меня спас. Я возьму другой справочник.

– Рекомендую «Математическую смекалку»…

«Желтую» идиллию нарушил звонок в дверь.

Сидящий за компьютером верстальщик Костя

нехотя поднялся из удобного офисного кресла за сто восемьдесят долларов, потянулся и пошел открывать.

Железная дверь, открывающаяся внутрь помещения, неожиданно и очень сильно ударила Костика по лбу, и он упал на спину, схватившись за голову – источник «желтых» идей рубрики «Ё-мое!.. Зверье!»

В редакцию «Желтого века» вошел молодой человек асимметричной наружности: очень маленькой головой на неприлично толстой шее. Как написал один из постоянных авторов в своем письме в редакцию: «чье мускулистое лицо не носило следов других мыслей, кроме как о бабах и деньгах». Мускулистое лицо было у вошедшего или нет, редакция так и не узнала, потому что, несмотря на теплый день, парень натянул на голову черную маску с прорезями для глаз, носа и рта. Маска была самодельной, а парень самодоволен и нагл, как американский солдат в Ираке. Кроме вышеупомянутой маски на посетителе были обычные для лета рубашка, джинсы и квадратноносые ботинки. Если предположить, что маска скрывала какое-нибудь внешнее уродство гостя, то помповое ружье, которое он держал в руке, совершенно не скрывало открытого уродства его недобрых намерений.

Следом за человеком с ружьем в редакцию вошла пара таких же типов в черных масках.

Закрыв за собой дверь, эта пара неспешно достала из спортивной сумки пистолеты с глушителями и встала чуть сзади первого незваного гостя.

Коллектив редакции в полном составе повернулся лицом ко входу и замер. Визит был слишком неожиданным, чтобы кто-нибудь из сотрудников успел сориентироваться в происходящем. Они даже испугаться толком не успели. С другой стороны, это и были их читатели, так сказать, собственной персоной. В конечном итоге писатели – не депутаты, их не выбирают, а привлекают, в отличие от первых, которых никто и ни за что не привлекает.

– Ну, чо, журналюги позорные, пишете? – провозгласил в ротовую дырочку на маске первый из вошедших. – Ща наша контора вам все спишет!

Стоявший за ним второй масочник тут же подсказал порядок дальнейших действий:

– Кончай базарить, Буль, нам еще кое-куда успеть надо, не забыл?

– А как же! – ответил Буль и, не глядя, выстрелил из помпового ружья в цветной лазерный принтер, из которого в этот момент выползала первая страница будущего, субботнего выпуска «Желтого века», с передовицей на всю первую полосу: «Народ должен знать своих насильников в лицо!»

Витьке Курлову, лежащему у ног бандита с ружьем, почудилось, что стреляли в него, и он зажмурился, но «раскинул мозгами» не Витька, а принтер.

Второй бандюган, тот, что был с автоматом, тоже захотел пострелять и дал пару выстрелов все в тот же злосчастный принтер, попав при этом прямо в цветной картридж. Чернильное облачко «пфыкну-ло», слегка запачкав Булю штиблет.

– Начинается, – огорчился Буль. – Погром, Чита, этого сраного офиса не должен запятнать самого святого, что у нас есть, нашей одежды. Где тут сортир, «желтки»?

«Желтки», разум которых отказывался понимать суть происходящего, ошарашенно молчали.

– В молчанку будем играть? Еще раз спрашиваю, где тут тубзик? – повторил Буль, передернув помповик и наводя толстый ствол ружья на Сонечку Мармедайлову, с ужасом смотревшую на только что расстрелянный на ее глазах принтер стоимостью в двадцать пять тысяч долларов.

Сонечка лязгнула пару раз зубами и, не в силах произнести хоть что-нибудь, указала трясущимся пальцем на дверь в углу.

– Правильный ответ, – одобрительно сказал бандит с пистолетом по кличке Чита и выстрелил в Сонечкин компьютер.

Пуля пробила обшивку «компа», застряв в запутанных микросхемах макинтошевских внутренностей.

Ленка Столбова, не выдержав такого уши раздирающего и мозги добивающего зрелища, оглушительно взвизгнула. Буль, направлявшийся в сортир, чтобы помыть там штиблеты, быстро обернулся и навскидку выстрелил в Ленкин монитор, двадцати однодюймовый жидкокристаллический красавец «Sony».

– Получи интервью! – прокомментировал Чита. – Чего кричать? Ведь не радио! Следущий раз орущему будем стрелять в голову. Поняли, цыплята? – Чита обернулся к студентам журфака, Стасику и Никите.

Журфаковцы подрабатывали в редакции «Желтого века» свободными корреспондентами. Они сидели без движения и без слов. Угроза реальной смерти, ворвавшаяся в их жизнь, сковала ребят не хуже стальных цепей, совершенно лишив желания сопротивляться такому вопиющему открытому насилию. Где-то в глубине каждого из них звучали слова передовицы: «Постигайте современную жизнь изнутри, старайтесь быть в самой гуще событий…» Куда гущее, мама?!

Из сортира послышался плеск воды, звон разбиваемого унитаза и довольный голос Буля:

– Слышь, Мюллер, наведи-ка там, блин, порядочек, пока я в кабинете у Салодуба приберусь! – тут же следом раздались звуки наводимого у главреда порядка.

Мюллер, стоявший до того в сторонке, достал из сумки автомат Калашникова. Передернув затвор АКМа и, держа его перед собой, он выпустил несколько коротких очередей по находившейся в комнате многочисленной самой современной вычислительной технике. Стасик и Никита тут же, как по команде, одновременно свалились на пол, лицом вниз, и закрыли головы руками. Стасик, как самый способный на курсе журналист, отметил про себя: «Пули прошли веером…»

– О, б…! Знают, чо делать! – загоготал радостный Чита.

Патроны в магазине «калаша» быстро закончились, и Мюллер вставил новый, по-взрослому, как показывают в боевиках, примотанный к первому липкой лентой.

Из кабинета шефа редакции вышел Буль в свеже-помытых штиблетах. Окинув взором помещение редакции, он выразил удовлетворение:

– Ништяк, блин!.Слышь, Мюллер, а чо ты шкафы оставил? Жалко, что ли?

– Щас, – ответил Мюллер, вставил новый магазин, передернул затвор и прошелся очередью по новеньким итальянским мебелям. Одна из пуль вжикнула рядом с головой Сонечки, и та бухнулась в обморок на пол, рядом с журфаковцами.

Мониторы дымились, из принтера вылетали разноцветные струйки тонера, газетчики пребывали в шоке, и, вдобавок ко всему, редакционный самовар выплеснул из себя два литра крутого кипятка, который попал прямо на ногу Чите. Бандит подпрыгнул и вместо шкафа с документами попал в окно. Следствием неудачного выстрела стал испуг Буля, который с разворота спонтанно разрядил в Читу свой помповик. Возмущенный Чита скончался на месте, успев сказать только яркое и выразителное: «Баля!..»

Наступила тишина, которую нарушил не менее возмущенный голос Буля:

– Ты чо, блин, Чита?.. Умер, что ли?.. Ну, сволочь писучая, – обратился он к Никите, который находился ближе всех к нему. – Готовься к смерти падла…

Никите было страшно с самого начала вторжения, а теперь стало просто невыносимо страшно. Нечасто размышляя между едой и сном о смерти в свои двадцать лет, он представлял, что такое выдающееся событие в его жизни может произойти по-всякому, но уж никак не подобным образом. А главная несправедливость заключалась в том, что смерть пришла как-то неожиданно и абсолютно не вовремя.

На этот раз Никите повезло. Мюллер, осторожно выглянувший в окно, крикнул Булю, что внизу собирается толпа, привлеченная выстрелами и звоном разбитого стекла.

– Буль, мы их потом, если проболтаются… одной гранатой… на всех хватит. За Читу отдельно поЧитаемся, а сейчас времени нет. Ходу!..

– Ну, б…. писака везучая, – наконец нарушил молчание Буль, – повернись на спину!

И он сильно пнул Никиту ногой по ребрам.

Никита застонал, искривился больше от испуга чем от боли на бок, но послушно перекатился на спину и увидел над собой двух страшных русских гангстеров с оружием, стволы которого были направлены ему в лицо. Он еще не понимал, что остается жить.

– В общем, так, писатель, назначаю тебя старшей женой, передашь привет Кабачку от салтыковской братвы. Понял, Некрасов?

Никита быстро закивал, хотя и не знал, кто такой Кабачок.

– Не люблю этих, которые пишут, – злобно прорычал Буль и с силой наступил Никите, тут же взвывшему от боли, на руку, ломая фаланги пальцев.

– Да заткнись ты, Некрасов, а то пришью на месте!.. Слышь, Буль, а с Читой чего? – подал голос Мюллер.

– Да ничего. Пал смертью героя, – ответил Бульи перекрестился, – царство ему небесное, блин, вот чего. Валим отсюда. Репортаж окончен. До новых встреч, уважаемые читатели… Отваливаем!..

И оставшиеся в живых бандиты, спрятав оружие под черные куртки, отвалили, унося с собой под руки мертвого Читу.

Как только налетчики ушли, Сонечка и Лена, придя в себя, стали плакать, а мужественный Витя Курлов стал их успокаивать, при этом как-то само собой получилось, что белокурая головка красавицы Сонечки оказалась у него на плече, и Витька сделался от этого совершенно счастлив. Никита еще некоторое время полежал на спине, трогая здоровой рукой поврежденную ногой Буля кисть и благодаря Господа за спасение от смерти.

Оклемавшийся Стасик, посмотрев вокруг, увидев разгромленный офис, кровавые пятна на полу, рыдающую Лену Столбову, всхлипывающую на плече у Курлова Сонечку Мармедайлову, бледного как смерть Никиту со сломанной рукой, тихо заплакал, осознав, наконец, что ужас закончился.

Через несколько минут на лестнице послышались шаги, незапертая после ухода бандитов дверь бодро распахнулась, и в редакцию ввалился Арнольд Вазаныч. Главный редактор «Желтого века» только что получил от Кабачка указание срочно дать в номер материал о разгуле организованной преступности, в лице салтыковской ОПГ.

Увидев то, что произошло, он смог сказать только:

– Вот это «гвоздь» номера! Газеты на этой неделе, похоже, не будет.

* * *

«…что значит – вы мне говорили? Это я вамговорил, что начнется стрельба. Так вот она уже началась.

– Я прекрасно осведомлен об этом, Тигр. И наши люди берут под контроль деятельность Салтыкова.

– Я попрошу вас, Волк, больше никогда, подчеркиваю – никогда! Не употреблять при мне эту безответственную формулу, которую так любят правители. Как это вы, интересно, можете взять под контроль деятельность человека, который даже не понимает, что он творит…»

Глава 2
СРЕДЬ ШУМНОГО «НАЛА» СЛУЧАЙНО… ИЛИ В «БУГАТТИ» СТЕЛЯЮТ ЧАЩЕ

Бекас проснулся в девять. В теле была такая ломота, как будто его долго и упорно били ногами. Стоя под душем, он снова и снова прокручивал в голове все обстоятельства происшедшего с ним неприятного инцидента. Необходимо быть более сдержанным, решил Роман, иначе, как только он засветится в милиции, его тут же передадут хозяевам миллиона.

Оля ушла на работу. Роман проверил спящего Игорька. Ему пришла в голову мысль съездить на полчаса в супермаркет, купить памперсы для Игорька, а заодно и бутылочку хорошего французского вина на вечер. За те несколько дней, что он жил в квартире Серебряковых, Роман впервые оставался с Олей наедине. Молодая женщина с каждым днем все более нравилась ему. Она была не только красива, но и умна, и… по-особому обаятельна и мила. Только сейчас Бекасов начал понимать, что Оля ему не просто нравится. Хотя сама мысль о возможном разговоре на эту тему смущала его, Роман не видел ничего плохого в том, чтобы вечером просто посидеть на кухне и поговорить о погоде или об искусстве… Нет, все-таки лучше о погоде.

Роман решил съездить в недавно открывшийся неподалеку огромный супермаркет «Годзилла». Повернув с Декабристов на Воздвиженскую, он остановился на светофоре и, посмотрев налево, увидел стоявшую рядом с ним белую «Волгу» с затемненными стеклами. Передние окна были до половины открыты, и Бекас встретился взглядом с молодым темноволосым парнем лет тридцати, сидевшим за рулем «Волги». Загорелся зеленый, и все тронулись. Повернув на Парковую, Бекас опять на светофоре оказался рядом с «Волгой». Парень дружески кивнул ему, сделав рукой жест, означавший: «Вот какая „зеленая волна" получается, друг!» Бекас утвердительно кивнул.

У «Годзиллы» «Волга» и «опель» остановились одновременно. Вылезая из машины, парень, улыбаясь, обратился к Бекасу, как к старому знакомому:

– Извините, ради бога, вы не подскажете, как проехать на Малую Торговую?

– Это на другом конце города, – дружелюбно сказал Роман. – Без карты не объяснить.

Парень открыл правую дверь «Волги» и, пошуршав в «бардачке», сказал:

– У меня карта туриста есть, но Малой Торговой я на ней не нашел…

Парень расстелил карту на капоте. Бекас подошел к «Волге» и склонился над картой:

– Если ехать через центр, то получится очень долго, поэтому лучше…

Как говорится в одной малоизвестной пословице: «Слово – серебро, а золото лучше!»

В лицо Бекаса «пшикнула» струя газа, заставив его замолкнуть на «полусеребре». Капот «Волги», карта, чья-то рука с газовым баллончиком перед глазами, все чохом завертелось и упало куда-то в темноту.

* * *

На улице Лебедева, недалеко от центра города, уже полгода функционировал принадлежавший Кабачку фирменный автомобильный салон «бугатти», гордость Владимира Михайловича.

Каждый, кто проходил по Лебедева, невольно заглядывал в огромные, величиной с футбольные ворота, окна салона. Там, на медленно вращающихся подиумах, стояли невообразимо крутые авто. Они были освещены ярким светом прожекторов, лучи которых медленно меняли свой цвет.

В салоне была серьезная охрана: молодые, вежливые ребята, бывшие спецназовцы, вооруженные и опасные, одетые в лакированные ботинки, безукоризненные черные костюмы и рубашки с галстуками.

Решив объявить Кабачку войну, Салтыков, не задумываясь, избрал этот салон в качестве одного из объектов атаки. Возможность покрошить «гордость Кабачка» грела его темную бандитскую душу. Отправляя на улицу Лебедева восьмерых лучших своих бойцов и наставляя их, он произнес одну из своих любимых фраз:

– На святое дело идете, братаны: за товарищей мстить.

Кабачок, прикидывая соотношение сил, рассчитывал на пятьдесят человек со стороны Салтыкова, но не знал, что тот в авральном порядке набрал еще около шестидесяти человек из городского полуорганизованного бандитья, пообещав им сладкую жизнь в группировке, много «телок», кучу денег и настоящие большие дела.

В автосалоне «бугатти» на Лебедева царили тишина и прохлада. Кондиционеры бесшумно гнали прохладный воздух в огромный демонстрационный зал. Кроме двух, вполголоса беседовавших с почтительным менеджером потенциальных покупателей, да парочки непокупателей, зашедшей подивиться на невиданные западные чудо-колымаги, посетителей не было. Из работников магазина в зале находились только менеджер, четверо охранников и директор салона. Пятый охранник читал один из старых номеров «Желтого века», сидя в местном евротуалете.

Охранники бездумно провожали взглядами прохожих.

Напротив зеркальных витрин автосалона остановились две «девятки» со сверх меры затемненными стеклами. Двери машин одновременно открылись, и из них выскочили восемь молодцов, на ходу достающих оружие. Раздались выстрелы, и оба огромных витринных стекла, отделявших буржуинскую благодать салона от мирской пыли и грязи улицы, с грохотом и звоном, сверкающим стеклопадом, осыпались вниз.

Звуки, пыль и запахи улицы ворвались в магазин. Следом за ними, перешагивая через шикарные оконные рамы, находившиеся на уровне земли, в автосалон вошли, паля во все стороны, восемь по-разному «до зубов» вооруженных бандитов.

Охранники, как и следует профессионалам, быстренько попрятались за выставочные машины и архитектурные изыски салона.

Менеджер тут же был ранен в ногу и повалился на пол. Один из двух потенциальных покупателей оказался вооружен и, ловко выхватив из-под пиджака «магнум», тут же всадил пулю в голову ближайшего к нему бандита. Тот повалился спиной на низкий капот белого «бугатти», сполз на пол и больше не двигался. Но и ловкому покупателю не повезло: очередь «Узи» одного из налетчиков отняла у него шанс когда-нибудь купить «бугатти».

Бандит, уложивший бизнесмена, закинул «Узи» за спину, достал из кармана куртки «лимонку» и, выдернув чеку, бросил гранату в разбитое окно белого «бугатти».

Нападавшие дружно бросились на пол. Граната бахнула, и «бугатти» слегка вывернуло наружу. Лежавшие на полу бандиты продолжили беспорядочную стрельбу по автомишеням.

Второго бизнесмена ранило в живот, и он, стеная и оставляя на полированном мраморном полу кровавый след, пополз на улицу то ли умирать, то ли выживать.

Несчастной парочке средних лет и низкого достатка, зашедшей полюбоваться на заграничные машины, фантастически повезло. Они успели выскочить из магазина через запасной выход.

Бандиты, сосредоточив свое внимание на имуществе салона, палили во все, что видели, и каждый выстрел приносил ущерб, сопоставимый с суммой, которую заслуженный учитель России получает за десять лет работы.

Охранники тоже в долгу не остались и ответили огнем из пистолетов.

Вадик Артемьев, прошедший Чечню и не понаслышке знакомый с тактикой боя в помещениях, лежал на полу за колесом малинового «бугатти». Увидев в узкой щели между полом и днищем машины в нескольких метрах от себя чужие ноги, Вадик быстро выстрелил два раза.

На пол упал сначала автомат «Узи», а потом сам бандит с простреленными лодыжками. Бандит попытался дотянуться до автомата, тем самым подписав себе смертный приговор. Вадик, не дожидаясь, когда бандит пальнет в него, выстрелил первым. Бандит остался лежать там, где упал.

Засидевшийся на «евро-очке» бывший спецназовец «Альфы», Олег Ахмеров, услышав совершенно чумовую стрельбу в торговом зале, вынув свой «Макаров», передернул затвор и вложил пистолет обратно в кобуру. Застегнув молнию, Ахмеров с оружием на изготовку тихо открыл дверь в коридор. Олег быстро переместился к двери, ведущей в торговый зал, из-за которой слышались выстрелы. Выждав секунду, он осторожно выглянул в щель наружу. Прямо перед собой, метрах в трех, Ахмеров увидел лежащего на полу за красным «бугатти» налетчика по кличке Валет, Додика Валленштайна, который досылал в этот момент патрон в патронник своего «вальтера».

Олег видел всех как на ладони. Спрятавшись за машинами, охранники были вне прямой опасности. Он быстро распахнул дверь и двумя выстрелами из «Макарова» вывел из боя двух бандитов. Один из них, получив пулю в голову, угомонился навсегда, а другой оказался ранен оригинальным образом. Он лишился двух пальцев на правой руке, и та же пуля, пролетев чуть дальше, попала ему точно в правый сосок. Зато он, на свое счастье, или несчастье, остался жив. Олег упал на пол и откатился за одну из машин рядом с Додиком. Сделал Ахмеров это очень вовремя, потому что дверь и стена в том месте, где он только что стоял, тут же были сильно попорчены целым роем пуль.

За сорок секунд налета из охраны не пострадал никто. Второй менеджер, Рафик Шахмаметьев, лежа за конторкой, молился своим татарским богам. И судя по тому, что был до сих пор жив, они его слышали.

Бандитов оставалось четверо. Переглянувшись, Олег и Додик одновременно вскочили на ноги и, выстрелив по нескольку раз в сторону налетчиков, тут же упали на пол. После этих выстрелов бандитов стало еще на два меньше. Оставшиеся в живых салтыковцы, от страха позабыв обо всем, вскочили и бросились наружу, но не на шутку разозленные охранники тут же уложили и этих незваных гостей.

– Всем кирдык. Можно выходить, – объявил Олег.

Охранники, держа в руках оружие, стали осторожно обходить салон, откидывая ногами в сторону валявшиеся рядом с телами на испачканном кровью полу «стволы».

Все налетчики, кроме одного, были убиты. Этот раунд Салтыков проиграл вчистую. Кабачок знал, кого берет себе на службу. Что касалось материального ущерба, то салон был застрахован, как и машины в нем.

Олег подошел к живому бандиту, опустился на колени и, передав пистолет Додику, рывком поставил стонущего бандита на ноги. Двинув его разочек в голову, чтобы не дергался, он громко позвал:

– Рафик, кончай молиться! Нашел, понимаешь, время! Быстро во двор, заводи «вольво» и подгоняй к черному ходу.

Рафик, хоть и не геройствовал, но парнем был сообразительным. Через десять секунд взревел двигатель «Вольво-960», и машина уткнулась открытым багажником в черный ход.

Приподняв вырубленного налетчика, Олег швырнул его в багажник и захлопнул крышку.

– Отвезешь на запасную базу «Взлета», – крикнул он сидящему за рулем Рафику. И запер дверь.

Он был старшим по охране объекта, и поэтому, когда объявил всем, что налетчиков было семеро и все они убиты, никто не возразил. Все присутствующие знали, что именно нужно будет говорить ментам.

В суматохе Олег позабыл про директора салона, спрятавшегося за компьютером.

– Эй, Леонидыч, вылезай! – позвал Олег директора. – Все закончилось!

Леонидыч не отреагировал.

Олег подошел поближе, увидел, что Леонидыч лежал левой щекой на клавишах, глаза его были открыты и неподвижны, а на полу у ножки стула растеклась темная лужа крови.

– Эх, блин, – только и сказал Додик.

– Да уж, – ответил Олег, – Ну что, пошли ментов встречать?

Менты приехали только через пятнадцать минут. Первой их встретила бабуля с противоположной стороны улицы, у которой шальной пулей убило кошку, сидевшую на подоконнике.