Текст книги "Трагедия подводной лодки «Комсомолец»"

Автор книги: Дмитрий Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

«НАБЛЮДАЮТСЯ „ВЗРЫВЫ“!

Вахтенный журнал:

«15.21 – Отошли от „Иволги“. Передано РДО № 14. Повторно.

15.27 – Передать водолазное белье в 3-й отсек.

15.29 – Температура переборки 6-го отсека более 100° С.

15.32 – Получена окончательная квитанция на РДО № 14.

15.37 – Начался сеанс связи.

15.38 – Нам передано: ПЛ находится в 100 км, идет к нам ходом 14 узлов.

15.39 – Поступило в наш адрес персональное новое РДО. Каданцев, Юдин включились в ИП-6, ушли в 5-й отсек для замера СО в 5-м».

Данные о температуре переборки занесены в вахтенный журнал по результатам похода Юдина и Испенкова, который закончился 40 минут назад. Температура опять определялась «на глаз», без использования термометров.

…К месту аварии идет советская подводная лодка. Идет не спеша. Это, видимо, плоды дезинформации, которую посылало руководство «Комсомольца» командованию Северного флота.

После получения в 15 часов 35 минут донесения с подводной лодки командующий Северным флотом приказал подготовить фреон в канистрах и десять комплектов авиационных спасательных контейнеров (КАС-150) для доставки их самолетом Ил-38 в район аварии. Отсутствие полной информации о переговорах между аварийной подводной лодкой и командным пунктом Северного флота не позволяет определить, что послужило основанием для отправки КАС-150 (был ли запрос с «Комсомольца» или это инициатива командного пункта). Неясно, как с самолета, думали передавать на подводную лодку канистры с фреоном.

У Военно-морского флота нет никаких специальных отрядов спасателей, которые можно было бы доставить в район аварии самолетом и десантировать вместе со средствами спасения для оказания помощи экипажу. Существуй такие отряды – и помощь их в данном случае была бы неоценимой.

Вахтенный журнал:

«15.57 – Пришли из 5-го Каданцев, Юдин. Температура переборки 6-го отсека 115° С. СО замерено – 7 мг/м3».

Мичман В.С.Каданцев (магнитофонная запись опроса): «В гиропосту взяли 100-градусный спиртовой термометр. Я пошел один. Командир 3-го дивизиона остался стоять у кормовой переборки 4-го отсека. Воткнул термометр во ввод кабельной трассы со стороны 5-го отсека, температура мгновенно возросла более 100° С (где-то 115° С). Вышел, доложил».

В РБЖ-ПЛ-82 имеются требования о контроле температуры переборок аварийного отсека, однако нет никаких рекомендаций, как этот контроль производить. В типовом табеле снабжения подводной лодки отсутствуют специальные приборы для контроля температуры переборок.

Несмотря на то, что газовый состав 5-го отсека в результате вентилирования и уменьшения количества поступающего газа практически находился в норме, личный состав так и не вернулся ни в 4-й, ни в 5-й отсеки. Было ясно, что борьба за живучесть подводной лодки постепенно прекращалась. В дальнейшем только командир дивизиона живучести капитан 3-го ранга Юдин и старшина трюмной команды мичман Каданцев продолжали эту борьбу. Остальные члены экипажа (за исключением 1-го отсека, вахтенного у дизель-генератора и связистов) находились в ограждении рубки либо осуществляли «общее руководство».

Вахтенный журнал:

«16.12 – Каданцев, Юдин включились в ИП-6. Пошли в 5-й отсек для замера температуры кормовой переборки 5-го отсека.

16.24 – Пришли Юдин, Каданцев. Температура 111° С кормовой переборки 5-го отсека. Наблюдаются удары, похожие на взрывы в районе 6-го и 7-го отсеков. Предположительно, регенеративные патроны[46]46
  Регенеративные патроны – химические вещества, применяемые на подводных лодках для регенерации (восстановления процентного содержания кислорода и углекислого газа) воздуха в отсеках. Изготовляются в виде плоских пластин, размещающихся в металлических запаянных прямоугольных банках. На подводной лодке «Комсомолец имелся только аварийный запас регенеративных патронов.


[Закрыть]. В 6-м отсеке – 10 банок, в 7-м – И банок.

16.25 – В 1-м водород – 1 %, кислород – 23,5%, самочувствие личного состава – удовлетворительное».

Мичман В.С.Каданцев (магнитофонная запись опроса): «Через 5 минут командир БЧ-5 снова отправил нас туда, чтобы закрыть переборочную захлопку (было предположение, что она приоткрыта, и поэтому не падает температура и продолжается пожар). Мы посмотрели – захлопка нормально закрыта, клапан выравнивания давления закрыт. Мы пытались его приоткрыть – моментально температура выросла, нельзя держать рукой, был свист. Мы его закрыли. Давление в 6-м все-таки было. Небольшое, но было».

Схема поступления забортной воды в аварийные отсеки:

1 – кабельные вводы резервного движительного комплекса;

2 – трубопровод продувания ЦГБ № 10;

3 – бортовые клапаны продувания ЦГБ № 10;

4 – перемычка ВВД № 4;

5 – клапан продувания ЦГБ № 10;

6 – турбина ГТЗА;

7 – редуктор ГТЗА;

8 – переборочный сальник линии вала;

9 – упорный подшипник линии вала;

10 – дейдвудный сальник линии вала;

11 – цистерна циркуляционного масла ГТЗА;

12 – трубопровод слива масла от ГТЗА;

13 – аварийные клапаны разобщения трубопроводов слива масла;

14 – трубопровод слива масла от упорного подшипника;

15 – цистерна аварийного сточного масла;

16 – трубопровод охлаждения дейдвудного сальника;

17 – запорные клапаны трубопровода охлаждения дейдвудного сальника;

18 – фильтры забортной воды;

19 – невозвратно-запорный клапан;

20 – гибкие резинометаллические вставки;

21 – насос охлаждения дейдвудного сальника.

Между тем забортная вода с большой интенсивностью поступала в 7-й отсек и «подпирала» воздух в аварийных отсеках. Только этим объясняется сохранение давления в 6-м и 7-м отсеках.

В печати много писалось о «взрывах», после которых подводная лодка быстро затонула. Писали об этом не только «околоморские» капитаны различных рангов и другие подобные им «специалисты». Писали и люди, которые знали, о чем пишут.

Так, вице-адмирал В.В.Зайцев сообщил: В 10.24 на подводной лодке услышали взрывы в кормовых отсеках. В 16.40 обстановка резко ухудшилась. ПЛ получила дифферент на корму, что свидетельствовало о поступлении воды в прочный корпус и угрозе затопления»[47]47
  Журнал «Морской сборник». 1989. № 6.


[Закрыть]. Здесь явно проводится причинная связь «взрывов» с резким ухудшением обстановки и с гибелью подводной лодки.

Капитан 1-го ранга Б.Г.Коляда (магнитофонная запись опроса): «В корме начались взрывы, взрывы такие, что сотрясало подводную лодку. Решили, что это возможно, взрывается регенерация». Верно, Коляда тут же оговаривается: «Нет, я не предполагаю, что корпус был разрушен от взрыва. Было сотрясение лодки, но не такое уж сильное, чтобы разрушить прочный корпус».

И все же эти «удары, похожие на „взрывы“, попали в вахтенный журнал и как „взрывы“ ушли с донесением на командный пункт Северного флота.

Мичман В.С.Каданцев (магнитофонная запись опроса): «Когда мы вошли в 5-й отсек, перед выгородкой турбоциркуляционных насосов услышали два удара – „бабах-бабах“ в корме (офицеры слышали больше). В отсеке производили замер газового состава. Это было за час до гибели лодки. До этого не слышали ударов».

Больше ни один из оставшихся в живых членов экипажа не говорит об «ударах» либо об «ударах, похожих на „взрывы“, или просто о „взрывах“.

Капитан-лейтенант С.А.Дворов (магнитофонная запись опроса):

Вопрос». «В каких отсеках хранятся отработанные патроны регенерации?»

Ответ: «Мы ими не пользовались, так как они резервные. Никаких взрывов я не слышал».

Видимо, эти удары слышали только Юдин и Каданцев в момент нахождения их в 5-м отсеке. Из сообщения мичмана Каданцева можно понять, что услышали они их во время замера газового состава воздуха в 5-м отсеке, т е. в период с 15 часов 39 минут до 15 часов 57 минут. Запись сделана в вахтенном журнале в 16 часов 24 минуты.

Таким образом, имеются сомнения и во времени, когда были услышаны эти удары. И, скорее всего, «взрывы», которые «слышали» капитан 1-го ранга Коляда, находясь в ограждении рубки, и вице-адмирал Зайцев – в Москве, не имеют никакого отношения к фактическим событиям на аварийной подводной лодке.

И все же капитану 1-го ранга Коляде очень не хочется отказываться от желанной версии неожиданного поступления воды в аварийные отсеки. Вот как он отвечает на вопрос писателя Н.Черкашина о том, «что же послужило причиной столь мощного и неожиданного прорыва воды в прочный корпус»: «Во первых, металл корпуса мог дать трещину из-за огромного перепада температур: внутри оболочки – тысячи, градусов, снаружи плюс три… Во-вторых, титан при высоких температурах и высоком давлении может гореть. Возможен прогар корпуса на стыке отсеков. Можно назвать еще несколько вероятных причин»[48]48
  Газета «Известия». 15 янв. 1990.


[Закрыть].

Писатель и капитан 1-го ранга однозначно решили, что был «столь мощный и неожиданный прорыв воды», что осталось только подыскать правдоподобную версию. Но такой версии нет, и любая подобная версия не укладывается в хронологию и фактические обстоятельства аварии.

Следует сказать несколько слов о сотрясениях подводной лодки, которые наблюдались в период аварии.

Капитан-лейтенант А.Г.Верезгов (магнитофонная запись опроса): «А сейчас, периодически 7 или 8 раз, корпус сильно содрогался. По всей видимости, ВВД куда-то поступал, волна так не может… Сотрясения были продолжительными. Секунд по 30 – 40. Начались через 30 минут послe всплытия и были на протяжении всего времени, когда лодка находилась в надводном положении».

Из этого сообщения очевидно, что сотрясения подводной лодки ничего общего со «взрывами» не имеют и связаны с процессами поступления воздуха из системы воздуха высокого давления в аварийные отсеки, продуваниями и затоплениями цистерн главного балласта, выходом газов из аварийных отсеков и поступлением воды в прочный корпус.

«ПРИГОТОВИТЬСЯ К ЭВАКУАЦИИ!»

Как расценивал экипаж на 16 часов 24 минуты, когда в вахтенный журнал была записана информация о «взрывах», состояние аварийной подводной лодки? Обратимся к капитану 1-го ранга Коляде как основному автору открытого письма, помещенного в журнале «Морской сборник» (1990, № 2). «Да, действительно, мы все до последних минут были уверены в том, что подводную лодку удастся спасти. Максимально возможная герметизация 6-го и 7-го отсеков, подача огнегасителя в эти отсеки, тенденция снижения температуры в носовой переборке 6-го отсека вселяли надежду на затухание пожара. До 16 часов 20 минут дифферент подводной лодки не изменялся, признаков поступления воды внутрь прочного корпуса не было».

Так капитан 1-го ранга писал в открытом письме о последних минутах трагедии. А как докладывал он об этих же минутах на командный пункт Северного флота? Доклад с подводной лодки был получен в 16 часов 35 минут: «Пожар усиливается. За 15 минут температура кормовой переборки 5-го отсека возросла с 70 до 110° С. Слышны взрывы регенерации в 6-м и 7-м отсеках. Необходима эвакуация личного состава».

Нет смысла комментировать приведенную выше цитату из открытого письма – лживость ее очевидна. Посмотрим донесение.

В этом донесении прослеживается явная дезинформация. Нет никаких 15 минут, нет и усиления пожара. Данные (в 15 часов 57 минут – 115° С, а в 16 часов 24 минуты – 111° С) говорят об обратном – пожара нет, идет остывание прочного корпуса. Но из-за большой массы металла оно идет медленно. В донесении очень к месту подошли «взрывы». Видимо, из-за них необходима эвакуация личного состава. О поступлении воды внутрь прочного корпуса хотя ничего и не говорится, но предполагается. Прошло всего шесть минут, и в 16 часов 41 минуту получено новое донесение: «Рубежи обороны на кормовой переборке 5-го отсека. Крен 6° правый борт, дифферент 3 метра (соответствует 1,5°) на корму из-за поступления воды в прочный корпус. Личный состав готов к эвакуации».

«Взрывы» сработали, появился и «столь мощный и неожиданный прорыв воды в прочный корпус». В этом донесении также дезинформации с избытком. Не были организованы рубежи обороны на кормовой переборке 5-го отсека. Не готов к эвакуации личный состав. Еще не отдана команда о подготовке к эвакуации. Не соответствует фактическому указанный в донесении дифферент.

Как упоминалось выше, 4-я и 7-я секции рабочей группы правительственной комиссии, анализируя снимки, сделанные с самолета, установили, что дифферент нарастал постепенно, и к 16 часам 30 минутам он составлял 2,5 – 3° на корму.

Также постепенно терялся запас плавучести из-за заполнения балластных цистерн и поступления воды внутрь прочного корпуса. На указанное выше время потеря запаса плавучести оценивалась рабочей группой в 760 тонн, при этом количество воды, поступившей в прочный корпус, – в 120 тонн.

Члены рабочей группы правительственной комиссии от промышленности считают, что при общей потере запаса плавучести в 760 тонн в прочный корпус к этому времени уже поступили свыше 200 тонн воды. Потеря запаса плавучести и снижение продольной остойчивости подводной лодки могли быть определены путем замера ее осадки и с помощью несложных расчетов. Но этого не делалось.

Посылая приведенные здесь донесения, руководство подводной лодки еще до 16 часов 35 минут считало, что корабль обречен на гибель. И даже в эти последние минуты трагедии руководству «Комсомольца» не хватило мужества сообщить всю правду командному пункту Северного флота.

Но с таким выводом не согласен заместитель главкома Военно-морского флота вице-адмирал В.В.Зайцев, который для журнала «Морской сборник» (1989, № 6) высказал такое мнение: «Уверенные доклады до 16 часов 35 минут свидетельствуют, что борьба за живучесть корабля проводилась планово, обстановка на лодке контролировалась, поступления воды в прочный корпус не отмечалось». Отсюда вывод: главное – это «уверенные доклады».

После таких заявлений вице-адмирала поневоле растеряешься и не поймешь, кому верить: то ли заместителю главкома Военно-морского флота вице-адмиралу В.В.Зайцеву, то ли председателю 4-й секции рабочей группы правительственной комиссии вице-адмиралу В.В.Зайцеву, подписавшему объединенный акт 4-й и 7-й секций.

Чем объяснить столь резкое изменение характера донесений с аварийной подводной лодки? Объяснение может быть только одно.

После возвращения из 5-го отсека (в 16 часов 24 минуты) мичман Каданцев получил приказание продуть цистерны главного балласта № 5 и 7 правого борта.

Мичман В.С.Каданцев (объяснительная записка): «По приказанию командира БЧ-5 я закрыл бортовой клапан ЦГБ № 7 левого борта и продул ЦГБ № 7 правого борта и ЦГБ № 5 правого борта. Крен стал нуль. Инженер дивизиона живучести доложил, что дифферент растет, уже 4° на корму».

При опросе правительственной комиссией мичман Кадан-цев уточнил, что продувание цистерн главного балласта он осуществлял остатками воздуха, находившимися в баллонах воздуха высокого давления перемычки № 3.

Записей в вахтенном журнале о продувании указанных цистерн нет. О продувании цистерны главного балласта № 7 правого борта говорит и лейтенант Зайцев. Не верить мичману Каданцеву и лейтенанту Зайцеву нет оснований.

Для выравнивания крена достаточно было продуть одну цистерну главного балласта. Однако решили продуть две цистерны. Насколько целесообразным было это решение и как оно сказалось на остойчивости и непотопляемости подводной лодки? Цистерны главного балласта № 5 и 7 расположены к носу от центра тяжести подводной лодки. При их продувании наряду с увеличением запаса плавучести растет дифферент лодки на корму.

Совершена очередная ошибка. Ухудшилось положение лодки и бесцельно израсходованы остатки воздуха высокого давления, которые со значительной пользой могли быть использованы для поддува цистерны главного балласта № 10 через трубопровод воздуха забортных устройств.

При продувании двух цистерн главного балласта одного борта подводная лодка получила мощную встряску и резко осела на корму. Скрылся под воду кормовой стабилизатор. В это время, по моим сведениям, командир подводной лодки Е.А.Ванин поднялся наверх и самолично оценил фактическое положение корабля. Это и резкое изменение положения подводной лодки и явились причиной изменения характера донесений об аварии.

В 16 часов 30 минут величина продольной остойчивости достигла столь малых значений, что быстрый рост дифферента и трагический исход событий можно было увидеть также «невооруженным глазом» неспециалиста, а посадка подводной лодки внушала тревогу, без единого проблеска надежды. Это подтверждается фотоснимками, сделанными с самолета, и показаниями членов экипажа.

Лейтенант А.В.Зайцев (магнитофонная запись опроса):

Вопрос: «Как связать нарастание дифферента со временем?»

Ответ: «1° на корму был приблизительно в 13.00, до 16.00 было 3°. Около 17.00 дифферент был 6,2°… С 16.30 до 17.00 начал резко возрастать дифферент».

Старший лейтенант медслужбы Л.А.Заяц (объяснительная записка): «Где-то в 16.30 – 16.40 я последний раз поднялся из ПЛ. Уже был приличный дифферент на корму, который продолжал быстро нарастать».

Капитан 1 – го ранга Б. Г.Коляда (магнитофонная запись опроса): " Стал после 16.00 расти дифферент, причем нарастание дифферента было быстрое».

Здесь уместно вспомнить приводимое ранее утверждение капитана 1-го ранга Коляды о том, что до 16 часов 20 минут дифферент подводной лодки не изменялся.

Вахтенный журнал:

«16.40 – Крен 6° на правый борт, дифферент 1,5° на корму».

Записанная в вахтенном журнале величина дифферента не соответствует фактическому, что подтверждается вышеприведенными показаниями и анализом фотографий, сделанных с самолета в это время. Вызывают сомнение и данные по крену.

Сообщения, полученные с подводной лодки в 16 часов 35 минут и в 16 часов 41 минуту, были для командования Военно-морского флота подобны грому с ясного неба. Командующий Северным флотом через командный пункт авиации флота передал приказ: «Приготовить ВСК», запросил через плавбазу «Алексей Хлобыстов»: «Доложить обстановку в 5-м отсеке, заглушён ли реактор, использовались ли газогенераторы, используется ли главный осушительный насос для осушения аварийных отсеков, доложить давление в аварийных отсеках, быть готовыми к эвакуации личного состава». Из приведенного запроса ясно, что в командном пункте Северного флота практически имелась весьма скудная информация об аварии и ходе борьбы с ней. И на этот запрос получен бодрый доклад (в 16 часов 50 минут): «Обстановка в 5-м отсеке нормальная, газогенераторы не использовались, борьба за живучесть продолжается». Что прикажете думать командованию Северного флота, получив такой уверенный доклад, который, как считает вице-адмирал В.В.Зайцев, «свидетельствует, что борьба за живучесть корабля проводится планово, обстановка на лодке контролируется и т д.».

А в это время:

Вахтенный журнал:

«16.42 – Приготовиться к эвакуации. Исполнителям сдать секретную литературу. Приготовить секретную литературу к эвакуации».

Вдумайтесь в эту фразу. Речь идет не об эвакуации пострадавших или больных на подходящие суда. Речь идет об эвакуации всего экипажа подводной лодки. Таким образом, посылая сообщение, полученное в командном пункте Северного флота в 16 часов 35 минут, руководство подводной лодки уже считало, что корабль обречен. В 16 часов 42 минуты был отдан приказ о подготовке экипажа к эвакуации с обреченного корабля.

Отдан приказ об эвакуации, но не сказано – куда эвакуироваться. Одно дело эвакуация на подходящие суда и совсем другое – в воды Норвежского моря. Так куда же собирались эвакуироваться подводники? Магнитофонные записи опроса:

Лейтенант А.Л.Степанов: «После этого я спустился вниз готовить секретную литературу к эвакуации, так как командир сказал, что сейчас подойдут корабли и на ПЛ останется только швартовная команда».

Мичман В.В.Геращенко: «Я думал, что подошло судно и нас снимают. Я спросил: „А кто здесь останется?“ Командир БЧ-1: „Не волнуйся, здесь останутся… Давай быстро наверх. Там разберемся“.

Так готовился к эвакуации личный состав подводной лодки. А куда и как собирались эвакуироваться «отцы-командиры»?

Капитан 1-го ранга В.Г.Коляда: «И, наконец, самое главное: мы вышли наверх, не для того, чтобы прыгать в воду. Цель была одна – отдышаться и встретить плавбазу, которая была на подходе»[49]49
  Газета «Известия». 15 янв. 1990.


[Закрыть].

Узнается прославленное флотское гостеприимство! До подхода плавбазы больше часа, а ее уже вышли встречать! И ни слова об эвакуации. Так объяснял капитан 1-го ранга для широких масс трудящихся свой выход из подводной лодки наверх. А вот так обстояло дело фактически.

Капитан 1-го ранга Б.Г.Коляда (рапорт командующему Северным флотом): «В 14.45 в район прибыл самолет Ил-38, он сообщил, что к 18.00 к нам подойдут три надводных корабля… По динамике нарастания крена на правый борт с дифферентом на корму поняли, что до 18.00 подводная лодка не сможет оставаться на плаву, и в 16.50 была дана команда личному составу „взять наверх“.

Таким образом, экипаж подводной лодки готовился к эвакуации на подходящие суда, а ее руководство в это время уже знало, что эвакуироваться придется в воду, в Норвежское море. Это первая причина того, что личный состав оказался без спасательных средств.

Сколько времени нужно было экипажу, чтобы приготовиться к эвакуации, надеть теплое белье и гидрокомбинезоны либо взять с собой спасательные жилеты и нагрудники?

Мичман Ю.Н.Анисимов: «У нас в отсеке все водолазное имущество было готово. Если бы поступила команда надеть его, мы в течение 5 минут одели бы друг друга»[50]50
  Газета «Подводник Заполярья». 20 апр. 1989.


[Закрыть].

В это время с командного пункта Северного флота через плавбазу «Алексей Хлобыстов» было приказано командованию «Комсомольца»: «Использовать командирскую группу ВВД для продувания кормовой группы балластных цистерн. Докладывать изменение крена и дифферента».

Использование запаса воздуха высокого давления в командирской группе баллонов для борьбы за живучесть радикальным образом изменило бы обстановку на подводной лодке даже на последней стадии аварии. При всех условиях это обеспечило бы поддержание подводной лодки на плаву до подхода плавбазы «Алексей Хлобыстов».

Однако личный состав не смог использовать этот запас воздуха высокого давления из-за того, что не знал, как это сделать. Не помогла и схема системы воздуха высокого давления, по которой пытались разобраться. Сказалось отсутствие РБИТСа.

«Мы отработали полный курс боевой подготовки, несколько лет готовились к своему самостоятельному „большому“ плаванию, обучались в учебном центре, с хорошими и отличными оценками сдали курсовую задачу, выполнили боевые упражнения. Подготовка была проведена в полном соответствии с руководящими документами. Естественно, отрабатывались вопросы борьбы за живучесть», – говорит капитан 1-го ранга Коляда в письме, опубликованном в журнале «Морской сборник» (1990, № 2).

Схема аварийного продувания кормовой группы ЦГБ воздухом от перемычки ВВД № 2 через магистраль ВЗУ и трубопровод продувания ЦГБ водолазом:

1 – клапанная колонка ВЗУ в ограждении рубки;

2 – клапанная колонка продувания носовой группы ЦГБ водолазом;

3 – клапанная колонка продувания средней группы ЦГБ водолазом;

4 – клапанная колонка продувания кормовой группы ЦГБ водолазом;

5 – бортовой клапан магистрали ВЗУ; 6 – перемычка ВВД № 1;

7 – перемычка ВВД № 2; 8 – перемычка ВВД № 3;

9 – перемычка ВВД № 4;

10 – трубопровод соединения перемычек ВВД № 1 и № 2;

11 – запорные клапаны;

12 – редукционные клапаны;

13 – магистраль ВЗУ;

14 – невозвратно-запорные клапаны потребителей ВЗУ;

15 – аварийные клапаны разобщения ВЗУ.

Как можно использовать запас ВВД в командирской группе баллонов для борьбы за живучесть подводной лодки? Наиболее рациональный способ – подача воздуха в кормовые балластные цистерны по трубопроводу, соединяющему перемычки ВВД № 1 и № 2, а затем по магистрали ВЗУ на трубопровод продувания цистерн главного балласта водолазом (предварительно отрубив магистраль ВЗУ от аварийных отсеков клапаном, расположенным в 3-м отсеке). Этот способ обеспечил бы подачу воздуха непосредственно в цистерны главного балласта, позволил бы контролировать их состояние и автоматически поддерживать в аварийных отсеках необходимое давление при наименьшей вероятности возобновления в них пожара.

Наиболее простой способ – подача воздуха в аварийные отсеки по магистралям ВСД или ВВД-200 непосредственно от перемычки ВВД № 2. Он позволил бы легко регулировать количество подаваемого воздуха и поддерживать оптимальное давление в аварийных отсеках. Для реализации этого способа достаточно было открыть один клапан в 3-м отсеке.

Итак, в 16 часов 42 минуты была отдана команда о подготовке к эвакуации. Почему же личный состав не смог провести эту подготовку должным образом?

«Никто из нас не ожидал столь мощного прорыва воды в кормовые отсеки, когда судьба корабля решалась в считанные минуты. Этих мгновений явно не хватило на то, чтобы спускаться в отсеки и поднять свыше полусотни комплектов индивидуальных средств», – так объяснил это капитан 1-го ранга Коляда в газете «Известия» (15 января 1990 года), и в этом объяснении нет ни слова правды.

Вместо срочного приготовления спасательных средств личный состав был занят срочной эвакуацией секретных документов. Чтобы спуститься вниз и заняться сдачей и комплектованием секретных документов, хватило «мгновений». Бумажки для руководства подводной лодки оказались дороже жизни людей.

Лейтенант А.Л.Степанов (объяснительная записка): «В ПЛ все готовились к эвакуации на судно. Командир ПЛ приказал готовить секретные документы к эвакуации. Я с командиром БЧ-1 начал собирать документы. Дифферент начал резко расти. Старший помощник приказал взять жилеты и подниматься наверх. Мы продолжали собирать секретные документы. Лейтенант Зайцев подбежал и сказал, что дифферент 4 – 5 градусов и надо быстро подниматься наверх. Мы оставили секреты в ПЛ и резко начали подниматься наверх».

Магнитофонные записи опроса:

Капитан-лейтенант С.А.Дворов: «Очень много времени потеряли на эвакуацию секретных документов».

Мичман В.В.Геращенко: «Все бежали наверх, застряли с секретным ящиком. Получилось небольшое столпотворение».

Лейтенант А.В.Зайцев: «Выходили в основном без жилетов, так как не было времени и было темно».

Утверждение лейтенанта Зайцева, что на подводной лодке в этот момент было темно, не соответствует действительности и не подтверждается ни одним участником трагедии.

Кто может объяснить, зачем нужно было собирать и выносить наверх ящики и мешки с секретными документами более чем за час до ожидаемого прихода судов? Если заботились о сохранении государственной тайны, то:

Мичман Э.Д.Кононов (объяснительная записка): «Я вместе с документами поднялся наверх, где меня смыло волной за борт. Спецящик с секретными документами потерял из виду. Один ящик с документами был поднят на плавбазу. Второй не найден».

Кто из служащих Военно-морского флота сможет гарантировать, что содержимое этого ящика, а также других ящиков и мешков лежит на дне Норвежского моря, а не изучается в других странах?

Но высокие представители Военно-морского флота решили упредить «вероятного противника» и опубликовать в открытой печати большинство секретных данных о подводной лодке «Комсомолец», и почин этому сделал главнокомандующий адмирал флота В.Н.Чернавин в газете «Красная звезда» за 13 мая 1989 года.

Газета «Уолт-стрит Джорнал» приводит следующее высказывание начальника разведки Военно-морских сил США контр-адмирала Томаса Брукса: «Гласность позволила нам получить такие бесценные сведения… о Советском Союзе, для сбора которых нам бы (с применением традиционных разведывательных методов) пришлось израсходовать миллионы долларов и потратить долгие годы». В качестве примера он привел аварию на подводной лодке «Комсомолец». Разрешите, товарищ главнокомандующий, поздравить вас и ваших ближайших помощников с высокой оценкой вашей деятельности, данной разведкой Военно-морских сил США!

Таким образом, бессмысленный, а вернее преступный, приказ об эвакуации секретной документации явился второй причиной, по которой личный состав не смог приготовиться к эвакуации. Только из-за него члены экипажа «Комсомольца» не надели гидрокомбинезоны, не взяли спасательные жилеты и нагрудники. Руководством подводной лодки не был отдан приказ о приготовлении спасательной лодки ЛАС-5М, находившейся в 1-м отсеке, своевременно не дана команда о приготовлении плотиков и всплывающей камеры к отделению от подводной лодки. Единственное, в чем преуспело руководство «Комсомольца», – это доложить на командный пункт Северного флота еще в 16 часов 41 минуту о том, что личный состав готов к эвакуации.