Текст книги "Несущие Свет. Противостояние"

Автор книги: Дмитрий Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Но сейчас ей повезло.

Попечительница задумалась, перебирая в памяти то немногое, что знала о древней магии истинного имени. По большому счету, она даже не слишком верила в то, что имя может изменить судьбу человека, тем более имя, данное не родителями. Но почему бы и не попробовать? Хотя заклинания, пробуждающие силы истинного имени, давно ушли в небытие, но некоторые обрывки старинных правил именования остались в летописях. Пусть и мало кто те летописи читает, пусть детям дают бесполезные имена в честь родных, героев или правителей, тщетно надеясь, что имя позволит ребенку повторить славную судьбу. Не все так просто…

Истинное имя включает в себя очень многое. Будучи выбранным мудро, оно сопровождает человека всю жизнь, отводя невзгоды… а если ошибиться, то несчастный будет просто притягивать к себе горести и болезни. Быть может, с этой точки зрения случайные имена и к лучшему, в них нет силы – ни доброй, ни злой.

«Ну что ж, попробуем…»

Определить возраст девочки с точностью до месяца было не так уж сложно. Конечно, в идеале надо было бы знать день и час рождения, но увы… для этого Попечительнице пришлось бы приложить столько сил, что о поиске придется забыть. Цвет глаз… Цвет волос… когда ребенку дают имя, всегда приглашают волшебницу, ибо сложно у новорожденного угадать истинный цвет волос, который проявится много позже. Волосы у девчонки, кстати, неплохие, цвета спелой пшеницы, и хорошо сочетаются с зелеными глазами. Да, волосы многое могут сказать – например, что раньше она не голодала… вот вымыть бы их не мешало.

– Поговори со мной, девочка.

– Что… что я должна сказать, госпожа?

– Все, что угодно, – чуть поморщилась Лейра. – Я хочу слышать твой голос.

Девочка заговорила… Попечительница не вслушивалась в слова, ей достаточно было звучания. Наконец она сделала короткий жест, призывая малышку замолчать.

– Кто были твои родители? Ты помнишь хоть что-то?

Это был не очень важный вопрос, но истинное имя должно иметь некоторую связь с прошлым. Хотя бы для того, чтобы скомпенсировать возможные неточности других компонентов. По речи установить место, где она жила раньше, было не очень сложно – малышка явно из Кинтары… только вот родилась ли она там или просто выросла, вот в чем проблема.

Отрицательное мотание головой, всхлип, слеза в уголке глаза.

– Я ничего не помню, госпожа…

И вдруг девочка упала перед Попечительницей на колени.

– Возьмите меня, госпожа, возьмите! Вы не пожалеете! Я очень работящая, я все делать умею, и стирать, и убирать, и все-все! И я… – она сделала паузу, – я много не ем… я совсем мало ем, совсем мало!

– Встань, – коротко бросила Лейра. – Я возьму тебя… и теперь тебя будут звать…

Она сделала паузу, еще раз взвешивая все компоненты. Их было недостаточно, большую часть формулы приходилось подменять интуицией, а то и простыми догадками. Ну что ж, если даже не получится… это тоже будет опыт. В первой части имени Лейра была почти уверена, вторая ускользала и…

– Теперь твое имя Альта Глас. Повтори.

– М-мое имя Альта, госпожа. Альта Глас…

– Хорошо. Ты, – она повернулась к управителю, – девочку вымыть. Одеть. Накормить.

– Будет исполнено, госпожа…

Осмотр детей подходил к концу. Гент шепнул на ухо своей госпоже, что на улице ожидают очереди четверо. Пока успехи поиска в этом селе были незначительны. Двое мальчиков, которые могли в будущем стать рыцарями. Сиротка Альта, чьи магические способности хотя и были ниже среднего, но все же давали ей шанс стать учеником или – при некотором везении и бездне упорства – адептом. Дорога в более высокие сферы для нее закрыта, Эмиал был не слишком щедр, наделяя девочку талантом. Еще одна потенциальная волшебница – ее уровень был чуть выше, чем у Альты. Паренек, обещавший в отдаленном будущем стать неплохим магом, быть может, уровня мастера. Вот и все. Пятеро. Много для этого захудалого села, мало для тех целей, что были поставлены перед Попечительницей. То ли народ Инталии вырождается, утрачивая магическое начало, присутствующее изначально в каждом живом существе, то ли она, Попечительница, стареет и уже не может разглядеть задатки в детях. Пора готовить смену… жаль только, что Орделия на эту роль не подойдет. Не сумеет.

Снова прошептав заклинание, усиливающее дар чтения ауры, Лейра приготовилась проверять следующего кандидата – невысокого, крепкого мальчугана, одетого неброско, но качественно.

И вздрогнула, словно от удара.

Аура ребенка была черной. Черной, как грозовая туча, в которой бьются яркие голубые сполохи молний. Настолько яркие, что волшебница даже зажмурилась…

Да, перед ней был потенциальный маг огромной силы. Быть может, превосходящей ее собственную. «Нет, кого я обманываю? – мысленно пробормотала она. – Он будет куда сильнее. Уровень Творца, ничуть не меньше… можно подумать, бывает больше. Но черная аура…»

Следовало отдать Лейре должное – она решилась не сразу. Пожелания Святителя на этот счет были однозначны… ну, допустим, маги Ордена никогда особо не прислушивались к указаниям номинального правителя Инталии, предпочитая думать в первую очередь о своих интересах. Но и сам Орден в подобных случаях занимал принципиальную позицию. Практически в каждом поиске происходило нечто подобное, бывало, что и не один раз, но ей впервые довелось встретиться с таким проявлением силы.

Аура – на всю жизнь. Ее не изменить… можно лишь чуть подправить, самую малость сместить в ту или иную сторону. В более простом случае можно было бы рискнуть, пойти против неписаных правил – ясное дело, что ни сам Святитель, ни Вершители Ордена не рискнут поставить свою подпись под документом подобного рода. Пойти – в надежде на то, что ситуацию удастся переломить.

Не в этом случае.

Она еще раз, прищурившись, посмотрела на танец слепяще синих протуберанцев в черном мареве. Тяжело вздохнула, смиряясь с неизбежным. Лейра Лон была опытной волшебницей, многое повидавшей, давно растратившей все иллюзии и разучившейся видеть мир в розовом свете. Ей приходилось, не допуская в голосе и нотки неуверенности, отправлять людей на смерть, в том числе и тех, кого она знала и к кому испытывала вполне дружеские чувства. Ей приходилось жертвовать малозначительными людьми ради поставленных целей. Такова судьба Вершителя – в его жизни вместе с приемом титула не остается места сантиментам.

Но было кое-что, к чему она так и не смогла привыкнуть. И все же должна была сделать это сама. Безусловно, любой из светоносцев исполнит ее приказ. Но это будет неправильно.

Пусть это будет лишь ее грех.

И Лейра нанесла удар.

Что-то незримое сорвалось с ее пальцев, понеслось к ребенку, на лету приобретая форму и видимость, – полупрозрачная острая стрелка ударила мальчика точно в сердце. Айсбельт – самое древнее из известных заклинаний, первое, созданное людьми. Простейшее. Почти не требующее ни сил, ни умения. Крошечная ледяная стрела, не способная причинить вред ни рыцарю в доспехах, ни даже воину в кожаной броне. Да и плотная толстая одежда вполне могла уберечь от удара – потому-то давно уже никто не воспринимал айсбельт как оружие. От него мало толку – разве что от огненных птиц защититься.

Но сейчас, в бревенчатом доме, в окружении людей, именно ледяная стрела была наиболее подходящим к случаю боевым заклинанием. Не вызовет пожара. Не затронет невиновных.

Мальчишка даже не успел понять, что его убило. Ледяная стрела без труда пробила тонкую рубаху, кожу – и разорвалась в теле мелким хрустальным крошевом. Сердце, на которое обрушилась волна холода, неуверенно ударило раз, другой… и остановилось. Навсегда.

По залу прокатился вздох удивления. Даже невозмутимые рыцари повернули головы к своей госпоже, словно испрашивая объяснений.

– Черный? – прошептала Орделия.

– Как ночь, – тоже шепотом ответила Лейра. – Кажется, я только что убила Творца Сущего.

– Он был так силен?

– Он мог бы стать Творцом, – поправила ее Попечительница. – Но – лишь на службе у Тьмы, у Эмнаура. У наших врагов.

Она встала и чуточку надменно оглядела присутствующих, словно спрашивая, посмеет ли кто-нибудь задать вопрос Вершительнице. Никто не посмел… да и, признаться, подобные сцены случались и раньше, а потому и причины были очевидны. Волшебница учуяла нечто такое, что необходимо незамедлительно покарать смертью. Бывает. Ей виднее. В конце концов, на то и Вершители, чтобы вершить суд по своему усмотрению. И ни перед кем не отчитываться в своих действиях.

– Во имя Эмиала, – отчеканила она. – И да пребудет с ним Свет.

– И да пребудет… – послышался нестройный хор.

– Гент, найди его родственников. Всех до единого.

Рыцарь кивнул и вышел. Трое светоносцев последовали за ним, звякая кольчугами и цепляя низкую притолоку дверей перьями покрытых белой эмалью шлемов.

Родственников обнаружилось трое. Сердобольные сельчане выдали их тут же, стоило только узнать о том, что Попечительница убила ребенка, темного душою. Дай волю – и сии достойные люди сами растерзали бы бывших соседей в клочья, лишь бы отвести от себя обвинение в пособничестве Тьме. Мать, отец – явно из обеспеченных, одетые так, чтобы дать это понять всем окружающим. И старик лет семидесяти, совершенно лишившийся волос и почти – зубов. Но не утративший ни злобного блеска в глазах, ни умения сыпать проклятиями. Их втолкнули в зал, тут же вокруг троицы сомкнулось кольцо рыцарей.

Прошло несколько мгновений, затем Лейра жестом позволила рыцарям расступиться.

Аура этих людей читалась куда хуже, чем детская. Но одно можно было сказать с уверенностью – женщина не виновата в том, что породила на свет отродье зла. Ее аура была пусть и размытой, но вполне нейтральной. К тому же не содержала и намека на синие всплески – магии женщина была почти лишена.

А вот мужчины оказались куда интереснее. Оба имели неплохие магические задатки – скорее всего в их семье дар передавался по мужской линии. К счастью – нереализованные задатки, нетренированные… а не то к проклятиям старика следовало бы отнестись с куда большей серьезностью. Сын был заметно сильнее – тоже потенциально. Тенденция очевидна: дети этого мальчишки могли бы стать величайшими из темных магов…

Отец достаточно молод, он вполне может сделать еще одного ребенка… этой женщине или какой-нибудь другой. Раз Гент привел только троих, значит, он устроил жителям допрос с пристрастием и теперь мог с уверенностью заявить, что в чужих домах у этого мужчины детки не подрастают. Ни одна нормальная женщина не призналась бы в прелюбодеянии даже священнику Эмиала – но лгать прямо в глаза рыцарю-светоносцу было по меньшей мере глупо. И опасно для жизни.

Старик же… Лейра поморщилась – еще одно тяжелое решение, но принять его необходимо.

– Женщина, ты свободна.

– Я разделю судьбу мужа, – вскинула та голову, и в глазах плеснулась такая ненависть, что, если бы ауру можно было изменить одними лишь эмоциями, в этот момент она превратилась бы в абсолютную черноту.

Лейра сделала вид, что не слышит этих слов. Теперь она обращалась к рыцарям и волшебницам из своей свиты.

– Души этих двоих мужчин идут во Тьме. Куда ведет этот путь?

– К смерти души… – пронесся шепот. На формальные вопросы Света не следовало отвечать громко.

– Как помочь душам избежать такой судьбы?

– Им поможет Свет…

– Что порождает Свет, что разгонит даже истинную Тьму?

– Огонь…

– Да будет так. Пусть очистительный огонь откроет этим заблудшим душам путь к" спасению.

– И да пребудет с ними Свет.

Лейра подошла к женщине вплотную. Рыцари чуть сдвинулись вперед, чтобы не позволить обреченным, если вдруг им придет в голову такая мысль, броситься на Попечительницу.

– Ты все еще хочешь разделить судьбу мужа? – тихо спросила волшебница.

– Да, госпожа. – Сухой ответ, безжизненный голос.

Лейра задумалась. Быть может, следовало отдать Генту приказ – и строптивицу свяжут, бросят куда-нибудь в подпол, пусть остынет, подумает о том, что жизнь не так уж плоха. Затем пожала плечами…

– Уважаю твой выбор.

Костер еще горел, и большая часть жителей села стояла на площади. Лейра смотрела на них с плохо скрываемым отвращением – это не люди, это квинтэссенция всего мерзкого, что только может быть в живом существе. Еще недавно они наверняка любезно здоровались с казненными, вместе посещали храм Эмиала, вместе справляли не слишком роскошные, но дорогие сердцу сельские праздники. Сплетничали, делились новостями…

А потом с радостью выдали односельчан заезжим представителям власти и с каким-то грязным удовольствием следили за актом сожжения.

Грязь и дерьмо… хоть это слово и не пристало произносить Вершительнице, но тут оно уместнее всего. Души их – средоточие фекалий, и будь на то воля волшебницы, она все село предала бы огню, просто дабы ликвидировать скверну, не дать ей перейти в последующие поколения.

Хотя, если задуматься, так ли уж эти смерды отличаются от всех остальных?

О своем приказе она не жалела. Тьма должна быть уничтожена – в противном случае она лишь придаст силы врагу, а если состоится столкновение… «Когда состоится», – поправила она себя, понимая, что мир в Инталии не может длиться вечно: слишком велики противоречия между Светом и Тьмой, между служением Эмиалу и поклонением Эмнауру. Когда состоится столкновение, даже капля способна перевесить чашу весов. А маги Триумвирата и Ночного Братства ищут последователей не только в Гуране, их эмиссары проникают повсюду. И отдать им потенциального мага огромной силы было бы сумасшествием. Как и отдать человека, пусть и необученного, но способного передать магический дар детям. У самой Лейры за прошедшие десятилетия родилось трое детей, но ни один из них не обладал достаточным даром, чтобы пойти по стопам матери. Такое вообще случается редко: как правило, способности передаются через поколение, а то и через два. Найди гуранцы этого мужчину, чье тело сейчас дымилось среди углей, – и до полной импотенции он оплодотворял бы подкладываемых под него женщин… и страшно подумать, сколько сильных магов сможет вырастить Империя. И бросить в бой.

– Мы уезжаем? – поинтересовался Гент, не отходивший от волшебницы ни на шаг.

Лейра повернулась к возлюбленному…

Проклятие, какая уж тут любовь! С точки зрения Гента, она была прекрасной и желанной, пусть красота эта – плод магического умения и, что уж там говорить, тщательного ухода за своей кожей, лицом и волосами. Она же наслаждалась его мощным телом, его неутомимостью… но из-за своего возраста видела в рыцаре мальчика. Так что это не любовь… привязанность, не больше. Скоро, очень скоро он сумеет разглядеть сетку морщинок на ее лице, даже магия не всесильна и не может дать бессмертия – по крайней мерс так считалось, хотя, по слухам, в незапамятные времена одному из Творцов удалось доказать обратное. Только кто его видел, мифического АльНоора, хозяина Высокого замка? Кто мог подтвердить заманчивые слухи? Гент увидит, как начинает увядать кожа, как теряют блеск золотистые волосы… и найдет себе другую, моложе и горячей. Лейра знала, что не станет препятствовать любовнику – они были вместе достаточно долго, чтобы он заслужил ее благодарность. Они останутся друзьями… а дружба и любовь никогда не ходят рука об руку.

– Да, – ответила она. – Здесь нам больше нечего делать. Дети устроены?

– Конечно, госпожа. Я распорядился снабдить их сластями и фруктами… так приятнее коротать время.

Попечительница пожала плечами. Безусловно, в будущем детей ждут строгие правила школы, где лакомства суть награда, а не способ избавиться от детского плача, но сейчас некое послабление было вполне уместно.

Лейра направилась к своей карете. Заклинание «саван», укрывающее пассажиров от дорожной пыли, давно уже рассеялось, и теперь волшебнице требовалось время, чтобы восстановить его. Можно было бы поручить создание савана молодым адепткам, это заклинание не считается сложным даже для учеников… но у Лейры получится быстрее.

Слова формулы причудливо переплетались с точно выверенными жестами. Карету начала затягивать чуть заметная сероватая дымка. Еще несколько секунд – и надежная защита от дорожных неприятностей будет готова.

Свист, глухой удар… волшебница вскрикнула от острой боли в плече. Позади раздался лязг железа – это рыцари выхватывали мечи из ножен, смыкая вокруг Попечительницы несокрушимое защитное кольцо. А женщина не могла оторвать глаз от стрелы, глубоко ушедшей в стенку кареты. По плечу ползло что-то теплое и влажное…

– Найти! – заорал Гент. – Живо!

В одно мгновение, несмотря на тяжелую кольчугу и стальные детали доспехов, рыцарь подскочил к Лейре, явно намереваясь подхватить ее на руки, если волшебница вознамерится потерять сознание. Но Попечительница в своей жизни видела и пережила достаточно, чтобы не падать в обморок от вида крови. Даже своей.

– Все в порядке, друг мой, – пробормотала она, разглядывая плечо. Стрела прошла вскользь, разорвав рукав платья и оставив на нежной коже глубокую рваную царапину, обильно сочащуюся кровью.

Она с деланным равнодушием достала тончайший платок, промокнула кровь и начала плести узор исцеления. Это заклинание позволяло в принципе затянуть раны почти любой сложности – лишь бы к моменту начала плетения пациент был жив. С порезом волшебница справилась буквально за считанные секунды – кровотечение прекратилось, края раны сошлись, оставив лишь тонкий розовый шрам. Позже она займется им вплотную, устранив малейшие следы, но сейчас на это не было времени.

Два светоносца бросили в пыль у ее ног высокого худого человека, одетого в потрепанный кожаный камзол. Третий рыцарь держал в руках простенький охотничий лук.

Стрелок поднялся на колени, его пошатывало – вряд ли рыцари были излишне вежливы с ним. Ладно если не переломали несостоявшемуся убийце все кости. Мужчина – на вид ему было не больше тридцати – поднял глаза на Попечительницу, и взгляд его не выражал страха. Он сделал то, что сделал, обдуманно и взвешенно, а потому прекрасно знал, что его ожидает, и был готов к этому.

– За что? – негромко спросила Лейра.

– За убийство. – Слова вылетали из его уст с хрипом, в уголке рта показалась капля крови. Видимо, не сумевшие уберечь госпожу рыцари сорвали злость на пленнике, прежде чем привести его на расправу к Попечительнице.

– Убийство? – вскинула она бровь. – Это было не убийство, это было очищение, юноша.

Такое обращение со стороны женщины, выглядевшей моложе пленника, звучало несколько странно.

– Это было очищение, – повторила она спокойно. – Я объясню. Мы, Орден Несущих Свет, ведем Инталию дорогой, угодной Эмиалу. Со всех сторон нас окружают враги, которые мечтают захватить наши плодородные земли и обратить в рабов всех вас. И поверьте, жизнь под властью Империи куда тяжелее, чем может показаться с первого взгляда. Война не за горами, и сейчас мы должны быть едины как никогда. Возможно, большинство из вас не возьмут в руки оружие. Вашу землю и вашу жизнь будут защищать рыцари Ордена. Но, встав на пути сил Гурана, рыцари должны твердо знать, что не получат удара в спину. В этих людях гнездилась истинная Тьма, столь выгодная имперцам. Я должна была исключить угрозу, пусть и чисто гипотетическую…

Она на мгновение запнулась, сообразив, что с этими людьми надо говорить проще.

– Орден никого не наказывает зря. Тот, в чьей душе нет Тьмы, может спать спокойно. Я не желала смерти женщине, она была чиста и сама избрала свой путь…

Лейра внимательно посмотрела на человека, стоящего на коленях. Законы Ордена применительно к данному случаю были достаточно суровы, но у Попечительницы много прав. В том числе – и право принимать решения, идущие на благо Ордена, даже если они не согласуются с принятой политикой.

– В тебе я тоже не вижу Тьмы. Тобой двигает злоба, но идет она не от души. Быть может, когда-нибудь ты поймешь мою правоту… – Она повернулась к рыцарям. – Отпустите этого человека, но проследите, чтобы до нашего отъезда он не сумел причинить вред еще кому-нибудь… в том числе и себе самому.

Она величественно вошла в карету, более не удостоив стрелка даже взглядом. Следом вошла Орделия, повинуясь едва заметному жесту госпожи. Обычно волшебница предпочитала путешествовать в одиночестве, но сейчас понимала, что девушку распирает от желания поговорить, и не могла винить ее за это. Лучше прояснить все недоговоренности сразу, чем позволить адептке сделать неправильные выводы и укрепиться в своих заблуждениях. Другие помощницы, сопровождавшие ее в поиске, были более сдержанны и, что важнее, куда больше доверяли авторитету Вершительницы. Они приняли ее решение… а с Орделией придется объясниться.

Карета тронулась. Рыцари дождались, пока кортеж покинул село, и только после этого позволили стрелку встать. Хрустнул лук в могучих руках Гента – неважное оружие, обычная палка с тетивой, хороший композитный лук сломать руками практически невозможно.

– Тебе повезло, ублюдок. – Из-под шлема голос раздавался глухо, но было очевидно, что светоносца переполняет ненависть. – Если бы не приказ Попечительницы, я бы… ладно, живи.

Он одним мощным броском взлетел в седло и взмахом руки приказал рыцарям следовать за ним.

– Простите, Попечительница, могу ли я позволить себе быть откровенной?

Тон Орделии был непривычно сух, непривычно официален. Раньше она держала себя с Лейрой Лон более свободно, и это изменение в поведении говорило о том, что девушка пребывает в состоянии шока. Или отчаянно сдерживаемого бешенства.

– Мы наедине, и ты можешь говорить что угодно, – мягко ответила волшебница.

– Лейра, почему?! – Голос девушки сорвался, губы ее дрожали. – Этого подонка надо было распять! Четвертовать! Зажарить на медленном огне!

– Успокойся…

– Я не хочу успокаиваться! Смерд поднял руку на Вершительницу! Такого не было уже… уже…

– Очень давно, – кивнула Лейра.

– Такое нельзя было оставлять безнаказанным! Как ты могла?! Если это отребье решит, что Орден более не способен проявить твердость, страшно подумать, что может начаться в Инталии!

– Поубавь пыл, девочка, – вздохнула Лейра. – Или я отниму у тебя возможность говорить, если только это заставит тебя выслушать мое мнение.

Как бы ни злилась адептка, угрозу она уловила. Лейра Лон вполне могла исполнить свое обещание. Заклинание удушья было довольно простым, несложно было и блокировать его… но не в том случае, когда имеешь дело с Вершительницей, высшим магом в иерархии Ордена. Ощутить на себе действие этого узора девушка не хотела.

– Хорошо… – Убедившись, что адептка более или менее готова подчиняться, Лейра улыбнулась предельно доброжелательно и открыто. – Теперь позволь сказать мне… я бы назвала это оправданием, но оправдываться мне не в чем. Вершителям дано право выбирать тот путь, который они считают верным. Рассмотрим сложившуюся ситуацию… Я убила этого проклятого ребенка, чтоб ему никогда не родиться. Приказала сжечь его отца и деда. Отправила на костер и мать, хотя и по ее собственной воле. С точки зрения этого человека я совершила преступление.

– Вы сделали то, что должно! А преступление совершил этот негодяй, – буркнула Орделия, стараясь не встречаться с наставницей взглядом.

– Быть может. Но в памяти всех этих людей останется нечто иное. Они запомнят, что я покарала лишь тех, в чьем сердце укоренилась Тьма, а его отпустила, несмотря на то, что по любым законам он должен был быть казнен. Теперь большинство в этом селе будут считать, что Орден поступает справедливо… даже несмотря на пролитую кровь Вершительницы. А люди должны верить в справедливость власти. В противном случае порядок придется поддерживать клинками светоносцев, а перед Инталией в ближайшем будущем встанут совсем другие задачи, и каждый меч белых рыцарей будет на счету.

– Я… – протянула девушка, – я не уверена, что это правильно. Вас ведь могли убить.

– Смерть приходит ко всем, – пожала плечами волшебница. – Но и умирать надо так, чтобы принести пользу Ордену. Постарайся запомнить это.

Адептка молчала, всем своим видом выражая несогласие, но не решаясь спорить.

Карета неслась по дороге к городу. Продолжать поиск Лейра была не в настроении – слишком много ушло сил, нужен отдых, хотя бы несколько дней. Может, оно и к лучшему. Воспитательницы предпочитали, чтобы новички поступали к ним небольшими партиями, так было легче приучать детей к порядкам школы. Решено: отдых, восстановление сил. Три дня. И можно будет отправиться за новыми кандидатами в ученики.

Час прошел в полном молчании, за ним и второй, третий. Орделия незаметно для себя уснула – дороги в Инталии были отменными, карета вышла из рук настоящего мастера, и рессоры смягчали любые неровности… под мерное покачивание уснуть было немудрено.

А Лейре не спалось.

Две недели назад состоялся Совет. Как обычно, новости были плохими – не настолько, чтобы двинуть к границам орденские полки, но достаточно, чтобы проявить беспокойство.

Их было пятеро – людей, входивших в Совет Вершителей. Хотя Орден и гордился своими магами – и следовало отдать должное, гордился по праву, – все же среди воспитанников этой школы не так уж часто встречались волшебники, достойные высокого звания. Во все времена в Совет Вершителей Ордена входило не более восьми-девяти человек, но и они не слишком жаждали видеть друг друга, собираясь лишь по самым значительным, не допускающим проволочки поводам. Считалось, что любой Вершитель способен сам принять необходимые решения, дать надлежащий совет правителю Инталии.

В отличие от большинства своих предшественников Святитель Аллендер Орфин не впал в опасное заблуждение относительно своей роли в жизни государства. Являясь номинальным лидером, не имея возможности принимать сколько-нибудь серьезные решения без одобрения Ордена, он эту ситуацию понял и принял. И именно поэтому занимал ложе Святителя уже добрых семьдесят лет. Сейчас это был дряхлый старец, не отправившийся на встречу с Эмиалом только благодаря усилиям магов Ордена, которых сложившееся положение дел вполне устраивало. Святитель принимал участие во всех необходимых церемониях, подписывал любые бумаги, поданные ему с ведома членов Совета, иногда даже высказывал дельные мысли, несмотря на постепенное приближение старческого маразма. Пройдет еще несколько лет – и ему придется оставить этот пост… к искреннему сожалению иерархов Ордена.

Никогда Вершители не снисходили до того, чтобы силой устранить неугодного им главу государства. В этом просто не было нужды. Достаточно угрозы… нет, даже намека на угрозу прекращения процедур продления жизни, и любой правитель сразу же становился предельно покладистым. Особо несговорчивые могли бы обратиться за помощью к магам других школ, но что бы это дало? Сменить Орден на Альянс Алого Пути? Или на Ночное Братство? Не лучшая замена. К тому же, лишившись поддержки светоносцев, Инталия стала бы легкой добычей для агрессивной Империи.

Тем не менее послушный и принимающий правила игры Святитель был куда удобнее, чем пытающийся играть в независимость и строящий из себя истинного владыку. А потому Орден делал все, чтобы правление Аллендера Орфина продлилось как можно дольше.

К несчастью, в этом мире нет ничего вечного.

И это было одной из причин, почему в тот день на Совете присутствовали сразу пятеро Вершителей. Одной – но не самой важной.

Зал, в котором собрались люди, чьи слова и дела оказывали решающее воздействие на политику Инталии, словно с иронией назывался Залом Малых Бесед.

Каждый правитель, выбирая место для своей резиденции, приглашая архитекторов и декораторов, решая еще десятки больших и малых проблем, всегда преследует вполне определенные цели. И потому место жительства властелина всегда говорит о многом.

Грозный замок из темного камня, ощетинившийся зубцами башен, бойницами и наростами машикулей, наполненный мрачной, до зубов вооруженной стражей, говорит о том, что владелец замка проповедует культ силы. Здесь стены украшены мечами и боевыми топорами, каждый из которых имеет свою кровавую историю. Здесь непременно найдутся мрачные подземелья, в которых раздаются лишь стоны и вопли терзаемых пленников. Здесь даже слуги носят на поясах короткие мечи, которыми умеют владеть. Здесь даже непосвященному ясно, что хозяину есть чего бояться. Что власть его держится на клинках. На стали и страхе.

Воздушное, открытое солнцу здание, где весело проводят время прекрасные дамы и их изысканные кавалеры, где мундирам стражи уделяется куда больше внимания, чем боевой выучке, а роскошь лакейских ливрей может затмить наряды иных провинциальных аристократов, вызывает иные ощущения. Здесь человек, не искушенный в геральдике, иногда даже и не определит с первого взгляда, кто перед ним – младший помощник виночерпия или барон, прибывший выказать верность сюзерену. И если в этих стенах раздается звон оружия, то это не тяжелые шаги закованных в железо стражников, а изящная дуэль, наполненная кучей условностей и благородства, до первой крови, а то и просто до срезанного со шляпы пера. Роскошный вид дворца совсем не означает, что в нем живут исключительно приятные люди – в увитых плющом галереях, у прохладных фонтанов, в изысканных залах с тонкой лепниной и яркими фресками могут плестись интриги столь серьезные, что по сравнению с ними простой и незамысловатый удар ножом выглядит не страшнее детской шалости. Просто тут яд, навет или тончайшая шелковая нить удавки идут в ход куда чаще честной стали.

Если же блеск золота не режет глаза, если большую часть слуг легко спутать с монахами, если роскошь не приветствуется, а наивысшей ценностью считается тишина и умиротворение, то это совсем не означает, что в этих стенах поселилась истинная святость. Тихие, вкрадчивые голоса, потупленный взор – все это видимость. Те, кто стоит у власти, умеют проявить и жесткость, и жестокость – только объясняется это не самодурством властелина, а волей высших сил. Кроткий служитель Эмиала, одутловатый и на вид добродушный, не моргнув глазом отправит в очистительное пламя любого, кого сочтет приверженцем Тьмы. И даже не станет утруждать себя сколько-нибудь дотошным расследованием… Эмиал сумеет отделить виновных от невинных и каждому воздаст по заслугам.

Дворец Святителя Инталии по старой традиции называли Обителью. Быть может, лет с тысячу назад это место и в самом деле напоминало монастырь. Многие записи были утрачены во время Разлома, но ходили упорные слухи, что сам величественный Торнгарт, столица Инталии, начался с этого самого монастыря, в котором священники возносили мольбы Эмиалу, умоляя его простить своих детей и отвести беды, обрушившиеся на земли Эммера. Служители Света старались не отказывать в помощи, а потому сюда стекались уцелевшие, строили свои лачуги неподалеку от храма, пока не возник город. Несокрушимые стены, глубокий ров, огромные башни – все это появилось позже, много позже. Да и сама Обитель достраивалась, улучшалась, изменялась… Лет через сто после Разлома в этих местах произошло чудовищное землетрясение – противники Инталии (тогда еще страна не носила этого имени, да и сложно было ее назвать государством в полном смысле этого слова) утверждали, что Эмнаур нанес удар последователям ложного культа. Сами же последователи Эмиала, уцелевшие при катаклизме, тут же заявили, что бог Света уберег своих детей, позволил им выжить, дабы сумели они продолжить начатое дело. Именно тогда наиболее уважаемый – а может, просто наиболее предприимчивый, – из уцелевших служителей Света объявил себя наместником Эмиала в мире смертных, Святителем.