Текст книги "Таня Гроттер и посох Волхвов"
Автор книги: Дмитрий Емец
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 5
СНЕСИ ТЫ МНЕ, КУРОЧКА, ЯИЧКО…
Тетя Нинель, дядя Герман, Пипа и даже такса Полтора Километра сидели в гостиной. Они собрались на семейный совет. На повестке дня был только один вопрос, но крайне важный. Бывший депутат взволнованно расхаживал по ковру, чем нервировал таксу.
– У меня крупные финансовые проблемы. Ко мне прицепились налоговики… Заявили, что у меня куча подставных фирм, а налоги я плачу только с обувной будки на рынке. Вот нахалы! Да и всякое старье повсплывало… Например, откопали, что мой благотворительный фонд продавал в Китай алюминиевые протезы и суповые миски.
– Какая глупость! Уже и протезы нельзя продавать! – с возмущением сказала тетя Нинель.
– Можно-то можно, да только не в слитках… А к суповым мискам до сих пор не поставлены взрыватели. Котлеткин, гад, перестраховывается! – вздохнул Дурнев. – Боюсь я, Нинель, что меня утопят… Налоговая, мафия – все. Раньше бы не посмели сунуться, а теперь…
– Германчик! Надо быть осторожнее!
– КТО НЕОСТОРОЖЕН? Я? Кто же предполагал, что все так выйдет! Вчера я был всё, а кто я сегодня? Ноль без палочки! Проклятые завистники! – взревел дядя Герман таким страшным голосом, что такса благоразумно стала протискиваться под кровать.
На этот рев у бывшего депутата ушли все силы. Он рухнул на диван и сжал руками виски.
– Мы все потеряем: квартиру, деньги, все! А мне придется отрастить себе бороду и скрываться! У меня есть фальшивые документы и фальшивая трудовая книжка. В ней написано, что я руководитель хоровой студии для глухонемых мальчиков! – сказал он мрачно.
Пипа заплакала холодными, как вчерашний бульон, слезами. Папулю ей было не жалко. Было жалко мягкие игрушки, которые теперь нельзя будет потрошить ятаганом, компьютер, лазерные диски и другие милые сердцу безделки.
– Герман, неужели все так скверно? – заламывая пухлые руки, спросила тетя Нинель.
– Еще хуже, чем ты думаешь. Не исключено, что мне скоро придется поменять профессию. Возможно, придется шастать по помойкам и рыться в мусоре лыжной палкой. Нужно, пока не поздно, выяснить, какие бутылки принимают, а какие нет, – сказал дядя Герман.
– Но, может, нас выручит кто-то из твоих прежних друзей? – испуганно предложила Дурнева.
– Моих друзей? Ха, ха и еще раз ха! Неужели ты думаешь, что в политике у кого-то есть друзья? – проговорил дядя Герман.
В дверном проеме показалась босая нога, быстро шевелящая пальцами. Потом, уже несколько выше, выглянула всклокоченная шевелюра Халявия.
– Скр… скр.. прчек… скр… скр… Скр… чик-чик! – сказал он, как-то странно двигая руками.
Дядя Герман вскинул голову. В безумных глазах директора фирмы «Носки секонд-хенд» вспыхнула надежда.
– Иди сюда, Нижинский! Я хочу с тобой поговорить! – произнес он ласково.
– Скр… скр… прчек… Умпс! – проскрежетал Халявий. – Я больше не Нижинский. Это было роковое заблуждение. Что такое танцы? Бессмысленные движения тупой плоти! Я разобрался в своей сущности. Я машинка для наклеивания этикеток. Небольшая, но очень полезная. Скр!.. Скр!
Нагнувшись, оборотень подобрал с пола телефонный справочник. Выдирая из него страницы, он стал плевать на них и приклеивать к стенам.
– Чик-чик… хршшш-жж… скр… скр… Умпс! – вдохновенно бубнил он.
Дурнев перевел взгляд на часы. Было около двенадцати дня. Поднявшись, дядя Герман вытащил из шкафа увесистый томик «Все произведения русской литературы в пересказе для новых русских», подкрался к машинке для наклеивания этикеток и нежно тюкнул ее по макушке.
Халявий обернулся.
– О! – сказал он приветливо. – Какие люди! Наладчик пришел! У меня рулон в корпусе заедает, нельзя ли посмотреть? Хршшш-жж… скр… чик-чик?
– Разумеется! Сейчас наладим! – заверил его дядя Герман, примериваясь томиком поточнее.
На этот раз он ударил с той силой, которая требовалась. Оборотень удовлетворенно закрыл глаза и вновь их открыл.
– В самый, то ись, раз. Полуденный бес свалил. Пошел других сглаженных искать или телепортантов! Они, телепортанты, для него самый, то ись, лакомый кусочек! – сказал он.
– Что это еще было за «скр-скр»? – с подозрением спросила Пипа.
– Этикеточная машинка – личность довольно приставучая. Скр… скр… Тьфу, никак не отделаешься! – отмахнулся Халявий.
Дядя Герман открыл шкаф и, вытащив шпагу, сурово указал ее кончиком на диван.
– Сядь здесь, Халявий!
– Зачем? – испугался карлик.
– Сядь, кому говорю!!! – взревел депутат.
Опасливо косясь на шпагу, карлик уселся на диванчик и сложил ручки на животике.
– Я весь сплошное внимание! Не надо нервов, братик! – примирительно сказал он.
Дурнев спустил пар.
– Пока ты снова не спятил, проясни кое-что. Бум проговорился про какую-то твою магию, которая поможет мне разбогатеть!.. Я хочу знать, что это за магия! – напомнил он.
– Я, то ись, ничегошеньки про это не помню. Но если хочешь, братик, я подумаю! – пообещал Халявий.
Вздыхая и почесываясь, оборотень погрузился в размышления. Размышлял он долго, так долго, что дядя Герман забеспокоился, не произошло ли с ним очередного раздвоения. Например, не вообразил ли он себя мраморной колонной или конным памятником Петру Великому?
Дурневы изнывали от ожидания. Пипа трещала пальцами. Тетя Нинель нервно жевала шкурку от колбасы. Наконец оборотень плаксиво сказал:
– Ну ничего я не помню! Прямо ничегошеньки! Ежели и есть какая магия, то не у меня, а у какой-то моей вселяющейся личности…
– У какой? – нетерпеливо спросила Пипа. – Папуль, он специально молчит! Можно я пощекочу его твоей шпагой?
– Хучь что со мной делайте. Хучь в молоке варите, хучь на куски режьте, хучь в Пучай-реке топите! Я своим сглаженным личностям не хозяин, – с надрывом заявил карлик.
Дурнев едва не взвыл от разочарования. Пирамида из дензнаков, уже воздвигнутая его воображением, в одночасье превратилась в издевательский розовый дымок.
– Значит, все? Надежды узнать это нет? – убито спросил бывший депутат.
– Ну почему же? – оптимистично заявил Халявий. – Кто-то из моих «я» уж точно знает. Если Бум, то ись, не наврал! С них, вампиров, станется. То еще жулье. Пардон, господин председатель, я не намекал лично на вас.
– Кто знает? Герострат? Этикеточная машинка? Нижинский? – взволнованно спросил Дурнев.
– Представления не имею. Спросишь об этом у них сам, братик. Если, конечно, они будут в настроении ответить, – изрек оборотень.
Судя по всему, он решил, что данная тема себя уже исчерпала. Он соскочил с дивана и, почесавшись ногой, стал выбирать блох. Тетя Нинель смотрела на него, пылая от негодования. С нее вполне хватило этикеточной машинки, плевавшей на листки из справочника. И тут Халявий совершил непростительную ошибку. Ошибку стратегическую и роковую.
Поймав очередную блоху, он не раздавил ее, а бросил на ковер под ноги Дурневой. Хрупкий внутренний мир тети Нинели, и так уже расшатанный, не выдержал очевидного проявления хамства. Тетя Нинель взревела, как рассвирепевший медведь, и двинулась к оборотню с самыми очевидными намерениями. В волчьем облике Халявий, возможно, не устрашился бы, но все, что было в нем человеческого, трепетало перед масштабной женщиной.
– Ай, мамуля, меня нельзя бить! Я судьбоносец! – запищал Халявий и на четвереньках кинулся спасаться бегством. За ним гналась гневная Дурнева и ее прихехешница такса, выбравшаяся ради такого случая из-под дивана. Пипа, схватив подушку с кресла, тоже приняла участие в погоне, колотя своим оружием направо и налево.
Следующие несколько минут несчастного судьбоносца гоняли по всей квартире и вытрясали из него пыль до тех пор, пока Халявий, стряхнув пиявкой вцепившуюся ему в пятку таксу, не догадался скрыться в туалете. Щелкнул шпингалет.
– А ну открывай! Хуже будет! Открывай, кому говорю! – вопила тетя Нинель, колотя в дверь кулаками.
Халявий не открывал. Слышно было, как он судорожно дышит и в тоске скребет кафель.
– У-у-у! Какие вы все гады, то ись! – выл он.
Выместив на неповинной двери свое негодование, тетя Нинель малость успокоилась и, повернувшись, пошла назад в комнату, где ее уже ждал безутешный Дурнев. Он стоял у бара и наливал себе коньяк.
– Возвращаясь к предыдущей теме про новую работу… Бутылки из-под коньяка «Наполеон» принимают или как? – спросил он, с грустью заглядывая в горлышко.
– Герман, ты что? Возьми себя в руки!
– А что, разве я не должен осваивать азы бомжевания? По-твоему, эта вот бутылка хуже пивной стекляшки? – сказал бывший депутат и пригорюнился. Коньяк уже начинал вышибать из него слезу.
Внезапно из коридора послышался грохот. Было похоже, что в туалете взорвался боеприпас малой мощности.
Поминая Халявия незлым тихим словом, Дурневы в полном составе ринулись на шум. Тетя Нинель занесла было кулак, вновь собираясь барабанить, но, прежде чем она это сделала, дверь открылась сама. Из туалета, спокойный как бог, вышел Халявий.
Тетя Нинель опешила от такой наглости.
– Падайте ниц, жалкие черви! Я царь Мидас! – сказал Халявий низким голосом, с некоторой брезгливостью глядя на них снизу вверх.
Проскочив мимо царя Мидаса, дядя Герман прошмыгнул в туалет, собираясь оценить масштабы разрушений. Тем временем Пипа и тетя Нинель почти уже набросились на самодержца, но тут их отец и кормилец возбужденно завопил:
– Нинель, Пипа, идите сюда! Скорее! У нас унитаз золотой!
– Герман, ты рехнулся? – всполошилась Дурнева, решившая, что ее супруг тронулся умом.
Она распахнула дверь и замерла на пороге.
Директор фирмы «Носки секонд-хенд» и по совместительству король вампиров стоял на четвереньках, почти уткнувшись носом в бачок, который, как и унитаз, был теперь отлит из тусклого, очень знакомого и так много обещающего металла.
– Чистое золото! Золото! Нинель, мы спасены! – восклицал Дурнев.
– А ты откуда знаешь? Вдруг это подделка? – недоверчиво спросила тетя Нинель.
– Подделка? Ты это мне говоришь? Я золото всегда узнаю! И потом, я ерш на зуб попробовал! Он тоже золотой! – выпалил дядя Герман.
Он почти спятил от восторга. Вот оно, то самое воплощение, о котором говорил Халявий! Вскочив, директор фирмы «Носки «секонд-хенд» метнулся было к оборотню, чтобы заключить его в объятия, но тот остановил его властным движением руки.
– А ну стой, жалкий червь! Я царь Мидас! Почему ты не пресмыкаешься передо мной? Разве ты не знаешь: все, к чему я прикоснусь, превращается в золото! А теперь отойди от меня, ничтожный, и убери свою моську! Если она укусит меня, то тоже станет золотой!
– Блеск!.. Полтора Километра, фас! Ату его! – завопил дядя Герман.
Он сообразил, что у него появились сразу две блестящие возможности: избавиться от назойливой таксы и получить упадочно роскошную фигурку собачки из чистого золота. На память, так сказать, о любимом существе. (Пам-пам! Тройной всхлип и сдавленные рыдания.)
Но его коварному плану не суждено было осуществиться. Полтора Километра не знала ни одной команды, кроме: «Иди кушать!» Она подозрительно зарычала на дядю Германа и, то и дело оглядываясь на царя Мидаса, потащилась под диван.
Призрак упадочно роскошной статуэтки убежал вместе с ней, и бывшему депутату пришлось ограничиться на первых порах золотым унитазом.
Глава 6
ТАЙНОЕ ИМЯ
На другое утро после поражения тибидохской команды по драконболу, часиков эдак в полвосьмого, Гробыня Склепова сидела на кровати, свесив ноги. Она была в новенькой пижаме в мелкую черепушечку, с пуговицами в форме берцовых костей.
На коленях у Склеповой лежал зудильник, по которому она то и дело пускала наливное яблочко. Тане хотелось еще поспать. Громкие звуки зудильника ей мешали, но вбить в голову Склеповой, что на свете живет еще кто-то, кроме нее, можно было только кувалдой. Да и то если бы кому-то захотелось портить такой, в сущности, ценный инструмент.
– Чмоки-чпоки, продрыглики мои! Целую вас в ушки, лысинки и вообще куда попало! Сидите крепко на стульчиках и радуйтесь жизни! С вами Грызианочка Припятская и ее сногсшибательная передача «Последние магвости». Сегодня в магвостях: странные события в Трансильвании. Магщество Продрыглых Магций всерьез обеспокоено… В лопухоидном мире все чаще применяется магия. Опасные последствия этого явления. Комментарии Бессмертника Кощеева, представителя Магщества… У дяди Сэма вороны расклевали антикварную магическую дудку – ту самую, под которую Нильс водил крыс топиться в озере. Под что же теперь будут плясать остальные народы?.. И наконец, магвости спорта: команда Тибидохса проиграла матч с музами с разгромным счетом. Интервью с тренером муз А. Поллони…
– Класс! Эй, Гроттерша, разувай глазки, про нас говорить будут! – завопила Гробыня.
– Отстань!
– Теперь об этом и о другом подробнее. Маги, живущие в Трансильвании, утверждают, что вампиры в последние недели ведут себя престранно. Довольно часто они небольшими группами телепортируют в мир к лопухоидам, нарушая договор между магами и вампирами от 1731 года, запрещающий вторгаться в жизнь лопухоидов. Магщество Продрыглых Магций выражает свою обеспокоенность этим фактом. О непосредственных нападениях вампиров на лопухоидов говорить пока преждевременно, однако совсем недавно по секретным каналам нам стало известно, что из мира лопухоидов вернулся верховный судья Трансильвании Малюта Скуратофф. По слухам, он встречался с председателем В.А.М.П.И.Р. господином Германом Дурневым. Встреча проходила за закрытыми дверями. К сожалению, нам ничего не удалось выяснить ни о самой встрече, ни об обсуждавшихся на ней вопросах, – продолжала мадам Припятская, хитро подмигивая с экрана зудильника.
Порой у тех, кто не только слушал, но и смотрел на Грызиану, создавалось впечатление, что она подслушивает и подсматривает, что происходит в комнатах у ее зрителей. Однако наверняка утверждать это было невозможно. Допускаю, это было просто свойство ее смотрящих в разные стороны глаз, один из которых был к тому же с бельмом, и острого, шмыгающего, всеведающего носика.
– Ого, Танька, какие у тебя родственнички! Прям начальство! А ты сама, часом, не вампирка? А ну-ка покажи тете Склеповой зубки! – потребовала Гробыня.
– Если я покажу зубки, ты не обрадуешься, так что лучше помалкивай в тряпочку! – буркнула Таня.
Она была в том обычном утреннем состоянии, когда спать уже не хочется, но и вставать тоже нет особенного желания. Интересно, это правда, что вампиры телепортируют к дяде Герману? Что они, интересно, там забыли? И как на это смотрят Пипа и тетя Нинель? Таня поймала себя на мысли, что не то чтобы скучает по родственникам, но регулярно вспоминает о них. Если разобраться, семейство Дурневых было не таким уж и безнадежным. Хотя и со своими тараканами.
Тем временем Грызиана выслушала комментарии Бессмертника Кощеева, быстренько пробежалась по остальным магвостям и перешла к спортивной части программы.
– У нас в лысегорской студии находится А. Поллони, тренер команды муз. Господин Поллони, разрешите прежде всего поздравить вас с победой. Скажите, могли ли вы предсказать такой исход поединка?
– О, разумеется, – небрежно ответил А. Поллони. – С самой первой минуты. Команда муз – хорошо сыгранная команда, и вчера ей удалось в очередной раз это продемонстрировать. Двадцать – один! За всю историю драконбола такой счет встречался всего несколько раз.
– Не хотите ли вы сказать, что музы победили благодаря вашему чуткому руководству? – спросила Грызиана.
– Право, вы меня смущаете, – зарумянился А. Поллони. – Разумеется, без моего скромного участия здесь не обошлось… Кгхм… Я очень много времени провожу со своими спортсменками. Дневные часы, вечерние, иногда тренировки затягиваются за полночь… Кгхм…
– Спасибо, это очень ценное замечание! – торопливо перебила Грызиана. Она предпочитала, чтобы ее собеседники не звучали дольше ее самой. – Всем известно, что команда Тибидохса переживает не лучшие времена. Совсем недавно она проиграла матч с невидимками. Эксперты говорят, в этом матче закатилась звезда Тани Гроттер, бездарной девочки, которую изо всех сил тянули за уши… Вы с этим согласны?
– Ну… Э-э… Не знаю… Возможно, – растерялся А. Поллони. – Мне не хотелось бы говорить про Таню плохо, но, возможно, она найдет себя в чем-то другом.
– Да-да. Есть масса чудных занятий. Например, штопать скатерти-самобранки… По себе знаю, это так успокаивает! – сладким голосом сказала Грызиана.
«Гадина!» – подумала Таня.
– Как она тебя лягнула, Гроттерша, а? Просто любо-дорого послушать! – обрадовалась Склепова. – И чего она так взъелась? Вспомни, ты когда-нибудь что-нибудь делала Грызиане?
– Да нет, кажется, – сказала Таня.
– Тогда это врожденная черномагическая вредность! Обожаю таких людей! Я сама такая! – умилилась Гробыня, ласково поглаживая себя по рукаву пижамы с черепушками.
Грызиана Припятская еще некоторое время повытирала ноги о команду Тибидохса, окончательно смешав ее с грязью, после чего великодушно проговорила:
– Но попытаемся увидеть и что-нибудь позитивное. Есть ли сейчас в сборной Буяна перспективные игроки?
– Отчего же? Разумеется, есть, и даже весьма и весьма… – охотно признал А. Поллони. – Например, Гробыня Склепова и Жора Жикин играли очень результативно! Кстати, по слухам, хотя я и не разношу сплетен, особенно в прямом эфире, Гробыня – девушка самого Гурия Пуппера.
– Да что вы говорите! – умилилась Грызиана. – Но мы ведь с вами никому не скажем, не правда ли? Глупо вторгаться в юношеские тайны этих двух голубков…
Таня вопросительно уставилась на Склепову, сидевшую с крайне довольным видом. Ладно, девушка Пуппера – это еще куда ни шло, если ей нужен Пуппер – пускай забирает, но что она вчера хорошо играла!
– Эй, это как? С какой это радости он вас похвалил? – спросила она.
– А с такой! Мы с Жориком вчера весь вечер около этого Поллони вертелись. Тарелочки ему подавали, улыбались! Реклама! Вот как надо работать, Гроттерша! Учись, пока я жива, – великодушно пояснила Склепова.
Пока Гробыня ставила себя в пример, Грызиана вежливо, но решительно распрощалась с А. Поллони и стала сворачивать передачу.
– Злогодарю вас за внимание! С вами была ваша Грызианочка! Я вас умоляю, не пропустите следующий выпуск «Последних магвостей»! А то – хи-хи! – сглажу на месте! Чмоки-чпоки! Не исключено, что в следующей передаче будет что-нибудь и про вас! Уж я-то все про всех знаю! – сказала она и, двусмысленно подмигнув бельмастеньким глазом, исчезла.
– Все, хорошенького понемножку, Гроттерша! Пора тащиться на лекцию к Сарданапалу. Ваш беленький старичок читает сегодня про мистическую сущность имен. Ты еще не сдохла со скуки? Неужели нет? Я, вообрази, уже! – сказала Гробыня, решительно поднимаясь с кровати.
* * *
Сарданапал махнул рукой, чтобы все садились. Он не любил затяжных приветствий и идиотской муштры, выгодно отличаясь этим от Поклепа. Даже к шуму на уроках он относился вполне терпимо, лишь изредка накладывая сглазы на тех, кто совсем уж не понимал по-хорошему. Зато сглазы эти были ого-го какие! Как-то шустрый Жора Жикин весь урок пробегал под партами ящерицей, а у болтливой Попугаевой просто-напросто исчез рот, так что она до самого обеда сидела белая от ужаса, опасаясь, что он так и не появится.
Магический журнал, который Сарданапал принес с собой, быстро отметил всех присутствующих, вскользь огрел Семь-Пень-Дыра и Гломова по затылку и улегся на стол.
– Я уже предупреждал, что сегодня мы будем говорить об именах… Знание чьего-либо имени – огромная ответственность. Особенно если это имя магического существа или древнего бога. Истинное имя обладает сакральным значением. Зная его, можно усилить существо, спасти от верной смерти, но можно и навредить, и уничтожить. Истинное имя – это ключ к жизни того, кто его носит, – сказал Сарданапал, разглаживая усы.
В другой раз усы наверняка воспользовались бы случаем и обвились вокруг его пальца, как побег дикого винограда, но сейчас они были лишены такой возможности. Их удерживал небольшой серебристый зажим с замочком, расположенный чуть ниже правого уха. Это был особый патентованный замок Барабаса Карабасова, держащего на Лысой Горе магазинчик «Все для магических усов и бород (дрессировка, уход, запугивание)».
– Именно поэтому древние боги имели столько затуманивающих имен, главный смысл которых был в сокрытии основного. К примеру, бог Дионис, он же Вакх, он же Бахус, он же Лиэй, он же Бассарей, он же Бромий, он же Эвий… Разумеется, среди прозвучавших имен нет ключевого. Даже Дионис на самом деле не истинное имя… Шурасик, сколько можно писать? Неужели нельзя запомнить так? Бери пример с Ваньки Валялкина – он даже не знает, где у него перо!
– Почему не знаю? Просто я наложил на него заклинание невидимости! – возмутился Ванька.
Сарданапал задумчиво кивнул.
– Хотел бы я понять, как ты собираешься готовиться к экзаменам по невидимым конспектам. А именно такие у тебя и будут… Но продолжим. Прежде, когда неглупый маг готовился к сражению с более сильным магом или драконом, он старался разузнать его истинное имя. Это, по меньшей мере, уравняло бы их шансы в битве. Заклятие на имя применялось как белыми, так и темными магами, однако по большей части его используют «очень темные маги», или маги-вуду. Такие, как всем нам знакомая Чума-дель-Торт…
Факелы затрещали. Пламя побледнело, выцвело и змейками потянулось к академику. Верка Попугаева завизжала дурным голосом. Ослепляющее сияние со всех сторон охватило Сарданапала. Казалось, глава Тибидохса – в кольце испепеляющего огня, на который невозможно было смотреть – так он резал глаза. С каждой секундой шар становился все плотнее. Вскоре из него высовывались лишь старомодные туфли и не менее старомодные чулки. Пожизненно-посмертный глава Тибидохса всегда отставал от моды лет на двести.
– Зовите водяных! Чумиха напала на Сарданапала! Она его уби-ила! – голосила Попугаева.
— Умоляю, не надо никого звать! Я справлюсь сам! Трыгус шипелус форте! — послышался голос из огненного шара.
Полыхнула зеленая искра, и магическое пламя погасло. Обычная форма заклинания была Трыгус шипелус, но в данном случае Сарданапал предпочел усиленную форму. Бессмертный академик вышел из огня невредимым. Разве что его усы слегка потемнели, но теперь быстро восстанавливали цвет.
– Вот вам наглядный пример произнесения истинного имени… Кстати, Чума-дель-Торт – именно такое имя. Истинные имена фактически бессмертны и надолго переживают своих хозяев, – хладнокровно заметил академик.
Гробыня Склепова прищурилась. Ее деятельный мозг быстро переваривал полученную информацию и соображал, как приспособить ее в бытовом смысле.
– А наши имена истинные или нет? – спросила она как бы невзначай. – Гроттерша там, Ванька Валялкин, Гуня Гломов?
Сарданапал покачал головой.
– Таня, Гробыня, Ваня, Гуня – это не те имена. Их носит слишком много людей в мире, и они давно уже утратили индивидуальный смысл. Ваши истинные имена совсем другие и звучат иначе! Уж можете мне поверить! – веско сказал он.
– В самом деле? И как же они звучат? Как зовут, к примеру, Гурия Пуппера по-настоящему? Просто в порядке образовательной информации? – быстро приготовив перо, спросила Гробыня.
Пожизненно-посмертный глава Тибидохса усмехнулся. Его нисколько не обманула простенькая уловка Склеповой.
– Этого я сказать не могу. Пока не могу, ибо не уверен, что эти сведения будут использованы вами надлежащим образом и во благо. Кто-то из вас, возможно, и придет когда-нибудь к этому, остальные же вполне могут ограничиться рядовыми заклинаниями. Ясно, Склепова?
– Ну вот, опять мне не дали пополнить багаж знаний. А я только, можно сказать, прониклась интересом к учебе, – разочарованно заявила Гробыня.
– Еще вопросы есть? – спросил академик.
– Есть, – услышала вдруг Таня свой голос.
Сарданапал удивленно посмотрел на нее.
– Да, Гроттер! Я слушаю!
Таня немного растерялась. Она выпалила «есть» не задумываясь, хотя, по правде говоря, один вопрос давно уже вертелся у нее на языке.
– Я хотела спросить: Симорг – истинное имя или замещающее?
Глава Тибидохса вздрогнул. Даже его усы, давно безуспешно пытавшиеся освободиться от зажима, прекратили свою пляску резвящихся ужей.
– Симорг? Почему именно Симорг? – быстро спросил он.
Тане почудилось, что академик тянет время, будто вопрос застиг его врасплох.
– Я писала о нем в докладе для Поклеп Поклепыча…
– В каком докладе?
– В обычном школьном докладе. Про мировое древо. А что? – наивно спросила Таня.
Сарданапал определенно испытал облегчение. Во всяком случае, его усы вновь зашевелились.
– Э-э… Странные темы для докладов дает вам Поклеп, очень странные… Да, я вспомнил, Тарарах говорил об этом на матче. Симорг – истинное имя. Но я никому бы не советовал использовать его во вред Симоргу. Симорг – это даже не Чу… – Академик покосился на факелы и благоразумно поправился: – Даже не Та-Кого-Нет. Он гораздо опаснее. Симорг – один из тех богов-стражей, которые некогда правили миром и после смогли избежать заточения за Жуткими Воротами. Теперь эти боги уже не у дел, но у них сохранилось еще достаточно сил… Более чем достаточно, чтобы сделать всякое заигрывание с ними смертельной забавой… Даже Та-Кого-Нет никогда не обращалась за помощью к уцелевшим богам, хотя я очень сомневаюсь, что они пошли бы на союз с ней. У древних богов есть свой кодекс чести, кроме некоторых, вроде Триглава, для них вообще не существует слова «честь»… Симорг другое дело, он верен слову, но беда в том, что самого мирового древа больше нет и охранять птицебогу нечего… Мир ничем больше не скреплен – он утратил важный, очень важный стержень…
Сарданапал посмотрел на часы. Единственная на циферблате стрелка прошла уже половину пути, направляясь к белому, неопределенных форм пятну. Это означало, что близится вторая пара – потусторонние миры, или привиденьеведение. Историю потусторонних миров читал Безглазый Ужас собственной персоной. Понятие времени у Ужаса, как у всех привидений, было весьма относительным. Он вполне мог опоздать на лекцию на месяц или даже на год, и ждать его можно было до морковкиного заговенья. Зато, если по случайности Ужас приходил вовремя, – и горе всем опоздавшим: гнев его был ужасен.
Сарданапал, знакомый с причудами учителя-призрака, ухмыльнулся в бороду.
– А теперь, учитывая ожидающее вас вскоре погружение в историю потусторонних миров, перейдем к проверке домашнего задания. Как вы помните, на прошлых занятиях мы проходили руны и магию чисел…
– Я, я, я! – выкрикнул Шурасик. – Я хочу! Я все хочу!
Академик вздохнул:
– Шурасик, зачем ты тянешь руку? Я же еще даже ничего не спросил? Может, я ищу добровольцев для консервации слизней?
– Я, я! Я все хочу! – Шурасик подпрыгнул еще выше.
– Ты невыносимый человек, Шурасик. Ты знаешь все на свете. Порой мне хочется сделать тебя главой Тибидохса, а самому уйти на покой… Ладно, так и быть, иди отвечай…
Шурасик выскочил к доске, и полминуты спустя вся она покрылась узором рун и магических чисел. А Шурасику не хватало уже места, и он продолжал писать на стене. Класс тихо погружался в объятия Морфея. Всезнающий Шурасик действовал на всех убаюкивающе.
Внезапно Ванька Валялкин толкнул Таню локтем.
– Ус! Смотри на ус! – прошептал он.
Таня увидела, что кончик одного из усов Сарданапала вывернулся и теперь целеустремленно ковыряется в замке своего зажима, используя отскочившую дужку очков как отмычку. Щелк! Замок открылся, зажим отлетел, и усы воинственно заплясали, вытворяя самые невероятные вещи. В одно мгновение они довели спокойную бороду академика до бешенства, и она, бросившись в атаку, подобно удавке, обвила шею своего хозяина.
– Ну Барабас Карабасов!!! Ну БАРАБАС!!! Докарабасишься ты у меня! – потрясая кулаком, выразительно сказал Сарданапал.
* * *
После занятий, когда Таня, Ванька и Баб-Ягун готовились в читалке к снятию сглаза, а Шурасик, примерно затихнув, на дальнем столике переписывал бисерным почерком «Самые жуткие заклинания, или Двести один способ запугать лопухоида», в читалку примчалась растрепанная Дуся Пупсикова. Выглядела она так, будто в нее вселилось с полсотни духов, и каждый тащил ее в свою сторону.
– Там, там, там!!! – закричала она с порога, размахивая руками, как потерявший флажок стрелочник. От изобилия чувств Дусю переклинило, и она никак не могла объяснить, что же, собственно, произошло.
– Спокойно, Пупсикова! Без паники! Ты отвечай только «да» или «нет». Пожар?.. Нет пожара? Нежить напала?.. И нежить не нападала? Предположим самое страшное. От Поклепа русалка уплыла? – допытывался Баб-Ягун.
– Да нет же! ГУГО ХИТРЫЙ НАШЕЛСЯ! Он в подвале, у Жутких Ворот! – обретая голос, закричала Пупсикова и помчалась дальше.
– Что?! Гуго? – охнул Ягун.
Когда Таня, Ванька и Ягун примчались в подвал и протиснулись сквозь невидимую арку, которая со стороны казалась непроходимой стеной, у Жутких Ворот было уже негде яблоку упасть. Охранные циклопы безуспешно пытались сдержать толпу. Лишь когда из трещины в полу вытек Безглазый Ужас, а сверху по винтовой лестнице спустились Поклеп Поклепыч, Медузия и Великая Зуби, ученики отхлынули.
Все увидели, что перед воротами лежит оторванная обложка книги «Проделки белых магов в пересказе Гуго Хитрого». Рамка авторского портрета была пока пустой, однако ощущалось, что Гуго где-то поблизости. Внутри портрета кто-то возился и шумно вздыхал.
– Кто первым нашел обложку? – строго спросил Поклеп.
Циклопы засуетились, оглядываясь и подталкивая друг друга локтями.
– Я еще раз спрашиваю: кто нашел обложку? – повторил завуч.
– Давай, Липоня, выходи! Чего уж тут! Начальство требует, ежели так! – загудели циклопы.
Смущенно ковыряя пальцем в носу, вперед протиснулся здоровенный циклоп с узловатой дубинкой. Переступая с ноги на ногу под пристальным взглядом Поклепа, Липоня сбивчиво забормотал, что у них потух костер, а его послали поискать чего для разжига. Он пошел и видит, картонка лежит, он картонку и захватил…
– Чтобы, значит, не просто так ей валяться! – заявил он, в поисках одобрения поворачиваясь к товарищам.
Другие циклопы закивали, зашумели, подтверждая, что картонкам просто так валяться не дело. Нехорошо это, когда картонки валяются, непорядок, подозрительно даже… Им, служилым, этого никак допускать нельзя.
– А как я ее сюды принес, стал угли раздувать, – уже смелее продолжал Липоня. – Только, значить, я ее к угольку, а она как завопит… Ну мне это сразу не пондравилось! Тута я ее снова к огню, а она давай орать благим матом!.. Тут уж и дружки мои пришли! Я им рассказал, как чего, и им это тоже не пондравилось… Стали мы, значить, исследовать, нет ли тут в картонке какой измены…
– Дальше я сама… – холодно оборвала Медузия, вставая рядом с Поклепом. – Сюда собралось целое стадо тупых циклопов, и все забавлялись тем, что совали обложку в огонь и слушали, как она вопит. Не так ли?
