Текст книги "Пантанал (СИ)"
Автор книги: Дино Динаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Подписи понятых…
В ходе осмотра проводились фото и аудио и видеосъёмка.
При производстве следственного действия изъяты…
Все обнаруженное и изъятое при производстве следственного действия предъявлено понятым и другим участникам следственного действия.
К протоколу прилагаются… .
Понятые…
Специалист-эксперт.
Иные участвующие лица.
Настоящий протокол составлен в соответствии со ст. 166 и 167 УПК РФ.
Следователь Мартынов В.И.
Комендатура. Париж, улица Фаберже-Сент-Оноре, 52.
– У меня только один вопрос! – заявил я, когда по моему требованию мне предоставили протокол, выделив крохотную каморку в комендатуре на 1 этаже. – Как можно было составить весь этот бред?
– Не люблю протоколы, – признался Деко. – Как в школе ЕГЭ сдавать, графы, обязательные к заполнению.
– Не в то дело, бро. Тут масса процессуальных нарушения, за одно за это, Мартынова можно в Сибирь упечь. Что значит, не установлена личность выпавшего из окна? В какой морг его увезли? А спецназ как умудрились расстрелять? Это в суперброне «Ратибор»! И самое главное. В группе захвата было 4 человека. Куда делся Сэм Зелепукин, я спрашиваю?
Кроме того, что следователь Мартынов Владимир Ильич не умел составлять протоколы, он оказался чрезвычайно занятым человеком. Телефон, который удалось заполучить с немалым трудом в канцелярии прокуратуры, да и то с применением угроз, оказался недоступен. СМС судя по всему он читать не умел. Устное сообщение, оставленное в той же канцелярии, и даже телефонограмма успеха не возымела.
– Ты не настоящий русский, – печально заявил Деко. – Никто с тобой говорить не хочет. Поселили тебя в отеле, где одни ваши таксисты ночуют. Настоящих русских селят в «Георге 5» или «Москва Плаза». Шлюхи включены в счет. Бордо 60-го года, крабовое мясо… Бро, ты точно следователь? Или ты что-то натворил?
Деко меня разозлил, но и раззадорил тоже. Работа никогда не давалась мне легко, но я привык, что у меня все в конце концов получалось. Временные трудности меня никогда не пугали. Их боялся только мой непосредственный начальник Бурдюков. Но для того он и трясется, что ему есть что терять.
И я сел писать запрос.
Управление МВД г.о. Парижа
От следователя СК Федерации
Майора Вершинина Е.П.
В производстве СК Федерации находится дело?… по факту массового убийства сотрудников специального отдела СК по адресу… Полученные данные свидетельствуют о причастности к преступлению лиц из Специального списка врагов Федерации под номером 1. В целях скорейшего и всестороннего рассмотрения дела прошу срочно доставить в качестве свидетеля следователя прокуратуры Мартынова В.И. в кабинет…
– Глянь, какой там номер? – попросил я Деко.
– Нет никакого. Написано-служебное помещение.
… в специальное служебное помещение на 1 этаже комендатуры.
Результаты нашей совместной работы будут немедленно доложены в Главное управление СК Федерации.
Для солидности решил поставить печать в канцелярии. Не тут-то было.
– Мы ставим печать исключительно на подпись генерала Великанова или его зама, – с вызовом заявила тетка лет 30-ти стервозного вида.
– Вами никогда не занимались сотрудники службы собственной безопасности? – спросил я как бы, между прочим.
– Это за это? Только не надо меня пугать!
– Я пугаю? – удивился я. – Вы знаете, кто я. Я показывал вам удостоверение. Я следователь по особо важным делам. Прибыл сегодня из Федерации, чтобы ловить бандитов из расстрельных списков. Они убивают русских. Не лягушатников, ни бошей. Русских. Они и сейчас, в данную минуту их убивают. Вы же не захотите фигурировать в уголовном деле как лицо, препятствующее следствию. Я могу точно такой же запрос в СБ организовать!
– Легко! – подтвердил Деко.
Не вовремя влез. Дама аж взвилась.
– Ты вообще молчи! Ты точно не из Федерации!
– Вот-вот! И расовую нетерпимость тоже могу упомянуть, – добавил я почти ласково.
Бормоча под нос, она шмякнула злополучную печать.
– Ты как паук, Жак! – одобрительно заметил Деко. – Вцепился и давай кружева вокруг плести. Не вырваться. Я тоже так хочу. Где этому учат?
– В аду! – был ответ.
Отель ле Клери. Париж. Бульвар Бель Нувель,13.
Я в одно горло пил виски в убогом номере служебного отеля.
Сашка никогда не был в Париже.
В пустыне Эфиопии был. В Каире. Почти во всей Африке. Как же иначе? Молодой лейтенант ГРУ Александр Вершинин служил в африканском отделе.
Как я им гордился! Он выше меня ростом! Настоящий красавец, не то что отец. Да и дети должны быть лучше отцов, обязаны. Оксана предостерегала, сглазишь, не надо так его нахваливать. А сама тоже считала его лучшим.
И все равно он оставался сыном везде. Мы часто пересекались по службе. Я занимался Фалангой, он занимался Фалангой. В богом забытых отелях, раскиданных по миру, я покупал выпечку, сладости, вкусняшки, как будто ему было 10, а не 25.
Он приносил виски, текилу, ром. Папа, ты пробовал настоящий ром? Не гаванский, конечно, но австралийский! Мы пили из бокалов из толстого стекла, меня развозило, и я начинал учить его жизни. Он только слушал и улыбался, мой умница-сын, прошедший через африканский ад. Слушал меня, бумажного червя, и только улыбался, показывая мамины ямочки на розовых по-подростковому щеках.
Чему я мог его научить? Как запросами довести человека до безумия? Как раскрыть дело, не выходя из кабинета? Бумажки, принтеры, скрепки. Уже потом, после Багдада, окольными путями до меня дошли слухи, через что пришлось пройти молодому офицеру ГРУ.
Рассказывать и учить меня должен был он, а не наоборот. Я ничего этого не видел, не желал видеть. Передо мной была парадная картинка, молодой успешный офицер. И я бахвалился этим, раздавался словно мыльный пузырь, я был слеп. Не видел какими немыслимыми трудами даются ему его успехи на службе. Через какие пот и кровь идет по жизни мой единственный сын. Это я понял уже потом, в пустой квартире, из которой после Багдада ушла Оксана. Не смогла видеть меня, и я ее не винил, ведь я все время напоминал ей о Сашке. Была бы возможность, я бы сам от себя ушел. Но не смог этого сделать, пока Жуст оставался на белом свете. Жуст спас меня, убив перед этим в Багдаде.
Багдад… Ресторан Садж Альриф. 62 стрит.
Это была очередная наша встреча там. Я был осторожен. Мне так казалось. И следствие потом придерживалось той же версии. Но плевать я хотел на следствие. Потный следователь. Бумажки, скрепки. Мне хотелось крикнуть, я знаю все про нашу дурацкую работу. Ты будешь заполнять графы, ставить даты, и все это понапрасну, потому что не может вернуть мне сына. Для этого нужно чудо. А какое чудо может сотворить потеющий клерк, перебирающий никчемные бесполезные бумажки?
Мы посидели недолго в ресторанчике Садж Альриф на 62 стрит. Пробовали халяльную еду. Сашка спешил, выскочил всего на полчаса. Думаю, спешка его и погубила. Ведь если не выследили меня, то значит следили за ним. Да и какая разница? На встречу вытащил его я, я всегда был инициатором, хвалился, не мог натешить свое самолюбие. Было еще одно. Мне всегда казалось, что он в большей безопасности, когда я рядом. Обычный отцовский эгоизм, за который я заплатил неподъемную цену.
Сашка уехал на такси. Я следом на двухэтажном городском автобусе. Я помню, как рухнула моя жизнь. Это случилось в ясный солнечный день в Багдаде. Расслабленный и счастливый я смотрел из окна на улицы, полные народа, на зазывающие вывески ресторанов и магазинов. И дурацкая улыбка еще была на лице, когда на перекрестке водитель замедлил ход и как ни в чем не бывало, как будто это приходилось делать ему каждый день стал объезжать перевернутую на бок «Волгу» с выломанными покореженными дверцами. Рядом на плавящемся от жары затоптанном заезженном грязном асфальте лежал мертвый Сашка. Он был в белых парусиновых брюках и белой майке, я еще подумал, ведь он запачкает их. Арабы гортанно выкрикивали, указывая на аварию, а я проехал мимо, даже не шелохнувшись, ничем себя не выдав, не завопил, хотя все внутри вопило на все лады, не тормознул этот нарядный красавец автобус, не выбежал. Потому что было нельзя.
3. Святой
Атрани. Италия. 1 год БК.
– Жулик! Отморозок! Порка мадонна! – Алозио, сидя на обочине, скребет огромные словно лапти, босые ступни.
Потом надевает на них слоновьего размера ботинки. Блаженный, как и положено блаженному, несуразно большой, непропорциональный. Длинный, тощий, при том огромные ступни и ладони с пальцами толщиной в сосиску. Если смотреть издали, то он и летом носит пухлые варежки. Это не варежки. Ладони.
Алоизо меня ненавидит, но без меня не может существовать. Я не знаю, откуда он взялся. По ощущениям-был всегда. Ощущениям я не верю давно.
– Зачем мы идет в Атрани? – Алозио маячит впереди, злобно оглядывается. – Жарко!
– В аду жарче! – хриплю я.
– Ага, ты же там бывал!
Городок небольшой, 1000 жителей, расположен на вырубленных в скалах живописных террасах.
– Что мы здесь ищем?
Алозио давно узурпировал право говорить от нас обоих. Он меня веселит, и я его терплю.
Мы идем по центральной улице, когда меня приспичивает. Люблю такие моменты. Подхожу к краю, отделенному декоративной оградой от зияющей пропасти. Под нами 30-ти метровая арка. Внизу столики летнего кафе, но сейчас никого. Жара. Время гуляния лишь безумцев.
Распахиваю рубище и пускаю вниз веселую струю.
– Пусть торжествует жизнь! Алозио, ссы в одно море!
Он отворачивается и плюётся:
– Ну скажите, что не с идиотом имеете дело!
По дороге катит красный микроавтобус без верха. Внутри нет туристов, один парнишка водитель.
Я выхожу перед ним, отряхивая рубище.
Автобус предостерегающе гудит. Подозреваю, что ему трудно сразу остановиться на крутом спуске. Но ничего не могу поделать.
– Ты что сдурел, старый? – парнишка размахивает руками, я молчу.
В разговор с охотой встревает Алозио.
– Знаете, почему ему нельзя обувь носить? Он хитрый. Он ногами чует радиацию. Мы так полстраны обошли, и нигде дозу не словили! Он жулик!
– Вы кто такие, придурки? – кричит парнишка. – Если не местные, я вам с огромным удовольствием разобью морды.
– Меня зовут Лука, – говорю я.
Эффект меняется раз от раза. Еще месяц назад меня начинали пинать, даже не дослушав. Полмесяца назад – пинали дослушав. Неделю – пинали через раз. Сейчас реакция предсказуема.
– Что? Тот самый? – нерешительно лепечет парнишка.
– А ты переедь мошенника, вот увидишь, он не воскреснет! – посоветовал Алозио.
– Ну вас на хер! – парнишка, не имея возможности развернуться на узкой улочке долго едет задним ходим, где-то там на площади разворачивается и уезжает от греха подальше.
– Правильно-от греха подальше, потому что ты грех! – Алозио в отличие от меня одет в затасканный до неузнаваемости спортивный костюм с полосками, когда-то белыми, теперь цветными.
Он достает из кармана захватанную общую тетрадь и огрызок карандаша.
– Всю правду про тебя напишу, урод! – угрожает он.
– И что ты там пишешь? – спрашиваю.
– Новейший завет! – был ответ.
* * *
– Ты совсем идиот? – настоятель встал неприступной стеной. – Здесь храм Марии-Магдалены! Пойди прочь, безбожник!
Ему не больше 30-ти. Красивая сутана, отороченная белым. Изящный крест, по виду, дорогой. И на полном контрасте я – босой, в рванине, и без креста.
– Ваша Мария добропорядочная женщина! – говорю. – Мы лично не были знакомы, но видеть приходилось.
– Еретик! – взвизгнул настоятель. – Чего приперся в храм?
– Я же говорю, – терпеливо объясняю я. – Мне должны были оставить письмо.
– Здесь тебе не почта! Иди на почту и ищи письмо, кто там должен был тебе его написать.
– Я же говорю, а вы не слушаете. Письмо написал дож да Конте Второй, стоявший во главе Республики на границе Первого и Второго тысячелетий!
Настоятеля начинает трясти религиозная ярость:
– Безумец! Не ведаешь что творишь! Поди прочь, проси свои медяки на площади, не то я вызову карабинеров!
– Каких карабинеров? У вас разве ВДВ нет? – удивился я.
Ах, да, Бета-Конфликту, он же Большой Капут, менее года. ВДВ в Европу вошли не сразу, выжидали время, чтобы она сама стала себя пожирать.
С другой стороны, вполне возможно, что и не выжидали. Тоннель под Ламаншем ведь кто-то взорвал, чтоб зараза с той стороны не распространилась. Отстрел олигархов опять же. Необъяснимые смерти правительственной верхушки. Кропотливая вдумчивая подготовительная работа. А уже потом ВДВ.
– Как вы сказали, мессия, ви-ви-ди? – Алозио снова кропает в свою тетрадочку.
Я кажу ему кулак.
Потом тем же кулаком да попа в тощую грудь. Не бью, толкаю внутрь, сам продавливаюсь в дверь.
– Апостол! За мной! – кричу.
Когда пробегаю мимо нефов со свечными ящиками, настоятель нагоняет в первый раз, но я отрываю его цепкие руки ценой части рубища, а ведь это моя единственная одежда, мой парадно-выходной костюм!
Следующая схватка следует средокоестии – в средней части собора. На помощь настоятелю никто не кидается-в это время в храмы ходят мало, все чего-то опасаются, вроде, даже гонения были. Я особо не вникал. Голова и так забита.
Удалось отбиться с помощью Алозио. Толку от него никакого, я толкнул настоятеля к нему, тот сам в него вцепился. Молодой еще, неопытный, надо в пастыря вцепляться, а не в апостола, это фигуры неравноценные.
Освободившись, я устремился вправо от молеи, забежал в ризницу со столом и шкафчиком. Оттуда-к престолу.
Перед престолом огромный многометровый золотой крест с распятым Иисусом. На престоле древняя икона в колбе из толстого стекла. Настоятель к тому времени куда-то делся, так что я мог рассмотреть икону со всех сторон.
Вот только зрение подвело. Старый я стал. Да, я старею. Раньше мечтал об этом, молился, теперь вот подвело.
– Настоятель за полицией побег! – это Алозио.
– Ну-ка подойти брат! Быстро погляди, нет ли на иконе или на обороте слова «Пантанал» или хотя бы заглавной буквы «П».
– Пантанал – а что это?
– Это то, брат Алозио, о чем будут спорить многие на земле!
– Нет тут ничего.
– Я думал, проглядел, – вздохнул я. – Обманул граф. Или не обманул. Он производил впечатление честного человека.
Алозио благоговейно посмотрел на распятого на золотом кресте Христа:
– Ты знал его?
– Не так близко, как хотелось. Апостолы не подпустили.
– Руки вверх!
А вот и конница.
Карабинер в берете, бронежилете и «Беретта АР-70» с несуразно длинным дулом. Кстати чем-то напоминает «СуперКалашников», который будет выпускаться полвека спустя.
– Что же, молодой человек, в храм и с оружием? – не одобряюще говорю.
Настоятель из-за спины выставляет осуждающий перст.
– Это он, богохульник! Стреляйте в него!
– В храме, как можно? – возражаю. – Выведите хотя бы на паперть!
У Алозио очень вовремя случается истерика:
– Убейте его! – кричит. – Он врет, что видел самого Иисуса! Дайте, я сам его убью!
Он пытается забиться в падучей. Иногда это проходит.
– Оба на выход! – карабинер показывает дулом, куда идти.
Не прошло.
Алозио плетется рядом, бормоча:
– Все из-за тебя, мессия долбанный! Чего ты ко мне привязался!
Перед дверью настоятель, семеня в узкой модной сутане, обгоняет и распахивает дверь.
Вся площадь перед храмом забита народом. Я могу ошибиться, но тысяч пять точно есть. Откуда? Ума не приложу. Во всем городке меньше народу. Люди стоят, переговариваясь вполголоса.
Я делаю шаг на паперть, по толпе как по команде прокатывается гул. Как в земле, перед извержением вулкана. Случалось, со мной такое в Исландии. Больше туда я не ходок. Думал, в Италии повезет больше.
Пророк меня предупреждал: бог тебя упаси от Италии. Ходи туда только, когда некуда будет идти, да и то-сгинешь.
И вот этот момент настал.
Из-за спины вырывается Алозио, кидается под ноги толпе.
– Не трогайте убогого. Его бог поцеловал. Пожалейте ради Иисуса нашего!
В первый ряд пробились самые крепкие мужики. Юг, Итальяно веро, раннее созревание, коренастые фигуры, крепкие кулаки, жилистые руки.
Алозио, не поднимая, дают сокрушительного пинка, так что он почти долетает до лестницы, на вершине которой стою я.
– Не сметь, господин! Умоляю! – корчится Алозио. – Убейте меня, а не мученика! Меня!
Я начинаю спускаться.
Город-государство Ватикан. Апостольский дворец. 1 год БК.
Глава апостольской нунциатуры кавалер Доминиканского ордена, «Пес войны», кардинал-государственный секретарь Святой Римской Церкви декан Священной коллегии Годфрид Насименту обнаружил Папу Римского Бенедикта 17-го в Клементинском зале. Понтифик присел на скамью, сложив руки ладонями друг к другу и не замечая великолепия фресок и скульптур, самые ранние которые относились к 16-му веку.
– Ваше Святейшество!
Понтифик не открыл глаз, лишь длинные нервные ладони, казавшиеся бледнее обычного из-за снежно-белой сутаны, дрогнули.
– Что, брат Годфрид, есть ли известия от Конфедерации католических епископов Америки?
– Никак нет, понтифик. Мы задействовали все наши связи, все безрезультатно.
Кардинал, подобрав сутану ярко-красного кровавого цвета, шагнул ближе и приглушив голос доложил:
– По нашим сведениям русские три раза высылали самолеты, никто не вернулся. Спутники так же оказались бесполезны, все приемники информации на тех, что пролетели над континентом, оказались безнадежно испорчены, сир.
– Понятное дело, брат Готфрид, радиация.
– Возможно, сир.
– Значит, мы потеряли наших американских братьев.
Кардинал внутренне содрогнулся, каким ровным тоном были произнесены страшные слова, не слова, приговор, но внешне никак себя не выдал. Сказался большой опыт в нунцианате.
– Что наши Восточные конфедерации? Все подтвердилось?
– К великому сожалению. В Чехии, Польше, странах Балтии стояли войска НАТО, в невеликом числе, но все же… Русские их смели всех на всякий случай. Прости меня, Господи.
– Англия?
– Англия уцелела. Пока был цел Интернет, Англиканская церковь предостерегла от попыток связаться с ними. Им не столько досталось от русских, сколько от разразившейся эпидемии. Чума, сир. После этого Англиканцы на связь больше выходили.
– Хитрят наши Англиканские братья, – усмехнулся понтифик. – Выжидают, пока нас тут утопят в крови.
– Нам никто не угрожает, сир!
– Страна без правительства обречена. Бета-конфликт! – понтифик усмехнулся бескровными узкими губами. – Конфликт не между Альфа-самцами, а между одной Альфа-страной и мелкими Б-странами. Надо же было такое придумать! Что там с Б-странами, брат Готфрид?
Кардинал с готовностью доложил. Здесь у ватиканского нунцианата имелись точные агентурные сведения с мест.
– Ирана нет. Индии. Китай закрыл все границы. Там тоже есть разрушения, но страна сейчас непроницаема как кокон. Японию смыло.
– Как смыло?
– Прошу прощения, сир. Ударили по Окинаве – крупнейшей военной базе США, и Японские острова просто исчезли. Сейчас там море.
– Но как же русские уцелели? Они обязаны были сгинуть первыми!
– Осмелюсь напомнить, они по большому счету в войне не участвовали. Б-конфликт. БК. Лишь всего одна бомба упала на территории русских, да и то наши аналитики полагают, что случайно.
На этих словах понтифик приоткрыл глаза, но лишь для того, чтобы хитро их сощурить.
– Случайно, говоришь, брат Годфрид? Одна бомба-один город. Все мы знаем какой.
Священники помолчали. Оба были в возрасте, как и положено ватиканским гражданам, и долгий разговор утомил их.
– Что еще имеет сообщить ватиканская разведка?
– У нас нет разведки, сир. Исключительно сообщения добровольных помощников, возжелавших стать глазами Церкви. Народ взбудоражен известиями о лже мессии на юге.
– Что опять Санта Лука?
– Он самый, сир. На этот раз известия обнадеживающие. Говорят, толпа линчевала проходимца в Аттрани…
– Вы с ума сошли! Как линчевали? Его что, убили? – понтифик вскочил. – Если хоть волос упал с его головы, вы за это ответите! Срочно свяжитесь с местным епископом. Пусть сделает все для спасения Луки. И молитесь Богу, кардинал, чтобы не было поздно!
Атрани. Италия
– Остановитесь, люди! – епископ Эназий Атрийский раскинул руки, точно собираясь обнять беснующуюся толпу.
Священнику далеко за 60. Фиолетовый пилеолус съехал на затылок. Полы черной сутаны спутались. Красный пояс развевается сзади, прости Господи.
В толпе на плаца перед храмом-Марии-Магдалины толпа в тысячу голов. На первый взгляд дерутся все. Но затем взгляд различает несколько крупных драк. Дерутся сторонники и противники Санта Луки. Самого его не видно. Да и где углядишь его в такой толпе. Епископ, подобрав сутану, по наитию пробирается к паперти. По пути ему самому едва не дали пару раз, не смотря на сутану и крест.
– Если мошенника удавили, то и мне конец! – шепчет Эназий.
Приказ из Ватикана пришел однозначный-спасти любой ценой и отправить под охраной в столицу. А как его спасти, если и найти нет никакой возможности. Разорван толпой. Разве что по кускам сложить как пазлы, прости меня Господи.
Вокруг епископа метались перекошенные лица, окровавленные рубахи, с тяжелым крестьянским хеканьем опускались пудовые кулаки. Южане-народ крепкий. Эназий понимал, что ежели прилетит, то прилетит конкретно, кость у него слабая, заживает долго. Он быстро состарился при храме, единственное, что ему остается, молиться, чем он успешно и занимался всю жизнь.
Но Господь не оставил его и на этот раз. Его не сшибли с ног, не затоптали, даже не ударили сгоряча. Лишь пару раз пребольно толкнули в плечо-синяки останутся на нежной коже священника. Он добрался до паперти даже ни разу не споткнувшись об уже вырубленных сельчан. И замер потрясенный.
На ступенях храма сидел грязный мужик в рванье, похожем на перепоясанный вервием холщовый мешок. Был он бос и с видимым удовольствием вычищал грязь меж пальцев на ноге. Периодически с не меньшим удовольствием он обнюхивал искомый палец, словно ища один ему ведомый аромат.
– Понял теперича, брат Алозио, почему я не ношу башмаки? – приговаривал он, обращаясь к другому странному прихожанину, тощему, длинному, но с огромными ступнями, скрытыми в ботинки не менее 45 размера и руками-лопатами. – Это чтобы меня с тобой не спутали, дурило!
Брат Алозио был бит нещадно. Носяра сломан и разбух до неприличных размеров. Алозио тщетно пытался выплюнуть осколки зубов через окровавленный рот. Осколков было много.
– Конница прибыла! – Лука заметил епископа.
– Но как так? – у того не было слов, он недоуменно развел руками вокруг, пытаясь охватить побоище, которое и не думало затихать.
Люди дрались остервенело и без цели, и это было страшно.
– Я бросил камень в центр урожая! – пожал плечами Лука.
Слова навевали давние ассоциации, но епископ не вспомнил какие.
– Ваше… Как к вам обращаться?
– Лука!
Атрани. Салита дель Понтони. Дом епископа.
Дом епископа расположился в лучшем месте, и на веранде, где был накрыт стол, было видно лазурное море и другие дома, которым повезло меньше и которые лепились к скалам.
На первое было подана дзуппа – фасолевый суп с овощами: тыквой, морковью, луком. Была рыба-грильята ди пеше: королевские креветки, лангусты, форель. Ну и наконец мясное ассорти: ребрышко ягненка, колбаска, свинина.
И напитки-Соньо Итальяно в искрящихся на солнце бокалах. Солнца было достаточно-и в бокалах и вокруг. Солнце, море, лёгкий бриз. Белые парусники на лазурной глади.
Алозио жрал как свинья, непринужденно сморкаясь в полы рубища. Судя по его состоянию, он поступал так всегда.
– На нажимайте более на фасоль и вообще бобовые! – сказал Лука. – Хотя бы ближайшие пару лет, пока не спадет радиация.
– Где мы, а где война! – отмахнулся Эназий.
– Ну ты, епископ, ваще дурак! – огрызнулся Алозио. – Если бы не Великий Лука и не, то чудо, которым он остановил атомную смерть, вы бы давно червей кормили!
Ему чрезвычайно ловко прилетело ложкой от Луки. Он ел своей ложкой, которую достал из рубища, изготовленной из сверкающего белого металла, напоминающего начищенное до блеска серебро.
– Понравилась ли вам откушенная еда, сын мой? – спросил Эназий.
В дверях кухни выстроилась челядь, ловившая каждое слово. Уже сегодня новость о самом Великом Луке, откушавшем у священника, облетит весь город и окрестности.
Ложка как по мановению волшебной палочки исчезла в недрах рубища. Лука с хитрым прищуром глянул на хозяина.
– А ты ведь врешь, епископ! – проговорил Лука. – Где ты был, когда толпа убивала меня на паперти? Не ты ли науськивал ее?
– Что ты такое говоришь, сын мой? – пролепетал священник.
– Не сын я тебе! Если бы не приказ Папы, ты пальцем о палец не ударил бы, чтобы спасти людей. Какой же ты пастырь Божий после этого? – он встал, с грохотом отодвинув стул. – Я лишаю тебе сана! Отправься в паломничество, замаливай грех, а там посмотрим!
Он внимательно глянул в глаза священника, и у того возникло неприятное ощущение, что взгляд его не остановился на глазницах, а проследовал в глубь черепа, не встретив никакого сопротивления.
– И не вздумай обмануть-прокляну!
Раздался легкий шум-челядь бежала вглубь дома, боясь попасться на глаза привередливому святому.
– А обед был хорош! Благодарствуйте. Повару передайте, что я списываю ему один грех. А теперь, Эназий, на правах бывшего епископа организуй нам транспорт и охрану до Рима. Пора Папе мозги вправить!
Автострада Салерно-Неаполь. 20 км от Салерно.
Не видал ничего красивее амальфитанского побережья. Дорога идет над морем, ныряет в горные тоннели. По обочинам стройные конические кипарисы. Главная ошибка наших врагов заключалась в том, что они решили угробить нас не здесь. Авария, падение в пропасть, венок от соболезнующих.
Епископ от щедрот выделил для доставки микроавтобус «Фиат-Дукат». В нем хватило бы кресел для цельной футбольной команды, а мы в салоне сидели с Алозио вдвоем. Да за рулем чернявый загорелый Фредо. Жаль парнишку, смешной такой, его убили первого. Такова участь водил, они страдают в первых рядах, хотя чисто рефлекторно до последнего стараются уйти из-под удара, тянут в сторону, без умысла подставляя пассажиров.
Но у Фредо не было ни единого шанса, когда мы свернули на развилке Салерно-Неаполь на Неаполь, и нас нагнал под эстакадой грузовой «Ивеко», тащивший на прицепе огромные цистерны неизвестно с чем. Допускаю, что они не были заполнены полностью, чтобы не давать нам преимущества в скорости.
Убийца легковушек легко нагнал нас и двинулся на обгон. Слева точно Альпы нарисовались. Борт полностью заслонило грохочущее вонючее железо. Хотелось, чтобы все это как можно скорее нас обогнало, и я попросил Фредо притормозить. Это оказался последний с парнишкой разговор.
«Ивеко» обогнав нас на полкорпуса, принял вправо и стал давить. Нам решительно было некуда деваться. Фредо с проклятиями выворачивал руль влево, но там не имелось свободного пространства, и микроавтобус стал обдирать боковину об отбойник. Еще пара секунд и события приняли бы необратимый характер, нас размазало бы в фарш, но я крикнул своим ОСОБЫМ голосом:
– Тормози!
Я заметил, что, когда я говорю ОСОБЫМ голосом, все подчиняются мне беспрекословно. Только говорить подобным образом я могу далеко не всегда. Для этого мне нужны сильные эмоции, чувства должны зашкаливать. Пытался искусственно себя накачивать, ничего не выходит. Сейчас же накачивать себя не пришлось, гавно вот-вот полезет и совсем необязательно из предусмотренных для этого мест.
Фредо нажал на тормоз, «Дукат» дал «козла». Передние колеса заблокировались, зад микроавтобуса задрался. Нас могло кинуть под колеса грузовика-убийцы, но не кинуло. «Ивеко», пернув выхлопными газами, вырвался вперед, устремившись к одному ему ведомому финишу.
Мы не стремились с ним соревноваться, мы уже выиграли, раз не оказались под колесами, но на ровном как стекло шоссе «дукат» занесло. Сначала влево, до самого отбойника, который мы задели вскользь, потом влево, одновременно разворачивая кормой вбок и вперед. Затем стало бессистемно мотать по всей ширине полотна.
Сзади вылетела хищно красная «альфа» с приплюснутым как у убитого тапкой таракана корпусом и с ходу влепила нам носом в бочину, разворачивая еще сильнее. Грузовик был не единственным исполнителем, обнаружились и еще солисты.
Фредо с дуру нажал на тормоз, и «дукат» едва не скапотировал. Я должен был быть за рулем! Я не помню, что когда-либо водил, и вообще, умею ли я водить машину, но, когда дело касается моей миссии и собственной шкуры, я способен на все. Даже водить микроавтобус.
Мотор «Альфы» превосходил нас по-крайней мере втрое. Сильными тычками она гнала нас перед собой. Фредо ругался на южном наречии, в микроавтобусе не осталось ни единого целого стекла. В боках и на корме вогнутые замятия точно от удара кувалдой.
Долго это продолжаться не могло, после очередного удара у «дуката» заклинило колесо, либо оно попросту оторвалось, и микроавтобус закувыркался по дороге.
Состояние шока помогло мне пропустить сам момент кувыркания, но приход в сознание был ужасен. Микроавтобус лежал кверху колесами. Впритык к окнам подступило залитое битым стеклом и пластиком дорожное полотно, на котором лежал залитый кровью бедный Алозио.
Фредо умер за рулем, который собственно его и убил. Сама баранка сломалась, но оставшаяся тяга пробила его насквозь подобно копью.
У меня не двигалась рука, ногу я плохо чувствовал, да и дышать не мог из-за боли. Так что я прекратил дышать.
Я выполз в окно, это оказалось очень удобно и не вызвало никаких затруднений. Поднялся с трудом. Почти ничего не видел, допускаю, что у меня не было одного глаза.
«Альфа» стояла в 30-ти метрах, зловеще завывая мощным мотором. Невидимый гад по-молодецки поигрывал педалью газа. Он отпустил педаль тормоза, и машина-убийца кровавой торпедой устремилась ко мне.
Я сделал все, что мог-закрыл глаза.
Протокол 88 РА?…
По делу об административном правонарушении
Автострада А3… августа 20… года
Я комиссар городской дорожной полиции г. Салерно Д.Пеларатти
составил настоящий протокол в следующем.
На трассе А3 в 20-ти км от Салерно, напротив эстакады, произошло ДТП с участием 3-х автомобилей. Обнаружен перевернутый автомобиль «Фиат-Дукат» госномера… В кабине водитель Ф. Барбиери. Водительские права… Без признаков жизни. Предварительная версия смерти-политравмы, не совместимые с жизнью. В 98-ми метрах от «Фиата» находился грузовик «Ивеко» госномер… с включенным двигателем. В кабине водитель С.Гвидиче авто права… . Без признаков жизни. Признаком насильственной смерти не обнаружено. Видимых травм нет. Предварительный диагноз-сердечный приступ. В 5-ти метрах от грузовика легковой автомобиль «Альфа-Ромео» без госномеров… В кабине 2 мужчин без документов. Без признаков жизни. Видимых травм и увечий не наблюдается.
Свидетелей происшествия нет.
Предположительно виновником аварии является водитель «Фиата-дукат» Ф.Барбиери, не справившийся с управлением и столкнувшийся с ограждением. Образовавшийся затор стал причиной аварии с «Альфа-Ромео» и спровоцировал сердечный приступ у водителя «Ивеко».
