Текст книги "Америка: каким мир был бы без неё?"
Автор книги: Динеш Д'Суза
Жанры:
Публицистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Но в 1960-х гг., наоборот, капитализм работал прекрасно, и экономика была на подъеме. Государство всеобщего благосостояния все более широко и ускорено принимало государственные программы, и это было реальным отступлением от духа 1776 г. Более того, 1960-е гг. добавили новые элементы: нападение на Америку как зловредную страну, отказ от традиционной морали и ценностей. Всего этого просто не было в 1930-х гг. Значит, идеологически 1960-е гг. представляют собой слияние различных радикальных импульсов, коренящихся как в прошлом, так и в настоящем. И это привело к новому образу жизни в Америке. Поэтому Дух 1968 г. прямо противоположен духу 1776 г.
Ведь тогда впервые в Америке наблюдался «конфликт поколений», пропасть между родителями и детьми. В предыдущих поколениях дети хотели быть похожими на своих родителей. Они желали поскорее вырасти и стать взрослыми. Однако в 1960-х гг. дети ощутили свое моральное превосходство над родителями, несмотря на то, что позволяли себе безответственное поведение (нарушали законы, принимали наркотики и т. д.), что для их родителей было совершенно невозможным.
Вскоре родители перестали понимать своих детей – не только их музыку, но также их ценности. Родители старели, а дети, в некотором смысле, не вырастали. Они оставались «вечными подростками». Теперь это уже седеющие или поседевшие «подростки» – племя, которое мир никогда не видел раньше. Америка сегодня разделена на группы, одна из которых – продукт 1960-х гг., а другая – никогда полностью не принимала ценностей этого времени. Потом пропасть между поколениями стала и пропастью в идеологии. Родители как бы представляли дух 1776 г., а их дети – новый дух 1968 г.
Мы думаем о 1960-х гг. в образах богемности, сексуального экспериментирования, скептицизма по отношению к Америке и подобным приметам времени, но все эти черты были также присущи «битникам» 1950-х гг. Вот что писал Аллен Гинзберг в поэме, озаглавленной «Америка»: «О, Америка, я отдал тебе все, но теперь я ничто. О, Америка, когда ты перестанешь разрушать человеческие души?». Гинзберг не стыдится в этой поэме придать гласности свою гомосексуальность, отвержение традиционной религии и свою приверженность коммунизму: «О, Америка, я когда-то был коммунистом и не жалею об этом. Я не хочу читать “Отче наш”. О, Америка, я подставляю тебе свое плечо гомосексуалиста». В своей поэме «Вопль» Гинзберг выражает злость по поводу «квартир для роботов», «невидимых окраин», «демонической индустрии» и «бомб-монстров». В первой же строке демонстрируется узнаваемая спесь индивида, потакающего своим желаниям: «Я видел лучшие умы своего поколения, разрушенные безумием».[50]50
“Interview With David Kennedy,” New River Media, http://pbs.org. Allen Ginsberg. Howl and Other Poems. New York: City Lights, 1956, pp. 9, 22, 39–40, 43.
[Закрыть]
Лучшие умы – это, очевидно, его собственный, а также умы его друзей, борющихся с традиционными представлениями и предрассудками. Все вместе – Гинзберг, Джек Керуак, Нил Кэссиди и другие определяли эмоциональную жизнь «поколения битников». Роман «В дороге» Керуака символизирует не только кочевую жизнь, но и кочевые ценности, противоречащие ценностям традиционной Америки.
Я познакомился с Гинзбергом в Дартмутском колледже в 1980-х гг. Он пришел тогда со своим любовником Петром Орловским. Пока я пытался узнать у Гинзберга, что мотивировало его, что заставило его стать таким мятежным, он все время убеждал меня прочесть новый сборник Орловского «Стихи чистой жопы». Этот заголовок, уверял меня Гинзберг, происходит из Индии, где люди после дефекации не подтираются, а подмываются. Поэтому их задницы гораздо чище, чем у людей на Западе. Гинзберг особо благоволил мне из-за моего индийского происхождения. Он, казалось, ассоциирует Индию с духовным и сексуальным освобождением. Мои попытки познакомить его с традициями индийского института свадебного приданого, которые вряд ли можно назвать «освобождающими», не вызывали у него никакого интереса. От Гинзберга я узнал, что «битники опередили свое время» и что богемная культура, распространенная лишь на маленьком кусочке Сан-Франциско и Грин-виллидж в 1950-е гг. стала основным направлением 1960-х гг. При этом Гинзберг говорил мне: «Внезапно мы оказались везде».
Как же это случилось? Напрашивается ответ: Вьетнам, борьба негров за гражданские права, феминизм, сексуальная революция, – все это были события огромной важности, но 1960-е все-таки нельзя объяснить только ими. Наоборот, именно дух 1960-х гг. объясняет, почему эти движения возникли именно так, а не иначе. Возьмем Вьетнам. Это была ужасная война. Однако причина, породившая такое ее отчуждение, была якобы в том, что она была гораздо менее ужасной, чем Вторая мировая. В глазах противников Вьетнамской войны она была «колониальной», но тогда, чем же она отличалась, к примеру, от Корейской войны? Здесь было что-то еще.
Точно так же феминизм и сексуальная революция не могут объяснить 1960-е гг. На самом деле, оба эти феномена появились и оказались возможными благодаря технологической революции 1940-х – 1950-х гг. Они появились благодаря развитию технологий, например, противозачаточных таблеток и экономящей время домашней техники. Внезапно женщины получили возможность контролировать деторождение, а домашняя работа перестала быть «трудом на весь день». Она кардинально повлияла на образ жизни 1960-х гг., но в основе этих перемен лежал сдвиг в понимании ценностей. Он привел к стремлению множества к этому новому образу жизни. Но человеческая природа не менялась. Внезапно в конце 1960-х гг. все большее женщин начало заниматься сексом и рожать детей до брака, требуя, чтобы к ним относились, «как к мужчинам». Что же заставило их желать этого?
Хотя многие бывшие активисты 1960-х гг. теперь признают, что потакали своим желаниям, все они настаивают, что их вдохновляла «высокая цель» – дело борьбы за гражданские права чернокожих. Однако активисты 1960-х гг. находились на периферии общественного движения за гражданские права, направлявшегося доминирующими чернокожими. Конечно, люди типа Билла и Хиллари Клинтонов проводили лето на Юге, занимаясь сексом и устраивая пикеты, но их влияние на революцию гражданских прав было незначительным. Кинорежиссер Спайк Ли в своем фильме «Малколм Х» показывает имевший место в действительности эпизод, в котором молодая белая активистка подходит к герою – Малколму Х и спрашивает у него, что бы она могла сделать, чтобы помочь делу чернокожих. Малколм Х отвечает: «Ничего». Девушка ошеломлена и расстроена. Сегодня такой ответ может показаться бессердечным, но тогда он был реально честным. Малколм Х понимал, что молодая женщина ничего не может сделать, да и делать многое вовсе не было ее настоящей целью. Ее главным мотивом было испытать хорошие чувства к самой себе. Поэтому в фильме она уходит в слезах. Малколм Х сказал ей правду, которая не помогла, и девушке просто пришлось уйти.
Как видно из этого эпизода, в 1960-х гг. люди испытывали большое беспокойство, и мы должны вскрыть более глубокую причину этого. Это поможет объяснить проявление духа 1968 г.
Мы ищем происхождение новой чувствительности американцев, связанной с новыми проблемами – Вьетнамом, феминизмом, гражданскими правами и сексуальной революцией. Я получил ценную подсказку несколько лет назад, когда читал книгу Тома Броко «Величайшее поколение». В ней прославляются добродетели поколения, выросшего между двумя мировыми войнами.[51]51
Tom Brokaw. The Greatest Generation (New York: Random House, 2001).
[Закрыть]
Читая эту книгу, я спрашивал себя: Что сделало «величайшее поколение» именно таким? Ответ прост: и Великая депрессия, и Вторая мировая война. Добродетели этого поколения были результатом материальной нужды и войны. Лишения и невзгоды выковали достойные восхищения качества: смелость, готовность к самопожертвованию, солидарность. Но величайшее поколение потерпело неудачу в одном: оно не смогло произвести новое великое поколение.
Почему? Очевидный ответ таков: из-за материального благополучия. Родители, принадлежавшие к «Величайшему поколению», хотели, чтобы их дети имели то, чего никогда не было у них самих. И давая своим детям все, что те хотели, экономное, ответственное, жертвенное поколение Второй мировой войны получило избалованных отпрысков 1960-х гг. – поколение Клинтона. По иронии судьбы, оно начало гневно осуждать капитализм, хотя появилось именно благодаря его щедрости. Этот результат был предсказан ученым-экономистом из предыдущего поколения – Джозефом Шампетером, который предупреждал: капитализм производит «вспышку креативной деструкции», а она разрушает традиционные институты, традиционные нравы и обычаи. Шампетер предсказывал, что материальное изобилие капитализма будет разрушать ценности тяжелого труда, самодисциплины и отказа от немедленного удовлетворения желаний, благодаря которым было создано это изобилие.
Почему же молодежь, выросшая в условиях комфорта, равного которому не знала история, стала такой неблагодарной, подлой, распущенной? Я думаю, это во многом связано с потерей ею чувства цели, бывшего опорой для предыдущего поколения. Я говорю не о религиозных ценностях, даже не о патриотизме. Скорее, я говорю об обычном чувстве значимости и об удовлетворении, которое получают люди, когда борются с тяжелой нужной и выходят победителями. Прежние поколения американцев должны были бороться, чтобы обеспечить едой, одеждой и кровом себя и своих детей. Эта задача могла быть напряженной, бесконечной, изнурительной, но она давала цель и перспективу в жизни. Она создавала достоинство и истинное чувство значимости достижений.
Напротив, у детей 1960-х гг. не было ничего похожего, ради чего стоило бы жить. Они могли видеть, что борьба с нуждой больше не актуальна. Они также не чувствовали признательности за то, через что пришлось пройти родителям. Они относились к родителям, как к бездушным конформистам, лишенным истинной открытости и идеализма. 1960-е гг. были движимы отвержением старого образа жизни и поиском нового. «Освобождение» теперь стало означать избавление от старых ценностей – от духа 1776 г. Этот феномен принимал множество форм: наркотики, эксперименты в области религии, сексуальная неразборчивость и даже сжигание лифчиков феминистками, а еще протесты, грабежи, мятежность. Но наиболее отвратительной была бессердечная неблагодарность, даже грубость, которую молодые люди демонстрировали по отношению к своим родителям. Когда те – бережливые, трудолюбивые, патриотичные смотрели на своих детей-подростков, издевательски относящихся к ним и ко всему, что им дорого, то с глубокой печалью видели, к чему привел их тяжелый труд и экономия. В конце 1960-х гг., с точки зрения родителей, Америка стала «совсем другой страной».
Однако, к 1970-м гг. это движение успело потерять свой напор, а к 1980-м гг. окончательно сошло на нет. Америка оставила Вьетнам, женщины в рекордных количествах вышли на рынок труда, а движение за гражданские права чернокожих успешно закрепило равенство прав в законе. Американцы перестали терпимо относиться к хиппи, сжиганию лифчиков, мятежам и публичному сексу. К середине 1980-х гг. сидячие демонстрации и сексуальные акты на публике в знак протеста, характерные для 1960-х гг., успели стать архаичными и непонятными. Мишель Фуко умер, а гей-сауны закрылись. Так что же сделали активисты? Многие из них совершили то же, что Билл Эйерс – они стали учителями. Даже не подумав отречься от своей идеологии, они перенесли ее в школы и колледжи.
Как указывает Эйерс, преподавание для него – это тоже активность, но в другой форме. Во время наших дартмутских дебатов я спросил Эйерса, может ли он отказаться от попыток в стиле бен Ладена взрывать бомбы в правительственных зданиях Соединенных Штатов, и не значит ли это, что он больше не революционер. Эйерс ответил, что он все еще революционер (в смысле стремления к радикальным социальным преобразованиям), но в настоящее время нашел лучший способ достичь цели – через обучение. Сравнивая свою прежнюю жизнь террориста со своей новой жизнью профессора, Билл Эйерс пишет: «Разумеется, революционеры хотят изменить мир, но и учителя, как оказалось, тоже хотят этого».[52]52
Ayers, Public Enemy, p. 39.
[Закрыть]
Временно отказавшись от политической деятельности, активисты 1960-х гг. намеревались объединить свои усилия, взращивая новое поколение, которое могло бы достичь еще больших успехов на их поприще. Наступала консервативная эра, и избрание Рейгана сделало это очевидным. Однако дух 1968 г. мог бы снова воскреснуть из пепла.
Глава 5
План
К концу 1968 г. дух шестидесятых в политике был полностью исчерпан. Радикалы еще не догадывались, что страна отвернулась от них. В Калифорнии, на духовной родине шестидесятых, губернатором стал Рональд Рейган. Потом он был переизбран на второй срок. Рейган открыто насмехался над хиппи, отмечая, что они «выглядят, как Тарзан, ходят, как Джейн, и пахнут, как шимпанзе Чита». Когда радикалы окружили губернаторский лимузин Рейгана, демонстрируя плакаты с надписями «Будущее за нами», тот нацарапал на листке бумаги и прикрепил его к ветровому стеклу: «Я продам свои облигации».[54]54
Gil Troy. Morning in America. Princeton, NJ: Princeton University Press, 2005, p. 36.
[Закрыть]
В 1972 г. поддержанный радикалами Джордж Макговен стал кандидатом в президенты от демократов, однако потерпел сокрушительное поражение от Ричарда Никсона, который шел в президенты, обещая уделять внимание закону и порядку, насаждаемому самыми суровыми мерами, и подчеркивая свою антисоветскую позицию. Демократическую партию окрестили тогда «партией наркотиков, амнистии и абортов». Знаменитый «Уотергейт» дал демократам неожиданную отсрочку, но даже она оказалась кратковременной, и в 1980 г. Рейган выиграл президентские выборы, задержавшись на этом посту два срока. Он привел Соединенные Штаты в новую эпоху консерватизма, длившуюся четверть столетия.
Если радикализму шестидесятых суждено было воскреснуть в новой форме, ему нужны были новые лидеры. Для возвращения этой основы в жизни нужна была новая стратегия. Для разработки стратегии требуется стратег, который должен быть человеком необычной проницательности. Он должен встретиться лицом к лицу с обломками шестидесятых – с миром без шор и иллюзий. Он также обязан не терять из виду мечту шестидесятых – идеальный мир его представлений – и работать над сокращением пропасти между сегодняшним состоянием и возможным будущим. Отложив сентиментальность, он должен отказаться от неэффективных подходов шестидесятых, но при этом сохранить идеалы этого движения, и взять на вооружение новые, более успешные для нового времени методы. Такой человек должен стать жестким, хитрым, готовым к обману. Одновременно ему надо быть как идеалистом, так и не уступающим Макиавелли практичным циником. Более того, он должен быть терпеливым, чтобы его план можно было применить в подходящее время. Возможно, он не дожил бы до осуществления своих проектов, но, со временем, мог бы обучить последователей, которые воспользуются его стратегиями и привнесут их общие идеалы в высшие коридоры власти. Такой человек, если бы он существовал, был бы последней надеждой 1960-х гг. И такой человек нашелся.
Это Сол Алинский, родившийся в Чикаго в 1909 г. Его родители были иммигрантами, евреями из России. Он посещал Чикагский университет, где получил степень по археологии. Во время Великой Депрессии Сол увидел, что «археологи нужны не больше, чем конные экипажи». Он изучил криминологию в магистратуре, но затем стал профсоюзным организатором, работавшим в трущобах Чикаго. Он создал «Фонд индустриальных районов» и сеть организаций активистов, которая вскоре распространилась и на другие города. Со временем Алинский сменил профсоюзную деятельность на работу с бедняками и обучение их тому, как получать политические льготы и денежные пособия от государства. В конце шестидесятых – начале семидесятых Алинский разработал детальную стратегию социальных преобразований. Он сделал это в ответ на попытки Ричарда Никсона добиться расположения среднего класса – по определению Алинского, «молчаливого большинства».
Когда Алинский боролся за лучшую жизнь для бедняков и тех, кто оказался внизу социальной лестницы, сам он вел вполне обеспеченную жизнь. Он любил хорошую еду, вино, отличные сигары и гольф. Его любимым местом был калифорнийский Кармель, где в 1972 г. он и умер от сердечного приступа.
Алинский был парадоксальной фигурой. Будучи профсоюзным организатором, он также общался с духовенством, лидерами мафии, промышленными магнатами. Иудей по рождению и атеист по убеждениям, он работал в тесной связке с католическими священниками и протестантскими пасторами. Настоящий патриот, он, тем не менее, многое ненавидел в Америке и хотел изменить свою страну, чтобы она стала такой, которую он мог бы любить безоговорочно. Скромный в поведении, Алинский был достаточно самонадеян. Однажды он сказал: «Я уверен, что в пятницу мог бы убедить миллионера профинансировать в субботу революцию, благодаря чему в воскресенье он получил бы огромную прибыль, хотя в понедельник его точно бы казнили».[55]55
Richard Poe. “Hillary, Obama and the Cult of Alinsky,” http://rense.com.
[Закрыть]
Алинский был творцом революции, стремившейся уничтожить революцию Рейгана. Для этого Алинскому были нужны лидеры, и он за годы работы вдохновил и обучил многих влиятельных писателей и активистов. Одним из его учеников был Сесар Чавес, глава «Профсоюза сельскохозяйственных рабочих США». Другим – ученый и активист Армандо Наварро, борец за создание отдельной страны для американцев мексиканского происхождения. Третьим – бывший студент-активист Том Хайден, который вместе со своей женой Джейн Фонда организовывал демонстрации протеста против войны во Вьетнаме. Хайден, как и Стотон Линд, – другой помощник Алинского, участвовавший в социальных волнениях и демонстрациях против внешней политики Соединенных Штатов, в 1975 г. посещал Ханой и встречался с лидерами Северного Вьетнама.
Этот перечень производит впечатление, но в нем нет двух наиболее влиятельных последователей Алинского. Редко кому выпадала удача иметь таких учеников. Алинский нашел мужчину и женщину, которые спустя больше трех десятилетий после его смерти смогли реально осуществить его план по замене традиционной Америки другой Америкой – такой, какой, как считал Алинский, ей следовало быть.
В 80-х и 90-х гг. уроженец Гавайев с кенийскими и индонезийскими корнями Барак Обама приезжал в Чикаго, чтобы найти работу в качестве активиста и общественного организатора. Хотя он был президентом юридического журнала Гарвардского университета, и ему предлагали высокие оклады крупные юридические фирмы, Обама предпочел низкооплачиваемую работу в Чикаго. Здесь он выстраивал свою политическую карьеру – сперва как общественный агитатор, затем как представитель штата, а позже как сенатор от штата Иллинойс – пока не стал президентом. В интервью к своему фильму «Америка» я спросил социального исследователя Стенли Курца, кто конкретно обучал Обаму. Почему Обама, который сам был не из Чикаго, постоянно возвращался в этот город. Курц ответил, что Обама поселился в Чикаго, ибо стал поклонником Алинского и хотел достичь мастерства в его учении. Я знал, что на первой своей чикагской службе Обама работал на сеть Алинского. В Интернете есть фотография Барака, обучающего методам Алинского общественных активистов. Тем не менее, у Курца есть документы, доказывающие более глубокую связь между Обамой и Алинским. Он открыл, что Обама в середине девяностых даже вступал в радикальную политическую организацию под названием «Новая партия». Она была основана дочерней организацией Алинского «Ассоциация местных организаций за реформы».[56]56
Stanley Kurtz. “Obama’s Third-Party History,” June 7, 2012, http://nationalreview.com.
[Закрыть].
Однако это не привлекло большого внимания прессы. Кстати, любая информация, наносящая вред репутации Обамы, почему-то не привлекает внимание средств массовой информации. Сам Обама скрывает, чем он обязан Алинскому, и не упоминает его в своей автобиографии «Мечты моего отца».
Как подтверждает автобиография Обамы, он на самом деле унаследовал мечты своего отца, но на этом история не заканчивается. Возможно, эти мечты берут начало в том, с чем Обама-старший сталкивался в Кении. А у молодого Обамы они усилились благодаря пережитому на Гавайях и в Индонезии. Затем Барак обучался тонкостями антиколониальной идеологии в Колумбийском университете Нью-Йорка, в бостонском Гарварде и в чикагских организациях Алинского. У последнего Обама научился превращать радикальную идеологию в политическую власть, то есть занимать и сохранять за собой высокие государственные посты. Обама был таким хорошим учеником, что стал преподавать методы Алинского, а в конечном итоге использовал их для прихода в Белый дом и переизбрания на второй срок. Описывая влияние Алинского на Обаму, биограф Алинского Санфорд Говит сказал в интервью Национальному радио: «Барак Обама оказался в Белом доме потому, что он действительно многому научился на улицах Чикаго».[57]57
Alex Cohen. “Interview with Sanford Horwitt,” January 30, 2009, http://npr.org.
[Закрыть]
Теперь Обама намеревается передать жезл лидерства другой ученице Алинского – Хиллари Клинтон. В начале 1960-х она была сторонницей Голдуотера[58]58
Барри Моррис Голдуотер – американский политик консервативных взглядов. Участвовал в выборах президента в качестве кандидата от Республиканской партии на выборах 1964 г. – Прим. перев.
[Закрыть].
Более радикальные взгляды Хиллари усвоила в старших классах школы, когда познакомилась с журналом методистов, придерживавшихся левых взглядов. Этот журнал публиковал статьи по широкому кругу тем – от экономического перераспределения до прав сексуальных меньшинств. К 1965 г., когда Хиллари поступила в Веллеслей-колледж, она уже была твердой сторонницей левых взглядов и достаточно умной для того, чтобы понимать незрелость методов 60-х гг. Это были методы тех, кто «стоит у палатки снаружи, заглядывая внутрь». А Хиллари хотела быть «внутри палатки, и смотреть оттуда наружу». Она познакомилась с учителем Солом Алинским, будучи в старших классах, а во время учебы в колледже возобновила общение с ним, пригласив выступить в Веллеслей и выбрав в качестве научного руководителя для своей дипломной работы. Хиллари считала Алинского теоретиком власти, способным сделать радикальные идеи господствующей тенденцией.
Когда Хиллари окончила колледж, Алинский предложил ей работу. Она отказалась и решила учиться дальше – на юриста. В свой книге «Проживая историю» Клинтон говорит, что на ее решение повлияло «коренное несогласие» с Алинским: «Он считал, что систему можно изменить только снаружи, а я так не думала».[59]59
Hillary Clinton. Living History. New York: Scribner, 2003, p. 38.
[Закрыть]
Хиллари хотела закончить свое образование и получить наилучшую возможность войти в существующие институты власти. Вначале она не была первопроходцем в духе феминизма и работала юрисконсультом в Юридическом комитете Палаты представителей Конгресса США во время расследования скандала «Уотергейт». При этом слишком рьяные методы работы привели ее к отставке. Затем она вышла замуж за Билла и поехала за ним в Арканзас, где позже он был избран губернатором. Когда в 1992 г. Клинтон стал президентом, она вместе с ним оказалась в Белом доме, терпя похождения своего мужа и с достойным восхищения стоицизмом поддерживая его в то время, когда ему пытались объявить импичмент. При этом она обрела свое собственное лицо – сначала как сенатор, затем как государственный секретарь. Это подготовило ее к тому, чтобы стать кандидатом на высший пост в 2016 г. Если это случится, поклонница Алинского Хиллари сменит поклонника Алинского Обаму. Так могут быть избраны подряд два американских президента – ученика Алинского.
Его дело сдвинулось с мертвой точки в 2008 г. Тогда за право быть кандидатом в президенты от Демократической партии сражались два сторонника Алинского: мужчина, который хотел быть первым президентом-афроамериканцем, и жена действующего президента, которая хотела быть первой женщиной-президентом. В конце концов, черный сторонник Алинского победил его сторонницу. Ведь в Америке расовая политика всегда важнее гендерной.
Некоторые американцы думают так: если они в 2016 г. выберут Хиллари Клинтон, то получат еще одного Билла. Время от времени мы слышим: как здорово было бы вернуть «Биллари». Даже консерваторы с одобрением смотрят на эту перспективу, ибо считают, что Обама ничего не понимает, а Билл все-таки умен. Однако в этой ситуации именно Обама и Хиллари, а не Билл, могут получить возможность «смеяться последними». Разумеется, Билл страстно желает вернуться в Белый дом. Он очень хочет вновь слоняться по Овальному кабинету и запросто общаться с лидерами зарубежных государств на официальных приемах. Для этого у него есть единственная возможность – помочь жене избраться на пост президента.
Билл Клинтон долгое время считал Обаму легкомысленным человеком, не заслуживающим полномочий президента от Демократической партии. В 2008 г. он говорил сенатору Теду Кеннеди, что единственное преимущество Обамы заключено в том, что он черный: «Ведь несколько лет назад этот парень приносил бы нам кофе».[60]60
John Heilemann and Mark Halperin. Game Change. New York: Harper, 2010, pp. 218-19.
[Закрыть]
Нет причин считать, что теперь Клинтон коренным образом изменил свою точку зрения. Несмотря на это, он активно участвовал в президентской компании, агитируя за переизбрание Обамы в надежде, что через четыре года, когда Обама уже не сможет претендовать на участие в президентской гонке, он позволит Хиллари (а не Джо Байдену или еще кому-нибудь) заменить Барака на посту президента. Но, кажется, Билл не понимает, что Хиллари имеет собственную повестку дня. В то время, как он хочет получить просто удовольствие от возвращения в Белый дом, Барак и Хиллари хотят гораздо больше – внедрить в жизнь план Алинского, разработанный для прогрессистов: захватив власть, изменить Америку.
В молодости Алинский ощутил бедствия, принесенные Великой депрессией. Это казалось поражением капитализма в результате его несправедливости. Многие американцы лишились работы, а их сбережения испарились. Как профсоюзный организатор Алинский создавал «народные организации» в рабочих кварталах в Чикаго среди иммигрантов. Тогда Алинский стал социалистом. В своих социалистических симпатиях он признается в книге 1946 г. «Побудка для радикалов»: «Радикалы хотят продвинуть общество от дикого капитализма вперед. Они надеются на будущее, в котором средства производства будут принадлежать всем людям».[61]61
Sanford Horwitt. Let Them Call Me Rebel: Saul Alinsky, His Life and Legacy. New York: Vintage Books, 1992; Saul Alinsky. Reveille for Radicals, p. 25, http://books.google.com.
[Закрыть]
Истинное влияние Алинского больше связано с его тактическими методами, нежели с идеологией. Он развил так называемую «науку революции», и подробно написал об этом в своей второй книге «Правила для радикалов». Она впервые была опубликована в 1971 г., за год до смерти Алинского, хотя он успел применить свои методы на практике много раньше.
К 1960-м гг. Алинский стал поддерживать движение борьбы за гражданские права чернокожих, но не был вовлечен в эту борьбу. Он выступал против Вьетнамской войны, но и это не было его главным мотивом. Он с симпатией относился к попыткам радикалов шестидесятых сломать незыблемость традиционных моральных устоев, но считал этих радикалов мягкими, невежественными, недисциплинированными и неэффективными или «стадом независимых мыслителей», нуждающихся в лучшем плане действий. Сами радикалы шестидесятых считали себя, а вовсе не Алинского, авангардом революционного мышления, но по мере разрушения их организаций и поражения их тактики, многие из них обратились к Алинскому за помощью и руководством.
В «Правилах для радикалов» чувствуется влияние близких отношений Алинского с движением студенческого радикализма, включая активистов организаций «Студенты за демократическое общество» и «Подполье погоды» Билла Эйерса. При этом Алинский презрительно относился к «Подполью погоды», считая эту организацию «левыми из комиксов», которые, ничего не добившись, обратились к насилию. Он утверждал, что насильственная революция – это химера, и что Америке нужна «мирная революция». Такая революция требует согласия различных организованных групп и субъектов власти в обществе. От «Студентов за демократическое общество» Алинский тоже был не в восторге, считая их наивными юнцами из среднего класса, играющими в революцию. Он с презрением относился к их политическим «вспышкам гнева», высмеивая их деятельность как «политику Румпельштильцхена[62]62
Герой сказки братьев Гримм злой карлик Румпельштильцхен заключил сделку с королевой, согласно которой она должна была отдать ему своего ребенка, если не отгадает имя карлика. Когда королева смогла правильно отгадать его имя, Румпельштильцхен от злости так сильно топнул ногой, что провалился сквозь землю по пояс. Пытаясь выбраться, он разорвался пополам. – Прим. перев.
[Закрыть]».[63]63
Nicholas von Hoffman. Radical: A Portrait of Saul Alinsky. New York: Nation Books, 2010, p. 82.
[Закрыть]
Алинский считал действия этих людей неэффективными, а их самих – не умеющими добиваться настоящих изменений.
Он говорил, что существуют радикалы двух типов и противопоставлял «радикалов риторики радикалам-реалистам». Первые любят лишь разговоры. Гнев для них – лакмусовая бумажка добродетели. Они напыщенно цитируют лозунги марксизма-ленинизма, но мало что могут сделать. Алинский писал: «Я научился остужать свой пылкий гнев и превращать его в гнев холодный, основанный на рассудительности и опыте». Это сделало его действия «гораздо более просчитанными, тщательно спланированными, направленными и эффективными». Алинский понимал, что изменить социальную систему не просто, и радикалам нужно иметь терпение, быть дисциплинированными и придерживаться пуританского благоразумия.
Алинский начал с уяснения того, кто такие радикалы. Несмотря на склонность представлять себя несколько театрально, эти люди вовсе не были бедняками-трудящимися или униженными меньшинствами. Это были образованные представители среднего класса: «За редким исключением, наши активисты и радикалы – выходцы из среднего класса, восстающие против него». Алинский разделял цель радикалов – разрушить ценности среднего класса: «Все мятежники атакуют властные позиции общества. Наши мятежники с презрением отвергли ценности и образ жизни среднего класса. Они заклеймили его как материалистический, упаднический, буржуазный, вырождающийся, империалистический, милитаристский, одичавший и коррумпированный. И они правы». Вместе с тем, Алинский не соглашался со стратегией радикалов шестидесятых, называвших полицейских – «свиньями», рабочих – «расистами», а традиционные ценности – «квадратом». Алинский писал: «Мы должны начать оттуда, где находимся, если хотим завоевать власть и осуществить перемены. Власть и людей можно найти в важной части общества – в среднем классе. Следовательно, отказываться от своего прошлого значит бессмысленно потакать своим слабостям. Вместо этого радикал должен использовать бесценный опыт знания ценностей среднего класса. Теперь вместо инфантильного демонстративного отвержения этого образа жизни, радикал начинает препарировать и изучать его так, как не делал никогда до этого. Он понимает: “квадрат” больше не следует обесценивать. Вместо этого для успеха дела его собственный подход должен стать достаточно “квадратным”. Вместо враждебного отрицания он стремится к связям общения и единства и со стратегической восприимчивостью смотрит на поведение представителей среднего класса. Он знает их неприязнь к грубости или агрессивным, оскорбительным, кощунственным действиям. Все это должно быть осознанно использовано для радикализации представителей среднего класса».[64]64
Alinsky. Rules for Radicals, pp. 184-96.
[Закрыть]
