Текст книги "Ты можешь быть лучше"

Автор книги: Дина Самохина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Андрей незаметно пнул его в щиколотку, чтобы он заткнулся и одновременно дружески стукнул его по плечу.

– Ты что издеваешься? Мы тут для вас все готовим, а вы даже подождать не можете! Малыш… – Он взял Киру под руку и подвел ее к столу так, чтобы не наступить на мокрое. Хотя зря он так беспокоился: Киру здесь приняли так хорошо, что даже отдали ей тапочки Синего – розовые и пушистые, с заячьими ушами. Некоторые стали подозрительно оглядываться. У Андрея замерло сердце.

– Где Синий? Куда он делся?

– На кухне, – Андрей кивнул в сторону запертой двери, – готовит. Кира… давай, ты сядешь вот здесь, а я рядом. Ребят, Синий сказал начинать без него, он хочет сделать нам сюрприз! – Он решил, что потом что-нибудь придумает и первый ухватил большую бутылку слабого праздничного шампанского. – А теперь выпьем!

Пока все чокались, говорили тосты отсутствующему имениннику, общались и смеялись – все шло хорошо, и Андрей даже немного расслабился. Потом он заметил, как Герцог под столом подливает себе в бокал из другой бутылки, которую, очевидно, притащил с собой, и щедро добавляет соседям. Он профессионально проигнорировал отчаянные жесты Андрея и улыбнулся через стол Кире. Она проигнорировала его, но Андрей начал потихоньку беспокоиться. Если так пойдет и дальше, он не сможет держать себя в руках. Эти скоты уже кое-чего заслужили! Вдобавок из кухни стали доноситься странные звуки – как будто курица пыталась выйти через окно. Андрей вдруг вспомнил, насколько неадекватен может быть Синий, когда напьется. Тем временем бутылка Герцога пошла по кругу под столом. Шутки становились все более дурацкими, а смех совершенно идиотским для трезвой компании. Шум на кухне усиливался и некоторые уже с удивлением посматривали в ту сторону. Андрей ненавидел сам себя – теперь, сравнивая свою подругу и эту кучку тупиц, он испытывал к своему образу жизни все большее отвращение. Ему нестерпимо захотелось встать, взять Киру за руку и вывести из квартиры. Он уже начал подниматься, но тут Кира застыла, глядя на своего соседа: бутылка Герцога дошла до нее, и кто-то по ошибке предложил ей добавки. Кира достаточно разбиралась в алкоголе, чтобы сообразить, что в бутылке не шампанское. В этот же момент раздался треск, кухонная дверь распахнулась и перед потрясенными зрителями предстала облитая кетчупом, с прилипшими кое-где салфетками шатающаяся фигура Синего, с горелой яичницей в руке (без тарелки) и в праздничном колпаке. Синий нашел взглядом Андрея, пьяно взревел что-то невнятное и кинул в него яичницу. Но Синий всегда был косым, а сейчас он был еще и пьяным, поэтому яичница попала в Герцога, застывшего с открытым ртом. Андрей закрыл глаза рукой. Герцог щелкнул челюстью, выскочил из-за стола и набросился на Синего. Привычный к безумным праздникам, к тому же порядком уже опьяневший народ нестройно проорал «С днем рождения!», хотя некоторые пели «Happy birthday to you!» и попытались усадить Синего за стол. Тот сопротивлялся и орал, что утопит Андрея в водке, что звучало теперь вполне заманчиво.

Андрей убрал ладони с лица и посмотрел на Киру. Она сидела какое-то время с широко открытыми глазами, пытаясь найти какое-нибудь всепрощающее объяснение происходящему, но, судя по тому, как отчаянно выгибались её брови, объяснения не находилось. Она встала из-за стола и, стараясь не смотреть на тех, кто сидел за ним, вышла в прихожую. Андрей очень хотел пойти за ней и объяснить ей, как ему жаль… что она все это видела… стоп, она же должна была когда-нибудь узнать… пообещать ей, что это больше не повторится…на каком основании? Сейчас же повторилось?.. Пообещать её хоть что-нибудь, лишь бы она дала ещё один шанс всё исправить. Зачем? Разве он может хоть что-нибудь исправить?.. Разве он способен изменить себя?

Друзья, совсем обнаглев, вытаскивали новые бутылки (и где только прятали?) и разливали по бокалам. Андрей подхватил одну из таких бутылок, не обращая внимания на Синего, которого оттаскивали в другой угол комнаты, чтобы он не убил Андрея. Привычным движением сорвав с горлышка крышку, он подошел к окну. Уже стемнело, теплый ветер слабо шевелил жалюзи. Андрей тупо посмотрел в оранжевое небо, усеянное серыми облачками потом перевел взгляд вниз и стал ждать. Через пару минут из подъезда выбежала Кира – она разговаривала по телефону. Андрей забеспокоился, но уже вскоре к дому подкатило такси. Она уехала, ни разу не посмотрев в сторону того окна у которого стоял Андрей. Он запрокинул голову и стал глотать спирт как воду, страстно желая умереть от передоза.

***

Андрей повернул ключ, толкнул тяжелую дверь и первым осторожно вошел в квартиру. « Наверное, – решил он, – примерно так чувствует себя спецотряд на вражеской территории». Вениамин, вынужденный идти со скоростью улитки позади племянника с легкой жалостью в сердце смотрел, как тот оглядывается по всем сторонам и, кажется, с трудом удерживается от того, чтобы перебегать от стены к стене, как в фильмах про шпионов. «Наверное, – думал Вениамин, – если меня бы здесь не было, он бы уже сидел на люстре».

Немного порыскав в квартире под обеспокоенным дядиным взглядом, Андрей чуть-чуть успокоился, потому что все осталось таким же, как было до его ухода. Разве что в прихожей висел новый календарь, сменилась пара дверных ручек и появились новые картины. Андрей даже нашел в себе силы полюбоваться своей любимой картиной – потрясающе красивым пейзажем скалистой местности, где среди обломков огромных камней красовался изящный и печальный, строгий небольшой замок, всем своим видом намекающий на готику и средневековье. Воздав дань эстетической стороне жизни, Андрей плашмя упал на стоявший под картиной диван и мгновенно уснул.

Отвратительный, режущий слух треск и грохот вперемешку со звоном, заставил Андрея подскочить на полметра над диваном и распахнуть в панике глаза. Немного посидев, прижавшись к спинке дивана и с ужасом оглядываясь, Андрей постепенно пришел к выводу, что рев издает будильник, со столика рядом с диваном.

– Вениамин! Ты придурок, я чуть не сдох от ужаса!

Никто не отозвался привычным раздражением на лексикон Андрея. Он встал с дивана и вырубил будильник, судя по звуку – навсегда.

– Вениамин…

Щурясь на яркий солнечный свет, бьющий из множества огромных окон, он бодро прошагал через весь дом и остановился в кухне.

– Веня!.. Ты что… меня бросил?..

Что делают в такой ситуации? Правильно. Ищут записку. Андрей быстро нашёл её на столе, придавленную сахарницей. Нелишняя мера предосторожности: через открытое окно дул сильный прохладный ветер, что вперемешку с жарой давало чудесный эффект. Однако, письмо подействовало на Андрея гораздо более освежающе.

«Дорогой мой больной на всю голову племянник! Сим письмом сообщаю тебе

радостную весть: согласно завещанию, оставленному покойным Борисом Черногоровым

Святославовичем, эта квартира передается в твоё полноправное владение отныне и

вовеки. Таким образом, будучи необязанным следить за совершеннолетним существом,

к тому же вполне обеспеченным и работоспособным, покидаю тебя, и в ближайшее время

не вернусь. Кстати, там рядом с письмом я оставил карточку – это тебе на первое время.

Постарайся не умереть от голода, найди работу. Если уж совсем припрет, напиши – я

пришлю ещё».

– О-па.

На самом деле он сказал еще много других слов. Бессовестно отпинав диван, он переоделся в чистые вещи, умылся и стал готовить себе завтрак. К своему отчаянию он нашел в холодильнике только пакет молока, пару яиц и неопознанную зеленую субстанцию. Кроме омлета из такого провианта приготовить ничего нельзя. Настроение Андрея упало еще ниже и оказалось на последнем этаже.

– Кинул на следующий день после похорон!

Даже такого привычного ко всему человека порой поражала легкомысленность, с которой дядя ко всему относился – на этот раз он решил, что Андрей уже взрослый и оставил ему на попечение квартиру брата. Но совсем не вспомнил, что даже взрослые люди нуждаются в поддержке друзей во время тяжелых жизненных испытаний. Или он просто об этом не знал. А ещё он мог смотреть на это так: из-за свалившейся на его плечи ответственности, поисков работы и отсутствия друзей племянник наконец-то протрезвеет и начнет соображать. Если повезет – даже не попытается покончить с жизнью самоубийством. Может быть… подумает об университете?..

Андрей зашел в кабинет отца. Стены оклеены фотообоями с видом природы… какие-то водопады. Простой темно-коричневый стол, полки с книгами. Много полок и много книг. По обстановке в которой живет человек ведь можно понять, что творится у него в душе? А что такого особенного можно понять по этой обстановке?.. Андрей со смесью раздражения и горечи прошелся по комнате. Его убивало то, что он не мог понять своего отца, когда думал о нём. Что он за человек? Нет, Андрей понимал его в детстве – чувствовал каждую папину мысль, откликался на каждое движение его лица, иногда мог угадать, что тот собирается сказать, несмотря на то, что был совсем ребенком. В детстве он всегда знал, что чувствует его отец и всегда разделял его чувства. Мама Андрея умерла от туберкулёза еще в то время, когда он ничего не соображал, поэтому о ней у него не сохранились никакие воспоминания. Но у его отца сохранились. Он видел это по множеству маминых фоток, заложенных среди страниц папиных книг, по тому, как отчаянно и долго он плакал на её могиле, на которую они приходили раз в месяц. На самом деле Андрей знал, что папа ходит на кладбище гораздо чаще, и сначала обижался на отца, хотя и не говорил ему, что знает. Только повзрослев, он стал понимать, что отец хотел пережить горе в себе, так, чтобы оно не затронуло сына. Только в идеале у него это все равно не получилось. Андрей стоял рядом с рабочим столом отца и сверлил взглядом его фотографию.

Когда ему позвонили два дня назад и сообщили, что у отца случился сердечный приступ, он был пьян – пытался выгнать Киру из своей головы. До него не сразу дошел смысл услышанных слов. Андрей помнил, как старался убедить голос на том конце линии, что это какая-то ошибка, пока не понял, что это голос его тетушки Анны. Потом поднялся с пола, потревожив несколько пустых бутылок и, пошатываясь, не обувшись вышел из квартиры. Вызвал такси, добрался до своего дома и дополз до квартиры по лестнице, потому что лифт опять сломался. Дома он узнал, что дядю тоже известили – Вениамин сидел в своей спальне, обхватив голову руками и никак не прореагировал на появление Андрея. Он лег в коридоре на пол, попытался вырубиться, но не смог. До него медленно дошло, что он уже почти трезв.

Всю ночь он не спал. Это были самые мучительные часы в его жизни – думать он боялся, но и успокоиться не мог. На следующее утро он принял душ, одел парадный костюм, покидал кое-какие вещи в сумку и вместе с дядей, который не мог заставить себя смотреть на племянника, полетел на похороны. Тогда дядя как никогда злился на Андрея за его образ жизни и всерьез размышлял о том, чтобы переселить его в какую-нибудь однушку.

Теперь, слегка набравшись сил, Андрей наконец почувствовал все, что должен был почувствовать и с неожиданным ужасом осознал, что ему не хочется даже выпить. Может потребность и была, но неожиданно показалось ужасно низким делать это сейчас, будто бы в продолжение того ужасного запоя. За окном был полдень – нелюбимое время Андрея, хотя он понимал, что сейчас его будет тошнить от любого времени суток. Он вышел на кухню и сделал себе кофе. Даже Шпиц, чемпион по потреблению самых диких коктейлей, сказал бы – «Что не убьет, то сделает сильнее!». Андрей бы снова не согласился и с радостью вылил бы эту гадость в раковину, но сейчас он, как никогда остро, ощущал необходимость активировать мозги.

Морщась и чувствуя отвращение, он залпом влил в себя полкружки, но, почувствовав тошноту, всё равно продолжил пить маленькими глотками. Долил полный чайник воды и поставил кипятиться – для следующих порций. Вернувшись в кабинет отца снял со стены одну из знакомых фотографий. Фото было сделано еще до отъезда Андрея: Борис Черногоров сидит на кресле в гостиной, улыбается, просматривая какие-то бумаги – вот прям точь-в-точь такой, каким Андрей его запомнил. А вот фото уже после отъезда Андрея – здесь отец уже не улыбается, под глазами и на лбу у него залегла сеть морщинок.

«Любопытно», – подумал Андрей. Отец всегда был поглощен любимой работой. Андрей был уверен, что даже в разлуке с сыном он не мог быть несчастным. Он не знал, что перед тем как щелкнуть это фото отца полчаса мучил известный фотограф и даже заставил наложить немного грима, потому что эта фотография должна была красоваться на обложке одной из книг Бориса – поэтому на фото он выглядел ещё вовсе неплохо в сравнении с реальностью. Борис Черногоров увлекался историей и искусством, составил множество работ по самым древним достопримечательностям Санкт-Петербурга. Он интересовался этим городом и часто свободное время проводил, любуясь скульптурами, или картинами. Андрей вспомнил про пейзаж и перешел в гостиную. Отец был художником, но вряд ли эту картину нарисовал именно он… Андрей с горем пополам сумел закончить художественную школу и считал себя в праве судить о некоторых работах. Потом он вспомнил, что же именно показалось ему таким странным в картине. Почти прижавшись носом к стене, он внимательно изучил раму, но по-прежнему тему казалось, что у картины нет задней стенки. Как будто она и стекло были прибиты гвоздиками к раме. Решив, что это какая-то, суперсовременная рама, он оставил пейзаж в покое и постарался выкинуть все лишнее из головы. Позже он поразился, за какие несущественные мелочи цеплялся его мозг, чтобы отвлечься от важных мыслей.

Он пошел обратно в кабинет, загрузил ноутбук отца и стал просматривать его последние работы. Нашел множество подробных описаний старых картин и скульптур, без особого интереса их пролистал. И неожиданно для себя почувствовал легкую вину, от того что не разделяет чувства отца ко всем этим скучным вещам. Самого Андрея привлекала исключительно новейшая живопись и разве что пара величайших художников прошлого. В скульптуре ему тоже нравились новаторские смелые произведения и некоторые знаменитые работы ренессанса, типа Микеланджело и прочих, не менее известных – в общем, банальней некуда, он не был поклонником старины.

Выпив еще одну кружку кофе, он вздохнул и, решив, что непременно сойдет с ума если сейчас же не выберется из квартиры, взял ключи, деньги и дал себе слово перепробовать кофе во всех кафешках Петербурга.

Спустившись, он забрался в папину машину. Когда-то он учился водить на этой самой, не новой, но все еще респектабельной тачке. Она тогда часто посещала «Ремонт». Андрей погладил потертый кожаный чехол на руле и задумался. Лучшей идеей показалось проехаться по любимым местам отца, которыми тот восхищался за их старинную архитектуру и потрескавшиеся от времени скульптуры, а Андрей любил за то, что здесь они с отцом проводили лучшие часы в его жизни – отец рассказывал ему всякие древние легенды и сказки, они ели мороженное и всякие сладости. Андрей ездил от площади к площади, рассматривая статуи и фонтаны. В сердце не было ностальгии, а была какая-то тупая неотступная печаль, забивающая мысли и заставляющая снова и снова проигрывать в памяти картины детства. Время от времени он заезжал в кафе, чтобы сменить стакан кофе и отправлялся дальше. Мысли о еде вызывали отвращение, поэтому он просил сыпать как можно больше сахара и мечтал о том, как было бы прекрасно умереть прямо сейчас от передоза кофе.

Ближе к вечеру он был слегка удивлен, сообразив, что ему уж слишком часто встречается массивная черная машина незнакомой марки. Тачка явно было крутая и Андрей никак не мог сообразить, что кому-нибудь могло от него понадобиться. «Может отец влез в долги?». Это казалось совершенным бредом. Борису всегда достаточно было денег, которые он получал от своей работы лектора на историческом факультете. Но все-таки… мало-ли… Потом какое-то время машина не появлялась, и Андрей совсем про нее забыл, погрузившись в размышления о том, как же ему теперь жить.

Оставив машину на очередной парковке, он стал медленно бродить по небольшой старой площади, вперивая усталый взгляд в старые скульптуры и понимая, что это уже не приносит ему никаких ощущений. Кофеин бурлил в крови, спать не хотелось совершенно, но при этом Андрей чувствовал себя донельзя отупевшим и сколько раз не взглядывал на телефон, все никак не мог сообразить, который час. Разочаровавшись в очередной статуе, он повернул было к парковке, когда на площадь вырулила знакомая черная машина и перекрыла ему путь.

Выругавшись, он притворился, что передумал и плавно свернул к ближайшему кафе. Уже сгущались сумерки, поэтому в небольшом уютном кафе было достаточно народа – несколько парочек и шумная компания подростков. Единственная официантка сидела за столиком с одним из посетителей – японцем панковатого вида и рассеянно болтала. Андрей, ища незаметное место, забился в дальний угол за каким-то растением и прикрылся меню. Официантка, симпатичная невысокая девушка с каштановыми вьющимися волосами, как на зло отвлеклась от своего парня и, подойдя, с любопытством посмотрела на Андрея поверх меню, как будто он играл с ней в «прятки».

– Здравствуйте, вы уже что-нибудь выбрали?

Андрей нервно оглянулся на застекленную стену со стороны площади.

– Горячий шоколад, пожалуйста.

Девушка ушла, а Андрей из своей позиции за искусственной пальмой стал нервно следить за площадью сквозь застекленную стену кафе. Что если раскраситься шоколадом и притвориться негром? Вскоре что-то определилось – из машины выбрались трое и, на некотором расстоянии друг от друга двинулись к кафе, будто ожидали, что Андрей сейчас выскочит через окно с кухонным ножом в руках и даст деру. Если серьезно, такая мысль его действительно посетила, но, когда они подошли ближе, он заметил, что двое из них как-то странно держат руки в карманах. Примерно так, как если бы им потребовалось прятать там пистолет. «Мамочка родная!» – ужаснулся Андрей и постепенно его стал накрывать ужас. Даже если бы отец действительно залез в долги, зачем же убивать за это, да еще и совсем другого человека!

К столику Андрея подошла официантка с подносом.

– Ваш заказ… – Она замерла и с открытым ртом уставилась через застекленную стену – трое были уже совсем близко и почти не скрываясь держали в руках пистолеты.

Это была довольно необычная компания: самому старшему было где-то под сорок, в волосах пробивалась седина, но было видно, что он в отличной форме. Другому было лет двадцать, но ему можно было накинуть еще десяток из-за мрачного выражения лица. Изюминки ему добавлял косой шрам над бровью и волосы едва ли не до плеч, как у какого-нибудь эльфа из боевика. Третий при ближайшем рассмотрении оказался девушкой в военной куртке, с длинной косичкой и очень красивой, если бы впечатление не портил пристегнутый к поясу нож, слишком длинный для кухонного, но коротковатый для меча. У Андрея промелькнула мысль, что все это как-то слишком для охоты на парня, который даже ни разу в жизни всерьез не дрался. Мало того, у него до этого и врагов-то как таковых не было. Да, он некоторых бесил и многие бесили его, даже не догадываясь об этом, но обычно это не заходило дальше обмена злобными взглядами и едкими репликами. Андрей усомнился, что его остроумие может впечатлить этих ребят (ну, разве что, может быть, девушку) и стал поспешно искать альтернативный выход.

Между тем официантка отмерзла, заметила выражение лица Андрея и начала кое-что соображать.

– Знаешь, я думаю, если ты выйдешь через кухню, то они уберутся отсюда. – Она заставила Андрея пригнуться, и они проскочили за столиками к противоположной стене, где был вход на кухню. Пролетая мимо стерильно-чистых столов с недоделанными десертами, Андрей вдруг понял, что почти голоден и сам от себя тихо офигел в том участке мозга, который не был заполнен ужасом близкой смерти. Вслед за девушкой он вылетел в какой-то переулок рядом с площадью. За спиной раздались выстрелы и девушка решила, что безопаснее будет рвануть за Андреем в обход площади. Не добежав несколько метров до машины, Андрей резко затормозил – с противоположной стороны поджидавшей его черной тачке прислонились еще двое парней. Девушка попыталась свалить куда подальше, но навстречу ей ударил свет фар и на площадь въехала еще одна машина. Люди, приехавшие за Андреем, встревоженно обернулись. Оценив ситуацию, они одновременно на какой-то момент зависли в воздухе и, получив сцепление с землей, бросилась к ним. Очевидно, они решили, что официантка с Андреем в одной команде – ей пришлось развернуться и не раздумывая влететь в машину Андрея. Через мгновение после того, как он заблокировал дверь, за ручку кто-то дернул. Андрей завел двигатель и отчаянно вдавил газ. Машина уверенно направилась к фонарному столбу. Разбив фару, Андрей все же вырулил, сбив с ног одного из типов. Тот очевидно попытался круто перекатиться через капот, но немножечко промахнулся. Андрей сочувственно поморщился и свалил с площади.

Он инстинктивно гнал машину к своему дому и сбавил скорость только когда понял, что за ними уже давно никто не гонится. Девушка была очень бледной, молчала и о чем-то сосредоточенно думала. Наконец она решила поделиться своими мыслями.

– Вообще-то моя квартира находится рядом с той площадью.

Андрей безнадежно пожал плечами.

– Я не могу туда сейчас вернуться. Переночуй у меня, а утром вернешься к себе. Хотя знаешь, по-моему, они тебя запомнили. Может быть думают, что мы знакомы. Не знаю, что им от меня надо, но может они думают, что мы с тобой команда…

Девушка нахмурилась еще больше, потом встряхнула головой.

– У меня за городом есть родственники. Могу пока пожить у них. Я дам тебе свой номер и, если останешься жив, позвонишь мне, когда они оставят тебя в покое. Я вернусь и все будет прекрасно.

Андрей еще безнадежней пожал плечами. Кажется, его собственная безопасность волновала лишь его самого. Девушка угрюмо посмотрела на него краем глаза.

– Имей ввиду, что я ни на минуту не поверю, что ты не знаешь, за что они с тобой так… Постарайся не впутать меня во все это!

– Ладно… – Андрею совсем не хотелось доказывать свою правоту кому-либо. Сейчас чье-то доверие для него не значило ровным счетом ничего.

Неожиданно на весь салон заиграл джазовый оркестр, и официантка в ужасе закрыла уши.

– Проклятье, только не это! Если бы ты знал, как я ненавижу…

Андрей посмотрел на экран телефона. Кира!.. Мамочка помоги…

Он, наверное, вслух застонал, потому что девушка рядом с ним замолчала и удивленно на него уставилась.

– Они… нашли твой номер?

– Хуже. – Фальцетом заявил Андрей, но все же взял трубку. – Кира? Привет… Ммм? Что ты сказала?! – На лице Андрея засияла широкая улыбка. – Правда?.. Постой, ты хочешь со мной встретиться?.. Знаешь, я сейчас вообще-то в Питере и… – Улыбка постепенно угасла. – У меня отец недавно умер… Ладно, все нормально, не беспокойся обо мне. Мы обязательно встретимся, когда я приеду. Пока.

Андрей отключился и швырнул телефон на заднее сиденье. Через пару мгновений снова взвыл джазовый оркестр. Андрей тоже взвыл, взял руку официантки и положил на руль, а сам полез на заднее сиденье и стал ловить мобильник. Официантка водила хуже, чем пьяный чеченский таксист с лошадью в салоне, поэтому Андрей пару раз пребольно стукнулся об потолок, и в конце концов почти совсем вылетел на задние места, но официантка спасла положение и резко затормозила. Андрей приземлился на руль, отчаянно ругаясь, сполз на сиденье, достал наконец телефон и в этот момент как назло разрядилась батарея – телефон запиликал и экран потух. Андрей стукнул мобильником об коленку и скрипнул зубами – и тут же едва не лишился их на очередном повороте.

– Дай сюда руль! Это была жуть какая-то! Ты не сдавала на права?