Текст книги "Ты можешь быть лучше"

Автор книги: Дина Самохина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Конец весны. Май. В Санкт-Петербурге установилась непривычно теплая и ясная погода, которую освежал прохладный ветер, разносивший по городу лепестки и аромат цветущих деревьев, почти перебивающий запах сырости и древности. На время повеселевшие и оправившиеся от депрессии горожане неожиданно надумали прогуливаться по собственному городу, будто забыв свое пожизненное призвание тосковать по песчаным пляжам и горячему солнцу. Даже на кладбище, где в один из этих прекрасных дней проходили скромные похороны некоего Бориса Ченогорова, царила сонная меланхолия, изредка нарушаемая рыданиями нескольких особо впечатлительных друзей (не только дам). Ближе всех к могиле стояли двое молодых людей, как полагается, в черных костюмах, подчеркивающих нездоровую бледность и покрасневшие глаза. Это младший брат и единственный сын покойного. Так, как дальше речь пойдет о них двоих, следует сразу набросать портреты. Сын Бориса, Андрей – высокий брюнет, по его стилю и образу поведения можно сказать, что в данный период он предпочитает образ жизни «от тусовки до тусовки». Его длинные темные волосы торчат во все стороны, делая его похожим на сердитое животное из разряда кошачьих, а в темно-карих глазах выражается все то, что положено девятнадцатилетнему подростку – тяга к приключениям, девушкам и желание доказать всем, что ты крут, хотя сейчас все это было прикрыто солидным налетом грусти. По его виду также можно догадаться, что он не спал не только прошлую ночь, но и пару ночей до нее. И теперь он стоял под раздражающими его лучами летнего солнца, прикрывая лицо ладонью, так что казалось, что он сдерживает рыдания. На самом деле он мучительно зевал, постоянно чувствуя на себе укоризненный взгляд Вениамина. Вениамина с первого взгляда сложно назвать дядей – а он именно дядей приходится Андрею, хотя всего на несколько лет старше, а выглядит едва ли не младше его. Он уже заканчивает университет и обещает стать сравнительно безопасным врачом. Если у его племянника слегка безумная прическа, то у самого Вениамина светлые волосы напоминают львиную гриву или лисий хвост – кому какое сравнение нравится, так и говорят. И серьезности ему вовсе не прибавляют – хоть и мужские – серьги. Если приглядеться внимательнее, можно даже заподозрить, что он пользуется тональным кремом, но это конечно же не так – просто он тщательно ухаживает за своим лицом, как и за всей внешностью. При этом он абсолютно неравнодушен к женскому полу – и это чувство взаимно. Ведь в реальности девушкам очень нравятся ухоженные парни, особенно если они при этом еще и красивы. Ко всему прочему, следует прибавить, что Вениамину страшно не идет похоронный костюм – в нем он напоминает дикаря, которого загнали в смокинг – гораздо лучше на нем сидят рваные черные джинсы и прочие прелести современной высокой моды. Когда Андрей попытался объяснить всё это дяде, он лишь испортил ему настроение ещё больше, хотя казалось, что это уже невозможно.

Слушая проповедь священника и дожидаясь своей очереди, Андрей сосредоточенно грыз ноготь, размышляя о приближающемся фиаско. В его голове не было ни единой самой ничтожной идеи о том, что можно сказать, стоя над могилой собственного отца. Он погуглил похоронные речи, чтобы составить хоть какую-нибудь напутственную речь перед отправлением почившего в мир иной, но там были лишь фразы типа «Он был прекрасным отцом…», «я никогда не забуду своё детство…», «спасибо тебе за все…»

– Проклятье…

– …смотрит на нас с небес, желая, чтобы мы были счастливы и помнили о нём лишь самое лучшее.

Пастор закончил говорить и слился с толпой, давая место новому оратору. Все присутствующие, даже те, кто видел его впервые, повернулись к Андрею – его выдавал откровенный вид человека, волнующегося перед выступлением. Стараясь казаться уверенным и спокойным, Андрей пошел к надгробию. Ему казалось, что он будет идти вечно, а прямоугольник из черного мрамора так и не придвинется ближе. Пока он шел, все части его тела иногда вздрагивали от напряжения, со стороны его походка напоминала танец робота, но самому Андрею казалось, что он движется слишком развязно, слишком сильно размахивает руками, слишком громко шагает, блин, кажется шаркнул подошвой… Он стиснул зубы, надеясь, что не краснеет от смущения и неожиданно увидел памятник прямо перед собой. Глаза отца с черно-белой фотографии (выбрали фотку из его молодости), казалось, глядели прямо и не мигая в глаза Андрея. Стиснув зубы ещё крепче, Андрей отвел взгляд и неловко повернулся к собравшимся вокруг могилы людям. Он не хотел фальшивить. Он не хотел говорить заученными фразами. Он хотел быть искренним и оригинальным, как все спокойные успешные люди, любимые сыновья и умницы. Он хотел хотя бы успешно притвориться. Но он струсил и просто открыл рот, позволяя своему языку выговаривать что попало.

– В последнее время я был не очень близок с моим отцом… Но, думаю, я любил его. Я был его единственным сыном… я могу уверенно сказать, что мой отец был очень умным и хорошим человеком… И достоин памяти в наших сердцах… Я никогда не забуду своё детство, я многим ему обязан… никогда его не забуду.

Отчетливо ощущая, как дергается правый глаз, Андрей лихорадочно прикидывал, заметно ли это через расстояние, отделявшее его от людей. Он подозревал, что взгляд, которым он смотрит на всех этих папиных знакомых-незнакомых, друзей и прочих, этот взгляд выражает слишком много лишнего. Этим людям должно быть отчетливо видно, как он их боится. Боится, что сейчас кто-нибудь из этих людей широко улыбнется и скажет что-то вроде «– Послушайте, я ведь знаю, что это за ничтожество!».

Но у его отца были хорошие друзья. Все вежливо похлопали и даже не стали возмущаться, когда Андрей, не дождавшись окончания церемонии, и не обращая внимания на отчаянную жестикуляцию дяди, вызвал такси и медленно побрел к трассе. Вениамину пришлось догнать племянника, пока тот не уехал один, и потом еще долго сдерживаться в машине, чтобы не отпинать его при водителе. При всем своём такте в обращении с женщинами, Вениамин абсолютно не был способен сочувствовать кому-либо из себе подобных. Сочувственно проводив их взглядами, участники церемонии снисходительно допустили мысль, что несчастные родственники покойного слишком много пережили в последнее время и это не может не выразиться в их поведении.

Они почти не ошиблись – Андрей и правда слишком много пережил в последнее время и теперь ничего на свете не желал так сильно как глубокого и долгого здорового сна. Он мог бы рискнуть дождаться конца похорон, но не хотел в последнюю секунду эффектно вырубиться, свалившись в могилу.

Упорно игнорируя Вениамина и стараясь не заснуть, он уткнулся в окно.

– Андрей, знаю, тебе сейчас тяжко, но что ты скажешь, когда на твоих похоронах я скажу что-нибудь настолько же тупое?

У Андрея сделался жалкий вид.

– Я даже не сомневаюсь, что так оно и будет. Но если ты правда изречешь нечто близкое к тому что сказал я, я открою глаза, восстану из гроба и скажу, что ты превзошел самое себя и ничего умнее я от тебя в жизни не слышал.

Вениамин хмыкнул, не соглашаясь, но и не отрицая. Правда, и такое может быть. Андрей еле удержался, чтобы не повернуться и не посмотреть на него. Вениамин казался ему забавным существом, которое по годам должно быть серьезным и ответственным, а на деле… на деле одело красный галстук к похоронному костюму (и где только взяло?). Но на этот раз дядя был настроен серьезно и даже на сколько-то процентов искренно.

– Тебе грустно и хочется сдохнуть. – Андрей приподнял брови, чтобы показать, насколько высоко оценил познания родственника в телепатии. – Но ты не должен винить себя за то, что ты от него тогда уехал. Рано или поздно это все равно должно было произойти… я даже удивлен, что ты так долго с ним продержался… многие подростки намного раньше уезжают от родителей – в гимназии, за границу, даже в интернаты… – он отвернулся к окну, стараясь не впускать в свой разум выражение лица племянника, которое было уж слишком эмоциональное. – Что меня больше беспокоит, так это то, что в момент его смерти ты был пьян, как собака!

Андрей дернул за ручку двери, собираясь вывалиться из машины на ходу, но Вениамин с неожиданной скоростью придавил племянника локтем к сиденью и заставил водителя заблокировать двери. Потом он удивленно посмотрел на Андрея, которого трясло несмотря на то что в машине было тепло. Его лицо посерело еще больше, а из глаз текли слезы, но вряд ли от печали. Скорее, парень был на грани нервного истощения и мечтал сейчас если не о покое, то хотя бы о смерти. У Вениамина мгновенно возник в голове целый список неприятных вещей, которые он мог бы ещё высказать племяннику, но он сдержался – иначе все стало бы только хуже. Он только собственноручно пристегнул Андрея ремнем безопасности и отодвинулся подальше, чтобы не раздражать его больше. В голове у Вениамина витали размышления вроде «Стоило ли брать на себя заботу о таком психе и алкоголике? А вдруг он совсем безнадежен?». Ведь в глубине души Вениамин всегда мечтал перевоспитать племянника и сделать из него крутого и умного человека. Разумеется, Андрею он об этих мечтах не сообщил бы и под угрозой расстрела.

Когда Андрей отчасти пришел в себя, он задумался, сонно разглядывая спинку водительского кресла перед собой – дядя подал ему неплохую мысль. Действительно, ему было бы уместно винить себя за то, что несколько лет назад он порвал с отцом, почти сбежал от него и стал жить с дядей. Завязал дружбу с веселым, даже чересчур веселым народом, отбросил заботы, стал выпивать… Совершил массу вещей, о которых не стал бы говорить в полицейском участке… Даже Вениамин бы удивился, если бы узнал, что до того, как попытаться выпрыгнуть из машины, Андрей только с ужасом думал о том, как он один будет жить в пустой квартире, где недавно умер человек и оправдывал себя тем объяснением, что его чувства печали об умершем притупились от бессонницы.

Рассуждая о своем душевном состоянии, Андрей безжизненно смотрел на мелькающие за грязноватым окном особняки, кафешки, многоэтажки и машины. Он подумал, что много изменилось с тех пор, как он уехал в Москву – на этом углу теперь стоит новый дом, вместо развалюхи что была здесь прежде, а вот тут неподалеку живет его приятель… жил по крайней мере. По радио звенела какая-то скорее всего популярная, но жутко занудная песня, как правило о чувствах, и для Андрея это оказалось уже слишком. Он все-таки задремал, прислонившись к дядиному плечу и тот, смягчившись, приобнял племянника, мучительно размышляя над вопросом общения с трудными подростками.

***

Андрею уже когда-то снился этот сон. Это был сон-воспоминание: они с отцом идут по берегу моря, вечер, в лицо дует теплый ветер и в небе уже вовсю сияют звезды. Доносится запах шашлыка, дальше по берегу виднеются красные светлячки костров. Откуда-то раздаются веселые крики, песни, ноги утопают в колючем мокром песке и хочется брести так до края Земли. Ему где-то лет пять, отец еще очень молодой – без морщинок, седины и цепкого внимательного взгляда, особенно тревожившего Андрея в их последнюю встречу. Андрей подобрал камень и закинул так далеко в море, как только смог. Отец тоже выбрал плоский камень и показал ему, как надо запускать «блинчики». Андрей несколько раз попробовал, но в итоге только потерял равновесие и шлепнулся на мелководье. Отец засмеялся, подхватил его, и посадив к себе на плечи, побежал вдоль моря. Это был первый и последний раз, когда они с отцом ездили на море.

Когда Андрея разбудил Вениамин, ему очень не хотелось куда-то идти, но все же пришлось выползти из машины. С тоской, и каким-то волнительным предчувствием, напоминающим мандраж, он окинул долгим взглядом родную старинную многоэтажку и невесело улыбнулся, найдя собственные граффити на стенах. Отец его сильно ругал за них, потому что любил это древнее здание, но видимо так и не нашел подходящий под штукатурку оттенок краски – граффити оставались в первозданном виде. При мысли, что отец мог оставить их как воспоминание о сыне, Андрей улыбнулся.

Погода испортилась – над городом начали сгущаться тучи. Говорят, если три дня после смерти покойного идет дождь, значит умер хороший человек. Все три дня со смерти Бориса стояла ясная погода и Андрей время от времени укоризненно посматривал на небо: его отец был хорошим человеком, в этом не было сомнений. Наверное, – решил Андрей, – если расписание небес придет в норму, после моей смерти наступит жуткая засуха…

Медленно поднимаясь в лифте, Вениамин старался не смотреть в сторону зеркала, чтобы не расстроиться еще больше. Андрей напротив с наслаждением мазохиста рассматривал свое отражение. Глаза страшно покраснели, под ними не синие, а уже совершенно черные круги, на лбу пара прыщей… Кира была бы в восторге, – решил Андрей и мороз пробежал у него по коже, едва он вспомнил о Кире. Она была его девушкой еще три дня назад. Она была его девушкой почти три года. Пока он не познакомил её со своими друзьями. Пока его алиби не рассыпалось. Пока она не поняла кто он есть на самом деле. Все было примерно так:

– Алло, малыш? Ты опаздываешь. – Одетый по последней моде, ловя на себе взгляды симпатичных девчонок, Андрей сидел в уютном ресторанчике в центре Москвы, и рассеянно просматривал меню, прижимая к уху телефон. – Что?!… Ты сейчас серьезно? Твоя семнадцатилетняя сестра угнала твою машину?.. Ладно, как скажешь, если для тебя это обычное дело… О, так ты все-таки приедешь?.. Окей…

Он выглянул в окно. К кафе только что подъехало такси и из него уже выходила высокая бледная брюнетка с длинными прямыми волосами. В этот раз на ней было черное, но очень симпатичное платье и высокие каблуки. Андрей с удовольствием отметил, что она все еще старается ему нравиться. Его многое в ней восхищало – то, как она держалась своих принципов, добивалась успеха, но на данном этапе их отношений он по-настоящему ценил ее идеальность – ему казалось невероятным, что кто-то может вот так безупречно укладывать волосы и делать макияж и многое другое. Правда свой восторг он списывал на влюбленность. Кире в свою очередь нравилось в Андрее совсем противоположное – мальчишество, оригинальность и самоуверенность. Она красивой походкой поднялась в ресторанчик и сперва прищурилась в полумраке после яркого вечернего солнца. Андрей поднялся на встречу своей девушке и она, сориентировавшись направилась к нему – у нее были небольшие проблемы со зрением, хотя об этом мало кто знал.

– Привет, Малыш. – Андрей поцеловал её в щечку, как сестру и усадил за столик. – Давай, я поговорю с твоей сестрой. Уверен, я смогу убедить её перебраться в интернат или куда-нибудь к бабушке.

Кира рассмеялась так непринужденно, что несколько человек в кафе взглянули на нее с любопытством и симпатией. Да уже, немного осталось красивых людей, которые были бы раскованы и просто наслаждались жизнью.

– Окей, я полностью с тобой согласна. В интернат или к бабушке… Приготовься, она попробует поджечь твои волосы.

Она почти не переставала улыбаться с тех пор, как разглядела его в полутьме ресторана. Однако, по решительному выражению её глаз Андрей понял, что вот-вот снова начнется поединок разумов. Делая вид, что просматривает меню, она сосредоточенно проигрывала в голове предстоящий разговор. Она очень не любила просить, но эта ситуация…

– Андрей, – Перебила она его поток идей по избавлению от младших сестер и его дяди заодно. – Я хотела попросить… Ты очень много времени проводишь со своими друзьями… Я хочу познакомиться с ними.

Кира очень не хотела навязываться, но у нее были некоторые подозрения насчет его друзей. Она по-настоящему любила Андрея и заботилась о нём насколько он ей это позволял. И ей хватило наблюдательности заметить, что иногда его голос в трубке ощутимо отдает нетрезвостью. К тому же Андрей легко и бодро мог взять трубку в три ночи, при этом рядом с ним всегда раздавался какой-то грохот и крики. Всё это внушало подозрения. Кира иногда представляла себя супергероем, пытаясь перетянуть Андрея на свою сторону, но раз за разом она снова и снова находила приметы прежнего образа жизни. Очевидно, Андрей не считал необходимостью выбирать одно из двух. Кира не была жестока, чтобы строго поставить его перед выбором, но терпеть его раздвоение личности не хотела. В свою очередь, Андрей с ума сходил от своей девушки и до смерти боялся познакомить своих ненормальных друзей, завсегдатаев вечеринок, хулиганов и почти алкашей с правильной и умной девушкой из хорошей (ну, за исключением сестры) семьи, которая считала животным едва ли не каждого, кто не пошел по пути добродетели. Она тут же бросит его, какие могут быть сомнения?

Проще говоря, Андрей понятия не имел, насколько сильно Кира его любит. И не имел даже приблизительно верного понятия о том, что она за человек. На данном этапе он всё ещё думал только об её внешности, даже не подозревая о том, что Кира – лучшая ученица в своём университете. Он не знал о том, что она играет на фортепиано, состоит в баскетбольной команде. Он не знал, что она решила заботиться о нём во что бы то ни стало и вытащить его на нормальный уровень жизни. На тот уровень, где люди ставят красивые цели и достигают их, проводят время среди умных и интересных людей, занимаются спортом или творчеством, думают о своем предназначении в жизни и строят свою жизнь, опираясь на опыт тех, кого уважают. Но Андрей лишь старался как можно дольше протянуть их отношения до тех пор, пока не встанет перед выбором – рассказать ей о себе всю правду или красиво расстаться, чтобы остаться для нее хорошим воспоминанием. Он был уверен, что как только Кира поймет, что он за человек, то осознает свою ошибку и отвернется от него. Он бы удивился, если бы узнал, как много она знает и о скольком догадывается.

Андрей постарался улыбнуться как можно свободней.

– Может, когда-нибудь… – и поспешил перевести разговор. Лучше бы он тогда ей все объяснил.

На самом деле он тоже считал свинством так часто напиваться, как это делал он сам и тратить так много времени впустую. Иногда его посещали мысли о том, как он перевоспитает парочку друзей, поступит на экономический факультет, заработает много денег, купит дом, заведет кота… и они все вместе начнут нормальную жизнь. Но у него это были только фантазии –у него не было достаточно силы воли, чтобы начать перевоспитывать себя. Что тут говорить о влиянии на компанию одичавших подростков первобытного образа жизни? Об университете и работе в крупной компании и речи быть не могло, когда для Андрея почистить зубы перед сном было пытке подобно.

Тем же вечером Андрей посетил очередную тусовку – в его расстроенной хаотичной жизни только потребность общаться занимала важную и неизменную позицию. Любая возможность попасть в компанию являлась глотком воздуха для Андрея. В остальное время он в основном лишь валялся перед теликом или думал о том, какой же он неудачник – и у него было ощущение, будто он задыхается от скуки и безнадёжности. Даже Вениамин не мог бы сказать о чем думает его племянник по нескольку часов глядя в окно. А думал он о тех людях, которые выросли в полноценной семье, которых научили правильно общаться и строить отношения. Которых научили учиться и работать, научили добиваться того, чего им хочется добиться. Он смотрел в окна квартир напротив, и видел, как в них мелькают люди – всегда чем-то занятые, общающиеся друг с другом. Какая-то женщина, лица которой разглядеть он не мог, сидела за супернавороченной швейной машинкой. Её окно было как раз напротив окна Андрея, но его не пугало, что возможно она его заметит: он был слишком погружён в свои мысли. Справа, окном ниже была кухня какого-то повара-любителя: парень по пол дня проводил на кухне, и сейчас что-то жарил на сковороде. Окна были распахнуты, но Андрей, к своему сожалению не мог почувствовать запах еды. Кто научил этого парня готовить? Кто вообще убедил его, что для мужчины готовить – это нормально? Многие ведь считают иначе.

Андрей отвернулся от окна, вздохнул и перешел на кухню. Пытаясь представить себя соседом напротив, надел фартук Вениамина, которым тот никогда не пользовался, а пользовались только его девушки, которых Андрей иногда обнаруживал по утрам на кухне. Стараясь обрести оптимистичный настрой, Андрей зажарил довольно неплохую яичницу с колбасой, но есть не стал. У него часто не было нормального аппетита из-за плохого настроения. Усевшись на диван, он снова уставился в окно, не зная, куда деться от скуки. К его невообразимой радости завибрировал телефон.

***

На этот раз тусовка проходила в довольно миленькой незнакомой квартире с сиреневыми занавесками. Андрей решил, что кто-то из его приятелей снова тайком воспользовался квартирой своей подружки во время ее отъезда. Немного выпив, во время шуточной драки с Бегемотом, он чуть ли не шепотом передал свою новую проблему.

– Так ты говоришь, она… – Бегемот в очередной раз мощным броском кинул его через спину, едва не сбив люстру с потолка.

– Вот именно! – Отчаянно простонал Андрей, отдирая свой позвоночник от пола, – Это же чистое безумие! Как ты думаешь…

Пьяный в хлам Шпиц, которого Андрей совершенно списал со счетов, и который очень даже мог все слышать, свисая с ближайшей батареи, осторожно поднял голову. Андрей уловил движение, понял, что сейчас что-то произойдет и зажмурился.

– Нар-род, его девчонка хчет с нами… п-познако-омиться! – Он попытался кивнуть головой в сторону Андрея, но потерял равновесие и стек на пол. Время в комнате как будто замерзло. Андрей застыл, ожидая приговора. Неожиданно все взорвалось бурным оживлением, и Андрей понял, что обречен. Не скажет же он им, что стесняется представить их Кире! Ничто уже не могло его спасти.

– Тебе ср-рочно надо нас с ней п-познакомить!

Они договорились, что Кира придет на одну из тусовок – «Вааауу, я уже думала, что ты забыл!» и что тусовка на этот раз будет тихой уютной вечеринкой – «…Кхм… братишка… это уже какая-то не тусовка…», надо их как-то мотивировать, чтобы они хорошо себя вели… И, отпраздновать заодно кое-чей День Рождения… «Синий!.. Точно, мы же не праздновали его днюху? Это единственный способ предотвратить его очередной страшный запой… Синий, ползи сюда…». «Стоп, мы серьезно собираемся в этом участвовать?!…» …

За день до встречи Герцог и Шпиц купили большой радужный торт, шампанское и дурацкие деньрожденьевские колпаки – они просто рады были ещё одной возможности веселиться, к тому же была их очередь финансировать собрание. Андрей не смог бы передать словами, какое он испытал облегчение, когда в последний момент оказалось, что для него колпака не хватило. Вечеринку назначили на субботу, и он уже с утра начал сочинять различные оправдания, чтобы не приезжать. К сожалению, в конце концов совесть одержала верх и Андрей, встретившись с Кирой, повез её на квартиру Синего, где запланировали тусовку. Это было не лучшее их место для вечеринок, но у всех остальных как назло либо родители приехали, либо еще что, так что пришлось устроить другу генеральную уборку. Вспоминая всю эту жуть, Андрей так и не смог потом понять, почему они просто не пошли в ресторан.

Косяки начались уже в тот момент, когда такси остановилось в маленьком потрепанном квартальчике со старыми многоэтажками и проржавевшей детской площадкой. Выйдя из машины, Андрей краем глаза внимательно рассматривал лицо Киры, выбирая момент, когда ему следовало рассмеяться, вернуть такси и начать печатать друзьям, чтобы они перебились без них. Он её недооценил – она спокойно оглянулась и улыбнулась.

– Ну что, идем?

Андрей посмотрел на нее. Он постарался в общих чертах предупредить ее о характере своих друзей, поэтому она подумала и сменила платье на футболку, джинсы и кеды. Платья на девушках нравились Андрею больше, но Кира в джинсах была очень милой – как подросток. Андрей повел ее внутрь одного из домов. «М-да, тут слишком прилично, – решил он – … Вот если бы мы поехали к Герцогу… Конечно, штукатурка кое-где посыпалась и везде эти пятна, да и воняет жутко… может мне повезёт, и она всё-таки испугается?..»

Кира сильно волновалась, но не показала этого ни одним движением. Лучшая тактика для неё сейчас заключалась в том, чтобы поменьше обращать внимание на обстановку и вести себя равнодушной пай-девочкой. Безлюдность, тишина и унылый вид окрестностей заставили её насторожиться, но она одернула себя, вспомнив, кто её сюда привез. «Андрей – человек, которому можно доверять».

К несчастью, Андрей не прочитал эту мысль. «Если она занервничает, я сразу же начинаю ныть, что здесь скучно и мы едем в ресторан». Он очень надеялся, что операция именно этим и закончится. Он в любой момент готов был проявить сочувствие – как только она покажет ему, что действительно напугана или недовольна.

Когда они остановились перед нужной дверью, Андрей взял Киру за руку.

– Всё окей, да? Если не хочешь, так и скажи. Съездим в кафе. – О, вот бы, вот бы она сейчас согласилась…

Вместо этого Кира одну руку уперла в бок, другую положила ему на плечо.

– Всё окей, да? Если не хочешь, так и скажи. Съездим в кафе.

Андрей затормозил. Вот оно, предложение его мечты…Нет, так не пойдёт. Выглядит так, будто он струсил, или стесняется своих друзей… очень отстойно выглядит…

– Эй, не шути так… Моя компания – лучшая на свете! Просто ты какая-то… бледненькая.

Кира не сдержалась и дёрнула бровью. «Спалилась! Побледнела из-за того, что нервничала…»

– А, так ты из-за этого беспокоишься! – Она улыбнулась так мило, как не бывает, – не волнуйся, это ВВ-крем. Я думала, тебе нравится бледная кожа?

– Эмм… Окей. Не пугай меня так… – Андрей едва не вздохнул с облегчением, подумав, что ему снова удалось выкрутиться. – Ну что – идем?

Он толкнул дверь –за ней была кромешная тьма. Через мгновение всё взорвалось ярким светом, конфетти, хлопушками и громовым «С днем рождения!». Кира замерла сбитая с толку. Андрей закрыл лицо рукой.

– Народ… у Синего день рождения!.. Не у меня. – Андрей потер лоб с таким видом, как будто у него внезапно разыгралась сильная мигрень, – Где Синий?

У всех шести человек, которые успели собраться, сделался какой-то подозрительно нервный вид.

– Н-на кухне… На кухне, конечно! В честь своей днюхи он хочет одно из блюд приготовить сам.

Андрей поводил глазами по потолку, собираясь с мыслями и с бодрой улыбкой повернулся так, чтобы смотреть одновременно на Киру и на остальных.

– Извини, малыш, у меня совсем крыша едет, не представил тебя. Ребята, познакомьтесь! Это Кира. Кира – это Герцо-о… то есть Витя, это Миша, это…

Друзья Андрея с таким интересом пялились на Киру, что он второй раз пожалел, что привез ее сюда. При случае эта девчонка умела втереться в доверие и была отличной собеседницей, поэтому с друзьями Андрея она быстро разговорилась. Двое из них даже начинали с ней потихоньку флиртовать и Андрею пришлось парой жестов выразить, какая участь ждет их в дальнейшем. Стало чуть легче, когда пришли еще двое девчонок – их тоже чуть не поздравили – и картина перестала напоминать мужской гарем. Народа было около десяти человек, но квартира была трехкомнатная, так что все разместились – кто-то уже доставал твистор, кто-то рубился на игровой приставке, сбежав от реальности, а несколько человек расселись около Киры и пытались проникнуть в ее темную душу. Сам Андрей расположился на подоконнике со стаканом колы и время от времени ободряюще улыбался Кире, ловя на себе ее довольный взгляд. И спустя час, почуяв слабый запах гари, доносящийся из кухни, он вспомнил о Синем. Стараясь быть незаметным, он сделал вид, что побежал в уборную. Когда все отвлеклись на Киру, решившуюся наконец вступить в твистор, он осторожно перебежал в кухню.

И тут же запер за собой дверь, потому что случилось то, чего он боялся больше всего – Синий с идиотской пьяной улыбкой выглядывал из-под стола, а в кухне что-то трещало и шипело. Андрей даже обрадовался, что в квартире нет пожарной сигнализации. Он открыл окно, выключил плиту и включил вытяжку, потом залез к Синему под стол и отобрал у него бутылку виски. Ему зверски хотелось отхлебнуть, но вместо этого он схватил плохо соображающего друга за воротник парадной синей рубашки и встряхнул так, что тот стукнулся об крышку стола. Если бы Кира в этот момент видела Андрея, она бы его не узнала. Это было одно из худших качеств Андрея – когда ситуация выходила из-под контроля, он становился совершенно чокнутым и мог злиться на друзей больше чем на заклятых врагов.

Синий сфокусировал свой пьяный взгляд на потемневших бешеных глазах Андрея и что-то в его мозгу щелкнуло. Он попытался оттолкнуть психопата и выползти из-под стола и в то же время, вид у него сделался виноватый, будто он не мог определиться – отстаивать свою пьяную позицию или извиняться.

– Брртишка, ну ты чего… Я только ч-чу-ч-чуть попр-бвал… – И он вырубился, соскользнув на пол, как дохлая рыба. Быть может, это спасло его от вывиха челюсти.

Андрей закрыл глаза, глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться. Какая-то часть его разума не впадала в вылез из-под стола и попытался трезво обдумать ситуацию. Сейчас все должно пройти идеально, а потом… потом он либо позаботится, чтобы такие тусовки не повторялись, либо посвятит во все это Киру потихоньку. Еще остается надежда на перевоспитание общества. Все можно исправить, ладно Синий – Синий не удержался, но остальные – вполне адекватные люди. Главное – чтобы они не узнали, что в квартире есть алкоголь. Именно поэтому Синего срочно нужно куда-нибудь спрятать.

Наметив логическую цепочку действий, Андрей принялся судорожно шарить по столовой, в поисках подходящего места. За диваном? Нет, так не пойдет. Вдруг он вылезет в середине чаепития? Андрей за ноги вытащил Синего из-под стола и по линолеуму потащил на кухню. Тот уже снова завладел бутылкой и теперь спиртное широкой рекой разливалось по скользкому линолеуму. В дверь кто-то постучал. Андрей нереальными усилиями втащил друга на кухню, предварительно долбанув его об косяк (готов был поклясться, что случайно) и попытался забрать у него бутылку. Потом вернулся, запер кухонную дверь и вытер пол диванными подушками. Естественно, этого недостаточно, но так уже менее заметно… Он со скоростью света рванул к двери, в которую уже откровенно колотили и с широкой улыбкой ее распахнул. Оттуда на него с недоумением таращилась вся компания. Андрей удивленно дернул бровями и сделал приглашающий жест.

– Прошу всех к столу!

– Брат, в чем дело? Мы уже думали, что вы тут без нас… все съели… – Герцог принюхался, как собака и, почуяв виски, удивленно поднял брови. – Так вы что, правда…