Текст книги "Айсберг Тауматы"

Автор книги: Дина Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Данилова Дина
Айсберг Тауматы

Дина ДАНИЛОВА

АЙСБЕРГ ТАУМАТЫ

Поэтическая драма в трех действиях

по повести А. и Б.Стругацких "Малыш"

Памяти советских первопроходцев Космоса посвящается

Действующие лица

Малыш

Яков Вандерхузе

Геннадий Комов

Станислав Попов

Майя Глумова

ПРОЛОГ

Диктор. 23 апреля 2048 года с международного ракетодрома ПЛУТОН-2 стартовал звездолет "ВИТИМ". В состав экипажа вошли: капитан корабля Яков Вандерхузе, начальник экспедиции ксенопсихолог Геннадий Комов, кибернетик радист Станислав Попов и геолог Майя Глумова. "Витим" благополучно опустился на планете Таумата.

(Слышна песня.)

Далеко ушли едва ли

От того, кто сам собой

В море голый ствол направил

И сказал себе: "Пошел!"

Пошел-поехал....

А море пенно,

А в море ветер...

Но нет сильнее человека,

Если он сказал себе:

"Давай рискни, и бог – в тебе!"

А Земля не замедляет

Круг медлительный вращать,

И ужо ладьи норманнов

На семи ветрах летят.

Пошел-поехал....

А море пенно,

А в море смерть нам...

Но нет сильнее человека,

Если он сказал себе:

"Давай держись, и жизнь – в тебе!"

И пускай на звездолетах

Мы не ставим паруса,

Небо нас зовет, как море

Поманило моряка.

Пошел-поехал....

И неизвестно,

Что встретим в бездне.

Но нет сильнее человека,

Если он сказал себе:

"Лети, дружок, и все – в тебе!"

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Одно из помещений корабля. Большое окно – иллюминатор, по ходу действия оно же – видеоэкран. Стол, вокруг стола стулья, одна стена с книгами, рядом висит гитара. В углу – шахматный столик. В кресле сидит Майка, читает книгу. Она в пушистой кофте, в брюках-эластик. Попов и Вандерхузе тоже в домашней одежде, играют в шахматы.

Попов (продолжая разговор). Я думаю, все эти споры – зачем? почему? для чего? – ничего не решают без одной маленькой истины: человек потому все время стремится, потому не сидится ему дома на манной кашке, что не может он без того, чтобы не шевелиться. Иначе всем нам – каюк.

Вандерхузе (переставляет шахматную фигуру). Я полагаю, вам мат. (Смотрит на Попова, теребя свои бакенбарды.) А как полагаете вы?

(Попов сокрушенно разводит руками. Встает, снимает со стены гитару, садится возле Майки, тихо настраивает. Поет.)

Попов. Не ходите, дети, в Африку гулять... Эту песню старую знают все подряд, И боятся маленькие мальчики и девочки Крокодильей пасти, бяки Бармалея.

Ах, не бойтесь, дети, Африка не там,

Бяку Бармалея проглотил баран,

У пигмеев выросли пасти крокодилов...

Шиворот-навыворот все переменилось.

Вы себе играйте в песочек во дворе,

Тихо разбирайтесь в этой чехарде,

А когда поймете, сразу повзрослеете,

Но вернуться в маленькие больше не сумеете.

Вандерхузе. Непонятная у тебя песенка, Стась.

Попов (перебирает мягко струны гитары). Яков Яковлевич, разве обязательно все понимать? Непонятное – это ведь тоже неплохо, начинаешь думать: к чему бы это...

Вандерхузе. Так, Стась, ты совсем перестанешь связно изъясняться, а нам придется думать каждый раз: к чему бы это?

Попов (с улыбкой).

Капитан, капитан, улыбнитесь,

Ведь улыбка – это флаг корабля...

Вандерхузе. С тобой нельзя серьезно разговаривать. (Смеется.) Пой уж лучше.

Майка (отрывается от книги, он слышала весь разговор и тоже улыбается). Стась, спой про капитана, который захотел стать матросом.

(Попов с шутливой галантностью кланяется Майке. Тихо наигрывает. Поет.)

Попов. Спускаюсь в метрополитен Один, один, один... Там эскалатор без людей, И я один, один.

Спешу к тебе, спешу к тебе,

И мне – зеленый свет.

Сегодня я скажу: "Люблю",

Сегодня я скажу: "Люблю".

Не говори мне – "нет".

(Гаснет свет. Включается экран: вечерний город, ярко освещенные улицы, потоки машин, люди, встречаются влюбленные... Земля. Земное. Но вот уже городских огней нет, простор, покой, и в небе яркие звезды, и кто-то смотрит на звезды в небо. Все время – песня.

Сажусь в автобус номер шесть

Один, один, один...

И никого наперерез,

И я – один, один.

Спешу к тебе, спешу к тебе,

И мне – зеленый свет.

Сегодня я скажу: "Люблю",

Сегодня я скажу: "Люблю".

Не говори мне – "нет".

Твой дом корабликом плывет,

И ветер в этажах,

Был капитанский мостик твой,

Балкон твой, капитан.

Спешу к тебе, спешу к тебе,

И мне – зеленый свет.

Сегодня я скажу: "Люблю",

Сегодня я скажу: "Служу

Матросом при тебе".

Мой капитан, мой рулевой,

Я бросил свой корабль.

В твою страну возьми с собой,

Матросом плыть я рад.

Спешу к тебе, спешу к тебе,

И мне – зеленый свет.

Сегодня я скажу: "Люблю",

Сегодня я скажу: "Люблю".

Не говори мне – "нет".

Вспыхивает свет.

От экрана к стене кидается маленькая фигурка. Никто ее не замечает. Все взволнованы воспоминаниями о Земле. Попов продолжает тихонько проигрывать: "Спешу к тебе, спешу к тебе...". Маленькое существо прижимается к стене. Кожа его темная, до черноты блестящая, точно смазана маслом. Он совершенно голый. Поза неловкая, стоит – одна нога подогнута, в руке охапка зеленых листьев. Глаза огромные, застывшие, не отрываются от пустого уже экрана.

Входит Комов. В руке держит веточку. Замечает прижавшуюся к стене фигурку. Рука Комова с веточкой застывает в воздухе. Комов издает сдавленный возглас. Таинственное существо бесшумно выскальзывает в дверь. Все недоуменно смотрят на Комова. Комов проводит, словно защищаясь, рукой по глазам, делает шаг к выходу, резко оборачивается, будто забыл о чем-то сказать. Затем как ни в чем не бывало обращается к Вандерхузе, похлопывая себя по ноге веточкой.)

Комов. Яков, Майя! Завтра (смотрит на часы) в 10:00 бортового времени выходим. (Хочет уйти, но мешкает.) Да, Яков, я все хочу вас спросить, вы с Майей все время вдвоем на съемке или иногда расстаетесь?

Вандерхузе. Ну, если Майе понадобится взять образец породы, он ползет за ним на самый верх сопки... Но, как правило, из виду друг друга мы не теряем.

Майка. Да здесь и бояться нечего. За все время в этом районе я еще ничего не видела, кроме сплошных туфов и еще каких-то неизвестных стекловидных пород. Карликовые деревца... Брр! Правильно эта Таумата определена как биологически пассивная планета...

Вандерхузе. Если мне не изменяет память, Таумата суть производное от греческого "таумат", что означает – чудо.

Майка. Ничего себе – чудо! Здесь... Запах смерти. Мне кажется, если и была здесь какая-то жизнь, то в один миг все кончилось, вспыхнула звезда, и...

Комов. Как бы то ни было, нарушать инструкцию не будем. (Попову.) А вы, Стась, когда вы остаетесь один, вы отлучаетесь от корабля?

Попов. То есть?

Комов. То есть ходите вы куда-нибудь? К болоту, например, или к сопкам? (Тычет веточкой в сторону иллюминатора.)

Попов (нелюбезно). Нет. У меня и так времени не хватает. Не до прогулок.

Комов (не обращая внимания на нелюбезность Попова). А роботы от стройплощадки удаляются?

Попов. Роботы? Нет. Зачем?

Комов. Ну, не знаю... Например, за строительными материалом. (Оглядывается на дверь.)

Попов (сухо). Строительным материалом для киберсистемы данного типа является тот материал, который у киберсистемы под ногами. В данном случае – песок.

Комов (рассеянно). ...И камни... (Похлопывает себя веточкой.)

Попов. При чем тут камни? (Пауза.) Да! (С вызовом.) Если попадутся, то и камни.

Комов. Боюсь, что вы неправильно меня поняли, Попов. (С неожиданной мягкостью). Я не собираюсь вмешиваться в вашу работу. Просто у меня возникли кое-какие недоумения, и вы единственный человек, который может их разрешить.

Вандерхузе (задумчиво переставляет на доске шахматные фигуры). Кстати, Стась, я все хотел спросить тебя о том же: киберы каждый день аккуратно расчищают нашу стройплощадку, а сегодня я обнаруживаю на ней какие-то камни, охапки сучьев...

Попов (примирительно). В общем-то, конечно, камни ни к чему. Сегодня у меня немного система барахлила, и машины разбросали эти камни по все площадке. Потом убрали, конечно.

Комов (слушает. Вертит в руках веточку). Спасибо, Стась! (Идет к выходу, задерживается.) Так значит, завтра чтобы все были готовы. Хочу предупредить – могут быть любые неожиданности. (Уходит.)

Майка. Что это с нашим Комовым случилось? Какой-то странный... Еще сказал бы (дразнит): "Майка, Яков! Не забудьте прихватить с собой зонтики!"

Попов (вешает гитару). Ничего не странный. Это ты о нем всегда: "Душа общества, человек редкостной общительности, остроумный..." А я всегда считал его не от мира сего... (Пауза. Недоуменно.) Кто его знает, откуда взялись эти камни...

Вандерхузе. Подождите, ребята, здесь что-то не то...

КАРТИНА ВТОРАЯ

Рубка корабля. В большое окно-иллюминатор виден край серо-лилового неба, розовое крошечное солнце без лучей, клык айсберга. Стась Попов сидит перед приемником, крутит ручку настройки: свист, шум, музыка. Раздаются позывные земной радиостанции.

Диктор. ..."Центр управления полетом. В двадцать один час земного времени в очередном сеансе связи начальник исследовательской экспедиции "Ковчег" Геннадий Комов сообщил: экипаж корабля чувствует себя хорошо, выполняет намеченную программу..."

(Стась выключает приемник, в это время входит Вандерхузе.)

Вандерхузе. Комов не заходил?

Попов. Нет еще.

Вандерхузе (подходит к Попову). Скучно тебе здесь одному будет. (Сочувственно.) Однако придется потерпеть, как ты полагаешь?

Попов. Полагаю, что придется.

(Вандерхузе отходит от Попова, останавливается посреди рубки, смотрит на безрадостный пейзаж планеты, видный в иллюминатор. Он чуть запрокидывает голову, выпячивает нижнюю губу, что придает его лицу выражение верблюжьей надменности.)

Вандерхузе (задумчиво). Да. Это очень похоже на Землю, но это не Земля. И в этом вся беда с землеподобными мирами. Все время чувствуешь себя обманутым. Обворованным чувствуешь себя.

(Появляется Майка.)

(Майке.) Однако и к этому можно привыкнуть, как ты полагаешь, Майка?

(Майка молча берет в углу рюкзак, молоток с длинной рукояткой, махнув на прощанье рукой Попову, выходит.)

Майка что-то загрустила сегодня.

Попов. Или злится. С ней такое бывает.

(Торопливо входит Комов.)

Комов. Готовы? Вандерхузе. Готовы... Куда мы сегодня, Геннадий? Опять на озеро? Комов (идет к Попову, протягивает ему пачку радиограмм). Прошу вас, Попов, отправить радиограммы. Связь со мной через глайдер. (Оборачивается к Вандерхузе.) Мои точки на западном берегу озера, у вас высота в квадрате сто два. (Подходит к Вандерхузе, берет его под руку, идет к выходу.) Кстати, я все думаю, Яков, и не могу понять, каким образом эта дохлая рыба оказалась на выступе скалы? (С заметным раздражением.) Это уже двенадцатая мертвая рыба из запущенных нами в озеро! Ну, хорошо, можно выяснить, почему рыбы гибнут, но почему она оказалась на скале?!

Вандерхузе (приостанавливаясь). Не планета, а дом с привидениями так, кажется, сказала Майка, а женская интуиция, Геннадий...

(Вандерхузе выходит. Комов задерживается в дверях, возвращается к Попову. Берет его за локоть.)

Комов (быстро и тихо). Вы боитесь оставаться один, Стась?

Попов (с изумлением). Боюсь? О чем вы, Геннадий Юрьевич? Я не ребенок все-таки...

Комов. А может быть, присоединитесь к нам?

Попов (пожимает плечами). Я бы с удовольствием. Но у меня же неполадки с киберами, надо повозиться.

Комов. Ну-ну! (Быстро уходит.)

(Раздается сигнал радиосвязи. Попов принимает радиограммы. Отключается.)

Попов. Все! (Пауза.) Вызову-ка я сейчас Ганса или Вадика... Интересно, как там у них, на юге? (Пытается связаться с другими станциями на Таумате.) ЭР-9... ЭР-9... Я ЭР-Два... Я ЭР-Два... ЭР-9... Что-то у Ганса тихо... ЭР-6... Я ЭР-Два... ЭР-6...

(одновременно с отозвавшимся ЭР-6.)

Ну, что там у вас?

ЭР-6. У нас ящерицы передохли.

Попов. Эх вы, предупреждал же вас Комов, не торопитесь с пресмыкающимися. Знаешь, Вадик...

Вадик. Если хочешь знать мое мнение, они здесь просто не выживут. Жарища же.

Попов (с завистью). Купаетесь?

Вадик. Нет, старик, ты этого не поймешь...

Попов (Не замечая тона Вадика). У вас жарища, а у нас... Хотя этим пантианам, у которых планета остывает, им, возможно, и понравится здесь. Вот доставят их сюда, сначала, конечно, не всех, – по два-три представителя от каждого племени. Увидят представители этот промерзлый песок, айсберг, ледяной океан и скажут: "Прекрасно! Совсем как дома!"

Вадик. Ну, если б, например, стало известно, что наше Солнце вот-вот взорвется и всем нам на Земле каюк, ты, наверное, тоже не стал бы привередничать.

(В рубке у Попова раздается шум, гудение, тиканье...)

Попов (поспешно). Вот я и говорю: проживем как-нибудь... (Оглядывается.) Все, старик, отключаюсь. (Сидит неподвижно, прислушивается.)

(В тишине раздается лязганье. Попов резко встает, задевает справочник на краю пульта, тот с грохотом падает на пол. Попов поднимает его и раздраженно кидает на пульт.)

Как говорил Вандерхузе, тишина не может, чтобы не заполняться. Ну что ж, звуки начались, надо полагать, скоро начнутся видения... Как бы не так. (Меряет большими шагами комнату, дудит себе под нос.)

Эх, комар не подточит и носа,

Если белый махнет мне платочек...

(Прислушивается.)

(Тишина. Продолжает ходить в том же бодром ритме.)

Эх!

Когда, дорогая пойдешь во лесочек

Брать!

По ягодке, по ягодке, по я-год-ке...

В туесочек!

(Звучит вызов. Попов кидается к рации. Говорит Комов.)

Комов. Внимание на борту! Вышли на позицию. Радиограммы были?

Попов (заглядывает в приемный карман). Целая пачка.

Комов. Мои радиограммы отправили?

Попов. Еще не все. (Поспешно садится за рацию.)

Комов. Читайте, что там есть из Центра.

Попов (в микрофон). Земля. Лондон. Картрайт. Варианты психотипа, двоеточие шестнадцать эм... мама... дробь тридцать один эпсилон...

Комов. Достаточно. Следующую.

Попов. Пресс-центр...

Комов. Довольно. Дальше.

Попов. Последняя. Центр. Бадер. Затребованная вами аппаратура ноль-транспортируется на базу. Вышлите координаты предполагаемых...

Комов. Спасибо. Достаточно. Отключаюсь.

(Попов встает, ходит по комнате, останавливается перед иллюминатором. Смотрит на безрадостный пейзаж. Тихо насвистывает. Поет себе под нос.)

Попов. Если кто-то и напишет письмо,

Эгей!

Среди звезд затеряется оно,

Эгей!

А в эфире не пробиться сквозь бред,

Эгей!

Хоть зови кого-то тысячу лет,

Эгей!

Ну что за планета:

Лиловое небо,

Да серый промерзлый песок.

По сопкам, по сопкам,

По топким болотам...

Ну хоть бы один кто живой!

(Отходит от иллюминатора. Садится за пульт. Включает его. Следит за своими киберами. Вполголоса продолжает петь.)

Если кто-то и напишет письмо,

Эгей!

Среди звезд затеряется оно,

Эгей!

А в эфире не пробиться сквозь бред...

(В рубке раздается полязгивание. Врывается плач ребенка, захлебывающийся, плач годовалого младенца. Попов поднимает руки, прижимает ладони к ушам, не опуская рук, встает, осторожно отводит ладони от ушей. Плача нет. Делает несколько шагов, останавливается, достает из кармана платок, неторопливо разворачивает его, тщательно вытирает вспотевший лоб... Затем так же неторопливо сворачивает платок, возвращается к пульту, покашливает. Собирается сесть за пульт. Снова плач ребенка. Сразу же раздается оглушительный звонок радиосвязи. Попов, в изнеможении, придерживаясь рукой за пульт, тянется к рации. Включает прием. Ребенок продолжает плакать. Попова вызывает Вадик.)

Вадик. Ну, что у тебя нового?

Попов (прикрывает рукой микрофон). Никак.

Вадик. Что-то тебя плохо слышно.

Попов. Как-нибудь.

Вадик. Ты что это, Стась? Я тебя разбудил, что ли?

Попов. Знаешь, Вадик, я с тобой через часок свяжусь. Здесь у меня кое-что наклевывается (откашливается), но я еще не вполне уверен... (Отключается.)

(В рубке тишина. Попов неподвижно сидит перед рацией. Раздается хриплый женский стон: "Шура... Где ты? Шура... Больно..." Попов выбегает из рубки, мечется по кораблю. Стон не прекращается: "Что случилось? Где ты? Я ничего не вижу, Шура... Здесь кто-то есть... Да отзовись же, Шура! Больно как!" Попов вбегает в рубку.)

(Кричит.) Звуковая завеса... (Кидается к столу, выдвигает ящик, лихорадочно роется.) Звуковая завеса, понятно? (Находит кристаллофон, подвешивает к мочке уха.)

(Врубается музыка.)

(Устало, но удовлетворенно.) Звуковая завеса... И никаких галлюцинаций. Черт знает, что такое со мной творится!

(Входит Майка, за ней Вандерхузе. Попов торопливо выключает кристаллофон. Майка, в дохе, останавливается в дверях, прислонившись к косяку, стоит нахохлившись, прячет нос в воротник. Вандерхузе, удрученный, подходит к Попову.)

(Испуганно.) Что случилось?

Вандерхузе (легонько трясет Попова за плечо, успокаивает). Очень грустная находка, Стась. Мы нашли погибший корабль.

Попов (судорожно глотнув). Наш?

Вандерхузе. Да. Наш.

(Майка отходит от двери, начинает вяло снимать доху.)

Попов. Много погибших?

Вандерхузе. Двое.

Попов. Кто?

Вандерхузе. Пока не знаем. Это старый корабль. Авария произошла много лет назад.

Попов. Сколько это – много лет? Десять? Двадцать? Чепуха какая-то получается. Планета открыта всего два года назад...

(Пауза.)

(Продолжает.) Хотя, конечно, это могли быть первопроходцы... Какие-нибудь вольные исследователи. Двое их там, говорите?

Майка (взрывается). Двое! Двое! Да! Коряга ты бесчувственная. Дубина.

Попов (ошеломленно). Майка, что ты...

Майка (приближаясь к Попову, почти шепотом). Что ты хочешь знать? Ты к роботам своим иди, с ними обсуждай, сколько там лет прошло, какая чепуха получается, почему их там двое, не трое, не семеро.

Попов (с отчаяньем). Да подожди, Майка! Я же совсем не то хотел.

Майка (прячет лицо в ладони, с тоской). У них все кости переломаны... Но они еще жили... Пытались что-то делать... (Выбегает.)

(Вандерхузе берет Попова под руку и что-то вполголоса говорит ему. Идут к двери. Вместе выходят. Входит Комов. С пристрастием оглядывает рубку. Подходит к рации. Берет радиограмму. Возвращается Стась.)

Комов. Стась, почему вы не откликались на радиовызовы? (Замечает на ухе Попова кристаллофон. Понимающе усмехается.)

(Попов перехватывает его взгляд и поспешно сдергивает кристаллофон.)

Где Яков? Надо немедленно составить экстренную радиограмму.

(Появляется Вандерхузе. Он по-прежнему в подавленном состоянии. Вандерхузе протягивает Комову листок бумаги. Комов бегло проглядывает написанное.)

Это не информация, Яков. Если мы пошлем донесение в таком виде, Центр пришлет сюда свою комиссию, явится с ней толпа любопытных бездельников. Как вы не понимаете, Яков, нам не дадут здесь работать.

Вандерхузе. Гм... Ну что ж... (Забирает у Комова листок, приписывает к тексту несколько слов.) А так – пойдет? (Читает текст радиограммы скороговоркой.) ЭР-два – Базе. Экстренная. В квадрате сто два обнаружен потерпевший крушение земной корабль типа "Пеликан" регистрационный номер такой-то. В корабле останки двух человек, предположительно мужчины и женщины, бортжурнал стерт, детальное обследование... (Вандерхузе повысил голос и многозначительно поднял палец.) Начинаем завтра! Как вы полагаете, Геннадий?

(Комов встает, в задумчивости покачивается с носка на пятку.)

Комов. Ну что ж. Пусть будет так. Лишь бы не мешали работать. (Срывается с места, стремительно выходит.)

Вандерхузе (протягивает радиограмму Попову). Передай, пожалуйста, Стась. Я пойду составлять экспертное заключение. Потом обсудим. (Выходит.)

(Попов садится за рацию и вдруг замечает возле иллюминатора меленькую фигурку. Человечек стоит, наклонившись чуть вперед, внимательно смотрит в лицо Попову. Попов отшатывается, потом протягивает к нему руки, рука повисает в пустоте. Звучит музыкальная тема Малыша. Попов плюхается в кресло, откидывается на спину, закрывает глаза. И уже не в рубке, а прямо в зале звучит песенка Малыша.)

Тебе нельзя ко мне,

А к тебе мне

Беда...

Вот какая смешная

Получается игра,

Простая шарада,

Как дважды два.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Обстановка на сцене та же, что и в картине первой. Комов, Вандерхузе и Майка обсуждают донесение на базу о найденном ими разбитом корабле.

Вандерхузе (продолжая). Да нет, Геннадий, какой может быть тут вывод? Именно – предположение! (Читает.) "...заставляет предполагать, что корабль был поражен метеоритом высокой энергии в момент появления из подпространства." Вот так. Предлагаю согласиться.

(Появляется Попов. Он катит столик с бутербродами, минеральной водой и фруктами. Подкатывает столик к сидящим, усаживается в свободное кресло.)

Комов (мельком взглянув на Попова, продолжает неторопливо). Согласен. Перехожу к следующей поправке. Надо дать специальную радиограмму, что останки пилотов помещены в контейнеры, зашиты стеклопластом и в ближайшее время будут доставлены на базу.

Вандерхузе (растерянно). Однако...

Комов. Я займусь этим завтра. Сам.

Майка (негромко). Может быть, их здесь следует похоронить?

Комов. Не возражаю. Но, как правило, в таких случаях останки переправляются на Землю. (К Вандерхузе, пытающемуся что-то сказать.) Что?

Вандерхузе. Ничего. (Наливает в стакан воду, пьет.)

Комов. Прекрасно. Теперь о причинах и обстоятельствах смерти пилотов. Предлагаю такую формулировку: "Положение трупов свидетельствует о том, что смерть наступила вследствие удара корабля о поверхность планеты. Мужчина погиб раньше женщины, успев все-таки стереть бортжурнал...

Вандерхузе. Гм... Не слишком ли категорично, Геннадий? Как вы полагаете?

(Пауза.)

Майка. А я другого не понимаю: почему он стер бортжурнал? Был удар, человек умирает...

Вандерхузе. Ну, это проще. Может быть, была агония, зацепил ключ...

Комов. Лично я думаю, что эта загадка с бортжурналом никогда не будет разрешена... Или это простое стечение обстоятельств. (Перебирает на столе бумаги.) Да! Попов, посмотрите. (Протягивает Стасю листок.) Это по вашей части. Вам известно кибернетическое оборудование корабля типа "Пеликан"?

Попов (поспешно). Да, конечно. (Берет листок, просматривает.)

Комов. Здесь опись всех обнаруженных кибермеханизмов. Проверьте, все ли на месте.

(Попов читает. Все выжидательно смотрят на него.)

Попов. Да, пожалуй, все на месте. А вот этого я не понимаю. Что такое: "Ремонтный робот, переоборудованный в шьющее устройство".

Комов. Яков, объясните.

Вандерхузе (в задумчивости). Вы понимаете, Стась, трудно что-то объяснить. Ну, было у женщины необычное хобби – хотелось ей шить, переделали они ремонтный кибер в шьющее устройство.

Попов (удивленно). Ага, Но это – точно ремонтный кибер?

Вандерхузе. Несомненно.

Попов (возвращает опись Комову). Тогда здесь полный комплект.

Комов (встает, собирает разрозненные листки). Я вас попрошу, Яков, приведите все это в порядок. Мы подпишемся, и уже сегодня можно радировать. А теперь, если ни у кого нет дополнительных соображений, я пойду.

(Комов выходит. Вандерхузе с тяжким вздохом поднимается из-за стола, взвешивает на ладони пачку листов заключения, обводит взглядом Майку и Попова. Не говоря ни слова, уходит.)

Попов. Вандер явно недоволен.

Майка. Я тоже недовольна. Как-то недостойно все это получается. Я не умею объяснить, может быть, это наивно... Но должна же быть... Должна же быть минута молчания какая-то... А тут раз-два, завертели, закрутили колесо: положение трупов, останки в контейнер... Тьфу! А Комов никому не дает рта раскрыть! Все ему ясно, все ему очевидно, а на самом деле не так все ясно. И не верю я, что ему все ясно!

Попов. Мне кажется, что у него что-то на уме, и Вандер это тоже понимает, только не знает, как его зацепить.

Майка. Может быть. Но мне не нравится, как Комов ведет себя. И вообще он мне не нравится. (Поспешно на удивленный жест Попова.) Он мне нравился, да! Но тогда я с ним не работала: я же помню, помню, он действительно был душой общества... А теперь я дни считаю, сколько мне с ним работать осталось.

(Майка взволнованно что-то хочет еще сказать, машет только рукой. Уходит. Попов идет к своему пульту, но не успевает включить его, как раздаются голоса Майки и Вандерхузе.)

Это еще что такое?

Вандерхузе. Я бы сказал, что это игрушка.

Майка. Я бы тоже так сказала. Но зачем?

Вандерхузе. Хобби. Ничего удивительного.

Попов (оглядываясь). О чем вы? (Видит, что в рубке, кроме него, никого нет. Он в ужасе.)

(Раздается нежный женский голос, словно успокаивает ребенка.

Котя-котинька-коток,

Котя – серенький хвосток,

Приди, котик, ночевать,

Мою детоньку качать,

Прибаюкивать...

Попов срывается с места, выбегает, закрыв руками уши. Входит Комов. Видит, никого нет, хочет уйти. Остается. Заложив руки за спину, ходит по комнате. Подходит к видеоэкрану, включает. Плывут безжизненные унылые места планеты (соответствующее музыкальное сопровождение). Комов, покачиваясь с носка на пятки, смотрит на экран. Появляется Малыш. Это мальчишка лет двенадцати, костлявый, очень нескладный, весь скособоченный. Рыжеватые волосы беспорядочными космами спадают ему на лоб и на плечи, хохлом вздымаясь на макушке. На неподвижном лице – огромные живые глаза, словно в прорезях маски. Стоит в дверях, вцепившись левой рукой в косяк, подняв правую ногу, в правой руке сжимает охапку зеленых листьев. Комов оборачивается, видит мальчика. Оба пристально смотрят друг на друга. Лицо Малыша искажается гримасами, снова становится неподвижным. Осторожно Малыш приближается к экрану.)

Малыш (кивнув на экран). Это – что?

Комов. Видеофон.

Малыш. Все движется, и ничего нет. Изображения.

(Комов выключает экран, садится в кресло перед столиком с едой, приглашает Малыша.)

Комов. Вот еда. Хочешь поесть?

Малыш (с опаской приближается к столу). Это (оглядываясь на экран) отдельно? (На стол.) Еда – отдельно? Ф-фрагмент! Непохоже.

Комов. Непохоже на что?

Малыш. Это – еда! Непохоже. Шарада.

Комов (придвигает к нему вазу с фруктами). Все-таки попробуй.

(Малыш стоит неподвижно. Вдруг лицо его оживает... И вот уже его плечи, руки, и вот уже все его тело взрывается движениями, удивительно ритмические, они переходят в танец, диковатый, но очень пластичный. Листья трепещут в сжатых кулаках, скрещиваются, сплетаются с шуршанием и стрекотом, словно запело целое поле кузнечиков. Так приближается он к столику, падает перед ним на колени, роняет на пол листья и, открыв рот, тянет к еде руки. Не двигается. Теперь он мягко валится на спину, садится и резким движением разбрасывает на полу перед собой листья. Быстрыми и точными касаниями пальцев он передвигает листья, время от времени помогая себе ногой. Листья складываются в странный узор. На мгновение мальчик застывает в неподвижности, затем резкими движениями сгребает листья в одну кучу.)

Малыш. Я понимаю, это ваша еда. Я так не ем.

Комов (берет яблоко, подносит ко рту). Смотри, как надо. (Нарочито медленно надкусывает, жует.)

Малыш (в ужасе). Нельзя! (Следует каскад эксцентричных движений. Останавливается перед Комовым.) Нельзя! Будет плохо!

Комов. А ты попробуй... (Видит слишком активное сопротивление Малыша, уступает ему.) Ты прав, не надо. Что будем делать?

Малыш (садится на левую пятку. Сочным баритоном). Чушь. Сверчок на печи. (Снова своим голосом.) Когда вы уходите? Объясни мне.

Комов (мягко). Сейчас трудно объяснить. Мне очень, очень нужно узнать о тебе. Ты ведь еще ничего о себе не рассказывал...

Малыш (вскакивает на ноги). Чеширский кот! По бим-бом-брамселям!

Ты знаешь обо мне,

Как я возник на свете,

Как я сюда попал,

Зачем к тебе пришел,

Ты знаешь все,

Ты знаешь даже то...

Сверчок,

Шарада,

Тшш...

Ты знаешь даже то,

Чего не знаю я.

По бим-бом-брамселям!

Комов. Почему ты думаешь, что я все это знаю?

Малыш (садится на правую пятку). Я размышлял. Я понял.

Комов. Это феноменально. Но не совсем верно, я ничего не знаю о тебе, кто ты и как возник.

Малыш (словно переливается из одной позы в другую). Вы уйдете, когда узнаете обо мне все?

Комов. Да, если захочешь.

Малыш (вскакивает). Тогда спрашивай! Спрашивай быстро, потому что я тоже хочу тебя спросить.

Комов. Сначала расскажи, почему ты так долго прятался?

Малыш (еще прыжок). Курвиспат! (Возбужденно.)

Кто мне сказал: кусты, волна?

А может, камни рассказали листьям,

А листья – солнцу,

А солнце подало мне знак,

О том, что вы вернетесь?

Нет! Все они молчат,

И здесь один я.

(Садится на пол, раскладывает перед собой листья.)

Вот лист один, вот два листа,

Еще один, и рядом

Новый листик...

Людей так много...

Один ты – много, а когда

Их больше, пусть уходят.

Я знаю, был корабль,

И люди были.

Сверчок...

Мари...

Мари-и-ия.

Я знал: уходит снег

Вернется снова.

Я понял: человек

Как этот снег

Приходит.

Я ждал, боялся,

Не хотел,

Чтоб возвращались люди.

Они пришли

Мне плохо.

(Отодвигает листья ногой в сторону.)

Комов. Почему тебе плохо?

Малыш. Потому что – люди.

Комов. Люди никогда никому не вредят. Люди хотят, чтобы всем вокруг было хорошо.

Малыш. Я знаю. Я ведь уже говорил: люди уйдут, и будет хорошо.

Комов. Откуда ты узнал, что если людям сказать, то они уйдут?

Малыш. Когда ты ушел от озера, я поймал рыбу. Я очень удивился. Она почему-то умерла. Я стал размышлять и понял, что, если вам сказать, вы обязательно уйдете.

(Пауза.

Звучит мелодия песни Малыша.

Малыш быстро собирает свои листья, вскакивает на ноги, следует новый каскад пластических прыжков, кружений, и Малыш исчезает. Комов сидит в задумчивости. Входит Вандерхузе.)

Вандерхузе (возбужденно). Геннадий, представляете себе, оказывается существовало правило, предписывающее уничтожать бортжурналы... Вот... (Листает толстый справочник, который принес с собой.) Я нашел. В старом "Своде инструкций" оно было когда-то... Откуда мне знать его, это правило? В новом "Своде" его уже нет, а я же не историк...

Комов (отрывисто). Читайте.

Вандерхузе (читает, теребя себя за бакенбарды). Так вот: "Если ты потерпел крушение на неизвестной планете, населенной разумными существами – негуманоидами, либо гуманоидами, но пребывающими в стадии ярко выраженной машинной цивилизации, – ты обязан уничтожить все космографические карты и бортжурналы..." (Переводит взгляд на Комова.) Машинной цивилизации здесь нет, негуманоидов здесь тоже нет...

(Вваливается Попов.)

Попов (возбужденно). Там какая-то штука...

Комов и Вандерхузе (одновременно). Какая штука?

Попов. Над горами. Сногсшибательной величины усы... Или антенны раскачиваются, как стволы бамбука... Гнутся, вибрируют, все трясется. Совершенно невозможная штука.

(Комов спешно включает экран. Экран пуст.)

(Обескуражено.) Но ведь были...

Комов (по микрофону). Глумова! Прошу явиться в рубку. (Попову.) Стась, приведите через... (смотрит на часы) через час в боевую готовность носовую ПМП. Без команды – ничего. (Вандерхузе.) Ну, Яков... (Потирает возбужденные руки.)

(Вбегает Майка, на ходу влезая в рукава куртки.)

Майя, настройте экраны кругового обзора. Стась расскажет вам, что он заметил только что над горами. Яков, подготовьте диагностер. (Всем.) У нас будет гость.

(Все, онемев, таращат глаза на Комова. Верещит дешифратор. Попов кидается к нему, включает.)

Откуда?