Текст книги "Лхакарчун"

Автор книги: Дин Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Когда, сверкая своим великолепием и чистотой, сотни освобожденных душ скрылись в небесах, главный жрец Хем Нетер сошел с золотой платформы и звонко хлопнул в ладоши. Звуки величественной музыки постепенно стихли, и во дворе храма наступила тишина.

Ошеломленный глубокой философией и красочным действом священной церемонии, я стоял как вкопанный и не мог отвести глаз от неба. Моя душа все еще трепетала во мне, не находя покоя. И я полностью находился во власти своих скрытых до этого чувств.

У меня было такое состояние, словно бы я и сам только, что выкарабкался из кокона. Из кокона слепого невежества и грубого понимания окружающего, с удивлением обнаружив вокруг себя богатый одухотворенный мир вещей.

Хем Нетер неслышно приблизился ко мне и положил горячую ладонь мне на плечо. Посмотрев ему прямо в глаза, я увидел такое выражение бесконечной доброты в них, что слезы вновь затопили мою душу.

– Запомни то, что ты видел сегодня здесь, юноша. Запомни и никогда не забывай, – теплым отеческим голосом, произнес Хем Нетер и кивнул на сидящего подле меня ирландского волкодава. – Это твой «ведущий» по имени Упуат, если ты еще не знаком с ним. Он поведет тебя через Мертвый лес. Вы должны уйти из города сейчас, пока черные жрецы охотятся на освобожденные души, летящие к дереву Жизни. Если вы поторопитесь, то успеете, не подвергая себя опасности, добраться до Серебряного озера. Мы благославляем вас.

Хем Нетер простер руки надо мной и сидящим в умиротворенной позе «ведущим» Упуатом и я почувствовал невидимый поток тепла и благодати, излучаемый ладонями священного жреца.

– Прощайте мудрые жрецы, я никогда не забуду того, что увидел здесь. Я сохраню в своем сердце память о священном Вечном городе., – низко поклонился я в ноги Хем Нетеру и другим шести жрецам, застывшим в неподвижных позах за спиной «пророка Бога».

– До свидания, юноша, – хором ответили мне жрецы, вежливо кивая на прощание.

Не оглядываясь, я поспешил к выходу храма. За мной следом легкой трусцой бежал мой четвероногий «провожатый» Упуат и последним, грузно переваливаясь с боку на бок, семенил ворон Черчилль.

У ворот храма я трогательно попрощался с «премудрым» Хранителем, поблагодарив его за доброту и живое участие в моей судьбе. Пустынный ворон, пожелав мне приятного пути и долгих лет жизни, взмахнул широкими крыльями и полетел в сторону Запада, где начинался Вечный город.

Провожая завистливым взглядом доброго Хранителя, я вновь пожалел, что не умею летать.

– Эх, сейчас бы глоток «райского нектара» и в небо на часок! – мечтательно протянул я, вернувшись в сладкий миг воспоминаний о вчерашней божественной «оргии» с греческими музами.

– Не время, парень, думать сейчас о развлечениях в «райском саду». У нас не так много времени, как ты, наверное, думаешь. Если мы до темна не преодолеем Мертвый лес и не выйдем к опушке, где растет дерево Жизни, то,… я не завидую нам! – как гром среди ясного неба прозвучало в моих ушах.

– Упуат, ты тоже умеешь говорить?! – удивленно улыбнулся я, радуясь возможности общаться в пути.

– И не только говорить! – клацнул острыми белыми зубами Упуат в обличие ирландского волкодава.

– А ты не так прост, как я посмотрю, – хитро погрозил я пальцем мохнатому «ведущему».

– Не бойся, парень, есть тебя, я не буду, – съехидничал Упуат, обгоняя меня.

– А я и не боюсь. Я не вкусный! – пожав плечами, скромно потупился я, следуя за своим новым другом.

Миновав несколько бесконечных городских улиц, мы, наконец, вышли на окраину Вечного города. У восточных зеркальных ворот, через которые шла дорога к Мертвому лесу, нас встретила обнаженная молодая всадница верхом на белой кобылице. У нее были густые черные волосы, перевитые красными шелковыми лентами, а на голове золотая корона, увенчанная двенадцатью чистейшими алмазами. В руках божественная дева держала лук и стрелы, сделанные из свежих цветов. Кутаясь в широкий алый плащ, она ласково сверкнула мне карими глазами.

– Ты и есть тот самый живой человек, по воле рока попавший в наш город? – чарующе улыбаясь, высоким грудным голосом произнесла незнакомка.

– Д-да! – невнятно промямлил я, наливаясь краской смущения.

Пораженный ее неземной красотой, я с головой провалился в омут изумрудных глаз гордой всадницы.

– Упуат хороший «провожатый» и тебе с ним ничего не грозит! – грациозно кивнув головой моему мохнатому «провожатому», обнадежила меня обнаженная красавица.

– Ты тоже богиня? – немного оправившись от смущения, спросил я всадницу.

Я, Курукулла, восточная покровительница магии, любви, чародейства и целительства. Бываю в Вечном городе каждый месяц после церемонии Возвращения душ, – весело подмигнула мне тибетская богиня, сверкнув белыми ровными зубками.

– Прощай Курукулла. Наверное, мы больше не увидимся, – с легкой грустью в голосе, посмотрел я на богиню.

– Кто знает, Стэн, кто знает! – Курукулла ловко склонилась с седла и нежно провела ладонью по моим взъерошенным волосам. – Боги там, где их почитают. Они живут в сердцах верующих и любят тех, кто в них нуждается! …До свидания, Стэн. Удачи тебе и да пребудут с тобой боги.

Божественная красавица слегка пришпорила белую кобылицу и медленно тронулась в сторону центра Вечного города.

– Красивая женщина, нечего добавить! – восхищенно посмотрел я вслед отъезжающей восточной богине.

– А как же музы или ты уже забыл о них, парень? – почесывая задней лапой длинное ухо, вопросительно посмотрел на меня Упуат.

– Ты, кажется, уши чешешь, вот и чеши, юморист! – наигранно разозлившись, рявкнул я на пса и направился к зеркальным воротам.

Да, после сказочных красот Вечного города, путь через Мертвый лес показался мне дорогой в Ад. Он и в самом деле соответствовал своему мрачному названию. Теперь меня окружали лишь сухие корявые деревья без листьев, щедро посыпанные серым пеплом. Пепел был кругом: на деревьях, на земле, в воздухе. Я непрестанно чихал, вдыхая грязный спертый воздух и чтобы совсем не задохнуться, мне пришлось всю дорогу затыкать рот ладонью. В мертвом лесу не было птиц, не было насекомых, и самое главное не было надежды. Здесь царили лишь тяжелое уныние и тоска, нагнетающие мысли о смерти и серости бытия.

В отличие от меня мой провожатый Упуат вел себя относительно спокойно и уверенно вел меня вперед через пепельные барханы, с торчащими из них крабообразными корягами и гранитными кусками скал. Не обращая внимания на мою усталость и горячие просьбы приостановиться на отдых, Упуат настойчиво пробивал себе дорогу сквозь пепельные заносы. Разумом я понимал, что он всего лишь выполняет наказ верховных жрецов храма Света, но мое тело бунтовало против такой нечеловеческой нагрузки. Моя одежда окончательно превратилась в рваные лоскуты и лохмотья, и я был теперь похож на настоящего голодранца. Все мое тело покрылось кровоточащими царапинами и грязными разводами из пепла, пота и крови. Я уже не мог бежать и идти. Я полз на четвереньках за неутомимым псом и, смотря ему вслед запорошенными пеплом глазами, слезно умолял его про себя, остановиться на короткий отдых. Окончательно мои силы подорвал неглубокий овраг, встретившийся на нашем пути. Я смог сползти в него, но вот выбраться из пасти оврага оказалось для меня непосильной задачей.

– Все Упуат, не могу я больше. Оставь меня здесь и возвращайся назад, – упав на спину у вывороченного корня сухого дуба, бессильно выдохнул я. Моя грудь ходила ходуном, а изо рта с шумом вырывалось частое дыхание.

Ирландский волкодав, поскуливая, подбежал ко мне и ткнулся мокрым носом мне в щеку.

– Нужно идти парень или ты погибнешь. Возьми себя в руки, и пойдем дальше. Нам осталось не так много, как ты думаешь. Мы уже прошли две трети пути, а там, на опушке леса тебя ждет свобода, – облизывая языком мои глаза, старался подбодрить меня ирландский волкодав.

– Что со мной сделают эти гадкие птицы, когда найдут, как ты думаешь Упуат? – обнимая пса за шею, бессильно выдохнул я.

– Они заставят тебя совершить их волю. Ты знаешь, о чем я говорю. Все, вставай, парень! – нетерпеливо потоптался на месте волкодав.

– А что они сделают с тобой, Упуат? – делая попытку подняться на ноги, спросил я у пса.

– Со мной они ничего не смогут поделать. Что можно сделать с тем, кто покровительствует мертвым и служит их проводником в Дуат-царство мертвых? – с тревогой наблюдая за моими попытками принять вертикальное положение, ответил Упуат.

– Ну, пойдем что ли Египтянин?! – Собрав остаток воли в кулак, я стал с усилием вскарабкиваться на стену оврага, густо покрытую одеялом скоксованного пепла. Когда я уже почти выполз из него и собирался идти дальше, прямо передо мной выросла длинная угловатая фигура в черном. Я инстинктивно пригнул голову к земле и стал ожидать самого худшего. Так оно и произошло. Свершилось то, о чем меня недавно предупреждал Упуат: я наткнулся на одного из черных жрецов из клана Семидесяти двух посвященных.

Пока я мысленно прощался с жизнью, длинное худое существо, молча, наблюдало за мной. Проснувшийся во мне скомканный страх стал быстро странсформироваться в слепое животное, когда до моего слуха донесся жалобный визг Упуата. И я понял, что моему доброму ирландскому волкодаву повезло меньше чем мне.

Тем временем, фигура в черном приблизилась ко мне, и до моего слуха донеслись леденящие кровь слова:

– От судьбы не уйти Стэн. Вот мы и снова встретились, и как ты уже понял это не сон. Это явь!

Я неуверенно поднял голову и посмотрел на говорившего. Это было человекообразное существо высокого роста с черной птичьей головой. Оно было одето в плотного покроя черный комбинезон, а его глаза закрывали затемненные круглые очки. Протянув ко мне узкую длинную ладонь, одетую в зеленую перчатку, существо обратилось ко мне замогильным голосом:

– Теперь ты должен идти с нами Стэн. И если ты все сделаешь, как мы тебе скажем, то с тобой все будет в порядке.

Я, шатаясь, встал на ноги и осмотрелся по сторонам. Пока я лежа, сходил с ума от страха, вокруг меня собралось не меньше десятка этих мрачных уродов. Они сплотились в широкий круг и сумрачно посматривали на меня, изредка прищелкивая короткими кривыми клювами.

– Что вы от меня хотите? – через силу спросил я, жалко сгорбившись в центре круга.

– Ты очень скоро все узнаешь, а пока следуй за нами, Стэн! – властно поманил меня за собой один из черных жрецов с птичьей головой.

В очередной раз мне пришлось подчиниться неумолимым обстоятельствам, лавиной обрушившихся на мою жизнь. Как всегда в моем случае выбора было два: или жить, или умереть. Я предпочитал жить, еще не догадываясь какую цену мне придется заплатить за это.

Но к моей великой радости, черные жрецы не убили моего доброго провожатого Упуата. Они крепко связали его веревкой и, продев ее через деревянную перекладину, понесли с собой. Подойдя у Упуату, я жалостливо посмотрел ему в грустные глаза.

– Тебе больно Упуат? – рассматривая сочившуюся кровью рану на его боку, с глубоким сочувствием спросил я.

– Нет, парень, пока терпимо. Послушай, что я тебе скажу: не слушай их и не делай того, что они тебя попросят. Они хотят через тебя оживить своего кровожадного Дингира, а после уничтожить Вечный город. … – предостерегая меня, заговорил Упуат.

Но договорить до конца ему не дал один из сопровождающих нас черных жрецов.

– Заткнись падаль и подумай лучше о том, как тебе выбраться из пасти смерти? – обрушив сильный удар на голову волкодава, зарычал жрец темного культа.

Громко взвизгнув от боли, Упуат послушно замолчал, но его глаза продолжали говорить и умолять меня. В отличие от него, я пока не знал, о чем он предостерегал меня. А если бы и знал, что бы я мог изменить в этой из ситуации? Может, если только смог бы набраться мужества и откусил бы себе язык, как это делали в древности японские шпионы-ниндзя, чтобы избежать позорного плена? Но я был не ниндзя, исповедующий дзэн-буддизм и даже не современный японец и мое западноевропейское сознание отказывалось принимать мысль о добровольной смерти. Смерть для западного европейца это конец всего сущего и сотни лет поклонения христианским догматам не смогли переубедить его в обратном. Мой христианский бог был далек от меня, так как он уже давно сгнил, распятый на кресте Голгофы. А в его второе пришествие не верили уже даже те, кто служили ему на Земле. Иначе бы они уже давно переселились на небо к своему милосердному богу.

Скоро мы пришли к широкой плоской равнине, расположенной в центре леса, часть которой занимала внушительного вида каменная пирамида. Когда мы подошли ближе к пирамиде, я смог лучше рассмотреть ее. Это был огромный конусообразный формы сплошной монолит с вырубленными на нем по четырем сторонам ступенями. На самом верху пирамиды находилась плоская четырехугольная площадка, по-видимому, предназначенная для ритуалов или наблюдения за небом. Вход в пирамиду находился с северной стороны и когда меня толкнул в открытую каменную дверь один из черных жрецов, то я оказался внутри мрачного храма, состоящего из двух обширных помещений. В центре у южной стены возвышалась каменная статуя мифического дракона с расправленными стреловидными крыльями. Злобно сверля меня выпученными глазами, каменный дракон ощерился на меня распахнутой зубастой пастью. Прямо под статуей на небольшом возвышении стоял каменный трон из позолоченных человеческих костей, покрытый пятнистой шкурой ягуара. На троне что-то шевелилось и огонь, чадящих удушливым дымом, смоляных факелов не мог полностью осветить все пространство древнего храма.

Кроме меня за мной в храм вошли еще двое черных жрецов в зеленых перчатках. Они схватили меня за руки и силой потащили к позолоченному трону. Хотя я особо и не сопротивлялся, понимая, что ни к чему хорошему это не приведет.

– На колени, янакун! – услышал я сдавленный злобой, голос одного из черных жрецов.

Послушно встав на колени, я склонил вниз голову, не смея смотреть на того, кто сидел на троне. На несколько минут в храме воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь треском смоляных факелов, укрепленных на каменных стенах храма. Но вот мне послышался глубокий вздох и следом слабый скрипучий голос:

– Подними голову смертный и смотри мне в глаза!

Стоявший позади меня черный жрец резко схватил меня за голову и направил прямо.

– Смотри, раб на своего господина!

Я открыл глаза и увидел того, кого жестокий черный жрец называл «моим господином».

Это был маленький лысый карлик с кривыми ножками и тонкими птичьими ручонками. Он был омерзителен и черный цвет его кожи только усиливал мое первое впечатление от его вида. Большая овальная голова черного карлика была непропорциональна телу и, казалось, принадлежала другому существу. Из одежды на нем была только набедренная повязка из перьев птиц. На хрупких запястьях рук и на щиколотках ног карлика были надеты золотые браслеты, а на тонкой шее висел круглый амулет в виде золотой головы дракона.

– Я твой господин Дингир! – кривя в омерзительной улыбке толстые мясистые губы, прощебетал невзрачный карлик. Вращая жабьими темными глазами навыкате, он с видимым интересом рассматривал меня.

– Зачем я вам нужен… Д-дингир? – решился я спросить мерзкого урода.

– Господин Дингир! – тут же получил я жесткую оплеуху от своего мучителя – жреца.

– Зачем я вам нужен господин Дингир? – чуть не плача от отчаяния пролепетал я.

– Мы нужны друг другу, Стэн. Ты нужен мне, а я нужен тебе, – безобразно чавкая мокрыми губами, ответил мне черный карлик.

– Я не совсем понимаю, о чем вы мне говорите, господин Дингир? – недоуменно уставился я на врага Света.

– Не бойся, правильно, спрашивай, а я отвечу на все твои вопросы! – живо зашевелился на шкуре ягуара карлик, пытаясь поудобнее сесть в троне. – Как я понимаю, ты собрался сегодня домой и твоим провожатым был Унуат, не так ли? Угу, верховные жрецы храма Света обещали тебе, что ты обязательно попадешь домой и не стали таить от тебя, что вернешься ты в свой мир только в образе маленького ребенка, так? Хм, неплохо и ты согласился? Неужели ты так хочешь вернуться в свой мир, после того как увидел всю прелесть Вечного города? И тебя даже не смутило то, что в свой мир ты вернешься несмышленым и слабым дитем человеческим? Что ж, а как же быть с твоими родителями, друзьями и с твоей девушкой по имени Ева? Они, вероятно, сойдут с ума, обнаружив твою пропажу! Представляешь, ты вернешься в свой мир, в котором тебя уже нет и никто не знает где ты и кто ты. И также нельзя исключать вероятность того, что ты родишься далеко не в такой благополучной семье, в какой жил до этого дня. Внезапно ты обнаружишь, что твой разум старше твоего тела, но ты ничего не сможешь поделать со своей физической слабостью, пока не научишься говорить. Да и кто тебе поверит, если однажды в возрасте трех лет ты объявишь своим новым родителям из города Тегусигальпа, что ты не их сын и что твои настоящие родители вполне успешные англичане из богатого пригорода Манчестера. Вот уж, наверное, подивятся они не свойственной твоему возрасту фантазии! Может быть, тебя еще бы и выслушали в Индии, но в Южной Америке полюса всех местных религий давно сдвинули холодные глыбы христианской ереси, завезенной средневековыми конкистадорами из Испании и Португалии. А эти двигатели варварского прогресса никогда по-настоящему не верили в реинкарнацию и эманацию божественного духа!

Твое невзрачное детство пройдет на западном побережье столицы Гондураса в самом ее бедном районе Комаягуэла. С утра до ночи ты будешь в поте лица трудится со своим невежественным отцом на рыбном рынке и до того пропахнешь запахами несвежей рыбы, что твои сверстники во дворе будут называть тебя «тухлой рыбиной». Так и пройдут твои годы: бездарно, пусто и без всякой надежды на благоприятный исход. Ты проживешь не свою жизнь в тесной тюрьме чужого тела, и когда будешь умирать от непосильной работы и ранних болезней, то проклянешь тот миг, когда послушал совета верховных жрецов храма Света. Ты согласен на такую жизнь, Стэн?

Мерзкий карлик пытливо посмотрел на меня, но как я понял, он уже знал, что я отвечу. И это было естественным с моей стороны. Да на моем месте любой бы ответил то же самое!

– Нет, не согласен, господин Дингир, – покорно склонил я голову.

– Не отчаивайся Стэн, не все так безнадежно для тебя. Если ты согласишься выполнить то, что я тебе скажу, ты вернешься в свой мир таким, какой есть сейчас. И проснешься ты в той же самой комнате, откуда тебя забрал мой жрец Морок, – довольный моим ответом, продолжил говорить Дингир.

– Что я должен исполнить господин Дингир?

Знакомое чувство обреченности вселилось в меня, вытеснив все кроме желания выжить любой ценой.

– Ты должен помочь мне переместиться в твой мир, Стэн! – бетонной плитой обрушились на мою голову слова черного карлика.

– Но, как и зачем?! – изумленно воскликнул я, порываясь грудью вперед.

– Стой на месте, раб! – сильной рукой одернул меня назад черный жрец.

– Как, мы тебе покажем немного позже, а зачем это уже не твоего ума дело. Так ты согласен или нет? – опустив вниз нижнюю губу, выпучил на меня белые с красными прожилками глаза Дингир.

– Что мне остается делать? Конечно, я согласен. Все равно, ведь если я откажусь, вы меня убьете, как убили до этого Элию, – отведя взгляд в сторону, буркнул я.

– Ну, на счет твоей подруги Элии ты не совсем прав, Стэн, – недовольно поморщился мерзкий карлик, пуская изо рта клейкую слюну. – Элия была любопытной девочкой, и никто ее не заставлял входить в заброшенную бенедиктинскую церковь. Также ее никто не заставлял ковыряться в заброшенных могилах моих черных братьев. Что она там искала я до сих пор не пойму. Да, мы сначала хотели воспользоваться ее услугами и пройти в ваш мир, но она внезапно стала сходить с ума. В общем, оказалась слабой для таких дел, и мы отказались от нее. Она наложила на себя руки, если ты еще не знаешь об этом. И способ выбрала такой крайне жестокий: выколола маникюрными ножницами себе глаза и отрезала язык. Ужас какой-то! Неужели ты думаешь Стэн, мы бы стали так издеваться над помешанной молодой девчонкой? Не думай о нас так плохо. Да, мы живем в тени и не так красивы, как божественные музы с Парнаса, но и мы имеем сочувствие и можем быть благодарными к тем, кто нас почитает.

– И как же вы благодарите тех, кто вас почитает, господин Дингир? – безразличным тоном произнес я, стараясь не смотреть в мерзкую рожу Дингира.

– Мы наделяем могуществом при жизни, тех, кто почитает нас. Они становятся нашими друзьями, и мы покровительствуем им и защищаем их, – повышая голос до писка, нарисовал мне заманчивые перспективы черный карлик.

– А что же после смерти? Я видел вчера тех, кто был в Чистилище. Им еще повезло. А как быть с теми, кто до сих пор находится там и будет находиться всегда, искупая свои черные грехи?

– Ты можешь жить вечно, если захочешь сам. Если ты выберешь путь овец и будешь внушать себе за каждый свой проступок, что не прав, то жизнь твоя превратиться в кошмар. Но есть и другой путь: ты можешь сам судить себя за свои поступки и сам решать, что тебе делать, а что нет. И я могу помочь тебе в этом. Нет, я не стану заставлять тебя заучивать наизусть скучные молитвы и следовать определенным ритуалам. Просто ты поможешь мне, а я освобожу тебя от совести, навязанной тебе твоими «добрыми» богами.

– Но они не желают мне зла, и я лично убедился в этом. Зачем мне предавать тех, кто добр со мной?

– Они добры с тобой, пока ты послушен как овца и не требуешь больше, чем хочешь. Но стоит тебе только возгореться настоящими желаниями и проявить индивидуальную свободу, они без сожаления положат тебя на жертвенный алтарь, проявив «милосердие», когда будут резать тебя. У твоих богов руки в крови не меньше чем у нас, только в отличие от нас они предпочитают об этом не говорить. И пусть тебя не смущает наш черный цвет. Наш цвет это цвет тайного могущества и власти. Недаром его так ценили первобытные люди Земли, считая черный цвет лучшим защитником от сглаза и порчи, а африканцы из племени Ндембу считают его символом страсти. Черный цвет многогранен и вмещает в себя все краски мира. В том числе и белый цвет-цвет глупой невинности! Я не прошу тебя носить черные одежды и становиться подобным нам, но ты можешь изменить свое сознание. С пользой для себя расширить границы своих познаний и увидеть множество окружающих тебя вещей своими глазами. Ты можешь брать все что хочешь и наслаждаться этим, не боясь укусов искусственно навязанной тебе совести. В конце концов, ты сам можешь стать богом и умело и мудро управляя собой, получить власть над всем. Неужели этого мало для того, чтобы решится на правильный шаг?! Ответь мне Стэн! – вминая меня в каменную плиту пола тяжелым взглядом, властным голосом спросил меня Дингир.

– Да, я согласен, господин Дингир. Это стоит того и поэтому я помогу вам! – уже не колеблясь, произнес я ровным заколдованным голосом.

Железная хватка на моей шее ослабла, и я почувствовал, как черный Дингир наполняется надеждой. Я слышал, как слабый поток крови в его жилах заструился с новой силой, и как застучало ровно и уверенно в груди его маленькое черное сердце. С этой минуты мы становились с ним одним целым, и мне предстояло пережить всего один ритуал для полного слияния с черным богом и получения долгожданного освобождения от оков загробного мира.

Сразу же после окончания моего плодотворного разговора с Дингиром, черные жрецы приступили к подготовке церемонии, целью которой было возвращение меня и черного карлика в мир людей. Меня вывели из храма и попросили подняться на самый верх пирамиды. Покорившись неотвратимой судьбе, я стал медленно подниматься вверх по крутым каменным ступеням. Следом за мной шли двое черных жрецов. Они несли на своих плечах нарядный золотой паланкин, в котором затаился черный карлик Дингир. Последним замыкал процессию жрец Морок в кожаном фартуке мясника, надетого поверх черного комбинезона. В руках он держал внушительного вида топор и кривой нож с костяной ручкой, по-видимому, предназначенные для кровавых жертвоприношений.

Оглядываясь со страхом назад, я мысленно гадал, для чего Мороку понадобился топор и нож:

«Если они решили убить меня, то, как я смогу вернуться назад? Нет, это абсурд! Возможно, они хотят убить кого-то другого? Да, точно, они хотят убить Упуата и использовать его кровь для ритуала»!

При мысли об этом мне стало дурно:

«Бедный, бедный Египтянин! Они лишится головы только по моей собственной вине, а я даже пальцем не ударил, чтобы спасти его. Какая же я сволочь»!

Поднявшись на каменную площадку, я хмуро осмотрелся по сторонам. Окружающий меня мрачный пепельный ландшафт не способствовал поднятию духа. И если еще вчера, очарованный красотами Вечного города, я еще колебался при выборе между миром живых и миром мертвых, то сейчас желал только одного. Мне не терпелось покинуть это пепелище любой ценой. Снизу копошились тени черных жрецов. Размахивая длинными худыми руками, они длинной цепочкой поднимались на пирамиду, и каждый из них занимал по одной ступеньке.

Тем временем двое носильщиков поднялись следом за мной и поставили на каменную гладь площадки свою драгоценную ношу. С содроганием посматривая на Морока с топором в руках, я ждал, когда ему поднесут бедного Упуата. И вот когда все слуги черного Дингира заняли свои места и обратили птичьи головы в затянутое свинцовыми тучами небо, я услышал его тонкий неприятный голосок:

– Стэн, посмотри на меня Стэн! … Теперь делай все, что тебе будет говорить и показывать мой верный Морок. Если все сделаешь, как должно быть, то очень скоро ты окажешься в своей комнате в своем мире. Пусть тебя ничего не пугает и не удивляет. Возьми себя в руки и приготовься. До встречи в твоем мире, Стэн! – черный карлик тихо захихикал и, отодвинув легкий полог паланкина, выразительно посмотрел на меня. В его водянистых глазах я не увидел ничего кроме предчувствия близкой смерти. И она не заставила себя долго ждать. То, что произошло дальше, привело меня в полное замешательство, и я из последних сил держался, чтобы не закричать от ужаса.

Черный жрец, выполнявший роль палача, стремительно подскочил к паланкину, в котором восседал на пуховых подушках Дингир и грубо схватив карлика за скрюченные ножки, бросил его в центр каменной площадки. Я подумал, что схожу с ума, наблюдая за тем, как в замедленном действии палач перерезает своему господину пульсирующую жилку на горле. При этом сам Дингир ни делал, ни единой попытки, чтобы защитить себя от мучительной казни. Перерезав горло тщедушному карлику, палач с птичьей головой отбросил в сторону окровавленный нож и подставил под бьющую струю крови большую золотую чашу, выкованную в виде летящей птицы.

И когда кровавая струя перестала бежать из глубокой раны мертвого карлика, палач подошел ко мне и торжественно вручил ритуальную чашу.

– Это теонанакатл: «божественный гриб» перемешанный с кровью нашего великого господина. Ты должен отпить из чаши один глоток, – тоном, не терпящим возражений, произнес черный палач.

«Если эти чудовища не пожалели своего господина, тогда что они сделают со мной, если я откажусь пить это ужасное пойло»?! – принимая золотую чашу из рук изверга, подумал с ужасом я. Заглянув в глаза палача, я понял, что он не может обещать мне благополучного исхода в случае моего отказа. Зловеще прищелкнув клювом, он сделал мне угрожающий знак рукой.

Крепко зажмурив глаза, я быстро отпил из чаши дурно пахнущую жидкость и едва не лишился чувств от отвращения и тошноты, тугим комком подкатившей к горлу.

Пока я приходил в себя от омерзения, Морок выхватил чашу из моих рук и, сделав из нее крупный глоток, передал ее другому жрецу. Спокойно отпив из нее, тот в свою очередь передал ее следующего. И так продолжалось пока все семьдесят два черных жреца не попробовали на вкус крови своего мертвого господина.

Подождав пока все жрецы попробуют кровавый теонанакатл, палач продолжил свою «мясницкую» работу. Своим огромным острым топором он стал тщательно рубить маленькую тушку мертвого Дингира на мелкие кусочки. Стоящий рядом жрец тихим голосом считал падающие в стороны куски. И когда тело черного карлика было поделено на семьдесят два мелких куска, палач отложил в сторону свой окровавленный топор и, взяв в ладонь один из дымящихся теплых кусков, поднес его мне.

– Это плоть нашего великого господина. Ты должен съесть его сердце, чтобы ваши души воссоединились.

Я только, что переборол невыносимую дурноту от выпитого гадкого напитка и тут этот изверг преподнес мне очередное «лакомство». Это было уже через чур для моей пошатнувшейся психики! Попятившись назад, я с замешательством в глазах, смотрел на неумолимого палача.

– Ты должен съесть его сердце, иначе сам окажешься в роли пищи! – Грозно насупившись, рыкнул мне в лицо черный жрец.

Схватив с его ладони теплое сердце Дингира, я затолкал его себе в рот, и судорожно дергаясь всем телом, стал глотать его. Но чтобы проглотить сырое сердце, мне нужно было его сначала прожевать. И я стал через силу жевать резиновое с прожилками кровеносных сосудов, черное сердце божественного карлика. Отрыгивая, я просунул в рот пальцы и силой протолкнул в свое горло, сочившийся солоноватой на вкус кровью, кусок. Жестокий палач, подождав пока я полностью съем сердце мертвого Дингира, стал раздавать остальные куски мяса. В отличие от меня черные жрецы с видимым удовольствием съедали куски божественной плоти.

И вот, когда Дингир был съеден целиком, палач велел привести на площадку для жертвоприношений моего бывшего проводника Упуата.

«Неужели эти варвары убьют Египтянина и заставят меня есть еще и его»? – Чувствуя, как меня охватывает с ног до головы жар, в панике подумал я. Со мной стало происходить что-то неладное. Сначала я стал ощущать во всем теле непонятную тяжесть. Язык мой налился свинцом, а глаза стали вылазить из орбит. От резко подскочившего давления из моих ушей и рта хлынула черная кровь. Я пытался остановить кровь, зажав пальцами ноздри и задрав кверху голову. Но кровь бежала из меня не переставая, и вскоре я уже весь был вымазан в собственной крови.

Одновременно я почувствовал сильнейший зуд во всем теле. У меня было такое ощущение, что под моей кожей шевелятся тысячи насекомых. Они грызли изнутри мои внутренности и кости, изматывая меня невыносимой болью. Я не мог говорить. Я не мог дышать. Мне стало казаться, что я умираю. Так продолжалось до тех пор, пока я не потерял сознание и не упал. …

Я не знаю, как долго это продолжалось, но когда я пришел в себя, то почувствовал себя значительно лучше. Встав без труда на ноги, я увидел стоящего напротив меня Морока, держащего за шею понурого ирландского волкодава. Но в добрых глазах Упуата я не увидел и тени страха перед неминуемой смертью. Он смотрел на меня с таким укором и состраданием, что я, не выдержав его взгляда, удивленно спросил его: