Текст книги "Шоу смерти(Вызов смерти)"

Автор книги: Дин Рей Кунц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава 3

Парковочные автоматы установили аэромобиль Майка на место. В студийный комплекс он прошел через служебный вход, пользуясь личной карточкой Мелоуна. Миновав длинный коридор, он проследовал в студию, представлявшую собой как бы сердцевину яблока, в мякоти которого размещались различные службы и кабинеты некоторых работников Шоу. Он поднялся в свой офис – офис Мелоуна, где трудилась дюжина человек. Девушка в прозрачной блузке – признаться, ей было что показать! – порхнула ему навстречу.

– Мистер Мелоун, – сказала она, моргая накладными ресницами и улыбаясь. Ее безупречные зубы были искусственными. Майк предположил, что и голубые глаза девушки были бы карими, если бы она не носила контактных линз, меняющих цвет радужной оболочки. Вообще-то неподдельной у нее была только одна вещь. Но уж эта вещь была настоящей в высшей степени.

– Да?

– Мистер Кокли приказал передать, чтобы вы явились в его офис, как только прибудете. Он сказал – НЕМЕДЛЕННО.

– Благодарю, – ответил он. Он не назвал ее по имени, потому что не знал, как ее зовут.

– Вас снова собираются повысить?

– Сомневаюсь, – сказал Майк. – Это самый высокий пост в Шоу, кроме разве кабинета мистера Кокли.

Девушка открыла было рот, чтобы сказать что-то еще, но он повернулся на каблуках – четко, как военный, – и вышел тем же путем, которым пришел. Ему не было дела до того, как персонал офиса истолкует этот вызов. Майк был встревожен. Если Кокли проверил все эти фальшивые укрытия и не обнаружил ни в одном из них Президента, какова будет его реакция? Бурного веселья ожидать явно не стоит. Что он сделает с Мелоуном? Очевидно, Конни устранили за какой-то промах. Что, если Мелоун будет следующим?

Все эти мысли пронеслись в голове Майка, когда перед ним открылись двери офиса Кокли. Он вошел. Это был не просто офис – это был мозговой центр вселенной. Именно здесь принимались решения, разрабатывались политические линии, отсюда они распространялись по всей планете, влияя на ее судьбу. И всем этим руководил один человек. В углу кабинета была смонтирована ауропроекционная установка Шоу, блистающая великолепием искусственного тика и кожей ручной выделки. На стене висели картины объемного изображения. На одной был зимний пейзаж: пруд, покрытый голубоватым льдом, на пруду катаются ребятишки, на дальнем плане – дом, дымок из трубы поднимается в морозный воздух. Другая картина изображала тропики и обнаженную женщину на фоне водопада, третья – океанское побережье. Гребни волн на этой картине действительно пенились и перекатывались. А еще в кабинете был стол. А за столом сидел Анаксемандр Кокли, человек, живущий вот уже третье столетие, человек, взгляд которого казался взглядом миллионолетнего реликта.

– Входите, Джейк, – ласково сказал Кокли.

Майк понял, что тон – всего лишь уловка, и решил сохранять равновесие перед грядущей атакой.

– Садитесь.

Майк выбрал кресло сбоку от стола. Он знал, что Кокли может перескочить стол раньше, чем он успеет вскочить. Сесть напротив означало самому влезть на блюдо к людоеду, а делать этого он не собирался.

– Вы очень работоспособный молодой человек.

– Благодарю вас, сэр.

– И вы можете далеко пойти.

– Еще раз благодарю.

Пока все идет расчудесно. Сейчас это кончится. А, так и есть.

– Но вы НЕ ПОЙДЕТЕ далеко, если будете работать вот так! – И Кокли швырнул ему через стол карточки с магнитозаписями. Карточки разлетелись по полу.

В голове Майка взвыли сирены тревоги. Он чувствовал себя так, словно пытался переплыть реку, но какое-то огромное животное, с грубой складчатой шкурой, ухватило его за ноги и тянет в глубину. Дна у реки не было. Он судорожно втянул воздух и постарался привести в порядок скачущие мысли. Как бы отреагировал на такую ситуацию Мелоун? Он должен был контролировать свои нервы. Он не должен был так паниковать. Наконец Майк сказал:

– Неужели ни одна из них не привела нас к цели?

– Черт бы вас побрал, вы еще спрашиваете?! Ни одна! – заорал Кокли, и его лицо приобрело свекольную окраску. Мрачное зрелище, способное повергнуть в трепет любого, кто его видел. Так оно и было.

– Вы хотите, чтобы я снова обратился к файлам, сэр?

Кокли пылал гневом. Майк подумал, что он, возможно, переборщил с самообладанием. Он добавил в голос дрожи и сказал:

– Я готов сделать все сам. Я перепроверю все факты, которые выдал мне транслятор.

– Вы сделаете это.

– Когда вы желаете получить результаты, сэр? – Майк видел, как краска постепенно покидает лицо Кокли. – Я полагаю, сегодня вечером...

– Вы предоставите их мне до того, как я соберусь уходить. К четырем часам. Через пять часов, начиная с этой минуты.

Вы поняли?

– Да, сэр, – сказал Майк, поднимаясь. – Я сделаю все как надо.

– На вашем месте я постарался бы сделать именно так.

Майк отступил в холл, по-прежнему не поворачиваясь спиной к престарелому ублюдку, пока дверь не закрылась окончательно. Затем он вернулся в офис.

Кокли некоторое время неподвижно сидел за столом, сжимая и разжимая кулаки. Потом он перегнулся через стол и включил переговорное устройство:

– Компьютерный банк. Я хочу проверить данные одного недавнего исследования. Я хочу, чтобы мне была выдана дословно информация по президентским резиденциям, извлеченная Джейком Мелоуном из древних письменных файлов. ДОСЛОВНО.

Компьютер выдал утвердительный ответ своими платами/схемами/проводами/голосом.

* * *

Я просто думаю об этом! Кто я? Зомби. Я просто следую образцу. Помнишь: Поселение – Общество – Поселение – Единый Образ? Ну что ж, это закономерный финал. С чего началось существование всего? С Бога, конечно. Если ты неверующий, можешь назвать это Перводвигателем. Если ты законченный циник, можешь звать это Случайностью. Так или иначе, мы все произошли от Высшей Силы. Мы вошли в мир, мы были единым существом, ответственным за каждого из нас. Мы – это, конечно, пещерные люди. А затем мы образовали объединения пещерных людей, которые назвали Поселениями, и я получило жизнь. Затем, как повествовалось ранее, Поселение превратилось в Общество. Общество снова стало Поселением благодаря появлению электронных средств массовой информации и развлечений. Затем пришло Шоу и сократило Поселение до размеров квартиры: многое в малом. Исполнители – это целый мир. Мы скатились обратно к пещерному человеку. Целый мир стал одной-единственной личностью – пусть даже великой и неповторимой звездой Шоу. И для завершения цикла эта единственная личность каким-то образом будет развоплощена и возвращена в лоно Высшей Силы. Видишь? Это порождает несколько интересных вопросов, детка. Во-первых, не есть ли Бог просто коллективное сознание множества еще не созданных личностей?

Во-вторых, не есть ли Бог нечто меньшее, нежели сверхсущество, поскольку он является всего лишь смесью некачественных частей? В-третьих, хотим ли мы на самом деле измениться и снова стать Богом? Хотим ли мы лишиться нашей индивидуальности? Ползти назад, назад, назад... Хорошая порция перца, не так ли? Может быть, тебе лучше ударить по кнопке. Может быть, тебе лучше сменить программу...

Глава 4

После разговора с Кокли Майк почувствовал, что он взмок от испарины. С лица капал пот. Он вытер лоб, подбородок и шею. Рухнув мешком в мягкие объятия огромного вращающегося кресла, он содрогнулся. Компьютер рылся во всех источниках, в каких только мог. Если Майк сумеет выдать Кокли достаточно данных, чтобы тот ближайшие несколько часов занимался только ими, он будет спасен. Достаточно будет, если этих данных хватит до полуночи. Даже если кое-какие сведения будут взяты с потолка, они отвлекут ищеек Шоу на время, достаточное для того, чтобы забрать Лизу и удрать.

Компьютер издал гудок, из щели выползла карточка. Майк немедленно вставил ее в проигрыватель и принялся внимательно слушать. В прошлом всем было хорошо известно пристрастие президентов к комфортабельным местам отдыха; они понастроили их по всей стране. Большинство из них были известны. В этом и заключалась проблема. Например, ни Кокли, ни сыскные службы не поверят, что Революционеры укрываются в Хьяннис-Порт, после того как это место оказалось связанным с историей трех президентов. Но они вполне могут поверить, что под неким техасским ранчо, полуразрушенным и забытым, находится тайное бомбоубежище. Он мог занять на всю ночь целый отряд сыщиков одним этим объектом. Это было достаточно романтично, звучало как воодушевляющее воззвание: тайное убежище с замаскированным входом, о коем никогда ранее не упоминалось. Последняя карточка кончилась. На ней не было ничего ценного, ничего похожего на сказочку о ранчо. Майк вынул ее из проигрывателя, отправил в утилизатор и запросил расширенные данные, полученные методом прямых и перекрестных компьютерных проверок.

Ожидая результатов, он размышлял о электронной сущности, выискивающей все эти факты, занесенные в карточки. Ходили слухи, что компьютер располагается подо всей поверхностью города, уходя на несколько миль вглубь и занимая множество квадратных миль по площади. Но никто не пытался обнаружить подтверждение этих слухов. Люди не находили в них ничего будоражащего воображение. Машины уже давно перестали кого-либо занимать. Они были теперь слишком точными, слишком надежными, слишком совершенными для этого. Это как с рассветом: вы редко замечаете его, потому что он никуда не денется. И с машинами тоже ничего не произойдет. Однако образ огромного устройства, множества электронных ламп, плат и ячеек памяти взволновал Майка. Может быть, этот образ возник из какой-то старой книги, которую он сумел-таки прочитать. Ему вспомнилась повесть о компьютере, который сошел с ума и уничтожил мир. Такое отношение к машинам делало их более загадочными, более интересными. Если хоть кто-то их боялся, они вдруг обретали личные качества. Раньше машины и компьютеры были для Майка всего лишь большими серыми предметами неопределенного облика, неотличимыми от стен, улиц и прочих серых вещей. Теперь они стали его интересовать.

Раздался гудок, но новая карточка из щели не выползла. Майк заглянул в щель, сунул туда палец и огляделся вокруг, прежде чем сообразил, что это гудел телефон. Майк поднял трубку:

– Алло?

– Джейк, это Кокли. Я полагаю, мы получили кое-что важное. Вы можете сейчас подняться ко мне?

– Конечно, сэр.

– Не стоит беспокоиться о составлении нового рапорта. Выбросьте его в утилизатор.

– Да, сэр.

Щелк.

Майк вскочил, снова сел. Неужели Кокли в самом деле что-то нашел? Но как? Неужели сейчас вокруг Нимрона, Пьера и остальных, скрывающихся в Аппалачах, сжимается кольцо? Но как их могли обнаружить? Внезапно он понял: нет смысла здесь сидеть и ломать голову над тем, что могло еще и не случиться. Он встал, вышел из офиса и направился наверх – на аудиенцию к Кокли.

"Конрад Гивер был.

Он не был.

Он был.

Сражаясь с чем-то, чего он не мог понять, Конрад Гивер скользил туда-сюда по световым спиралям, пролетал через кольца пурпурного огня в охряное море света.

Оранжевый...

Зеленые пирамиды...

Черные деревья с алыми и золотыми листьями...

Он был. Не был. Был снова.

У него не было даже ощущения пребывания частью Исполнителя. Была вспышка ощущений, когда он понял, что находится в своем собственном теле и что ничего не понимает, кроме того, что находится в каком-то другом месте – абсолютно чуждом и чужом.

Он попробовал справиться с паникой и попытаться логически проанализировать окружающее. Но в окружающем не было никакой логики. Он сел в кресло и включил ауру. Минутой позже он уже потерял контроль над своим сознанием. Он пролетел через сознание Исполнителя в мир света и световых образов. Большинству тех красок, которые плясали вокруг, он не смог бы найти названия, не смог бы описать их даже про себя. И он не мог заставить свое тело пошевелиться и выключить ауру.

Это был кошмар.

Он подумал об Эмпатистах.

Но чтобы стать Эмпатистом, нужно несколько дней, а не какие-то минуты!

Краски взорвались вокруг него/Внезапно он понял, что больше не ощущает своего тела. Он был полностью вырван из него. Он скользил вверх, вверх, вверх, через кромку сверкающего желтого обрыва в медное море, прошитое серебром. И теперь вокруг него были голоса, бубнящие, стенающие и рыдающие, словно грешники в Чистилище..."

– Что будете пить? – спросил Кокли. Майк предпочел бы сразу перейти к делу. Его раздражали все эти промедления, но он понимал, что предложение Кокли на самом деле является приказом.

– Благодарю вас.

– Немного синте-виски и немного настоящего спиртного. Синтетическое на самом деле лучше настоящего, знаете ли.

– Нет, не знаю.

– Но это так. Намного лучше. Никаких гадостей вроде резкого запаха. Никаких примесей. Всегда безупречное и всегда отмеченное неповторимой терпкостью, делающей его столь восхитительным. – Кокли с силой встряхнул золотую бутыль-миксер. – Не принесете ли мне три бокала? Майк повиновался.

– Для кого же третий?

Кокли приговаривал, разливая коктейль:

– Один для вас.., один для меня. Не будете ли вы столь любезны придвинуть вон то кресло к столу, Джейк?

Кокли отставил миксер. Потом достал из кармана носовой платок, осторожно взял пустой бокал и отнес его к двери. В дверях возник служитель, принял бокал, взяв его все так же через платок, и исчез. Кокли вернулся к столу, взял свой коктейль и опустился в вертящееся кресло, тяжело вздохнув:

– Джейк, вы знаете, что такое отпечатки пальцев?

В этой фразе было что-то зловещее. Майк порылся в закоулках памяти, взглянул на свои пальцы, но ответа на заданный вопрос не нашел.

– Нет, сэр, – протянул он.

– Посмотрите на кончики своих пальцев очень внимательно, – посоветовал Кокли.

Кокли говорил так спокойно, так дружелюбно. Майк насторожился и напрягся, готовый вскочить в любую секунду. Тем не менее он посмотрел на свои пальцы.

– Заметьте эти узоры.

Майк присмотрелся тщательнее. Тонкие линии скручивались в узоры на подушечках пальцев, шли параллельно одна другой, образовывали завитки.

– Отпечатки пальцев, – сказал Кокли. Майк по-прежнему не мог понять смысла этой беседы.

– Отпечатки пальцев любого человека никогда не могут совпасть с отпечатками пальцев другого, Джейк. Давным-давно, еще когда не существовало Шоу, полиция использовала отпечатки пальцев как главный признак идентификации. В борьбе с преступниками это была очень важная улика. Когда вы дотрагиваетесь до чего-либо, вы оставляете оттиск – ваши отпечатки пальцев. Если присыпать порошком поверхность, которой вы коснулись, эти оттиски проявятся. Вы коснулись бокала...

Майк начал понимать, куда он клонит, и все это ему очень не понравилось.

– Искусство распознавать человека по отпечаткам пальцев давно забыто. Никто о нем уже и не помнит. Но несколько лет назад оно привлекло мое внимание, когда я встретил одно упоминание в текстовых записях о методах следствия. В наши дни, в наше время, когда хирургия может удалить лицо человека и дать ему взамен новое, изменить кровь и узор сетчатки, умение снимать отпечатки пальцев может оказаться очень полезным для того, кто с ним знаком. Если хирург не знает о такой примитивной вещи, он и не подумает изменить отпечатки пальцев пациента. У меня есть файл с отпечатками пальцев всего персонала Шоу, каждого человека. Распознавать отпечатки пальцев – своего рода чтение, а сейчас никто не умеет читать – кроме моих трансляционных машин. И они вот-вот скажут мне, схожи ли оставленные вами отпечатки пальцев с теми, которые мы сняли у Джейка Мелоуна вчера и ранее.

– Но я – Джейк Мелоун, – сказал он с возмущением в голосе, хотя на деле возмущения не испытывал – только страх.

– Да, конечно, так и есть. По крайней мере, я надеюсь, что это так. Но объясните мне вот что. Я заставил компьютер повторить мне все то, что он выдал вам. В целом эти данные совпали, но неожиданно я нашел кое-что важное – чрезвычайно важное, что вы упустили. Бомбоубежище в Аппалачах.

Майк оставался невозмутимым.

– Если вы и не Джейк Мелоун, вы очень хорошо подражаете его спокойствию.

– Я Мелоун, – ровным голосом сказал Майк.

– В любом случае Мелоун аккуратный и усердный работник. На него это не похоже. Он не мог пропустить в рапорте нечто, что могло бы повлиять на успех операции. Возможно, это была просто ошибка с вашей стороны, Мелоун. Однако компьютер информировал меня о том, что Джейк составил два набора карточек. И в одном из них было на карточку меньше – на ту карточку, в которой содержались сведения об Аппалачах. Джейк прослушал ее и выбросил. А еще Джейк позаботился о том, чтобы удалить эти сведения из памяти компьютера. Кто-то попытался сделать это. Кто-то под именем Джейка велел компьютеру уничтожить ячейки памяти, содержащие эти данные. Компьютер это сделал. Но существуют и другие вещи, помимо ячеек памяти. Главный компьютер, расположенный под городом, не только запоминает все исследовательские работы, но также составляет особый файл, куда заносит все ключевые фразы, позволяющие при необходимости активировать нужные ячейки. Аппалачское Бомбоубежище Президента было ключевой фразой того рапорта. Все мелкие сведения были стерты, оставив лишь скелет. Мы не знаем, где может находиться убежище, но, зная приблизительную отметку, мы можем настроить компьютер на вторичное исследование письменных данных. Он найдет нужный материал, так же как нашел его для Джейка Мелоуна. Завтра утром мы будем знать, где скрываются Революционеры.

– Если я – не Джейк Мелоун. Но я – это он.

– Возможно, что и так. – Но голос Кокли говорил: “Это ложь”.

– Я решил, что Аппалачское убежище – ложная наводка.

– Зачем же тогда идти на крайние меры и полностью удалять сведения из памяти компьютера? Почему было просто не отбросить эту карточку?

– Я полагал, что очистка памяти – стандартная процедура.

– Вы всегда стирали из памяти ненужные сведения, когда возглавляли отдел Исследований?

Майк понял, что допустил промах. Теперь ему оставалось только попытаться скрыть все это:

– Да.

– Посмотрим, – сказал Кокли. Он улыбался. Но улыбка его была поддельной, в ней не было ничего от истинной улыбки.

Майк сидел выпрямившись и молчал. Он успел отхлебнуть глоток коктейля, но во рту было сухо, а привкус спиртного жег пересохшие от страха губы. Он поймал себя на том, что бездумно, почти в оцепенении пялится на объемную картину с тропическим пейзажем. Его разум пытался укрыться в мечтах именно сейчас, когда необходимо было продумать план действий. Как только отпечатки его пальцев будут исследованы, обнаружится, что он не Джейк Мелоун. Он должен думать. Оставались считанные минуты.

Нет, гораздо меньше.

В дверь позвонили.

– Открыто! – крикнул Кокли. Дверь мягко скользнула в сторону на смазанных полозьях. Вошел служитель, прошептал что-то на ухо Кокли и вышел. Кокли обернулся и уставился на Майка:

– Кто ты?

– Джейк Мелоун.

В голосе Кокли не осталось ничего, кроме ненависти и ярости:

– Я спрашиваю тебя: КТО ТЫ?

– Джейк Мелоун, черт побери! Ваши дурацкие отпечатки пальцев врут! – Единственным его шансом было настаивать до конца.

– Ты можешь себе позволить так разговаривать со мной. Ты – все равно что мертвец.

– Ублюдок! – прошипел Майк, думая о Лизе и представляя себе, что она подумает и как она почувствует себя, когда Кокли придет к ней, а он – нет.

В глазах Кокли бушевало пламя, сжигающее остатки рассудка.

В дверь снова позвонили, прервав их. Тот же самый служитель принес из лаборатории карточку с записью. Кокли схватил ее, подождал, пока служитель выйдет, и сунул карточку в проигрыватель.

– Человеческие останки – фрагменты скелета, волосы и частицы плоти – найдены в здании номер “два” “Башен Кокли” в стволе мусоросжигателя апартаментов Мелоуна, – сказала машина звучным голосом.

– ВОТ ЭТО настоящий Джейк Мелоун, – прохрипел Кокли. – Фрагменты костей и кусочки обгорелого мяса. Ничего больше. Ты убил одного из лучших моих людей!

– И сделаю еще больше, – сказал Майк неожиданно дерзко, зная, что бежать ему уже не удастся.

Эти слова привели Кокли в еще большую ярость. Он попытался взять себя в руки. Доктора говорили, что самая большая его проблема – это взрывной темперамент, неумение контролировать свои эмоции. Он возражал, что контроль он может приобрести в результате одной из операций, вместе с частями чьего-либо тела. Глаза другого человека, возражал он, могут изменить его взгляд на мир. Врачи дипломатично отвечали, что его доводы ненаучны. Но они не возражали открыто, они не смели. И теперь в душе Кокли разгорался гнев, вскипая все сильнее и сильнее, достигая той критической точки, за которой он сорвется и совершит нечто безрассудное. Он знал это, но остановиться не мог. Этот человек убил Джейка Мелоуна. Его надо было оставить для допроса, но ярость, захлестывающая Кокли, требовала чего-то большего, нежели допрос, действий более жестоких, чем вытягивание из него ответов.

Майк отскочил за кресло, в котором сидел. Его охватил страх. В голове его мелькали обрывки той давней встречи с Кокли, картины драки, в которой он был так жестоко избит. Кокли прыгнул на него с неожиданной резвостью, он двигался даже быстрее, чем запомнилось Майку. И тем не менее Майк успел схватить кресло и загородиться им. Кокли ухватился за ножки. В течение минуты они пытались одолеть один другого. Внезапно Майк вспомнил уроки у Пьера и слова: “Никогда не пытайся силой одолеть человека, который сильнее тебя. Уклоняйся и выжидай, пока он сам не откроется для удара”. Но кресло уже вырвалось из его рук, взметнулось вверх и обрушилось на его плечо. Звезды взорвались в его голове и умчались прочь.

Все умчалось прочь.

Наступила тьма.