Текст книги "Драма современного человечества"

Автор книги: Димитрий Лётич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Эта народная песня показывает глубокую и постоянную веру в то, что ход исторических событий определяет прежде всего духовное, а не материальное, примат коего евреи с помощью Маркса подбросили христианскому миру.

Известна ли классовая борьба нашему зрячему и Богом вдохновенному народу? Ибо, если классовая борьба – закон человеческой жизни, тогда наш зрячий народ должен был видеть это и говорить об этом. Но он нигде не говорит об этом как о нормальном явлении. Напротив, когда он описывает в эпических песнях свою аристократию, он восторгается ее богатством, ее красотой, гордится ее силой, храбростью и мудростью. И только однажды осуждает властелу:

 
“Великаши, проклятые души”.
 

Лишь однажды посылает ей свое проклятье – когда правящий класс охватила кровавая междоусобица, которая и привела к гибели сербское царство.

Когда бы народ видел здесь классовую борьбу, он бы ненавидел свою властелу, потирал руки и радовался, глядя на ее самоистребление. Ведь раз господствующий класс враг, значит, и раздоры в его рядах народу только на руку, значит, они обязательно принесут ему счастье и благоденствие.

Итак, нашему народному духу не отвечает ни атеизм, ни материализм, ни классовая борьба. Следовательно, они не могут отвечать и духу, природе и исторической традиции русского народа.

Таким образом мы доказали не только то, что исторически русская революция пришла из-за кордона, беспрепятственно пропущенная врагом России и развернувшаяся на еврейские деньги и с помощью еврейской организации, но и то, что сама мысль, которую она возвела на пьедестал по природе своей глубоко чужда духу русского народа. Это Совдепия. Это не Россия.

Многим это не нравится. Они хотели бы, чтобы я и после 1917 года называл Россию Россией. Но я не могу. По трем основным причинам.

Первая: она сама не зовет себя так. Я не знаю, что заставило Сталина и компанию назвать свое детище СССР (Союз Советских Социалистических республик). Ни в одном из четырех слов нет и намека на хоть какую-то географическую или национальную реальность. Но у них, видно, была-таки некая причина. В цивилизованном же обществе принято называть кого-то третьего так, как он сам себя зовет, а не каким-либо другим именем. Обычно люди считают за оскорбление, когда их называют не так, как они зовут себя сами.

Вторая причина: Россия и русский народ порабощены инородными идеями и инородной организацией, о чем мы уже говорили.

Кто-то скажет: пусть бы и так! Ваше право. Но там, на севере, – великая русская земля и великий русский народ. Эту землю я должен называть Россией.

Отвечу следующей притчей (она – мой третий и последний аргумент):

Жил некий Йован. У него был свой участок и дети, свой дом и свое дело, земля и скотина. Но он погиб. Его убил Стоян. И взял его жену, детей, дом, хозяйство. Прочно устроился на месте Йована. Для меня очевидно, что сей новый хозяин все-таки не более чем Стоян, хотя и завладел женой, детьми, домом, землей и скотом Йована. Поэтому я зову его Стояном, а хозяйство, детей, землю, да и жену – Иовановыми. И я здесь ничего не спутаю и не забуду. Таков мой обычай. И он не плох: думаю, и у вас такой же... (Бурное одобрение. Крики: “Верно!”)

Но среди вас, должно быть, есть люди, которых все это не убедило. Они думают: такое сравнение явно хромает. Сейчас ведь речь идет не о воре и убийце Стояне, а о русской земле и русском народе, которые нашли истинную форму для своего государственного и национального устройства, обрели счастье и силу: дивно расцвела ныне русская земля, расплескалась сила русская и трепещет от нее старый мир.

Посмотрим, так ли это! Нам нужна истина, а она мне всегда дорога, какая бы ни была. Итак, посмотрим.

На днях я беседовал с одним молодым человеком, который из любви к своей русской земле тайно перешел границу, пробыл там почти полгода и тайно же вернулся. Его впечатления опубликованы в 24-ом и 27-ом номерах наших бюллетеней. Из длинного, 4-часового разговора я приведу лишь вот это:

“Это страна, в которой никто, кроме малых детей, не смотрит вам в глаза. При разговоре глядят вверх, вниз, или мимо вас, но только не в глаза. Лишь после более близкого знакомства глаза с опаской поднимаются и нерешительно встречаются с вашим взглядом. Впрочем, и потом – тоже. От привычки трудно избавиться.

Это страна как бы без стариков. Это – первое, что бросается в глаза. Старшие поколения настолько проредили, что лишь отдельные их представители еще попадаются вам навстречу.

Это страна глубочайшей безропотности, которая стала привычкой. Подобно тому как мы сносим огромную силу атмосферного давления и не ощущаем ее, поскольку – привыкли.

Это страна, в которой ничего нельзя купить без давки. За шесть месяцев я ни разу не видел, чтобы в Совдепии хоть одного товара было в достатке, с избытком. Поэтому за всем выстраивается очередь, “хвост”: спички, мыло, мука, обувь, трикотаж, даже железнодорожные билеты. Ни с одной станции никогда не уедут сразу все пассажиры: кто-то должен остаться, так как не хватает мест

Это страна, где люди покупают вещи, абсолютно им не нужные – в надежде, что путем обмена будет легче приобрести необходимое. Это страна, в которой немногие привилегированные городские семьи имеют право на отдельную квартиру. Нередко в одной большой комнате живут по три семейные пары или одна такая пара плюс два-три одиноких квартиранта.

Одним словом, это страна, живущая при таком терроре, какой в Европе невозможно представить, и в такой нищете, в какую в Европе невозможно поверить”.

Но, возможно, и это не убедит людей, которые в Совдепии видят Россию и счастье русского народа. Что ж, пойдем дальше. У власти там стоит правительство, которое именуется рабоче-крестьянским. И многие из тех, кто и здесь хотели бы установить подобный строй, скажут: конечно, в России худо помещикам и капиталистам, епископам и священникам, но зато хорошо рабочему и крестьянину. Посмотрим, так ли это. Готов признать, если крестьянину и рабочему там действительно хорошо, если хотя бы эти два крупнейших народных слоя Совдепия облагодетельствовала, тогда все мои доводы против – необоснованны. Но что, если даже рабочим и крестьянам там плохо?

Мои оппоненты удивятся и изумятся, когда я скажу им, что сегодня единственная реальная оппозиция Советам – рабочий и крестьянин. Не какой-то один рабочий или крестьянин, но подавляющее большинство рабочих и крестьян. Интеллигенция не оппозиция. Как и в других странах, она заражена оппортунизмом, карьеризмом, нерешительна и лишена боевого духа. Дворянство либо уничтожено, либо эмигрировало. Частных производителей не осталось вовсе: ликвидированы. Священство держится исключительно Церкви, которая и сегодня – вопреки Сталинской конституции – подвергается гонениям. Самая стойкая его часть – это так называемые “бродячие попы” (скитающиеся священники). Будучи не зарегистрированы, они еще ходят по селам и городам и тайно совершают обряды. К их молитве и пастырскому окормлению, как правило, и прибегает народ, именно потому, что они – тайные.

Но настоящая, опасная и массовая оппозиция – это рабочие и крестьяне.

То, что это действительно так, подтверждают два декрета Совета народных комиссаров: от 28.XI.38 г., коим утверждено новое рабочее законодательство, и от 28.V.39 г., коим утверждено новое колхозное право. Первый декрет по своим основным положениям представляет собой самое суровое рабочее законодательство в Европе. Второй – юридически закрепляет новое порабощение в деревне. Подробный анализ их содержания выходит за рамки нашего сегодняшнего плана (об этом вы можете прочесть в ряде наших работ). И все же я должен сказать: рабочее законодательство, подобное совдеповскому, которое так мало заботится о свободе рабочих, не существует больше нигде в Европе. Ни одно крестьянское законодательство в мире не дает крестьянам так мало свободы, как в Совдепии.

Советы вынуждены были пойти на это. Годами на своих партийных съездах они обвиняют в собственных неудачах “руководителей”, стоящих во главе предприятий. По идеологическим и политическим соображениям они не смели открыто сказать, что подлинная причина – сопротивление, оказываемое рабочими и крестьянскими массами, от имени которых они правят страной. Но жизнь в конце концов заставила их считаться с реальностью. И вот, на XVIII съезде ВКПб (март 1939 г.) открытые обвинения впервые прозвучали в адрес не руководителей, но непосредственно рабочих и крестьян. Весь 1939 год прошел под знаком борьбы Советского режима с рабочими и крестьянами.

Эта борьба разразилась не вдруг. Она ведется с первого дня утверждения большевистского режима. Сначала это была борьба с “белыми”, затем против остатков дворянской интеллигенции, зажиточных слоев общества и священства. Сейчас уже и основные народные массы – не по идейным соображениям, но во имя простого выживания – восстают против невыносимой системы, которую еврейский ум придумал для нееврейских народов и которую, сознательно или несознательно, хотят навязать им еврейские агенты.

Эти 22 года истории Советского режима – сплошная летопись кровавой и жестокой борьбы русского народа с захватчиками, представителями и ставленниками еврейско-марксистской мысли. Последние декреты, о которых мы говорили, стали лишь открытым признанием со стороны советского режима того факта, что ведущаяся им борьба ведется сегодня именно с теми, от чьего имени он действовал все эти годы, разрушая старый уклад, уничтожая материальные ценности и самих людей, из коих миллионы были попросту перебиты, десятки миллионов уморены голодом, другие десятки миллионов – изгнаны или заточены, прочие же подведены под ярмо такого порядка, при котором “никто, кроме малых детей, не смотрит вам в глаза”. (дружное одобрение).

Неверные все же не убеждены. Они выдвигают следующие два аргумента: во-первых, политическая и военная мощь Советов; во-вторых, великие и чудесные свершения, осуществленные ими в России. Неверные говорят: “Если бы было так, откуда тогда та огромная политическая и военная мощь Советов и те великие и чудесные достижения, которых они добились?” Неверные имеют право спросить. И я им отвечу.

Когда появилась та сила, о которой вы говорите? В какой момент? Когда Западная Европа вступила в войну. До этого ее не было. Где были Советы в 1938 году, почему не удержали Польшу от нападения на Чехословакию? Вопреки советскому протесту, направленному Польше, та презрительно отвечает авторам оного и продолжает свой натиск и наступление на Чехословакию, а Советы и пальцем не пошевельнут, чтобы остановить ее.

Почему свои споры с Прибалтийскими государствами и Финляндией Советы не разрешили до 1.IX.39 г.? Почему свой спор с Польшей не разрешили до 7.IX.39 г? Причина одна. Чтобы Советы могли показать свою силу, им необходимо было иметь перед собой слабого противника, намного слабее их самих.

Военный корреспондент “Таймс” 10. VШ.39 г., т.е. во время переговоров Англии с Советами, дал следующую оценку Красной армии: “Внезапным нападением она способна нанести ощутимый удар даже сильному противнику, если тот не ждет этого. Способна к наступательным операциям местного значения против слабого противника”.

Иными словами, не способна нанести удар по сильному противнику, который готов к этому – так же, как не способна и к наступательным операциям общего и глобального характера, даже против слабого противника.

Причины этого: технические (неважная система коммуникаций), военные (слабый и непрофессиональный командный состав), морально-политические (ненадежность войск), экономические (плохое экономическое положение страны).

Что же касается великих чудес, о которых слыхали неверные, отдельные чудеса и вправду имеются.

Первое: вопреки всем статистическим данным, рапортующим о выполнении плана производства, жизнь в стране выглядит весьма скромно, если не сказать бедно, но при этом ни один товар не возможно приобрести без давки, а не редко и вовсе невозможно приобрести.

Второе: поистине было бы чудом, если б добился успехов режим, похваляющийся тем, что оплачивает из госбюджета 80.000.000 служащих, т.е. чиновников и мелких исполнителей, составляющих огромный бюрократический аппарат, где личная инициатива, по правилам, исключена.

Третье: истинным чудом было бы, когда бы система, при которой человеческая свобода и личность так мало ценятся, не смогла построить – с помощью бесправной и бесплатной рабочей силы – столько гигантских сооружений и объектов, раз это смогли сделать египетские фараоны и римские императоры – с помощью несравнимо меньшего террора, ценой гораздо меньшей крови и меньших человеческих жертв. (Бурное одобрение).

Но самое большое чудо, которое я обнаружил, штудируя обширную литературу и фиксируя бесчисленные свидетельства, описано в книге одного француза, рассказывающего о многих чудесах и в конце замечающего: “Мне могут возразить, что нигде я не видел ничего по-настоящему красивого и великолепного. Но на самом деле я видел. Я видел исправительную колонию в 20 км от Москвы. Исправительную колонию, где нет охраны; где заключенные могут свободно, когда им вздумается, отправиться в Москву в кино или оперу; где они могут привести в зону свою семью, чтобы жить там всем вместе; где имеются такие удобства и такое изобилие всего необходимого, что администрация колонии все-таки вынуждена была пойти на некоторые охранные меры – с целью предотвратить проникновение в свое заведение людей с воли, стремящихся “незаконно” пополнить ряды арестантов...”

Итак, мы показали пролог этой драмы: разъярить Германию, сковать ее паутиной, ослабить победителей. Конфликт налицо. Теперь можно начинать. Но не раньше, чем произойдет неожиданное, ошеломляющее объединение Германии с Советами.

Подобный поворот событий застал людей врасплох. Разве наша премудрая пресса не прожужжала нам все уши:

“Завтра или послезавтра будет подписано соглашение между Англией и Россией”. Напрасно мы доказывали, что этого не будет! Одни над нами смеялись, другие нас оболгали, третьи ополчились на нас. Тем не менее Англия не подписала соглашения с Советами. Вместо этого, ко всеобщему ужасу, был подписан Германо-советский пакт о ненападении. (Смех)

Каково его значение в настоящей драме? Может быть, это обычный военно-политический договор, который часто заключают между собой два государства?

Ан нет! Сей пакт имеет совсем другое значение. Это последняя сцена Пролога. Его цинично-сатанинский характер освещает зловещим багровым светом саму драму, которая начинает разыгрываться у нас на глазах.

Поскольку мы это знали, мы и не уставали повторять вопреки всем “авторитетным прогнозам”, – что соглашение между Англией и Советами не будет достигнуто.

В этой Драме Германии выпала роль зачинщика войны. Мотора войны, а значит, и Мотора революции.

Через Советы Израиль держит Кормило войны, а значит, и Руль революции.

Германо-советский пакт от 23. VШ. есть не что иное, как соединение мотора с рулем, взятие германской движущей силы под контроль еврейско-марксистских кормчих.

Поэтому данный пакт стал последней сценой пролога, чтобы затем Мотор взял тот курс, который нужен Режиссеру.

Поэтому мы давно говорили, что Гитлер неосознанно стал еврейским агентом. Думая, что делает все для счастья и величия родной Германии, он, в действительности, вызвал войну. И вот вся его огромная, оснащенная сила небывало дисциплинированного народа ударяется об англо-французскую стену, направляемая советским рулевым, ради цели, которую поставил Израиль. (Одобрение. Крики “Верно!”).

Драма

Вот Драма началась. Германия обрушилась на Польшу и разгромила ее, Германия готовилась к молниеносной войне на Востоке, и теперь всем ясно, что подготовилась она отлично. Польша – сломлена.

Но прежде, из-за данных гарантий (которые столько раз бездумно давались с подачи все того же лукавого и лживого режиссера, непрестанно вдалбливавшего в бараньи головы идиотские формулы коллективной безопасности и одновременно всячески ослаблявшего участников оной, сводившего на нет всякую их способность к быстрым и мощным наступательным операциям) – Англия и Франция объявили войну Германии.

И когда Режиссер окончательно уверился, что занавес действительно поднят и Драма уже началась, что на сей раз она не сорвется, что игра будет настоящей, что нет больше опасности мирного варианта, что теперь будет вдоволь и грома, и грохота, и лязга, и криков, и дыма, и огня, и крови, – он, будучи не в силах скрыть своей дикой, животной радости, впервые отозвался из-за кулис ледяным смехом, довольно потирая руки.

“О, – воскликнул он, – сколько труда и мук! Наконец-то я начинаю Драму, которую подготавливал веками. Грядет твое время, Израиль. Настает конец твоим мучениям и страданиям, твоим неслыханным унижениям. Наступает твоя заря! Уж близка твоя победа: твой Соперник, с Кем боролся ты в пятидесятивековой ночи, благословит тебя!”

И тогда в игру вступает Совдепия. Сбросив маску с лица, бесстыдно набрасывается она на сломленную Польшу, чтобы “защитить жизнь, свободу и собственность своих единокровных братьев”, – словно сами Советы не уничтожили на русской земле всю собственность и свободу несчастного русского народа, заплатившего за чудовищный эксперимент десятками миллионов жизней. Отныне маска практически не нужна. Она была нужна лишь до тех пор, пока не началась Драма.

Когда-то Советы давали точное определение агрессора и совместно с другими государствами определяли, кого считать таковым. Сейчас, как следует из речи Молотова, мы видим, что “обстоятельства изменились, а значит, изменилось и определение агрессора, которым мы пользовались и в которое все остальные поверили”!

Когда-то в этом была необходимость, и Советы были главным борцом с фашизмом; любым способом стремились натравить Францию и Англию то на Италию, то на Испанию, то на Германию, обещая им свою “огромную” помощь. Сейчас ложь больше не нужна: режиссура оказалась столь удачной, что Англии и Франции пришлось объявить войну Германии. Сейчас Советы могут спокойно взять “свою” часть польской добычи и дожидаться окончания драмы.

Когда-то в этом была необходимость, и просоветские “народные фронты”, “антифашистские блоки”, “союзы демократических сил” драли горло по европейским странам, буквально надрывались, афишируя свою поддержку западным демократиям, – сегодня такая необходимость отпала. Сейчас те же советско-еврейские агенты проповедуют дезертирство, уклонение от службы в армии, ненависть к буржуазным демократиям. Зачем им дальше лгать, раз Драма уже началась.

Только сейчас открывается истинная, мерзостная роль таинственной личности, именуемой Совдепия.

Итак, завязка Драмы заключается в следующем: Германия, коя лучше других проникла лукавый замысел Израиля, с энтузиазмом взялась сыграть в этой драме роль зачинщика войны, ее двигателя, а следовательно, и Мотора революции.

Она поступила так, веря, что до войны с Англией и Францией дело не дойдет, даже если она обрушится на Польшу и разгромит ее. Ибо англо – французы не могут всерьез штурмовать линию Зигфрида, других же возможностей оказать своевременную помощь Польше у них нет.

Если же англо – французы из-за данных Польше гарантий все-таки вступят в войну, это будет чисто платоническая война, война без военных действий. За четыре недели Германия полностью подавит польское сопротивление, а там, глядишь, падет и польское правительство, находившееся в состоянии войны с нею. А новое – подпишет с Германией мир, передав ей Данциг и Коридор. После этого Англия и Франция и сами вынуждены будут заключить мир. А если этого и не случится, пусть сидят себе на линии Мажино, Германия же, надежно защищенная линией Зигфрида, будет спокойно наслаждаться плодами своей победы.

Расчет этот, как мы видели, был бы абсолютно верным, если б 23.08. не разыгралась последняя сцена Пролога настоящей Драмы, соединившая Руль революции (Совдепия) с ее Мотором (Германия).

Гитлер тогда думал, что перехитрил весь мир. Но мы уже показали, как далеко было ему до этого. Ибо пакт сей дал возможность Советам со своей стороны вторгнуться в Польшу, сломив всякое сопротивление и захватив значительную часть ее территории. Теперь план Гитлера о заключении мира с Польшей неосуществим, поскольку Польша не только разгромлена, но и раздроблена. С кем заключать мир? А раз нет мира с Польшей, как заключить мир англо – французам, которые, повинуясь обязательствам чести, вступили в войну из-за Польши?

Немцы подготовились к молниеносной войне, но не на западе, а на юго-востоке.

Англо-французы вообще не готовы к войне наступательной, только к обороне. Однако в войну вступили, поскольку необдуманно приняли на себя обязательства, которые заставили их вступить в войну, хотя они и не могли оказать Польше реальной помощи.

Драма современного человечества.

Они думали, что это – уже помощь, то, что они вступили в войну.

Именно это и имеют в виду англо – французы. Они говорят о продолжительной войне. И я думаю, что они искренно настраиваются на таковую. Но две опасности подстерегают их в затяжной войне. Первая; выдержат ли их армии такую войну? И вторая: не утвердится ли в Германии – вместо их военной победы – большевизм?

Ибо один факт явно бросается в глаза. Вот уже два месяца, как войска стоят друг против друга в полной боевой готовности, а настоящей войны все нет. Слышно, как за каждой линией фронта урчат танковые моторы, вот-вот взлетят сотни эскадрилий, заговорят десятки тысяч орудий, сотни тысяч минометов, пулеметов и огнеметов начнут свою смертоносную работу. И все-таки: пока что царит мир.

Многие пытались это объяснить, и мы тоже. Но подлинным объяснением, думаю, может быть лишь следующее:

Обе стороны, похоже, чувствуют, сколь страшны их собственные средства поражения (равно как и противника). Понимают, что человеческий материал не в силах выдержать полного применения всего вооружения.

Поэтому обе стороны стремятся отыскать друг у друга такую точку, где полное применение имеющегося оружия способно в короткий срок дать серьезные результаты.

Такую точку они до сих пор не нашли. А потому и не смеют развязать войну на полную мощь.

То, коронное решение, на которое рассчитывают англо – французы, есть долгая и кровопролитная война, в которой немцы сперва нападали бы, как остервенелые, а затем, будучи отбиты с огромными потерями, сами бы подверглись нападению и были разгромлены. Поэтому мы и говорим, учитывая очевидный и оправданный страх, что люди недолго выдержат гнет оружия: у долгой и кровопролитной войны немного шансов окончиться победой.

Наоборот, это маловероятно. На это и рассчитывают Режиссер и его ставленник, Совдепия, – на то, что долгая и кровавая драма закончится именно так, как задумали жидо-марксисты.

Есть ли надежда, что конец будет не столь плачевен? Стена англо-французская, Мотор немецкий и Руль советский являются главными действующими лицами Драмы.

Просчитается режиссер Израильский, если Руль откажет ему. Есть ли такая надежда? Советы избегают войны, но с помощью мобилизации держат значительную часть народа под ружьем. Для подобного режима уже сама мобилизация представляет опасность, поскольку из недовольного населения, пассивно сносившего прежде все тяготы, – производит солдат, т. е. граждан, способных к активной защите. А это меняет их отношение к режиму, и режим вынужден ослабить тиски; граждане же, обретая свободу, занимают по отношению к нему более независимое положение.

Особенно опасен для Советов эксперимент, связанный с предоставлением своим солдатам возможности познакомиться с жизнью остальной Европы, о чем они знали исключительно через пропаганду, представлявшую их собственную страну в материальном смысле как рай, а Европу – как ад. Теперь, на занятых территориях Польши и в странах Прибалтики, они могут воочию видеть такой уровень жизни, какого не видали нигде в Совдепии и какой не могли себе даже представить.

Аналогичным образом проблема снабжения войск повлечет за собой глубокие изменения в экономическом устройстве – или же крах всей системы.

Все эти моменты в ходе настоящей Драмы могут вызвать резкие перемены в Совдепии – перемены на подлинно национальном, русском, славянском и христианском направлении. Если это произойдет, Кормило откажет режиссеру. Оно стряхнет с себя его грязную лапу. Не будет больше Совдепии, а будет настоящая национальная Россия, вернувшаяся на законное место, Такой поворот максимально расстроил бы планы Режиссера настоящей драмы.

Но если Руль не выдаст Режиссера, есть еще одна возможность: откажет Мотор. Эта возможность гораздо слабее первой. Необходимо много кровавых поражений, прежде чем немецкий Мотор откажет. На сегодняшний день их нет. Еще только должны предстоять. Если нет никакого неизвестного нового технического средства, сие может произойти лишь после долгой и кровопролитной войны. А эта кровопролитная война – как раз то, что нужно Режиссеру Драмы для достижения своих целей.

Итак, Драма коварно и искусно подготовлена. У Израиля есть причины самодовольно потирать за кулисами руки и смеяться, как только он один умеет. Ибо, если судить по людским меркам, вероятность успеха – стопроцентная.

Но Режиссер не хочет, чтобы Драма распространилась только на запад Европы; он желает, чтобы она охватила весь мир. Ни клочка земли не должно остаться, где бы не развернулось ее действие.

Пока что, в первой и второй сцене первого акта, на подмостках предстали только Польша, Германия, Англия, Франция и Совдепия.

Но Израилю нужно, чтобы участвовали и другие народы: прибалтийские и балканские, маленькие и мирные голландцы и бельгийцы, те же финны – вся Европа должна быть охвачена драмой.

Но почему Режиссеру дана такая власть над Европой? Откуда такая напасть на ее голову?

Вся ее красота и сила, богатство и мудрость пришли к ней под знаком креста Господня.

Однако за последние 150 лет своей истории Европа поддалась материалистическому безбожию и христоборчеству. И потеряла ориентацию. И сбилась с пути. Она – словно корабль посреди океанической пучины, у которого украли компас или которому тучи закрыли Полярную звезду. И тогда явились посланцы лукавого Израиля и предложили свои ложные компасы и обманные полярные звезды, И европейские народы приняли их. Им кажется, что они стали умнее, поскольку наука и техника на каждом шагу увеличивают их силы. Но они забыли, что при любом техническом оснащении, если на корабле нет компаса, – ничто ему не поможет. Он будет блуждать в пучине и погибнет вместе со всеми пассажирами, со всей своей техникой и добром.

Все эти 150 лет Европа говорила: дайте мне решительных людей с железной волей, аскетически честных, гениально умных. А это возможно и без Христа. И вот, что хотели, то и получили: Сталина, Гитлера и Муссолини.

Сейчас она на пороге полного краха. Перед лицом смертельной опасности. То, что ей грозит опасность лишиться всего своего векового богатства, это – еще полбеды. Но иссякнет, придет в разор и запустение земля ее; сгинут, сокроются в леса ее дети. А после – под властью Израиля – настанет жизнь, которую Израиль будет определять. (Бурная реакция),