Текст книги "Ангелы Смерти (СИ)"

Автор книги: Димир Юлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Кадр 1. Вкусил.

 Сам не знаю, как это произошло. Проснулся утром. Суббота. Болит шея. Потрогал рукой – нащупал две маленькие ранки. Посмотрел в зеркало. Такое ощущение, что кто-то или что-то укусило за шею. В ужастиках такие следы оставляют вампиры. Помотал головой. Бред. Какие вампиры? Это же не кино. Может кто-то прикололся? Проверил. Входная дверь заперта. Причем помимо основного замка, еще и на дополнительный и даже на ночной сторожок, который снаружи ни откроешь. Дверь на балкон, так же на запоре. Окна само собой. Я вообще люблю, когда мой дом, это моя крепость. Так кто же мог меня укусить? Может это Макса проделки. Он у нас мастер на всякие приколы. Звоню ему.

     – Привет, Макс.    – Привет, Димон! – он как обычно в хорошем настроении, – Что делаешь?    – Макс, это твои шутки? – наезжаю тут же на него.    – Какие шутки?    – Ты сам знаешь какие. И как у тебя это только получилось. Ведь все двери, окна заперты. У меня шестой этаж.    – Подожди, подожди. Какие окна, двери. Какой шестой этаж? Ты о чем вообще?    – Да ладно, хватит тебе дурочку включать. Кроме тебя это сделать никто не мог. Такого второго придурка как ты не найдешь.    Макс не довольно засопел в трубку.    – Сам ты придурок. Объясни толком, что у тебя произошло.    – Я проснулся, а не шее две ранки, как будто вампир укусил. И главное, как ты это сделал? Ведь я ничего не почувствовал. Ты мне случайно не вколол чего-нибудь?    – Бред какой-то. С чего ты решил, что это я вообще?    – А кто еще? Больше некому. Только ты у нас можешь влезть ночью в квартиру и сделать какую-нибудь гадость. Как с Светкой Морозовой, помнишь?    – Светка, коза тупорылая, сама виновата. Критические дни у нее видители, вот и заляпала всю комнату кровью, – он довольно хохотнул, и тут же перешел на серьезный тон. – А ты мой друг. И я клянусь тебе, что этой ночью я как младенец спал дома. Вчера тренер нас так гонял, что я вечером на улицу вообще не выходил, в десять уже спать завалился.    – Но тогда, кто мог это сделать?    – Хрен его знает. Ты себя как вообще чувствуешь?    – Да нормально. Шея только чешется.    – Ладно. Через пять минут буду у тебя. Посмотрим, кто там тебя укусил.

   Мы прошли на кухню. Я как раз пожарил яичницу с хлебом и собирался завтракать.    – Ну, давай, показывай, – Макс подошел к окну, где было посветлее.    Я задрал подбородок, показывая ему шею.    – И где тут ранки, – Макс взялся обеими руками за мое горло, – тут только два каких-то маленьких пятнышка. Как будто комары покусали.    – Какие пятнышки? Хватит прикалываться.    Я провел пальцами по шее. Действительно никаких ранок не обнаружилось. Видно мое лицо приобрело глупый вид, и Макс захохотал.    – Вампир укусил, – давясь смехом, произнес он, – комар называется, ха-ха-ха!    Я почувствовал себя идиотом. Может мне это приснилось? Я бросился к зеркалу. Действительно два красных пятнышка. Фух… Ну и слава Богу. А то я уже прямо перепугался.    – Эй, вампир, – позвал меня Макс, – пошли яичницу хавать, а то остынет. У тебя пиво есть, а?    Когда я вернулся на кухню, он заглядывал в холодильник. Пива там не было.

   Прошла неделя. Все шло как обычно. Не считая того, что я как то быстро стал уставать на солнце. Оно слепило мне глаза, и пришлось купить очки с темными стеклами, хотя до этого я их терпеть не мог. Сперва по ночам мне снились кошмары. Я просыпался в холодном поту. Но что именно мне снилось, вспомнить не мог. У меня пропал аппетит. Ухудшилось настроение. Однако вскоре я заметил, что как только дневное светило скрывалось за горизонтом, мое состояние улучшалось. Подымалось настроение, я чувствовал прилив небывалой энергии, я забыл, что такое сон ночью. Теперь с наступлением темного времени суток я отправлялся кутить по ночным клубам, и ночь поменялась с днем местами. Теперь мне не казалось, что те ранки мне приснились. Я чувствовал что меняюсь. Но смотрел на это как будто со стороны, как будто это происходит не со мной. Я перестал общаться с Максом. Нет, мы не ссорились с ним, просто я стал избегать его. Как будто боялся, что он может раскрыть мой секрет. И вот одной из ночей, я остался дома. Дождался полночи, вышел на балкон, вскочил на перила и прыгнул. К своему собственному удивлению я не упал. Спину прорезала боль, и тут же тишину ночи разрезал хлопок. Ангел смерти парил над городом. Макс был дома. Я как гончая чувствовал его запах. Дверь на балкон была открыта. Я спрятал крылья, вошел. Он спал на боку, свернувшись клубочком.    – Извини, Макс, – прошептал я, – но ты можешь выдать меня.    Он ничего не почувствовал, а я впервые вкусил человеческой крови.

   Через трое суток состоялись похороны Макса. День был пасмурный. Моросил противный дождик. На мне был длинный плащ, перчатки и неизменные солнцезащитные очки. Я пришел попрощаться с другом. Наклонился над гробом, и незаметно сунул ему в рот пару долек чеснока. Мне не нужны конкуренты. Без обид, Макс, так получилось.

Кадр 2. Проклятые.

Макс открыл глаза. Его окутывала тьма. Затхлая, спрессованная, давящая на грудь. Во рту все горело огнем. Нечто пронзающее неимоверной болью, лежало на языке. И Макс не мог пошевелить им, не мог разомкнуть губы, чтобы выплюнуть это нечто. Боль застилала разум. Он попробовал пошевелить пальцами на руке. Удалось. Поднял руку. Она наткнулась на какую-то неведомую преграду. Прижав руку к телу, он поднес ее ко рту, раздвинул губы. Однако зубы были сжаты, и открыть рот не получилось. Тогда он призвал на помощь вторую руку, и после приложения определенных усилий ему наконец удалось разомкнуть зубы. Двумя пальцами он осторожно взял источник боли. Стон вырвался из его обожженного горла. Руку до локтя, как будто ударило мощным разрядом тока. Однако пальцы не разжались, а наоборот еще сильнее сжали маленький комочек. Он смялся. Крошечная капля сорвалась с него и упала на внутреннюю сторону нижней губы. Раздалось шипение, как будто ее прижгли раскаленным железом. Рука дернулась, распрямляясь в локте и унося этот маленький кошмар подальше от рта. И вместе с этим движением, Макс разорвал гнетущую тишину полным мучительной боли, криком. Пальцы разжались. Нечто выпало из них, принося облегчение измученной коже.

     Макс закрыл глаза, пытаясь прийти в себя. Он не думал, о том где он, и что с ним произошло. Он просто наслаждался тем, что может вот так вот просто лежать, и чувствовать как болевые ощущения медленно, каплей за каплей покидают его измученное тело.    Однако лежать так вечно он не мог. Пришлось опять разомкнуть веки. Но теперь, он мог свободно видеть. Хотя окружающее его пространство светлее не стало. Да и самого этого пространство оказалось совсем не много. Прямо перед ним, на расстоянии пары десятков сантиметров, находился некий сколоченный из гладко обструганных, и плотно пригнанных друг к другу досок, щит. Макс повернул голову влево, вправо. Оказалось что он лежит в каком-то деревянном ящике.    – Это что такое? – прошептал он.    Страшная догадка тут же посетила его. Гроб. О, черт. Но я же живой. Паника накатила на него, пытаясь своими ледяными пальцами вцепиться в горло, сжать стальными тисками виски, выдавливая из мозга любые мысли. Однако Макс плотно сжал зубы, часто задышал, на лбу его выступила испарина. Он всеми силами старался не поддаться ей, отогнать ее прочь.    – Спокойно Макс, спокойно. Главное ты жив. Надо как-то выбираться отсюда.    На ум пришли кадры из фильма "Убить Билла 2", где главная героиня вылезала из своей могилы    – Значит и я смогу.    Звук собственного голоса предал ему уверенности. Но, то ведь кино, мелькнула трусливая мыслишка, но Макс тут же загнал ее поглубже в подсознание.    Он постучал костяшками пальцев по доскам. А вдруг гроб еще не закопали, и меня услышат. Вот страху я нагоню своим восстанием из мертвых. Однако звук получился настолько глухой, что Макс понял – он под землей.    – Проклятье, – прошипел он сквозь зубы, и со всей силы ударил по крышке гроба. К его удивлению удар получился настолько мощным, что он пробил доски как тоненькую фанерку. При этом не ощутив практически никакой боли. Хотя по идее он должен был в кровь разбить костяшки. Ни хрена себе. В образовавшееся отверстие начали сыпаться комочки земли. Вместе с ними страх опять заглянул в зловещую обитель Макса. Боясь быть засыпанным, он нанес еще несколько ударов. Движения его были неимоверно быстрыми. Он чувствовал, что каждая его мышца наполнена неимоверной силой. Как будто он наглотался неких волшебных стероидов, сделавших его в одно мгновение, сверхчеловеком. Это, наверное, адреналин шпарит, подумал он, круша крышку гроба. Земля устремилась на него сплошным потоком. Она была влажной и липкой. Макс подался вверх, разгребая ее руками. Он работал как гигантская землеройка. Сомнений, что ему удастся выбраться, уже не было.    Я шел по темному переулку. Только что я удачно поохотился и теперь возвращался домой. Нужно было хоть пару часов вздремнуть, завтра все-таки на работу. Впереди светились огни улицы. Сейчас поверну на право, пройду два квартала, и будет моя пятиэтажка.    Люблю вот так ходить по ночному городу.    Чувство опасности появилось, когда до конца переулка осталось не больше трех метров. Я удивился. Что могло меня напугать? Ведь я чувствовал себя практически всемогущим. Хозяином ночи. Это днем я имею бледный вид, прячусь от солнца, и испытываю патологическую усталость, а ночью я бог, вернее ангел. Ангел смерти. Однако опасность просто витала в воздухе. Я остановился, принюхался. Обоняние у меня было получше собачьего. Однако никаких необычных запахов не уловил. Пахло мокрым асфальтом (недавно прошел дождик), псиной (видно где-то не далеко устроила себе лежбище какая-то дворняга) и чем-то подгоревшим (кто-то накануне не удачно занимался выпечкой). Я поднял голову, огляделся. Дома нависали надо мной. Складывалось ощущение, что они тянутся друг к другу своими вершинами, и только тоненькая полоска неба, несущая на себе бледные звезды, не дает им этого сделать. Никакого движения, никаких звуков (монотонное хлюпанье капель не в счет). Что же меня встревожило? Такое со мной было впервые. Однако стоять так, и ожидать неизвестно чего, просто глупо. И я решительно пошел вперед.    Он спрыгнул откуда-то сверху. В черном кожаном плаще, в широкополой шляпе, не понятно как не слетевшей с его головы, он перегородил мне дорогу. Он смотрел куда-то себе под ноги и лица я его рассмотреть не мог. Но я ощутил силу, исходившую от него. Значит я не один такой. Впрочем, ничего удивительного. Кто-то же сделал меня таким. Интересно это он? И что ему вообще от меня нужно. В его добрых намерениях я почему-то сомневался. Однако решил вести себя с ним предельно вежливо. Во всяком случае на первых порах, а там посмотрим.    – Чем обязан, таинственный незнакомец?    – Ты не узнаешь меня? – он ответил, не подымая головы. Его голос показался мне знакомым. Но кому он принадлежал я определить не смог.    – А что должен?    Я понял, что чужак улыбается. Меня начала напрягать эта ситуация. Ну что за придурок. Если он сейчас же не объясниться, клянусь, что сверну ему шею. Я был уверен в своих силах, так как буквально полчаса назад подкрепился, и был полон энергии.    – Эй ты, недоносок! – моя вежливость улетучилась, как будто ее и не было. Может я слишком уверовал в свою непобедимость, и мне все-таки не следовала так разговаривать, с существом подобным мне. Ведь я понятия не имел, на что он способен. Но в тот момент я о таком уже не задумывался. Ярость волной захватывала бастионы моего разума, и я терял контроль над ним, – говори, что тебе надо, или проваливай! А не то я за себя не отвечаю.    Он молчал. Я сжал кулаки и двинулся к нему. Мои ногти при этом загрубели, превратившись в когти, которые не помещались в ладони, и мне пришлось разжать пальцы. Кончики ушей вытянулись, клыки оттопырили верхнюю губу и нависли над нижней.    Между нами оставалось не больше метра, когда он поднял голову. Я отшатнулся, увидев его лицо. Вся моя злость тут же испарилась, как будто ее и не было. А он улыбался. Такой знакомой, но при этом такой чужой и зловещей улыбкой.    – Узнал, – выдохнул он и тут же бросился на меня. Он очень удачно выбрал момент. Я никак не ожидал, что это будет именно он. Что я вообще когда-либо увижу его. Во всяком случае на этом свете. И поэтому я был просто ошарашен. Он схватил меня за руки, чуть выше локтей и прижал их к телу. Его рот, вернее это уже была самая настоящая пасть, открылся с чавкающим звуком. Оттуда пахнуло смрадным дыханием. Как я не уловил его раньше, мелькнула мысль. Его клыки вонзились мне в шею. Боль я ощутил только в первое мгновение. А он обнял меня своими руками, прижал к себе и пил мою кровь, чуть ли не урча от удовольствия, как большой дьявольский кот.    Я не пытался сопротивляться. В тот миг, когда я узнал его, понял, в какое чудовище превратился. Это было как озарение. Как снизошедшая благодать божья. А Макс все пил и пил. С каждой секундой силы покидали меня. Ноги подкосились, и если бы он не держал меня, то я бы давно уже упал. В голове стоял гул. Однако сознания я не терял.    И уже когда я думал, что все, конец. Он оторвался от меня, провел рукой по своим окровавленным губам. Затем заглянул мне в глаза. Я думал, что увижу в них злость, чувство превосходства, торжество, но в них была лишь боль.    – Я ненавижу тебя, – прошипел он мне прямо в ухо.    Когда его руки разомкнулись я медленно опустился на асфальт. Он стоял надо мной.    – Ненавижу тебя! – теперь он уже кричал, – Будь ты проклят, проклят!    Я с трудом заставил себя поднять голову, улыбнуться.– Мы и так уже прокляты, разве ты не понял.    Макс зарычал как дикий зверь. Сорвал с себя шляпу и принялся неистово топтать ее ногами, как будто она во всем было виновата.    – Ненавижу, ненавижу, ненавижу.    Наконец он остановился. Стало слышно, как скрипят его зубы.    – Я хотел убить тебя, – в его голосе прозвучала усталость, – но не смог сделать даже этого.    Он развернулся и скрылся за поворотом. Как будто его и не было. Осталась только шляпа, такая же растерзанная, как и моя душа. Хотя может быть у вампиров ее и нет.   Кадр з. Человеческое.

   Во мне осталось еще слишком много человеческого. Слишком много для вампира. Хотя меня вполне можно назвать чудовищем. Ведь я убиваю людей, пью их кровь. Но по другому я просто не могу существовать. Я пытался употреблять кровь животных. Забрался на свиноферму, выбрал хорошенького поросенка. Полоснул его когтями по горлу, подставил чашку. Но от его крови меня после первого же глотка просто вывернуло наизнанку. Такой ужасной боли я не испытывал никогда. Казалось что внутренности обожгло огнем, как будто я глотнул не кровь, а расплавленный свинец. Не знаю в чем тут дело. Ведь в книгах, фильмах, вампиры не желающие убивать людей пьют кровь животных. Но то в выдуманных историях, а в реальности все оказалось не так. Видимо мы действительно прокляты. Кто-то сверху или еще откуда, следит за нами, и не позволяет нам оставить в себе хоть капельку человечности.    После встречи с Максом я довольно долго приходил в себя. Да у меня хватило сил добраться до дома, но на работу я не вышел. Позвонил, сказал, что заболел и провалялся в постели почти трое суток. Если бы не голод, сжиравший меня изнутри, я бы и на третью ночь не вышел из дому. Но терпеть эти муки я просто не мог. Моей жертвой оказался какой-то бомж, спавший в подвале соседнего дома. До этого я никогда не охотился рядом со своим жильем, но в тот момент у меня просто не было сил идти куда-то дальше. И никогда еще я не опускался до того, чтобы использовать в пищу этакое грязное, вонючее существо. Однако в его венах пульсировала кровь, и я не мог противится ее зову. От него разило спиртным и давно не мытым телом. Но все это промелькнуло где-то на периферии чувств. Это был божественный, вернее дьявольский нектар. Густой и терпкий.    Потом по району прокатился слух о маньяке, раскромсавшем бомжа, забрызгавшим все вокруг его трупа кровью. Мне было все равно. Я наконец ощутил возвращавшуюся ко мне силу. На свою работу я так больше и не вышел. Устроился охранником на птицефабрику. Я давно мечтал о такой работе, где ночью надо бодрствовать. Денег платили не много, но я не гнушался потрошить карманы своих жертв и на жизнь хватало. Я превратился в этакого ночного гопника. Тек по течению и старался не задумываться, что происходит с моей жизнью.    Я совсем перестал выходить на улицу днем. В основном в это время суток я спал. Оборвал какие-либо отношения с немногочисленными друзьями-товарищами. Родных у меня не было. Я был круглой сиротой. До восемнадцати лет прожившем в детдоме. И теперь задумывался, а не потому ли неведомый вампир, сделавший со мной это, выбрал меня именно по этой причине. Я старался не вспоминать о Максе. Мы с ним больше не пересекались и это меня полностью устраивало. Бывало подумывал переехать куда-нибудь в другой город, где меня вообще никто не знает, но все никак не мог окончательно прийти к такому решению.    Так прошло месяца три-четыре. Когда ты бессмертен, время становится не такой уж важной вещью. Я наконец решил выйти на улицу днем, прогуляться. Как назло выбранный для этой цели день, оказался солнечным. На небе не было не облачка. Я одел длинный, до пят плащ, на голову вязанную шапочку, на глаза очки, на руки перчатки. Остановился в подъезде у входной двери. Она была открыта. По полу пробежала черта, отделившая сумрак подъезда, от нагретого солнцем крыльца. Я смотрел на нее и не решался перешагнуть.    – Ну что же ты, – подбадривал я себя, – давай, вперед. Ничего страшного с тобой не случится.    И после нескольких минут внутренней борьбы я шагнул за черту. Теплый воздух тут же окутал меня ватным одеялом и стало трудно дышать. Выступивший на лбу пот, к шипением испарился. Как будто это было раскаленная сковорода. Запахло горелой плотью. Я почувствовал, как нижняя часть лица, которая не была скрыта от солнца, начала просто напросто зажариваться. Губы потрескались. Выступила кровь, которая в один миг запеклась, образовав обжигающую корку. Я вскрикнул от боли и дернулся назад. Подальше от солнца и его смертоносных лучей.    – Проклятье, раньше со мной такого не было.    – Вам плохо? – участливо спросила старушка, только что спустившаяся по лестнице.    – Все нормально, – со злостью прошипел я. Только сердобольных старушенций мне не хватало.    Она отшатнулась от меня. На лице ее промелькнул испуг. Я бросил на нее взгляд исподлобья и тут же отвернулся.    – Со мной все в порядке, – с трудом сдерживая себя, чуть ли не по слогам произнес я.    Бабуля буркнула что-то себе под нос и решительно двинулась дальше. Я же взлетел по лестнице на свой этаж и заперся в квартире.    Вот значит как. Теперь солнце для меня смертельно. Боль стихла, губы зажили за пару минут. Я подошел к зеркалу и не обнаружил в нем свое отражение. Однако к своему собственному удивлению, это открытие меня совсем не поразило. Казалось чего-то такого я подспудно и ожидал. Как будто чувствовал, что обжигающее солнце было лишь началом.    Теперь я что, настоящий вампир. Как во всех этих историях. И что мне дальше делать. Как со всем этим жить среди людей.    – Проклятье! – я со всего размаху ударил кулаком по стене. Боли не было, совсем. Я опустился на пол, уткнулся лбом в холодный, скрытый несколькими слоями обоев, бетон. И заплакал. Никогда не думал, что теперь я способен на это. Но слезы ручьем бежали по щекам, а вместе с ними утекали последние капли того, что еще оставалось во мне человеческого.   Кадр 4. Зеркало.    Они пришли вечером. Уже стемнело, город окутался гирляндами огней, по его венам заскользили светлячки. Их было двое. Под два метра ростом, с физиономией в форме кирпича, широченными плечами, неимоверной длины руками. И худой, с узким, как лезвие топора лицом, с бегающими глазками, и дерганными, нервными движениями. От них пахло самоуверенностью, граничащей с наглостью. У худого можно было даже уловить проблески интеллекта. Я не смотрел на них как на пищу, хотя охотился последний раз, две ночи назад. Я играл в казино. Угадать в какой ячейке окажется шарик, для меня не составляло труда. Однако я сперва чередовал проигрыш с выигрышем, а затем сорвал банк. И вот они пришли за своими, как они считают деньгами.

     Звонок в дверь. Света нет во всей квартире. Лампочка на площадке не горит еще с прошлой недели. В общем царит моя стихия. Выждав несколько минут, и прослушав еще пару трелей, я открыл дверь. Они стояли злые, злые. Казалось, что еще мгновенье и их глаза начнут метать молнии.    – Добрый вечер, – я постарался придать моему голосу толику неуверенности.    – Ты, че, звонка не слышал, – прорычал громила и шагнул через порог. Худой последовал за ним. Выражение его лица не сулило для меня ничего хорошего.    – Вы кто такие, – испуганно воскликнул я, когда волосатые пальцы схватили меня за грудки, и я был оторван от пола.    Худой прикрыл за собой дверь и запер ее.    – Кто мы, не важно, – произнес он, – у тебя наши деньги. И мы пришли вернуть их. Отдашь по-хорошему и мы тебя не тронем.    Громила при этом широко улыбнулся.    – Ну если только чуть-чуть, – добавил худой и тоже оскалился в мерзкой пародии на улыбку.    – Ну, – зашипел мне в лицо громила, – где бабки?    – Там, – махнул я рукой в зал, – в сейфе.    Они переглянулись.    – Показывай, – громила опустил меня на пол, и положил руку на плечо, типа не дури.    В комнате стоял телевизор в дальнем углу, слева за дверью диван, перед ним журнальный столик, окно рядом с дверью на балкон, напротив входа, на правой стене в массивной дубовой раме, красовалось большое, в человеческий рост, зеркало.    – Где? – спросил худой, окинув помещение взглядом. Здесь царил полумрак, через окно луна нарисовала на полу бледный квадрат.    Я кивнул в сторону зеркала.    – За ним.    Худой попытался отодвинуть его в сторону, но у него ничего не получилось.    – Оно что приклеено? – сплюнув сквозь зубы, спросил он    – Нет, там хитрый механизм, это мой отец придумал, давайте я открою.    – Давай, – согласился худой, – только смотри без глупостей.    Он кивнул громиле, и тот убрал руку. Я медленно подошел к зеркалу. Остановился в двух шагах. Закрыл глаза.    – Это что за херня? – донесся до меня удивленный голос худого, – Эй, ты куда делся, вылазь, хуже будет.    В его руке появился пистолет, громила так же последовал его примеру.    – Включи свет, – скомандовал ему худой.    Ага, как же. Сперва лампочку вкрутите, если найдете.    Они начали обшаривать комнату, заглянули на балкон, вернулись в коридор, обследовали кухню, туалет, ванную.    – Может он того, сбежал, – высказал здравую мысль громила.    – Не знаю! – огрызнулся худой, – ты же видел он просто растворился в воздухе!    В его голосе звучала паника.    – Разбей зеркало, – велел он, – что-то с ним не так.    Громила вернулся в зал, засунул пистолет в кобуру подмышку и, отломав ножку от столика, подошел к зеркалу. Он замахнулся ею, когда увидел в отражении за своей спиной какой-то силуэт. Худой стоял в дверях с оружием наготове. Значит это не он. Громила резко развернулся, но сзади никого не было.    – Ты чего? – не понял худой.    – Я кого-то увидел в зеркале, он стоял за моей спиной.    Худой нахмурился. Почесал рукояткой пистолета лоб.    – А ну отойди в сторону, – обратился он к громиле, а сам приблизился к зеркалу и встал сбоку от него. Внимательно осмотрев комнату, он осторожно заглянул в зеркало.    Его зрачки расширились от страха и больше уже не сузились. В отражении он увидел меня. Великого и ужасного. Сверкнули когти и его голова оказалась в моих руках. Для громилы же, она просто повисла в воздухе.    Он дико заорал. Принялся палить по голове из пистолета. Не попал ни разу, лишь одна из пуль чиркнула по уху. Затем голова полетела в него. Он увернулся с грацией балерины и бросился бежать.    В это мгновение я хотел отпустить его, однако он поскользнулся на крови своего товарища и если бы я не схватил его, то рухнул бы прямо в зеркало.    – Не-е-е-ет! – завизжал он. В нос мне ударил запах мочи, и я почувствовал как потяжелело и обмякло у меня в руках его тело. Бешено бившееся до этого момента сердце, оборвало свой сумасшедший танец.    А с виду такой крутой.

   Прощай моя квартира, мой город. Совсем еще недавно и я был ваш.

Кадр 5. Почему?

 Я сидел на берегу реки и смотрел на медленно текущую воду. Чуть в стороне возвышалась громада ажурного стального моста. Ночью правила тишина. Город, раскинувшийся по обеим сторонам реки, спал.

   Я сидел, поставив локти на колени и подперев голову руками. Мне было грустно. Жизнь была скучной и однообразной. Днем сон, ночью охота. Хотя слово охота, слишком высокопарно звучит для того процесса который предшествует приему пищи. Забавляться с жертвой как кошка с мышкой мне давно наскучило. Да и никогда по-настоящему и не нравилось. Пробовал искать в качестве жертвы более трудную мишень. Какого-нибудь хорошо охраняемого богача или министра. Забавлялся этим пару месяцев. Но подымалось слишком много шума. Такое не утаишь. Пришлось переезжать на новое место жительство, уж очень активно начали копать милицейские. А вести с ними войну мне совсем не улыбалось. Слишком я уязвим днем.

   А сейчас сидел на берегу и глядел на воду.

   Шаги. Я поднял голову. Кто-то шел по мосту. Силуэт в белом. Для прогулок в ночной рубашке не совсем подходящее время года. Да и вообще ночная рубашка не подходит для прогулок. Хоть что-то интересное. Я присмотрелся. Молодая девушка. Бледная, заплаканная, обхватила себя руками, дрожит от холода. Длинные каштановые волосы. Лица не разглядеть. Дошла до середины моста. Остановилась. Перелезла через перила. Нависла над водой. Руки вцепились в метал.

   Я поднялся на ноги. Сможет или нет?

   Вскрикнула и полетела. Мне не было до нее никакого дела. Голода я не испытывал, жалости тоже. Мало ли людей кончают жизнь самоубийством. Но что-то заставило меня распахнуть крылья и рвануть к ней. Рассчитывал подхватить ее до воды. Не успел. Пришлось нырять.

   Она заболела. К утру поднялась температура. Начался бред. В сознание не приходила. Вызывать доктора к себе на дом у меня не было никакого желания. Везти ее в больницу днем... Ну я же в отличии от нее, не самоубийца. Да к тому же чувствовал, что жизнь стремительно покидает ее, и вряд ли врачи смогут тут, что-либо сделать. Девушка явно чем-то серьезно больна и виной этому отнюдь не купание в холодной воде. Так что рисковать ради нее желания не было, но и смотреть, как она умирает тоже. Зря спасал что ли. Но что я мог сделать?

   Я ходил из угла в угол, заложив руки за спину. Девушка металась на моей двуспальной кровати. Невнятное бормотание сменялось стонами, кашлем. Я то и дело поглядывал на нее. А она красивая. Миниатюрная, с небольшой упругой грудью, тонкой талией, стройными ногами. Слегка скуластое лицо, прямой нос, черные глаза. Когда она открывала их, я не мог отвести взгляда, тонул в этих бездонных колодцах. Но они смотрели сквозь меня, и в них плескалась боль. Я вышел из комнаты.

   Но что я могу сделать? Обманывать самого себя нет никакого смысла. Кое-что я все-таки могу. Но может ей лучше умереть? Имею ли я право сделать с ней то, что сделал со мной неведомый вампир. Решить ее судьбу. Кто я? Судья? Бог? Дьявол?

   А кто она? Почему я сомневаюсь? Ведь когда я убиваю ради пищи, я не задумываюсь о жертве. Сейчас уже не задумываюсь. А тут? В чем разница? Не знаю.

   Ей становилось все хуже. Я чувствовал, как смерть подбирается к ней ближе и ближе. Казалось я, физически ощущал ее приближение. Ее дыхание леденило воздух. Шаги хрустели по полу.

   Я встал. Перешагнул порог. Наклонился над ней. Рот ее был приоткрыт, она едва дышала. Да или нет? Я со злостью сжал кулаки. При этом подсознательно выпустил когти, которые вонзились в ладони. Боли я не почувствовал. Кровь закапала вниз, попала на лицо девушке, в ее приоткрытые губы. Она судорожно сглотнула. Я разжал кулаки и посмотрел на ладони. Раны затянулись. Повернулся к больной, чтобы вытереть ее от крови и замер. Ее лицо порозовело. Грудь вздымалась от глубоких вздохов. На лбу выступила легкая испарина. И никаких следов моей крови.

   – Вот так лекарство, – недоуменно прошептал я, почувствовав невероятное облегчение.

   Лишь только стемнело, я отвез ее в больницу. В приемном покое сказал, что увидел как девушка брела по улице в своем нелепом одеянии и вдруг потеряла сознание. Пока медики колдовали над ней, я тихонько удалился.

Кадр 6. В больнице.

   Эва очнулась на больничной койке.

   – Как вы себя чувствуете? – тут же склонился над ней врач, с двинутыми на кончик носа очками.

   – Нормально… вроде бы. Где я?

   – В больнице.

   Девушка наморщила свой носик:

   – А как я здесь оказалась?

   – Вас привез какой-то человек. Привез и тут же исчез. Вы были в одной ночной рубашке, но мы уже установили вашу личность. А вы помните, как вас зовут?

   – Эва.

   – Ну вот и замечательно. Сейчас вам принесут поесть. Вы ведь голодны?

   Девушка легонько кивнула.

   – Вашему мужу уже сообщили. Так как вашему здоровью ничего не угрожает, вы сможете уехать с ним.

   – Но доктор, – Эва поймала его за рукав, – у меня же была огненная лихорадка…

   Доктор тяжело вздохнул и осторожно убрал ее пальцы.

   – Если это шутка, то не очень удачная. Мы провели полное обследование. Вы абсолютно здоровы. Давно я не встречал людей в таком отличном состоянии. А теперь извините, мне пора, вы не один пациент в нашей больнице.

   Доктор вышел. Эва же откинулась на подушку и задумалась. Как так? Их семейный врач Остап Бадов поставил ей диагноз – огненная лихорадка. Это заболевание считалось не излечимым. Ее должны были увезти в медицинский изолятор. Но она упросила доброго Бадова позволить ей последнюю ночь провести дома. У нее была самая начальная стадия, тем более он дал ей кое-какое лекарство, и вероятность заражения была минимальной. А этот… трус… устроил скандал, когда узнал, что она останется дома еще на ночь. Грозил лично вызвать санитаров из изолятора. Бадов с трудом успокоил его. Эва же смотрела на мужа широко открытыми глазами. Ее любимый Тим, только что отказался от нее. Вместо того чтобы хоть как-то скрасить ее последние часы, он сбежал, испугался за свою шкуру. Предатель! Эва со слезами на глазах убежала в спальню. Упала на кровать и разрыдалась. Вскоре внизу громко хлопнула дверь. Затем она услышала, как заработал двигатель автомобиля. Это была машина Тима. Взвизгнули покрышки и все стихло.