Текст книги "Сладкий соблазн"

Автор книги: Дикси Браунинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Шестая глава

Из дома доносились вопли попугаев.

– Засранец, засранец! – пытался перекричать Пит нецензурную ругань Рипита.

– Господи, что скажут соседи, – воскликнула Молли и ринулась к крыльцу.

А затем вдруг остановилась и взглянула на Рейфа.

– Рейф, дверь открыта. Разве Стю и Анна-Мария сегодня собирались приехать?

– Завтра, – прошептал он. – Кто-нибудь из твоих знакомых водит красный кабриолет?

Молли медленно покачала головой.

– Ты же знаешь, как здесь трудно с парковкой. Где есть место, туда и втискиваются. Вообще-то Салли Энн говорила, что на острове нет преступности, по крайней мере, зимой.

– Зима давно закончилась. Иди к соседям и сиди там, пока я не приду за тобой.

– Нет, я в ответе за птиц. И за Лохматика. Анна-Мария умрет от горя, если с ним что-нибудь случится. Она его обожает.

Рейф схватил ее за плечи и отодвинул в сторону. Молли почувствовала щекой его теплое дыхание, но в его глазах тепла не было.

– Шутишь? Может, это и ерунда, но…

– Молли? Это ты, дорогая? – донеслось изнутри.

Еще не успев увидеть ее реакцию, Рейф понял, кто находится в доме. Он лично запер входную дверь перед уходом, но Стю имел привычку прятать запасной ключ под ковриком. В детстве он терял ключи не реже чем раз в неделю.

Все еще сжимая плечи Молли, он прошептал:

– Узнаешь голос?

Она молча кивнула.

– Твой бывший?

Ответ был написан в ее глазах.

– Выгнать его?

Молли вздохнула.

– Ты не мог бы подождать снаружи пару минут? Мне не хочется объяснять ему, кто ты такой.

Рейф пожал плечами, словно соглашаясь, но отпустил ее, только когда она выразительно взглянула на его руки. Было уже слишком поздно.

На пороге возник улыбающийся молодой человек в солидном не по сезону пальто с меховым воротником. Его улыбка тут же исчезла.

– Молл, кто это?

Рейф, который всегда считал себя беспристрастным, возненавидел его с первого же взгляда.

– Просто… знакомый. – Задыхаясь, Молли прошипела: – И не смей называть меня «дорогая»! Убирайся отсюда.

– Ты не отвечаешь на мои письма, не перезваниваешь… что мне еще остается, когда собственная жена не обращает на меня внимания?

Рейф пожал плечами, подошел к машине, поднял капот и сделал вид, будто проверяет провода, идущие к аккумулятору. Если бы эти двое вошли в дом, он придумал бы что-нибудь еще, но ни за что не оставил бы Молли наедине с подонком, который утверждает, будто они все еще женаты.

А может, и женаты. Молли могла солгать ему о разводе. Солгать о письме. Вероятно, она пытается спасти разваливающийся брак. Рейф был знаком с людьми, которые лгали направо и налево, по поводу и без повода.

Но Молли? Никогда.

Парень не казался опасным, но внешность бывает обманчивой. Мужчины, способные сидеть на шее у женщины, не отличаются порядочностью, не говоря уже о гордости.

Рейф вытащил измерительный стержень и проверил уровень масла. Как бы то ни было, Молли хочет выставить отсюда этого типа, иначе она пригласила бы его в дом. Они по-прежнему стояли на крыльце. Рейф слышал, что они спорят, но вопли попугаев заглушали слова. Парень весь взмок. Возможно, это Молли дала ему жару, но скорее всего, причиной было пальто. Сказать, что он одет слишком тепло, значило ничего не сказать.

На щеках у Молли выступили пятна румянца. В своей влажной и запачканной песком джинсовой куртке она выглядела угрожающе, но Рейф чувствовал, что она относится к тем женщинам, которые живут сердцем, а не головой.

Нахмурившись, Рейф уперся руками в ржавое крыло и напомнил себе, что это не его забота. Из того, что Молли с ним разоткровенничалась, еще не вытекает, что он должен лезть ради нее в драку. Черт, да любой полицейский скажет, что нет ничего опаснее семейных разборок.

– Послушай, ласточка, не надо так. – Теперь, когда птицы умолкли, и слова, и интонация доносились вполне отчетливо. – И в горе, и в радости, помнишь? Ты же обещала.

– Кенни, нет, я же сказала. Мне самой еле-еле денег хватит, чтобы дожить до конца месяца. Мне нечего тебе дать. А если ты вынудишь меня уволиться и с этой работы, я сама не знаю, что тебе за это сделаю… я… я…

Рейф услышал достаточно. Вытирая руки носовым платком, он подошел к крыльцу.

– Молли? В чем дело?

Испуг. Вот что было написано в ее взгляде, когда Рейф встал рядом с ней на крыльце, обхватив рукой ее талию. Никогда в своей жизни он не уклонялся от драки. Так что черта с два он позволит этому ублюдку приставать к женщине.

– Привет, по-моему, мы не знакомы. Я Рейф Уэббер. – Зубастая улыбка, протянутая ладонь. Дьюхарст с недоверием уставился на его руку, но Рейф не позволил ему сорваться с крючка.

Коротышка неохотно пожал его руку. Почувствовав прикосновение мягкой и влажной ладони, Рейф неожиданно для себя выпалил:

– Я новый муж Молли. Может, зайдешь в дом, крошка, и сваришь кофе? А я через минуту подойду.

У Молли отвисла челюсть. Она взглянула на Рейфа с таким видом, словно у него вырос рог на лбу, а затем развернулась и скрылась за дверью.

«Он что, с ума сошел? – спрашивала себя Молли, стоя столбом посреди кухни. – Или это у меня крыша съехала? Только второго мужа мне и не хватало».

Она потянулась к кофеварке, затем передумала и, поморщившись, вернулась к двери как раз вовремя, чтобы услышать последние слова Рейфа.

– Если поторопишься, успеешь на следующий паром. Просто приходи в контору, скажи, что тебя прислал Уэббер, и… да, оденься так же, как сейчас. Это именно то, что нужно.

Спускаясь по лестнице, Кенни оглянулся. Молли так и не поняла, что было написано на его лице – восторг или ужас, но вмешательство Рейфа помогло. Он уходил.

– Я знаю, где ты взял это пальто, – крикнула она ему вслед. – Как тебе не стыдно?

– Стыдно? – буркнул Рейф, вскинув темные брови. – Договорились, Дьюхарст?

– Ага, заметано. Нет проблем.

Рейф с добродушной улыбкой обнял Молли за плечи. Но в его взгляде не было ничего добродушного.

– Я перешел черту? – спросил он, как только красный кабриолет скрылся за горизонтом.

– Возможно.

– Я бываю вспыльчивым.

– Не похоже.

Его улыбка стала еще шире.

– Значит, нужно еще потренироваться.

– Не знаю, чем ты ему пригрозил, но это сработало, – заметила Молли.

– Я всего лишь сделал ему деловое предложение.

Она сильно в этом сомневалась.

– Я бы пообещала все, что угодно, лишь бы от него избавиться. Веришь, он хотел, чтобы я продала свою страховку. Он сказал, что играет на бирже, и что будто бы получил какую-то секретную информацию, которая поможет ему сорвать крупный куш.

– По-моему, это незаконно.

– Не думаю, что это его остановит. И очень сомневаюсь в ценности этих сведений. Кенни вечно наслушается сплетен, а потом строит воздушные замки. – Она вздохнула. – Бедный Кенни. По крайней мере, у него хватает ума не угрожать мне. Угрозы не помогут, ведь я слишком хорошо его знаю.

– А что помогает?

– Вымогательство. – Молли вздохнула, а затем хмыкнула. Рейф так и не убрал руку с ее плеча, и она старалась не замечать ее тепло и тяжесть. – Он достает меня до тех пор, пока я не соглашаюсь отдать любые деньги, лишь бы он отвязался. Беда в том, что мне больше нечем откупаться.

– А что не так с его пальто?

– Я уверена, что он его украл.

– Это точно. – А затем, безо всякой причины, они оба неожиданно усмехнулись, словно пара заговорщиков.

Молли сказала:

– Я не знаю, как тебе удалось его спровадить, но вряд ли он поверил, что мы женаты.

– А что в этом такого невероятного?

Вскинув брови, она ошеломленно уставилась на Рейфа.

– Я? Ты?

Рейф склонился к ней и чмокнул ее в кончик носа.

– Не бойся. Я всего лишь посоветовал ему сменить климат. Рассказал про одно модельное агентство в Тампе, где вечно не хватает мужчин с его внешностью и страстью к красивой одежде.

Молли чуть не задохнулась от удивления.

– Что? Да Кенни просто не доедет до Флориды. Ему, небось, и за паром заплатить нечем. – Как ни странно, ей очень легко было вообразить Кенни на подиуме. Он обожал примерять новые наряды.

– Так это смотря куда ехать. А что у нас на ужин?

– Я думала, что сегодня ты уедешь.

– Раз уж я сюда забрался, могу задержаться еще на денек. Завтра молодожены вернутся, а кто знает, когда мне удастся выкроить время для очередного визита.

Значит, еще несколько часов. Молли хотелось засыпать его вопросами. Неожиданно она поняла, что Рейф знает о ней все: и о ее любви к мелодрамам, и о каждом ее месте работы, и о неспособности запоминать анекдоты, и о страсти ко всем без исключения блюдам, в состав которых входит кокосовое молоко. Наверное, он знает даже размеры ее одежды, ведь ей в голову не пришло оборвать ярлыки со своих новых нарядов.

Что она знает о нем? Ничего. Чем он занимается, когда не стоит у плиты и не летает на своем самолете? Есть ли у него любовница? Или любовницы?

А с другой стороны, лучше и не спрашивать.

Молли провела остаток дня за тщательной уборкой птичьих клеток. Ее джинсовый костюм с заклепками и вышивкой был весь в песке. Корзина в ванной ломилась от грязной одежды, которую требовалось выстирать и высушить, как только закончится дождь. Значит, остаются две возможности. Старые-престарые джинсы с кошмарной рубашкой или единственный женственный наряд – черная расклешенная юбка ниже колен и длинный черный пуловер с высоким воротом.

Час спустя она вдела в уши маленькие жемчужные серьги. И даже слегка накрасилась.

Завтра приедут Стю и Анна-Мария, и она будет свободна. Завтра она вернется в свою квартиру и станет дожидаться в ней окончания ремонта, а затем возьмется за осуществление своих замыслов. Откроет библиотеку или попытается организовать литературный кружок и клуб любителей генеалогии. Конечно, все это не входит в число ее служебных обязанностей, но, возможно, в «Священных холмах» потребуется организатор. У них есть физиотерапевт, а раз в неделю работает кружок «Умелые руки», но, может, ей удалось бы…

Они встретились в гостиной. Рейф был неотразим в брюках цвета хаки, белой рубашке и черном блейзере. Рано или поздно ей пришлось бы с этим столкнуться. Лучше уж рано, чем поздно. Возможно, так будет даже легче.

Рейф сел за руль ее машины. Уровень воды постепенно спадал. Они проехали мимо пивнушки Делроя, и Молли вспомнила свое последнее свидание. Она почувствовала, что начиная с этого мгновения будет сравнивать каждого встреченного мужчину с Рейфом Уэббером. Грустная мысль для женщины, которая не желала грустить.

– Тебе здесь нравится? – Рейф обвел рукой зал ресторана. Улыбка Молли вскружила ему голову. Он никогда бы не подумал, что ей идет черное, но этот цвет подчеркивал рыжеватый отлив ее волос, золотистую кожу и блеск янтарных глаз.

«Ей есть, что предложить мужчине, – подумал он. – Какому-нибудь честному работяге, который даст ей дом и семью – все, что нужно такой женщине, как Молли».

Она заказала самые дешевые блюда. Рейф выбрал на закуску ассорти из морепродуктов. Когда на стол поставили блюдо с креветками, гребешками и моллюсками, Молли взглянула на него с подозрением. Рейф подцепил вилкой жареную креветку, обмакнул в соус и поднес к ее губам.

– Открой рот, Молли.

Она ухватила креветку и с раздраженным видом начала жевать.

– Что не так? Хочешь плавленого сыра? Можно заказать к кофе на десерт.

Молли невольно рассмеялась, и ее глаза засияли, как солнце. Рейф в изумлении уставился на нее.

– Извини. Наверное, я все еще нервничаю из-за Кенни. Все пытаюсь понять, как же он меня выследил. Это ужасно – так ненавидеть человека, за которого когда-то согласилась выйти замуж. Сразу видно, как я умею судить о людях.

– А ты хорошо его знала?

– Похоже, плохо. Я видела в нем красивого мужчину с безупречным вкусом, который постоянно заключает какие-то сделки. Я ушам своим не верила, когда через три недели после знакомства он предложил мне выйти за него замуж.

– Любовь с первого взгляда.

– Страстное увлечение. Сменившееся разочарованием. Но зато я многому научилась.

«Правда, Молл? А как насчет Джеффи? А как насчет этого мужчины? Что ты о нем знаешь?»

Рейф скормил ей очередную креветку, а затем гребешка, предварительно окунув его в винный соус. Молли зажмурилась, наслаждаясь великолепным сочетанием вкусов.

– Решила больше не связываться с мужчинами?

– Больше не выходить замуж, – уточнила Молли и попробовала моллюска. – Кончается тем, что я начинаю жалеть мужчин, которые мне нравились, а из этого… ой, как вкусно! … ничего хорошего не выходит.

– Ты и Дьюхарста жалеешь?

– Ничего не могу с собой поделать. Это же так трудно: знать, что ты неудачник, и постоянно притворяться из страха, что люди поймут, какой ты на самом деле.

– Откуда в тебе столько мудрости?

На этот раз Молли рассмеялась вслух.

– Мудрость? Нет уж, это не ко мне. Господи, как ты можешь говорить такое, когда только что познакомился с моей главной ошибкой в жизни? Слушай, попробуй вот это. Не знаю, что это такое, но очень вкусно.

– Сырая рыба.

Ее глаза округлились.

– Не может быть. Сырая рыба – это же суши, и ее скатывают в такие маленькие шарики с каперсами и еще чем-то.

– Ее вымочили в лимонном соке. Кислота заставляет белок сворачиваться. И никаких калорий. – О масле Рейф решил не упоминать. Ему так нравилось кормить Молли, соблазнять ее, разделять с ней ее наслаждение. – Моллюски еще лучше, но и она ничего.

Рейф, словно зачарованный, смотрел, как Молли жмурится от удовольствия, пробуя холодный рыбный салат. Похоже, он еще не встречал настолько чувственную женщину. И более загадочную. Ее привлекательность не имеет никакого отношения к модной одежде или умению появляться в нужных местах с нужными людьми. В отличие от большинства женщин, которых он близко знал, она не ждет, пока он выскажет свое мнение, и не спешит соглашаться. Молли спорит. Она способна вести умную беседу на самые разные темы и не боится задавать вопросы или признать свое неведение.

Когда официант принес горячее, от закусок не осталось и крошки. Не раздумывая, Рейф переложил ей на тарелку кусок крабового пирога и несколько жареных гребешков.

– Ты должна как следует наесться морепродуктами, пока ты здесь. Они очень полезны для здоровья.

– И содержат миллион калорий, потому что их жарят.

– Я еще не говорил тебе, какая ты сегодня красивая?

– Нет, и даже не пытайся. Я одета неподобающим образом. Посмотри вокруг. Почти все женщины здесь сидят в джинсах и носят длинные серьги. Крутизна, как говорит Карли.

– Та самая Карли, у которой колечко в пупке? Соседская девчонка? Ну, да, это настоящий эксперт в области моды.

Молли переложила кусок жареной форели из его тарелки в свою.

– Ей всего пятнадцать лет. Дай срок.

– Стю было пятнадцать лет, когда я взялся за его воспитание. Мы разговаривали с ним на разных языках.

– Ты отлично потрудился. Я не так уж хорошо его знаю, но он мне понравился. И я доверяю вкусу Анны-Марии.

– Ты знаешь о его наследстве?

– Только то, что в один прекрасный день он получит какие-то деньги.

Рейф чуть не подавился рыбной костью.

– Ага. Что-то вроде.

– Из него выйдет замечательный учитель истории. Сразу видно, что он обожает свой предмет, стоит только послушать его рассказы.

Рейф предпочел не распространяться о том, что должно произойти, когда его брату исполнится тридцать один год. Непросто будет его жене привыкнуть к новому положению вещей.

– Что ты хочешь, сыр и кофе или лимонный пирог?

– Что? О нет, спасибо.

– Ты почти ничего не съела. – В тарелке Рейфа Молли неплохо попаслась, но ее жареный цыпленок с салатом остался нетронутым. – В чем дело, Молли? Ты все еще волнуешься из-за Дьюхарста?

– Кенни? Нет, по-моему, ты открыл для него новые горизонты. Конечно, у него может и не получиться, но…

– Но?

– Рейф, ты сделал для меня все что мог, и даже больше. И я очень тебе благодарна. Если он появится снова, я справлюсь с ним сама, хорошо? У меня в этом деле большой опыт.

– Просто из любопытства, как ты обычно его выпроваживаешь?

Ей не хотелось отвечать.

– Я даю ему денег. Домой я его не впускаю, даже если он говорит, что иначе ему придется спать на улице. Хуже всего, что Кенни далеко не дурак. Он устраивается на работу, работает до первой зарплаты, а потом начинает искать что-нибудь получше. Он… по-моему, его можно назвать вечным мечтателем.

– Хорошо хоть, не вечным двигателем, – съязвил Рейф.

– Он берет деньги в долг, чтобы купить лотерейные билеты, – вздохнула Молли. – Говорят, в детстве он был очень хорошеньким. Мама страшно его избаловала, давала ему все, что он просил, убеждала его в том, что он особенный, и все ему прощала. Он не виноват, понимаешь? А потом бедный Кенни узнал, что, по мнению всех окружающих, ничего особенного в нем нет.

Рейф глядел, как пламя свечи отражается в ее глазах. Огромных, теплых глазах цвета меда.

– Таких людей нельзя не жалеть. – Мягкий и хрипловатый голос заглушал стук столовых приборов, звон фарфора и смех посетителей ресторана.

– Ты думаешь?

– Не станешь же ты презирать ребенка, – настойчиво продолжила она. – А Кенни так и не повзрослел.

Рейф медленно покачал головой. Ну что тут ответишь? Он подозвал официанта и заказал лимонный пирог на вынос.

Вернувшись в коттедж, Молли пожалела, что не отдала должное цыпленку. Она поела сырой рыбы, а Рейф еще и поделился с ней своим ассорти из морепродуктов, так что голод она утолила. Но целый лимонный пирог – это очень опасно. Расчувствовавшись, Молли теряла контроль над собой. По-своему, она ненамного умнее Кенни.

Рейф отнес пирог на кухню. Молли бросила на кресло шаль и поправила волосы, стянутые в тяжелый узел, а затем решила переодеться во что-нибудь более удобное. Рейф сказал, что она красива. Они оба знали, что это не так, но лучше одеться попроще. Хотя Рейф и назвался ее мужем, этому никогда не бывать.

А если Кенни явится к ней снова и спросит, где ее муж, она ему скажет…

Ничего. Ни словечка он от нее не услышит. Если бы Рейф поинтересовался ее мнением, она сказала бы ему, что не намерена лгать. «Карты на стол» – вот ее девиз отныне и навсегда.

В джинсах и поношенной рубашке она решительно вошла в гостиную, намереваясь положить конец недоразумению. Но Рейф опередил ее.

– Ну и ну, у тебя такой вид.

– Какой еще вид?

– Воинственный. Тебя что-то разозлило? Или ты до сих пор расстраиваешься из-за того, что я назвался твоим мужем? Молли, где ты прожила последние пятьдесят лет?

– Похоже, далеко от тебя. И он тебе все равно не поверил.

– Что-то ты задумала. Давненько мне не приходилось видеть Молли на тропе войны.

– Ничего я не задумала. Мне хорошо, так хорошо, что я собираюсь даже съесть кусок пирога. Хочешь, я и тебе отрежу?

Рейф взглянул на нее с любопытством.

– Не сейчас.

Молли отрезала тоненький кусочек. Совсем прозрачный. Вернувшись в гостиную, она уселась на один из двух стульев, поставила тарелку с пирогом на книжную полку и продолжила свою атаку.

– Ну хорошо, в одном мы согласны друг с другом, завтра ты уезжаешь, но, скорее всего, время от времени мы будем встречаться. Ты брат Стю, а я сестра Анны-Марии. Так что…

– Ты думаешь, наступит конец света, если люди решат, будто мы переспали? Сколько тебе лет, Молли, тридцать пять?

– Тридцать шесть, – отрезала она.

– Милая, – мягко сказал Рейф, – мы живем в двадцать первом веке. Женщины имеют право голоса, занимаются политикой… короче, делают, все, что хотят, и никто не задает им лишних вопросов.

«Кроме их детей», – мысленно добавил он, но его былая обида на мать давно прошла.

– И что из этого? К чему ты клонишь?

– А клоню я вот к чему. Если у тебя не найдется еще парочки ревнивых ухажеров, нам с тобой ни перед кем не придется оправдываться. Не знаю, как насчет твоей сестры, но Стю и слова мне не скажет по поводу того, что мы были здесь вместе.

– Ну, ладно, ничего страшного. Конечно, мы уже взрослые, и… ну да, люди часто живут вместе, и это никого не волнует. Просто в маленьких городах все воспринимается по-другому, и вообще…

– Молли.

– У нас в Гроверс-Холлоу тоже есть кабельное телевидение, так что никого этим…

– Молли, – повторил Рейф, но ее уже понесло. Хорошо хоть птичьи клетки оказались накрытыми, а то и попугаи сказали бы свое веское слово.

Он поднялся с кресла. Встав прямо перед ней, он снова произнес ее имя, а затем схватил ее за руки и привлек к себе.

– Так вот что тебя беспокоит? По-моему, это называется сексуальным возбуждением, – прошептал Рейф и поцеловал ее в губы.

Рейф не ошибся. Это и было сексуальное возбуждение, которое медленно разгоралось весь день.

Седьмая глава

Ее губы были сладкими на вкус. Ее тело оказалось именно таким, каким оно должно быть у женщины, – мягким, податливым и теплым. Упругим. А не хрупким и костлявым, из сплошных углов и граней. Одной лишь новизны этого ощущения было достаточно, чтобы опьянить Рейфа даже до того, как Молли со стоном обвила его руками.

Страсть. Она охватила их обоих. В свои тридцать восемь лет Рейф был уверен, что давно вышел из того возраста, когда гормоны оказываются сильнее здравого смысла. У него имелась куча причин, чтобы избежать близости. Но в нужный момент он не сумел вспомнить ни одной из них.

Неотвратимость – вот, что толкнуло их друг к другу. Рейф не мог удержаться, чтобы не обнять ее, не припасть к ее губам, не прижаться к ее горячему телу, не вобрать в себя аромат Молли Дьюхарст. Невероятную смесь чувственности и невинности.

Рейфа обезоружило полное отсутствие притворства с ее стороны. Да, она восхитительная женщина, и да, они оказались запертыми в очень маленьком доме. Правда и то, что сексуальное притяжение тлело и тлело, разгораясь все сильнее. И, наконец, произошел взрыв.

– Господи, – задыхаясь, прошептала Молли. Ее глаза медленно раскрылись, и она изумленно взглянула в его лицо. – Ты вправду поцеловал меня, или мне это почудилось?

В его шутливом ответе звучала нотка отчаяния.

– Если ты не поняла, значит, я теряю форму.

– О, нет… все замечательно! То есть, у тебя отлично получается. – Молли зажмурилась и уткнулась лицом ему в грудь. – Почему бы тебе не заткнуться, пока ты не выставила себя полной дурой, Молли Лу? – с яростью проворчала она.

Кот дремал на кушетке. Рейф согнал его взмахом руки. Кушетка была узковата, но может, это и к лучшему. С любой другой женщиной следующим шагом была бы постель. Но это Молли, а не какая-то «другая женщина». Рейф понятия не имел, что делать дальше; он знал лишь, что старые правила к ней не подходят.

Одно ясно – этот неудачник, за которым она была замужем, слишком эгоистичен. Рейф знал, как подарить женщине наслаждение. Он довел свое искусство до совершенства. Беда в том, что Молли заслуживает гораздо большего, чем быстрый, безопасный и приятный для обоих секс. А Рейф только это и может ей предложить.

– Гм… может, мне все-таки попробовать пирога, – сказал он, мягко высвобождаясь из ее объятий. Кот снова вскочил на кушетку и окинул его злобным взглядом, словно желая сказать: «Эй, если ты не собираешься воспользоваться этой штукой, приятель, вали отсюда!»

– Ах да, пирог. – Молли покачала головой. – Не знаю, мне почему-то так плакать захотелось.

– Чего тебе захотелось?

– Не обращай внимания, ешь. Мой кусок тоже где-то здесь. Ты не мог бы сунуть его в холодильник? Есть совсем не хочется. Вроде бы пора проголодаться… я же цыпленка даже не попробовала, но… наверное, все дело в погоде. И еще Кенни… и все такое.

Наконец-то до Рейфа дошло. Она смущена. Подозрительно веселый голос, слишком яркий блеск глаз… и губы, все еще припухшие от поцелуя. Рейф не знал, то ли ему съесть пирог, то ли заняться любовью. Он так и стоял столбом, глядя на нее, словно минер, увидевший неизвестное взрывное устройство.

– Молли? – Она отмахнулась, но было уже слишком поздно. Крупная слезинка сорвалась с густых ресниц и поползла по щеке.

– Милая… не надо, – прошептал Рейф.

Это стало последней каплей. В следующие десять секунд Молли стояла, обхватив себя руками и судорожно всхлипывая. Затем Рейф раскрыл объятия, и она слепо шагнула к нему.

Молли переполняло смущение, но она уже не владела собой. Сейчас ей больше всего на свете хотелось, чтобы ее утешили. Она давно выросла из того возраста, когда боль можно исцелить поцелуем, но некоторые потребности остаются на всю жизнь.

Ей не хотелось задумываться о том, почему она так жаждет утешения. Кенни был самой незначительной из причин. Скорее, это связано с каким-то примитивным желанием, которое давно зрело в ее душе.

– Ты не мог бы… просто обнять меня? – спросила она, пытаясь сохранить хоть капельку достоинства. В ее вопросе не было ничего сексуального. Просто… минутная слабость.

Не разжимая объятий, Рейф снова согнал кота и уселся вместе с ней на кушетку. Молли повернулась и прижалась к его груди, спрятав заплаканное лицо.

– Мне так стыдно, – пробормотала она. Его рубашка пропиталась слезами.

Рейф промурлыкал что-то убаюкивающее. И тут, когда Молли уже начала успокаиваться, плотину прорвало, и на волю вырвался поток слез, копившийся с тех пор, когда ее родители погибли на горной дороге.

В то время плакать было некогда. Нужно было сохранять мужество хотя бы ради сестер, договариваться насчет похорон, встречаться с адвокатом, священником и знакомыми, которые приходили выражать свои соболезнования. А ведь были еще социальные работники и представители страховой компании. Отцовская страховка пропала из-за просроченного платежа. Прекрасный человек, добрый, веселый и любящий, он вечно путался в мелочах. В груде мелочей. Молли помнила, как она плакала, но у нее не оставалось времени ни на что, кроме скупых слез, пролитых ночью в подушку, чтобы не услышали сестры.

Ей пришлось устроиться на вторую работу и трудиться без выходных, чтобы рассчитаться с адвокатом и выплатить отцовские долги. А потом пошли расходы на обучение, которые едва покрывались ее скудными заработками.

И, наконец, когда груз ответственности уже свалился с ее плеч, она встретила Кенни и вышла за него замуж.

Молли очень скоро разочаровалась в своем прекрасном принце, но было уже поздно. К добру или к худу, но она всегда исполняла свои обещания. А в Гроверс-Холлоу очень серьезно относились к брачным обетам. Все могло сложиться иначе, если бы она не забеременела. Беременность не была желанной. Кенни не любил детей. Позже Молли поняла, что он во многом оставался ребенком и не хотел, чтобы у него был соперник.

Кенни не задерживался ни на одной работе, по его собственным словам, из-за разногласий с начальством, или из-за невозможности сделать карьеру. Чем лучше Молли узнавала своего мужа, тем сильнее тревожилась. К волнению добавился и сильный токсикоз. Затем ее фирма разорилась, а Кенни уволился из компании по производству торговых автоматов, потому что работа рассыльного унижала его достоинство. Через неделю у Молли случился выкидыш. В то время, виня себя во всем, она не могла даже плакать, потому что если бы начала, то уже не смогла бы остановиться.

Зато теперь нашла время.

– Прости, – прорыдала она.

– Ничего страшного. Поплачь, как следует, и выкинь его из головы.

Рейф думал, что она плачет из-за Кенни.

– Лучше бы он свалился с парома и утонул, – пробормотала Молли, уткнувшись носом в мокрую рубашку.

– Да тебя же совесть заест, если это случится, – возразил Рейф.

– Ты теперь вечно будешь мне глаза колоть? – Она улыбнулась сквозь слезы. – Насколько я знаю Кенни, он упадет на отмель, и его непременно спасут, а потом он подаст в суд на спасателей за нанесение морального ущерба и испорченное пальто.

– Ну, вылитый принц.

– Не смейся. Если бы он решил, что мы на самом деле женаты, то подал бы на тебя в суд за то, что ты отнял у него доступ к кормушке.

– Представляю себе этот судебный процесс.

Молли хихикнула. А затем рассмеялась. И это было очень приятно, несмотря на то, что ее глаза щипало, нос был заложен, и все в ее жизни осталось прежним.

– А ведь ничего смешного в этом нет. Теперь, когда он знает, где я работаю, наверняка начнет околачиваться вокруг «Священных холмов» и всем глаза мозолить. А потом у меня начнутся неприятности, и меня уволят. Сколько раз это уже было.

– И он пойдет на это, даже если будет думать, что ты вышла замуж?

Она надменно фыркнула.

– Да он ни за что на свете не поверит, что такой человек, как ты, может жениться на такой женщине, как я.

Рейф обнял ее еще крепче. Опьяняющий аромат крема для бритья с кедровым маслом и ее детской присыпки становился все гуще. Как ни странно, Рейфу не трудно было представить себя в образе мужа Молли. С ней… уютно. Она на удивление приятная собеседница. И очень сексуальна.

«Остынь, парень. Это же свояченица твоего брата».

Рейф попытался остыть. Он подумал о Стю, который может снова оказаться в дерьме по самые уши, в зависимости от того, как поведет себя эта Анна-Мария. А Рейф еще и подольет масла в огонь, если спутается с Молли.

Он подумал о собственных неприятностях. О Белл, своей бывшей любовнице, которая, возможно, в этот самый момент делает себе ребеночка.

Молли разжала кулаки и провела ладонями по его спине. Неужели она не понимает, что с ним творится? Его сердце стучит, как отбойный молоток, воздух вырывается из легких, словно из паровозной трубы. Не говоря уже о прочих очевидных признаках.

Нужно остановиться, пока дело не зашло слишком далеко.

– Молли?

– Мне так хорошо. Ну, разве не приятно прижаться к кому-то большому и сильному?

– Не знаю, не пробовал, – с мрачной улыбкой ответил Рейф.

Молли рассмеялась, и от этого тихого горлового смеха у Рейфа все сжалось внутри. «Спокойней, парень. Пока ты контролируешь ситуацию. Продолжай в том же духе».

– Хотя бы на минуточку, – прошептала она, – не беспокоиться о завтрашнем дне. Не думать о том, приедет Кенни в «Священные холмы» или нет. Просто сидеть здесь и… уплывать.

– Уплывать?

– Гм. Ну, как бывает, когда проваливаешься в сон. Иногда, когда у меня случаются неприятности, я ложусь спать, а когда просыпаюсь, решение уже найдено. Словно открывается дверь в твоем сознании.

– Ага. Что ж, у меня есть одна маленькая неприятность, но не думаю, что ее решение отыщется под подушкой.

– Ты говоришь о сексе?

Рейф сразу же насторожился.

– Разве? Нет, это всего лишь незначительная проблема… честно. Ничего страшного. – Холодный душ и вылет с рассветом – именно то, что ему нужно. А молодожены подождут.

– Прости. Я не хотела тебя смущать, но… я же все вижу, и если что-то могу сделать…

Рейф чертыхнулся. Это вырвалось нечаянно, он вовсе не собирался давать попугаям пищу для размышлений, но…

– Черт возьми, Молли, ты всегда говоришь первое, что приходит тебе в голову?

– Не всегда. Вообще-то, почти никогда, но это правильный подход. Карты на стол, и никаких недоразумений.

– Ну-ну, между прочим, рано или поздно это выйдет тебе боком. Какой-нибудь мужчина захочет воспользоваться твоим предложением.

– Я ничего не предлагала… то есть, ну да. Но ты же понял, что я имела в виду?