Текст книги "Леди Кошка"

Автор книги: Дик Кинг-Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Дик Кинг-Смит
Леди Кошка

Глава Первая

Утром 22 января 1901 года у Мюриэль Понсонби, проживающей в собственном доме, было шестнадцать кошек (включая котят). К вечеру того же дня родился ещё один выводок котят, и общее количество кошачьих обитателей выросло до двадцати.

Это событие было, как обычно, зарегистрировано в огромной книге под названием КНИГА РОЖДЕНИЙ (ТОЛЬКО КОШКИ).

Необходимо пояснить, что Мисс Понсонби была пожилой леди, которая жила одна в большом загородном доме (этот дом даже можно с уверенностью назвать усадьбой), принадлежавшем ещё её родителям. Так сложилось, что она всегда заботилась о своих родителях и поэтому так и не вышла замуж, а после их смерти всю свою нерастраченную любовь и заботу перенесла на кошек. Конечно же, некоторых из многочисленно появлявшихся котят она раздавала, однако Усадьба Понсонби – таково было название семейного дома – всегда была переполнена кошками.

Мисс Понсонби была замкнутой особой и не очень много общалась с местными деревенскими жителями, разве что, когда время от времени она приезжала в магазин, чтобы купить продукты для себя и кошек. Некоторым людям она казалась безвредной, довольно милой старой леди, но были и такие, кто поговаривал, что она – ведьма. Отчасти из-за этого она была известна всем и каждому как “Леди Кошка”.

На самом деле она была не ведьмой, а просто несколько чудаковатой старушкой с необычными привычками.

Например, она весь день постоянно разговаривала – сама с собой, как, возможно, думал тот, кто её слышал. Но это вовсе не было признаком безумия. Она, конечно, говорила со своими кошками, а они ей отвечали. Полковник сэр Персиваль Понсонби и его жена всегда обращались к своей дочери сокращённой версией её имени, Мюриэль, и все её кошки использовали это. Когда она с ними разговаривала, они отвечали: “Mю! Mю! Mю!”

Многие сочли бы это странным, если бы узнали, что она кушает со всеми своими кошками. На длинный обеденный стол в большой столовой ставились миски для каждой взрослой кошки и котят, достаточно подросших, чтобы запрыгнуть на него, а Леди Кошка сидела во главе стола и перед ней стояла её собственная миска.

Безусловно, она использовала и нож, и вилку, и ложку, и вытирала губы салфеткой, а остальные едоки, естественно, умывали свои мордочки лапами. Но бывало, хоть и не часто (может, чтобы не казаться самой себе или кошкам слишком строгой и чопорной, или просто под настроение), она наливала в миску молоко и лакала его.

Ночью ей было очень уютно, особенно зимой, потому что все кошки, кто хотел, – а хотели многие, – спали на её кровати, обеспечивая её тёплым, пушистым покрывалом.

С её довольно резкими чертами лица, зелёными глазами и седыми волосами, собранными на затылке в пучок, так что они открывали её несколько заострённые уши, Мюриэль Понсонби очень напоминала гигантскую кошку, когда она лежала вытянувшись под мурлычущей массой.

Мало людей знали о её привычках за обеденным столом, поскольку у неё не было слуг, и только доктор, к которому она обращалась в редких случаях, когда была прикована к постели, видел кошачье одеяло. Но вообще никто не знал о самой странной необычности мисс Понсонби, о том, что она твёрдо верила в реинкарнацию.

Её отец, когда проходил армейскую службу в Индии, считал, что идея реинкарнации – это полная чепуха. Но, тем не менее, он разговаривал об этом со своей дочерью, когда она была ребёнком. Когда она подросла, Мюриэль поверила, как и индусы, что, когда человек умирает, он заново рождается в другом теле, и не обязательно человеческом. Она была уверена, что некоторые из её кошачьих компаньонов когда-то были людьми, которых она знала. Так среди её котов был Персиваль (её покойный отец, она была уверена в этом: усы были те же самые), Флоренс (её покойная мама), Руперт и Мадлен (кузены), Уолтер и Беатрис (дядя и тётя), так же, как и некоторые недавно умершие подруги. Этель Симмонс, Маргарет Мэйтленд и Эдит Уилсон (две полосатых и чёрная) – все её старые школьные подруги, вновь переродившиеся в кошачьем виде.

Именно с этим девятью кошкам Мюриэль Понсонби в основном и разговаривала, а они отвечали ей в типичной кошачьей манере: мяуканьем и мурлыканьем. Все они наслаждались комфортной жизнью в Усадьбе Понсонби на попечении человека, которого они, в их предыдущих жизнях, знали и любили.

Персиваль и Флоренс были, конечно, особенно рады тому, какой хорошей оказалась их единственная дочь.

– Как нам повезло, моя дорогая, – сказал Полковник своей жене, – что Мюриэль заботится о нас, когда мы такие старые.

– Старые? – оторвалась от вылизывания шёрстки Флоренс. – Я думаю, ты забыл, Персиваль, что мы переродились в новые тела, и что наши нынешние тела сравнительно молодые.

– Конечно, ты права, дорогая Флоренс, – согласился Персиваль. – Теперь у нас впереди новая жизнь.

– А, возможно, и другие жизни, – муркнула Флоренс.

– Что ты имеешь в виду?

Флоренс потёрлась мордочкой о роскошные усы мужа.

– У нас могут быть малыши, – мечтательно проговорила она.

Конечно, не все котята, родившиеся в Усадьбе Понсонби, были перерождениями людей. Большинство было просто обычными котятами, родившимися обычными кошками, и они получали имена Мурка или Пушок. Леди Кошка легко могла отличить обычного котёнка от переродившегося человека просто заглянув в его глаза, как только они открывались, а до тех пор она не пыталась давать им имена.

Так что через десять дней она осматривала четырёх котят, родившихся 22 января 1901 года, в тот самый день, когда умерла Королева Виктория. Трое из котят были полосатыми, четвёртый – рыжим.

Леди Кошка сначала брала по очереди на руки полосатых котят, определяя, кот это или кошка, а затем пристально вглядывалась в его недавно открывшиеся глаза.

– Ты – кот, – сказала она три раза, и снова три раза: – Извини, дорогой, ты только кот.

Но когда она дошла до четвёртого котёнка, маленького и унылого, ожидая, что это ещё один кот (рыжие котята обычно оказываются котами), она обнаружила, что этот был королевой (так называют кошечек). Тогда она посмотрела в её глаза, и у неё перехватило дыхание.

– Не только королева, – произнесла Леди Кошка хриплым шёпотом, – но Королева!

Почтительно, она положила рыжего котёнка назад в его уютную корзинку.

– О, Ваше Величество! – сказала она. – Родились заново в день Вашей смерти! Подумать только, Вы удостоили мой дом такой чести!

И, неуклюже, ведь она уже была не молода, она присела в реверансе.

– Ваша покорная служанка, мэм, – сказал Леди Кошка и, пятясь, вышла из комнаты.

Глава Вторая

Леди Кошка поспешила из комнаты Восточного Крыла, где родился этот последний выводок котят, в главную спальню Усадьбы Понсонби. Это была просторная комната, где её родители спали при жизни – то есть при их предыдущей жизни – и которую они, уже в новых телах после перерождения, всё ещё, естественно, занимали. Когда-то Полковник был вспыльчивым офицером, а его жена чем-то вроде боевого топора, и теперь ни одна кошка ни разу не посмела пересечь этот порог.

Леди Кошка нашла их уютно лежащими рядышком, бочок к бочку, посреди большой кровати под балдахином. Персиваль реинкарнировал в белого котёнка, со временем выросшего в очень большого и толстого кота. Его пышные, закрученные кверху усы были точной копией военных усов Персиваля при его человеческой жизни. Флоренс была пёстрой кошкой с теми же самыми маленькими, тёмными глазами, когда-то поглядывавшими из-за пенсне Леди Понсонби.

– Папа! Мама! – взволнованно вскричала Леди Кошка (она никогда не могла заставить себя обращаться к ним по имени). Заслышав её голос, они зевнули и потянулись на прекрасном шёлковом покрывале с узором из дамасских роз, которое было теперь изрядно потрёпано острыми когтями и запачкано грязными лапами.

– Представляете, – продолжила она, – Наша дорогая скончавшаяся Королева на самом-то деле не умерла! Эдвард VII теперь может быть Королем Англии, но здесь в Усадьбе Понсонби всё ещё правит Виктория!

– Мяу, – прореагировал Персиваль скучающим голосом, и эхом отозвалась Флоренс: – Мяу.

И они слезли с кровати и направились по широкой лестнице с резными перилами, вниз, к столовой, поскольку наступило время чая.

“Жаль, что Мама и Папа всё же не умеют говорить на английском языке, языке королевы, точнее – языке короля, как следует теперь говорить, – размышляла Леди Кошка в просторной облицованной камнем кухне, приступив к наполнению огромного количества мисок смесью из рыбьих голов, варёного кролика и бычьей печени. – По правде говоря, хорошо бы, чтобы и другие, получившие новую жизнь, также могли говорить. Как было бы приятно обсудить старые времена с Дядей Уолтером и Тётей Беатрис или поболтать о школьных днях с Этель или с другими девочками.”

Её мысли были прерваны громким, нетерпеливым мяуканьем ожидающих кошек.

Леди Кошка вздохнула.

– Идите, мои дорогие! – позвала она.

Она сидела во главе стола, откусывая печенье маленькими кусочками. Позже, когда всё будет убрано и вымыто, она сделает себе чашечку ароматного чая, но в тот момент она впервые осознала, что не только соскучилась по человеческой беседе, но что она и устала.

“Чем старее я становлюсь, – думала она, – тем больше появляется кошек и, следовательно, у меня добавляется работы, а скоро будет ещё хуже. Кузина Маделин и Эдит Уилсон беременны”.

К тому времени, когда она в тот вечер легла спать (после того, как засвидетельствовала своё уважение маленькой кошечке, Королеве Виктории), Леди Кошка пришла к решению.

– Есть только один выход, дорогие, – сказала она лоскутному одеялу из кошек разных расцветок, которые согревали её. – Мне нужна помощь.

На следующий день она сочинила объявление в местную газету “ Хроники Даммерсэта”. Оно было очень коротким. В нём говорилось:

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Требуется приходящая работница для помощи по дому. Хорошо относящаяся к кошкам. Обращаться в Усадьбу Понсонби, Дамптон Маддикорум

Несколько дней Леди Кошка напряжённо ждала кого-нибудь, кто ответит на её объявление. Она много лет жила отшельницей и опасалась, что придётся устраивать суровое собеседование целой веренице незнакомых людей.

Однако она напрасно волновалась. Как только жители Дамптона Маддикорума прочитали в “ Хроники Даммерсэта”раздел “Приглашаются на работу”, они сказали друг другу:

– Вот это да! Это же старая Леди Кошка написала объявление о помощи по дому. Наверняка ещё та у неё будет работёнка. Огромная запущенная усадьба, переполненная кошками, и, без сомнения, жутко ими же воняющая. А сама она, если и не ведьма, то уж определённо совсем чокнутая! Только сумасшедший пойдёт к ней работать. Любому, кто согласится на такую работу, самому нужно провериться у психиатра.

Так никто и не пришёл.

Мюриэль Понсонби не стала возобновлять объявление. “Возможно, всё, что ни делается – к лучшему, – думала она. – Я, вероятно, ни с кем бы и не поладила. Как-нибудь уж управлюсь сама”. Тем не менее, делая покупки в деревне, она всё-таки поинтересовалась у владельцев магазинов, не знают ли они кого-либо подходящего, но ни у одного из них никого не было на примете.

– В данный момент – нет, мадам, – ответил ей мясник, слегка коснувшись своей соломенной шляпы, приветствуя её, – но я тотчас дам Вам знать, если о ком-либо услышу.

И другие ответили в том же духе. Они подмигивали своим покупателям, когда она выходила из их магазинов, а покупатели улыбались и качали головами, наблюдая, как она довольно неуверенно уезжает на высоком чёрном велосипеде с большой плетёной корзиной на руле.

“Бедная старушка, – думали они. – Ей нужна помощь, в этом нет сомнения, но ей очень повезёт, если она кого-нибудь найдёт. Как жаль, ведь на самом деле она – милая старушка”.

Деревенские же детишки хихикали у неё за спиной. – Это Леди Кошка! – шептали они. А когда она проходила мимо, они скрючивали пальцы, как когти, и шипели и мяукали, как будто царапают друг друга.

Прошли недели, и Кузина Мадлен и Эдит Уилсон родили, одна – четыре, а другая – шесть котят. Это были обычные котята (потому что никто не умер среди семьи или друзей Леди Кошки), но теперь, когда в её доме стало тридцать животных, ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь – всё равно кто – откликнулся на то её объявление.

К этому времени маленькая упитанная рыжая кошечка, которая была (и её хозяйка в этом ни капельки не сомневалась) реинкарнацией покойной великой Королевы, перестала пить материнское молоко. Леди Кошка осознала, что, хотя она всегда и старалась относиться ко всем своим животным одинаково, но к этой кошечке у неё сложилось особенное отношение. Она повсюду носила её с собой и долгое время никак не могла определиться, как же её называть.

Когда первый шок после обнаружения, кто воплотился в маленьком пушистом комочке, прошёл, она мало-помалу переставала относиться к этому котёнку с таким преувеличенным уважением. Она прекратила делать ей реверанс и пятясь выходить из комнаты. От первого обращения “Ваше Величество” она постепенно дошла до «Виктории», а позже, вполне освоившись с этой королевской особой, стала называть её просто "Вики".

Другие кошки, кстати, узнав от рыжего котёнка, кем она была в своём предыдущем воплощении, относились к ней с большим почтением – особенно Персиваль, так как в своём прошлом теле за свою храбрость в Индии он был награждён крестом Виктории.

Как-то раз в один из зимних дней, когда Усадьба Понсонби утопала в глубоком снегу, кто-то постучался в большую парадную дверь, и Леди Кошка пошла посмотреть, кто бы это мог быть, при этом Вики взгромоздилась ей на плечо.

Мюриэль открыла дверь, ожидая увидеть почтальона, потому что обычно больше никто не проходил всю длинную подъездную дорогу к дому. Но это был не почтальон. На ступеньках стояла девочка, бедно одетая и дрожащая от холода.

Хотя вообще-то Леди Кошка предпочитала кошек людям, она была доброй, поэтому сразу же, ничуть не раздумывая и не колеблясь, вскричала:

– Входи! Входи же! В такую погоду не долго и до смерти замёрзнуть. Иди за мной, у меня в гостиной тепло, камин горит.

Когда девочка шла за старой леди по громадному холлу, в котором от звука их шагов раздавалось гулкое эхо, множество кошек, столпившихся на лестнице и возле дверей, с любопытством провожали её взглядами.

– Сюда, садись поближе к огню и грейся, – заботливо усадила гостью Леди Кошка, – а я пойду и сделаю для тебя горячий напиток.

Когда девочка попила, и на её осунувшемся личике появился слабый румянец, Леди Кошка поинтересовалась:

– Теперь скажи мне, дитя, что я могу для тебя сделать?

Проговорив это, ей пришло в голову, что, возможно, девочка пришла по тому старому объявлению в “ Хрониках Даммерсэта”. “Надеюсь, что нет, – подумала Леди Кошка. – Она не из тех, кого я бы хотела иметь в помощницах. Дело не в том, что она ужасно одета, но её одежда грязна и неопрятна, в ней даже застряла солома”.

Должно быть на лице Леди Кошки промелькнуло отвращение, потому что девочка встала и сказала:

– Мне не хотелось бы доставлять Вам ещё беспокойство, мадам. Я пойду. Спасибо Вам за доброту.

“Она говорит с Даммерсэтским акцентом. Местная девочка”, – подумала Леди Кошка.

– Подожди минутку, – остановила она девочку. – Ты постучала в мою дверь, значит, ты должна сказать мне, что ты хотела.

– Я увидела свет в Вашем доме, – смущенно проговорила девочка, – а тут ещё снег… а я совсем устала… и я так давно не ела… я просто не могла дальше идти.

– Ты никуда сейчас и не пойдёшь, – решительно сказала Леди Кошка. – Садись. Я принесу тебе еды.

Глава Третья

Мюриэль Понсонби была безразлична к еде. В то время как её кошки питались разнообразно и ели в волю, сама она довольствовалась очень простой пищей, и у неё редко было много съестных запасов в доме.

Однако сейчас у неё нашлись и хороший горячий суп, и хлеб, и сыр для юной незнакомки. Только когда девочка закончила есть, Леди Кошка приступила к дальнейшим расспросам.

– Теперь назови мне свое имя.

– С Вашего позволения, мадам, – вежливо ответила девочка, – меня зовут Мэри Орешек.

– Но скажи мне, Мэри, – продолжала расспрашивать Леди Кошка, – где твои родители?

“Мэри ещё не очень-то взрослая, – подумала она. – Возможно, ей лет четырнадцать?”

– Умерли, – ответила Мэри.

– Оба?

– Да, мадам. Мама умерла месяц назад, а мой папа был убит в Южной Африке, сражался с бурами. Он был солдатом, мой папа, солдатом Королевы.

Услышав последнее слово, Вики запрыгнула на колени девочки, Мэри погладила её и добавила:

– А теперь и Королева тоже умерла.

“И да и нет”, – мысленно проговорила Леди Кошка. Мэри же она сказала:

– Мне очень жаль, сочувствую тебе. Мой папа тоже солдат… то есть был… солдатом.

“А теперь он белый кот”, – подумала она.

– Спасибо, мадам, – сказал Мэри Орешек. – Дело в том, что с тех пор, как умерла моя мама, мне теперь негде жить. Последние недели я скиталась по деревням, спала в стогах сена, о еде вообще нечего говорить, ведь у меня нет денег. Впервые за много дней я так хорошо покушала и я благодарю Вас за Вашу доброту.

Рассказа Мэри о своих горестях и вида Вики, свернувшейся калачиком на коленях девочки, вероятно, и так уже было достаточно, чтобы Леди Кошка приняла решение. Но тут произошло и кое-что ещё, что окончательно убедило её в правильности своего решения.

В гостиную вошёл белый кот Персиваль и направился решительной поступью прямиком к девочке. Подойдя к ней, он начал тереться о её ноги, громко урча, как работающий трактор.

Мэри Орешек протянула руку, чтобы погладить его.

– Какой красавец! – восхитилась она.

– Тебе нравятся кошки, да? – поинтересовалась дочь Полковника.

– О, да! – ответила дочь солдата.

Леди Кошка посмотрела на неё, поглаживающую одной рукой Полковника сэра Персиваля Понсонби, а другой – свернувшуюся калачиком Викторию, Королеву Соединённого Королевства, Императрицу Индии, и последние сомнения покинули её.

– Я надеюсь, – сказала она, – что ты останешься здесь, со мной, Мэри, и поможешь мне заботиться о моей семье.

В тот снежный день, когда Мэри Орешек впервые ступила в Усадьбу Понсонби, дом был ужасно запущенным и неухоженным: полы были грязные, потолки затянуты паутиной, мебель пыльная, на креслах кое-как одеты потрёпанные чехлы, а сквозь окна с трудом пробивался солнечный свет.

Это место было настоящим раем для тараканов и мокриц, уховерток и жуков, и даже, в некоторых местах особой свалки всякой всячины, для улиток (хоть у мышей хватило благоразумия держаться отсюда подальше).

Вдобавок ко всему остальному весь дом провонял кошками.

К весне Усадьба Понсонби волшебным образом преобразилась. Полы, потолки и мебель были чистыми, чехлы выстиранными, насекомые исчезли. Если бы Полковник и его жена перевоплотились бы не в кошачьи тела, а в человеческие, то увидели бы дом таким, каким он был при их прежней жизни. Конечно же, устойчивый запах котов никуда не делся, но, благодаря тому, что как только позволяла погода, в доме открывалось настежь как можно больше окон (чистых окон!), теперь он был гораздо слабее.

Всё это, конечно, было заслугой трудолюбивых рук Мэри Орешек, которая оказалась, как говаривала мама Леди Кошки, настоящим “сокровищем”.

Сначала из обычной благодарности за приют, а вскоре из-за привязанности и любви к Леди Кошке, Мэри работала с рассвета до заката в Усадьбе Понсонби, вытирая, оттирая, отмывая, начищая, и к тому же взяв на себя почти всё приготовление еды. А с точки зрения Леди Кошки более важным было то, что её новая помощница уделяла много внимания всем кошкам, и всякий раз, когда у неё выдавалась свободная минутка, она посвящала её вычёсыванию шёрстки какой-нибудь счастливо мурлычущей киски.

Персиваль и остальные говорили о ней друг с другом, выражая своё одобрение.

– Хорошая девочка, не так ли? – обратился он к Флоренс. – Она здорово помогает Мю, да?

И его жена была полностью с ним согласна, также как дядя и тётя, кузены и школьные подруги. Только Вики не произнесла ни слова.

Полковник прочистил горло.

– Надеюсь, Вы одобряете молодую служанку, Ваше Величество? – произнёс он почтительно.

Вики неторопливо перевела свой обычный надменный взгляд на большого белого кота.

– У нас только одна претензия, – соизволила ответить она.

– В чём же она, скажите, мэм.

– Нам не уделяется достаточно внимания. Мы, в конце концов, самая важная кошка в доме – да и на земле тоже. Девочка должна кормить сначала нас.

– Конечно, так и должно быть, мэм, – проговорил Персиваль и, как только Вики покинула комнату, он перемолвился словечком со всеми другими кошками.

С тех пор, к замешательству Мэри и восхищению Мюриэль, всякий раз, когда миски с кормом уже стояли на длинном обеденном столе, ни одна из кошек не прикасалась к своей еде, пока упитанная рыжая кошка Вики не закончит свою трапезу и не спрыгнет со стола.

“Как и должно быть, – думала Леди Кошка. – Её Величество должна кушать первой. Возможно, как-нибудь на днях, я расскажу Мэри о реинкарнации. Бедная девочка потеряла и папу, и маму или, по крайней мере, она так думает, что потеряла. Безусловно, для неё было бы утешением, если бы я смогла убедить её, что каждый из них, без сомнения, наслаждается новой жизнью в ином теле.