Текст книги "Адаптация (СИ)"

Автор книги: Дик Драммер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Может, сама ткань реальности изменилась? Может, безумный ученый создал машину, способную на подобное, и теперь проводит эксперименты над людьми, меняя им личность по щелчку тумблера? Звучит страшно и в то же время логично, но за такой бред его бы и сам Ричард отчитал. Но эта версия все же лучше, чем предположить, что за всем стоят высшие силы, управляющие судьбами людей и плетущие планы жизни каждого человека, а сегодня у них просто выдался тяжелый день, и они психанули, переписав привычный мир. Выстраивая теории одна страннее другой, Калеб наконец расслабился и задремал.

Проснулся он на закате. В темницу просачивались последние лучи заходящего солнца, окрашивая прутья и стену за ними в багровые тона. Глядя на тревожные оттенки, Калеб вслушивался в приглушенный колокольный звон и пытался прогнать сон, что кажется ему приснился, но совершенно не запомнился. Жаль, эта темница была настоящей, а не наваждением, увиденным в беспокойных грезах. Тело занемело и неохотно реагировало на его порывы, и виной тому, по – видимому, стала неудобная поза да каменный пол, на котором можно отморозить все что угодно. Голова гудела, в висках будто работала дрель, и, оторвав голову от жесткой стены, он ощутил, как по шее что – то мерзко ползает.

Чертыхнувшись, Калеб подскочил и тут же повалился на пол, преодолев едва ли больше метра. Обернувшись, он обнаружил черную плесень, разросшуюся на стене ровно в том месте, где он заснул. Мерзкая субстанция шевелилась и была хорошо заметна даже в сумерках. Мужчина инстинктивно принялся шарить по карманам в поисках антисептика, антибиотиков, а в мечтах и огнемета. К сожалению, все его припасы оказались бесцеремонно конфискованы. Дрожащими руками он ощупал голову, боясь, что непонятная тварь могла остаться на его коже и, что еще более противно, залезть под нее. Кажется, этого не случилось: на пальцах не осталось ни следов инородного организма, ни крови.

Восстановив дыхание и вернув себе самообладание, мужчина поднялся на ноги и на шаг приблизился к потенциальной угрозе. Чернильные нити гриба извивались и словно черви или щупальца рыскали по поверхности стены в поисках жертвы. В то же время все они соединялись в единую цепь, которая, к ужасу разведчика, повторяла человеческий силуэт. Кажется, проспи он на десять минут дольше, то стал бы частью новой экосистемы. Еще раз осмотрев себя, Калеб обнаружил белые пятна выцветшей ткани на штанах, видимо, организм добрался до него и успел попробовать на зуб, но синтетический материал пришелся явно не по силам деревенскому грибу.

Пока мужчина изучал полученные «увечья», плесень, издавая тихое шуршание и скрежет, исчезла в стыках каменных блоков словно ее никогда и не было. Калеб с недоверием осмотрел то место, где притаился враг, и, совершенно не представляя как с ним бороться, благоразумно отступил к противоположной стене в надежде, что там тварь его не достанет. Заснуть он теперь точно не решится, возможно, вот так, стоя, и проведет всю ночь, отгоняя от себя неведомого монстра.

– Черт знает что… – пробубнил он себе под нос. – Голодные остатки местной флоры или фауны. Асай визжал бы от восторга. – В его голове не укладывалось, как столь агрессивное существо уживалось с привычной земной травкой, не говоря уже о человеке. И что стало с теми, кто тут прозябал до него? Даже костей не осталось.

Снаружи послышался колокольный звон, от которого все внутри содрогнулось. Почему – то этот звук не приносил в его сердце надежды, скорее наоборот, складывалось впечатление, будто «трубили» не о вечерней службе, а о похоронах. «По ком звонит колокол?», – невольно пронеслось в голове, и Калеб грустно улыбнулся. Сейчас он как никогда четко осознавал, что уже не выберется отсюда живым, и как бы Ричард не старался – часы его сочтены.

Еще не стемнело, а к нему уже пришли мысли о тлене и безысходности, а ведь вся ночь еще впереди. Впрочем, мужчина и рад был бы поразмыслить о чем – то более приятном, но взгляд то и дело невольно падал на злополучный угол, в котором притаился склизкий монстр. К счастью, дверь в подвал со скрипом распахнулось, и, держа перед собой лампу, вошел стражник с пухлым бурдюком и бросил ношу у самой решетки.

– Мэтт, как жизнь? Может, еще чего интересного скажешь? – будничным тоном поинтересовался Калеб, будто обращался к соседу, которого видел каждый день. Конечно же он не ожидал повторения приступа, что случился с охранником днем – чудеса дважды не случаются. – А в мешочке у тебя вино надеюсь?

– Заключенным не положено! – возмущенно ответил тот и повесил теперь уже единственный источник света на крюк на стене. – А тебе, еретик, и подавно!

– Хороший ты парень, заботливый, людей любишь, – продолжал Калеб, приглядываясь, насколько новое освещение его камеры поможет в выявлении ползучего гриба. – Скажи, а много народу здесь передохло? И что стало с телами?

– У нас места спокойные: ни краж, ни нападений. Мы, помнится, сильно возмущались, когда бургомистр велел обустроить темницу, но, как видишь, оказывается не зря, он ведь как в воду глядел. Так что, еретик, это твои личные покои, когда сгоришь на костре – расскажешь о них своим сородичам.

– Смешно, – тоскливо произнес Калеб и позволил себе наконец прислониться спиной к стене. Он сейчас был не один, и если плесень подкрадется, то есть вероятность, что стражник вовремя это заметит. Предупредит, конечно, навряд ли, скорее наоборот – с радостью посмотрит, как бренные останки узника растворятся кислотами склизкой дряни. – Эй, может, в картишки сыграем или в морской бой?

– Жизнь свою хочешь выторговать? Думаешь, я настолько наивен, что позволю обыграть себя в карты? Ты наверняка начнешь подстрекать меня делать ставки и в какой – то момент поставишь свою свободу, пообещав взамен власть и деньги. Так вот, не на того напал! Моя вера крепка, и я знаю, как вести себя с подобными тварями. Поэтому закрой рот и спи, завтра твой сон станет вечным.

– Мда, и тут облом, – вздохнул Калеб и отвернулся от надзирателя. Мозги парню, видимо, промыли основательно, раз тот сам верил в то, что говорил. С этим, увы, ничего уже не поделаешь, но Ричард все еще оставался собой, пусть и в несколько ограниченном формате. И неужели его друг тоже превратится в такое существо – дикое и недалекое? – Ну, тогда добрых снов, Мэтт, пусть ты себя не помнишь, но я буду помнить за нас обоих. Я буду помнить вас всех… – закончил он и погрузился в раздумья.

Если он все же переживет эту ночь, то что делать дальше? Какой у него план? Сбежать? Но как? Заботливые солдаты отобрали все, что было в карманах, включая шокер, который мог бы сильно сместить акценты во время предстоящей казни. Ему наверняка свяжут руки, а может, вообще в кандалы закуют, и в таком случае драться будет весьма затруднительно. Можно попытаться выхватить меч, нож, шпагу или еще чего, и попробовать помахать хотя бы для виду, а потом дать дёру в лес. Совершенно точно, что единственным шансом на выживание для него являлся побег в окружающую город чащу. Стоило сконцентрироваться на этом, а потом уже, если все удастся, думать, что делать дальше. Хотя ему и самому не верилось в успех этого мероприятия, Ричард всегда говорил, что планирование – не его конек, и предпочитал выстраивать стратегию самостоятельно. Но что бы сделал в такой ситуации сам Рич? Друг советовал придерживаться исходного плана и, возможно, даже сумеет помочь с реализацией оного, насколько ему, конечно, позволит нынешнее состояние. С другой стороны, не стоит отбрасывать слова Мэтта, который советовал выбираться за периметр. В какой – то мере он прав: если вся эта чертовщина творится исключительно в пределах щита, то, выйдя за его пределы, возможно будет связаться с кораблем – уж Асай – то точно разберется, что тут к чему.

Сейчас же ему предстояла пытка ожиданием – пожалуй, самая невыносимая из всех. А пока на улице вновь надрывался колокол, не грех напомнить себе: «Колокол звонит по тебе».

Глава 4. Прутья, Цепи, Кандалы

Настал рассвет. Алое зарево просочилось через прутья на окне, наполнив темницу тревожными ожиданиями. По ту сторону толстых стен пели птицы, подвывали сонные собаки да раздавались редкие, но оглушающие крики петухов. Послышались первые человеческие голоса – блеклые и чужеродные на фоне общей какофонии. Калеб приоткрыл глаза и осторожно пошевелился. Все его тело занемело, и малейшее движение отдавалось болью в суставах и окаменевших мышцах. За всю ночь он практически не сомкнул глаз: так и сидел, прислонившись спиной к решетке и следя, чтобы мерзкая плесень снова не оплела его своими щупальцами. Но таинственное создание так больше и не появилось, оставшись лишь тревожным видением, которое можно запросто списать на разыгравшееся воображение или стресс. Где – то позади все так же посапывал охранник, чей храп на протяжении всей ночи наполнял темницу раскатистым эхом, и, пожалуй, именно это стало худшим испытанием. Можно с уверенностью утверждать, что к заключенному применили психологическую пытку.

По своему темпераменту Калеб всегда был человеком импульсивным, готовым, вскочив с кровати, помчаться вершить великие дела, нежели лениво потягиваться, уставившись в потолок. Однако это утро решительно отличалось от всех предыдущих. Мужчина совершенно не желал двигаться, будто малейшая потуга могла ускорить приближение конца, спугнуть этот удивительный момент рождения нового дня, пусть и с заранее известным финалом. Задрав голову, он рассматривал разводы, что рисовал рассвет под сводами потолка, наслаждался легкими дуновениями прохладного ветра, приносящего запахи росы и первых цветов. Да, совсем скоро люди окончательно проснуться, развеяв магические нотки, создаваемые природой, и заполнив все вокруг исключительно собой.

И как бы ему ни хотелось оттянуть судный час, но звон колокола он, увы, никак не мог остановить, впрочем, как и заглушить. От каждого «бом» воздух буквально вздрагивал, по впившимся в спину прутьям проходила вибрация, будто пытаясь заставить человека «отлипнуть» от решетки и наконец подняться. Но Калеб терпел. Играя желваками, он с досадным упорством отсчитывал удары, походившие на вселенский таймер, чья мелодия извещала зрителей о начале представления. Почему – то мужчина был твердо уверен, что сейчас именно шесть утра. Сутки здесь, вероятно, отличались от привычных земных, и тем не менее непонятно откуда взявшаяся уверенность в своей правоте не пропадала. Может, потому что его день уже был расписан, как и положено в тюрьме, и это всего лишь сигнал к началу безумного спектакля.

В темнице наступила тишина: стихли звуки улицы, но самое главное – затих Мэтт, а это значило, что страж наконец проснулся и мог составить компанию приговоренному. Однако, вопреки ожиданиям узника, надзиратель, прокашлявшись, размялся и вышел в коридор, тихонько притворив за собой дверь. Небывалая вежливость в отношении заключенного, так с ним не обращались ни в одном полицейском участке, куда Калеб частенько попадал в годы бурной молодости. Ничего серьезного в его послужном списке не значилось, иначе не видать бы ему академии и службы, но тем не менее ему было чем гордиться: езда в нетрезвом виде, пара драк за внимание девчонок да угон газонокосилки с футбольного поля. Жаль, медали за такие заслуги не выдавали, а лишь запирали в изоляторе на несколько дней в назидательных целях.

Не успел узник заскучать, как услышал шаги, а следом дверь распахнулась, и явились двое. Ему совершенно не хотелось оборачиваться и видеть лица своих конвоиров. Однако шестым чувством он ощутил нечто родное и, повернув голову, увидел Ричарда и еще какого – то типа в форме стражника. Лицо друга выглядело заспанным и усталым, волосы окончательно выцвели, не оставив ни единого следа от когда – то жгучего брюнета. Но даже от столь болезненной картины Калебу все же стало легче: сердце словно вновь начало биться, будто неминуемый финал отсрочился на неопределенное время. Только вот в качестве кого пожаловал его друг – спасителя или палача?

– Встать! – рявкнул солдат и уже собрался выхватить меч и ткнуть заключенного между лопаток, но Ричард вовремя пресек этот порыв.

Калеб повиновался. Не сказать, что он испугался угрозы, скорее, ему не хотелось, чтобы все это лицезрел Рич. Ухватившись за прутья, мужчина медленно поднялся, чувствуя, как онемевшие мышцы наполняются жизнью. Силы достаточно быстро вернулись, и теперь, в компании верного друга, ему было по силам брать штурмом башню, хватать кардинала за шкирку да уносить ноги куда подальше, желательно – в роскошной карете. Но, кажется, эти мысли появились исключительно в его светлой голове.

– Все плохо? – поинтересовался Калеб, прекрасно зная ответ.

– Смертный приговор в силе, – безразлично ответил Ричард. – Оставьте нас на минуту, – велел он сопровождающему, и тот, бросив на них подозрительный взгляд, покорно удалился, закрыв за собой дверь.

– Рич… – начал было Калеб, даже не зная, что толком хотел сказать.

– Артур! – поправил его друг.

– Артур, – скривившись, повторил Калеб, – я не хочу, чтобы ты смотрел. Не желаю видеть твое лицо, когда бросят первую спичку в мой костер. Мои страдания закончатся, но я знаю, как тяжело и долго ты переживаешь утраты. Поэтому не ходи. Прошу.

– Думаешь, ты меня знаешь? Откуда, если не секрет? – усмехнулся друг, которого теперь было совсем не узнать. По ту сторону решетки стоял совершенно другой человек – чужак со знакомым лицом и голосом. – Но можешь радоваться, тебя перевозят в столицу для изучения, после чего сожгут на дворцовой площади.

– Моей радости нет предела, – уныло промямлил Калеб, понимая, что пробить неведомую стену, воздвигнутую в сознании друга, ему уже не удастся. Очевидно, что этот неправильный мир менял все, до чего только мог дотянуться, и Ричард оказался очередной жертвой, как, возможно, и Мэтт до него. Совсем не сложно догадаться, кто должен был стать следующим. Вот только сжигать – то для этого зачем? – Рич, это не смешно, – взмолился он, готовый пасть на колени, лишь бы этот спектакль закончился.

– А похоже, что я смеюсь? – удостоив друга презрительным взглядом, ответил Артур. – Ты по какой – то неведомой мне причине считаешь, что мы знакомы и в хороших отношениях, но это отнюдь не так. А даже если бы и были, то я присягал королю и останусь верен своему долгу.

– Тогда почему ты здесь один, наедине со мной? Может, хотел что – то сказать без посторонних? – Калеб набрался решимости и ступил на чужое поле: ведение переговоров, убеждение и расположение к себе – вот, где он чувствовал себя как рыба на сковородке. И тем не менее в отчаянии решил попробовать достучаться до человека, которого когда – то знал.

– Хотел посмотреть тебе в глаза, – холодно ответил друг.

– Зачем?

– Зачем? – нахмурился Артур и отвел взгляд, будто вспоминая что – то крайне важное, но в последний миг внезапно ускользнувшее.

– Да, зачем? Простой вопрос. – Калеб сделал шаг вперед, чувствуя, что с другом происходит что – то неладное. – Ричард?

– Что ты со мной делаешь… – Он одной рукой ухватился за решетку и опустил голову, стараясь не смотреть на узника. – Мне больно! Прекрати!

– Ричард, очнись! – с надеждой воскликнул Калеб и готов был уже схватить ладонь друга, но тот резко отпрянул и отвернулся, кутаясь в плащ. – Вспомни про задание, вспомни зачем мы здесь!

– Калеб, не надо… – голос принадлежал уже не Артуру: жесткие, но теплые нотки исходили от Ричарда, который будто пытался прорваться сквозь маску, что на него нацепили. – Отпусти меня. Уже ничего не исправить, я больше не тот человек, которого ты знал. Все твои старания приносят лишь боль и страдания, прошу, перестань. Я помню, что тебе обещал, и сделаю все, что смогу… не позволю Артуру тебе навредить… и не только ему. Но… Ты должен забыть обо мне. Я хотел бы объяснить, что со мной творится, но не могу – сам не понимаю. Кажется, будто меня изменили, наложили поверх новую личность, через которую я не могу пробиться. Я знаю, что ты им нужен живой…

– Зачем? Зачем я им нужен? – Калеб пытался перебороть себя, перепрыгнуть через волну эмоций, что нахлынула на него, мешая мыслить трезво. – Что со мной сделают?

– Я не знаю… просто чувствую, что ты очень важен… интересен. Они отвезут тебя в город, а там постарайся сбежать, попроси Артура, он… он знает, где находится машина. Это все, что я сейчас могу. Удачи и прощай, Калеб.

– Прощай… – Он застыл с открытым ртом, беспомощно наблюдая, как фигура гвардейца распрямляется, вновь поглощая друга – последнего человека во вселенной, что еще был ему дорог.

Повисла пауза. Калеб не шевелился, всеми силами пытаясь оттянуть момент, когда существо с лицом друга вновь посмотрит на него бесчувственными глазами. И в то же время услышанное планомерно прорастало в его голове, обретая форму и осознанные очертания. «Машина», – вспомнились ему слова Ричарда, который точно дал понять, что говорит о задании. Значит, речь шла о генераторе помех, а это, в свою очередь, наводило на логический вывод, что они все еще на Эридане, и где – то над их головами сейчас проплывает корабль с Асаем на борту. Только вот подобное сочетание уж никак не укладывалось в здравую картину мира, и как ни крути выходил полный абсурд.

Любой здравомыслящий человек сейчас схватился бы за голову в приступе сумасшествия от попытки осознать, а самое главное, свести концы с концами в том безумии, что наблюдалось вокруг. Но Калеб проходил это: их учили противостоять психическому воздействию, как раз на случай взятия в плен и применения психотропных веществ. Он, конечно, едва сдал экзамен и провалил почти половину тренировок, но все же подобный опыт не прошел бесследно. Разум, едва прикоснувшись к тягучему и вязкому помутнению, тут же отпрянул и на всех парах помчался к чему угодно стабильному и нерушимому, за что можно было бы зацепить якорь трезвомыслия. Обычно всегда помогали законы физики, в частности принцип, который открыл еще Ньютон на собственном примере: то, что подброшено – должно упасть. Наряду с классической болью, это тоже вполне годилось для распознавания сна. И что же в данной ситуации делать ему?

Калеб схватился за прутья и со всей силы сжал их. Мышцы напряглись, забивая голову потоком боли и холода от металла. Приятно осознавать, что и в этом неправильном мире железо имеет температуру окружающей среды, а самое главное – оно твердое и если его лизнуть… Дверь скрипнула, и в темницу вернулся солдат, который, по велению Артура, ходил проветриться. Сам же гвардеец окончательно пришел в себя и уже ничем не походил на Ричарда, уж у друга никогда не было столь безразличного выражения лица.

– Сэр, мы закончили! – известил стражник и потряс увесистыми наручниками, которые могли бы сдержать и медведя.

– Отлично, отпирайте, – приказал Артур выхватывая кандалы.

– Вы уверены…

– По – твоему, я не справлюсь с безоружным человеком? – Гвардеец даже не удостоил подчиненного презрительного взгляда: все его внимание занимал исключительно узник.

– Он не совсем человек… – пробубнил себе под нос солдат, но покорно подошел и отворил дверь камеры.

Калеб сделал шаг назад и выставил вперед руки. Его гложило странное чувство: с одной стороны, бессмысленность сопротивления, с другой же – нежелание противиться Артуру. Даже зная, что Ричарда фактически больше нет, его сердце отказывалось с этим примириться, упорно пытаясь разглядеть хоть малейший признак присутствия друга. Он всмотрелся в глаза гвардейца и, кажется, на краткий миг увидел это, где – то там, в черноте зрачков – крошечную искру, словно сигнал маяка.

– Правильно, что не сопротивляешься, – кивнул Артур, как будто слегка разочарованно, но в то же время вполне удовлетворенный результатом. – Синяки и ссадины тебе ни к чему. – Он защелкнул браслеты на запястьях пленника и сделал шаг в сторону, предлагая проследовать на выход.

«А то мясо будет неравномерно прожариваться на костре инквизиции», – хотел было добавить Калеб, но передумал, твердо решив играть в молчанку. Если Ричард и вправду еще где – то там и может ему помочь, то лучше держать язык за зубами и ничем не провоцировать его новую личность и вооруженное окружение. В то же время призрачное обещание исчезнувшего друга сильно ограничивало его возможности к побегу, напрочь исключая какое – либо сопротивление, в особенности самому Артуру. Да и смог бы он? Поднял бы руку на Артура видя в нем Ричарда? Нет, конечно. Для такого недостаточно, чтобы рехнулся мир, нужно еще как минимум и Калебу сойти с ума, но пока он понятия не имел, как это сделать.

Тем временем его благополучно выпроводили на лестницу и даже пару раз пихнули палкой под ребра для придания скорости и поднятия энтузиазма. Сам горе – разведчик, стиснув зубы, стойко выдержал издевательства, поборов желание развернуться и хорошенько врезать сапогом по зазнавшейся сельской морде. Естественно, подобная выходка стоила бы ему сломанных ребер и носа, но зато мимолетное удовольствие и торжество справедливости еще долго бы притупляли боль.

То, что путь предстоял неблизкий, стало ясно, когда его вывели на свет божий и подвели к просторной клетке, поставленной на телегу. В таких когда – то возили зверей в бродячих цирках, а теперь примерить на себя шкуру льва, видимо, предстояло ему. Незавидная участь, учитывая, что никакого навеса тут не предполагалось, и придется всю дорогу быть на всеобщем обозрении. Даже сейчас, находясь в окружении дюжины солдат, он слышал их перешептывание и чувствовал тяжелые и презрительные взгляды. В него разве что камнями не бросали, да и то только пока. Еще раз напомнив себе про смирение, Калеб покорно залез в вольер, высота которого не позволяла выпрямиться в полный рост, так что ему пришлось опуститься на колени и просто наблюдать, как свита запрыгивает на коней и неспешно выдвигается в путь.

Телегу тряхнуло, и колеса, заскрипев, понесли живой груз следом. Их процессия выехала на площадь, где, к глубочайшему облегчению Калеба, практически никого не было, и все, видимо, из – за того, что солнце едва поднялось над крышами плотно стоящих домов. По улицам растекался сумрак да стелился туман, и лишь башня сверкала всеми цветами, купаясь в утренних лучах, словно бы и вовсе не принадлежала спящему миру, а была неким пришельцем, спрятавшимся у всех на виду. В застывшем воздухе разносились стук копыт и фырканье лошадей; люди молчали: то ли еще не проснулись окончательно, то ли чего – то боялись. И, кажется, только у Калеба внезапно было достаточно хорошее настроение, чтобы поболтать, но он держался.

Поглядывая по сторонам, он наблюдал, как они выехали из города и углубились в лес. Впереди двигалась карета, и все подстраивались под ее неспешный ритм. Внутри, конечно же, находился сам Кардинал, за ним – практически вся стража, затем живой трофей, и замыкал колонну Артур с несколькими соратниками. Калебу же досталась компания одного лишь Мэтта, что ехал слева от телеги и делал вид, будто бы ему абсолютно безразличен пленник.

– Эй, Мэтт, а что ты знаешь об Артуре? – Калеб ухватился пальцами за прутья и вытянул ноги, уперевшись мысками ботинок в край клетки. Он с радостью откинулся бы на спину или, на худой конец, прислонился плечом к стенке своей «темницы», но постоянная тряска да ямы, в которые периодически попадали колеса, мигом превратят его и так сильно пострадавшие места в настоящую отбивную. Поэтому все муки проселочной дороги приняла на себя и без того многострадальная задница, и тут уж сколько соломы не подкладывай, а толку не будет никакого.

– Не мое дело знать о делах начальства, – уже привычно отмахнулся от него надсмотрщик. – Тебе бы лучше начать замаливать грехи, на главной площади уже собирают костер в твою честь.

– Смешно, – равнодушно отозвался Калеб, так и не поняв, в чем его обвиняют все вокруг, учитывая, что никого из окружающих, кроме Мэтта да Рича, он никогда прежде не видел. – Удачно я так в гости зашел… Слушай, а ты знаешь Гилмора? Кажется, он единственный человек в этом чертовом мире, который не желает мне смерти.

– Тогда… нам следует его допросить! За помощь преступникам полагается серьезное наказание! – встрепенулся надзиратель. – Как, говоришь, его звали?

– Мать … твою, – устало выдохнул Калеб, уже готовый на прутья лезть от того бреда, что его окружал. – Я поговорю с Артуром о твоем повышении, – саркастически протянул он и попытался отвлечься от творившегося вокруг безумия. – Ты же знаешь, что мы с ним лучшие друзья? Ну то есть были, еще в те времена, когда его звали Ричардом. Между прочим, ему даже присвоили королевский титул, когда, на втором курсе Академии, нас неведомым образом занесло на «англистику». Не поверишь, но Рич тогда еще был совсем юн и полнился энергией, в нем кипела кровь и безрассудство, пусть он это и старательно скрывал. И знаешь, что учудило это чудо? – Калеб довольно улыбнулся и ностальгически закатил глаза. – Он решил отрастить волосы, и не просто челку припустить на глаза для таинственности, нет, именно отрастить настоящую гриву. Только представь вот этого красавца да с длинными волосами! – Он кивнул в сторону друга, державшегося позади, в компании своих новых товарищей в латах. – Обычно ему хватало ума завязывать свои патлы в хвост на затылке, а тут мы как раз изучали писателей девятнадцатого века и, как назло, читали Айвенго. Ну и как – то так получилось, что Рич неосторожно почесал макушку, и резинка, не выдержав натиска такой густой шевелюры, с громким шлепком разорвалась. Нет, ты подожди смеяться, самое главное, что это случилось точно на моменте, где в романе появляется Ричард Львиное Сердце. Я до сих пор помню лицо препода, который взглянул на него из – под очков и торжественно произнес: «А вот и Его Величество пожаловало».

– Причем тут Его Величество? Или ты сейчас поглумился над нашим королем? – нахмурился сопровождающий, в потугах осознать услышанное. Судя по выражению его лица, выходило весьма скверно.

– Ох, Мэтт, знал бы ты, как мне хочется сейчас… – Калеб закатил глаза, удерживая себя от непоправимого шага – шлепнуть себя ладонью по лицу. Но в данный момент это движение могло стоить ему зубов, а то и сломанного носа, и все из – за увесистой цепи между браслетами. – Вот интересно, если бы на твоем месте оказался, скажем, геолог или физик… кто там еще был в твоей команде? Вот и где они все сейчас?

– На своих местах…

– Что? – узник мигом опомнился и уставился на солдата. Тот, чуть опустив голову, словно задремал с открытыми глазами. Длилось это всего лишь мгновение, и вот Мэтт вновь подозрительно поглядывает на чудовище в клетке, словно ничего с ним и не происходило. Однако в голове Калеба уже проросло зерно сомнений, и он присмотрелся к остальной свите, а заодно и к местности.

В глаза бросился разграничительный столб у дороги. На первый взгляд совершенно обычный, такими отмеряли расстояние в стародавние времена. Однако каждый, кто проезжал мимо него, на мгновение «зависал», словно погружаясь в собственные мысли. Не миновала эта участь и Артура, который о чем – то разговаривал с товарищами, а затем на секунду остолбенел и снова как ни в чем не бывало продолжил беседу. Калеб припомнил, что, кажется, нечто похожее случилось и с Гилмором, когда они остановились у башни. И пусть уроженцу двадцать третьего века должны быть чужды мысли о магии и колдовстве, но как тут не поддаться древним суевериям о проклятьях и наваждениях? А может, оно и действительно было именно так? Вдруг всех людей в округе и впрямь заколдовали, и те перестали замечать очевидное и помнить о том, кем были когда – то. Идея безумная, но до безобразия банальна и притягательна, ведь в таком случае Ричарда всего – навсего заставили поверить, что он Артур, и проблема решалась простым снятием заклятья.

Нет, все не могло быть настолько легко. Так твердило шестое чувство, отказывающееся деградировать до мудрецов средневековья. Магии не существует, утверждал разум и жизненный опыт. Да и правда, Калеб никогда в жизни не сталкивался с мистикой или потусторонними явлениями и всегда полагался на науку, и та никогда не подводила. И сейчас не должна. Не могло же быть так, что законы физики внезапно решили перевернуться с ног на голову и покориться воле человека. Даже на краю Вселенной в это верилось с трудом. Но все же верилось.

– О побеге думаешь? – прервал размышления голос сопровождающего. – Не советую, порубят тебя на куски и повезут в сундуке.

– Ну спасибо за предупреждение, – огрызнулся Калеб и постарался отвлечься от дум о загадках мироздания. Его внимание переключилось на природу, благо они заехали на голый холм, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. По горизонту пролегала тонкая ржавая полоска, очерчивая границы чуждого мира и словно дразня незваного гостя, мол, вон твой дом, совсем рядом, попрощайся с ним. Сам же Калеб задавался одним – единственным вопросом: что нужно сделать с людьми, чтобы они в упор не замечали другую реальность, находящуюся буквально у них под носом?

– Ты просто подозрительно замолчал, – уточнил спутник. – Словно задумал какую пакость.

– Ох, Мэтт Волта, ты потрясающе заботлив и внимателен, – вздохнул пленник и, заметив нечто странное, приподнялся, едва не ударившись головой о прутья. – Эй, а это что такое? – Он кивнул на объект, что высился над лесом. С виду это было обычное дерево, похожее на ель или сосну, выделяли его лишь высота в добрых полсотни метров да странная одинокость в лиственном окружении.

– Дерево, – подтвердил простую истину солдат, бросив на пленника презрительный взгляд. – Возможно, я открою тебе великую тайну, но мы едем через лес.

– Ну да, ну да, что же это я, – выразительно закивал Калеб, понимая, что на помощь ему рассчитывать не придется. По его мнению, с деревом точно что – то не так, а если приглядеться, то вдалеке можно увидеть еще одно, высившееся, словно природный громоотвод. Интуиция тут же подсказала направление для развития мысли. Между древами, на глаз, было около километра, и, проведя воображаемую черту, он развернулся, выискивая еще одно. И таковое действительно нашлось, совсем рядом: сквозь густые кроны проглядывал толстый ствол, уходивший прямо в небеса. – Ха! Ты тоже это видишь? Мэтт! Подтверди мою догадку, – не смог сдержаться Калеб, желая поделиться своими умозаключениями хоть с одной живой душой. – Эти странные деревья располагаются на равном расстоянии друг от друга и образуют целую сеть. Я бы сказал, что они раздают вайфай, но, глядя на тебя, думаю, их создали для распространения этого «наваждения».

– Я не понимаю твой бред, – напрягся солдат и будто ушел в себя. – Это просто деревья.