Текст книги "Хлеб наш насущный"

Автор книги: Диана Ван дер Клис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Капитан вышел поприветствовать своих пассажиров на борту аэроската и представил им обслуживающий персонал, это были два робота-стюарда.

Элегантный светлый салон полусферической формы был оборудован комфортными креслами и оформлен натуральными материалами. Овальные иллюминаторы и обзорный люк на потолке создавали приятное естественное освещение в этот солнечный весенний день.

Пассажиры удобно устроились на своих местах, чтобы насладится всеми преимуществами полёта компании Blue-Sky.

Аэроскат плавно взмыл под облака.

Турбины разгоняли его до тысячи километров в час за считанные секунды. Буквально всасываемый воздушным потоком, летательный аппарат рассекал воздушное пространство, избегая даже малейшей турбулентности и был способен совершать любые манёвры, вращаясь вокруг своей оси на все 360 градусов. При этом, салон аэроската всегда оставался в неизменном положении, за счёт принципа орбитропизма. Внутренняя оболочка аэроската выполняла функцию поплавка и всегда принимала изначальное положение относительно своей оси, а внутреннее непрерывное вращение средней оболочки, создавало искусственную гравитацию во избежание эффекта невесомости.

На высоте более десяти тысяч метров, роботы подали ланч, по предварительному заказу.

– Ситуация наверняка очень серьёзная. – осторожно начала разговор Адель.

– Если честно, я пока сам ничего не понимаю. Мне ничего не объяснили, только вот это сообщение в письме под грифом совершенно секретно. Я пытался связаться с Вашингтоном, но ответ был коротким: «Выполняйте указания. Вас ждут и номер рейса.»

Паттерсон аккуратно заложил салфетку себе за воротник, готовясь к приему пищи.

Адель задумчиво разглядывала проплывающие облака, совсем не обращая внимания на роботов, которые суетились вокруг и сервировали её столик серебряными приборами.

– Ваша работа по изучению исчезнувших видов культурных растений, видимо произвела огромное впечатление на руководителей «Союза 13». Вычисления показывают большую перспективу вашей теории.

– Неужели? – оживленно спросила Адель.

– Как только ваша работа была опубликована на платформе Гарварда, ваш чип попал под пристальное внимание Вашингтона. С вашего чипа постоянно поступает поток информации. Каждый ваш шаг анализирует система, в прямом смысле слова.

– Не самые приятные новости. Могли и раньше предупредить.

– Ну что вы, Адель, если бы я мог, то непременно предупредил. Вы же знаете правила. Воспринимайте это позитивно. Многие пытаются привлечь к себе внимание постоянными публикациями, гиперреактивностью в социальных сетях.

– Или неадекватными поступками. – добавила Адель.

– Вам выпала честь быть в центре внимания вполне заслуженно. Это нужно принять с достоинством.

– Если мои исследования так зацепили управляющих, то зачем им я?

– Вы – так называемый первоисточник.

– А как же ваша Интерконтинентальная программа альтернативного питания с использованием автотрофных организмов, профессор?

– Ну, моя программа пока вне конкуренции.

Паттерсон самодовольно выбрал самую большую устрицу с подноса со льдом.

– Но ведь они просто украли вашу идею! Вы не получили от своих многолетних исследований ни одного дополнительного балла.

– Да, вы правы. Тогда я был на грани безумия и хотел оставить науку. Но долг учёного превыше всего. И тем более, меня могли отключить, если бы я начал отстаивать свои авторские права. Так я и смирился. Научная деятельность – это всеобщее достояние, а не моё личное. Каждый может пользоваться достижениями учёных прошлого. Верно же? Это нормально.

– Нормально? Если бы вас хотя бы перевели в Класс-А, вот тогда было бы нормально. А теперь вы продолжаете жить на том же уровне и вам, как и всем по утру доставляют суточную порцию коктейля, для поддержания жизнедеятельности, не подозревая, что коктейль должен носить ваше имя.

– Иногда, чтобы выжить, лучше сдаться и признать своё бессилие.

– Всё гениальное просто лишь на первый взгляд. Вы – великий человек, профессор и я искренне восхищаюсь вами.

– Только не надо мне льстить. Это, никак не повлияет на защиту вашей диссертации. – с хитрой улыбкой сказал Паттерсон и немного покраснел.

– Об этом я как раз и собиралась поговорить с вами в библиотеке, но планы резко поменялись и теперь мне приходится льстить вам. – с иронией в голосе сказала она.

– Приятного аппетита, Адель. – пытаясь перевести тему, сказал профессор.

Паттерсон со знанием дела капнул соус «Табаско» на моллюска и выпил устрицу закрыв глаза от удовольствия.

Адель погрузилась в раздумья, остановив взгляд на блюде с устрицами.

– А может быть это Биофарм – мировой лидер в сфере биотехнологий хочет от меня избавиться? Конечно же биокорпорация, не собирается упускать свои позиции на мировом рынке семян. С одной стороны, ваша программа автотрофного питания и так уже надавила им на горло. С другой стороны, люди больше не хотят подвергаться риску и потреблять генетически модифицированные продукты, так как бытует миф об их ужасающем влиянии на здоровье и генетику человека. И тут появляется третья сторона – я, собственной персоной со своей теорией возрождения. Может быть им просто нужно убрать нас со своего пути?

– Не болтайте ерунды, Адель. Лучше поешьте.

– Да, да. Всё что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. – пропела она с нотками иронии в голосе.

– И потом, если бы вас хотели убрать, то отключили бы при первой же возможности, списав это на техническую ошибку системы, например.

– А может быть Биофарм, держит на крючке всю систему? Уверена, под видом производства пестицидов, они производят химическое оружие массового поражения. Система не может их отключить, потому что корпорация регулирует продовольственный рынок, а любые попытки вмешательства могут обернуться массовым отравлением или заражением.

– Адель, ну что вы как маленькая! Ваша противоречивая натура может ввести в заблуждение кого угодно. Я только что конфисковал у вас хлеб и яблоки, которые были выращены, между прочим, на полях Биофарм, из семян Биофарм, с пестицидами Биофарм. Получается, вы добровольно финансируете эту корпорацию. Так что хватит тут рассуждать. Ешьте ваш шикарный Бостонский улов. Дикие морепродукты, пока что единственная альтернатива продукции, напичканной антибиотиками и пестицидами.

– Морепродукты, конечно, как альтернатива, заняли свою нишу в пищевой цепочке, но, если опустошать океан такими темпами, скоро мы лишимся и кальмаров.

Адель раздраженно встряхнула накрахмаленную салфетку и демонстративно завернула её за воротник своей блузки, по примеру Паттерсона.

– Мы и сами, как тот Бостонский улов. Майкл Кауман держит нас на крючке. – буркнул Паттерсон.

– И что теперь? – с тревогой спросила Адель.

– Если уж Майкл Кауман лично направил мне секретное приглашение и попросил меня о вашем присутствии, значит ему действительно нужна ваша поддержка и участие.

– Но зачем? Кто я такая, чтобы поддерживать всемогущего Майкла?

– Адель, не забегайте вперёд, а то потеряете себя по дороге. Вы прекрасно знаете кто вы такая и какие ресурсы есть у вас в арсенале. Так что, держитесь настоящего, а там видно будет.

– Допустим, моя теория возрождения может стать актуальной в ближайшие десятилетия. Конечно, шансы мизерны. После мировой катастрофы все генные банки были уничтожены, а экосистема непоправимо нарушена. Плодородные земли принадлежат корпорациям. Туда невозможно пробиться.

– Знаете, дорогуша, когда голод и хаос, охвативший планету, всего за триста дней унёс миллиарды жизней, мы встали перед выбором. В таких кризисных ситуациях, появляется единственный шанс, позволяющий сделать этот правильный выбор. Если бы не моя программа альтернативного питания, неизвестно как бы дальше развивалась наша история. Поэтому, не стоит отчаиваться раньше времени.

– Биофарм на своих экспериментальных полях продолжает производство генетических мутантов, называя это продуктами нового поколения. Сколько людей клюнуло на эту наживку, после введения вашей программы? – не унималась Адель.

– Вы сами клюнули и подтверждение этому я обнаружил в вашем рюкзаке. Наши тела – это всего лишь набор элементов, составлявших когда-то те продукты, которые мы употребили на протяжении всей жизни. В нас заложена история всего того, что мы когда-то потребляли. А история автотрофных организмов самая продолжительная, ведь они родоначальники жизни на земле. С ними наша жизнь становится сбалансированной, гармоничной и долгой. Выбор всегда за нами. Мы – это то, что мы едим.

Пытаясь отойти от острой темы, Паттерсон всегда переключался на философские размышления, уводя разговор из бурлящего потока в широкую размеренную реку, стремящуюся к водам бескрайнего океана.

– Однако, если я стану питаться исключительно зебрами или антилопами гну, это не сделает из меня льва. – подхватила его мысль Адель.

– Скорее, это превратит вас в крокодила. – расхохотался профессор, представив Адель, крутящуюся в реке с антилопой в пасти.

– Вы, как всегда, профессор! Стоит завести разговор на серьёзную тему, как начинаются ваши шутки.

– Не стоит так серьёзно относится к жизни, Адель. В ваши годы, я тоже был не на шутку встревожен этим миром, но однажды вы поймёте, как обстоят дела на самом деле и вам станет легче.

– Хотите сказать, вы знаете, как обстоят дела? – с подозрением, прищурив глаза спросила Адель.

– К счастью – нет, потому что у меня нет иллюзий. Однако, кое-кто знает о жизни гораздо больше, чем все величайшие умы человечества.

– И кто же это у нас такой умный? – полюбопытствовала Адель.

– Конечно же наши старые, добрые друзья – автотрофные организмы. Эти ребята содержат в себе первородную информацию, заложенную в них природой в доисторические времена. Мы не знаем, как и зачем, в полном хаосе из набора углеводов и минералов зародилась жизнь на земле. А эти микроорганизмы точно знают. Они несут эту информацию в зашифрованном виде сквозь миллиарды лет, не меняясь несмотря ни на что! Они демонстрируют высокую сопротивляемость радиации, устойчивость к изменениям климата и влиянию других факторов. Эти малыши стали нашими прародителями, но не утратили своего первоначального облика. Все мы, живые организмы, прошли через долгий путь эволюции, чтобы люди в итоге стали обладать таким мощным мозгом, способным рассуждать на такие темы, во время полёта на высоте более десяти тысяч километров, в новейшем аэроскате, – улыбнулся профессор, – Но посмотрите на наших автотрофных друзей! Они всё ещё такие же, какими их создала природа. Они совершенны и не нуждаются в эволюции.

– Хотите сказать, что вопрос питания решён окончательно и других вариантов у нас больше нет?

– Смотря с какой стороны посмотреть. У человека в распоряжении бесконечное число вариантов. Вопрос в том, что из этого всего, приходится выбирать только один. А при выборе, число вариантов сужается до двух, в котором один из вариантов верный, а все остальные – это второй вариант.

– И каков же по вашему мнению верный вариант?

– Я бы ответил лаконично, одним словом «Если.» Если людям удастся добыть генетически чистые семена культурных растений, которые возникли в ходе эволюции, взрастить их на своей земле и получить урожай, то пищевая цепочка будет восстановлена. Потом, если повезёт, мы не задумываясь сможем печь хлеб и превращать ягоды в джем, как будто не было проблем и этого пробела в истории. Но пока мы находимся в плену корпораций, захвативших поля, путь к гармонии с природой у нас ограничен, как ограничена и генная инженерия.

– Человеку нужна пища, содержащая белок, витамины и весь остальной набор микроэлементов. Всё это можно скомбинировать синтетически, добавить вкус, цвет, придать нужную форму и подать в виде спелой черешни, например. Чего же нам не хватает тогда?

– Нам не хватает смелости, чтобы признать свою беспомощность перед тупиковостью потребительского образа жизни. Вот, если бы вы были обезьяной и жили в джунглях, то возможно, ели бы черешню прямо с косточками, облегчая работу селекционеров. А так как вы живёте в комфортном современном мире, полностью созданном в умах тысяч поколений и воплощённом для вас в готовом виде, всё вам преподносится на блюдечке с голубой каёмочкой. Не удивляйтесь, что на этом этапе развития, в нашем мире нет возможности сорвать черешню с дерева. Её можно получить в том виде, в котором система считает целесообразным.

– Профессор Паттерсон, ну это уже слишком! То я в крокодила превращаюсь, теперь в обезьяну на дереве. За что вы так со мной? – сдерживая смех и негодование одновременно, пыталась защищаться Адель.

– Да потому что так и есть. Хуже! Вы просто хомяк!

Её распирало от эмоций, но взяв себя в руки она продолжила заваливать профессора вопросами. Её детское любопытство забавляло Паттерсона.

– В чём же тогда суть жизни, по-вашему, профессор?

– Жизнь порождает жизнь. Ваши предки съели мамонта и выжили. А мамонт не выжил, потому что на земле случилась беда и пропала растительная пища из-за похолодания и нехватки пресной воды. Это пищевая цепочка, благодаря которой, вы Адель сегодня имеете возможность задавать мне глупые вопросы. Но поток этих вопросов я одобряю, потому что это признак того, что вы не страдаете гиперполноценностью, а значит признаёте свою глупость.

– Всё признаю, но не каюсь! Пользуясь случаем, прошу ответить ещё на один вопрос. Как долго автотрофное питание может удерживать нас на плаву?

– Хороший вопрос, с точки зрения китовой акулы. И ответ вам известен. Человечество может питаться микроорганизмами неограниченное количество времени. Вопрос «Зачем?» – более уместен. Коктейль из живых микроорганизмов содержит более шестидесяти процентов протеина и покрывает все потребности нашего тела с запасом, а главное, утоляет чувство голода на двенадцать часов. Непроизвольно происходит интервальное голодание. Я трачу меньше энергии на переваривание пищи, таким образом, мои органы меньше изнашиваются, а мозг получает больше пространства для активной деятельности, а не бесконечного контроля органов пищеварения. Я больше не старею. Вот уже 20 лет, как я ни разу не болел и ни одной новой морщины на лице. – с гордостью произнёс Паттерсон.

Адель посмотрела на седые волосы профессора и оценила глубину его межбровной морщины.

– Я думаю, ваша система где-то дала сбой. Человек по своей природе склонен к разнообразию. Мы же не овцы, чтобы постоянно жевать одну только траву. Ну хотя бы торт на день рождения, я могу себе позволить?

– Видимо, вы меня не слышите, Адель. Чем вы лучше овцы? Она ест траву, чтобы выжить и дать потомство. В этом заключён смысл жизни настоящей, биологической. Всё остальное, это капризы ума и духовных метаний. Вы хотите торт на день рождения только потому, что торт для вас, это символ восхищения фактом вашего появления на свет. Вы хотите восхищения, награды, а не торт. Вы не сомневаетесь в вашей исключительности и неповторимости. На самом деле, вы всё та же овца, думающая о великой ценности своего рождения и требующая, чтобы всё стадо плясало вокруг неё по этому поводу.

– Зачем тогда мы летим на встречу с Кауманом? – проблеяла Адель, выставив пальцы над головой, изображая рога.

– Чтобы вы получили свой кусок торта и крохи восхищения. Если вас это успокоит. А вообще, Майкл Куман – тот ещё фантазёр. Что он задумал на этот раз, понятия не имею. – попытался ответить профессор, сдерживая смех.

– Вы уже встречались с ним раньше, не так ли? – продолжала заваливать его вопросами Адель.

– Я знаком с Майклом почти двадцать лет, с тех пор как я представил на Интерконтинентальном конгрессе биотехнологий свой доклад о массовом использовании в пищевой промышленности автотрофных организмов.

– Мне кажется, это ловушка. Сотни научных статей публикуется ежедневно, и большинство из них остаётся без внимания. Почему же моя, пока ещё не доказанная теория вызвала такой интерес в верхах?

– Посмотрим, какую роль мы можем сыграть в этом.

– Я не понимаю. Мы тут причём? – не унималась Адель.

– Ну не в силах я отказать Кауману, – с надрывом ответил Паттерсон. – Нас ведь могут отключить, поймите! Просто действуем без сопротивления. И вообще, не нагнетайте обстановку. – пытаясь успокоится, добавил он.

– Если он задумал выставить меня в прямом эфире своего телешоу, я лучше откажусь. Меня отключат в любом случае, до или после. Это только дело времени. – качала головой Адель.

– Но ведь меня же не отключили! – воскликнул Паттерсон.

– Вы приняли мудрое решение оставаться в тени. Публичность меня пугает. Рейтинги программ Каумана зашкаливают, а значит есть риск того, что я больше не смогу спокойно передвигаться по городу.

– Боитесь фанатов? – спросил профессор.

– Боюсь. – отрезала Адель.

– А я, лишь однажды попал в эфир, и как назло, во время вечерней пробежки. После долгой трудовой недели мне совсем не хотелось вникать в навязанные информационной империей новости или выслушивать дебаты псевдо-экспертов. По привычке я вышел в парк на пробежку, никого не трогал, и тут сигнал в ухе, «Вы в прямом эфире!». Никто меня не предупредил и не спрашивал, хочу я этого или нет.

– Я помню. Это был очень короткий выход в эфир. – хихикнула Адель.

– О да. Тем прекрасным вечером в парке, меня догнала теле-муха и буквально села мне на нос. Тогда мне просто повезло с погодой и на мою голову обрушился ливень и град. Теле-муху сбило, а я успешно добрался домой, с каждым шагом опасаясь отключения. Таким образом я избежал всемирной телевизионной славы в прайм-тайм. После этого я обратился к Майклу с просьбой, отставить мою скромную персону в покое. Но на этот раз выбора нет. Они взяли нас обоих на контроль. – заверил Паттерсон.

– Вы же знаете их игры, им просто нужен рейтинг!

– Такие времена, Адель. Я думаю, вы должны выступить так, чтобы весь мир поддержал вас.

– Это утопия! Если даже мне поверят, то ничего не изменится.

– Если ничего не делать, ничего и не произойдёт! Оставьте сомнения. Просто двигайтесь по течению. Примите происходящее, как неизбежное. Это мой вам совет.

– Спасибо за поддержку. – раздражённо ответила Адель.

– Кто владеет питанием, тот владеет жизнью людей. – задумчиво сказал Паттерсон и протянул Адель пиалу с горячим супом из моллюсков.

– Раньше так говорили об информации. «Кто владеет информацией, тот владеет миром.» – отрешённо сказала она, помешивая ложкой кремообразный суп.

– О да! Эта легендарная фраза принадлежит Натану Ротшильду. Скорость передачи информации сыграла решающую роль на бирже, но в те времена о скоростных технологиях передачи информации не мечтали даже фантасты. С помощью банальной голубиной почты, у Ротшильда появилась возможность создать сеть шпионов, поставляющих оперативные сводки котировок. Таким образом, он разработал беспроигрышную тактику, что позволило ему быть на голову быстрее оппонентов.

– Лень способствует прогрессу, а распределение полномочий ускоряет его. Чем больше лентяев задействовано, тем скорее и эффективнее результат. – ухмыльнулась Адель.

– У Ротшильдов была сеть информаторов по всему миру, а голуби были средством быстрой передачи информации. Благодаря этому принципу, Ротшильду удалось в короткие сроки занять лидирующие позиции на мировой арене. Голуби на тот момент были дорогим удовольствием, но инвестиции в обмен информацией дали свои плоды. Почти три века Ротшильды считали, что владеют информацией и миром.

– Ах вот зачем, вы держите голубей в кампусе и успешно пользуетесь их услугами. Никогда бы не догадалась. А это вообще законно? – уточнила Адель.

– Доступ к информации, как и к продуктам питания всегда был и будет находится под жестким контролем. Голубей никто не запретил, пока что. Но не исключено, что эта сфера также находится под контролем.

– А может быть ваши голуби тоже с чипами? – поинтересовалась Адель.

– Были случаи. Я их всегда проверяю перед отправкой.

Адель с аппетитом захватила ложку ароматного супа, не отрывая взгляда от профессора, в ожидании продолжения рассказа.

Паттерсон потянулся за устрицей и продолжил.

– Не удивительно, что клан Ротшильдов достиг таких высот! Но кланы и корпорации в итоге поглотило гражданское общество с общедоступным интернетом. Число людей, имеющих доступ к информации, стало несоизмеримо больше, чем влиятельных кланов и сетевых структур. Для поддержания всеобщего контроля над информацией просто больше не было рычагов. И только глобальное чипование позволило снова взять информацию под контроль и остановить волну так называемых всезнающих.

– Жертвы гипперпотребления информации чуть не сошли с ума, от невозможности бесконечно пихать в свои мозги всякую галиматью. – добавила Адель, со знанием дела.

– Человеческая натура ненасытна. Нет предела удовлетворения. Человеку всегда будет мало всего, пока он не поймает себя на мысли, что возможно получать радость ежесекундно, а не стремиться получить больше, страдая на пути к заветной цели. Можно радоваться каплям дождя и не жить мечтой об океане. От капли до океана всего то пара тысяч лет проливного дождя.

– Почти, как всемирный потоп! Все всё знают, но куда двигаться и где теперь берег, не ясно.

– Что-то вроде этого. Волна бесконтрольного пожирания информации привела к появлению псевдо-экспертов, разбирающихся во всём сразу и не в чём одновременно. Искусственный интеллект всё равно опережает человека. Нет смысла, принимать участие в крысиных бегах. – меланхолично сказал профессор.

– Иногда лучше признать своё поражение и найти другой вектор развития. Вернуться к истокам, как вариант. – приободрила его Адель.

– Совершенно, верно. Тем более, для этого есть все условия. – согласился он.

– Профессор, скажите, вы и правда считаете, что человечество сможет вернуть утраченную возможность снова заниматься земледелием?

– Сейчас в это сложно поверить, когда система полностью взяла контроль над плодородными землями и владеет запрограммированными парниками, под охраной вооружённых роботов. Листья салата растут за двадцатиметровыми стенами, как будто, это алмазные залежи.

– Почему они лишили нас возможности самим выбирать себе пищу, выращивать то, что мы хотим?

– Однозначно – полный контроль. Пища для ума, тоже под контролем. Информация наших чипов рафинируется системой, также, как и каждый лист салата. Из семени салат вырастает, в готовый к употреблению продукт, ровно за тридцать пять дней. Если листья салата не достигли к этому времени нужного размера, процесс их выращивания автоматически перепрограммируется с помощью искусственного интеллекта. Добавляются гены роста, режим полива и освещения тоже регулируются. Таким образом, следующее поколение салата вырастет быстрее и крупнее, но не даёт плодородных семян, а значит этот генетический код прекратит своё существование. У системы, всё на счету. – сказал профессор.

– Наше поколение полностью оградили от взаимодействия с растительным миром. Нам не позволено выращивать даже элементарные культуры, такие как лук в горшочке на подоконнике. Это было так романтично в прошлом, когда каждая влюблённая в органику хозяйка заводила себе маленький оазис с зеленью на окне. – задумчиво сказала Адель.

– Сочувствую вашему поколению. В мои времена, школьники в обязательном порядке практиковали аграрное дело на частных фермах, а на уроках ботаники, мы все создавали миниатюрные огороды в ящиках и гордились своим урожаем.

– Вам повезло, профессор. Наши студенты-биологи, лишь в теории могут себе представить, как выглядит зерно пшеницы, золотистые колосья, покрывающие поля до горизонта. Все без исключения овощи, фрукты и ягоды беспощадно переработаны, очищены или стерилизованы. Нет ни малейшего шанса посадить ни одного съедобного растения. Я как биолог, например, никогда не видела, как выглядит виноградник и ни разу не держала в руках гроздья винограда. – с досадой в голосе, продолжала возмущаться Адель.

– Как говорили древние иудеи – «Внемли, дитя моё! Благословен ты, Господь Бог наш, Владыка вселенной, сотворивший плод виноградной лозы и вырастивший хлеб из земли!» – с выражением продекламировал Паттерсон.

Адель застыла в недоумении, ожидая продолжения речи профессора. Паттерсон выдержал паузу.

– Не удивительно, Адель! Виноград – это золотая жила для монополистов. Запретный плод, как говорится. И одному богу известно, когда всё это безобразие закончится. Думаю, вы и вина то никогда не пробовали.

– Вино я не пробовала и не собираюсь. Зачем человеку вообще употреблять продукт распада?

– Не стоит спорить на тему, которой вы не владеете на практике.

– Не спорю, профессор. Но я бы не отказалась от свежего винограда.

– А я бы не отказался от бокала хорошего вина. Люди вышли на новый этап эволюции, благодаря вину. Ещё древние греки сказали – Истина в вине! – с пафосом воскликнул профессор.

– История всё показала, профессор. Алкоголь, не любит спешки. Может быть, у древних греков всё начиналось красиво, но только никто из них до двухсот лет не дожил. И представьте себе эти масштабы! Сколько яда было продано человечеству под видом элитных алкогольных напитков или невинных игристых вин. Люди покорно покупали и пили яд на протяжении веков. Этанол стал частью культуры человека разумного, хотя разумного в этом мало.

– Вы просто не застали те времена, Адель. Всё было не так печально. Люди радовались жизни, пили без ограничений и это было весело. Это же потрясающе, когда сто тысяч человек на стадионе одновременно пьют пиво во время футбольного матча.

– Вдумайтесь только, какой абсурд! Во время чемпионатов по футболу, болельщики спивались, вместо того чтобы, пойти и тоже погонять мяч с соседями. У меня в голове это не укладывается!

– Не надо обижать моё поколение, Адель. Мы жили свободно и счастливо.

– И с трудом дотягивали до восьмидесяти лет, вместо двухсот. – с досадой сказала Адель.

– Двухсотлетие у людей всё ещё в проекте. – понурив голову ответил профессор.

– Двести и больше, это вполне достижимый возраст и совсем не предел. В сто лет человек будет в самом расцвете сил, с пониманием жизни и отличным здоровьем. К этому мы все стремимся, не так ли профессор?

– Людям абсолютно не важно, к чему вы там стремитесь, Адель. – отмахнулся Паттерсон.

– Вот именно! Вас травили полуфабрикатами, доступной выпивкой, легальными наркотиками и промыванием мозгов. Именно поэтому, в нашем новом мире так важно сохранить чистоту сознания.

– Пока вы чистили своё сознание, в нашем новом мире образовалась монополия производства корма для людей и загнала всех в стойло. Однажды они просто могут перестать кормить нас. Могут отравить всех и сразу и преподнести в красивой упаковке. – устав от спора, пробурчал профессор.

– Могут, но не сегодня. – добавила Адель с грустной улыбкой.

– Предположим, существует хранилище семян, сохранивших первородные качества. Каким образом можно получить первый урожай имея лишь образцы? Сколько десятилетий пройдёт, пока появится достаточное количество биоматериала, чтобы засеять поля по всему миру? И допустит ли это система? – забеспокоился Паттерсон.

– Возрождение утраченных видов культурных растений может вернуть людям гармонию с природой, но при одном условии, если люди захотят этого сами. – ответила Адель, поглядывая на роботов, которые сновали по салону аэроската, убирая посуду с их столиков.

– Это меня и беспокоит. Вы уже идеализируете результат, находясь в процессе, где-то в самом начале процесса. – сказал Паттерсон.

– Когда вы работали над созданием автотрофного питания вы, наверное, тоже идеализировали цель и результат, к которому стремились. В итоге ваш сбалансированный автотрофный коктейль покорил весь мир. Несколько поколений не представляют свою жизнь без этого зелёного источника силы.

– Коктейль, не является моим. Его создала природа, а я просто упаковал всё в удачной пропорции в нужный момент. Я работал над своим открытием более десятилетия, только ради науки, но в итоге, результат затронул мировые интересы.

– Наука принадлежит миру.

– Поэтому Адель, что бы не случилось с нами на предстоящей встрече, запомните, не спешите с выводами, не гонитесь за результатом. Нас вызвали только потому, что в Вашингтоне кое-кому нужна наша поддержка. Иначе, мы вполне могли бы валяться где-то посреди улицы, отключённые и забытые. Поэтому, не теряйте бдительности. Внимательно слушайте все, что нам будут говорить и что предлагать. Не спешите с оценками. Наблюдайте.

– Не думаю, что «Союз 13» заинтересован в восстановлении фермерских традиций, и как следствие развития в людях способности самостоятельно добывать себе пропитание, занимаясь земледелием и скотоводством. Так они могут потерять контроль над золотым миллиардом подключённых.

В салоне появился робот-стюард, предлагая пассажирам напитки.

– Воды. – лаконично отрезал профессор.

– Аналогично. – подтвердила свой выбор Адель.

Она смотрела в иллюминатор на белоснежный покров облаков.

Мелкая букашка дрозофила отчаянно билась о стекло, стремясь к свету.

Адель не верила своим глазам! Дрозофилы давно исчезли, они не могли питаться генетически модифицированными фруктами. Возможно эти маленькие мушки тоже мутировали, приспособившись к новым условиям. Однако в научной среде, на факультете биологии о таком открытии ничего не было слышно.

Робот, издавая мурлыкающе звуки, выдал заказ и удалился в бокс подзарядки. Капитан объявил о скорой посадке в Вашингтоне.

Аэроскат шёл на посадку, разрезая своими плавниками пену белоснежных облаков.

Адель включила режим микроскоп на камере своих очков и записала на видео маленькую мушку. Потом она взяла бумажный пакет из кармашка в кресле и осторожно поместила туда дрозофила. Оглянувшись по сторонам, она незаметно спрятала пакетик в сумку.

Аэроскат пролетел над Капитолием, монументом Вашингтона, по направлению к реке Потомак.

Пятиугольное здание Пентагона было залито солнцем.

Посадка плавно совершилась на аэродроме с южной стороны Пентагона.

Робот ненавязчиво прокатился по салону, проверяя, не забыли ли пассажиры личные вещи и сопроводил пассажиров на выход, погрузив на себя ручную кладь.

На зелёной лужайке, перед трапом их встречал молодой джентльмен.

Он вальяжно вышел из сверкающего на солнце чёрного мерседеса. Внедорожник, разработанный в качестве военного автомобиля в конце семидесятых годов двадцатого века, имел уникальный и внушительный внешний вид кубической формы, что вызывало трепет.

Адель и профессор в недоумении переглянулись. Управление транспортом давно стало прерогативой беспилотных программ или специальных роботов.

Встречающий выглядел довольно необычно, то ли старомодно, то ли экстравагантно. На нём был костюм тройка в английском стиле, чёрно белые ботинки – штиблеты, напоминающие моду начала 20 века, клетчатая кепка и тёмные очки.