Текст книги "Прислушайся к себе"

Автор книги: Диана Уитни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 9

– О нет, они слишком малы!

– Успокойся, как раз впору. Тебе понравится, вот увидишь.

– Нет, ты точно решил меня убить. Ты хочешь, ты хочешь… ax! – воскликнула Катрина, подавшись назад и уткнувшись спиной в грудь Рика. Они полетели на санках вниз по накатанному склону высокого снежного холма.

Лавируя среди деревьев и огромных валунов, они неслись зигзагами вниз под громкий раскатистый возглас Рика:

– Эх-эй!

Он был в восторге, а у Катрины от страха замерло сердце и перед глазами за этот краткий миг промелькнула вся жизнь.

Тут перед ними показался огромный снежный холм. Они летели прямо на него, все набирая скорость, балансируя на крохотных пластиковых саночках, которые грозили вот-вот выскользнуть из-под них.

– Держись! – закричал Рик.

Катрина недоумевала, за что тут можно держаться?

У нее оставалась только одна надежда: что под белоснежным холмом не скрывается огромный валун.

Удар последовал незамедлительно. Катрину подбросило в воздух и швырнуло лицом прямо в пушистый снег. Чуть не задохнувшись, она перевернулась на спину и увидела, что над ней склонился Рик.

Его лицо было встревоженным.

– С тобой все в порядке?

– Надеюсь. – Она попыталась глубоко вздохнуть.

Он рассмеялся и помог ей подняться.

– Куда подевался твой воинственный дух?

– Он остался на вершине холма, вместе с хорошим настроением. – Молодая женщина с достоинством отряхнула штаны. Она очень надеялась, что выглядит достойно в его глазах. – Говорила же я тебе, что холм слишком высокий для меня!

– Да перестань! Он не выше детской горки.

– Никогда не любила кататься с горки.

– Нет в мире совершенства, – рассмеялся он и наклонился за санками. Подняв их, он дружески обнял Катрину за плечи. – Но зато в тебе есть другие потрясающие качества.

– Да? Назови хоть одно. – И она вопросительно взглянула на него. Ответ последовал незамедлительно. Он поцеловал ее так нежно, что кровь бросилась ей в лицо и дыхание прервалось. Девушка покрутила головой. До каких же пор он будет сводить ее с ума?

Они смотрели друг на друга с плохо скрываемым желанием. Катрина не выдержала и первая опустила глаза. Рик снова прижал ее к себе и прошептал:

– Все это хорошо. Но не лучше ли нам вернуться, пока Грэйси и Хизер не вызвали спасателей на поиски?

– Думаю, ты прав.

Однако Катрине совсем не хотелось покидать это уютное местечко, где они так удачно приземлились.

Она не знала, что Рику тоже не хотелось отсюда уходить. Это невольное уединение воспламенило сердца обоих и вызвало в воображении весьма соблазнительные картины. Девушка горела желанием толкнуть Рика в мягкий снег и наброситься на него тигрицей. Они еще никогда не любили друг друга в снегу. Впрочем, они вообще пока еще не были вместе. Так что отношения между ними были подобны электрическим разрядам, проходящим через сердце каждого. Почему-то они избегали говорить на тему интимных отношений, словно бы откладывая сладкий предмет в долгий ящик: чем дольше он будет там лежать, тем слаще покажется потом. И, возможно, они были правы.

Катрина прекрасно видела, как Рик к ней относится. И знала, что, если бы представился удобный момент, он бы не сплоховал. Однако до сих пор он не заводил ее так далеко. Он, казалось, наслаждался их дружбой, его вполне устраивали платонические отношения, чего Катрина не понимала. Ведь ей самой бывало так трудно находиться рядом с привлекательным мужчиной, каким был Рик. Его обаяние сводило ее с ума.

С того дня, когда Рик явился ей помочь, прошло три недели, три самые счастливые недели в жизни Катрины. Они были словно одна семья. Все вечера вместе. Смеялись над подгоревшим бифштексом или второпях проглатывали гамбургеры, чтобы успеть к вечернему показу интересного фильма. В общем, радовались жизни.

Выходные с этих пор стали напоминать маленькие приключения. Это могло быть путешествие на морс с целью научить Хизер плавать. Либо это было посещение зоопарка, когда они не спеша прохаживались мимо забавных обезьянок и больше смеялись над удивленной Хизер, чем над мартышками.

А то и просто выбирались на пикник за город. Рик стал неотъемлемой частью жизни и Катрины и Хизер. С одной стороны, такой ход событий ей нравился. Однако другая ее часть, более рациональная, тихо предостерегала: такое счастье не может длиться вечно. Счастье вообще вечным не бывает.

– Побежали наверх? – весело воскликнул Рик.

– Беги, если ты спортсмен, я уже выдохлась.

– В таком случае, – притворно вздохнул он, – мне не остается ничего другого, как подхватить тебя на руки и как королеву перенести из снежной пустыни в цивилизованный мир.

– Ладно, – она остановилась и протянула к нему руки, – неси меня, я согласна.

Его лицо выразило полное недоумение.

– Как? Ты и в самом деле хочешь, чтобы я отнес тебя? Туда, на самый верх этого гигантского холма размером с шестиэтажный особняк?

– Ах, вот как? А кто-то полчаса назад сказал мне, что этот холм высотой не больше детской горки, усмехнулась она, – ладно, прекрасно понимаю, что твое предложение было всего лишь бравадой. На этот раз я тебя прощаю, но предупреждаю…

– Не пойму, ты взываешь к мужскому самолюбию или упрекаешь меня в том, что я не в состоянии защитить даму от опасностей природы? – рассмеялся он. – Да нет, дорогая. Это не было бравадой.

Все еще держа санки в руках, он склонился к ней, словно желая поцеловать, но вместо этого подхватил ее и забросил себе на плечо.

– Вперед! – закричал он и полез на вершину холма.

Катрина не смогла вымолвить ни слова.

К тому времени, когда они добрались до места, где Грэйси и Хизер лепили снеговика, Катрина смеялась как сумасшедшая, до колик в животе, а Рик стонал, как раненый зверь, его силы, кажется, были уже на исходе.

Грэйси посмотрела на них и тут же выронила снежок, который только что слепила.

– Господи, пойду позову на помощь!

Рик закряхтел и согнулся, чтобы Катрина спустилась на землю.

– С ней все хорошо, – проговорил он, задыхаясь. – Только замерзла немного.

– Да уж, – пробормотала Грэйси. Она встала и отряхнула снег с перчаток. – Я вижу, что Катрина жива-здорова. Я говорю о тебе. Ты похож на привидение.

– Всего лишь обморозил лицо. – Рик попробовал восстановить дыхание. Он выпрямился и бросил на землю пластиковую дощечку. – Я всего лишь старался быть галантным кавалером.

– Ты просто пускал мне пыль в глаза, красовался. И называй вещи своими именами, – вмешалась в разговор Катрина. – Но должна признаться, это было красиво.

– Мне очень жаль, но ты слишком тяжела для меня. Тебе надо худеть.

– Даже и не пытайся критиковать меня.

– Значит, я нашел твое больное место? – обрадовался он.

– Еще раз заговоришь об этом, и я тебя убью. Ты этого хочешь?

Она шутливо похлопала его по плечу, он лишь ухмыльнулся в ответ. Грэйси воздела руки к небу и вернулась к снеговику, тихо ругаясь себе под нос.

– Мама, мама, – запрыгала Хизер, радостно хлопая в ладоши, – я слепила снеговика.

– Правда? – Катрина осмотрела кривобокий, снежный столбик, наверху которого красовалось нечто вроде головы с точечками глаз и улыбкой из камешков. – Потрясающий снеговик, дорогая.

Рик нахмурился и прошептал сквозь зубы:

– У меня такое впечатление, что он слегка не той формы. Тебе больше надо заниматься с дочерью, дорогая.

Он поднял малышку и удобно устроил на руках.

У него это вышло так естественно, что Катрина невольно залюбовалась милой ее сердцу картиной.

– Так, дорогуша, и что же ты думаешь по поводу этой снежной фигуры?

Хизер посмотрела на снеговика и захлопала глазами.

– Я сделала сама!

– Какой замечательный снеговик! – сказал Рик с напускной серьезностью. И лишь в уголках губ сияла насмешка. – Хочешь покататься на санках?

– Да! – кивнула головой девочка, и Катрина не успела возразить.

– Надеюсь, ты не собираешься прокатить ее с того холма? – с тревогой в голосе спросила Катрина. Это же преднамеренное убийство!

– Нет, конечно, нет, мы прокатимся с детской горки, – усмехнулся он своей дьявольской усмешкой, тут же поднял со снега санки, не опуская при этом малышку. – Дочка будет похожа на мамочку.

Катрина скорчила обиженную гримасу, а он лишь рассмеялся от души, Хизер повернулась к маме и помахала ей рукой. Катрине пришло в голову, что они отлично смотрятся вместе. Когда-то именно так она представляла себе отношения с отцом Хизер. Так должно было быть, но, увы, не было. Такими были отцы ее друзей либо просто знакомых, но только не ее собственный и не ее малышки.

Будучи еще ребенком, Катрина частенько фантазировала на тему предполагаемого отца, придумывала, как они вместе играют или едут куда-нибудь.

А однажды она додумалась до того, что ее отца забрали инопланетяне, потому что столь сильного проявления отцовских чувств они среди землян еще не наблюдали и решили его исследовать. Отец, конечно, очень тосковал по любимой доченьке на чужой планете, но не знал, как вернуться, а уж как она скучала по нему!..

Все ее сказки имели трагический конец, но почему-то утешали ее. Где-то в глубине души она очень хотела верить, что ее отец оставил их не навсегда.

Точно так же думали и ее сестры о своих собственных отцах. И всех троих сирот было очень жаль.

Катрине стало вдруг интересно, что по этому поводу думал Рик.

Интересно, хоть один мужчина когда-нибудь задумывался над тем, какой ущерб они наносят маленьким существам, уж не говоря об их матерях.

Может, они просто не знают, что делают. Им и в голову не приходит об этом задуматься.

– Ты все еще считаешь любовь сказкой?

Вопрос, прозвучавший над ее ухом, напугал ее.

Она совсем забыла, что рядом с ней стоит Грэйси. И уж никак не ожидала, что ее чувства и мысли настолько очевидны. Нет, она все больше склонялась к мысли, что для Грэйси не существует никаких тайн.

Сначала Катрина, погруженная в свои мысли, не могла понять, о чем говорит Грэйси. И лишь несколько секунд спустя вспомнила свои собственные слова по поводу любви-сказки.

– Любовь, может, и реальна, – задумчиво проговорила Катрина. – А вот мифом является представление о том, что эта самая любовь может длиться вечно, чего не бывает.

Грэйси затуманенным взглядом смотрела на симпатичного молодого человека, катавшего на санках звонко смеющуюся малышку.

– Вечность – это слишком долго, – сказала она, кивнув.

– Да. – И Катрина обняла себя за плечи, словно желая защититься от столь очевидной истины. – Но вообще-то под вечностью я подразумевала всего каких-то пару десятков лет.

– Уж они-то могут быть прекрасными, – рассмеялась Грэйси. В ее голосе звучало столько уверенности, что она невольно передалась и девушке. – Однажды мне представилось, что любовь похожа на авокадо. Большую часть своего существования оно слишком молодое и зеленое, и им не насладишься по-настоящему. Но если запастись терпением и настойчивостью, то со временем оно превратится в мягкий и вкусный плод.

Катрина в удивлении уставилась на Грэйси.

– Авокадо, между прочим, становится негодным к употреблению, если его вынести на воздух, оно так быстро портится, что им не успеваешь насладиться и просто-напросто выбрасываешь за негодностью. Ненавижу авокадо.

– Ах, вот как. – Грэйси пожала плечами. – Ладно, то была неудачная аналогия, не больше. – Она помолчала, но тут же снова воспрянула духом. – Что ты думаешь по поводу помидоров?

– Я думаю, что эти овощи имеют мало общего со сложными человеческими взаимоотношениями.

– Хочешь без аналогий? Давай обойдемся без сравнений и метафор. Мы с тобой обе знаем, что ты влюблена в моего сына. И что ты собираешься делать в связи с этим?

Застигнутая врасплох внезапной прямотой вопроса, Катрина хотела было отшутиться, но слова не шли с языка. Она откашлялась и, избегая встречаться взглядом с Грэйси, пожала плечами.

– Не знаю.

– Что же, по крайней мере ты ответила искренне.

– Я старалась. – Катрина смахнула влажную челку со лба. – И уж если ты так откровенна, то и я попытаюсь быть с тобой честной и смотреть реальности в глаза. Я ведь не первая и не единственная, кто очарован твоим сыном. И думаю, не последняя.

– Не понимаю, что за отношение! Если ты хочешь быть рядом с ним, бейся за него, борись.

– А с кем мне за него бороться? И что за приз я получу в случае победы? Еще несколько дополнительных недель или месяцев с человеком, который хочет быть свободным и который все равно уйдет? Ее голос срывался от переполнявших ее чувств. Сейчас нам просто нравится быть вместе, и это хорошо. И со мной все в порядке.

– Неужели? – Грэйси внимательно посмотрела на нес. – Что ж, я должна констатировать, что вы два сапога пара. Я, например, никогда и не думала встретить женщину, которая так же, как и мой сын, избегает обязательств. Но жизнь всегда полна сюрпризов.

– Я вовсе не избегаю обязательств.

– Тогда назови другое слово, это дела не меняет.

– Я просто смотрю реальности в глаза. – Тема становилась для обеих женщин все менее привлекательной. – Да послушай, Грэйси, я вовсе не избегаю обязательств. У меня уже есть одна большая забота, ты ее прекрасно знаешь в лицо. Однажды я уже клялась в любви до гробовой доски человеку, который убежал от меня одиннадцать месяцев спустя. И не моя вина, что мое мнение по этому вопросу отличается от мнения большинства.

– Большинства? Ты имеешь в виду весь остальной мир? – Грэйси лукаво улыбнулась и пожала плечами. – А знаешь, это довольно много людей.

К своему ужасу, Катрина поняла, что готова сдаться.

– Грейси, я не знаю, что делать. Я ведь обещала себе, что больше не позволю чувствам брать верх над разумом. И что же? Вот я стою здесь с красными от слез и ветра глазами, полная глупых фантазий и надежд, которые заранее обречены на провал. Почему я позволяю это себе? Что со мной случилось?

Грэйси участливо обняла женщину за плечи.

– С тобой все хорошо, дорогая. Ты обычная молодая женщина, которая влюблена в самого обычного молодого человека. Такое происходит со всеми и каждый день.

Глаза Катрины защипало от слез, и это разозлило ее.

– Я не хочу терять его, Грэйси, но в то же время я прекрасно знаю, что рано или поздно он уйдет. У меня и у Хизер сейчас новый опыт, опыт общения с мужчиной как с отцом. Конечно, со временем он покинет нас. И вот когда это произойдет, я не уверена, что смогу справиться с ситуацией.

– Ты уверена, что все будет именно так, а не иначе? В таком случае я искренне удивлена, что ты вообще влюбилась в человека, которого считаешь таким легкомысленным.

Высказывание Грэйси поставило Катрину в тупик.

– Нет, Грэйси. Рик не такой уж легкомысленный, и ты, как никто другой, это знаешь. Но он яркая индивидуальность, человек, который боится потерять свободу больше, чем остальные.

Женщина тяжело вздохнула и посмотрела на Катрину.

– Нет, он боится потерять не свободу. Он боится потерять тех, кого так любит. – И Грэйси искоса посмотрела на нес. – Я уверена, что ты прекрасно его понимаешь, поскольку и сама боишься того же.

Ничего себе провидица, подумалось Катрине.

Грейси читает ее как открытую книгу. Молодой женщине стало неловко, и она неопределенно пожала плечами, давая понять, насколько ей неприятны эти замечания.

– Для человека вообще характерна боязнь потерять любимых, Грэйси. Помнишь, как писал Йетс: не удержишь то, что любишь.

– Конечно, помню. – Грэйси чувствовала, как постепенно между ними растет напряжение. – Я все понимаю. Но ведь, запрещая себе радоваться любви, мы не защитимся от боли потерь.

Катрина почувствовала, как по ее телу забегали мурашки страха.

– А как же можно защититься?

– Один лишь Господь Бог знает, девочка. Ведь Он дал тебе ясный ум и любящее сердце, чтобы с их помощью ты все решила сама. Так используй Его дар так, как Он сам того хотел.

– Другими словами, ты советуешь не волноваться и дать природе взять свое?

Грэйси пожала плечами.

– Пусть все идет своим ходом. Так ли уж это плохо?

Катрина молчала и лишь шестым чувством поняла, что Грэйси ушла, оставив ее наедине со своими мыслями.

Вопрос, который пожилая женщина поставила перед ней, преследовал се и раньше.

Может, и правда гораздо лучше и легче жить сегодняшним днем, не беспокоясь о будущем и о том плохом, что принесет завтрашний день, Катрина всегда концентрировалась на том, что будет завтра. Она принимала решение и всегда думала: а что это даст ей для будущего? Она всегда боялась проиграть или что-то упустить, что-то важное, что в будущем ей придется наверстывать.

В нескольких метрах от нее Рик катал с холма заснеженные санки, в которых сидела ее малышка.

Оба они были мокрыми, в снегу и смеялись так, словно для них в мире никого больше не существовало. Даже с такого расстояния Катрина видела, как крепко Хизер обнимала шею Рика, как нежно она держалась за воротничок его куртки. Ее улыбка светилась счастьем, а щечки краснели яркими яблочками.

Катрина была счастлива и благодарна Рику всем сердцем. Радость на лице ее малышки была самой лучшей наградой. Внезапно она поняла, что Грэйси права: нельзя разлагать все свои чувства на составные части, ранящие душу. Таким образом, она разрушила в своей жизни столько прекрасных моментов, которые могли бы стать счастьем, настоящим счастьем. То была ее жизнь. Так пусть же жизнь ее дочери станет иной, более счастливой.

– Все, я больше не могу! – Задыхаясь, Рик упал в снег, а неугомонная малышка подскочила к нему.

– Я хочу еще, – заныла она, – хочу еще.

– И тебе не стыдно? Неужели у тебя нет жалости? Дядя уже старенький, у него болит голова. Тебе же жалко дядю? Признайся.

– Ты серьезно? – Девочка нахмурилась и внимательно посмотрела на него. Затем безжалостно улыбнулась и бросилась на Рика, прямо ему на грудь, завизжав на всю округу. – Хочу еще, хочу еще!

– Рик Блэйн?

Зажмурившись, Рик попытался сконцентрироваться на смутно знакомом мужском голосе. Кто же этот человек, наклонившийся сейчас над ним? И поскольку он не мог говорить, он лишь кивнул в качестве приветствия и выпустил воздух из легких.

Хизер сразу притихла, быстренько сползла с его груди и отбежала на довольно-таки ощутимое расстояние. Там она остановилась и принялась смущенно грызть пальчики в перчатках, вот-вот готовая разреветься.

Рик приподнялся на локте и наконец-то смог свободно вдохнуть терпкий холодный воздух. Только тут он разглядел мужчину, так внезапно подошедшего к ним. Это был Джейсон Монтгомери, с которым они соревновались в разработке одного проекта пару лет назад.

Джейсон протянул руку Рику.

– Господи, Блэйн, я все думал, когда же наконец хоть кто-нибудь приберет к рукам этого убежденного холостяка. Да, это тебе не на бирже играть. Это куда как серьезней. – Он помог Рику подняться. Замечательная малышка, Рик. Ты должен гордиться ею.

– О, это вовсе не мой ребенок.

Ему самому не понравилось, как быстро он выпалил эту фразу. Почему-то при мысли об отцовстве ему стало дурно.

Он взглянул в сторону Хизер, которая все еще грызла перчатки, с любопытством рассматривая незнакомого дядю. При взгляде на малышку что-то дрогнуло в душе Рика. Однако он не стал заострять на этом внимание.

– Это всего лишь ребенок одной моей знакомой, – отозвался он.

– Знакомой? – Глаза Джейсона лукаво блеснули. – Разумеется, не так-то просто заарканить бывалого холостяка. Значит, ты до сих пор не женился?

Ну что же, видно, надо мне принести извинения за столь скороспелые выводы.

В это время к ним подошла Хизер, обняла Рика за колени и скромно выглянула из-за ног, улыбаясь одной из своих забавных детских улыбок.

Джейсон не мог не улыбнуться в ответ.

– Привет, малышка! Как тебя зовут, благословенное дитя?

Хизер рассмеялась и состроила уморительную гримасу.

– Хизер, – последовал быстрый ответ откуда-то из-за спины Рика. – Ее зовут Хизер.

Рик не успел оглянуться, как Хизер оказалась в объятиях своей мамочки, которая незаметно подошла к мужчинам. Она украдкой посмотрела на Рика и лишь потом обратила внимание на пришедшего.

– Я Катрина Джордан, – представилась она, – та самая знакомая Рика.

Ударение на слове «знакомая» было слишком очевидным. К тому же она произнесла это слово с изрядной долей цинизма, который неприятно поразил Рика. Он даже не заметил, как Джейсон сам представился Катрине.

– Приятно познакомиться, мистер Монтгомери. – Катрина обняла дочку, тщательно избегая взгляда Рика. – Надеюсь, вы извините нас. У моей дочери сегодня была масса впечатлений, она устала, и ей надо отдохнуть.

– Да, конечно, – вежливо ответил Джейсон, когда Катрина с малышкой на руках уже уходила от них, повернувшись к ним спиной. – Я хоть и не очень понимаю в женщинах, поскольку был женат всего лишь каких-то десять месяцев, но тем не менее даже я могу понять, что эта молодая женщина в данный момент не очень тобой довольна.

– Да уж, для меня это тоже очевидно, – смущенно пробормотал Рик. Он не знал точно, что сделал не так, однако явно чувствовал за собой какую-то вину.

Возвращение домой было весьма напряженным.

Разговор, если он и возникал, касался лишь посторонних предметов и был подчеркнуто вежливым.

Поначалу Грэйси пыталась исправить ситуацию, болтая о чем попало. Через некоторое время сдалась и она: замолчала и уставилась в окно, поглаживая, примостившуюся возле нее маленькую Хизер.

Сначала они отвезли домой Грэйси. Потом поехали в соседний квартал, где жила Катрина. Рик поднял с сиденья уснувшую Хизер и передал ее в руки матери.

Они зашли к ней домой, Катрина устроила малышку в кроватке и вернулась к Рику, который дожидался ее в гостиной. Он сидел на диване, там, где она его и оставила.

Когда она вошла, он поднялся и выключил телевизор, который смотрел. Рядом с ним на диване лежала его куртка, которую, при необходимости, он мог тут же взять и надеть. Было такое впечатление, что он готов убежать, как только Катрина попросит его уйти.

Катрина облизнула пересохшие губы и сцепила дрожащие руки.

– Хочешь кофе или горячего шоколада?

– Да нет, спасибо.

Между ними повисло неловкое молчание.

– Тогда, может быть, чего-нибудь покрепче после снежной вылазки? У меня в холодильнике припасено пиво.

– Нет, спасибо, со мной все в порядке, правда. Он вздохнул и смущенно пригладил взъерошенные волосы. – Впрочем, не так уж и все хорошо. У меня такое впечатление, что я нечаянно чем-то тебя обидел. Это верно?

– Ты о чем?

Катрина на самом деле почти забыла о том эпизоде в горах. Она едва отдавала себе отчет в своих действиях и мыслях.

– Знаешь, я вот что хочу спросить тебя. Когда ты смотришь в свое будущее, на год или два вперед, что именно ты видишь для себя? Как ты видишь свою жизнь дальше?

Он посмотрел на нее так, словно она говорила немыслимые вещи.

– Я никогда и не задумывался над этим по-настоящему.

Именно такого ответа она от него и ожидала.

– Вот видишь, это главное различие между нами.

Ты никогда не задумываешься о будущем, а мне кажется, я всегда только и думаю об этом.

Рик Блэйн заметно побледнел, хотя, может быть, это была всего лишь игра света и тени. Иначе что могло его так взволновать.

– Никто не знает, что готовит будущее! Напрасная трата времени и сил в него заглядывать.

– Да уж, это не то что предсказывать повышение и понижение уровня производства в твоей фирме. Я прекрасно знаю, что ты настоящий профессионал и способен предсказывать будущий ход событий.

– Да, но это касается лишь бизнеса.

– Бизнес – это лишь еще одна из сфер жизни. Но наша личная жизнь основана на случайностях, ведь человеческие отношения не предскажешь и не проконтролируешь.

– Что ты имеешь в виду?

– Да нет, ничего особенного, просто, просто… Ее глаза заволокло горячим и влажным туманом, который раздражал ее. Она провела рукой по глазам, прогоняя наваждение. – Когда мне было года три, моя нянька заболела, а матери срочно понадобилось идти на работу, поэтому она попросила отца посидеть со мной. То был самый неприятный вечер в его жизни, и он был порядком раздосадован. Конечно, я не могу вспомнить все в деталях, – прошептала она, – однако я помню, как он привел меня в парк, посадил на скамейку и молча просидел рядом со мной весь вечер. Некоторые из его друзей пытались быть со мной ласковыми. Они спрашивали меня, не голодна ли я, не хочу ли я пить. Мой отец говорил им, чтобы они не приставали ко мне и занимались своим делом. Поэтому я была предоставлена самой себе весь вечер. – Женщина горестно вздохнула, выдав, как ей было тяжело все рассказывать. – И два дня спустя он ушел. И больше никогда не приходил.

Тишина мрачной завесой легла вокруг нее. Рик со скрещенными на груди руками сидел на диване напротив нее и смотрел скорее с усталостью, нежели с сочувствием.

– Грустная история, – ответил он осторожно. Подобное никогда не должно происходить ни с одним ребенком.

– Да, возможно, и не должно, но происходит. Поэтому-то я и стараюсь приложить все усилия, чтобы моя дочь никогда такого не испытывала. Даже если она и не будет знать отца.

– Не понимаю, о чем это ты, – сказал Рик, однако по выражению его глаз было заметно, что он все прекрасно понял. – Я бы никогда не стая относиться к малышке Хизер плохо. И уж тем более никогда бы не обидел ее. Просто не смог бы. Она мне очень дорога.

– Я знаю, знаю. Но ты не можешь дать моей дочери того, что ей нужно. – Катрина грустно вздохнула, испытующе посмотрев на Рика. – Я не хочу, Рик, чтобы она полюбила тебя и привязалась к тебе. Рано или поздно ты все равно оставишь ее, и эта потеря будет для нее весьма ощутимой.

Теперь Катрина могла ясно видеть, что бледность, разлившаяся по лицу Рика, не была игрой света-тени.

– И чего ты хочешь? Чтобы я женился на тебе?

Катрина замерла. По ее спине пробежали мурашки.

– Я никогда бы не стала просить об этом. Ни тебя, ни другого мужчину.

– Но чего же ты тогда хочешь?

– Замужество часто ничего не решает. Я долго думала над этим и поняла: штамп в паспорте ничего не меняет. Ничто не сможет удержать человека, если он захочет уйти.

– Никто не может дать пожизненную гарантию, Катрина. – Его голос звучал жестко. – Ты просишь невозможного: гарантии, что все будет всегда оставаться так, как ты хочешь. Ведь человеческие отношения нельзя контролировать. Нельзя дать гарантии, что отношения двух людей никогда не изменятся. Если ты не можешь контролировать даже себя, то как ты можешь поручиться за чувства других людей? Конечно, мы думаем, что властны в собственных поступках, но лишь льстим себя глупой надеждой.

– Да, конечно, – прошептала она.

– Ты не сможешь спасти дочь от разочарований в жизни.

– Но я могу попытаться смягчить их.

– Ты имеешь в виду, что ты сможешь защитить ее от всего, что сделает ее несчастной? Ты ошибаешься. Всегда счастливой быть невозможно. – Он шагнул по направлению к ней. Остановился, колеблясь, не зная, куда идти, вперед или назад. Уходить или остаться? – И я не понимаю, что нам мешает быть счастливыми сейчас.

– Нет, Рик, ты все прекрасно понимаешь. Это грустно, но это так. Именно поэтому ты и сам избегаешь ответственности. Ты и сам испытал разочарование, будучи ребенком. Нарушенные обещания и развал семьи.

При этих словах он вздрогнул, и Катрина поняла, что задела его больное место.

Она сказала более мягко:

– Да, не такие уж мы и разные. Мы оба избегаем вещей, которые нас ранят, и ситуаций, которые мы не можем контролировать. Есть только одно различие: ты это делаешь только ради самого себя. Мне же надо защищать еще и мою малышку. У меня уже есть одна «ответственность». Вот я и стараюсь.

Его лицо выражало полное и окончательное поражение.

– Думаю, что у меня нет выбора, как только принять это. – Он взял куртку с дивана, отряхнул ее, думая о чем-то своем, затем развернулся и пошел к двери.

Когда он уже был на пороге, Катрина окликнула его:

– Рик!

Он замер и оглянулся через плечо.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

– Я это прекрасно знаю.

И ушел, захлопнув за собой дверь.

Глава 10

– Тебе что-нибудь говорит выражение «сам себе напророчил»?

– Прости, что ты сказала? – Катрина вынырнула из полузабытья, в котором она пребывала все время, пока у нее в гостях находилась Грэйси.

Она словно бы упала с небес на землю и осмотрелась: знакомая обстановка, запахи лилии и жасмина от ароматических свечей, которые так любит Грэйси. До нее доносится мирная музыка из кинофильма, который они сейчас смотрят вместе. Только вот Катрина на некоторое время унеслась куда-то далеко-далеко, за пределы пространства и времени.

Она бы с трудом могла сказать, какой именно фильм сейчас поставила Грэйси.

Кажется, сегодня был вечер Мэла Гибсона.

Напротив нее Грэйси укачивала посапывающую малышку.

– Позволь мне рассказать тебе подробно, что это значит. Человек невольно создает свою собственную судьбу, чтобы потом оправдать свой излюбленный эгоизм. Обычно он говорит: «Ну вот, вы же видели, чем все это закончилось, я так и знал».

Катрина нехорошо нахмурилась. Брови недобро сошлись на переносице. Она сидела недалеко от столика, на котором стояло блюдо, полное нетронутого и уже остывшего поп-корна.

– Грэйси, мы же договаривались не говорить на тему моей личной жизни.

– Если я и давала такое обещание, то соврала. Я не могла на такое согласиться, никогда. Даже и не думай об этом.

Катрина встала с кресла и прошлась по комнате.

Она выключила запись, и музыка затихла.

– У меня все равно нет выбора, Грэйси. Хизер все больше привязывается к Рику.

– Именно поэтому было бы вполне естественно подумать о чем-то более серьезном, чем простая дружба. – И женщина заглянула в лицо малышке, чтобы убедиться, что та уснула, и потом проговорила тише, чтобы не разбудить се:

– Я все хорошо понимаю, дорогая, но уберечь своего ребенка от привязанностей, которые в будущем могут ее разочаровать, ты все равно не сможешь. Она все равно должна на собственном опыте получить свою долю счастья и страдания в этой жизни. Именно в этом и заключается гармония. Если ты загородишь от нес весь мир, она останется совсем одна и «спасибо» тебе не скажет, вот увидишь.

– Грэйси, это несправедливо.

– Да, а кто тебе сказал, что жизнь справедлива? Пожилая женщина тяжело вздохнула, осторожно переложила ребенка на диван, а потом подошла к Катрине и обняла ее. – Будь по крайней мере честна сама с собой, дорогая. Когда-то, еще ребенком, ты была очень сильно обижена, ты страдала. И я прекрасно понимаю, что тебе хочется избавить родное дитя от этих страданий. Ты пойдешь за нее в огонь и воду. Я прекрасно понимаю, что ты искренне веришь в свое могущество. Однако все дело в том, что таким образом ты просто хочешь защитить себя, а не ее.

Катрина уже приготовилась возразить, как тут же поняла: Грэйси права. Она хочет защитить прежде всего себя. Она до сих пор не может забыть ту боль, что нанес ей отец. Она до сих пор не может забыть, как было больно ее матери. Ее ранняя смерть наложила на душу девушки определенный отпечаток вины. Ее вины.