Текст книги "Прислушайся к себе"

Автор книги: Диана Уитни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 4

– Да, я понимаю, что центр закрывается в семь часов, но, может быть, у вас можно устроить ребенка на две ночи? – Щекой прижимая трубку телефона к плечу, Катрина качала на руках капризничавшую малышку. – Ш-ш-ш, дорогая, – прошипела она. – Маме надо поговорить еще пару минут, хорошо?

Хизер потерла покрасневшие глазки, всхлипнула и нетерпеливо заерзала на руках матери, пробормотав:

– Хочу печенья!

– Не сейчас. – Катрина сосредоточилась на разговоре:

– Простите, что вы сказали?

Голос в трубке заверещал:

– Я же вам уже сказала, что наш центр только дневной. Работает только днем. Мы не берем детей на ночь. Извините, мне очень жаль.

А уж как Катрине было жаль, не передать! Не успела она ничего ответить, как Хизер выгнулась назад, потом вперед и почти выскользнула у нее из рук.

– Хочу печенья! – ныла она.

– Потерпи еще немного – Катрина попыталась поудобнее устроить Хизер на руках, но в этот момент телефон выскользнул из-под щеки и со стуком упал на пол.

Одновременно в прихожей раздался звонок.

Застонав, Катрина покрепче схватила извивающегося ребенка, открыла свободной рукой дверь и побежала подбирать упавший телефон. В комнату зашла Грэйси, неся в руках новенькую видеокассету, взятую в прокате.

Катрина на ходу улыбнулась ей в знак приветствия и собиралась продолжить разговор по телефону, как Хизер вырвалась из ее дрожащих рук и закричала:

– Бабуска Гэйси, бабуска Гэйси!

Грэйси рассмеялась и протянула руки навстречу малышке. Ликующая девочка бросилась в объятия пожилой женщине.

– Как поживает наша дорогая девочка, а?

– Хочу печенья, бабуска.

– А, ты хочешь печенья? – И Грэйси украдкой взглянула в сторону Катрины, которая кивнула в знак согласия. – Ну что же, будет тебе печенье. Давай-ка посмотрим, что у нас в шкафу, давай?

Весело завизжав, Хизер захлопала в ладоши.

Грэйси взяла ее на руки и понесла на кухню, давая Катрине возможность договорить по телефону.

Но разговор был недолог.

– Так, значит, в центре не оказывается таких услуг?

– К сожалению, нет.

– А вы не могли бы кого-нибудь порекомендовать?

– Боюсь, что нет, – проговорил уставший голос. Вам лучше обратиться в службу по найму нянь.

– В службу по найму? – Сердце Катрины упало. Вряд ли я могу это сделать. Кроме того, я не ищу постоянную няню. Мне просто нужен человек, который бы мог посидеть с моей дочерью пару суток.

– Даже не знаю, чем вам помочь.

– Понимаю. Спасибо и извините за беспокойство. – С досадой бросив трубку, она отключила телефон.

В комнату зашла Грэйси, неся Хизер на руках.

Девочка с довольным видом сжимала в руке сахарное печенье, то и дело поднося его ко рту.

– У тебя трудности, дорогая?

– А? Да нет, ничего особенного. – Она выдавила фальшивую улыбку, крепко сжав руки. Раз в неделю Грэйси приносила фильм с участием Мэла Гибсона в главной роли, и женщины пили чай и болтали. Ладно. Я открыла поп-корн. Что ты принесла нам сегодня? Какую картину?

– Даже и не думай менять тему разговора. Считай, я уже обиделась.

– Обиделась? Это на что?

– Да, обиделась. – Грэйси отпустила ребенка и, сложив руки на груди, хмуро посмотрела на Катрину. – Ты, тайком от меня, хочешь нанять няньку для ребенка. И тебе не стыдно? Моей девочке – чужую, тетку?

Катрина улыбнулась. Да уж, судьба была крайне несправедлива к Грэйси: так обожать детишек и не иметь собственных внуков, в то время как родные дедушка и бабушка Хизер даже ни разу не поинтересовались, как дела у их внучки. И все из-за того, что ее матерью была Катрина.

– Я должна уехать из города на два дня. У нас на работе что-то вроде курсов повышения квалификации.

– Да? Любопытно. А почему ты ничего об этом не рассказывала?

– Я сама узнала только вчера. Кроме того, я не хотела бы… – Катрина осеклась и отвела взгляд в сторону, – я бы не хотела, чтобы ты чувствовала себя обязанной сидеть с Хизер.

– Конечно. Только неужели ты думаешь, что я позволю какой-то тетке сидеть с моей драгоценной крошкой?

– Грэйси, ты просто чудо. Я даже не знаю, что бы я делала без тебя, – всплеснула руками Катрина. Но ведь я не могу все время использовать тебя. Получается что-то вроде эксплуатации. У тебя хватает хлопот и помимо моего ребенка. Одно дело, когда капризная девчонка бегает посреди шкафов с книгами всего два часа в день. Но целых два дня! Нет, почти три дня, если учитывать время перелета, – это совсем другое дело. Да она сведет тебя с ума!

– Ничего подобного. Ты просто представить себе не можешь, какую радость мне доставляет малышка. Что же касается моей работы, то на это время я сменю график, чтобы мы с малышкой больше могли быть вместе, пока тебя нет. Итак, договорились?

Катрина медленно кивнула.

– Я никому не доверяю так, как тебе, – искренне заявила она. – Но нехорошо так бессовестно пользоваться твоей добротой, твоим расположением ко мне. Ты и так много для меня сделала. А мне в ответ нечем тебе услужить.

На какой-то момент в серых глазах Грэйси мелькнула искорка любопытства, затем ее взгляд смягчился.

– О, дорогая. Да ты и представить себе не можешь, что ты мне даришь взамен. Я такой счастливой никогда не была, поверь! Лучшего подарка ты не могла бы мне сделать. – И, глубоко вздохнув, она нежно улыбнулась, посмотрев в сторону ребенка, который ползал по полу, держа в ручках печенье. За те несколько недель, прошедшие с тех пор как ты и Хизер переступили порог магазина, моя жизнь изменилась. На меня словно сошло благословение небес.

Катрина почувствовала комок в горле. Она не могла произнести ни слова в ответ.

Взглянув на нее, Грэйси всполошилась:

– Что такое, детка? Ты выглядишь так, словно сейчас заревешь.

– Ну да, а что я делаю? – всхлипнула молодая женщина, поморгав мокрыми от слез глазами. – Я только что поняла, как долго о нас никто не заботился. Да что там! Даже не радовался нашей компании.

Мы только всех раздражали.

– Катрина, да тебя просто необходимо опекать.

Тебя необходимо любить. Однажды ты поймешь это, я верю. – После этих слов в комнате повисло молчание. Затем Грэйси кашлянула. – Ну что же. Если уж мы начали разговор о таких романтических вещах, как любовь, можно мне поинтересоваться, как продвигаются дела с твоим ухажером?

– Грэйси, никакого ухажера у меня нет, ни молодого, ни старого, – вспыхнула она и отвернулась. Если ты имеешь в виду загадочного мистера Блэйна и его подарок, то я просто не правильно оценила его намерения.

– Неужели? – Грэйси задала вопрос самым невинным тоном, однако блеск глаз выдавал ее неподдельный интерес.

Катрина пожала плечами, едва сдерживаясь, чтобы не выпалить фразу о том, что такой мужчина, как Рик Блэйн, непременно оставит свою матушку без внуков. Ей не хотелось ранить Грэйси, оказавшуюся в похожей ситуации.

– Ну да, я просто не поняла его намерений.

– А теперь ты их знаешь?

– Ну… – Страстно желая сменить тему, Катрина скользнула взглядом по блестящей обложке видеокассеты, которую принесла Грэйси. – Итак, что нам предлагается на сегодня? Мэл преследует плохих парней, Мэл на мотоцикле, Мэл сражается с инопланетными монстрами, Мэл влюбленный, Мэл соблазняющий – что именно?

– А с чего ты решила, что не поняла мотивы своего босса? Мне кажется, он достаточно ясно выразил свои намерения. И потом, ни один мужчина не станет преследовать женщину, которая ему неинтересна. Не станет дарить ей подарков.

– А этот дарит. Я тут выяснила, что он один из тех чудаков, что бросаются подарками как конфетами и относятся ко всем, кто встречается на его пути так, словно они самые дорогие для него люди на свете. К тому же колготки не показатель его отношения… – Тут раздался звонок в дверь, и Катрина застонала.

С явным нетерпением она прошла через комнату, толкнула входную дверь, и… перед ее глазами предстала невероятная картина: огромный букет красных роз полностью закрывал курьера, из-под цветов были видны лишь его ноги в форменных брюках.

Такого букета Катрина еще никогда не видела. Да еще в хрустальной вазе.

Из-за букета раздался мужской голос, он словно исходил из-под земли.

– Вы мисс Джордан?

– Что? Да, я. – И тут же розы оказались в ее руках, она даже не успела произнести своего имени.

– Приятного вам вечера, – проговорил курьер и исчез прежде, чем она успела опомниться.

В мгновение ока возле нее оказалась Грэйси. Она вытащила из букета маленький конвертик, в который была вложена пластиковая карточка.

– Так-так, розы. Очень любопытно. Смогу ли я угадать, от кого этот букет?

Катрина криво улыбнулась.

– Да к чему гадать? Можно прочесть карточку, раз уж ты держишь в руках конверт. Стоит его только открыть…

– Ну, раз ты настаиваешь. – Усмехнувшись, Грэйси достала из футляра свои очки и привычным жестом водрузила их на нос. – «Прощение принято. Как насчет ужина в пятницу вечером?» И подпись:

«Рик». – Грэйси фыркнула. – Что же, ты была права.

Конечно, этот мужчина совершенно не романтически к тебе относится. Наверное, он каждой женщине дарит по дюжине красных роз.

Катрина выхватила карточку из рук Грэйси.

– Очень забавно. – Она перевернула карточку другой стороной, увидела его подпись и постаралась сохранить спокойное выражение лица, чувствуя, что сердце готово выскочить из груди. – Это еще ничего не значит, – пробормотала она и покраснела, когда поняла, что сказала эту фразу вслух.

Грэйси, вдохнув аромат цветов, поставила вазу с розами на стол.

– Ах, потрясающий запах. И скажи мне снова: этот человек и впрямь в тебе не заинтересован?

Катрине понадобилось время, чтобы придумать достойный ответ.

– Ну, Грэйси, он просто импульсивный и благородный человек. Уверена, если бы я спросила об этом у его секретаря, то выяснилось бы, что он разослал с полдесятка букетов только на этой неделе.

Поводы могут быть самыми разными: день рождения клерка или сына какого-нибудь менеджера. Подобные вещи для него ничего не значат, он даже не задумывается, вот и все.

– Из твоих слов выходит, что он потрясающий мужик.

– Ну, так и есть. – За словами последовал вздох, который Катрина так и не сумела подавить, и Грэйси понимающе усмехнулась. – Вполне возможно, он и в самом деле замечательный, но я его плохо знаю.

– Я так думаю, он хочет изменить эту ситуацию.

По спине Катрины пробежали сладкие мурашки.

– Грэйси, он может быть трижды прекрасным принцем, но это не имеет никакого значения. Я не хочу, чтобы в моей жизни появился другой мужчина. Я очень боюсь той боли, которую чувствуешь, когда они уходят.

Улыбка исчезла с лица Грэйси.

– Детка, они же не всегда уходят. Понимаю, не мне тебе это говорить, у меня самой два развода за плечами, но ты не можешь судить обо всех по двум неудачным экземплярам.

– Неудачным экземплярам? Ты это так называешь? А ничего, что они меня предали и кинули?

– Кое-что в жизни мы не можем контролировать, дорогая. Не все и не всегда зависит от нас. Твой отец бросил вас с матерью. Твой бывший муж был человек, который, возможно, не стоил твоей любви.

И все же это не значит, что мужчинам вообще нельзя доверять.

– Однако это так. Я слишком устала, чтобы начинать все сначала, и слишком напугана, чтобы снова любить. Грейси, мне не нужно поддержки и мою дочь не надо жалеть и искать ей папочку, которого она полюбит, а он уйдет, даже не попрощавшись.

– Потому что она уже столкнулась с этим, да?

– Ей было всего несколько недель, когда ее отец ушел от нас. Совсем малышка, она, конечно, не могла понять, что произошло, и она этого, слава богу, не помнит. И я рада этому.

– Зато ты все прекрасно помнишь.

– Да. Мне-то было три года, когда ушел отец, отвернулась Катрина. Ей было примерно столько же, сколько Хизер сейчас, И все же боль до сих пор жила в се душе. – Я не хочу, чтобы моя дочь знакомилась с таким «приятным» чувством.

– Ты хочешь, чтобы она избежала твоей судьбы? сказала Грэйси.

– Именно, – тяжелый вздох вырвался из глубины души. – Так и есть.

Грэйси пересадила ребенка на другую руку и похлопала Катрину по плечу.

– Дорогая, родители всегда хотят защитить детей. Но от жизни не убережешь. Мы можем только подсказать им, как жить. Но жить они будут сами.

В этой фразе была заключена та истина, которую Катрина долго не желала принимать.

– Разумеется, но родители могут защитить детей, не давая им попадать в опасные ситуации, которых всегда можно избежать.

– Это замужество-то опасно?

– Да. И к счастью, его можно избежать.

Грэйси задумалась.

– Да, это так, – ее глаза засветились любопытством… – Зато любовь точно неизбежна. Она всегда застает человека врасплох, когда мы не готовы и не ждем ее. Стрела амура вонзается в наше сердце и навсегда меняет нас, хотим мы того или нет.

Мудрость ее слов была слишком очевидна. Катрина даже вздрогнула. Из своего личного опыта она знала, что любовь ничего хорошего не приносит.

Словно бы горькая конфета, завернутая в блестящий фантик и с медовым ароматом. Тюрьма, побег из которой невозможен.

– Любовь только ломает нашу жизнь, – прошептала она. – Было время, когда я страстно мечтала о любви, верила, что она существует, что это самое лучшее на свете. И я ошибалась.

– Ты в этом уверена?

– Да, – не колеблясь, ответила она. – Любовь сказка для неудачников, убежище для тех, кто не смеет заглянуть в глаза реальной жизни.

Резкость последних слов удивила саму Катрину, вонзившись в сердце, словно острая стрела. Однако в ее словах не было горечи, только безмерная печаль, которую она не могла контролировать, но которая в ней жила давно.

– Звучит грустно и жестоко, – признала Катрина. – Я не совсем то имела в виду.

Но на самом деле все было именно так, как она сказала. И это напугало ее.

Она чувствовала его присутствие еще до того, как он появлялся у нее перед глазами. Чувствовала всем телом: по спине проходили теплые токи, как знак того, что он рядом. Внутри нее пылал пожар.

Когда он приходил и становился рядом с ней, пожар распространялся и на щеки.

– Итак… – он помолчал некоторое время, пока она не снизила скорость шага, – вам понравились цветы?

– Какой бы женщине не понравилась хрустальная ваза со свежими розами, которые доставили прямо на дом? – Краем глаза она заметила удовлетворенное выражение на его лице. – Вам не следовало этого делать.

– Я так захотел.

– Почему?

– Потому что я надеялся, что они вам понравятся. И тогда, возможно, вы простите меня за мой прошлый подарок, который был чересчур оригинальным.

– Ну, случай с колготками окончательно забыт.

– Забыт? – И он усмехнулся, подняв бровь.

– Ну, может, не до конца, что же касается прощения, то вы его получили. Поэтому вам вовсе не надо забрасывать меня подарками за одну неудачную шутку.

– Дарить людям подарки для меня огромное удовольствие.

– Да, я заметила. – Она почти совсем замедлила шаг и, потянувшись всем телом, остановилась под раскидистым дубом. Она не понимала, почему ее так тянет к Рику Блэйну. – Вы с помощью подарков желаете заполучить расположение людей? Но зачем? – спросила она внезапно.

Вопрос застал его врасплох.

– Но это не так, – возразил он удивленно и обиженно.

– Неужели? – продолжала язвить она.

Он нахмурился. Нет, он вовсе не обиделся, он как бы смутился – вопрос поставил его в тупик. И выглядел он при этом довольно трогательно. Так же прозвучал его ответ:

– Возможно, материальное благосостояние не самое главное в жизни. Но оно приносит спокойствие и удовлетворение, особенно для тех, кто долгое время в нем нуждался. Я, например, прекрасно знаю, что значит мечтать о теплом пиджаке без дыр на локтях, о паре новых ботинок, которые никто до тебя не надевал, или о симпатичной игрушке под настоящей новогодней елкой.

– Ага, я так понимаю, ваша семья не была особенно богатой.

– Да уж. – Но в его взгляде не мелькнуло ни гнева, ни жалости к себе. – Моя мать работала в поте лица, чтобы только сохранить крышу над головой. У нее никогда не хватало денег на саму себя, у нее не было ни одного украшения, ни одного из тех элегантных платьев, которые превращают женщин в принцесс, пусть даже на несколько кратких часов.

Меня всегда очень огорчало, что другие имели все, в то время как у моей мамы, которая была центром моей вселенной, – ничего этого не было.

Его глаза вспыхнули необычным светом любви, когда он заговорил о своей матери, и эхом отозвались в душе Катрины.

– Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Моя мама тоже трудилась до седьмого пота, чтобы заработать нам на пропитание. Когда была жива, конечно…

На лице Рика появилось тревожное выражение.

– Мне очень жаль…

– Это было давно.

– И все же сердце, наверное, болит до сих пор.

– Вы правы. – К горлу Катрины подкатил горький комок.

Рик немного потоптался на месте, затем плюхнулся в мягкую траву под густыми ветвями дуба.

Катрина присела рядом с ним, не говоря ни слова.

– Да уж, такова жизнь, она полна горьких и радостных случайностей. Ни один из нас не может знать, в какой момент наши любимые покинут нас. Мы все прекрасно понимаем, что ничто не вечно под луной, поэтому и стараемся радоваться жизни вместе с теми, кто рядом, наслаждаемся их присутствием и потом, когда они уходят от нас, пытаемся привыкнуть к их отсутствию, но, увы, все усилия бесполезны.

– У вас есть такой опыт, Рик?

– Я думаю, у нас у всех есть такой опыт. – Он сорвал травинку, скатал из нее комочек и размял между пальцами. – По большому счету жизнь ко мне благосклонна. У меня сейчас денег намного больше, чем мне надо для жизни. Поэтому я имею возможность делиться с окружающими. То, что вы назвали совсем другим именем. Почему, кстати?

Щеки Катрины покрыл жаркий румянец.

– В общем-то я не хотела… не хотела никого обидеть.

– Я и не в обиде. Мне просто интересно, почему моя добрая воля была истолкована как некая корысть с моей стороны.

Их беседа принимала довольно серьезный оборот. Они говорили о таких глубоких и личных вещах, о которых Катрина хотела бы молчать. Трезвый рассудок шептал ей на ухо разного рода предостережения. Лучше молчать, лучше не открывать душу этому человеку, оставить все как есть. С чего это она вдруг разоткровенничалась! Наверное, в этом человеке сеть нечто, что разрушает всю ее настороженность, все барьеры, вытягивает из ее души самые глубокие секреты, самые сокровенные мысли, которые она давно похоронила или прятала от внешнего мира.

– Подобного рода доброта – один из видов валюты, – неожиданно для себя самой высказалась Катрина. – Люди пользуются ею, рассчитывая получить взамен доброе отношение. Своего рода бартер.

Некоторое время Рик в задумчивости смотрел на нее.

– Вы в этом точно уверены?

– Так меня научила жизнь. Возможно, это звучит цинично, но так оно и есть на самом деле. Ведь если подумать над этим серьезней, то становится ясно, что большинство людей рассчитывают за свою доброту кое-что получить взамен. Ну, например, вы только что признались, что, делая подарки другим, вы сами чувствуете себя лучше, вам самому это доставляет удовольствие. Таким образом, любой психолог вам объяснит, что вы делаете подарки другим лишь для того, чтобы лучше себя чувствовать, получать удовольствие. Конечно, это вполне благородный мотив поведения, и все же он остается мотивом.

Когда она взглянула в сторону Рика, то с удивлением заметила, что он на нее и не смотрит. Его взгляд блуждал где-то в стороне.

Создавалось впечатление, что ее слова вызвали в нем целую бурю воспоминаний.

– Похоже, вы верно разобрали мотивы моего поведения, ваша логика безупречна. – Тень улыбки коснулась уголков его губ и разлилась в глазах. – И в то же время вы абсолютно не правы.

Она нервно рассмеялась.

– В чем же именно я не права?

– Вы не правы, – сказал он медленно, – потому что я знаю один случай совершенно бескорыстной и беззаветной любви и доброты, которая ничего не требует взамен, лишь любит сама и жертвует собой во имя любви.

– Вы говорите о матери?

– Догадались!

Катрине безумно захотелось прикоснуться к нему. Она провела пальцами по тыльной стороне его руки и накрыла ее всей ладонью. Его рука оказалась такой теплой и сильной, что она удивилась. Странно, но раньше она и не замечала, какой он сильный, какие крепкие у него руки. И тем не менее, заметив это сейчас, она не вздрогнула, не обмерла от желания. Она просто отметила это, и все.

– Мне кажется, – проговорила она, – что любовь матери к своему ребенку – чувство удивительной чистоты, самое лучшее чувство, на которое вообще способен человек. В этом плане вы выиграли спор.

Рик рассмеялся. Его лучистые глаза светились откровенной радостью.

– Ну надо же! И каков же мой приз?

Засмеявшись в ответ, Катрина невольно заметила, что се ладонь все еще накрывает его руку. Отодвинувшись в сторону, она погладила траву рядом с собой, стараясь не замечать пристальный взгляд Рика.

– Будьте осторожны, а не то я продолжу нашу дискуссию, и вам придется выслушать аргументы в пользу моей точки зрения: человек – натура эгоистичная изначально, – сказала Катрина.

– Ну! В этом никто и не сомневался. Мы все действительно очень эгоистичны и тщеславны. И все же я верю в человеческую доброту, верю, что во многих ситуациях доброта побеждает.

– Вы неисправимый романтик.

– Вот спасибо. – Он просветлел. – И ведь именно из этих соображений я преподнес вам подарок.

Катрина простонала.

– Я ведь уже сказала: мы закрыли эту тему.

– Понял, понял. – И лучисто улыбаясь, он расстегнул молнию на сумочке, висящей у него на поясе, и вынул оттуда маленький белый пакетик.

– Я тут подумал и решил, что вам это понравится.

Ее любопытству не было предела. Она уставилась на пакет и удивленно воскликнула:

– Кокосовое печенье? Да, я обожаю его. А как вы узнали?

– Я и не знал. Просто я тоже его люблю, вот и подумал; раз мы с вами родственные души…

– Родственные души? – Она уставилась на него. – С чего это вы решили? Как такая мысль пришла вам в голову?

– Мне всегда нравилось выражение «родственные души», – тут он достал из пакетика, который она держала в руках, парочку печений, и продолжил:

– Это так романтично.

Он откусил ароматный кусочек, прожевал его и причмокнул от удовольствия.

Катрина увидела в его глазах лукавые огоньки и не смогла удержать улыбку, так же как и желание попробовать печенье.

Она съела одно, закрыла глаза и простонала от удовольствия.

– Надеюсь, от этого подарка ты не откажешься, улыбнулся Рик.

Она весело рассмеялась.

– Нет, уж его-то я вернуть не смогу. – С некоторым колебанием она взяла еще одно печенье и откинулась на широкий ствол дерева, как на спинку кресла. – Сколько же времени я не пробовала ничего подобного! В моей семье никто не любил кокосы.

Мои сестры всегда морщились при одном только взгляде на кокосовое печенье, а Хизер выплевывает все, что содержит хоть что-нибудь напоминающее кокос.

– Они не знают, чего лишены.

– Так я им и говорила. Но их не убедишь, у каждого свой вкус. – Она положила пакетик рядом с собой. – Осталось одно печенье.

– Разыграем?

– Нет, ты можешь взять его, если хочешь.

– Так-так, эгоистический акт доброй воли. – Он съел последнее печенье, сложил пакетик и выбросил в ближайший мусорный ящик. – Я чувствовал, что ты не такая холодная и недоступная, как хочешь показать другим людям.

Шутливое замечание задело ее.

– Но я вовсе не хочу показать людям, что я холодная.

– Неужели? – Он склонил голову набок, посмотрел на нее так странно, что ее сердце забилось, а щеки сделались пунцовыми. – Тогда почему ты всегда притворяешься циничной и бесчувственной, если мы оба прекрасно знаем, что под железной маской спрятана живая, страстная натура женщины, которая хочет любить и быть любимой.

Катрина замерла. Больше всего на свете она не хотела, чтобы к ней лезли в душу.

– Я не желаю обсуждать ни мои мысли, ни чувства.

– В таком случае мы не будем больше говорить на эту тему. Но я хочу поцеловать тебя, прямо сейчас, и так поцеловать, как тебя еще никто не целовал. Если, конечно, ты не найдешь способ разубедить меня.

Впервые в жизни Катрина не нашлась что сказать. Более того, ей безумно захотелось, чтобы Рик и в самом деле поцеловал ее.

И она испугалась силе своего желания.