Текст книги "Корона Дейлмарка"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Не могли бы вы объяснить все это понятнее?

– Очень даже знакомая история. – Навис сурово нахмурился. – Одна из тех, о которых я рассчитывал навсегда позабыть, покинув Юг.

– Да-да, точно как там! – с жаром подхватил Митт. – Он говорит, что этот ваш Кинтор поставил закон себе на службу, чтобы тот помогал ему надувать шахтеров. Понимаете, Кинтор терпит убытки из-за того, что люди могут топить печи даровым торфом. А она – эта дама-законница – сказала ему, что для начала он может уполовинить заработок шахтеров летом, а позднее, зимой, еще немного сократить, ну, они же ничего не смогут с этим поделать. Если же станут жаловаться, это будет незаконно. Если станут собираться и решать, что делать, это будет тоже незаконно. Так как же им быть?

– Похоже, что они достаточно сообразительны, раз догадались обойти закон, устроив встречи на ярмарке Вершины лета и заодно сумев дождаться вас, – снова вступил Навис. – Но нельзя не задуматься над еще одним вопросом: сколько шахтерских жалований ваш кузен выплачивает своей новой законотолковательнице?

Маевен уже искренне радовалась, что не имеет никакого отношения к этому самому Кинтору. На всех взволнованных лицах она видела ввалившиеся глаза людей, которые никогда в жизни не наедались досыта. Судя по многочисленным лентам и вышивкам, все были одеты в лучшие праздничные наряды, но и они являли собой обноски, которые бережно хранили, тщательно чинили и чистили.

– А почему они не хотят, чтобы лорд продал лошадей? – спросила она.

– Прославленная порода, – пояснил Навис. – Все местные жители гордятся ими.

– Да. Вот он, свободный Север, – с горечью протянул Митт.

– Свободный для избранных, – так же горько ответил Танколь. – Ты, парень, дружинник Аберата, и даже не понимаешь, как тебе повезло.

Увидев, что Митт сердито озирается, явно подыскивая убийственный довод, Маевен сказала, почти не задумываясь:

– Но почему вы не бастуете?

И тут все, в том числе и Митт с Нависом, обернулись к ней с озадаченным видом. «Ой, что же я наделала! – подумала Маевен. – Ведь они же и слыхом не слыхивали о забастовках! И вообще никто даже и не представлял себе ничего подобного вплоть до появления промышленности. А когда же она появилась?» – лихорадочно соображала девочка. Она была далеко не уверена в этом, но, кажется, промышленность возникла в самом начале царствования Амила Великого. Да, конечно, так оно и было, ведь в учебнике истории написано, что Амил поощрял мануфактурное производство, особенно на Севере.

Но сейчас ей от этого нисколько не стало легче. Все ждали от нее объяснения загадочного слова. Маевен оказалась перед необходимостью пустить ход истории по кругу – ведь о забастовках ей было известно лишь то, что они случались; и не исключено, что они начались именно потому, что одним ветреным днем в Крединдейле она поведала о них толпе собравшихся шахтеров, потому что…

– Это означает, – сказала она, – что вы все откажетесь работать до тех пор, пока мой кузен не согласится заплатить вам справедливое жалованье.

– Но мы не можем этого сделать, – возразил Танколь. – Нас выгонят с работы.

– Ой, перестаньте! – воскликнула Маевен. – Вы нужны моему кузену, чтобы добывать уголь. Если вы все откажетесь работать, он не сможет уволить вас, так как в этом случае голодать придется и ему тоже.

– Но, – вмешалась одна из женщин, – почти то же самое говорит Младший Коль. А ведь это незаконно.

Они были такими медлительными, печальными и сомневающимися, что Маевен хотелось как следует встряхнуть каждого из них.

– Постарайтесь понять. Если кто-нибудь из вас заболеет и не сможет выйти на работу, это не будет незаконно, не так ли?

– Не будет. – Все дружно закивали.

– В таком случае вам всем придется заболеть в один день, – продолжала объяснять Маевен.

После этих слов воцарилась изумленная заинтересованная тишина. Ее нарушил Митт, метко указавший на то, что Маевен всегда считала самым слабым местом в любой забастовке.

– На Юге у них ничего не получилось бы, – засомневался он. – Граф просто-напросто послал бы дружинников, чтобы те повесили главарей. И не важно, заболеют они на самом деле или притворятся. Возможно, здесь, на Севере, ваш Кинтор так не поступит. Но он должен будет сделать хоть что-нибудь. Если он ничего не предпримет, всем придет конец – и ему, и им заодно. Получается, – добавил Митт, чуть помолчав, словно читал мысли Маевен, – замкнутый круг.

Да, так все и выходило. Теперь девочке захотелось встряхнуть еще и Митта.

– Но спрос на уголь возникнет и будет огромным, – возразила она. – Это может произойти в любой день… Вернее, в любой год, но не позднее чем через пять лет. Я это точно знаю. Появятся машины…

Митт недоверчиво нахмурился:

– Вы хотите сказать – что-то вроде «Алковых железок»?

Маевен понятия не имела, о чем он говорит, и потому, пропустив его слова мимо ушей, продолжала убеждать всех остальных:

– Это правда. Я знаю это доподлинно. Скажите Кинтору, что если он будет платить вам то, что положено, и немного подождет, то его будут умолять продать уголь, будут покупать все, что вы сможете добыть, и требовать еще и еще!

Девочка услышала в толпе испуганный и недоверчивый ропот:

– С нею говорит Единый. Может, она и на самом деле знает.

Зато Танколь, который, несмотря на пристрастие к многословию, был, несомненно, весьма практичным человеком, тут же обратился к ней:

– Госпожа, может быть, вам стоило бы спуститься в долину и лично сказать это Кинтору?

– Это ничего не даст. Он не станет меня слушать, – объяснила Маевен. «Могу поспорить, что он не стал бы слушать и настоящую Норет. Великий Единый, до чего же все это трудно!» – А сейчас, мне кажется, вам нужно сделать вот что: дождаться осени, когда снова начнут покупать уголь и вы будете по-настоящему необходимы Кинтору, тогда и начать бастовать. И вы все скажете, что заболели, а… а те, кто захочет, отправятся в Кернсбург и присоединятся к моей армии.

– После Урожая, – пробубнил кто-то в толпе. – Когда все будет собрано, мы сможем пойти.

Маевен чувствовала, как они мало-помалу начинают соглашаться с ней. От ощущения победы даже потеплело. Интересно, как это поможет улучшить впечатление? И набрать армию? И вообще, убить несколько зайцев одним выстрелом…

Навис прервал поток ее радостных мыслей.

– После Урожая? – холодно уточнил он. – А могу ли я спросить, Норет: что вы намерены делать на протяжении оставшихся до него трех месяцев?

Неужели, чтобы добраться до Кернсбурга, нужно меньше времени? Проклятье!

– Я буду очень занята, – ответила Маевен.

Бровь Нависа взлетела вверх, изобразив знак вопроса. Но совершенно неожиданно на помощь Маевен пришел Танколь:

– А ты что думал, дружинник? Дел у нее будет выше головы. Всем известно, что ей придется сначала отыскать дары Адона и только потом отправляться в Кернсбург.

Навис вскинул уже обе брови:

– Прошу простить мое невежество. Ты сказал – дары Адона?

Танколь и еще несколько человек понимающе улыбнулись Маевен.

– Он южанин, да? – Танколь не спрашивал, а констатировал, ни к кому особенно не обращаясь. – И ничего не знает. Но нам-то всем хорошо известно, что они могут достаться только настоящей королеве, и с ними самые крепкие доказательства ее права сделаются еще крепче. Прекрасно, госпожа. Вы указали нам путь. Мы будем работать все лето и потом заболеем от недоедания, а те из нас, кто особо отличится против Кинтора, направятся в Кернсбург. Ну, люди, что вы на это скажете? Хороший план?

К немалому изумлению Маевен, народ разразился одобрительными возгласами. Навис, вероятно, был ошеломлен еще больше, но сохранил хладнокровие, даже когда ликующая толпа внезапно разделила путников. Он крепко, до боли, схватил Маевен за руку, когда той уже казалось, что ее вот-вот унесет прочь от него и Митта, и громко прокричал, перекрыв все другие голоса:

– Армия будет собираться в Кернсбурге! Если сможете, приносите с собой оружие и продовольствие. А пока что окажите услугу леди Норет: снабдите ее провизией на дорогу.

Маевен подумала, что последние слова были совсем ни к чему. Ведь эти люди совершенно нищие. Но тем не менее, когда Навис и Митт вытащили ее на свободное место, она увидела, что толпа уменьшилась почти наполовину: многие бросились смотреть, чем из богатств своих птичников и хлевов они смогут поделиться.

Тем временем Морил сердито вцепился в поводья лошади Митта. Хестеван, покинувший свое обычное место на козлах, пытался отвести мула в сторону, держа его под уздцы.

– Проклятый мерин пытался искусать мула, – с величайшим раздражением сообщил Венд, держа обеими руками лошадей Нависа и Маевен. – Скажите мальчику, чтобы он приструнил свою скотину.

Венд не любит Митта, подумала Маевен. Неужели в этой экспедиции никто никого не любит?

Часть третья
Кольцо и кубок

8

– Норет, примите мои поздравления, – произнес Навис, когда они немного удалились от Крединдейла. Позади них тащилась, поскрипывая на кочках и проседая под тяжестью провианта, повозка Хестевана. – Скажите мне не тая: вы намерены призывать людей в свою армию в каждой долине, которую мы посетим?

Маевен ожидала этого вопроса, боялась его и уже пыталась заранее найти ответ, пока Митт и Навис копались в принесенных жителями головках сыра, торбах овса и множестве тощих кур, попарно связанных за ноги.

– Не уверена, – задумчиво произнесла она. – Крединдейл – особое место. Теперь все знают, что я создаю армию; это известие быстро разойдется повсюду.

– Я восхищаюсь вашей верой, – отозвался Навис. – Значит, мы…

– А я восхищаюсь тем искусством, с которым вы сумели запастись продовольствием, – поспешно перебила его Маевен, чтобы не дать ему сказать то, что он, вне всяких сомнений, собирался сказать дальше.

– Не думайте об этом. Я был офицером в Холанде, когда вы еще на свет не появились, – серьезно произнес Навис. – Но, – глубокомысленно добавил он, – только за последний год, проведенный в Аденмауте, я по-настоящему научился делать десять дел одновременно.

Только Маевен решила, что ей удалось отвлечь собеседника от опасной темы, как Навис неумолимо вернулся к ней:

– Однако я желал обсудить не это. Насколько я понимаю, согласно вашему плану нам предстоит потратить ближайшие месяцы на поиски каких-то вещей, обладание которыми должно подкрепить ваше право на престол. Так вот, мне очень хотелось бы знать, что это за дары Адона?

Маевен постаралась сдержать вздох. Конечно, этот человек вряд ли стал бы герцогом Кернсбургским, если его так легко можно сбить с толку. Беда в том, что она знала об этих самых дарах не больше, чем Навис.

– Думаю, – ответила она, – лучше всего спросить об этом Хестевана. О таких вещах менестрели всегда знают больше всех на свете.

– Так и сделаю, – согласился Навис. – Но вы понимаете, что никто из графов не станет благосклонно следить за вашими скитаниями по зеленым дорогам? Трех месяцев им хватит с лихвой, чтобы разобраться со всеми вашими претензиями на корону.

Разумеется, он прав. Хмм, может, разыграть набожность и сказать, что Единый поможет ей? Нет, таким ответом она только насмешит Нависа. Поэтому девушка сделала единственное, что ей пришло в голову: изобразила загадочную улыбку человека, который знает больше прочих, – по крайней мере, Маевен надеялась, что улыбка получилась именно такой, – а потом попросила Нависа еще раз рассказать, как он попал на Север.

Оказалось, Навис совершил полное приключений путешествие, удирая от какой-то опасности, грозившей ему в Холанде. При этом о причинах бегства он упоминал только вскользь, будто речь шла о сущей ерунде, а не о спасении жизни. Девочке так и не удалось разобраться, что это была за опасность. А вот с Миттом беглец-южанин повстречался на Святых островах.

– Кажется, у юноши какие-то особые отношения с Бессмертными. Но это уже выходит за пределы моего понимания, – между делом заметил Навис.

Он настолько легко перешел на другую тему, что Маевен стало грустно. Фальшивая Норет хорошо понимала, что легкость эта объясняется обыкновенным безразличием. Похоже, Навису на самом деле все равно, чем она намерена заниматься в ближайшие три месяца. Такой человек не стал бы присоединяться к экспедиции, не имея какой-то глубоко личной причины. Маевен подозревала, что и он, и Митт покинут ее, как только ее намерения перестанут совпадать с их планами.

– Не тревожьтесь. – Навис будто прочел ее мысли. – Я обещал вашей тете, что позабочусь о вас. И постараюсь сделать так, чтобы у вас все было в порядке.

Эта фраза удивила Маевен до крайности. Даже когда отряд остановился на ночлег, удивление еще не прошло.

Тропа завела путников в сердце горной гряды. Следуя узкими лощинами, они вышли на перекресток зеленых дорог, и скоро перед ними раскинулся просторный кочковатый луг, окаймленный множеством путеводных камней. Здесь, в окружении массивных валунов, они и разбили лагерь. С первого взгляда можно было понять, что место использовалось для стоянок давно и часто. Посередине находился самый настоящий очаг, сложенный из крупных камней. Недалеко обнаружили на удивление чистое отхожее место, а в холмах оказались специально вырытые для ночлега землянки.

Морил извлек из повозки мешок угля, один из подарков шахтеров, и принялся разжигать костер.

– Ну и где мы сейчас? – спросил Митт.

На вопрос ответил Венд, но обращался он при этом к Маевен, как будто парень был всего-навсего слугой и не заслуживал особого внимания:

– Это Тропа Орила, госпожа.

«Тропа Орила! – повторила про себя Маевен. – Но я же проезжала это место на поезде. И там был город!»

– Вот северный перекресток, – продолжал объяснения Венд, указывая на разные путеводные камни. – Эта дорога ведет в Аберат, а эта – в центральные районы и заканчивается в Ханнарте. Направляясь на юго-восток, вы можете попасть в Ансдейл, Ловиат, Гардейл и дальше, но, насколько я понимаю, госпожа, отсюда мы направимся по дороге, которая ведет прямо на юг, в Водяную Гору.

Маевен всмотрелась в серьезное лицо Венда. «Почему он не может хоть немного расслабиться?» – с раздражением подумала она.

– Я еще не решила. Куда мы направимся, сообщу утром, – произнесла она.

Ужинали свежим хлебом, творогом и маринованными вишнями. Митт был в восторге от вишен. На Юге ему не доводилось пробовать ничего подобного, а вот Навис взял одну ягоду и тут же выплюнул ее в костер.

– Судя по всему, этим летом в Крединдейле был большой урожай вишни, – заметил он. – Лучше бы они оставили это добро для птиц. Хестеван, расскажите нам о дарах Адона.

Хестеван, сидевший с другой стороны костра, вскинул голову:

– На Севере о них знает каждый.

– Но не я, – ответил Навис. – И не Митт.

Митт швырнул в огонь горсть вишневых косточек:

– Нет уж, Навис, говорите за себя. Я-то слышал, что они входили в приданое, которое Маналиабрид принесла Адону. Это меч, кубок и кольцо. Кольцо хранится в Аберате, в собрании старинных вещей графини.

– А кубок – в часовне Единого в гардейлской законоведческой школе, – добавил Морил. – Я видел его там, когда приезжал навестить сестру.

– Меч находится в Росистом доле, – сообщил Венд. – Он был хорошо спрятан, но я его нашел.

– И они должны как-то указать на истинную королеву? – спросил Навис, снова обращаясь к Хестевану. – Танколь, похоже, думал именно так, а он показался мне вполне здравомыслящим человеком, достойным доверия.

Хестеван медленно окинул взглядом всех сидевших у костра. Ни дать ни взять, подумала Маевен, учитель, который только-только собрался начать урок и вдруг узнал, что его ученики знают все ответы. Менестрель при первой же встрече показался ей похожим на учителя, на доктора Ловиата, преподавателя физики у них в школе, – прямо копия! И говорил он так же веско и непререкаемо, как доктор Ловиат.

– Об этих дарах ходят самые разные слухи. Лично я не видел ни одного из них, и ни одна из легенд, насколько мне известно, пока что не получила подтверждения.

Митт явно был невысокого мнения об уме Хестевана. Он сунул руку в горшок и извлек полную горсть вишен.

– Алк как-то сказал мне, что кольцо всегда точно подойдет по размеру человеку соответствующего происхождения. Он говорил, что оно в самый раз графине, а ему не подходит, потому что род графини идет от Адона. Хотя, если подумать, колечко-то совсем маленькое. А видели бы вы лапищу Алка!

– И все же это не доказано. – Хестеван нахмурился. – Менестрели обязаны вещать только правду. Мне больше нечего добавить.

Морил растерянно оглянулся.

– Да, но ведь и мы можем пересказать то, что болтают люди, – предложил он. – Например, будто только у истинного наследника Адона хватит сил обнажить этот меч.

– Мне больше нечего добавить, – повторил Хестеван.

Маевен попыталась разрядить обстановку, задав еще один вопрос:

– Не могли бы вы разъяснить одну вещь, которую я пока так и не поняла? Был ли Адон Бессмертным?

Это не сработало. Хестеван уставился на Маевен точно так же, как в тот раз, когда она потребовала, чтобы он вышел из своего мечтательного состояния. И, лишь немного помолчав, выдавил с видимой неохотой:

– Я так не думаю, хотя с Бессмертными он имел кровную связь. Вы же знаете, что Адон умирал дважды.

«Вот еще одна пара, в которой никак не наладятся отношения, – сказала себе Маевен. – Хестеван и я». Испытывая сильнейшее раздражение, она отошла подальше и уселась на вершине пригорка. Отсюда открывался вид на самые высокие горные пики, освещенные последними закатными лучами. Небо все еще отливало серебром. По контрасту с ярко пылавшим лагерным костром все вокруг казалось особенно темным. Что с ней происходит? С какой стати ей переживать из-за того, что эти люди плохо ладят друг с другом? Ведь она всего лишь мошенница и самозванка, способная заставить историю пойти с нынешнего дня по кругу.

И похоже, дело идет как раз к этому. Сегодня она совершила поступок, который действительно скажется на ходе истории. Потому Маевен хотела, чтобы эта безумная затея Норет увенчалась успехом. Это должно быть возможно! Очень важно сделать все так, как надо. Не исключено, что, когда придет время, она не согласится смиренно передать власть Амилу Великому. Вот это на самом деле изменит историю – если только придумать, как это сделать.

– Ты очень мудро вела себя с этими шахтерами, – прозвучал в ее ушах глубокий, отдающийся эхом голос. – Мои советы не пропали даром.

Маевен подскочила и торопливо оглянулась. Насколько она могла разглядеть в сумерках, на сыром зеленом холме не было никого, кроме нее. В оранжевом свете костра девочка отчетливо видела Нависа, Хестевана и Венда. А еще теперь она хорошо знала их голоса и могла с уверенностью сказать, что этот не принадлежал ни одному из этой троицы. Морил все еще разговаривал хрипловатым дискантом, а у Митта – резкий громыхающий голос. Это наверняка тот же самый призрак. Конечно, призраки не могут причинить вред человеку, но Маевен все равно очень не нравились голубоватые сгустки тумана, собиравшиеся между холмами. Она встала с самым независимым видом и пошла обратно к костру.

– Теперь ты должна раздобыть дары Адона, – продолжал голос; можно было подумать, что он раздавался прямо в ее голове.

Маевен прибавила шагу, но голос все так же звучал в ухе, заставляя все ее тело отвечать невольной дрожью, как это бывает, когда мимо проходит тяжелый поезд:

– Разыщи дары Адона. Они докажут твое право и дадут цель твоим последователям. А еще ваши поиски обязательно напугают графов.

Это был тот самый план, который обдумывала Маевен. Может, этот голос – часть ее? Если так, то дело плохо.

– Я подумаю над этим, – бросила она вслух и побежала к костру.

Все сидевшие у огня, похоже, собирались укладываться спать. Правда, не было видно Морила, а ведь именно в нем она сейчас так нуждалась. Ей требовалось еще немного волшебства его квиддеры. В какой-то миг ей показалось, что из-за одного из пригорков справа донеслось пение волшебных струн. Маевен повернулась, так же бегом бросилась туда, взбежала по склону, миновала вершину, начала спускаться и чуть не налетела на Митта, который сидел точно в такой же позе, как и она несколько минут назад.

Парень издал хриплый возглас и высоко подскочил. Маевен тоже взвизгнула от неожиданности.

– Большое спасибо! – пробормотал Митт. – Как раз этого мне не хватало, чтобы считать день прекрасным во всех отношениях!

– Что-нибудь стряслось? – донесся от костра голос Нависа.

– Ничего, – откликнулся Митт. – Только болят стертые места. Уксус! – с ненавистью воскликнул парень. – Он заставил меня сидеть в уксусе. Возможно, без этого мне было бы хуже, но, поверьте, характер от этого не улучшается! А тут еще вы неожиданно сваливаетесь с горы прямо на голову. Что случилось? Мне кажется, вам сегодня нездоровится.

– Я искала Морила, – пояснила Маевен.

– Он ушел куда-то в ту сторону, – ответил Митт. Они вместе направились по лощине меж бесформенных темных холмов и валунов. – Немного похоже на улицу, – отметил Митт. – Не удивлюсь, если окажется, что здесь когда-то был город. А зачем вам понадобился Морил?

Прогулка немного успокоила Маевен. Наверно, поэтому она смогла гораздо легче, чем ожидала, произнести:

– Меня часто посещают видения. Со мной опять говорит призрак, а в прошлый раз Морил помог мне избавиться от него.

Митта ее слова по-настоящему ошарашили.

– То есть как это – призрак? Вчера вечером вы говорили, что с вами разговаривает отец. Или это другой голос?

«Караул! – воскликнула про себя Маевен. – Ну почему Венд так мало сказал мне?»

– Это… я очень сильно нервничаю, когда он это делает, – произнесла она вслух.

– К вам обращается Бессмертный. А что он сообщил?

Да как же Митт может так запросто рассуждать о таких вещах? И не важно, что все это происходит двести лет назад! Впрочем, она не забыла тех слов, которые услышала от Нависа. Парень, скорее всего, действительно знал, о чем говорил.

– Что я должна завладеть дарами Адона. – Ей захотелось спросить Митта, считает ли он, что этот голос на самом деле мог принадлежать Единому, но, судя по всему, Норет уже сама поведала ему об этом, так что задавать такие вопросы не стоило. Поэтому она спокойно сказала: – Если это Тропа Орила, то Аберат находится лишь немного севернее. Завтра я смогу пойти и забрать оттуда кольцо.

Митт рассмеялся, и его отрывистый смех показался девочке совсем невеселым.

– Для этого вам понадобится очень много везения! Скорее всего, вам перережут горло, как только вы там появитесь. Я знаю эту графиню.

– Но… – начала было Маевен и запнулась.

Она поняла, что, скорее всего, Митт и сейчас хорошо понимает, о чем говорит. За двести лет до ее рождения люди действительно перерезали друг другу глотки почем зря. В то время графы могли не бояться неприятностей из-за этого. Немного растерявшись, она сказала совсем не то, что намеревалась:

– Но мне нужно это кольцо. Что же делать?

– Я добуду его для вас. – Митт нисколько не сомневался, что именно к этому Норет ведет разговор, и все это должно быть просто, как детская игра. – Я видел это кольцо всего два дня назад, – объяснил он. – И точно знаю, где оно находится. Если отправлюсь туда прямо сейчас, то смогу в темноте проникнуть в замок и забрать его, и никто меня не заметит.

– Но ты же стер… ноги, – возразила Маевен. – И твоя лошадь тоже устала.

– Это послужит ей уроком, – беспечно отозвался Митт. – А мне совсем не так плохо, как можно подумать. Я просто решил пожаловаться.

Насчет того, что ему было не очень плохо, – вранье. «О-о-ох! Горелый Аммет!» – выругался он про себя, взгромоздившись на удивленного и не желающего никуда идти Графиню. Парень крепко стиснул зубы. Он видел взволнованное лицо Норет – бледный овал в сгущавшейся темноте. Девочка неотрывно смотрела на него с крохотного холма, к которому Митт подвел лошадь, чтобы было удобнее сесть в седло. Да, совершенно очевидно, она волновалась за него. Проезжая мимо еле различимого в ночи путеводного камня, указывавшего дорогу на Аберат, он подумал, что ей необходимо избавиться от этой привычки так переживать за всех. Иначе она лишится головы, так и не успев возложить на нее корону.

Зеленая дорога, как, вероятно, все подобные пути, оказалась прямой и гладкой; по ней было удивительно легко ехать в темноте. Бессмертные хорошо поработали, если, конечно, эти дороги создали именно они. Митт с большой радостью обнаружил, что за время, проведенное в казармах и дворцах, не утратил умения находить путь в темноте, которое приобрел еще юнгой на рыбацком судне. У него это работало примерно так же, как у летучих мышей, если, конечно, то, что Митт о них слышал, правда: что-то вроде шестого чувства. Каждый раз, доезжая до очередного поворота, он ощущал поток воздуха от мощных скалистых утесов, и сразу понимал, куда повернуть, даже если не мог различить бледно-серую полосу дороги. Справедливости ради нужно отметить, что упрямый мерин, когда не пытался упираться, угадывал дорогу не хуже своего седока.

Поначалу мерзкая скотина устроила самый настоящий бунт. Однако после упорной борьбы с всадником на протяжении доброй мили – Графиня мотал головой, резко останавливался, притворялся, будто захромал, а Митт в свою очередь осыпал его самыми ужасными проклятиями – мерин, к его немалому удивлению, вдруг уступил и побежал вперед довольно резвой рысью.

Митт, чтобы не думать о тех, мягко говоря, неприятностях, которые могли ожидать его, если он попадется в замке, решил разобраться, почему ему вдруг захотелось добыть это кольцо для Норет.

Возможно, оно и принадлежало Адону, но, невзирая на то, что говорил Алк, Митт был уверен – почти уверен: это самое обыкновенное кольцо.

Северяне вольны верить во все эти сказочки, если им так этого хочется, но Митта вырастил практичный скептик Хобин, изготавливающий оружие для холандцев, и потому парень с детства усвоил: единственная сила, которая может быть вложена в кусок металла, – это мастерство ремесленника.

Именно так. Однако кольцо существовало. Но верил ли он сам в то, что Единый желал, чтобы Норет завладела им?

На этом этапе рассуждений Митт столкнулся с новыми трудностями. С Единым, о котором северяне столько говорили, он никогда не встречался. Или все же встречался? Митт прищурился навстречу легкому ночному ветерку, вспомнив о находке золотой статуи и о мощном глубоком голосе, воскликнувшем: «Здесь!» Это прокричала, конечно же, не Норет.

Ладно, оставим вопрос открытым. Но с какой стати величайший из Бессмертных будет так тревожиться о каком-то кольце?

Конечно, с тем же успехом можно было сказать, что о нем тревожился и сам Митт. Если он возьмет это кольцо, графиня получит неопровержимое доказательство того, что юноша не стал ее наемным убийцей. Может быть… Однако ясно одно: он отправился в эту опасную ночную поездку лишь потому, что Норет решила – ей нужно это кольцо. Один взгляд на ее возбужденное веснушчатое лицо – и сразу хочется что-нибудь сделать для нее. «Вот ты и делаешь», – говорил себе Митт. – «А потом останется положиться на Нависа, чтобы тот вытащил нас всех из неприятностей», – добавил он, поравнявшись с путеводным камнем неподалеку от Аберата.

Графиня отлично понимал, куда они попали, и с готовностью трусил по наезженной дороге к городу. Митт почти посочувствовал лошади, направляя ее в лесок, заканчивавшийся возле первых пригородных полей. Там он, к величайшему разочарованию Графини, привязал его к дереву. Мерин очень громко выразил свои чувства, и на его голос откликнулись несколько лошадей из городских конюшен.

– Заткнись! – рявкнул Митт. – Веди себя тихо – или я сам искусаю тебя до крови!

Он повернулся и рванул через поля к утесу, на котором располагался замок. Еще с минуту его преследовало укоризненное ржание лошади, а затем Графиня умолк, испустив, правда, душераздирающий вздох. Митт явственно расслышал его, хотя успел отбежать довольно далеко, усмехнулся и помчался дальше. Ноги болели оттого, что он столько времени провел в седле, и размять их было очень кстати, невзирая даже на боль в растертых местах. Парень решил, что, наверно, ему следует сказать спасибо ванне из уксуса, а без нее он вообще не смог бы двигаться. Остановился Митт лишь после того, как перед ним открылось море. Сверху оно казалось вздымавшейся до самого неба колоссальной стеной. Здесь ему и пришла идея поговорить с Бессмертным, которого он на самом деле знал.

– Алхаммитт, Старина Аммет. Ты слышишь меня? Я буду тебе крайне обязан, если ты и Либби Бражка согласитесь присмотреть за мной, пока я хожу по замку. Если меня там поймают, то у многих будут большие неприятности.

Слабо мерцавшее море никак не ответило на это, но когда Митт двинулся дальше, поспешно пробежав по вершине утеса к тому месту, где дети постоянно перелезали через ограду, он чувствовал себя гораздо лучше. Юноша подтянулся, бесшумно перебросил свое тело через стену и оказался под навесом, где громоздились машины Алка. Это вышло настолько легко, что Митт не сразу поверил в происходящее.

И дальше все шло так же. Скользя среди зданий замка от одного хорошо знакомого ему места к другому, Митт никого не повстречал и не услышал ни звука, помимо слабого похрустывания под собственными ногами, когда пересекал усыпанный щебенкой двор перед библиотекой. Лишь далеко от него, в нескольких верхних окнах, светились тусклые огоньки.

Если бы не это, можно было бы подумать, что замок пуст. Это напомнило ему о тех временах в Холанде, когда он пробирался в разные странные места, передавая тайные сообщения. И действительно, все происходило совсем так же, как и тогда. Парень провел в этих стенах много времени, но домом Абератский замок ему так и не стал. Таким же чужим он был и сейчас, с сожалением подумал Митт, пробираясь на цыпочках по темному сводчатому коридору, в конце которого располагалась лестница в библиотеку.

Поднявшись по ступеням, он протянул руку, наткнулся на дверь и моментально нашарил ручку. Мягко, осторожно Митт повернул тяжелое кольцо. На него повеяло затхлостью, сухим деревом и старыми книгами. Слишком темно. Придется искать стеклянный ящик с перстнем по памяти и на ощупь. Но в любом случае нужно разбить стекло, и кто-нибудь может услышать звон. Поэтому юноша закрыл за собой дверь, проделав это с такой же осторожностью, с какой открывал ее. И шагнул в комнату. Кра-а-а-ак!

– Горелый Аммет, – чуть слышно пробормотал Митт. – Как это я забыл, что эти поганые половицы такие скрипучие!

Что-то металлически клацнуло, и его ослепил внезапно вспыхнувший свет.