Текст книги "Кольцо судьбы. Том 1"

Автор книги: Диана Семёнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Я свернула губы трубочкой, иронично причмокнув. Не хотела отвечать, прекрасно зная, что мне это аукнется.

– Только не надо уверять нас в том, что вы ничего не боитесь. Все чего-то бояться, – настаивал Руссо. – Так что удовлетворите наше любопытство.

– Если все чего-то боятся, значит, и Вы тоже?– парировала я. Преподаватели синхронно уставили на Руссо, заинтересовавшись не на шутку. Уилл оценил мою дерзость, усмехнувшись. – Вы скажите, тогда и я скажу! – выдала я. Даже не знаю, почему я продолжала себя так вести. Занесло.

Полковник снисходительно хмыкнул.

– Ладно. Не панически, – акцентировал он, – я не люблю скользких животных.

Меня улыбнуло немного, а Энтони потемнел, поглядывая искоса на Руссо.

– В смысле, змей всяких?– уточнил Уокер.

– Да, – бросил Уилл между делом.

– А лягушки? – прицепился Энтони. Руссо недовольно глянул на мужчину, промолчав. – Если на тебя лягушка прыгнет, ты завизжишь как девка?

Половину аудитории тихо заржали.

– Ты роняешь мой авторитет в их глазах, – фыркнул в адрес мужчины Руссо, на что тот беззвучно засмеялся. – Я сказал, что паники нет! Я их просто не люблю.

– Ну, знаешь ли! Я так же говорю про пауков, но когда ты мне одного на башку посадил, я заорал.

– Да ты не просто заорал, – хмыкнул Уилл. – А въехал мордой в столб.

– Ну и ты въедешь, если лягушка на тебя прыгнет.

– Не въеду я!

– Этот разговор бессмысленный, – вздохнув, отмахнулся Уокер. – И есть только один способ узнать правду… – он обратился в массы: – вы теперь знаете, чем командира пугать, если он вас конкретно задолбает.

Аудитория снова покатилась. А Уилл относился к издевательствам Энтони весьма равнодушно. Его не парило то, что Уокер ронял авторитет полковника в наших глазах, возможно даже, он хотел показать присутствующим то, что он не такой уж и плохой, и у него есть чувство юмора.

– Мини-Сандерс? – снова обратился ко мне полковник.

– Ну, скажем, я не люблю крыс, – отозвалась я.

– Замечательно! – обрадовался Руссо. – На базе есть такие комнаты, напоминающие теплицы. Так вот я Вас в такой теплице и запру с парой сотней крыс.

Я хмыкнула, закивав. Собственно, иного и не ожидала.

– А ты сам-то в теплице со змеями запирался? – придрался Энтони.

– Да! И задушил пять змей! – огрызнулся Руссо. Энтони напыщенно прыснул, мол, тоже мне – герой! – А ты угомонись уже! – взбунтовался полковник. – Стой себе молча и красиво, как умеешь!

– Красиво стоять, это ваши армейские заморочки, – отпарировал Уокер. – А я чаще головой работаю.

Руссо сощуренно уставился на Уокера, водя языком по щеке. Поглядывая на него и беззвучно смеясь в ответ, Энтони, наконец, решил замолчать. Возможно, Уилл мысленно отправил его к такой-то матери, и тот услышал каждое слово. Выдохнув, Уилл поглядел на аудиторию.

– У меня – всё, – сказал он. Отошёл в сторону и забрал свой стакан с кофе со стола.

Вновь вступила Элисон, сообщая нам о том, чем мы будем заниматься здесь в ближайшие часы. Она сказала, что Вики нам проведёт экскурсию сейчас и ответит на любые вопросы. Затем сопроводит нас, куда надо будет. Мы должны сегодня пройти медосмотр и несколько тестов для выявления психологического типа личности и способностей. Эти данные помогут им распределить нас по классам и комнатам, возможно, назначить дополнительные занятия. Уроки начнутся с завтрашнего дня.

Элисон покинула аудиторию первой. Вслед за ней вышла Адель. А затем генерал, что-то сказав бегло Уиллу, тоже покинул аудиторию. В то время как мои сверстники быстро столпились на выходе, я не торопилась как всегда. Тем более что Энтони с Уиллом всё ещё стояли у доски, разговаривая о своём. Говорили тихо, но я ведь умею читать по губам…

– Ты ведь военный человек! – напомнил Уокер. – Восемь утра, а ты уже бухой!

– Я не бухой, я похмеляюсь, – поспорил полковник. – Я смог с постели встать только благодаря этому чудодейственному напитку, – он потряс демонстративно стакан с кофе в руке. Теперь ясно, зачем он его отодвигал от генерала, чтобы тот не учуял запах алкоголя.

Энтони помолчал, глядя на друга с тоской. Было ясно, что у полковника серьёзные проблемы с алкоголем, и у него нет даже стимула для того, чтобы перестать пить – это расстраивает Уокера. А я и не знала о таких проблемах. К гадалке не ходи, с Руссо произошла какая-то трагедия несколько лет назад. Именно эта трагедия заставила его резко изменить свою жизнь. И именно она вынуждает его выпивать. Но, почему ни о какой трагедии не написано в его деле?

– Посадят тебя скоро, – чуть позже произнёс пренебрежительно Энтони.

Уилл изогнул брови, уставившись на друга.

– Не знал, что за виски в кофе сажают, – ошеломлённо пробубнил полковник.

– А я не про виски!

Уилл, вроде, понял, о чём он, но подкосил под идиота.

– А про что?

– Про твой второй порок.

Полковник скривился, зависнув в непонятках.

– Женщины! – пояснил Уокер.

– Где?! – артистично радостно огляделся Руссо. После того, как Уокер недовольно скривился, полковник заржал. – Слушай, какие женщины? Тут одни девочки…

– Вот я и говорю – посадят!

Руссо прыснул, закатив глаза.

– Если теперь сажают за разговоры с подростками, то ты уже на «пожизненном» должен сидеть, – издевательски засмеялся Уилл. Энтони не ответил, просто молча, но красноречиво, пялясь на друга. – Что, мне теперь и говорить с ними нельзя? Я ей ничего такого не сказал…

– Вот именно! Не сказал ничего! Она тебя обозвала брехлом с извращённым чувством юмора, пыталась призвать к твоей совести, а ты – ноль внимания. Да ещё и пошёл у неё на поводу, сознавшись в своих страхах! Даже я не знал, чего ты боишься!

– Я не боюсь! Я просто не люблю…

– Да я понял!

Руссо цыкнул, глотнув кофе с алкоголем. Затем он причмокнул.

– Просто я решил не унижать прилюдно дочь Сандерсов. Шен с Ли весьма злопамятные… – пробубнил Уилл криво. – И Селин – их единственная дочь, за которую они глотку кому угодно порвут. К тому же они сейчас сидят на вышке. Им даже не надо будет приезжать, просто нажмут кнопочку, на меня бомба и свалится! – хохотнул он.

– А ты помнишь о том, что я – эмпат? – сощуренно заинтересовался Энтони.

Полковник недовольно скривился.

– Забудешь тут! – фыркнул он, поспешив покинуть аудиторию.

– Руссо!

– Отвали от меня! – отмахнулся полковник, следуя к дверям. Они быстро оказались ко мне спиной, и я не могла знать, о чём они говорили дальше. Вот, блин! На самом интересном месте…

Глава 2

Вики провела нам общую экскурсию по территории академии, не став заводить в каждую комнату, и рассказала, что здесь есть и какие правила необходимо соблюдать. На территории академии были комнаты общего пользования: библиотеки, компьютерные классы, спортзалы со всеми видами тренажёров, в том числе и бассейны, комнаты для развлечений и отдыха. Был небольшой кинотеатр, боулинг и бильярдный зал. Бесплатный вай-фай и телевидение, доступ практически к любой литературе, в том числе и любительской. Еду нужно было готовить самим, но сюда завозились полуфабрикаты. Провизия пополняется два раза в неделю, можно что-то заказывать даже. Занятия проводятся по будним дням с десяти утра до шести вечера. Всем ученикам выдаются ноутбуки для учёбы, где содержатся все учебные материалы. Конспекты в академии не пишут, а печатают. По выходным дням можно оставаться здесь или уезжать домой. На территории академии находилось несколько корпусов. Одни состояли из аудиторий для занятий, а другие корпуса были жилыми, где обитали и ученики и преподаватели. Ученики располагались в комнатах от двух до четырёх человек одного пола. Каждому предоставлялись в личное пользование кровать, тумбочка и шкаф. В каждом жилом корпусе находились две комнаты отдыха, три столовые и несколько душевых комнат. Экскурсия проходила один час. Вики вручила нам брошюрки с подробным планом территории и правилами проживания. Затем мы прошли медосмотр. За компьютерами и на аппаратуре проходили кое-какие тесты, а в завершении всего разговаривали с психологами. Я впервые проходила тесты в этом месте, но уже знала, что конкретно они выявляют. Тип личности и темперамента, предрасположенность к определённым наукам, скрытые и не очень таланты. Всё это записывалось в личное дело учащегося, прикреплялась фотография, вписывались личные данные и сверхъестественные способности. Мне дело не показали, но я знаю, как оно выглядит (довольно скромно):

Селин Изабелла Сандерс.

Дата рождения: 25 октября 1987 года.

Место рождения/проживания: Сакраменто, Калифорния.

Родители: Шеннен и Оливер Сандерс, в разводе.

Тип личности: интроверт.

Темперамент: флегматик.

В навыках, пока что, лишь владение языками. Английский и русский – свободно. Китайский и греческий – низкий уровень знаний. Знание латинского языка, языка жестов, азбуки Морзе. Умение читать по губам.

Таланты/предрасположенности к наукам: детективные, аналитические способности. Высокие интеллектуальные способности. Быстрая обучаемость. Творческие, литературные наклонности; предпочтение – гуманитарные науки. Уровень IQ – 162. Задействовано аномальное количество процентов работы головного мозга – 12%.

Сверхъестественные силы: обострённое шестое чувство и ясновидение, предрасположенность к управлению астральным телом и созданию временных петель. Ускоренная регенерация. Телекинез.

Короткая беседа с Адель проходила в комнате похожей на допросную комнату полицейского участка. Справа от меня было зеркало-окно, за которым, я чувствовала, кто-то наблюдал за ходом разговора. Когда я покинула комнату, то в предбаннике натолкнулась на двух закадычных друзей местного центра. Я провела здесь меньше суток, но мне уже ясно, что они близкие друзья – Руссо и Уокер. Они не просто так тут торчали, болтая о своём, а вводили какие-то данные в планшет, что был у Энтони. Мне почему-то кажется, что полковника не должно быть здесь, но он был…. При выходе из комнаты я на секунду застопорилась. Полковник глянул на меня исподлобья, а Уокер тем временем не отрывался от планшета.

– Многие твои показатели выше, чем у твоей матери, – сказал полковник. – А она в своё время била рекорды.

Я закивала, ничуть не удивившись. Уилл немного переждал, и видимо, решил, что не понимаю, о чём конкретно он говорит.

– Твой психологический возраст…

– Не совпадает с паспортным, – продолжила я. Уилл заикнулся, хмуро слушая меня. Вскоре и Энтони поднял на меня подозрительный взгляд. – Я мыслю не как подросток, а как человек двадцати лет. На данном этапе жизни это существенная разница. Мой IQ равен ста шестидесяти двум, что соответствует крайне высокому уровню. У среднестатистического человека задействовано три-четыре процента работы головного мозга. Начальная стадия работы мозга человека-индиго равна шести процентам. Максимальная работа мозга была воздвигнута Эйнштейном – до одиннадцати процентов. У моей мамы задействовано восемь процентов, у отца – шесть. У меня – двенадцать.

Мужчины молча уставились на меня и пялились так несколько секунд. Потом переглянулись. Затем Уилл свёл брови, шуганно оглядевшись. Приблизился ко мне и настороженным шёпотом спросил:

– Ты сквозь стены слышишь?

Я хохотнула с закрытым ртом, наблюдая за его повадками.

– Нет.

– А я бы не удивился… – морща лоб, закивал Руссо.

Я усмехнулась, поджимая губы.

– Опережаешь учебную программу? – уточнил Энтони. Я положительно качнула головой. – С какого возраста и насколько?

– С рождения, – хмыкнула я, вынудив мужчин вопросительно потемнеть. – У мамы были стремительные роды. Я рано заговорила, рано пошла. В общем, всё делала раньше сверстников. При поступлении в первый класс, я уже знала всю программу, поэтому стала изучать программу второго и третьего классов. Затем стала изучать языки – с восьми лет.

Брови Уилла резко поднялись на лоб. Он немного помолчал, затем посмотрел очень внимательно на Уокера:

– Ну и… чему ты планируешь её учить?

– Нет предела совершенству, – отозвался Энтони.

– Ага. У неё мозг больше, чем у Эйнштейна. Спешу напомнить о том, что ты здесь самый умный, а твой процент – восемь. Учитель не может быть глупее ученика!

Я прыснула, беззвучно смеясь. А Уокер не растерялся, подстегнув друга:

– Но тебе же как-то удаётся их чему-то учить.

Уилл снисходительно усмехнулся, смолчав.

– Да и глубочайший склероз, развившейся в столь раннем возрасте и задолбавший уже всех на базе, не мешает тебе, – Энтони перевёл взгляд на меня: – у него – склероз. Да и в пространстве часто путается – поэтому сейчас он и не на базе.

Поджав губы, я засмеялась про себя, кивая. Уилл покосился на друга, да как выпалил:

– А у тебя агрегат маленький!

Я не выдержала и хохотнула. Энтони снова не растерялся, придирчиво приглядевшись к Уиллу:

– Тебе откуда знать?

Уилл закатил глаза, надулся весь, пытаясь родить мысль. Но, судя по всему, она даже не была зачата.

– Блин! – плюнул Руссо.

– Что ж, – вздохнул Энтони, вновь обращаясь ко мне: – как ты могла догадаться – оно тебя вряд ли чему-то научит.

Мне было ясно, что мужчины просто дурачатся. Поскольку у полковника аномальная физическая выносливость и ускоренная регенерация. Скорее всего, именно поэтому он пошёл в спорт. Ещё он работал в разведке, в армии и руководил группами в спасательных операциях, а порой и делал это самостоятельно. В распоряжении Руссо был опыт, знания и наилучшие показатели для полковника военной базы. Но и головой он думать умеет. У него особое мышление – он тактик и стратег, хорошо знаком с психологией, да ещё и в совершенстве владеет семью языками. Так что, он мог бы преподавать и в академии, но выбрал армию. Между прочим, его мозг работает на шесть процентов, уровень интеллекта составляет – сто пятьдесят шесть пунктов.

– Шёл бы ты уже на базу, – фыркнул Уокер полковнику. – Раздавать непутёвым рядовым советы на тему «Как изящно скакануть через козла», и не совался бы в мой огород.

Полковник отвернулся от него, с трудом сдерживая дикий ржач. С тех пор он старался не встревать в наш с Уокером разговор по делу. Энтони расспросил меня о точных науках – почему они мне менее интересны. Мужчины не удивлялись тому, что я отдаю предпочтение гуманитарным наукам, ведь я – женщина. Но Уилл очень удивился, когда я сказала, что не люблю математику за её логичность. Полковник в принципе реагировал на мои высказывания слишком уж заинтересованно. Будто я и мои мысли его волновали. Мне казалось, что он здесь исключительно ради меня, и он искренне интересуется, чем я живу. Энтони посоветовал мне себя пересилить хоть немного и уделить особое внимание точным наукам. «Хорошо быть асом в чём-то одном, но лучше знать всего понемногу» – сказал он. Затем он посоветовал поднять уровень знаний китайского языка, поскольку он востребованный, а вот греческий язык – не особенно. Но я его начала учить просто так, когда мама сказала, что у меня корни греческие. Также Уокер посоветовал подучить испанский и французский языки. Сказал, что в академии специально собираются все виды отраслей, чтобы каждый из нас понял, что ему ближе. И, когда я пойму, чем хочу заниматься в управлении, нужно будет углубляться в материал. В зависимости от будущего места работы необходимо получать отдельные знания. Например, если ты собираешься касаться армии, то нужно знать языки и культуру большинства террористов. Если работа на задворках, соответственно, нужно поднимать знания по технике, электронике и прочему. В общем, Энтони дал мне пару советов на будущее. А потом спросил про способности – поддаются ли они контролю. У меня с ними – кавардак, так что Энтони назначил мне дополнительные занятия по развитию и контролю сил.

Через пару часов нас расселили по комнатам. Тогда-то я и поняла, что местные шишки думают не головой… или у них издевательское чувство юмора. Зачем нужно было проводить тесты – не понятно! Сказали, что данные помогут им распределить нас по классам и комнатам, но! По всей видимости, они решали не то, кому с кем будет комфортнее, а кому с кем будет хуже! Может быть, я не знаю, дело всё в тех же стрессовых ситуациях. Ведь именно сейчас самое время учить нас общаться с теми, кто нас бесит. В общем, моё негодование вызвано тем, что меня поселили в одну комнату с экстравертом – Сабиной Беннет и интровертом-неформалом – Амелией Ньютон. Они тоже были недовольны, как и я, и не стеснялись в проявлении своих эмоций. Наша троица здесь, кажется, сборник самых несовместимых личностей. Я – тихая и спокойная, молча делаю выводы, предпочитаю книги общению с людьми. В принципе, я была готова к сожительству с кем-то, но надеялась на другую компанию. Сабина – шумная и дерзкая, не любит учиться, любит устраивать тусовки и гудеть до утра. Она бы с удовольствием жила в мужской общаге со своим парнем. А Амелия… очень-очень странная! Её не поймёшь совершенно! То молчит, слушая свой рок, то орёт, активно спорит, может и в драку вступить. Вообще непонятно, что ей надо – хочет она учиться или, как говориться, замуж. Думаю, её не столько мы с Сабиной не устраивали в качестве соседок, сколько наличие соседей в принципе. Она была бы счастлива, если б её поселили вместе с неодушевлённым предметом или молчаливым животным. Мне кажется, она вообще людей не любит, никаких. Я тоже интроверт, но всё же далеко не все на свете меня раздражают. Стоило только заехать в комнату, как эти две… собаки! Начали собачиться! Сначала Сабина просто ворчала, якобы про себя, но вслух, мол, повезло жить с целомудренной зазнайкой и летучей мышью из ада! Потом летучая мышь завелась и началась куриная драка! Пока по комнате летали рыжие и блондинистые волосы, я самостоятельно избрала для себя кровать в углу. Стянула с неё покрывало, залезла на неё и стала сооружать для себя некое подобие изоляции. День первый. Весело мне тут будет три года…

Месяц спустя, 30 сентября…

Я сидела на скамейке в одном из скверов академии, после дождя было немного прохладно, поэтому сквер пустовал. Для меня это сейчас было тем, что доктор прописал. Ведь, помимо того, что интроверты тратят энергию в обществе, мне ещё и приходилось жить в одной комнате с двумя раздражителями. Накануне контрольной работы я взяла с собой ноутбук, чтобы проштудировать свои последние конспекты по информатике. Но стоило лишь найти одинокое тихое место, как мысли об учёбе улетучились. Я снова залезла в базу данных Укуса, отыскала личное дело Руссо и уже порядочный отрезок своей жизни зачитывалась его прошлым, разглядывала фотографии. Порой в базе данных хранятся фотографии агентов не официального порядка, но, конечно же, и не фотосессии. Просто снимки, сделанные в результате слежки или что-то вроде того. В общем, посмотреть было на что…

– Селин? – послышался мамин голос за спиной. Я аж подскочила от неожиданности, быстро закрывая базу данных и убирая вкладки с фотографиями.

В свои сорок три года мама выглядела потрясающе! На вид даже казалась моложе на десять лет. Тёмные длинные волосы были заплетены в элегантную, но не строгую причёску. У неё прекрасный вкус, и она не любит всякие финтифлюшки (как и я), но в своём минимализме ей всегда удавалось выглядеть превосходно. Сегодня она облачилась в самый обыкновенный брючный костюм белого цвета, но он настолько идеально сидел на ней, превосходно подходил к причёске, облегающей майке и белоснежным туфлям, что, казалось, будто она надела нечто невообразимое. От неё исходила энергетика чего-то прекрасного и завораживающего. По характеру она немного высокомерна и стервозна, язвительная, но крайне воспитана. Она заботливая жена, добрая мама. Невспыльчивая, рациональная и практичная. Она – истинная женщина и первоклассная актриса. Она может сыграть, кого угодно и выглядеть в этой роли органично, правдоподобно. Внешность, я, видимо, унаследовала от неё. Хотя папа мой тоже хорош собой во всех отношениях. Многие, кто знал их как пару, полагали, что их ребёнок даст минус ведь они оба плюсы. Но не сложилось. У меня мамины глаза – зелёные, её тёмные и густые волосы, чувственные губы и фигура формы «песочные часы». Да и многие черты характера я унаследовала от неё. А что же от папы? Ну, мы с ним просто на одной волне живём. Обычному человеку сложно понять, когда отец говорит серьёзно, а когда шутит. Но не мне. Я всегда сходу могу подхватить его настроение. Если вы на одной волне – неважно с другом, с любимым человеком или с родителями – это классно. Действительно ни с чем несравнимое ощущение. Без лишних объяснений вы просто понимаете друг друга. И возможно даже сами не знаете, как вы это делаете, но делаете. На самом деле, мне всегда казалось, что мама с папой похожи. Не как близнецы, а по характеру и одинаковому видению жизни. Говорят, если люди похожи, то они созданы друг для друга…. Глядя на моих родителей, понимаешь, что эта теория ошибочна. Если кто-либо на тебя слишком сильно похож, то ты видишь в нём также и свои недостатки. А недостатки есть у всех, и свои собственные даже нас самих раздражают. Сандерсы в своё время казались идеальной парой – окружающие полагали, что они никогда не ссорятся, и словно выступают воплощением одного целого. Они чувствовали друг друга, а не просто понимали и даже после развода создают впечатление очень хороших друзей. Мало кто из окружения Сандерсов понимает, почему они развелись. Я думаю, что они просто захотели шокировать народ. Мол, вы все думаете, что мы идеально друг другу подходим? Нате вам – развод! А вообще, я-то жила с ними… не сказала бы, что они без конца скандалили, они действительно крайне редко ссорились. Но, даже когда и делали это, то не бешено, знаете, не так чтобы посуду бить, драться и по двору гонять друг друга мётлами. Но им явно было сложно ужиться вместе. Во-первых, они оба слишком уж красивы – это порождало ревность и ссоры на этой почве. Мама вечно подозревала отца в изменах, да и он периодически парировал. Во-вторых, они оба агенты Укуса, к тому же оба из разведки – это конкуренция, конфликты на тему «Кто же всё-таки круче». Ну, а в-третьих, у них опасная работа. Вы знаете, какого это – жить с тем, кто может завтра умереть? Жить с ним и понимать, что ему нужна эта работа. Он любит её. И ты её тоже любишь. И вот вы оба без конца рискуете жизнью, потому что любите свою работу и ненавидите её одновременно. Вы слишком уж похожи. В их тандеме было слишком много стресса на протяжении всей совместной жизни. Всё окончательно рухнуло два с половиной года назад, когда они оба стали осознавать, что их единственный ребёнок скоро уедет, будет жить в казённом доме пять лет, а потом пойдёт на ту же рискованную работу и возможно не доживёт до пенсии.

Мама подошла ко мне и обняла, от неё пахло приятным и лёгким цветочным ароматом духов. Чмокнув меня в щёку, она поправила мне волосы, любуясь немного с полуулыбкой.

– Ты не сказала, что приедешь, – буркнула я.

– Ну, я так… после работы – выдалась свободная минутка. И я привезла вещи, которые ты отложила, – она вручила мне небольшую сумку. Я одобрительно кивнула, взяв сумку и положив на скамейку. Чтобы не тащить с собой огромный саквояж, я взяла только самое необходимое, а остальное просила маму подвозить, когда она будет приезжать. Сумок не так уж и много, и по размеру они не большие. Всегда ведь так: думаешь, я с собой возьму две майки, пять трусов, двое штанов, косметику кое-какую, книжки, тетрадки и всё. А потом с ужасом понимаешь, что сумка неподъёмная…

– Ну, как ты здесь? Что делаешь?

– Нормально. Учусь.

Мама посмотрела на меня молча и немного недовольно, оттого что я была немногословна.

– Мы ведь вчера разговаривали по телефону.

– И что? Нельзя продублировать?

Вздохнув, я провела рукой по волосам, убирая их назад.

– Всё нормально. Кроме того, что меня бесят мои соседки по комнате.

Мама угукнула:

– Сабина и Амелия, я помню. Экстраверт и долбанутая. Они всё время собачатся, а ты сидишь за шторой.

М-да, я живу с двумя раздражителями! И думаю, что если бы меня заселили в одну комнату только с Сабиной, то я бы жила как в раю! Может быть, иногда приходилось бы слышать от неё нечто оскорбительное, но я всегда умела не реагировать на издевательства сверстников. В остальном, был бы рай, потому что Сабина очень часто отсутствует в комнате. По большей степени, она там только ночует. Но если она зашла в комнату, и в ней есть Амелия – это атас! Когда эти две курвы оказываются вдвоём в замкнутом пространстве, то либо ворчат друг на друга, либо собачатся, что рано или поздно, переходит в драку. Если же в комнате нет Сабины, обязательно есть Амелия. Как и я, она предпочитает проводить своё свободное время в комнате. И если ей не с кем ругаться, то она громко слушает свой однообразный рок! Или смотрит комедийное шоу в своём телефоне и хохочет лошадью. Кроме того, она вечно что-то жуёт! На её кровати – на ней, под ней и возле неё – куча мусора! Фантики из-под конфет и шоколадок, пустые упаковки из-под чипсов, банки из-под колы и энергетиков. А жвачка, налепленная под стол или другую твёрдую поверхность, уже является фирменным знаком девушки! Где бы ты ни оказался: увидел прилепленную жвачку, знай – здесь была Амелия Ньютон!

– Не стало спокойнее?

– Нет, – фыркнула я. – Поэтому я и сижу в сквере! Только тут мне спокойно…

– Милая, – мама сочувственно погладила меня по щеке. – Мне жаль, что так произошло. Но ты ведь понимаешь, что твоя будущая работа будет требовать с тебя хоть минимального общения с теми, кто тебе не нравится?

– Да, но сейчас у меня другие проблемы. Мне надо учиться. Я потом буду налаживать связи. Сейчас это невозможно.

Мама вопросительно нахмурилась.

– У Сабины на уме одни мальчики, а у Амелии, мне кажется, и ума нет. По-моему, её все бесят, без исключения. Думаю, зря её взяли сюда учиться – она научится делать бомбы и станет террористом. А Сабина будет первоклассной проституткой под прикрытием агента! – брякнула я, отчего мама засмеялась. Но потом она откашлялась.

– Это только так кажется, – заверила мама. – Они вырастут и будут нормальными. Это ты – не такая как все, а они – обычные асоциальные подростки.

– Все подростки асоциальны, – повторила я давно известную истину.– То есть, если их неправильно воспитать, они вырастут психопатами.

– Ну и?

– Ты признаёшь то, что вокруг одни потенциальные психопаты?

Мама свела брови, недовольно посмотрев на меня.

– В какой-то степени, так оно и есть, – обречённо согласилась она.

– Но я не асоциальна, значит, я не потенциальный психопат. И если я существую, то где-то ещё есть такие же, как я. Так почему, даунов, например, учат отдельно, а гениев вместе с обычными детьми?

– Не знаю, – весьма озадаченно произнесла мама. – А с преподавателями ты на эту тему не говорила? – моментально сориентировавшись, перевела она стрелки. Мол, промывай им мозги, а не мне, гений малолетний!

– Нет, – хмыкнула я. – Я стараюсь не выделяться из толпы.

– С каких это пор?

– Да ещё со школы, мам.

– Вот этого не надо. Ты старалась не выделяться, но всё равно делала это регулярно. Раз в месяц – точно. Сейчас конец сентября… и я рискну предположить, что ты уже однажды выделилась, замолчав на ближайший месяц?

Я впала в ступор, наблюдая за слишком уж быстрым течением её мысли. Я ведь ей не говорила о своём первом дне здесь. То есть я рассказала общую картину, но не о том, что было в аудитории. Потому что я боюсь спалиться в своей симпатии к ровеснику моих родителей!

– Давай, рассказывай, – настояла мама. – А не то… я пойду к Элисон. Мы с ней – давние подруги, ты знаешь. Она мне всё расскажет.

– Да ничего такого… – пробубнила я, пытаясь смотреть куда угодно, но не на маму. Мне всё равно придётся ей во всём сознаться, а то, как говорится, узнает сама и хуже будет. – Просто, так сказать… эм, я унизила одного преподавателя. В аудитории – прилюдно. Он запугивал ребят, и я воспользовалась тем, что вы с папой мне рассказывали. Ничего особенного!

– Как же! Когда это было?

– Как только приехали сюда… – буркнула я тихо и виновато, в надежде на то, что она и не услышит, но отстанет. Но мама услышала то, что надо и вытаращилась на меня ошалело, а я устало закатила глаза.

– Ты в первый же день прилюдно унизила преподавателя, и это ты так не выделяешься? И это «ничего особенного»? О ком идёт речь?

– Слушай, я не с бухты-барахты это сделала! Ну, он реально просто издевался над нами, и я поставила его на место, а не унизила. Он даже не оскорбился. Потом ещё слонялся здесь, обсуждал мои тесты. Хоть и он вообще должен быть на базе.

Мама мигнула глазами, застопорившись. Я поняла, что спалилась…

– Это Руссо? – каким-то чудесным образом сразу же догадалась она. Я не знала, что сказать, поэтому молча напыжилась, скрестив руки на груди. Мама тоже молчала, сверля меня каким-то обречённым взглядом. Кажется, она поняла всё! Не знаю, каким образом, но поняла…

– Шенни? – окликнул маму Энтони.

– Ну, началось, – бросила я, отступая в сторону.

Это уже в порядке вещей. У мамы в груди, наверно, какой-то магнит. Стоит ей только появиться, где бы то ни было, как на неё буквально-таки слетаются люди, и она быстро становится центром всеобщего внимания. Так и сейчас, сначала подошли Энтони с Уиллом. Троица обнялась, они поговорили о чём-то незначительном, мама рассмеялась и тут, на горизонте появляется Элисон. Она окликнула маму с расстояния и радостно подбежала к ней. Вскоре на мамин голос и смех слетелись и другие преподы. За считанные минуты она стала центром локализованного мира академии. Я недолго стояла в стороне, наблюдая лёгкое общение закадычных друзей и несколько даже удивляясь тому, какими строгими они были преподавателями и весёлыми, молодыми в душе ребятами вне занятий. Энтони, например, не злостный преподаватель, но весьма строгий, серьёзный. Но стоит только ему повстречаться с Руссо, так – аул! Клоун какой-то… в хорошем смысле слова. Так и Уилл: про него тут ходят слухи, что на полигоне он тот ещё садист, а в дружеской обстановке он совсем другой. Ещё я успела заметить за этот месяц, что Уилл с Энтони стараются сохранять свои статусы, поэтому в обществе они не подшучивают друг над другом. Тот случай в первый день обучения с лягушками был единственный. Больше на глазах у своих учеников они себя так не вели, только я была исключением. И мне кажется, что это неспроста. Кажется, Уилл позволял мне быть свидетелем того, какой он на самом деле. Спрашивается, почему? И чего он постоянно тусуется в пределах академии? В общем, почувствовав то, что я уже стала мешать компании взрослых подростков, я тихо ушла. Забрала свои вещи и протопала вглубь сквера. Отыскала место ещё тише прежнего и уселась на свободную скамейку. Не стала открывать ноутбук, понимая, что совершенно не в настроении сегодня учиться. Я открыла сумку и порылась в её содержимом, вспоминая, что в неё сама же и сунула.