Текст книги "Отель «Виктория»"

Автор книги: Диана Покормяк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Водитель высадил меня у полуразвалившейся автобусной остановки, на которой спал грязный бомж, прикрывшийся картоном, словно одеялом. «Хорошее начало» – подумала я, разглядывая неказистые трехэтажные дома невзрачного серого цвета, которые, казалось, ветер подует, и рассыплются, словно столетний прах. Найдя нужный дом, я зашла в подъезд. Поднимаясь вверх по лестнице, я заметила на площадке между первым и вторым этажами почтовые ящики, которые были утыканы веером неоплаченных квитанций за квартплату. Их было так много, что часть из них выпала и беспорядочно валялась на полу. «Похоже, жители этого дома не могут похвастаться высокой платежеспособностью» – промелькнуло у меня в голове. В подъезде было довольно темно: вместо стекол, на маленьких окошках торчала фанера. Все стены были разрисованы грубой нецензурной бранью. На втором этаже возле первой двери кто-то любовно вывел коричневой краской: «Чтоб ты сдох». Эта надпись соседствовала с четырьмя восклицательными знаками, которые зрительно увеличивали объем гнева незадачливого писателя. Краска была совсем свежей, еще не высохла. Наверное, хозяин квартиры еще не успел увидеть столь поэтическое пожелание в свой адрес.

Поднявшись на третий этаж, я нашла нужную дверь и постучала в нее. Через минуту дверь неспешно отворилась и на пороге предстала пожилая тучная женщина довольно высокого роста, немного сутулая, с копной кучерявых седых волос, которые упрямо выбивались из-под шелкового синего платка. На ней был махровый темно-зеленый халат и домашние тапочки бежевого цвета. Она приветливым кивком головы пригласила меня в квартиру. Живыми и пытливыми серыми глазами она с любопытством обшаривала меня с ног до головы, пытаясь определить, что я такое. Наверное, у меня был нелепый вид: мокрый плащ прилипал к телу, короткие золотисто-каштановые волосы влажными завитками, как упрямый плющ, лезли в глаза и налипали на щеки, ботинки промокли насквозь, неприятно чавкая при каждом моем шаге. В большом квадратном зеркале без рамы, висящим в коридоре, я увидела, что моя тушь потекла, словно маленькие ручейки, по бледному лицу, придавая ему комический вид.

– Вы, я вижу, совсем промокли! – сочувственно произнесла она грубоватым голосом. – Может, вам горячего чаю приготовить?

– Нет, не стоит, – покачала я головой.

Она, пожав плечами, сказала:

– Тогда, проходите в комнату, осмотритесь… меня, кстати, зовут Ирина Петровна, а вас как?

– Виктория! – я поставила чемоданы на пороге и начала осмотр апартаментов с коридора. Обои на стенах были выцветшего светло-зеленого цвета, на них были изображены ветви папоротника. Кроме зеркала, на стене висела вешалка для одежды с тремя крючками и старая потертая картина с тремя дубами у реки. На полу лежал потрескавшийся во многих местах серый линолеум. Вот и вся обстановка: ни коврика, ни табурета, ни подставки под обувь. Я прошла дальше, – в комнату. Она была довольно светлой, но совсем крошечной. В ней помещалась только односпальная кровать, высокий желтый шкаф для одежды и неуклюжее низкое кресло грязно-желтого цвета. Возле небольшого двустворчатого окна, у которого хлопьями лущилась старая белая краска, стоял единственный стул, – у него отсутствовала одна ножка. Занавесок на окне не было. Обои на стенах успели истлеть от старости, и теперь было сложно определить, какого они изначально были оттенка, скорее всего, синего. На низком потолке одиноко болталась лампа без люстры.

– Квартира находится на солнечной стороне, так что зимой не замерзнете! – запела женщина басом, пытаясь приукрасить действительность.

– Ваш сын жил здесь? – с недоверием спросила я, поворачиваясь к ней.

– Нет, пока еще нет. Эта квартира полгода назад досталась ему от моей родной сестры. У нее не было детей, и она по завещанию оставила все моему сыну, которого очень любила.

Я прошла на кухню: кроме газовой плиты, там располагался небольшой круглый стол, укрытый цветастой клеенкой и грубо сколоченный табурет голубого цвета. В правом углу притаился маленький холодильник с оторванной ручкой. На нем был наклеен плакат Вероники Кастро. Здесь на окне висели короткие голубые занавески с большими белыми ромашками. На подоконнике стоял одинокий кактус, который давно не поливали. Деревянный пол украшала овальная ковровая дорожка бардового цвета. Несмотря на скудность интерьера, кухня показалась мне наиболее симпатичной, по сравнению с комнатой, ванной и коридором.

Что же, у меня было не то положение, чтобы я могла позволить себе роскошь пренебрегать подвернувшейся возможностью, и я решила остаться здесь, к величайшей радости квартирной хозяйки. Подсчитав в уме свои расходы на квартиру, я поняла, что у меня останутся кое-какие сбережения и, учитывая тот факт, что я еще не приступала к поискам работы, это было очень уместным в моем случае.

Когда хозяйка ушла, я, сняв с себя мокрую одежду, переоделась в сухие вещи, извлеченные из чемодана, и заварила себе чай на кухне. Благо, кое-какая посуда здесь имелась. Пока чай настаивался, я сделала себе на скорую руку бутерброд с колбасой и полила водой одинокий полузасохший кактус, к которому успела проникнуться сочувствием и симпатией. После чаепития я, прихватив из ванной комнаты ведро с водой и несколько тряпок, принялась с особым рвением за уборку, ведь уют, это то, что мы сами создаем вокруг себя, несмотря на любые обстоятельства. Вытерев пыль с немногочисленной старой мебели, я помыла окно в комнате и на кухне, затем выдраила полы. После этого я повесила белоснежную гардину в комнате, которую я предусмотрительно захватила из дому. На подоконнике я расставила несколько небольших статуэток в виде кошек, тоже прихваченных из дома. Разложив аккуратными стопками свои вещи в шкафу, я простелила постельное белье на кровать. На покосившийся стул с тремя ножками, примостила свою старую игрушку, служившую мне талисманом, – упитанного плюшевого кота рыжего цвета, которого мне подарила мать, когда мне исполнился годик. Со мной этот кот путешествовал повсюду, куда бы меня ни забросило, вот уже двадцать лет.

К обеду уборка была завершена и я, повалившись на кровать, заснула мертвецким сном до самого вечера.

* * *

Когда через месяц ко мне наведалась мать (на тот момент я уже устроилась работать горничной в «Ольвию»), она, в первую очередь, начала выпытывать у меня, обвыклась ли я в этом городе, не хочу ли обратно? Она знала, что я не привыкла жаловаться, но я успокоила ее, сказав, что меня все устраивает и я не лукавила ей. Я действительно полюбила этот город, еще с тех самых пор, как приехала сюда поступать в университет. Не каждый большой город удостаивался любви провинциального приезжего, начинающего в нем новую жизнь. Ведь город, первым делом, проверяет чужака на закалку характера, шепча ему на ухо: «Ты не родился здесь, не бегал, будучи подростком, босиком по моим мостовым, набережным и аллеям. Ты не знал, что тревожит и радует меня, какие испытания выпали на мою долю, так изволь же сначала сдать мне все жизненные экзамены, прежде чем я пойму, что ты достоин жить на моей священной земле. И если ты полюбишь меня, вопреки неудачам и невзгодам, я приму тебя и согрею своим теплом, пусть и не сразу!».

Ты слушаешь и веришь. Но, со временем, многие теряют эту веру. Чужой город может стать неблагосклонным и неприветливым для некоторых. Все в нем будет казаться им враждебным: люди, улицы, события. Все потому, что им с самого начала не повезло. Удача не всегда любит смелых: она может долго и упорно игнорировать попытку схватить себя за хвост, прячась все дальше и дальше от настырного пилигрима, который так рьяно ищет ее покровительства. Время идет, а им все не везет. Не везет с работой, не везет с обстоятельствами, не везет с людьми, которые встречаются у них на пути: вместо хороших и отзывчивых – равнодушные и отстраненные. Спустя много дней они так и не найдут успокоения в этом городе, потеряв последнюю надежду на счастливый исход дела. Последние амбиции задушит череда несменяемых неудач и этот город так и останется для них чужим, не их городом. Но бывает и по-другому: я с первого взгляда влюбилась в этот город, и он ответил мне взаимностью, распахнув для меня свои объятия. У нас совпадали ритм, увлечения и устремления, словно мы – две родственных души. И люди, незнакомые люди, блуждающие по улицам этого города, живущие в его домах, не казались мне чужими. Этот город принял меня, как заблудшую душу, которая наконец-то вернулась в свой истинный дом. И пусть я была всего лишь простой горничной, я верила в свою счастливую звезду, хотя и понимала, что для достижения цели мне потребуется свернуть горы, ведь я была не из тех, кому что-то доставалось легко и непринужденно.

И я старалась свернуть эти самые горы. Каждый выходной день я ходила по бесчисленным собеседованиям, амбициозно претендуя на должность секретарей, администраторов, бухгалтеров и экономистов. Все эти вакансии открывали, в основном, новые офисы, расположенные в высоких, словно небоскребы, бизнес-центрах. На собеседование я старалась одеться скромно, но со вкусом: белая классическая блузка, черная чуть зауженная к низу юбка до колен, туфли на устойчивом низком каблуке – практично и удобно. Волосы, доходившие мне до плеч, я аккуратно закалывала шпильками, связывая их в узел на затылке. Помимо меня, желающих были толпы – на каждую вакансию иногда претендовало до ста человек. Обычно, претенденты на должность заполняли анкету со своими контактными данными, не забывая вклеивать свое фото, на котором должно было отчетливо просматриваться лицо. Все анкеты администратор рецепции затем отдавала начальству и они, изучив кипу анкетных данных, решали, кто достоин быть приглашенным на личное собеседование.

– Если что, мы вам перезвоним! – забирая мою анкету, обычно говорила администратор голосом человека, который не собирался мне перезванивать. Не удивлюсь, если моя анкета отправлялась прямиком в мусорное ведро, стоило мне только выйти за дверь. Среди всех моих конкуренток, которых в пору было отправлять на подиум или на конкурс красоты, я казалась невзрачной провинциальной выскочкой. Я судила об этом по их недоуменным и высокомерным взглядам, которые как бы говорили мне: «Какая же ты неотёсанная и невежественная». Моя уверенность с каждым отказом таяла на глазах. Мне не помогал даже тот факт, что я отлично знала компьютер, владела двумя иностранными языками и имела опыт работы бухгалтером в своем родном городе. К концу месяца от количества отказов я готова была впасть в глубокую депрессию. Предлоги для отказа были разнообразными:

– Девушка, у вас нет опыта работы…

Или:

– Девушка, вы слишком молоды для должности бухгалтера! – сказала мне бухгалтер моего возраста.

Но чаще всего такое:

– Девушка, мы берем на работу людей только с местной пропиской.

Последний отказ, который окончательно подорвал веру в себя, звучал приблизительно так:

– Девушка, мы ищем секретаря с более яркой и харизматичной внешностью, – сухо ответила работница кадров, придирчиво оглядывая меня с ног до головы. – Вы же понимаете, что секретарь директора – это лицо компании…

Тогда мне казалось, что передо мной закрылись все двери. Я жутко расстроилась, но потом быстро успокоилась. Все, с кем мне пришлось столкнуться за это время, казались мне безликими и чёрствыми манекенами, которые говорили снисходительно и с пафосом, смотрели претенциозно и недружелюбно, отгородившись стеной отчуждения, когда узнавали, что я не местная. В душе я понимала, что хочу держаться как можно дальше от всех этих напыщенных до жути людей, которых распирало от чувства собственного достоинства. Я вдруг ясно осознала, что искала не в том направлении, но пока не получив ни какой подсказки от интуиции или от жизни, я решила перевести дух и спустить все на волю случая. Проработав более полугода в «Ольвии», я однажды в газете прочла объявление о вакансии на должность горничной в отель «Виктория». От одной своей хорошей знакомой, работающей в этом отеле администратором, я узнала, что там со временем вполне можно пробиться по карьерной лестнице.

В любом отеле, куда вы придёте работать горничной, менеджера не будут волновать отсутствие опыта работы у вас (этому быстро научат), ваша наружность, ваша прописка и тому подобное. Все, что требовалось от горничной – она должна была «пахать как лошадь», ни на что не жалуясь. Я помню, с какой завистью на меня смотрели мои бывшие коллеги, когда я уходила из «Ольвии», чтобы попытать свое счастье в лучшем отеле города. Каждая горничная города К. мечтала попасть в «Викторию» и грезила о ней. И зарплата здесь намного выше и престиж играл не последнюю роль, да и сама атмосфера барокко создавала впечатление, будто ты оказался в Версальском дворце. Но в «Викторию» было попасть не так-то просто: я помню, как одна из моих подруг, работающих в «Ольвии» призналась мне, что уже пять раз присылала резюме Наталье Викторовне, но ответа так и не последовало, хотя у нее был двухлетний опыт работы и приятная внешность.

– Очевидно, это из-за того, что я совсем не знаю английского, – сокрушалась она.

Поэтому, когда Наталья Викторовна неожиданно позвонила мне и назначила время собеседования, я впервые за долгое время почувствовала, что удача снова повернулась ко мне лицом.

16 мая 2006 г.

Через два дня, как и предсказывала Наталья Викторовна, мне позвонили и позвали на стажировку. В восемь утра у поста охраны меня встретила старшая горничная.

– Меня зовут Нина! – сразу представилась она. – Сейчас я отведу тебя в комнату горничных, стажироваться будешь с Верой! – похоже, долгие церемонии знакомства тут были не приняты. На это просто не было времени. На вид старшей горничной было лет сорок, не больше: она была невысокой и очень худощавой, с бледным и не накрашенным, лишенным каких-либо красок лицом. Золотисто-русые реденькие волосы едва прикрывали выступающие скулы, короткая челка доходила лишь до середины лба, прямые тонкие брови все время оставались на месте, как два недвижимых солдата на посту, придавая женщине вид собранный и не эмоциональный. Она была пока единственной, кто не обладал яркой запоминающейся внешностью. Немного узкие зеленовато-желтые глаза смотрели на меня приветливо, и у меня камень с души свалился, ведь я ожидала увидеть, по крайней мере, какую-нибудь вычурную девицу с высоким самомнением, которая с порога указала бы мне мое место. Как хорошо, что иногда наши страхи и ожидания не оправдываются.

По дороге к лифту она спешно завела меня на прачечную и помогла подобрать форму.

– Вот, возьми, это тебе подойдет! – Нина протянула мне снятое с вешалки черное платье с белым воротником и манжетами, я зашла за угол, где ютилось куча полок с махрой и постельным бельем, и облачилась в свой новый наряд. С размером старшая горничная угадала. К платью прилагался аккуратный белый фартук небольшой полукруглой формы, отделанный по краям оборками.

Обведя меня беглым и довольным взглядом, старшая горничная повела меня к лифту. Когда мы зашли в него, к нам присоединился высокий светловолосый охранник в сером костюме и двое официантов: парень и девушка, которые были одеты в белоснежные рубашки с перламутровым воротником, черный жилет и черные прямые брюки. Охранник вышел на первом этаже, прижав нас при этом своим широким корпусом к стенке лифта.

– Мог бы и пешком по лестнице пройтись один этаж! – возмутилась официантка.

– Действительно! Совсем уже обленился! – согласился ее напарник.

Разглядев незаметно наряд этих официантов, до меня вдруг дошло, что в каждом ресторане этого отеля (а их было всего три) все официанты носили разные наряды. Когда я ждала под дверью менеджера приглашения, чтобы войти, я успела заметить в большом арочном проеме одного из ресторанов, что официанты, сновавшие с подносами возле столов, были тоже одеты в белые рубашки и черные брюки, но вместо жилета на них красовался строгий длинный фартук черного цвета из очень плотной ткани. В следующем ресторане я увидела двух официанток в белой блузке и серой юбке ниже колен.

Мы с Ниной вышли на шестом этаже, прошли лифт-холл, два маленьких служебных коридора и очутились у серой металлической двери. Это была комната горничных. Нина распахнула ее настежь и подтолкнула меня вперед. Я вошла в комнату. Она представляла собой просторное светлое помещение с выкрашенными в персиковый цвет стенами и белым акриловым потолком, со светло-серой плиткой на полу, без единого окна. В правом углу комнаты низко, почти у самого пола, располагалась квадратная серебристая раковина с массивным краном, в метре от нее стоял высокий коричневый шкаф для одежды, а его соседкой была длинная серая кушетка. Напротив двери стоял квадратный грубо сколоченный стол янтарного цвета. За столом сидело пять молодых девушек в черных платьях и белых фартуках. Полуприталенное до пояса, платье немного расходилось к низу, как распустившийся тюльпан. Девушки с интересом уставились на меня, забыв про чай, который дымился из разноцветных кружек, словно утренний туман.

– Познакомьтесь, это Виктория, наша новенькая! – представила меня Нина.

Несколько девушек вскочили со стульев и сердечно пожали мне руку, остальные ограничились сдержанным кивком головы. Они по очереди представились мне, но их имена тут же вылетели у меня из головы ввиду моей легкой растерянности. Всем им было не больше тридцати, но я оказалась самой младшей из них. По внешности они были настолько разными, штучными, отличаясь и ростом и фигурами и лицами и мимикой, но кое-что у них было общее: довольно привлекательная незаурядная наружность и умное лицо. Я вдруг вспомнила горничных из «Ольвии», ведь контраст был разителен. Там в штат гребли всех подряд: полных и неуклюжих, любительниц выпить с опухшими лицами, грубых и неотесанных. Внешность, образование и манеры в «Ольвии» были отнюдь не важным критерием для отбора, главное, чтобы девушка хорошо работала. Несмотря на полугодовалый опыт работы горничной, я поняла, что здесь все будет по-другому.

Нина раздала девочкам ведомости, в которых находился список проживающих номеров и тех, кто уже выехал. Вера, моя новоявленная наставница – высокая плотно сбитая блондинка с короткой стрижкой, бесцеремонно схватила меня за руку, прихватив со стола связку ключей от номеров, и потащила в сторону лифта. Немного широкоплечая, с волевым и открытым лицом, она производила впечатление воинственной особы. Нажав на кнопку вызова лифта, она поинтересовалась:

– Работала раньше горничной?

– Да, полгода в «Ольвии».

– Слава богам! – обрадовалась она. – А то надоело уже неумех стажировать, которые сбегают после первого рабочего дня! – она пристально посмотрела на меня своими большими зелеными глазами, пытаясь определить, не повторю ли я судьбу ее незадачливых учениц.

– И много сбежало? – как можно непринужденнее спросила я.

– Достаточно… – ухмыльнулась она. – Здесь не так радужно, как многие думают.

Мы зашли в лифт. Вера нажала на кнопку «десять».

– Сегодня мы работаем на верхних этажах, – пояснила она мне.

– А вы всегда в паре работаете? – спросила я, заметив перед этим, что остальные девушки тоже разбились по парам. В «Ольвии» горничная целый день работала одна, за каждой были закреплены определенные этажи. Иногда мы изредка пересекались, когда брали мини-бар в комнате горничных или когда обедали в столовой.

– Да! – кивнула головой Вера. – У нас так принято, – не без удовольствия добавила она. – И даже если не хватает одного человека, то горничную, оставшуюся без пары, присоединяют к другой паре.

– Удивительно! – с изумлением воскликнула я.

– Наше начальство полагает, что таким образом мы быстрее работаем, – лукаво подмигнув мне, сказала она.

– Они, вероятно, заблуждаются? – уловив иронию в ее словах, спросила я с улыбкой.

– Вероятно… – Вера осторожным взглядом посмотрела на меня, плотно сжав свои полные губы. Она видела меня впервые и еще не знала, можно ли мне доверять? Но она была из той породы людей, которые не могли держать язык за зубами и пробалтывались обо всем на свете при первой же подвернувшейся возможности. К тому же, как она мне позже пояснила, было во мне что-то такое, что сразу располагало людей к себе, какая-то естественность и простота. Я сочла это за большой комплимент.

– На самом деле у нас больше времени уходит на болтовню, хотя это и не мешает работе, – чистосердечно призналась она. – Мы натасканы так, что успеваем и быстро работать и много болтать при этом, – с удовлетворением сказала она. – Хорошо, что начальство еще не догадывается об этом…

Мы вышли на десятом этаже и взяли в лифт-холле серую трёхъярусную тележку горничных, большой пылесос и тележку для грязного белья, потащив все это в гостевой коридор. Несмотря на тяжесть нашей ноши, мы были приучены брать все сразу, чтобы не возвращаться лишний раз, сэкономив время. Тележка горничных была в «Виктории» намного массивнее и шире, вмещая в себя больше постельного белья и гигиенической косметики. Все было по стандарту: сверху были аккуратно выложены шампунь, гель, бальзам для волос, морская соль для ванн в маленьких тюбиках, мыло, чепчики для душа и пакеты для грязного белья. В многочисленных боковых карманах тележки торчали чистики для обуви, щетки для одежды, блокноты с ручками и таблички-указатели, с надписями на русском и английском: «Не беспокоить», «Погладить», «Продезинфицировано». Внизу на серебристой подножке стояла подставка для бытовой химии. На втором ярусе тележки располагались махровые полотенца и халаты, на третьем – постельное белье. Все было белоснежного цвета, с вышитой красными нитями эмблемой и названием отеля.

– У вас тоже такое было? – спросила с интересом Вера.

– Да, только тюбики с шампунем и гелем были другой формы, – я вдруг почувствовала себя более уверенно. Мне уже не нужно было объяснять, что и зачем здесь используется, хотя раскладка всего этого, как я увидела позже, была несколько иной.

– Тащимся в самый конец коридора! – пояснила Вера. – Там срочный чекаут, который необходимо убрать, так как туда будет заезд в одиннадцать.

В просторном гостевом коридоре на полу был выстлан ковролин однотонного светло-бежевого цвета. Мебель состояла из симпатичных диванчиков, обитых узорчатой жаккардовой тканью темно-синего цвета и маленьких круглых столиков из телесного мрамора, на которых стояли позолоченные вазы с живыми ирисами голубого цвета. Стены были оббиты карамельными гобеленами и украшены картинами.

– Какие здесь номера? – спросила я, с усилием подталкивая тележку горничных вперед.

– Только люкс-номера: дипломатический люкс, представительский люкс, президентский и панорамный люкс с обзором в триста шестьдесят градусов, тот самый, который занимает два этажа в купольной части здания.

– У нас тоже на верхнем этаже были только люкс-номера.

– Да, богатым нужно ощущать свое величие, поэтому их всегда и селят на верхних этажах – так у них создается впечатление, что они по-прежнему находятся на Олимпе. На нижних этажах, которые поскромнее и подешевле, селятся, в основном, командировочные из различных фирм и директора мелкого разлива.

Мы подкатили тележку к номеру, и Вера отперла его ключом.

– Бери мусорный пакет, – скомандовала она, – первым делом, собираем весь мусор со всех комнат и снимаем постельное белье с кроватей.

Мы зашли в коридор. С левой стороны в стену было вмонтировано несколько шкафов для одежды, с правой стороны находилась ванная комната. Я, вслед за Верой вошла туда. Она была просторной: стены и полы были выложены янтарной мраморной плиткой, на белоснежном потолке поблескивал ряд софитов. С правой стороны стояло две больших раковины и висело огромное зеркало до потолка. Чуть левее к стене было прикреплено макияжное зеркало. Напротив двери виднелась двухметровая ванна-джакузи. С правой стороны комнаты располагалась душевая кабинка в виде капсулы, полотенце-сушилка, унитаз и биде.

– Все ванные комнаты в люкс-номерах с подогревом пола! – пояснила Вера, показывая мне, где находится кнопка активирования этой дополнительной функции. – Кстати, каждый люкс-номер у нас индивидуален и не похож на другой: мрамор везде разного цвета, как и мебель с обоями. В некоторых номерах, где есть небольшой персональный бассейн, ты увидишь витражные стекла. В панорамном люкс-номере, помимо обычной и гостевой ванной комнаты, есть турецкая баня.

Я собрала все мокрые полотенца и вынесла их в коридор, чтобы кинуть в тележку для грязного белья, Вера, тем временем, собрала мусор и тоже выкинула его в большой мусорный пакет, прикрепленный к тележке. После этого мы обошли комнаты: гостиную, две спальни, рабочий кабинет. Все комнаты были соединены между собой широкими проходами, украшенными колоннами, с вогнутых потолков на меня смотрели библейские сюжеты с голубыми небесами и маленькими ангелочками с белоснежными крылышками. Помимо фресок и лепнины, потолок был украшен хрустальными люстрами. В каждой комнате были полированные полы с коврами, мраморные столики, на которых ютились позолоченные канделябры, старинные бронзовые шкатулки. На одной из шкатулок я увидела изображение прекрасной задумчивой девы, с длинными золотистыми волосами и с жемчужной брошью. В номере были расписные высокие напольные вазы, торшеры и бра, сделанные в виде изогнутых бронзовых ветвей, которые были инкрустированы бусинами из горного хрусталя. И всю эту красоту нам предстояло мыть. На арочных окнах висели тяжелые портьеры из парчи, они, как и мебель в комнате, тоже были бардового цвета, с вплетенными в них золотистыми нитями. Массивные диваны с извилистой резьбой и с бархатной обивкой бардового цвета, выделялись приятным контрастом на фоне белоснежных лепных стен.

– Ну как тебе? – Вера с любопытством заглядывала мне в лицо, пытаясь уловить в нем, насколько впечатлила меня эта обстановка.

– Грандиозно! – усмехнулась я. – У меня чувство, что я хожу по музею, ущипните меня!

Вера шутливо ущипнула меня за плечо и ответила:

– Да, я тоже сначала была в восторге, но сейчас мне все это великолепие уже приелось… особенно после того, как я по сто миллионов раз перемывала и натирала все это до блеска. Вообще-то раньше отель был обставлен куда более скромнее. Это все блажь нового хозяина, господина Супрунова, – одного из самых богатых и влиятельных людей страны. В 2001 году в отеле сделали грандиозный ремонт и понавезли с Европы антикварную мебель по его распоряжению. В отеле он практически не появляется, хотя пару раз я видела его: высокий брюнет плотного телосложения. У него такое выражение лица, будто он повелитель мира.

Собрав мусор с комнат, и сняв постельное белье, мы принялись убирать ванную комнату, с тщательностью натирая зеркала и мрамор.

– Хорошо, что гостевая ванная комната и гостевая спальня не тронуты: это сокращает нам время уборки, – с упоением сказала Вера.

После ванной комнаты мы убрались в гостиной и спальне, протерев везде пыль и донеся все необходимое, включая мини-бар. Только после этого я пропылесосила номер. Работали мы быстро и слаженно.

– Что по временным рамкам? – поинтересовалась я у Веры.

– Обычный номер убирается за двадцать минут, а люкс – за тридцать-сорок минут.

– Как и у нас, – кивнула я головой.

– Да везде так, в любом отеле.

– Но иногда я умудрялась убирать номер и за пять минут, – с улыбкой вспомнила я.

– Когда гость уже стоял на пороге? – догадалась Вера.

– Да! – усмехнулась я.

– Нам тоже это знакомо. Горничные и не на такие подвиги способны, – Вера подошла к телефону и нажала на кнопку, которая была подписана «ресторан». – Доброе утро, этот горничная. Принесите, пожалуйста, в номер фрукты и шоколад, – попросила она официанта, – хорошо, мы подождем вас, – повесив трубку, она повернулась ко мне и сказала: – Когда они приносят фрукты в люкс-номер, не спускай с них глаз, чтобы они случаем ничего не прихватили! – осмотрев еще раз комнату, Вера попросила меня: – Притащи с тележки блокнот с ручкой и, – ее взгляд остановился на барной стойке, – два кофе, два пакетика зеленого чая и сливки.

Я взяла все необходимое и вернулась в комнату.

– Смотри сюда и не забывай. Блокнот необходимо класть строго на правый угол стола, а авторучку – возле блокнота, а не на него, как принято в «Ольвии».

– А ты откуда знаешь? – удивилась я.

– Ты не первая горничная, которая пришла к нам из «Ольвии»! – улыбнулась она. – Надеюсь, ты сбежишь не так быстро, как они. Запоминай – все должно быть на определенных местах, не забывай, в каком порядке нужно выставлять бокалы и мини-бар. Если что-то не так положишь, – старшая горничная вернет тебя исправить ошибку, она не будет каждый раз поправлять все за тобой и доносить то, что забыла донести ты. И запомни. После того, как ты убрала номер, следует обязательно набрать определенную комбинацию на телефоне, я сейчас тебе покажу, – она повела меня к ближайшему телефону, находящемуся в кабинете, – тогда у старшей горничной в компьютере номер высветится «убранным» и она пойдет его проверять. После этого она набирает на телефоне уже свою комбинацию: он высвечивается у администраторов рецепции в компьютере «зеленым» цветом, который дает им сигнал о том, что они уже могут селить туда постояльцев.

Мы вышли в коридор и направились к соседнему номеру.

– Смотри: по заданию видно, что это проживающий номер. Это значит, что нам нужно громко постучать, подождать минуту, потом снова постучать. Да ты сама все это уже знаешь.

Я постучала в дверь и прислушалась. Никакого шороха за дверью не послышалось. Я снова постучала.

– Он может еще спать или быть в ванной комнате, нужно осторожно приоткрыть дверь и осмотреться, – Вера засунула ключ в замочную скважину и повернула его.

Мы, как можно тише, просунулись в коридор и направились в комнату.

– Его вроде бы нет, – облегченно вздохнула Вера.

– А кто тут живет?

– Какой-то бизнесмен из столицы. Знаешь, за эти пять лет, что я проработала здесь, я успела столько всего насмотреться! Однажды, войдя в номер, чтобы убрать его, я застукала на террасе гостя: он сидел на кожаном диванчике, да не один, а с дамой и распивал коньяк. Все бы ничего, да оба они были абсолютно голые! Представляешь, какой конфуз? – засмеялась Вера.

– И сильно они разозлились? – представив эту щекотливую ситуацию, спросила я. Сама я не раз бывала в подобных обстоятельствах, – это удел всех горничных в любом отеле мира. Поэтому, перед тем, как войти в номер, я стучала не два, а три-четыре раза, чтобы меня наверняка услышали даже очень нетрезвые гости.

– Да они на меня даже внимания не обратили! – махнула рукой Вера. – Хоть бы смутились и накрылись чем-то! Куда там! Мы для них словно часть интерьера, что-то вроде неодушевленного предмета.