Текст книги "Голубая кровь"

Автор книги: Диана Носова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Диана Носова
Голубая кровь

Глава 1

Лекции кандидата медицинских наук Овсянникова в институте были для меня самыми сложными. Я сидела на предпоследнем ряду лекционного зала не потому, что мне нравилось сидеть поодаль от преподавателя, а потому, как наш курсовой офицер рассаживал курсантов в алфавитном порядке по первой букве фамилии, начиная заполнять зал с последних рядов. Деревянные скамейки, каждая рассчитанная на три человека, были без спинок и такими неудобными, что через час занятий пятая точка становилась квадратной, все тело затекало и искало способ сменить позу.

Доцент вывел на экран изображение трупов, на телах которых были признаки насильственной смерти.

– Посмотрите внимательно! Чем отличаются два этих изображения? – произнес преподаватель в маленький микрофон расположенный на трибуне лектора, увеличив изображение шеи двух жертв.

– Ну на том изображении, что справа на шее синий след от удушья вокруг всей шеи, а на том что слева, – полоски, между которыми просвет и там синяка нет, – раздался голос Лёши сидевшего в первом ряду.

– На представленных фотографиях демонстрируется явление, называемое странгуляционная борозда. Это след веревки, в виде гематомы. Различаются они тем, что на первом снимке след повешенья, то есть суицида, а на втором след от удушья, где человека вероятнее всего задушили. При повешении остается просвет за шеей, где веревка уходит вверх и не опоясывает шею целиком, в результате чего веревка на задней части шеи не отпечатывается. На втором изображении мы видим след удушья, здесь жертву задушили, так как гематома оставшаяся от веревки опоясывает шею целиком. При обнаружении подобной картины у трупа, висящего в петле, можно смело выдвигать версию об инсценировке самоубийства.

Профессор вывел на экран следующее изображение. Я невольно поморщилась и отвела взгляд в сторону. Галстук снова начал сдавливать шею и я оттянула его от себя в попытке расслабить, после чего взглянула на лица Даши и Аделины, которые сидели в середине зала по диагонали от меня. На их лицах не было отвращения. Они не слушали профессора, обсуждая между собой шепотом какую-то постороннюю тему. Мне было досадно, от того, что подруг посадили рядом, так как фамилии у них начинались на одну и ту же букву, а я сидела далеко от них.

На следующей выведенной на экран фотографии справа был изображен мужчина, на лбу которого имелся круглый ожог и отверстие с четкими обожженными краями правильной округлой формы. На фото, расположенном слева, было лицо превращенное в кровавое месиво со множеством мелких отверстий.

– На снимке справа Вы видите пулевое ранение, которое произошло в результате выстрела в упор. Ожог в виде кольца вокруг остается от прикосновения ствола оружия и отдачи, так как ствол во время выстрела сильно нагревается. Это явление называется штанцмарка. По этой штанцмарке можно судить о виде и калибре примененного оружия. На изображении слева вы видите так же следы выстрела, но на расстоянии. Мелкие отверстия на кожных покровах лица – это дробь, – голос профессора звучал спокойно и буднично, без энтузиазма, а в глазах порой даже мелькала скука или усталость. Проработав судмедэкспертом более двадцати лет, он не раз своими глазами видел трупы с признаками насильственной смерти. Я же боялась представить, что когда-нибудь, даже единожды, мне придется столкнуться с подобными «фотоснимками»…

На улице уже зажигались фонари, когда служебная газель остановилась у нужного здания. Дом был четырехэтажный, располагался в отдаленной части города. Здесь строился новый квартал и все строения выглядели современными, новенькими, с облагороженной территорией и ровными зелеными газонами.

Нас встретила небольшая компания людей. Женщина, судя по всему позвонившая в полицию, подошла первой.

– Здравствуйте, вон та квартира! – указала она рукой в сторону третьего этажа дома. Я подняла голову и посмотрела вверх. В окне на балконе, словно парило в воздухе очертание человеческого тела. Зрелище выглядело жутким, по форме распущенных длинных волос я поняла, что это женщина. Ее силуэт висел неподвижно и сразу даже не бросался в глаза. Жительница дома любезно открыла нам дверь в подъезд своим домофонным ключом.

Когда мы поднялись на этаж, дверь была заперта. После нескольких нажатий в дверной звонок, сопровождаемых фразой «Откройте! полиция!», в присутствии двух соседей по лестничной площадке, мы приняли решение вскрывать замок. Эксперт-криминалист Гареев Артур раскрыл свой чемоданчик достал связку ключей и металлические инструменты. На вскрытие запирающего устройства эксперт-криминалист потратил не больше пяти минут, вызвав явный интерес у двух женщин, исполнявших роль понятых. Войдя в жилище: эксперт тут же направился в сторону балкона вместе с опером, а я медленно прошла за ними попутно заглянув в оставшиеся помещения. Квартира была однокомнатной, разделенной на спальную комнату и кухню. На столе кухни стояла недопитая чашка чая. Повсюду были разбросаны вещи, книги и документы. Я достала протокол осмотра места происшествия и начала заполнять данные понятых. Следственный комитет сегодня уже не приедет и придется всю работу выполнять самим, материал они получат утром, так как их дежурный следователь в это время «зашивался» работой в другой части города. Я прошла на балкон где висела женщина. Глаза ее были открыты и смотрели прямо, пустым потемневшим взглядом. Это была красивая, длинноволосая, стройная блондинка в махровом синем халате. Роль виселицы выполнял пояс, видимо, от этого же халата. Руки и ноги ее обмякли и свисали вниз, губы были чуть приоткрыты. Пока мы производили осмотр помещения, приехала бригада, работающая по трупам и скорая.

Открыв им дверь, я увидела у порога рядом с взрослой обувью детские сандалии. Только после этого заметила в бардаке детскую одежду и несколько игрушек. «Она была мамой», – пронеслось у меня в голове. А глаза стали щипать и наполняться влагой.

Сотрудники бригады скорой помощи сняли тело женщины и положили его в комнате на пол. Эксперт начал осматривать труп, а я наблюдала за его работой. Мужчина приподнял волосы девушки осматривая странгуляционную борозду.

– Почти сутки уже висит. Странно, – произнес он задумчиво, осматривая трупные пятна на ее теле.

– Что странно?

Эксперт отодвинул волосы с затылка женщины вверх, где должен был быть просвет в отпечатанном на шее следе от виселицы, но просвета там не было. След был четким и охватывал шею по кругу.

***

Все в сегодняшнем мире создано для того, чтобы человек мог сохранить крупицу времени, а позже потратить ее с пользой: электрические зубные щетки, аудиокниги, скоростные лифты, метро… Но как же так получается, что в погоне за временем мы гоняемся за собственным хвостом?

Мы пытаемся экономить время, но тут же появляются процессы, которые его съедают. Времени нет. В моем мире, во всяком случае, точно. Нет времени на длинные сообщения и личную жизнь, нет времени оглядываться по сторонам, нет времени забивать голову глупостями: будь то болтовня с подругами в кафе, либо просмотр долгих и затянутых телесериалов. Весь мой мир поглотила она – работа.

Вот уже не первый год мой день на работе сменяет беспокойная ночь, а ночь сменяет день, и кроме того, что происходит в стенах отдела полиции, который давно уже стал вторым домом, я ничего не вижу. Работа у меня не самая простая и совсем не женская, хотя на удивление пятьдесят процентов коллектива отдела, в котором я работаю вот уже второй год, девушки.

О работе следователем я мечтала с детства. Мечтала стать героем для людей, спасать мир от преступников и восстанавливать справедливость, как бы громко это ни звучало. А еще мне казалось, что девушка в форме выглядит очень статно и красиво.

Но детство закончилось, а я сижу в прокуренном насквозь кабинете, рядом сидит плохо пахнущий мужчина, который украл бутылку «хенеси» в магазине, «но не смог завершить свой преступный умысел до конца, так как был задержан сотрудниками службы охраны магазина», как указано в постановлении о возбуждении уголовного дела. Чувствую ли я себя героем допрашивая этого «злостного преступника»? – Нет. Чувствую ли я, что делаю этот мир лучше? – Нет. Форму, к слову, я надеваю, только заступая на дежурные сутки, и приходя на утренние оперативки, и далеко без бушующего энтузиазма. Она до сих пор кажется мне красивой, и мне нравится, как я в ней выгляжу, но пистолет Макарова в кобуре со снаряженным магазином весящий около килограмма, скоро доведет спину до сколиоза. Пятьдесят оттенков серого под глазами от постоянного недосыпа, многозначительно свидетельствуют о том, что нервных клеток в моем организме с каждым уголовным делом становится все меньше. А ведь переживания связаны не с поимкой опасного преступника или чем-то подобным, а с тем, что я могу не успеть вовремя направить дело о похищенном «хенеси» в суд, и из-за полного сейфа уголовных дел, в отношении таких же отъявленных злодеев по которым заканчивается допустимый срок расследования.

Не поймите меня неправильно. Это здорово, что в нашем небольшом городке, даже такие преступления, как грабеж или разбой, вызывают особенное внимание и резонанс, не говоря уже об убийствах и изнасилованиях. И в целом мне нравится сам процесс расследования уголовных дел. Но есть какая-то вечно нагнетающая атмосфера в профессиональной деятельности, где нет времени остановиться, выбраться из этого колеса и отдышаться. Поток преступлений не прекращается и сейф никогда не пустеет.

Начало пути, благодаря чему я оказалась на страже закона, исходит к институтским годам и весомый вклад в выбор будущей профессии оказала мама, работающая в библиотеке юридического института МВД, куда в последующем я и поступила учиться.

Так и пролетели пять лет сопровождаемые подъемами в пять утра, строевой подготовкой, вечными построениями, перекличками, нарядами и конечно учебой. Я любила учиться. Любила читать книги, узнавать что-то новое и больше всего доставляло удовольствие осознавать, что я все быстро понимаю и могу воспроизводить и применять полученную информацию с легкостью, тогда как многим учеба давалась с трудом.

Покинув стены дома знаний, и с выраженным синдромом отличницы, я с первого месяца расследовала уголовные дела с «лицом».

В следственных подразделениях есть разделение на следователей, которые работают с уголовными делами, где есть подозреваемый и он задержан (такие уголовные дела называют «с лицом») и следователей, которые расследуют преступления, где сам факт совершенного преступления имеется, а подозреваемого еще не нашли (такие дела, как правило называют «фактовыми»).

Как правило, новоиспеченные следователи расследуют уголовные дела, где не приходится общаться с преступником. Это нужно для того, чтобы понять, что, из себя представляет уголовное дело, как правильно оформлять процессуальную документацию и плавно вставать на рельсы сложной карьеры.

Когда я устраивалась на службу, была пора жарких летних отпусков, и в связи с огромной загруженностью остатков штата следственного отдела, мне в первый же день дали настоящее «лицевое» уголовное дело, с самым настоящим «жуликом», дерзко напавшем в ночное время на девушку с целью совершения хищения ее сумочки. И, как обычно пишут в процессуальных документах, «цель его была достигнута». Как выяснится в дальнейшем, он всего пару дней как освободился из мест лишения свободы и не найдя себе места в условиях современного мира, решил взяться за ту работу, которую как ему казалось он умел делать лучше всего – «преступничать».

В первые дни работы, новичкам назначают наставника, который помогает разобраться в уголовных делах и учит работать «по-настоящему», а не по «учебнику». Наставник мне попался опытный. Как я уже отметила, в пору отпусков людей в штате было не так много, и эту роль взвалил на себя заместитель начальника следственного отдела майор юстиции Петров Олег Юрьевич. Будучи человеком, серьезным и трудолюбивым, он любил свою бумажную и по большей части кабинетную работу. Он был мужчиной невысокого роста и среднего телосложения, с карими глазами и надвинутыми на кончик носа узкими очками, с линзами четкой прямоугольной формы. В свои тридцать семь он выглядел значительно старше своих лет из-за огромного количества седых волос на темной шевелюре.

– Итак, – посмотрел он на меня.– Вот твое дело!– с этими словами он положил тонкую папку на мой стол. Сделал это с неуверенностью, будто передавая какую-то ценную вещь ребенку, который того и гляди либо ей пораниться, либо разберет ее на части и сломает.

Вид этой скромной папки, невольно заставил меня улыбнуться. В фильмах обычно показывают огромный том в двести пятьдесят страниц, а тут буквально страниц пятнадцать.

Заметив мою реакцию, Олег Юрьевич сказал:

– Из этого материала тебе нужно будет собрать уголовное дело в несколько томов. Первое что ты должна сделать – это изучить все, что в этой папке. Каждый документ. Завтра в 12:00 по нему назначено судебное слушание об избрании меры пресечения для подозреваемого, а сегодня тебе нужно съездить в изолятор и допросить его.

– …съездить куда? – неуверенно спросила я.

Я считала, что фраза «изучи дело» дает мне преимущество как минимум в полдня для определении стратегии действий, составления плана расследования, но не тут-то было… «А изолятор?» – Сердце забилось чаще: «Я ведь его ни разу в глаза не видела, ни пока училась в институте, ни пока практику проходила».

– Сказать честно, я не знаю где находится изолятор, и как до него добраться…и к кому обратиться…и что с собой нужно брать… – Мне было стыдно, и я действительно начала чувствовать себя ребенком на работе у взрослых дядь и теть.

– Ничего страшного, скоро подойдет адвокат, я уже его пригласил. Он тебя проведет и все покажет. Минут через тридцать он уже должен подъехать.

У Олега Юрьевича зазвонил телефон, он тут же сняв трубку, торопливо покинул мой кабинет, оставив папку с делом на столе.

«Так Марина, соберись! У тебя есть тридцать минут на то, чтобы изучить, что натворил преступник и подготовиться к допросу», – я мысленно взяла себя в руки.

Помимо чувства страха перед первым в своей жизни следственным действием во мне рождался страх знакомства с новыми людьми с ролями «адвокат» и «преступник». Не сказать, что я настолько некоммуникабельный человек, что знакомство с ранее незнакомыми лицами вызывало бы у меня чувство острого дискомфорта. Однако, адвокат – это человек, который будет защищать преступника, а значит, их будет на допросе двое, против меня одной и я ни в коем случае не должна упасть в грязь лицом.

Тогда только по учебникам и законам, знала, что бывают адвокаты по назначению, они же государственные, и адвокаты по договору. К первой группе относятся те, кто назначается государством преступникам, у которых нет финансовой возможности заключить коммерческий договор с защитником. А адвокаты по договору, это те, кто получают гонорары не от государства, а от доверителя, заключившего с ними коммерческое соглашение. На деле, как выяснилось позже, адвокаты назначаемые государством более лояльны в общении со стороной обвинения. У многих из них нет ярого интереса к защите подозреваемого, который мало того, что сам не платит им за услуги, так еще и совершил какое-либо злодеяние. Часто такие адвокаты даже общаются со следователями неформально, консультируют и оказывают им в случае необходимости правовую помощь. Не зря есть такое выражение: «Адвокат – второй прокурор».

Руки неуверенно открыли обложку папки, и я принялась изучать ее содержимое: «2 августа в 22.05 мужчина по имени Гончаров А.В. толкнул сзади Селезневу В.И. с целью завладеть телефоном марки Х. Выхватив у нее телефон, он вырвал из второй руки сумку и убежал в сторону парка культуры», – говорилось в постановлении о возбуждении уголовного дела. После чего, в парке был задержан с похищенным имуществом.

– Ну что же, все понятно, – только успела я откинуться на спинку стула и закрыть папку с документами, когда мимо кабинета прошла молодая девушка. Она уже скрылась в коридоре, но внезапно вернулась и поздоровалась со мной, бесцеремонно осматривая с ног до головы:

– Привет, ты же у нас новенькая? Меня Лизой зовут. Ты чего сидишь тут одна? Пойдем ко мне чай попьем! Ой, да не стесняйся, пойдем, со всеми заодно познакомишься. А то Петрович даже не представил тебя нормально, – фыркнула она с явной пренебрежительностью, всем своим видом показывая свое отношение к руководителю следственного органа. – Обед уже начался, не беспокойся, – произнесла она, обратив внимание, на то, что я посмотрела на настенные часы.

У девушки был ровный мелодичный голос, а в янтарного цвета глазах играли задорные огоньки. Приятные черты ее лица располагали к себе. Рыжие вьющиеся волосы чуть ниже плеч, овальное лицо, пухлые губы и вздернутые вверх брови создавали сходство с образом лисы. На ней была форменная рубашка с галстуком, юбка-карандаш и капроновые колготки, сквозь которые на голени правой ноги просвечивала татуировка в виде небольшого дракона. Три звезды на погонах рубашки говорили о том, что она старший лейтенант, а значит, в следствии работает уже не первый год.

Ее свойское отношение к незнакомому человеку подкупило меня, и я приняла приглашение. Заперев кабинет на ключ, последовала за ней. Идти пришлось недалеко, кабинет располагался через один от того, что выделили мне. Когда мы вошли, в помещении уже стоял ароматный запах кофе. Ее рабочее место значительно меньше моего, но количество папок было раз в тридцать больше. Ими был завален сверху сейф, подоконник и даже на полу стояли коробки с многотомниками.

– Давай рассказывай! – усадила она меня на стул рядом, и передала чашку из которой струйкой вился вверх пар. – Как тебя к нам занесло?

Я поведала ей банальную историю об учебе в институте и распределении по целевому направлению в этот маленький РОВД, который находился довольно далеко от моего дома. Нашу беседу прервал телефонный звонок, раздающийся в соседнем кабинете.

– Черт, да это же в моем! – вскочила я, спешно поставив кружку на стол сорвалась с места.

– Следствие, Жукова слушает! – Выпалила я в трубку.

– Привет, ну как первый день на работе? – раздался теплый знакомый женский голос.

– Мам, все хорошо, – выдохнула я.

– Кабинет дали? Уже вся в делах? Во сколько тебя сегодня ждать обедать? – не унималась любопытная женщина.

– Да, кабинет дали. Да, мам, уже работаю. Когда приеду – не знаю. Почему ты звонишь на рабочий, а не на сотовый?! На обед приехать я точно не успею…

Разговор прервал парень, появившийся в дверях кабинета. Среднего роста, брюнет с яркими темными глазами и взъерошенными волосами. Несколько маленьких родинок на лице не портили его облик, как и слегка оттопыренные уши, а лишь прибавляли лицу какую-то детскую непосредственность. Взбалмошный вид юноши дополняли футболка с яркими пальмами, джинсы с потертостями и белые кроссовки. Выглядел он так, словно зашел спросить: «Где здесь можно выпить кофе?» На вид мой ровесник. Лет двадцать, двадцать пять – не больше.

Он оперся об дверной косяк и с любопытством осматривал мой кабинет, ожидая, когда я закончу разговор.

– Здравствуйте, Вы кого-то ищете?– поинтересовалась я у парня стоящего в дверях.

Он снял с ушей массивные наушники и повесил их на шею.

– Да, я ищу следователя Жукову Марину Николаевну, я адвокат по делу Гончарова, – ответил он уверенным, бархатным голосом, который никак не сочетался с его внешним видом.

Мои глаза от удивления увеличились в размерах. Парень продолжил:

–Я – Юра Лукьянов, сегодня первый день работаю адвокатом. Это мое первое следственное действие. Раньше помощником в городской адвокатской палате работал, а теперь вот… в ваш район адвокатом перевели. Мне сказали, что тут следователи опытные, если что, подскажут что да как. В каком кабинете она работает? Я тут все уже обошел, половина опечатаны, другие просто закрыты. Я, конечно, понимаю, что сейчас еще обеденный перерыв, но мне бы пораньше ее найти. Хотелось расспросить, что он там натворил, этот Гончаров.

Не знаю, что больше выбило меня из эмоционального равновесия: то что он обращался ко мне на «ты», увидев меня впервые, либо то, что это он – адвокат который должен был меня сориентировать. Абсурдным было уже надеяться на помощь адвоката, ведь мы играем, как говорится, за разные команды. Я мысленно схватилась за голову и сделала глубокий вздох, после чего трезво оценила ситуацию: «Не все так плохо. С этим парнем будет куда проще общаться, чем со старым дяденькой в дорогом классическом костюме с угрюмым лицом. Думаю, мы найдем общий язык», – подумала я и представилась.

– Я и есть Жукова Марина, – сказала я и приветливо улыбнулась. – Я, честно сказать, сама сегодня первый день тут работаю. И мне тоже, как и тебе, обещали назначить по делу опытного адвоката, который подскажет куда ехать. Но я думаю, мы с тобой справимся и сами. Изолятор должен находиться рядом с судом, поэтому ехать тут не далеко. Олег Юрьевич, сказал, можно обратиться к нему, чтобы нас довезли на служебном автомобиле.

Я взяла с собой несколько пустых бланков для допроса, пару запасных ручек, настольную книгу следователя и аккуратно сложила их в портфель.

Когда мы вышли из здания отдела полиции, на парковке нас уже ждал водитель. Дорога заняла около двадцати минут. На протяжении всего времени в воздухе висело неловкое молчание, пока его не прервал водитель:

– Ну все, приехали! Вы там надолго? Я тут хотел «сгонять» кое-куда по делам… – произнес он, заглушив двигатель автомобиля и закуривая сигарету.

– Примерно часа на два, – уверенно сказала я, понятия не имея, сколько по времени займет весь процесс.

Мы вышли из машины и направились к металлической входной двери, над которой громоздилась табличка с выцветшими буквами «Следственный изолятор».

«Фух, первый этап завершен», – подумала я, ожидая, когда массивная металлическая дверь распахнется. Мне было не по себе настолько, что в животе все свернулось до боли. Войдя внутрь, мы прошли необходимый досмотр и отправились оформлять документы, чтобы увидеть подозреваемого Гончарова.

Сидевшая за стеклянным окошечком тучная женщина лениво подняла на нас взгляд, словно на автомате выдала нам пару пустых бланков, указала на стену с образцами для заполнения и снова уткнулась в монитор компьютера. Я без всякого труда заполнила бланки и передала их обратно через стеклянное окошко.

Женщина явно не была заинтересована в помощи двум незнакомцам, и мне очень не хотелось обращаться к ней, но выбора не было.

– Подскажите, пожалуйста, куда нам дальше идти. Мы здесь впервые.

– Вон там конвой, идите к ним, – коротко ответила она, махнув рукой в сторону парней, одетых в синюю униформу, и передала нам необходимые документы. Спустя десять минут хождений из одного канцелярского окошка в другое и повторных досмотров, мы, наконец, оказались в помещении, куда выводят подозреваемых.

Комната для допросов была скромной: голые, с облупившейся краской стены, окрашенные до половины в голубой цвет, а с середины до потолка в бежевый, деревянное окно с решеткой. Все как показывают в фильмах. Единственное, чего в них не передают – это запах. Здесь он стоял плотной стеной, в которой смешался и сигаретный дым, и сырость, и затхлость непроветриваемого помещения.

Комнату разделяла решетка, запираемая такой же решетчатой металлической дверью. В этой «клетке» в период допроса должен находиться подозреваемый. Напротив решетки стоял стол и два стула, один из которых заняла я, а второй занял адвокат Юра. Чтобы снова не испытывать чувство неловкости, из-за зависшего в воздухе молчании я решила расспросить Юру о том, как он решил стать адвокатом и где он учился. Он показался мне на удивление простым парнем, без замысловатых острых углов характера. Адвокат с удовольствием и даже с гордостью, рассказывал о своем наставнике, у которого длительное время работал помощником.

– Как тебе первый рабочий день? Сложно вообще следователем работать?

– Еще вчера я принесла свои документы о приеме на работу начальнику, а сегодня уже в изоляторе, сижу и жду подозреваемого, как-то все совсем быстро, я еще не успела переварить…

В этот момент два конвоира с серыми лицами завели подозреваемого в «клетку», усадили его на стул, сняли с него наручники и заперли на замок решетчатую дверь. После чего, уточнив у меня, нужно ли присутствовать конвою, вышли из этой маленькой комнатушки.

Сердце начало бешено стучать о ребра. Я боялась, что эти звуки, отбивающие в ушах «бум, бум, бум» слышны не только мне. Заметила, как Юра тяжело набирает носом воздух. За решеткой перед нами сидел сухощавый мужчина невысокого роста, на вид лет сорока пяти. Все открытые участки его кожи, за исключением головы, покрыты синими татуировками. На запястье я разобрала изображение колючей проволоки, в верхней части груди, не прикрытой майкой, выглядывала колодная карта «пики». Остальные изображения настолько выцветшими и налепленными друг на дружку, что разобрать их не представлялось возможным. Человек, одетый в серую майку, черные широкие трико и черные резиновые тапочки, смотрел на нас серьезно и даже сурово.

– Добрый день, меня зовут Жукова Марина, я – следователь, который будет вести ваше уголовное дело, – стараясь не показывать волнения, произнесла я, но мой голос предательски дрогнул. Я откашлялась и продолжила более уверенно:

– Сегодня у нас запланировано следственное действие – допрос.

Изучая характеризующий материал в отношении Гончарова, который составлял половину скромной папки под названием «уголовное дело», перед началом допроса, я уже знала, что за спиной у него долгих пятнадцать лет заключения в местах лишения свободы, за три довольно серьезных преступления: два грабежа и одно разбойное нападение. Этот грабеж будет уже четвертым в его списке.

– А я твой адвокат Лукьяненко Юрий, – тут же подхватил Юра.

Строгое выражение на лице Гончарова сменилось на нескрываемое удивление. Сказать по правде, мое – тоже. Его свойское обращение ко всем незнакомым ранее людям на «ты» резало мой слух.

Гончаров смотрел поочередно, то на меня, то на адвоката. На его лице читалось непонимание: кто вообще пустил в изолятор этих «детей»?!?

Говоря о внешности, хочу отметить, что мой рост намного ниже среднего, да и с такой комплекцией тела, выгляжу я как ученица третьего курса и не юридического, а скорее педагогического факультета. Куратор вечно вздыхал, что с такой комплекцией, как у меня, к детям в детский сад надо идти, а не к преступникам, не говоря уже о моей любви к косичкам, мимимишным заколкам для волос в виде сердечек и прочей атрибутики восемнадцатилетней молодежи.

Даже строгое форменное обмундирование не делало меня взрослее и серьезнее.

– Кхм, – Гончаров откашлялся, после чего перевел взгляд на меня и иронично произнес: – Следователь меня вполне устраивает, а вот адвоката можно поменять?

Одним предложением грабитель умудрился оскорбить нас обоих.

Я уже хотела ответить, но уязвленный Юра меня опередил:

– Почему же сразу поменять? Мы с тобой имеем полное право на беседу перед допросом, в связи с чем попрошу следователя покинуть помещение и не мешать.

Я одарила адвоката злобным взглядом и вышла из комнаты.

Прошло около пяти минут. Уж не знаю, что там Юрий наплел этому Гончарову, но войдя в помещение, я заметила между ними весьма дружественную атмосферу.

Положив протокол допроса на стол, я озвучила права и обязанности подозреваемого которые отражены в самом бланке и записала все личные данные подозреваемого. После чего задала вопрос:

– Что Вы можете рассказать об обстоятельствах имевших место 2 августа текущего года?

– Я отказываюсь от дачи показаний согласно статье пятьдесят первой Конституции Российской Федерации, – выпалил Гончаров явно заготовленную фразу.

– Что? Повторите, – переспросила я, не поверив своим ушам.

– Он не хочет давать показания против себя вот и все. Это его законное право. Я думаю, на этом допрос окончен? – вмешался адвокат.

Если честно в душе я была рада тому, что допрос получился настолько коротким, но с другой стороны этот Юра…(я мысленно проскрежетала сквозь зубы его имя) Испортил мне следственное действие! И я абсолютно не знаю, чего ожидать от этого Гончарова завтра в суде. А ведь изначально парень показался мне в профессиональном плане абсолютно безобидным. Я была зла и на адвоката, и на себя, за то, что его недооценила, пообещав себе больше не повторять подобных ошибок.

Я вышла первой и позвала конвоиров. Они увели подозреваемого.

Вернувшись в отдел, я показала своему наставнику протокол несостоявшегося допроса, рассчитывая, что он будет недоволен результатом. Но Петрович, как его называет Лиза, ничуть не удивился и завалил мой стол какими-то непонятными материалами, по которым нужно было срочно напечатать постановления о продлении сроков.

Приехав домой уже ближе к полуночи, надеясь что это только первый рабочий день такой сложный, я еле доволочила ноги до кровати, и провалилась в сон.