Текст книги "Путь искушения (СИ)"
Автор книги: Диана Хант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
глава 7
Мишель затрепыхалась, на этот раз со всей силой, попыталась встать, но сзади раздалось лишь довольное рычание. Рука инкуба еще теснее прижала её к спинке дивана, на которой она лежала. Чуть приподняв бедра, демон рывком стащил трусики поочередно с одной и со второй ноги.
Когда хватка чуть ослабла, Мишель приподнялась и оглянулась. Находиться наедине с демоном, притом лежать в настолько неприличной позе, с бесстыдно оттопыренным задом, задранным подолом, видеть у него в руке собственные трусики было унизительно… и очень волнующе.
– Эти никуда не годятся, крошка Мими, – промурлыкал демон. – Их выжимать можно.
С этими словами он швырнул мокрый комочек через плечо, а когда Мишель попыталась встать, прижал сильнее.
– Куда, лакомая? – спросил он, улыбаясь. – Мы только начали.
– Ты, – простонала Мишель. – Ты обещал...
– Я трахну тебя только по взаимному согласию, детка, – хмыкнул демон. – И будь уверена, оттрахаю так, что кто-то потом сесть не сможет. Но за то, что ты подозреваешь меня в амнезии, а ещё за то, что ослушалась меня, натянув бельишко, тебя следует наказать, как сама считаешь?
Он снова погладил ягодицы и от этого поглаживания все внутри Мишель сжалось.
– Не надо, пожалуйста, – простонала она. – Я больше не буду.
– Конечно, не будешь. Особенно после урока, который я тебе преподам.
– Что мне сделать, чтобы ты мне поверил? – Мишель чуть не плакала.
– Кричи громче, детка.
В следующий миг раздался звон шлепка, а кожу обожгло. Мишель не сдержалась, взвизгнула. Было не столько больно, сколько обидно и унизительно.
– У тебя великолепная задница, детка, – промурлыкал демон. – Только пока недостаточно красная.
Следом последовал ещё удар, за ним ещё и ещё.
Мишель кричала, плакала, молила, трепыхалась и пыталась вырываться. Но демон держал крепко. И его ладонь безжалостно опускалась на горящие ягодицы. В определённый момент Мишель поняла, что не столько плачет, сколько хнычет, постанывает, с замиранием сердца и какой-то похотливой глубинной внутренней сути ждёт следующего шлепка.
Соски, которые демон терзал до этого, стали невероятно чувствительными, грудь словно налилась тяжестью и сладко ныла. Но самым восхитительным было чувствовать себя абсолютно беспомощной, бесстыдной, лежащей на спинке кожаного дивана с оттопыренным кверху задом, нетерпеливо вздрагивающей в предвкушении следующего удара.
Вырвал из блаженства Мишель тихий смех. Проклятый демоняка, так её унизивший, смел смеяться над ней! А она, закусив губу, силилась сдержать себя, чтобы не попросить его…продолжать… Или чего-то ещё… Чего-то более весомого и ощутимого.
– Да ты просто маленькая шлюшка, конфетка Мими, – хрипло промурлыкал демон. – Давно мне не попадались настолько грязные девчонки. Я не знаю, кто из нас получил большее удовольствие от порки…
Мишель, не сразу осознав, что её больше не прижимают к спинке дивана, повозила бедрами и захныкала.
– Что? – раздался над ухом жаркий шепот, от которого голова пошла кругом. – Ты хочешь о чём-то попросить меня, конфетка Мими?
– М-м, пожалуйста, – только и смогла выговорить Мишель.
– Что ты сказала, лакомая? Я не расслышал? Ты просишь трахнуть тебя? Так быстро?
Эти слова подействовали, как ушат холодной воды.
– Будь ты проклят, Эрам де Вуд, – простонала Мишель и попыталась подняться, но ноги дрожали, к тому же демон снова прижал её к спинке дивана рукой.
– Лежи, недотрога, – сказал демон. – Ты так упоительно стонешь, что сахарок всё же заслужила.
Мишель охнула, когда твёрдые пальцы развели все ещё горящие ягодицы, скользнули ниже, к складочкам, а демон, опустившийся на колени, подул на самое сокровенное местечко.
Тело её невольно выгнулось, пальцы заскользили по упругой кожаной поверхности.
– Не поцарапай обшивку, пантера Мими, – ласково попросил демон, и, не успела Мишель толком возмутиться, лизнул влажный чувствительный бугорок.
– А-ах-ах! – вырвалось у Мишель то ли удивленное, то ли обиженное, быть может оттого, что язык демона прекратил ласкать.
Но в следующую секунду ставшее бессовестно чувствительным местечко, накрыл влажный горячий рот. Чуть сомкнув губы, демон принялся посасывать набухшую горошинку, продолжая нежить её языком.
Забыв напутствие инкуба, Мишель впилась ногтями в кожаную обшивку и застонала в голос, оттопыривая бёдра и силясь развести ноги ещё шире.
Её ласково похлопали по ягодицам и продолжили начатое.
Демон дразнил языком, посасывал, вылизывал, играл с влажным бугорком, время от времени раздвигал пальцами складочки, дул...
Мишель вздрагивала всем телом, всхлипывала, хныкала и дрожала от невероятного удовольствия, которое было таким бесстыдным и запретным… и оттого просто невозможно восхитительным, просто невыносимо острым.
– А-ах, пожалуйста, пожалуйста, ещё, – молила она, не замечая, как по щекам катятся слезы. – Пожалуйста, да, не останавливайся!
Дойдя да какой-то немыслимой вершины удовольствия и бесстыдства, она уже не могла говорить, только хныкала и бормотала что-то невнятное.
Прикосновения горячего языка демона из нежных, почти невесомых, стали ощутимыми, почти грубыми. Демон больше не отстранялся для того, чтобы подуть на её влажное лоно, его движения становились всё более быстрыми и резкими.
– А-ах, – вырвалось у Мишель, прежде, чем она перешла на крик. Кажется, так громко она никогда еще не кричала! И это было крайне необходимым, единственным выходом, чтобы не утонуть в этой невыносимо упоительной неге, удержаться на вершине блаженства, куда привели её умелые касания инкуба, демона вожделения.
И всё же на какое-то время она снова исчезла. Или мир исчез. Съёжился, померк, стал маленьким и незаметным…
Когда ощущения вернулись, первым, что она ощутила, было горячее дыхание демона на щеке.
Повозившись, она поняла, что лежит на коленях демона, поджав ноги.
Сколько же она была без сознания?
Эрам улыбнулся, стоило ей поднять на него взгляд. Тут же вспомнилось все то, бесстыдное, что предшествовало обмороку, и щеки Мишель запылали. И хуже всего было от того, что видеть демона было приятно. Приятно было лежать, свернувшись клубочком в его объятиях, таких опасных и вместе с тем таких надежных и уютных.
– Проснулась, соня, – тихо сказал Эрам. – Ужин, должно быть, остыл.
– Ужин? – Мишель часто заморгала.
– Ну да, – усмехнулся демон. – Я же обещал тебе ужин.
Было в этом что-то неправильное, и вместе с тем какое-то особое удовольствие, чтобы сидеть напротив него на веранде, поглощать умопомрачительные вкусные блюда (оказалось, она жутко проголодалась) и вести беседы светским тоном, словно то, что только что произошло, ей показалось.
«Я теперь каждый раз буду думать об этом, видя этот диван», – думала Мишель и опускала взгляд, когда глаза инкуба, что смотрел на неё, загорались синим огнем.
Демон, казалось, не замечал ее смущения. С невозмутимым видом он подливал ей лёгкого, очень ароматного вина, подкладывал на тарелку каких-то морских гадов, щедро политых лимонным соусом. Мишель чуть не урчала от удовольствия – таким сочным и нежным оказалось их мясо.
Она сама не заметила, как рассказала Эраму о детстве, по-крайней мере о той его части, то осталась в памяти. Казалось, с самого рождения она знала, что ей была оказана великая милость: приёмная семья, довольно-таки воцерковлённая, если не сказать, фанатичная, взяла её из сиротского дома.
– В качестве обета, – рассказывала Мишель.
– Обеда? – Эрам даже поперхнулся вином. Он ни разу не слышал, чтобы в межмирье ели младенцев.
Мишель откинула головку назад и расхохоталась. Довольно зарычал внутри и демон, торопливо поглощая всё, что она так щедро дарила, до последней капли.
– Обета, – отсмеявшись, пояснила Мишель. – Их первенец, мальчик, тяжело заболел. Родители ездили в священную землю в паломничество, и там принесли обет: если Господь вылечит сына, они возьмут в дом сиротку.
– Какой же это обет? – удивился демон. – Больше похоже на торг.
Мишель пожала плечами.
– Когда я это сказала, – она замолчала и демон насторожился: аура рыжей Мими враз потухла, а кожа словно потускнела. – В общем, меня сильно наказали.
Мишель вздохнула.
– Как-то сестра рассказала, что первые годы, когда я попала в семью, меня называли не иначе, как маленьким ангелом. Брат, знакомства с которым я не помню, пошёл на поправку…
– А почему не помнишь знакомства? – нахмурился Эрам.
Мишель вздохнула.
– Потому что спустя два года у него произошел рецидив, и Господь, который вроде как обещал вернуть ему здоровье, забрал его к себе.
– И ваша семья отвернулась от такого бога? – с интересом спросил демон.
Мишель покачала головой.
– Просто меня стали считать исчадием ада… Я помню, знаешь, одно из первых воспоминаний, мы гуляли с мамой на улице, и я плакала, не помню отчего, капризничала, наверное. Должно быть, этим я сильно раздражала маму, потому что она назвала меня бесёнком и толкнула. И вроде потом я плакала уже оттого, что ударилась.
Мишель грустно улыбнулась, а Эрам нахмурился.
– Я почти не помню этого, – призналась Мишель. – Воспоминания такие смазанные, словно подёрнутые дымкой… А красную шишку на лбу помню хорошо… Странно, правда?
Демон не ответил. Вид у него по-прежнему был хмурый.
– Мы жили за городом, – рассказывала Мишель. – Но когда пришло время идти в школу, меня отправили в город, к бабушке. Потому что ей нужен был уход, – пояснила она. – Но ходить на рынок, убирать квартиру и готовить только для нас двоих с бабушкой было не так и сложно. Поэтому можно сказать, что детство у меня было счастливым… Ну, с большего… В городе был, то есть и сейчас, конечно, есть маленький театр и я даже ходила в оперу! Представляешь? Разве может что-то быть прекраснее оперы?
Эрам слушал Мишель, поражаясь сам себе. Неужели ему в самом деле интересно – то, что она рассказывает? Трогательно, бесхитростно. Совершенно не кокетничая. Другие человечки старались обратить на себя его внимание, из кожи вон лезли, картинно хлопали ресницами, восторженно смотрели в рот… По сравнению с этой маленькой хрупкой девочкой их эмоции были поверхностными, на первый взгляд яркими, но какими-то неглубокими, что ли… Мишель искрила и переливалась, изобиловала упоительным коктейлем во время их невинных игр в гостиной… И сейчас, с удовольствием поглощая вкусный ужин, чуть раскрасневшаяся от вина, она рассказывала о детстве, ничуть не прекращая сверкать и искриться… Затухала только тогда, когда воспоминания были особенно болезненными. Впрочем, о таком она не говорила, замолкала.
Затем перешла на клубок проблем, что замотался вокруг неё в новом мире.
Эраму показалось, что она чего-то не договаривает, словно хочет о чём-то спросить и не спрашивает. Она сам с трудом удержался, чтобы не принудить её говорить. Может, и не сдержался бы, но чем больше общался с рыжей, тем яснее видел, что когда она открывалась сама – дарила свои вкусные эмоции куда щедрее. Внутренний демон с удовольствием поглощал горечь, обиды, разочарования, что эта хрупкая малышка носила с собой с самого детства, порыкивал от удовольствия, когда она сетовала на несправедливость нового мира.
Она выглядела какой-то расслабленной, доверившейся… Эрам видел, чувствовал, знал, что стоит ему проявить настойчивость… и рыжая не устоит. Будет всхлипывать и хныкать в его объятиях, просить взять её…
Но он также знал, что, когда Мими согласится, он, Эрам де Вуд, высший демон-инкуб ничего не сможет поделать со своей внутренней сущностью. Она захочет жрать девочку по полной. Унижать, обижать, возможно даже причинять боль.
Поэтому, когда в ответ на его вопрос – хочет ли она остаться, она попросила слабым голосом отвезти её в общежитие, Эрам выдохнул почти с облегчением.
Что-то подсказывало ему, что он успеет посмаковать лакомый кусок вволю. Не нужно пренебрегать её доверием. Сегодня, во время шуточной порки (пока шуточной) и последующих за ней ласк она ни разу не закрылась от него, не перекрыла доступ ко вкусным эмоциям. Она доверяла. Верила. И Эраму не хотелось терять её доверие. По-крайней мере, так быстро.
– И думать забудь о том, чтобы самой пытаться выяснить, кто пытался подставить тебя, Мими, – строго сказал демон на прощание, когда химера приземлилась возле общежития и инкуб помог малышке снять шлем. – Ты правильно сравнила свои неприятности с клубком. И я тебе скажу – это клубок змей. Не стоит переоценивать свои силы и возможности, конфетка Мими.
– Но я, – пробормотала Мишель. – Нельзя же ничего с этим не делать!
– Можно, – хмыкнул Эрам. – Твоим клубком займусь я.
«Уже занимаюсь», – добавил он про себя, когда конфетка Мими на слабых ногах вошла в общежитие и закрыла за собой дверь после долгого поцелуя.
Собственно, это было второй причиной, по которой он отпустил на сегодня свою маленькую конкубину. Нужно было поговорить кое с кем… Кроме того, Эрам чувствовал себя не в своей тарелке из-за Харлея. В конце концов, брат же не виноват в том, что Эрам не желал делиться человечкой… Наевшись до отвала вкусных эмоций Мими Эрам вспоминал о брате без раздражения. Он и ему желал чего-то подобного. Не с Мими. С кем-то другим или другими. При одной лишь мысли, что брат посмеет ещё раз коснуться его девочки, внутренний демон пытался пробить ментальные оковы…
***
Пошатываясь, она тихонько скользнула в комнату. К её облегчению, Заури не проснулась. Какое-то время Мишель прислушивалась к мерному дыханию русалки, а затем осторожно сняла туфли и шмыгнула в душевую.
– Если так и дальше будет продолжаться, весь мой гардероб останется у демона, – пробормотала она, вспомнив об удобных джинсах и водолазке… а также лифчике и трусиках… Остается только надеется, что инкуб (а скорее приходящая домработница) не сунет их в утилизатор… Для него это пыль, а ей… Ведь так никаких вещей не напасешься. И хоть демон давно грозился приодеть её в лучших домах моды, если это «приодеть» будет выглядеть как это платье и украшения, вряд ли это хороший выбор для посещения занятий… Да и для повседневной жизни.
Все же подарки инкуба она бережно сняла. Сначала платье. Надо посоветоваться с Заури, на каком режиме стирать эту ткань и можно ли стирать вообще. Затем, вдосталь налюбовавшись на них в зеркало, украшения.
Она почти не помнила, как, выйдя из душа, натянула пижаму и добралась до постели.
Едва голова коснулась подушки, она провалилась в глубокий сон. Чтобы через какое-то время рывком сесть на кровати.
Заури, которая не проснулась, когда она пришла, сонно завозилась.
– Мишель, с тобой всё в порядке? – пробормотала она, зевая.
– Не знаю, – хриплым со сна голосом ответила Мишель. – Мне нужно в коридор.
Заури от удивления тоже села на кровати.
– Зачем?
– Не знаю, – невозмутимо ответила Мишель и пожала плечами.
Откинув одеяло, опустила ноги на пол и встала.
Заури пошла за ней в коридор, размышляя вслух, что вроде бы раньше Мишель в приступах лунатизма замечена не была…
Русалка бубнила под нос и отчаянно зевала. Она долго пыталась попасть ногой в слетевший тапок и поэтому отстала от подруги, чьё поведение было откровенно странным.
А когда нагнала ту, скрывшуюся за поворотом, завизжала.
Мишель сидела на корточках и смотрела пустыми глазами перед собой. Услышав вопль Заури, она вздрогнула, словно очнулась. А потом заорала, что есть мочи, сама.
Перед ней лежало два тела.
Точнее, теперь Мишель знала, что девушки не мертвы, что они просто выпиты арахнидами.
А затем мир сошел с ума.
Топот ног, гомон, гул голосов, который доносится словно издалека. Кажется, её снова обвиняют в том, что она натравила арахнидов на адепток… Откуда в студенческом общежитии федералы? Да ещё ночью? Об этом некогда думать, надо что-то решать, когда тебя приставили к стенке, заставив широко расставить ноги, а руки положить на стену и шарят руками по твоему телу.
Кажется, она слышит голос Заури… Плача, русалка уверяет, что Мишель не виновата, что она, Заури, вышла вместе с ней в коридор и они вместе нашли этих несчастных… После этого заверения у стены оказывается и она.
Федералы официально заявляют комендантше, что Мишель надлежит отправиться до выяснения в участок… У Мишель жуткое, просто хуже некуда, déjà vu, она знает, что ждёт её в этом участке… И если Заури арестуют вместе с ней, то кто сообщит Эраму?
– Стойте, – как во сне, произносит Мишель, и собственный голос доносится до неё словно сквозь вату.
Она закатывает рукав пижамы и показывает алый знак собственности, опоясывающий запястье.
Показывает всем.
Федералам, комендантше, гудящим, как улей, адептам.
– Прежде, чем вы меня арестуете, вы обязаны известить моего… хозяина. Эрама де Вуда. Я – его собственность. Я – его конкубина. По кровному контракту.
глава 8
Декан факультета артефакторики, магистр Бара, был недоволен. Крайне недоволен, даже зол. Хмурый, как небо в пасмурный день, с плотно сжатыми губами и досадой, плещущейся на дне глаз, он смотрел на причину своего недовольства.
Причина эта сидела перед ним с поникшей головой и виноватым взглядом, который, впрочем, она не смела поднять, сидела, сложив руки на коленях и рассматривая то ли колени, обтянутые платьем, то ли носки своих туфель.
После того как его подняли из постели, сообщив о происшествии, магистр Бара не спал всю ночь, лично навещал лазарет и вел неприятные беседы с федералами. Не менее приятную беседу ему пришлось выдержать и с ректором Галдур Магинен, и с проректором, и кое с кем высокопоставленным из министерства образования и преподавательского состава других высших магических заведений…
Поскольку ночь каким-то образом незаметно кончилась, он решил поговорить с адепткой своего факультета, со стипендиаткой и первокурсницей, которая только прибыла в Галдур Магинен из межмирья, и умудрилась дважды оказаться не в том месте и не в то время…
Дважды, если подразумевать те два случая, когда именно Мишель Хольде обнаружила выпитых досуха адепток…
Но судя по тому, что сам магистр Бара, как и многие другие, прекрасно понимал, что адептку-первокурсницу его факультета пытались подставить, ведь лишение магической энергии – одно из самых серьёзных преступлений в подлунном мире… учащаяся академии перешла дорогу кому-то очень серьезно настроенному… а судя по тому, что поймать злоумышленника не удалось, несмотря на содействие высших федеральных служб, кому-то очень влиятельному.
А это значит, что данные об адептке академии неполные. Полные же, похоже, можно получить лишь у неё самой, а сама она не спешит ими делиться.
Кроме того, обладатель столь редкого дара (а хорошие артефакторы, как известно, на вес унобтания), столь вероломно пренебрегла его, магистра Бары советом и даже предупреждением!
Теперь уровень её дара вряд ли повысится.
Конечно, аттестат Галдур Магинен – элитный сам по себе (если, конечно, у адептки хватит средств оплатить обучение после первого курса), но пассивный дар третьего уровня… и есть пассивный дар третьего уровня, чего уж там говорить…
И вот после всех неприятностей, в которые оказалась втянута академия и сам магистр Бара (ведь он декан факультета артефакторики, который лично заверял ректора, что вскоре талантливых артефакторов прибавится), словом, после всего этого, у адептки Хольде хватает наглости…
– Пожалуйста, магистр Бара, – предприняла ещё одну попытку Мишель. – Я очень вас прошу, мне действительно нужно войти в состав будущей экспедиции в Огненные земли.
Магистр Бара посмотрел на рыжую адептку зло и устало.
– О какой экспедиции может идти речь, если в ней принимают участие старшекурсники и аспиранты, адептка Хольде? – строгим голосом повторил он сам не помнил уже в какой раз. – Кроме того! Вам-то это зачем, если вы не прислушиваетесь к советам? Если не успели поступить в академию, как стали конкубиной инкуба?
Мишель снова опустила голову. Она думала, когда об её новом статусе узнают все, она просто сгорит от стыда, но этого не произошло. Не сгорела. Хотя, возможно, что это только пока… И всё же тогда, вместе с открытием рисунка на её коже, пришло какое-то облегчение, как камень с души упал.
Раньше она чувствовала себя бессовестной лгуньей, ханжой, которая только притворяется порядочной и непорочной в то время, как сгорает от самых постыдных желаний при одной лишь мысли о демоне… Теперь… Теперь все словно видят её настоящую, и, в общем, глубже падать вроде как некуда…
– Мне нужно туда попасть, – повторила Мишель.
– Вы это уже говорили, – напомнил декан. – Позволите узнать, почему?
– Потому что я видела Огненные земли, прикоснувшись к осколку, что передал мне магистр Гордеев при первой встрече в межмирье, – призналась Мишель.
Злость в глазах декана поутихла. Сменилась любопытством.
– И вы молчали?
Мишель пожала плечами.
– А вы бы не молчали? – ответила она вопросом на вопрос. – Я так недавно в вашем мире, что порой мне кажется, я или попала в какой-то детективно-приключенческий фильм, или, скажем, в компьютерную игру… или вовсе сошла с ума.
– Что же вы видели?
И Мишель рассказала. Описала видение максимально красноречиво, как только могла, умолчав только о том, что видела на потрескавшейся чёрной земле женщину с младенцем. Об этом рассказывать почему-то не хотелось.
А затем вздохнула и осторожно, стараясь не сгущать краски, поведала о происшествии в лаборатории, когда её пытались заставить подписать кровный контракт… и как там совершенно случайно оказался Эрам де Вуд, который расправился с этими подонками и предложил заключить кровный контракт с ним, с ним одним, чтобы защитить её от домогательств.
Чем больше говорила Мишель, тем больше переставал злиться магистр Бара. Правда, хмурился он тоже больше.
Мишель ни словом не обмолвилась ни о происшествии с джинном Дэенисом, ни с Заури…
Впрочем, магистр Бара выглядел умным и сообразительным, такому несложно будет сложить два и два.
– Значит, инкуб вас спас? – недоверчиво уточнил декан. – И вы вынуждены были пойти с ним на кровный контракт?
Мишель закивала. Именно так всё и было.
– В нашем контракте есть пункт, касаемый интимной близости, – призналась Мишель.
Брови декана, казалось, сами собой вскинулись вверх.
– Она исключена контрактом? – с большим недоверием и тенью надежды спросил он.
Мишель сглотнула и поморгала.
– Эрам де Вуд не вправе меня принуждать.
Из груди декана вырвался то ли стон, то ли нервный смешок.
– Это, конечно, надежная гарантия.
– Помогите мне, – попросила Мишель.
Декан оторопело уставился на нее. Было в призыве адептки что-то, чего он не мог проигнорировать. Хотел и не мог. Собственно, в этом и крылась причина, по которой она оставалась в его кабинете больше положенной словесной взбучки…
– И как я могу вам помочь? Вместо того, чтобы прийти ко мне, вашему декану, к ректору, в отделение федеральной службы, наконец, и попросить помощи, вы заключаете кровный контракт с высшим демоном, а теперь просите о помощи меня!
– Но ведь там, в лаборатории, когда они наседали на меня, с панелью и стилографом, когда воздействовали на меня ментальной магией… там не было ни вас, ни ректора, ни представителей федеральной службы, – тихим голосом произнесла Мишель. – Был только Эрам де Вуд…
Магистр Бара отвёл глаза.
– Эрам де Вуд явился по первым позывным, леди Хольде, – задумчиво проговорил он и побарабанил пальцами по столу. – Не позволил вас допрашивать без своего присутствия… и трёх своих адвокатов. Поднял на ноги не только ректорат Галдур Магинен, но и высшую федеральную службу.
Мишель не нашлась, что сказать, только хлопала глазами, приоткрыв рот, когда декан замолчал.
– Я не верю в благородство высших демонов, адептка Хольде, – устало продолжил магистр Бара. – Вы явно заинтересовали Эрама де Вуда. Очень заинтересовали. Он инкуб. Вы пока не проходили высшую тантрическую магию… но поверьте, демон не будет противостоять своей природе. Рано или поздно вы окажетесь в его постели. Да ладно вам, – декан махнул рукой, – мы все здесь взрослые люди…
В интонациях магистра Бары не было ожидаемого Мишель осуждения, но сквозила такая досада, что ей было вдвойне не по себе.
– Это логический итог интереса инкуба, – проговорил декан. – Но для вас, для вашего дара, все будет кончено. Он не разовьётся… хотя мог бы. Вы показываете довольно неплохие результаты. Мы надеялись, что со временем вы сможете занять неплохую должность и не посрамить Галдур Магинен…
Декан устало махнул рукой.
– Тогда вы обязаны мне помочь! – воскликнула Мишель так громко, что декан моргнул.
– Вот как? Обязаны?
– Мне нужно знать, как противостоять инкубу, – сказала Мишель. Она взмолилась: – Просто знать, как это сделать, дальше я сама, обещаю, клянусь!
Магистр Бара фыркнул. Он хорошо знал, как долго эта юная леди будет помнить свои клятвы, оказавшись рядом со своим хозяином…
– Я почти уверена, что могу каким-то образом противостоять ему, – серьёзно сказала Мишель. – Только сама не понимаю, как это работает. Похоже, Эрам… Эрам де Вуд тоже знает это, и тоже пытается понять, как так происходит… Возможно, это как-то связано с тем, что я могу противостоять арахнидам… Ведь вы не можете не согласиться, что это, – Мишель щелкнула пальцами, вспоминая подходящее слово, – феноменально, вот! А если я феномен, быть может, я смогу противостоять и инкубу!
– Год? – уточнил декан и, смерив Мишель взглядом, пожевал губами.
Адептка решительно тряхнула косичками.
– Если кто-то и может здесь помочь, адептка Хольде, – задумчиво проговорил магистр Бара. – То только специалист в высшей демонологии, а я не знаю никого лучше профессора Огюста Цицерона…
Мишель вспыхнула, закусив губу. Она нипочём не пойдет к королевскому нагу, который был тогда в Тайной комнате, она не может… Но не говорить же об этом декану?!
Тот кивал, что-то прикидывая в уме.
– Решено, мисс Хольде, – сказал он. – Я свяжусь с профессором Цицероном и договорюсь о вашей встрече. Сегодня, после занятий, – он словно не замечал замешательства Мишель, её затравленного взгляда и закушенной губы. Похоже, идея осмотра потенциального артефактора лучшим демонологом Слитсберга нравилась декану всё больше и больше.
Мишель хотела было возразить, но она толком не знала, что нужно сказать, чтобы магистр Бара передумал, от известия, что ей все-таки предстоит встретиться с Огюстом Цицероном, снова, она впала в ступор и мысли стали какими-то тяжёлыми, вязкими.
Кроме того, когда услышала, что декан произнес вслед за этим, и вовсе поспешно захлопнула рот и часто заморгала.
– Студенческая экспедиция в Огненные земли планируется через месяц, – сказал ей декан. – Если вы сможете… хм… продержаться так долго, пожалуй, сможете поехать. В виде исключения, раз вы уже видели Огненные земли через память этого вашего осколка… пожалуй, да… если ваш дар будет развиваться, вы сможете быть полезны в ней.
– Секретарь отправит вам данные о времени встречи и адресе мистера Цицерона в Вилскувере на линкофон, – сказал магистр Бара, поднимаясь и протягивая руку, показывая тем самым, что аудиенция окончена.
Мишель, стараясь скрыть досаду, кивнула.
Теперь ей придется отправиться к профессору Цицерону… И что делать, если он её узнает?
***
На последующих за разговором с деканом парах полагалось развивать дар, а вовсе не думать о некоторых синеглазых, не вздрагивать, стоило вспомнить о том, что после занятий надлежит отправиться к Огюсту Цицерону… А совсем жутко становилось от мысли, что Эрам узнает о том, что ей, можно сказать, приказано посетить профессора по демонологии… Мало того, что демон может догадаться о том, что Мишель ищет способы противостоять его… домогательствам, так ведь он, как и она, прекрасно знает, чем грозит Мишель эта встреча… Инкуб не может не помнить о том, что королевский наг находился во время представления в Тайной комнате…
А что будет, если инкуб приедет за ней сразу после пар? Именно тогда, когда ей нужно будет отправиться на новое обследование, которое, скорее всего, окажется губительным для её репутации? И хорошо, если для репутации… Эрам не раз говорил, что собирается отвезти её в магазины…
Но занятость своими мыслями была на руку Мишель. Она позволяла не замечать (почти не замечать) шепоток за спиной, косые взгляды, сальные намеки и гаденький смех. Нет, в лицо никто не смел сказать ни слова, даже фурии… Возможно, после внушения Эрама де Вуда, а возможно после той драки с фурией и того, как Мишель оказалась главной подозреваемой по делу о краже магической энергии… От этого, конечно, было не легче…
Каждый раз, увидев осуждение в глазах других адептов и даже преподавателей, Мишель хотелось съёжиться и разрыдаться от жалости к самой себе… но следом приходили мысли о предстоящей поездке, о том, что ей нужно, просто жизненно необходимо попасть в экспедицию в Огненные земли…
Надо заметить, что косых взглядов и шепотков в адрес Мишель было не так уж и много.
Точнее, много, но не столько, сколько могло бы быть.
Не столько, когда вся академия вместе с преподавательским составом узнает, что адептка-первокурсница – конкубина высшего демона.
И не просто демона, а инкуба, наследника унобтаниевого магната, кандидата в младшие партнеры де Вуд Корпорэйтэд, и тоже старшекурсника Галдур Магинен. Мечты всех нормально ориентированных адепток и даже львиной доли преподавательниц… И вот, сам Эрам де Вуд разглядел что-то такое в рыжей человечке, что сделал её своей конкубиной посредством кровного контракта… поговаривают даже, на год. Ну, в это никто не верит… Всем известно, как коротка страсть инкуба, как переменчив его интерес…
И всё же как обидно, что именно тогда, когда такая новость, которая должна была буквально взорвать академию, кажется чуть ли не пшиком рядом с другой новостью… с той, что заставляет Галдур Магинен гудеть, как растревоженный улей, что побуждает всех, включая преподавателей тщательно осматривать комнату, прежде, чем войти в неё и то и дело проверять специальные амулеты, которые раздаются в спешном порядке в лаборатории, где и изготавливаются в небывалых прежде количествах…
Удивительно ли, что женское общежитие стремительно пустеет, никто не хочет обитать по соседству с конкубиной инкуба, неважно, виновата она в двух предыдущих происшествиях, или нет… Как говорится, то ли он украл, то ли у него украли, но была там какая-то неприятная история…
Коменданты мужского общежития, по соседству, по правде говоря, только вздыхали, встречая в коридоре тех, кого вроде как встречать в этих коридорах не положено…
Но они понимали, что адепток гонит сюда – страх, риск оказаться следующими в изоляторе и кандидатами на отчисление… По сравнению с такой опасностью даже риск запятнать репутацию как-то мерк…
Те, кто всё же оставались, кто-то от большой смелости, а кому-то просто некуда было переехать за неимением «друзей», спешно искали этих самых «друзей» или перебирались на другие этажи, подальше от Мишель.
