Текст книги "Наложница дракона (СИ)"
Автор книги: Диана Хант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 8
Мне снилось небо. Я парила высоко-высоко в хрустальной синеве. Кончики крыльев подрагивали, предугадывая малейшие колебания ветра. В остальном я была неподвижна. Сверху припекало солнце, поднимающиеся вверх тепловые потоки приятно щекотали брюхо и лапы.
Сделав сложный кульбит, я перевернулась на спину и тут же довольно заворчала, оттого, какими теплыми и нежными оказались солнечные лучи.
Они скользили по телу, не пропуская ни одного изгиба, ни одного уголка… То, что драконье тело ощущаю, как человеческое, не показалось странным. Не хотелось отвлекаться ни на одну мысль, хотелось и дальше нежиться в солнечном свете, таком теплом и настойчивом, словно чьи-то прикосновения.
Я открыла глаза и поняла, что это не сон. Точнее, не совсем сон… Я правда лежала на спине, раскинув руки, но не в небе, а на кровати, а кое-кто блондинистый жадно ласкал меня, осыпая шею, плечи, грудь, живот поцелуями… с каждым поцелуем спускаясь ниже, наполняя все внутри каким-то томящим теплом. Ладони дракона скользили по телу, то едва касаясь, то сминая с какой-то одержимой нежностью… Прикосновения Исама наяву оказались еще чудеснее, чем те, что были во сне. Внутри все пело от восторга, кожа горела под его ладонями, а внизу живота собиралось сладкое томление.
Я застонала, выгибаясь в его руках и в тот же момент меня накрыли своим телом и нежно поцеловали в губы. Поцелуй был легкий, едва ощутимый, как прикосновение крыла бабочки, и в следующий миг мои руки обвились вокруг шеи дракона, а губы прижались к его губам.
Поцелуй, полный невыносимой нежности заставил застонать и прижаться к Исаму еще теснее, отчего ощутила, как что-то твердое уперлось в бедро и… я покрылась краской стыда.
Оторвавшись от моих губ, Исам снова принялся покрывать поцелуями щеки, шею, грудь… Пальцы сами собой запустились в белоснежную шевелюру, притягивая голову дракона еще ближе, словно боялись, что он прекратит.
– Исам, – выдохнула я.
– Таша, – ответили мне. – Как же ты прекрасна…
Внутри кто-то стрелял огненными стрелами, тело жило какой-то ему одному ведомой жизнью, а сознание внезапно озарило вспышкой воспоминания.
Вспомнилась вчерашняя жесткость Исама. Даже его жестокость.
Неожиданная, неоправданная жестокость!
И вот тело тает в объятиях дракона, плавится, словно вот-вот растечется лужицей, а сознание как изморосью покрылось.
Нам мастер Горо, когда обучал концентрации на настоящем моменте, давал такое задание: нужно было окунуть руки в два сосуда одновременно. Один – с горячей, второй – с холодной водой. Вот первая реакция, когда не знаешь, как реагировать, точнее, как уже отреагировал и отследить не успел, и есть «вкус момента сейчас», по словам сэнсэя.
И вот благодаря пылающему телу и измороси в мыслях, я этот самый вкус сейчас и ощутила. Что позволило хоть ненадолго гормональную атаку под контроль взять.
Я отпрянула, уперевшись ладонями в грудь Исама, отстраняя дракона от себя.
Встрепанный, раскрасневшийся, я таким его еще не видела… и при этом такой… желанный! Меня так тянуло к нему, что ощущала почти физические страдания.
Заглянув в глаза дракона, поняла, что мой гормональный бунт – ничто по сравнению с тем, что пожирает изнутри его. В синих, обрамленных пушистыми ресницами глазах не было ничего, кроме желания. Сумасшедшего, яростного, сжигающего все на своем пути, желания!
Короче, руки, которыми в грудь дракона упиралась, меня предали. Вот только что держали его, то называется, на расстоянии вытянутой руки (ладно, полусогнутой), а уже обвились вокруг могучей шеи. Исам вдохнул запах моих волос, тяжело выдохнул и принялся целовать шею. Каждое прикосновение его губ вызывало подергивание внизу.
– Подожди, – хрипло попросила я, когда наши губы почти встретились.
В тот же миг дракон отстранился и чуть приподнялся, что позволило мне пошевелиться. О чем я тут же пожалела, потому что снова силу его намерения ощутила…
– Тяжело? – спросил Исам хриплым голосом и раздвинул мои ноги коленом.
Я замотала головой и снова руками ему в грудь уперлась.
– Нет.
– Что случилось? – вид у Исама был недовольный до крайности и почти невменяемый. Я скорее почувствовала, чем поняла, что он сейчас слабо соображает, от слова совсем.
– Мне странный сон приснился, – сказала я. – Или галлюцинировала после оборота.
Исам снова припал в поцелуе к шее. Тело выгнулось ему навстречу, я закусила губу, но не смогла сдержать стон.
Поцелуи дракона были нежные и при этом какие-то неистовые. В них было столько власти и уверенности, что невольно хотелось покоряться. Покоряться?! Эта мысль меня почти отрезвила.
– Давай поговорим о твоих снах позже, – прошептал Исам, продолжая целовать.
И в общем-то я была не против…
Но все же, изловчившись, столкнула его с себя и назад отползла. Пока спиной во что-то мягкое не уперлась.
– Давай поговорим сейчас, – с нажимом так сказала, и, когда показалось, что дракон на меня сейчас зарычит, поспешно добавила: – Это важно.
Исам не двигался, только выразительно смотрел на меня. Вид у него при этом был как у затаившегося хищника, который в любой момент готов разомкнуться пружиной и прыгнуть, запустить когти в добычу. Вспомнилось, как во вторую встречу мне пришло на ум, что беловолосый дракон на снежного барса похож, и сейчас, с рассыпавшимися по плечам волосами, с горящими льдинами глаз на хищном аристократичном лице дракон как никогда напоминал крупного, очень опасного хищника.
Дракон молчал, только смотрел выжидательно.
Я выдохнула и проговорила:
– Снилось, что ты сказал что-то вроде, что я у тебя не в гостях, а в плену… И перекинуться не дал.
Сумасшедшее желание в глазах дракона приправилось недовольством.
Блондин сел, и при этом стало понятно, что он только по пояс обнаженный. Ниже – легкие черные брюки.
– Это не сон, Таша, – сказал он спокойно, скрестив на груди руки. – Ты – моя наложница.
– Что? – тоном, не предвещающим кому-то блондинистому ничего хорошего, переспросила я. – Кто я тебе? Повтори!
– Наложница, – припечатал дракон.
– Мечтай! – фыркнула я. – Давай о твоих фантазиях позже поговорим, а? Не намерена здесь задерживаться ни на секунду!
Взгляд Исама как-то ненавязчиво вниз скользнул.
– Ой! – пискнула я и стыдливо прикрылась легким, как паутинка, покрывалом, которое, к моей досаде такое тонкое было, что не скрывало ни одного изгиба.
– Ты уже моя, принцесса Таши, – сказал дракон. – Властью неба и силы, ты моя.
– Мечтай! – повторила я.
Меня дернули за ногу, подтаскивая к себе. Я лягнулась. Не помогло. Хриплое дыхание, стоны, недолгая и неравная борьба – и вот мои ноги надежно блокированы его коленом, а руки разведены по сторонам.
Исам нагнулся совсем близко, тяжело дыша, скользнул взглядом по лицу, губам… а потом поцеловал. Нежно и в то же время очень властно, словно печать ставил. И, что хуже всего, на этот поцелуй все внутри отозвалось… Но через секунду блондин отпрянул, схватившись за губу, и взгляд – бешеный! А у меня во рту солоноватый привкус… и гормоны совсем взбесились!
Он только рванулся ко мне, я уже отскочила на середину кровати.
Рванув за покрывало, выдернула его из-под колена дракона, и, вскочив на ноги, замоталась.
– Убирайся вон! – воскликнула я и на дверь указала. – Видеть тебя не хочу!
– Я знаю, – неожиданно сказал дракон. – Но теперь тебе придется видеть меня всегда. Потому что ты – моя. Моя женщина. Моя наложница. Моя собственность.
– Что?! – взбесилась я. – Да ты что о себе возомнил! Гад… чешуйчатый! Ящерица летучая!
– Ящерица?! – переспросил Исам.
– Не приближайся ко мне! Видеть тебя не хочу! Убирайся сейчас же! Какое право вообще имел сюда входить!
Куда – сюда, понятия не имею. Никакого. Но логически – место, где отдыхает не совсем одетая девушка уж точно не предназначено для посещения мужчиной.
– Что ты вообще здесь делаешь?
– Я у себя дома, – спокойно сказал Исам. – И ты тоже. Отныне это – твой дом, принцесса Таши. И хотелось тебе этого или нет, но ты отсюда не выйдешь. Пока этого не захочу я. А я не захочу. Люблю, когда мои вещи на своих местах.
– В таком случае уматывай отсюда! – взвилась я. – Если это мой дом, то я запрещаю тебе входить сюда, понятно? Ты… Ты обманул меня! Ты обманом заманил… Ты….
Казался таким хорошим в небе, – хотела добавить я и не добавила, потому что так горько стало… И хуже всего, непонятно. Вот просто непонятно, за что он со мной так?
– Так нечестно… – вырвалось у меня.
– Нечестно?!
Исам выглядел взбешенным и обескураженным одновременно.
– Не тебе говорить о чести, принцесса Таши. Ты не ведаешь этого понятия, как и твой отец. Да за то, что ты сделала…
Исам не закончил, посмотрел на меня странно, и, явно сдержав себя в последний момент, покинул комнату, хлопнув дверью так, что я подпрыгнула.
Я рассеянно уставилась на дверь.
А что я сделала?
* * *
Какое-то время приводила дыхание в норму, затем завертела головой, осматриваясь.
Надо сказать, комната впечатляла. И не столько размерами, как странной куполообразной формой и гигантским окном, которое вчера показалось отсутствием стены. На самом деле стена была. Ну, как стена, скорее, невысокий, по пояс, бортик с широким мраморным подоконником, напоминающим столешницу.
Стены здесь были белыми. Из какого-то искрящегося камня. Судя по ровности, казалось, что эта гигантских размеров комнатка выпилена в цельном куске скалы. Я подошла к стене, провела по ней ладонью – на ощупь чуть шершавая и как будто теплая.
– Магия, – буркнула я, скривившись. Потому что как вспомню, что меня в местную Альма-матер не пускают, так обидно стало.
На подоконник спикировала птица. Белая, похожа на альбатроса, только полностью белоснежная и с хохолком. Меня не испугалась, склонила голову набок и уставилась глазами бусинками.
Чтобы не спугнуть пернатую, я ближе подходить не стала, застыла, где стою. Птица смотрела так пристально, словно видела насквозь и от этого совсем не птичьего взгляда я даже о том, что собиралась обследовать место, куда меня закинуло в очередной раз, забыла.
– Как же это я так опростоволосилась? – спросила я у птицы. – Ведь он с самого начала, ну не с самого, а тогда, у папашки в саду каким-то странным казался… Как же я ему поверила?
– Крак! – ответили мне, и я кивнула, словно поняла.
– А как было не поверить? – продолжила я рассуждать вслух. – Я, если честно, думала, что он здесь самый нормальный… Да что там, единственный нормальный. И, только никому не говори, моя истинная пара. Ко всему…
– Крак! – снова ответили мне, и я снова кивнула.
– Так драконица сказала, – доверительно сообщила я птице, посчитав нужным прояснить этот момент.
Гостья опять посмотрела на меня, склонив голову набок, и я поправилась.
– Ну, не сама сказала, понятно. Из нас двоих я только разговариваю. А… скажем, дала почувствовать, что ли. И вот еще… Почему-то я то сама себя драконицей чувствую, то мы с ней вроде как раздельно. Она сама по себе, я – сама по себе. Медитации помогли, кстати, я ее теперь лучше слышу… И оборот второй не настолько болезненный был, как первый… Акио говорит, в Альма-матер всем азам учат… А как туда добраться? Молчишь? То-то и оно.
– Крак! – сказали мне в третий раз, а затем улетели.
Я задумчиво посмотрела вслед птице, а потом вернулась к осмотру новой тюрьмы (поскольку своим домом я это место называть не собираюсь).
Кроме неприличных размеров ложа, глянув на смятые простыни на котором, я зарделась, здесь стояло еще две невысоких тахты, кушетка, которую тут же захотелось перетащить к окну. На тахтах и кушетке – подушки с кистями и воланами.
Два круглых столика перед диванчиками, и еще один, высокий и массивный. И все это – кипельно-белое! Я хмыкнула. То ли кому-то моя комнатка в другом мире запомнилась, а точнее, что питаю слабость к белым стенам, то ли здесь так принято. Ах да, они же Ледяные, им положено в эдаких снежных крепостях жить.
Несмотря на размеры и почти полное отсутствие мебели, комната пустой не выглядела. Или это просто я люблю пространство? Вдоль стен на изящных белоснежных постаментах стоят ледяные статуи – драконы и какие-то странные существа.
Кроме той двери, через которую ушел Исам, и которая оказалась закрытой (вот кто бы сомневался?) здесь еще три двери было. Я тут же сунула туда нос. За одной ожидаемо оказалась, как здесь принято говорит, купальня и удобства. Причем удобства из серии только удобства с крохотным умывальничком еще за одной дверью были, из чего я заключила, что выпускать меня отсюда в ближайшие лет сто не собираются.
А потом вспомнила слова хранителя из храма ветра, дракона, который к ним звал, но советовал пожить сначала хотя бы тысячу лет… И я прям мурашками покрылась, представив перспективку – прожить эту самую тысячу лет в этой белоснежной тюрьме в качестве наложницы белобрысого тирана.
В общем, я бассейн небольшой и водопадик в скале только взглядом окинула и обратно выскочила, потому что интересно же, что тут еще есть.
За соседней дверью обнаружилась гардеробная. Не такая роскошная, как у папахена во дворце, но вполне себе приличных размеров. Я, если что, такое недавно своей комнатой считала.
И если в том гардеробчике преобладали красно-золотые цвета, то здесь, ожидаемо, белые. А еще кремовые, серебристые, голубые, бирюзовые. «Кимоно» здесь тоже было, только не из таких плотных тканей, как в Огненном дракарате, а больше из легких, струящихся. А еще много платьев по крою на древнегреческие туники похожих. Прежде, чем одеться, я облазила все полки, ящики, шуфляды в поисках белья. И такового вообще не нашла! Разные платки, шали, накидки, какие-то парео, даже плащи с капюшонами, подбитые белым мехом… но ни чулочков, ни бельишка, – ни трусиков, ни бюстиков!
– Вот, значит, как. Бельишка наложницам не полагается, – сквозь зубы процедила я. – Учтем.
Кто-то сильно, просто очень сильно нарывался. Можно даже сказать, уже нарвался. И я буду не я, если этот кто-то скоро сам не пожалеет об эдакой вот драконьей тирании!
– Гад чешуйчатый, – вырвалось у меня. – Ничего, от папахена ушла и от тебя уйду.
О том, что, если бы не Исам, уйти от папахена мне бы не удалось, я как-то старалась не думать.
Но прежде чем строить план побега, нужно было все-таки одеться. Нет, покрывало прекрасно грело, и вообще было очень удобным, но хотелось чего-то более существенного и менее скользкого.
Порывшись в вещичках, остановила выбор на легком белом платьице наподобие греческого хитона, с пояском. Ткань, конечно, тонкая, но тут все такое, зато это хотя бы длинное, до пят. Правда, с разрезами по бокам, высокими такими, если что, побегать можно. А что касается выреза… что ж. При некоторых блондинистых не буду наклоняться.
Теперь волосы. Возле большого овального зеркала в серебряной раме нашлись разные шпильки-гребни-заколки. Осмотрев богатство, а богатство в прямом смысле, потому что каждая, даже самая завалящая шпилечка была украшена жемчужиной или сверкающим камушком (и вряд ли стекляшкой), я хмыкнула и пробормотала под нос:
– И ни одной резинки или крабика! Он же не бабушку мою очаровать решил, а меня… Вот что бывает, когда мужчины пытаются…
Что мужчины пытаются, я не договорила, моим вниманием еще одна шкатулочка завладела, больше на сундучок похожа.
Приоткрыв крышку, я ахнула: здесь в футлярах и без них лежали разные цацки: кольца, серьги, ожерелья, браслеты, диадемы и еще небо знает, что, и все такое блискуче-переливательное, что стаю сорок хватило бы от счастья с ума свести.
В папахенском дворце мне украшения тоже полагались, но здесь, сразу видно было, побогаче как-то… Или это я уже разбаловалась.
К цацкам я с детства как-то равнодушна. До четвертого класса, помню, носила перстенек (пока налезал), который Виталий Владиленович в тире выиграл. Крохотное такое колечко с цветной стекляшкой, уж на что под конец облезлое, жалкое, а снимать не хотелось. Ну так то отчим дарил, которого я даже про себя боялась папой назвать, благоговела, а тут… Чешуйчатая блондинистая зараза, возомнившая себя богом и господином.
– Ничего, он еще очень-очень пожалеет, – сказала я, обувая сандалики. На плоской подошве, тоже в греческом стиле, с ремешками-завязочками.
Волосы расчесала и решила распущенными оставить. А этими гребнями и шпильками пусть сам пользуется.
Выходя из гардеробной, взглянула в зеркало: на меня смотрела темноволосая девушка с нежной кожей, лицом сердечком, стройная, можно сказать, худенькая, но с манящими формами. От всех этих перелетов-оборотов лицо осунулось, чуть заострился нос, а ярко-зеленые глаза с серебристыми крапинками кажутся просто огромными.
Беглого взгляда было достаточно, чтобы отметить: что-то неуловимое поменялось в облике после обретения дракона. Что? Присмотревшись, я отметила, что черты лица не стали хищными, как у других драконов, наоборот странным образом смягчились, но стали какими-то аристократичными, что ли? А еще, что из-за перенесенной болезни, вызванной противостоянием папахену, под глазами пролегли круги, а сам взгляд стал каким-то настороженным…
Я приблизила лицо к зеркалу и ахнула: зрачок чуть вытянулся. Если не приглядываться, это не бросается в глаза, к слову, у Исама и Кеншина я ничего подобного не замечала, но это должно быть оттого, что драконы владеют магией. Вон они как ловко переодеваются вместе с оборотом. И шмотки прям настоящие получаются, я щупала.
Вот если бы мне так научиться, я бы в эту же секунду соорудила себе хотя бы трусята какие… в целях контрацепции исключительно. И назло белобрысым врагам.
В покои я вернулась, комкая в руках давешнее покрывало, которым, предварительно встряхнув простыни, застелила кровать. Аккуратность в том, что касается застеленной постели – привычка, тут уже ничего не поделаешь. Я в общаге и свою, и Ариэлькину кровать застилала, потому что не могу окончательно проснуться, глядя на разобранную постель. Бесит. Ариэлька еще прикалывалась, что я буду из тех жен, которые застилают половину кровати мужа, когда он ночью встает в туалет.
Вспомнив Ариэльку, нахмурилась. В глазах предательски защипало. Ну так нечестно, в конце концов! Она – где-то там, волнуется, наверное, переживает, а я, получается пленница блондинистых самодуров в драконьем мире. Хотя для подруги мамуль, наверное, что-то придумала. А может и рассказала все, как есть. Иришка девчонка понятливая и в том, что касается серьезного, не болтливая.
В задумчивости я подошла к окну. В прошлый раз обозреть вид помешала птица.
Подойдя, ахнула.
И стояла в ступоре минуту, наверно.
Способность рассуждать и вообще мыслить, вернулась не сразу.
Потому что из окна моей «темницы» открывался просто невероятный вид! Самый невероятный из всех возможных!
Во-первых, небо. Оно было… Везде! Синее-синее и одновременно прозрачное… Пронзительное!
Во-вторых… я уже забыла, что вчера мы летели между каких-то огромных парящих гор, так вот, дом Исама находился на одной из них! Судя по тому, что у меня перехватило дыхание, когда перевесилась через подоконник и глянула вниз, мы находимся чуть ли не на самой вершине!
И напротив – еще такая же громадина в домиках, лесах, реках… и с другого бока еще одна…
Парящие горы, громадные, покрытые зелеными пушистыми покрывалами лесов, опоясанные равнинами, с дырами пещер, которые, кажется, вот-вот подмигнут черными глазами…
Такие ступенчатые, сужающиеся кверху, с широкими дорогами, гейзерами, озерами, водопадами! Невероятное зрелище!
На макушке почти у каждой горы ледяная шапка, белая-белая, так и переливается на солнце. Я опустила взгляд, присмотревшись на их основания и ахнула – с озерами, даже отсюда видно, очень глубокими, горы соединяют водопады! Потоки воды выглядят ниточками, которые удерживают воздушные шарики… Чудную гравитацию я списала на магию.
И хоть мои собственные магические способности находились скорее в номинальном статусе, я чувствовала, что здесь все пропитано волшебством.
– Так вот она какая… драконья магия, – вырвалось у меня. И недавние рассуждения о том, что силой магии драконы создают себя одежду, показались детскими. Это же надо! Парящие горы и целый драконий город!
Раздалось хлопанье крыльев и на подоконник спикировала давешняя птица. В клюве у нее был цветок. Причем, какой-то знакомый цветок.
Птица положила цветок на подоконник, отступила на шаг и склонила голову набок, словно наблюдала за моей реакцией.
Медленно, чтобы не спугнуть пернатую, я протянула руку и взяла цветок. Точно! Не зря показался знакомым! Точь-в-точь такой я находила недавно на стоянке, драконы еще сказали, что это благословение фей.
Вдохнув чудный аромат, я растрогалась.
– Спасибо! – вырвалось у меня.
– Крак! – сказала птица, а я почувствовала, что не одна. Что у меня где-то здесь есть друзья. Когда была в папахенском дворце, часто вспоминала фею, которая помогала по пути к священной горе Сусаноо. Все ждала, что объявится, поможет, подскажет… Но фея так и не появилась, и я подумала, что папахен не только меня давит авторитетом.
А тут… цветок фей! Ю-ху-у!
А я уже распереживалась, что мой рюкзачок диверсанта в папахенских хоромах остался, а тут, у тирана белобрысого я и вовсе беззащитна!
Ну, теперь держись, Исам! – возликовало мое злорадство. Дай только встретиться с феей, мы тебе покажем!
– Спасибо, птица, – снова повторила я и мне снова вежливо кракнули в ответ. Я добавила: – Так приятно знать, что не одна в этом драконьем городе. Хотя, не спорю, очень красиво, прямо волшебно. Одно только непонятно.
Пернатая по-птичьи склонила голову и уставилась глазками-бусинками.
– Только… Неужели они тут без женщин… На этих островах? – спросила я. – Это ведь невозможно, вот совсем. Женщинам-то, не драконицам то есть, сюда не забраться…
– Крак! – изрекла птица.
А я догадалась:
– А, тоже магией, наверное, забираются!
– Крак! – подтвердила птица.
– Тогда понятно…
За спиной хлопнуло и я обернулась.
В комнату вошла девушка, светленькая, с пышной шапкой волос и двумя косичками, в темно-синем закрытом платье с разрезами по бокам, в которые виднеются узенькие брючки.
– Принцесса Таши Кинриу, – сказала она мелодичным голосом. – Господин Ичиро Исами ожидает вас к завтраку.
– Путь катится со своим завтраком, – начала было я, но запнулась. Девчонка стояла, вытаращив глаза и тыкала пальцем куда-то рядом со мной. Я даже вздрогнула, обернулась. Никого. Птица по-прежнему сидит на подоконнике, склонив голову, изучает теперь девицу.
– Быть того не может, – пробормотала девушка, а я непонимающе нахмурилась. – Священная птица Рух!
Я снова зыркнула на пернатую. Альбатрос-альбатросом, только полностью белая. И с хохолком.
– Крак! – сказала птица на этот раз девушке.
Та, недолго думая, рухнула на колени и руки простерла к потолку.
– Священная птица Рух благословила меня!
Я не выдержала и хихикнула.
Опомнившись, девушка поднялась. Вид у нее был пристыженный. Мне даже не по себе стало, все-таки для них здесь, в этом мире, ритуальная сторона жизни очень важна.
– Я – Юки, принцесса Таши, ваша джошу. Рада служить….
Девушка церемонно поклонилась, и я ее движения повторила, ладошки у груди сложив, чем несказанно ее удивила.
– Я уж думала, хоть здесь без джошу обойдемся, – пробормотала я и, заметив недоумение в глазах девчонки, пояснила: – Я имею ввиду без всех этих церемоний. Меня просто Таша зовут. Или Саша. Выбирай, как больше нравится. Давай, пожалуйста, без «выканья», потому что постоянно оглянуть хочется и спросить «Кто здесь?» и без принцесс, потому что ты наверно знаешь уже, я из другого мира, а там монархия лишь в паре стран сохранилась и то номинально.
Юки оторопело моргала какое-то время, слушая меня, а когда я закончила, выдержала паузу и повторила, что господин Ичиру Исами ждет меня к завтраку.
– Я не буду с ним завтракать, – заявила я, а живот недовольно заворчал, явно не соглашаясь с гордостью. – Если мне нельзя выйти отсюда и пройти на кухню, будь другом, притащи чего-нибудь перекусить сюда. Если не сложно, конечно!
Девушка сглотнула и часто заморгала.
Но не пошелохнулась.
Проводив взглядом птицу, которая решила, видимо, что для визита вежливости достаточно, я заправила цветок за ухо и снова взглянула на «джошу». Та как стояла, так и осталась стоять без движения.
– Что-то не так? – осторожно поинтересовалась я.
Девушка потупилась.
– Мне велено привести вас завтракать, принцесса.
В животе заурчало так, что должно быть, джошу тоже услышала.
– Вот как? – задумчиво переспросила я. – Привести. Меня. Завтракать. Ну Исам, вот сам ведь нарвался!
Девчонка ресницами испуганно захлопала, а я подмигнула ей.
– Веди.
Что ж. Из окна сигать только драконицей можно, это я уже сообразила. Надо мне разведать, как у них тут другие способы передвижения устроены.
Я уже поняла, что домик, где меня поселили, небольшой по сравнению с папахенским дворцом. Гостевой, что ли? Хотя для гостевого он слишком роскошный. Оказавшись на лестнице, я увидела, что она и вниз и наверх ведет. Юки повела наверх. А что там внизу я потом разведаю, если выпустят…
Мы поднялись на открытую площадку с низкими перилами и у меня дыхание сперло от восторга. Какое-то время я просто глазами хлопала и соображала, что то, что ветром отсюда не сдувает, должно быть, тоже магия. Оглянувшись на гору за своей спиной, увидела в ней широкую расщелину, чьи края были словно стянуты стежками лестницы. А за прозрачным коридором лестницы двигался лифт, и до меня дошло, как они тут перемещаются. Оглянувшись по сторонам и рассмотрев пару ближайших гор повнимательнее, увидела, что у них тоже эти самые стежки-лестницы имеются, отчего парящие горы кажутся похожими на мячи для американского футбола.
Я так заинтересовалась окрестностями, что сервированный стол посередине площадки и сидящего за столом Исама не сразу заметила.
А потом взглядом с драконом столкнулась, а сердце привычно ухнуло.
Вот кажется, только что его из комнаты выставила и кричала, что видеть больше не хочу, а увидела и захотелось подбежать навстречу и на шею броситься! Потому что драконица, завидев своего самца, радостно взревела внутри и я постаралась мысленно напомнить ей, что она, вообще-то из-за этого самого блондинистого взаперти сидит, вместо того, чтобы летать и качаться на воздушных качелях.
Драконица притихла, но гормональная атака успела «включиться». Исам, с убранными назад волосами, которые он собрал в низкий хвост, в серебристом переливающемся камзоле, с его широким разворотом плеч, рельефной мускулатурой, узкой талией, хищным, аристократичным лицом, был великолепен! И смотрел при этом так, что мысли превращались в какой-то кисель, а тело… в предательское нечто!
Исам встал из-за стола, сделал приглашающий жест. Я беспомощно оглянулась на Юки, но ее и след простыл.
Дракон нахмурился и направился ко мне.
И вот он подходит, а внутри екает, и хочется смотреть на него, непрерывно, и одновременно что-то подсказывает: беги! Беги от него со всех ног! Но куда отсюда, с парящей горы, с подавленным драконом и непроявленной магией, я денусь?
Осознание, что блондин обманул, бесчестно заманил в ловушку, притворившись хорошим, отрезвило.
Поэтому, когда дракон приблизился, я уже хлопать ресницами и мысленно слюной капать перестала. Ожидала его… надеюсь, что с презрением на лице. По-крайней мере, очень хотелось в это верить…
– Спасибо, что согласилась позавтракать со мной, – сказал Исам, и при этом смотрит так пристально… И где-то там, за показной жесткостью мелькает нежность… Или это я придумываю?
– Ты не оставил мне выбора, – холодно ответила ему, но голос при этом предательски дрогнул.
Взгляд Исама, который только-только был почти нежным, заледенел.
– Ты будешь есть в моем присутствии, – сказал он. – Или не есть вовсе.
Как назло, в животе заурчало, захотелось даже по нему хлопнуть и попросить, чтобы потише. Вместо этого вскинула подбородок и процедила:
– А ты еще более подлый, чем папочка. Он хотя бы сразу убить обещал. Но вот голодом не морил. И уж тем более, свое общество таким образом не навязывал.
Исам побледнел, брови его столкнулись у переносицы, губы превратились в одну линию, а на щеках заходили желваки.
Он шагнул ко мне и я рефлекторно отпрыгнула.
– Не подходи! – крикнула, выставляя перед собой руку. – Прыгну.
И обернулась назад.
Исам замер.
Затем что-то мелькнуло в воздухе, а я оказалась у него на руках, прижатой к груди. И лицо его так близко, и глаза… и губы…
– Я знал, что ты предпочтешь смерть, только бы не быть со мной, – сказал Исам, и в голосе его столько боли при этом… Да и от формулировки я, мягко говоря, опешила.
Вот только он так пугающе близко… И, судя по потяжелевшему дыханию, я нарвалась. Надо было сразу на завтрак соглашаться. Потому что, чувствую, еще немного… и я сама стану десертом для одного голодного дракона. Фигурально выражаясь.
– Ты завтрак обещал, – выдохнула я. – И… есть очень хочется…
Взгляд Исама не сразу стал осмысленным. Но через несколько секунд меня все же усадили на стул с высокой спинкой.
Исам напротив уселся и продолжил пристально смотреть.
Подрагивающими пальчиками расстелила салфетку на коленях, обозрела стол и сглотнула.
Птица в оранжевом, облепихового цвета, соусе. Тефтельки в томатном. Отбивные двух видов, мясные рулеты… Филе красной, и, судя по всему, очень большой рыбы. Рядом с блюдом пиала с лимонным соком. На овальном блюде на зеленых листьях салата выложены креветки, крупные и розовые, одного взгляда достаточно, чтобы слюной захлебнуться. А еще запеченные овощи, какое-то желтое пюре, треугольные сандвичи, скрепленные шпажками…
Дальше смотреть как-то недосуг стало. Руки сами потянулись к закускам, отбивным, к рыбе, к креветкам. Все настолько вкусным оказалось, что на какое-то время я просто исчезла. Лишь когда намазала хрустящую, разрезанную пополам булочку маслом, третью по счету, можно сказать, пришла в себя.
Исам ел много и жадно. Даже на меня не смотрел, что радовало. Потому что несмотря на весь абсурд ситуации, на какие-то совершенно нелепые обвинения Ледяного, меня к нему тянуло, и… злость то вспыхивала, накрывая девятым валом, то вообще исчезала, и я понимала, что меня можно брать тепленькой.
Налив себе из пузатого чайника какого-то ароматного отвара, я сделала глоток и почувствовала себя почти счастливой.
Захотелось поговорить с Исамом, рассказать, как все было, у отца, о том, как пыталась противостоять ему, и об этой адской боли потом, и о неделе, проведенной в постели, и как тряслась до зубной дроби, когда думала, что меня другому отдадут, и все-все-все рассказать захотелось.
Но что-то сдерживало.
Быть может, холод в синих глазах, может его откровенные намеки на то, что не знаю чести… Что такая же, как мой отец… А может и то, что при этом сам обманул меня, заманил к себе, с помощью своего магического авторитета сделал наложницей.
