Текст книги "Ночь с убийцей (СИ)"

Автор книги: Диана Билык

Соавторы: Ольга Коротаева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 14. Кунай

Очнулся на полу. Перед глазами деревянная ножка стола, бок будто горит. Прижав ладонь к влажной от крови ткани, сцепил зубы. Надо обработать и перевязать. Осторожно поднявшись на колени, задрал футболку и внимательно осмотрел рану. Вот же засранец!

Порез был не серьёзным, волновало лишь то, что сучонок сумел пырнуть меня. Сам виноват – отвлёкся. Случайность? У меня не девять жизней, чтобы дарить смерти лишние шансы.

Поднимаясь на ноги, вспомнил в какой из привезённых сумок лекарства. Нужно сразу сделать укол, чтобы не валяться в бреду с воспалением.

В груди кольнуло от осознания собственной глупой ошибки, но злиться на пьяницу было проще. Вот же тварь трусливая! Как я мог забыть, что крысы кусаются? Сильно вреда не причинят, но неприятностей доставить могут немало… Правильнее его убрать.

Услышав крик, застыл на миг. Больше подозрительных звуков не было. Ни рёва мотора, ни глухих щелчков выстрелов, ни шороха крадущихся шагов. Люди Ингота нас пока не нашли. Я быстро двинулся к выходу, на ходу доставая кунай. Кричала женщина. Моя.

Она стояла у машины. Девчонку трясло так, будто вот-вот язык себе откусит. На моё появление не отреагировала, невидяще смотрела перед собой и беззвучно шевелила посиневшими губами. Зрачки расширены, кожа бледная, лоб влажный. Я быстро осмотрел стройные изгибы женского тела, но кровь заметил лишь на правой руке. Нежная кожа на костяшках слегка ободрана.

Ухмыльнувшись догадке, я опустил взгляд на распластанное на земле мужское тело. При виде сломанного носа обоссанного пьяницы, похвалил:

– Неплохой удар… для балерины.

Реакции не дождался. Похоже, девушка в шоке от собственного поступка. Приятной щекоткой шевельнулся интерес – за что она так мужа? Обозналась? Приняла за меня?

Спрятав кунай, я положил ладони ей на плечи и легонько потряс:

– Эй, Тэ… Ты! Как там тебя? – Посмотрел в глаза, кажущиеся такими родными, такими любимыми и судорожно сжал пальцы. Как больно смотреть и понимать, что снова ошибся. Прошипел раздражённо: – Отпустил же. Зачем осталась?

Надо бросить её, вернуться в дом и обработать рану. Потом отвезти всю семейку в ближайшее поселение и, сгрузив балласт, отправиться на поиски настоящей Тэкэры. Я чувствую, что она где-то рядом. Нужно просто разжать пальцы.

Не хочу… Вздохнул. Не могу!

Даже понимая, что передо мной чужая женщина, цеплялся за сомнения. Демоны, пусть это будет она! Я готов ошибаться снова и снова, но не желаю терять только-только обретя. Как же я жалок, раз готов цепляться за подделку в страхе, что оригинала больше не существует.

И всё же…

Хороший удар для балерины. Перед внутренним взором вновь мелькнули кадры просмотренного видео. Три года назад я ещё не был знаком с женой. Могла ли она тогда быть другой? Действительно танцевать на сцене? Мечтать о совершенно других вещах, нежели после говорила мне? Могла ли она, предав Ингота, вернуться в прошлую жизнь?

Погладил большим пальцем хрупкую ключицу. Могла ли простая танцовщица нанести столь точный и сильный удар? Мудак до сих пор не очухался.

– В-вла-д-да… – посиневшими губами произнесла она и закрыла глаза. – Меня зовут Влада, – на выдохе.

Я ощутил её дрожь. Желал прижать к себе и, вновь погрузившись в уверенность, назвать любимой. Не слушать слов, принимать всё за ложь, делать вид, что Тэкэра рядом. В груди будто провернули кинжал, от прострелившей сердце боли я стиснул челюсти.

И всё же я разжал пальцы.

– Иди в дом, Влада. Не бойся, не трону. Придёшь в себя, уедешь.

– Дара… Дара в машине.

Слабо пошевелилась, качнула головой, распустив по плечам волны темных волос. Взгляд опустился на мой окровавленный бок, и девушка, отвернувшись, зажала рот ладонью, будто ее тошнило от вида крови. Свет лампы упал на левую часть её лица. Я заметил, как горит щека Влады, будто кто-то поднял на женщину руку. И даже знал, кто.

Кулаки непроизвольно сжались. Ясно, что произошло. Бывшие супруги поспорили, и сучонок ударил. А она ответила. Красиво и точно ответила! Так поступила бы моя Тэкэра.

Дыхание сбилось, ярость росла и заклубилась, требуя выхода. Я процедил:

– Возьми ребёнка и иди в дом.

Едва дождался, когда она исчезнет. Влада, покачиваясь, подошла к машине, рывком раскрыла дверь… Ребёнок молчал. Спит или спокоен? Какая мне разница? Я проследил за уходом женщины. И лишь затем опустился на одно колено.

Прижал пальцы к шее мерзавца. Жив, гадёныш. Ладонь легла на хлипкую шею с выступающим кадыком. Стоит лишь надавить, и дух покинет это обоссанное тело. Но в ущах звенел крик Тэкэры «Нет!». И пусть просила не моя жена, отказать невозможно.

Я медленно и неохотно убрал руку.

Но ярость лишь росла. Сучонок посмел ударить мою женщину! Пусть Влада не моя жена. Самое малое, что я мог для неё сделать – навсегда избавить от этого…

Я решительно поднялся и направился к дому. Пока буду обрабатывать рану, расскажу Владе, как ведут себя моральные уроды. То, что бывший муж принадлежит к стае шакалов, не вызывало сомнений. Он пришёл к ней ночью пьяный, сыпал гадостями, ударил… Такие не останавливаются и преследуют жертву, изматывая её день за днём. Пусть поймёт и позволит мне сделать небольшой прощальный подарок.

Прощальный ли?

Я вдруг вспомнил случай на вечеринке наркоторговца. Тогда Тэкэре удалось отвлечь хозяина виллы и дать мне возможность выполнить задание Ингота. Раньше я не придавал этому значения, но сейчас перед глазами снова промелькнула запись трёхлетней давности и изящные движения балерины.

Тэкера пригласила цель на танго.

Я открыл дверь и, глядя в расширенные глаза женщины, прижимающей к себе спящего ребёнка, предложил:

– Потанцуем?

Глава 15. Тэкэра

Я не ответила.

Будто в тумане отвернулась от мужчины и пошла вглубь дома. Я не понимаю, что со мной. И эта кукла… Пуговица. Вдруг я не помню саму себя? Вдруг он говорит правду?

Шаг в затемненный дом оказался полетом в никуда. Я держала спящую Дару трясущимися руками и боялась выронить. Меня натурально колотило.

Добрела до старого дивана и, осторожно присев на колени, положила дочь и подперла с краю подушкой. Малышка вытянулась, почувствовав свободу, вывернулась из покрывала, сладко плямкнула губками, а потом забросила ручки за голову и продолжила спокойно спать.

Устала моя маленькая, хорошо, что она не видела, что мама сотворила.

Я посмотрела на свои руки. Как это вышло? Будто я знала, куда бить и как, чтобы себя защитить. Толя упал, как срубленный тополь.

Пальцы тряслись, кожа побелела от переохлаждения, хотя я вся пылала изнутри неведомой раньше силой, способной испепелить за миг.

Как я смогла вырубить сильного мужчину одними руками? Это было случайно? Ничего не помню. Словно выключилась на миг, а потом очнулась и увидела, как он плавно падает навзничь, а моя ладонь и щека словно облиты кипятком или топленым маслом – горят.

Меня сковало от осознания, что раненый мужчина все еще здесь. Стоит за спиной и ждет ответа. Я украдкой развернулась. Красный огонек сигареты плавно передвигался вверх, затем вниз, белесый дым уплывал в форточку, а черные глаза следили за мной и не давали покоя. Кто ты такой?

– Назови свое имя, – приподнялась. Переступила с ноги на ногу – шок убрал железные клещи с горла, тошнота плавно сменилась привкусом соли на языке, сердечный ритм выровнялся. Ко мне возвращались силы. Я начинала ясно мыслить и готова была выяснить правду, потому твердо пояснила: – Никогда не танцую с незнакомцами, – и таинственно заулыбалась.

Я знаю, что у меня шикарная улыбка. Отец много лет назад говорил, чтобы я пользовалась ею, как оружием. Что когда-нибудь она меня спасет от беды. И я всегда улыбалась и верила в эти слова. Лишь однажды, когда мамы и папы не стало, не смогла приоткрыть губы и оскалиться, чтобы притвориться, что со мной все в порядке. Это было слишком фальшиво.

Мужчина замер, глаза сузились. Затушив сигарету, щелчком швырнул её в форточку. Приблизился, как хищник – стремительно до дрожи. Навис, не разрывая взгляда. Шёпот обдал меня, будто лавина, вызывая жар во всём теле:

– У меня нет имени… Влада. Зови меня Кунай.

Обоняния коснулся тонкий аромат табака и сладкого дыма. На талию легла горячая ладонь.

Тело отозвалось на прикосновение, по плечам рассыпались мурашки, а я невольно поджала губы. Я будто сама себя предаю. Он ведь незнакомец. Напал на нас ночью, напугал до чертиков, дом сжег, убил тех, кто внутрь пробрался.

– Ты хочешь… танцевать без музыки? Ку-най. – Имя-не имя приятно ложилось на язык, будто мои губы уже озвучивали его, будто шептали в порыве страсти, кричали, изгибаясь под ним.

Изо рта вылетел горячий порывистый воздух, а я потупила взгляд.

Что со мной? Я будто не в себе. Я не в себе! У меня шок, иначе быть не может. Я не могла быть с этим жутким человеком, не могла быть его любовницей. Это неправда.

Он наклонился ещё ниже, касаясь губами моей щеки, прошептал:

– Ритм моего сердца подойдёт, Тэкэра?

Он оговорился?

Я поджала губы, не стала перечить, но попыталась отодвинуться. Уперлась ладонями в его каменную грудь и осторожно подняла глаза – утонула во тьме его радужек.

– Ты ранен. Не стоит с-сейчас.

– Я хочу, – вжал он меня в своё сильное тело до сдавленого дыхания. – Танго. Именно здесь и сейчас. – Бок горячила его кровь, на языке заиграл солоноватый вкус металла. – Это проблема? Не умеешь?

Хотелось сказать «нет» вопреки, но это почти как признать профнепригодность. И я осторожно кивнула, соглашаясь.

Он вел невесомо, но и жестоко, потому что почти не держал, но прижимал к себе так, что у меня заканчивался воздух в легких.

Окаменевшее от непривычных ощущений тело почти не шевелилось.

Шаг. Шаг.

Вдох. Выдох.

Один. Два. Три. Четыре.

И поворот с наклоном. Кунай потянулся к губам, а я выгнула спину и отстранилась. Плавно. Медленно. Я словно в цепях, окована его взглядом, забыла о крови, что не прекращала горячить кожу, забыла о том, что я – Влада, а не Тэкэра.

Будто оступилась и ухнула в пустоту. В сон, где наши тела сплетались, будто цветы.

Легкое движение по бедру шероховатыми пальцами заставило меня согнуть колено и закинуть ногу на крепкие бедра.

Оказаться максимально близко к нему. Почувствовать, как напряжен. Возбужден.

Стало жарко.

А потом бросило в холод от его слов:

– Ты словно выполняешь утреннюю гимнастику? Или это, по-твоему, танец?

Он разжал руки и, подарив мне свободу, щедро сдобренную неприятным и непонятным разочарованием, отсранился с каменным выражением на хищном лице.

– Может, ты и балерина, – он покачнулся и, опершись о стену, прижал ладонь к окровавленному боку, – но танцевать совершенно не умеешь. Танец прежде всего страсть, Влада, а ты лишь выполняешь движения. Вот она… – Глаза его заблестели, на губах заиграла улыбка, от которой в груди кольнуло. – Она не танцевала. Она словно занималась сексом. В одежде… с тем… При всех!

Его верхняя губа дрогнула, словно у дикого зверя, обнажая клыки:

– Я выполнил задание с таким наслаждением, ведь моя Тэкэра выдернула мне нервы несколькими па, а объект посмел захотеть её…

Развернувшись, он направился к выходу. Я услышала:

– Тварь на улице надо добить. Если не хочешь, чтобы эта крыса испоганила жизнь тебе и ребёнку. Я сделаю это быстро, только попроси. Даю полчаса на раздумья.

Оставляя алые следы на стене, он тяжело вышел.

Хлопнула дверь.

По спине прокатилась волна льда.

Добить?!

Глава 16. Кунай

Это не моя женщина. Деревянная по уши, едва понимающая, что делает. Тренированное тело, отработанные движения, но чувств ноль. Лёд в сердце и страх в глазах. Настоящий, не изображённый. Тэкэра меня не боялась. Я влюбился в жену в тот миг, как увидел. Она не опустила ресниц, не отступила, бросила вызов.

И я принял. Взял её в тот же вечер, присваивая непокорную дикарку. Проваливаясь в безумную любовь и понимая, что никому и никогда её не отдам.

Упал на стул и, раскрыв аптечку, выцепил пальцами шприц. Голова немного кружилась, боль в боку стала ноющей. Надо сделать капельницу… Но это потом. Сначала избавлюсь от гостей.

Сделав укол, стянул мокрую от крови футболку и отбросил в угол. Дом придётся сжечь. Это место уже не безопасное. Жаль…

Обрабатывая рану, я чутко прислушивался к шагам в доме, к доносящимся с улицы звукам. Судя по всему, Влада нервно ходит из угла в угол, а её мужчина всё ещё без сознания. Уголок рта дёрнулся: хорошо она его приложила.

Вспомнил ободранные костяшки и покосился на аптечку. Ладно, это потом. Рывком приложил к ране влажный тампон и, сцепив зубы, затаил дыхание. От пронзившей боли зашумело в ушах. Когда волна прошла, потянулся за бинтом, но тот выскользнул из пальцев.

Сзади раздался голос:

– Может… помочь?

Она осторожно присела передо мной, подняла бинт и посмотрела в мои глаза. Её лицо, нежный овал и мягкие губы, которые так приятно целовать. Почемы же ты не моя Тэкэра? Кто ты и отчего так похожа на неё?

Молча кивнул, продолжая скользить пристальным взглядом по знакомым чертам, выискивая малейшие различия в мимике и жестах, раз внешне Влада и Тэкэра похожи, как две капли воды.

Девушка спрятала взгляд за густыми прядями волос, склонилась и стала осторожно обрабатывать рану. Убрала собравшуюся сукровицу, поправила тампон. Лицо ее побледнело, а губы сжались добела. Когда прикладывала край бинта, кровь выскользнула из раны и потекла по боку. Девушка отвернулась и неслышно выдохнула. Тэкэре никогда бы не становилось плохо от вида крови. Она могла зашить открытую рану и не дрогнуть, а эта, подделка, зеленеет уже второй раз.

– На родине моего отца существует легенда, – начал я, пока Влада старательно бинтовала меня, невыносимо приятно обнимая, чтобы завести ленту марли за спину. – Она рассказывает о духе лисы, что превращается в невероятно красивую девушку.

Я следил за реакцией копии моей Тэкэры, которая обожала эту легенду и часто просила меня рассказать её после нашего безумного секса, как сказку на ночь.

Но Влада не проявляла яркого интереса. Казалось, она думала о своём. Дышала тяжело и уводила стыдливо взгляд. А щеки ее, когда пришлось снова ко мне податься ближе, внезапно залились румянцем.

– С хорошими и добрыми людьми, – продолжал я, – Кицунэ ведёт себя так же. Она помогает и даже может исполнить желание. А если влюбится в мужчину, то останется с ним и родит ему красивых детей…

Влада закончила перевязку и как-то очень поспешно поднялась. Отступила. Спрятала руки.

– А со злыми или гордыми людьми, – не отрывал я от неё взгляда, – Кицунэ жестока. Даже может принять образ той, которую он желает. Соблазнив мужчину, лиса-оборотень забирает его сердце и душу. А после исчезает навсегда, оставляя несчастного без будущего.

Она склонилась, чтобы положить остатки бинта, а я, прикоснувшись к лицу девушки, поймал взгляд. Несколько секунд вглядывался в глубокую морскую синь, а потом выдохнул:

– Как можно быть настолько похожей? У тебя не было сестры-близнеца?

– Я не знаю, – шепнула она и судорожно сглотнула, но не отстранилась, а ее плечи покрылись зримыми мурашками. – Меня воспитывали не родные родители. Мы с ней, твоей женой, правда, так похожи?

– Ушлёпок, что лежит во дворе со сломанным носом, – процедил я, ощущая режущую боль в груди. – Вы когда-то любили друг друга. Представь, что ты его встретила, но он сказал, что не знает тебя. Вот мой ответ, Тэ… Влада.

Нависла напряжённая тишина. Казалось, она была настолько густой, что можно было её пить.

– У тебя остались фото жены? – снова заговорила Влада. Хрипло и знакомо до болезненной дрожи под ребрами. – Вместе с тобой. Я хотела бы посмотреть. И… – девушка повернулась немного, отчего волосы защекотали мою руку, посмотрела в окно, где разгорался новый день, а потом снова взглянула в мои глаза. – Не убивай его, пожалуйста. Толя хоть и идиот, но я не могу такое допустить. Он отец Дары, каким бы ни был. – Девушка прикрыла глаза, будто что-то горькое вспомнила, слабо дрогнула, а я скользнул взглядом по левой щеке, что была румяней из-за пощечины.

Я сжал челюсти и положил ладонь на её предплечье. Девушка вздрогнула и отшатнулась, но я сильнее сжал пальцы, удерживая. Объяснил сухо:

– Твоя рука. Тебе тоже нужна помощь.

Фотография… Да если бы я позволил себя сфотографировать, этот снимок украшал бы мою могилу.

– Все в порядке, – Влада все-таки отстранилась, отодвинула мою руку, словно не хотела, чтобы я ее трогал. Или страшилась, или ей неприятно. – Я лёд приложу. Здесь есть холодильник? – она ступила в сторону выхода из комнаты, но тут с улицы донесся рев мотора.

Я вскочил и, схватив девушку, вжал её в пол. Блять! Как мог отвлечься настолько, что не вслушивался в то, что происходит снаружи? Но шла секунда, вторая, и стало понятно, что это не люди Ингота. Отпустив Владу, я уселся на пол и усмехнулся:

– Ты позволила уроду жить, а он смотался на моей тачке, бросив вас обеих!

Она привстала и, согнув колени, обняла их руками, а потом вдруг роскошно рассмеялась.

– Первый раз, что ли.

Я смотрел на её улыбку, в внутри будто проворачивали меч. Моя Тэкэра…

– Хочу выяснить, почему вы так похожи, – решительно заявил я.

Глава 17. Тэкэра

– Мне жаль, что ты ее не нашел, – слетело с губ. Я замерла, надеясь, что он не услышал мой шепот. Кунай пугал меня. Жутко. До безумия. Но я не стану отрицать, что он слишком похож на мужчину из сна. Может, это было просто предчувствие? Как предсказание. Не говорить же ему, что видела его в эротических фантазиях? Это стыдно! Это глупо! Безумно.

Аккуратно поднялась и подошла к окну. Очень хотелось есть и пить, но признаться в этом было стыдно, потому я обняла себя руками и поморщилась от внезапно прострелившей руку боли. Таки выбила косточки, когда ударила, а сейчас кулак распух, и дочь не смогу поднять. Пальцы почти не сгибались.

– Жаль, – горько произнёс он. Раздался вздох и тихие шаги. На плечо легла ладонь. – Расскажи о себе, Влада. И дай мне обработать твою руку, я видел, что там кожа содрана. Или хочешь получить заражение? – Он развернул меня к себе лицом и криво ухмыльнулся: – Не бойся, не трону. Во-первых, меткий удар достался не только твоему бывшему. А во-вторых, – уголок рта опустился. – Ты не она.

И отчего-то стало больно. Эти слова будто по ребрам прошлись тесаком. Разворотили все внутри тяжелой правдой и вырвали сердце, а на его место воткнули камень. Холодный и бездушный.

«Ты не она». Сакральный смысл этой фразы можно было перефразировать: «И никогда ею не станешь».

Что происходит? Меня будто подменили. Это не я думаю о мужчине, как о желанном партнере, не я испытываю неведомое притяжение, не я смотрю в глаза незнакомого человека и пытаюсь себя убедить, что он мне совсем не симпатичен. Не. Симпатичен.

Нет! Меня манит к нему, как комариху на росянку. Я умру в его объятиях, если не остановлюсь. Нужно держаться подальше – он убийца, преступник, разве не видно.

Я протянула дрожащую руку, соглашаясь на помощь, а сама думала, что рассказать. Как правильно себя вести и не оступиться на мелочи, не разозлить того, для кого нож – продолжение руки. Как обеспечить себе безопасность рядом с таким человеком? Как спасти дочь?

Жизнь, казалось, оборвалась на этой ночи и началась с нуля. Возвращаться мне все равно некуда, да и тот дом мне никогда не нравился. Значит, путь только вперед. Туда, где нас с малышкой никто не найдет и никто не обидит.

– Моя жизнь – танцы, – попробовала я нарушить молчание. – Пачка, пуанты и бесконечная боль в мышцах. А когда родилась Дара… – неловко заулыбалась и замолчала, когда мужчина крепко захватил мою кисть и провел смоченным в спирт тампоном по руке, убирая потеки крови. По мышцам пошли волны жуткого трепета, смешанного с колкой болью, которая добавляла остроты, яркости ощущениям. Я засмотрелась на губы мужчины – тонкие, чуткие и упругие. Ненароком облизнула свои, и Кунай заметил.

Сузил тёмные глаза, в уголках губ притаилась усмешка.

Я спрятала смущение, прикрыв глаза и ойкнув для вида, когда влажная вата коснулась царапин. Я надеялась, что Кунай ничего не поймет. Не увидит, как вздрагиваю не от страха, а безумной тяги к нему.

Это неправильно, не должна этого испытывать – это адреналин играет со мной. Я просто под действием шока.

А если я его на самом деле забыла? Куная. А если я и есть Тэкэра? Вдруг стою рядом с тем, кого любила больше жизни? Смотрю в его черные глаза, как раньше смотрела, и утопаю в них, как в черной бесконечности, и рву его сердце на куски, упираясь в забвение.

От этих мыслей меня закачало. Кому под силу стереть человеку память, или что могло случиться, чтобы я вычеркнула из жизни своего мужа?

Но это невозможно! Я помню все. Каждую минуту.

Возможно, и есть провалы, но они незначительные. Когда родители погибли, я три дня была под таблетками. Ничего не отпечаталось в памяти, даже их похороны. Но это все, больше я ничего не забывала.

Чтобы не выдавать себя, заговорила дальше, прислушиваясь к ощущениям:

– Все это отошло на второй план после рождения дочери, – мой голос дрогнул, захрипел, когда мужчина нежно подул на ранки. Прикосновения горячих рук к моим пальцам выматывали, заставляли дышать глубже, а его дыхание сводило с ума. Он будто нарочно тянул. Ласково так. Будто искусный мастер, вшивал меня в себя. Привязывал. Приковывал.

Я прочистила горло, посмотрела перед собой, за огромное плечо Куная, и кое-как театрально продолжила:

– Даруня меня спасала от тоски, если честно. Потому что больше двух лет назад я упала со сцены и повредила бедро. И восстановиться уже не смогла – была беременна.

Кунай разжал пальцы, выпуская руку, и педантично собрал лекарства в сумку. Рывком поднявшись, болезненно поморщился, но твёрдыми шагами направился к столу. Мышцы на его обнажённых плечах бугрились под переливающейся атласной кожей слева. А справа спина напоминала красноватую скомканную бумагу, будто мужчина получил сильнейший ожог… Хотя этот шрам не был похож на тот, что оставляет огонь.

– Тоскливая жизнь, – подытожил он странным тоном и, не оборачиваясь, добавил: – Кто твои родители? Живы? Где они?

– Их нет уже несколько лет, – я тоже отвернулась. Не хотела, чтобы мужчина увидел мои слезы, что набегают каждый раз, когда вспоминаю маму и папу. Наверное его жена была сильнее меня, а я размазня.

Не спрашивая разрешения, я вышла из комнаты и заглянула к дочери. Она захихикала, заметив меня. Сползла на пол и сдернула одеяло, шаловливо улыбаясь.

– Кто тут проснулся? Шкода? – я протянула руки, но Дара хитро мотнула головой, рассыпая вокруг себя темные кудри, и спряталась за кроватью.

Подойдя на цыпочках, я присела с другой стороны и тоже спряталась. Пришлось почти лечь.

Малышка захихикала, выглядывая, а я со словом «ку» выскочила из укрытия, взорвав с противоположной стороны звонкий смех.

– Иди ко мне, Дась, – протянула я руки. Они все еще подрагивали от разных новых для меня эмоций и легкой тянущей боли в ранках и ушибе.

Дочка заползла на кровать и, путаясь в скомканной постели ножками, все-таки добралась до меня.

– Кушать хочешь? – я опустила нос в ее гладкие волосы, а потом вздрогнула, заметив в полированной двери шкафа отражение Куная.