Текст книги "Утраченный идеал"

Автор книги: Дэйв Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

4

Еще несколько собак, в которых угадывались молодые люди, спрыгнули вниз к телу Игоря. Суизин не знал, радоваться ему или огорчаться, поэтому он не выказывал никаких чувств. Он даже не счел нужным встать между своим подопечным и стрельцами, не желая мешать представлению, которое давал Дмитрий, пользуясь подсказками Бо.

– Являясь единственным родственником мужского пола, я...

– Являясь единственным родственником мужского пола, я...

– ...буду регентом при нем...

– ...буду регентом при нем, пока он будет считаться малолетним, я уполномочен здесь и сейчас. Понятно?

– Конечно, ваше высочество, – с поклоном ответил Салтыков.

На его истощенном лице не отразилось никаких эмоций по поводу такой смены правителя.

– Вы все засвидетельствуете, что царь Игорь погиб, так как на него напали собственные собаки.

Проблема Суизина была решена. Игорь больше не представлял никакой угрозы и не потребовалось идти на убийство. Он погиб из-за ужасного несчастного случая. Так что не будет в Айронхолле папки «Суизин, 402» для устрашения учеников, зато могут быть папки «Суизин, 405» или «Суизин, 415», ведь он теперь единственный Клинок при регенте и работой на ближайшие лет двадцать обеспечен. Как сказал Бо, ему мог бы выпасть и менее счастливый жребий. А Дмитрий прекрасно справлялся со своей ролью. Из него могла получиться отличная кукла-партнер для чревовещателя.

– ...приспустить флаг... знак бэлам... на территории, которая… страже быть в боевой готовности... провозгласить царем Бориса...

Распоряжения поступали от Бомона Дмитрию, а от Дмитрия Салтыкову, а затем один из стрельцов выбегал вон проследить, чтобы все исполнялось в точности.

– ...подготовить тело государя к отправке в Кинск...

– Князь!

Суизин мгновенно выхватил из ножен меч. Голый, весь в остатках шерсти, гигант с окровавленным ртом возвышался над Суизином и его подопечным, как удав над кроликами. Дмитрий захлопал ресницами от неожиданности:

– С возвращением, Василий. Рады видеть твое превращение.

– Я убил царя. – Огромным пальцем он указал на останки.

Дмитрий попытался выдавить из себя улыбку.

– Колокола в Кинске прозвонят и для тебя, Василий. Я очень скоро отправлюсь туда, и ты окажешь мне честь, поехав вместе со мной.

Лицо большого человека исказилось. На нем отразилась буря эмоций,

– Мне понадобится... гм... одежда? Правильно я говорю? И... лошадь?

– Конечно! – ответил Дмитрий. – Успокойся! Тебе потребуется немного времени, чтобы излечиться и забыть обо всех этих страшных испытаниях. С твоими родителями все в порядке.

– А заключенные, ваше высочество? – шепотом спросил Бо.

– Что? А, да. Комендант, расскажите мне о заключенных.

Тут послышался голос Аркелла:

– Ты – Суизин! Я освободился? Я состарился? Все прошло? – Глаза его выражали тревогу и растерянность. – Какой сейчас год?

– Четыреста второй, брат. Ты попал в передрягу, но, думаю, скоро будешь в полном порядке.

Аркелл огляделся кругом. Он был несколько озадачен.

– Я не помню это место. Это Моркута? Мой подопечный... Да, думаю, я помню это. Федор? Вяземский? Где мы сейчас?

– Царицын, брат. Ты потерял свой меч. А теперь помолчи и послушай. Бо расскажет тебе всю историю.

Критический момент всех событий наступил вскоре у ворот в свете солнечного дня. Зигфрид со своими людьми остановился за воротами. Дмитрий, Салтыков и их люди оставались внутри. Бо преднамеренно занял позицию у ворот между обеими сторонами. Он больше не исполнял роль чревовещателя. Он теперь просто диктовал условия. Суизин наблюдал за ним в полном восхищении.

– У нас нет времени на поиски аргументов, ваше высочество. Воевода Стенька на пути в Трейден, он ищет бэлов. Если им станет известно о кончине царя, они либо вернутся сюда, либо отправятся в Кинск, чтобы захватить нового царя. Князь Дмитрий должен первым принести новость в стольный град. У тебя, Ателинг, нет времени на осаду этой крепости, ведь тебе нужно вернуться на «Идигтриду» до замерзания реки. Или судно уйдет без тебя. Сколько лошадей ты взял?

– Тридцать две, – ответил Зигфрид.

– Комендант говорит – сорок четыре. Бэл пожал плечами:

– Это детали.

Бо со смехом кивнул:

– Лошади – ключ нашего дела. Мы не должны позволить выехать отсюда ни одному стороннику Стеньки. Чтобы вернуться на корабль, этого количества лошадей все равно недостаточно для вас, так что твоим людям придется идти Тебе нужны вьючные животные, чтобы везти провизию и снаряжение. Итак, двадцать две лошади вам, а двадцать две – нам.

Пират громко загоготал:

– И сколько ты мне заплатишь за моих лошадей?

– Мы откроем вам ворота Царицына. Комендант, отдай ему мешок.

Комендант вышел за ворота и вручил ему увесистый мешок.

– Просто образец, – с усмешкой сказал Бо. – Одного этого достаточно, чтобы сделать всех твоих вояк богатыми. Двадцать две лошади могут перевезти достаточно груза, чтобы затопить твою посудину. Или можешь начать драку и ввязаться в неприятности.

Ателинг со скептическим взглядом запустил руку в мешок. Драгоценности, переливаясь всеми цветами радуги, падали в снег. Зигфрид был потрясен, когда понял, что мешок полностью, до самого дна, набит драгоценными камнями. Его люди возбужденно загалдели.

– Я продам тебе лопату еще за двух лошадей, – радостно добавил Бо.

– Минутку, – послышался голос Салтыкова. – А что будет со мной и моими людьми?

Бо повернулся к нему и посмотрел прямо в глаза.

– Со стрельцами покончено. И ты знаешь об этом так же, как и Стенька. Их распустят, но сомневаюсь, что кто-нибудь из них предстанет перед судом. Ты и твои люди можете взять здесь все, что останется после бэлов. Кто будет уходить последним, подожжет город.

– Мне понадобится лошадь. – Комендант снова закашлялся.

– Мы не оставим лошадей. А князь Дмитрий оставит вам письменное прощение, хотя оно может оказаться бесполезным, если он не доберется до Кинска.

– Доберусь! – негромко пробормотал Дмитрий. Комендант пожал плечами, как будто его дальнейшая

судьба уже не беспокоила.

– А я забираю Лэквита! – заявил Зигфрид. Бо обернулся и сказал:

– Лэквит мертв. «Идиггрида» на северо-западе. Аркелл, где Кинск?

– Да откуда, черт возьми, мне знать? – с негодованием ответил Аркелл.

Бо рассмеялся.

– Как хорошо, что ты вернулся, брат! О боги, как время летит!

5

Связанный Узами Клинок не нуждается в сне, но это не значит, что он неутомим. Поездка в Кинск подвергла Суизина такой проверке, какой он никогда не подвергался раньше. Дмитрий, прекрасный наездник, мчался на такой скорости, что три Клинка едва поспевали за ним. Никто из обращенных вновь в людей и никто из бывших узников не был в состоянии справиться с таким темпом, поэтому договорились, что они будут скакать следом так быстро, как смогут.

Путь был трудным. Солнечный свет, отраженный снегом, слепил, а дороги вели в трясину.

В Скиррии не было почтовой системы, как в Шивиале, но Игорь не успел истребить все княжеские семьи, и Дмитрий по пути некоторым из них сам сообщил новости, получив при этом обещание поддержать его. На второй день, уже почти перед вечерним звоном, Дмитрий и его Клинок въехали в городские ворота Кинска. Суизин так устал, что даже не смотрел по сторонам. Что ж, хорошо. Похоже, они первые. В городе было спокойно. Вход в Верхний город охраняли стрельцы. Хотя они и узнали Дмитрия, сержант грубо отказался впустить вооруженных людей, к тому же не имеющих высочайшего указа.

Князь осадил коня, так что теперь Клинки оказались впереди, и обратился к ним:

– Воины! Убейте этот сброд ради меня! На счет три! Раз!

Теперь это не был аристократ-мямля, которого сержант знал прежде. Он изумленно наблюдал за происходящим. Три меча были одновременно выхвачены из ножен, сверкнув в тусклом свете. Три коня разом рванулись вперед.

– Два!

В рядах наблюдавших пронеслось оживление. Весь этот сброд побежал прочь, а сержант – впереди всех. Новость о том, что стрельцы больше не являются неприкосновенными, разнеслась по городу мгновенно. Также быстро она долетела и до царского дворца. Там гвардейцы внутреннего полка уже приветствовали князя. Толпа поддерживающих Дмитрия и выражающих ему восхищение влекла его к царским палатам. Попутно Дмитрий отдавал приказы каждому пажу и герольду, которым удавалось оказаться рядом с ним: привести главного боярина, позвать маршала Санина, сообщить его жене, доставить боярина такого-то, разыскать боярина такого-то.

Паж распахнул последнюю дверь перед ними, но тут Суизин заявил о своем праве войти первым. Появление грязного бродяги вызвало целый хор воплей и криков женщин, которые, очевидно, забавляли маленьких детишек. Визг детей присоединился к этой какофонии и теперь стал слышен их мамашам.

Суизин стоял как вкопанный. Прошла целая вечность с того момента, когда он в последний раз был в помещении, полном женщин. Но никогда прежде он не видел таких чудесно благоухающих женщин, в шелках и драгоценностях. Он даже растерялся. Он просто пялился на них. Но царицу он сразу выделил среди других. И не просто потому, что одета она была еще роскошнее других и красивее всех остальных, но потому, что в ней была особая, по-настоящему царская стать. От нее как будто исходили какие-то властные флюиды. Она быстро взяла на руки маленького с соломенного цвета волосами мальчика и сделала глубокий вдох, чтобы обрушить затем целую бурю гнева на незваного гостя, как вдруг заметила «кошачий глаз» на рукояти его меча.

И тут Дмитрий отстранил Суизина и прошел вперед. Он стал рассказывать обо всем, заикаясь, а затем, вспомнив, как растерзанное тело царя лежало в том зале, упал на колени и коснулся лбом пола. Это был, пожалуй, не самый тактичный способ сообщить сестре, что она вдова, но вполне удовлетворительный.

Другие женщины с воплями тоже повалились на пол. Все входящие следовали их примеру. Бледная, но владеющая собой Софья стояла посреди комнаты, высоко подняв сына, так как количество уткнувшихся лбами в пол становилось все больше и больше. Суизин изо всех сил старался не рассмеяться, глядя на этот спектакль. Он остался единственным, кто стоял на ногах. Шивиальцы никогда не раболепствуют! Кроме того, смерть королей может накалить страсти, так что он должен быть настороже. Царица вновь взглянула на Суизина. Он ответил ей легким поклоном, а она кивнула в ответ. Все молчали. Или плакали.

Комната была полна народу. Вошел Аркелл и тоже встал на колени у дверей. Тут царица широко открыла глаза. Наконец до нее дошла реальность ее нового положения. Она с трудом задышала и пошатнулась. Суизин быстро подскочил к ней, чтобы поддержать и ее, и ребенка. Довел царицу до кресла и пробормотал извинения за свое нахальство.

– Нет, я у вас в долгу, – ответила она. – Мне повезло, что Клинки такие быстрые. Добро пожаловать домой, брат. Боюсь, ты принес печальные известия.

Головы оторвались от пола, когда Дмитрий сделал официальное заявление о восшествии на трон нового монарха. Отходя от царицы, Суизин на миг встретился взглядом с Аркеллом. На краткий миг слабая догадка пронеслась в его мозгу. Тут все стали славить царя Бориса Третьего, чем сильно напугали его монаршее величество. Лишь один Суизин молчал. Не может быть! Но так было. Вовсе не известие о смерти мужа так поразило царицу, а появление третьего Клинка.

Суизин пристально посмотрел на инфанта, который теперь стал царем Скиррии, – милый карапуз с серебристыми кудряшками и большими серыми глазами.

Бо стоял рядом с Аркеллом. Оба были страшно утомлены дорогой, но Аркелл не был таким бледным, как Бо, глядевший на нового императора. Не может быть! Так не должно быть! Но все возможно.

6

Женщина, получившая известие о том, что ее муж разорван на куски, должна страдать от горя. А Софье хотелось петь.

Бо вернулся! Бо вернулся! Бо вернулся!

То, что Игорь держал Скиррию в кулаке, было проклятием страны, но такое правление обеспечивало стабильность и безопасность ее сыну. Теперь он царь, бедный малыш, и его безопасность – главная забота Софьи.

Зала была переполнена. Казалось, и дышать было нечем. Все возможные заговорщики слетелись, как воронье на падаль: маршал Санин, придворный колдун Рязанский, главный боярин Скуратов, даже придворный астролог Унковский. Софья отдала царя гувернантке, княжне Нине. Это была заслуживающая доверия женщина из древнего рода, потерявшего свое былое величие. Даже Игорь не видел угрозы с этой стороны. Борис, к счастью, не хныкал.

– Мы должны оставить тебя со своей печалью, Софья, – сказал Дмитрий. – Многие неотложные дела требуют внимания.

Она чуть не рассмеялась в голос. Дмитрий не продержится в регентах и месяц. Нет, она не доверит ему своего сына.

– Ты так добр, брат. Печаль моя подождет. И у тебя есть семья, которую нужно утешить, так что мы отпустим тебя как можно скорее. Главный боярин, поспешим в зал принести клятву.

Не обращая внимания на замешательство Дмитрия, она позвала Нину:

– Принесите его величество. Помните, ваша забота сейчас вдвойне важна. Мы должны увеличить охрану царя. А, маршал Санин. – Она обратилась к нему с беззащитной улыбкой, которая произвела большое впечатление на непоколебимость взглядов старого вояки. – Наша безопасность в ваших руках.

Глаза старика блеснули. Наверняка у него появились новые амбиции.

– Вы можете полностью положиться на меня.

Царица взяла его под руку и вывела из толпы, а все между тем расступились, давая пройти княжне Нине с Борисом на руках. Придворные кланялись и приседали, приветствуя монарха.

– Мы должны предпринять меры предосторожности. А вот, возможно, и ответ. Сэр Бомон! Сэр Аркелл! Вы могли бы выбрать и более удачное время для возвращения, но все же я рада вас приветствовать.

– Ваше величество! – Они отдали ей честь, обнажив мечи.

– Маршал, это лучшие воины. И к тому же не связанные другими обязательствами верности. Не согласитесь ли вы, благородные господа, послужить телохранителями царя, хотя бы на время?

Такая вопиющая, бесстыдная, безумная несдержанность могла уничтожить ее навсегда, если бы хоть кто-нибудь заподозрил ее мотив, но сегодня, она надеялась, это воспримут как прихоть убитой горем женщины. Софья никогда прежде не видела Бо изумленным.

– Мы почтем за честь, ваше величество.

– Тогда обсудите все с маршалом Саниным.

Софья поспешила скрыться за дверью, пока она совсем не сошла с ума и не поцеловала его при всех.

Важно было подготовить все быстро. Когда она посадила маленького Бориса на трон и встала на колени рядом, он подумал, что это игра, и рассмеялся. Она повторяла клятву громко. Затем сама села на трон, посадила ребенка на колени к себе и кивнула Дмитрию, чтобы он подошел. А потом Скуратов, Санин...

Когда царь устал от новой игры, Нина дала ему любимую игрушку, волка, которую они использовали, чтобы бить всякого бородача, склонявшегося к малышу. Это приводило его в полный восторг. Возможно, что-то в нем было от Игоря.

– Думаю, царь должен отдохнуть, – сказала Софья, передавая ребенка на руки гувернантке. – Главный боярин, маршал, вы должны подтвердить, что царь дал мне полномочия на время его отсутствия.

– Конечно, царица, – сопя, согласился Санин. Старик Скуратов тоже согласился. В течение последних месяцев, когда царь Игорь уже ослабел, она обработала их обоих, да и других тоже. Но она не ожидала, что их помощь понадобится ей так скоро. Их поддержки будет достаточно, чтобы преодолеть подводные дворцовые течения. Дмитрий был потрясен таким оборотом дела, но он скорее чувствовал освобождение, облегчение, а не обиду. Елена, сидевшая рядом с ним, похоже, была менее довольна, но не представляла собой угрозы.

– Тогда я желаю назначить членами совета следующих особ...

Первым был назван Дмитрий, но она может его отправить домой через несколько недель. Софья огласила еще несколько имен и решила, что пока достаточно.

– Теперь все могут идти. Дорогой брат, будь любезен доложить совету обстоятельства гибели моего супруга.

А затем последовали приказы о погребальном звоне, провозглашении царем Бориса, о похоронной церемонии, об иностранных послах и воеводах, об отбытии Санина в Трейден и роспуске стрельцов, о составлении нового гороскопа для царя, который, она считала, будет сенсационным. И так далее. Каждый новый отданный и исполненный приказ все больше упрочивал ее положение на троне. А мощный звон огромного колокола заставлял вздрагивать весь дворец: Донн!Донн!Донн!

К вечеру, когда погребальный звон прекратился, она успела подписать сотню разных бумаг. Две из них были распоряжения для внутреннего полка, в соответствии с которыми старшим офицерам из личной охраны царя разрешался доступ в царские покои.

Палата царицы была освещена несколькими свечами. Старик Скуратов должен уйти. Князь Григорий Овцын будет достойной заменой. Армия будет успешно действовать под началом Санина. Софья присела, чтобы кое-что написать, но встала снова и стала ходить по комнате. Прошло больше часа, когда дверь отворилась и Бо бесшумно проскользнул в комнату. На нем была форма, на боку меч с белым камнем на рукояти. Бороду он сбрил.

Некоторое время они пристально смотрели друг на друга, и она вдруг точно угадала, что он собирается сказать:

– Софья, я не могу остаться.

Она склонила голову и не пыталась скрыть боль.

– Я никогда не думал о возвращении и не хотел опять тревожить старые раны. Это так жестоко. Я только хотел спасти Суизина.

Нужно постараться смотреть на него как на одного из свиты, сопровождавшей Дмитрия. Так заставляла себя думать Софья.

– Даже если бы ты мог, это было бы очень опасно, – ответила она. – Ты убил Игоря?

– Нет. Да это и не было моей целью.

– Он заслужил смерть. Хочешь подержать на руках сына?

Он вздрогнул, как от удара, и подошел к кроватке осторожно, даже с опаской, как будто ждал нападения. Софья тоже подошла и встала рядом. Она так остро ощущала его близость. Бо смотрел не шелохнувшись.

– Возьми его. Он не проснется.

– Лучше не надо. Не сегодня. Позже, когда он увидит меня. – Рука Бо лежала на спинке кровати совсем рядом с рукой Софьи, но не касалась ее. – Он унаследовал красоту своей матери.

– Нет, своей великой тетушки Евфросинии, будь благословенна ее память. Ей не было равных.

На миг радостная улыбка Бо, казалось, озарила все кругом, но быстро сменилась печалью в его глазах.

– Софья, любовь моя! Однажды мы уже разбили сердца друг другу. Неужели ты хочешь пройти через это снова?

– С радостью.

– Я тоже. – В глазах его появились слезы. – Но, Софья! Я не могу. По одной-единственной причине – это опасно для маленького Бориса. Никому не было дела до чести жены Игоря. Никто не дерзнул бы сказать ему что-либо подобное. Но в городе полно глаз. Ты нужна своему сыну, а у тебя будут враги, а может, уже есть.

Это было разумно, но она была уверена, что есть еще другая причина.

– Конечно, у тебя могут быть любовники, – говорил Бо, продолжая разглядывать сына. – На самом деле любовники могут быть очень полезны. Ты сможешь настроить один род против другого. Но это будут знатные люди. А простолюдин-иностранец будет просто самоубийцей.

– Ты женат, – с грустью сказала Софья. Он кивнул в ответ.

С любым другим мужчиной это была бы не проблема, но Бо есть Бо.

– На женщине моего положения.

– Но не может быть, чтобы она в тебе нуждалась больше, чем я в последние месяцы. Мне бы продержаться до весны, когда все привыкнут к царице-регентше. Я должна найти способных людей на должности министров. Игорь пригревал только глупцов, а мне нужны сильные, амбициозные личности. Хотя бы четверо таких, которые боролись бы друг против друга, а не против меня и не вынудили бы меня вступить в какой-нибудь кошмарный брак. Ты нужен Борису! Главный боярин бесполезен, но, к несчастью, у него нет сына, чтобы унаследовать его должность, поэтому я назначу канцлера, как в Эйрании. А финансы... Он взял ее за руку:

– Я не могу помочь тебе в принятии таких решений, любовь моя. Но я не сказал, что уезжаю немедленно. Говорят, в Долорме началась гражданская война, а на всех судах из Трейдена плывут бэлы, значит, я не смогу уплыть отсюда до весны. До тех пор я буду охранять и беречь Бориса, ради тебя, обещаю. С ним ничего не случится, пока я здесь. Формируй свое правительство и хотя бы об этом не беспокойся. – Он печально улыбнулся. – Я наберу и обучу гвардию для него, такую, которой и ты сможешь доверять. Это единственное, что я могу тебе подарить.

– Ты дал моему ребенку отвагу и честь, это у него в крови. По линии Игоря сумасшествие передавалось по наследству на протяжении веков. И если Скиррия получит наконец разумного и понимающего свои обязанности царя, это будет твоим подарком всей стране.

– Будучи таким, каков я есть, – ответил Бо с нежной улыбкой, – я предпочитаю верить в воспитание. Если он будет того стоить, тогда твой долг воспитать его царем.

Он поднес ее руку к губам.

Они долго смотрели друг на друга, печально, с трудом сдерживая душевную боль. Два гордых человека не могли быть вместе. Царица, слишком гордая, чтобы умолять, и он, у кого нет ни титула, ни богатства, а только умение сражаться, что дорогого стоит, да эта проклятая честь. Если бы она стала умолять, он, возможно, уступил бы ей, но она слишком любила, чтобы требовать такой жертвы.

Он почтительно поклонился и ушел.