Текст книги "Страстное желание"

Автор книги: Дэй Леклер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 3

Рано утром Гейб оставил голосовое сообщение для Кэт, предупредив, что весь день будет недоступен, сел на частный самолет и вылетел из Сиэтла в Сан-Франциско. В машине, везущей его из аэропорта, он дорабатывал последние детали самого важного проекта. Пару раз Гейб чувствовал, как у него чешется ладонь, в самом центре, пронзенном огнем с первого прикосновения к Кэт. Это было чертовски странно.

Была суббота, и машине не пришлось стоять в пробках. В рекордные сроки он оказался перед входом в главный офис компании Данте – ювелирной империи, специализирующейся на создании украшений из бриллиантов удивительной огранки, так называемых огненных бриллиантов. Внутри было безлюдно, на это Гейб и надеялся. Он собирался познакомиться лишь с патриархом семейства – своим дедом Примо. Остальные члены семьи, скорее всего, даже не подозревают о его существовании, и Гейба это вполне устраивает. Он получил гостевой пропуск и подошел к лифту. Поднявшись на последний этаж высокого здания, вышел в фойе, поразившее видавшего виды Гейба своей роскошью.

В конце длинного полутемного коридора показалась девушка, готовая, видимо, сопроводить его в кабинет, все еще занимаемый Примо, хотя недавние расследования Гейба показали, что на данный момент у руля компании стоит старший законный сын его отца, Сев. Патриарх и основатель компании ушел на пенсию вскоре после того, как Доминик, отец Гейба, погиб во время морской прогулки вместе со своей женой Лаурой. Здоровье Примо заметно ухудшилось, и он передал бразды правления Севу. Данте делали вид, что не знают о существовании близнецов и о том, что Доминик собирался жениться на Каре и признать своих детей. Но Гейб этому не верил.

Пристально всмотревшись в приближающуюся девушку, Гейб замер, моментально узнав ее по изумительным каскадам каштановых кудряшек.

– Какого черта ты тут делаешь? – спросил он.

Она нервно огляделась по сторонам:

– Тсс. Нас никто не должен слышать.

– Ты не ответила на мой вопрос, Люсия. – Он сжал ее в пламенных объятиях, которые она радостно поддержала. – Что ты здесь делаешь?

– Работаю на Примо.

– Черт тебя побери! А он знает, кто ты?

В глазах Люсии мелькнули знакомые озорные искры.

– Конечно нет. Я бы не сделала этого, не поговорив прежде с тобой.

– Почему? – глухо спросил он. – Почему, ради всего святого, ты хочешь иметь дело с этими Данте после всего, что он сделал с мамой?

– Он. Ты имеешь в виду папу. – Это слово всегда поражало Гейба глухим разочарованием. Из них троих Люсия единственная до последнего верила, что однажды Доминик Данте прискачет к ним на белом коне, заберет их с собой и увезет в чудесный замок. Даже когда отец умер, она продолжала ждать, что Данте их признают. – Ты можешь называть его так, Габриель. Папа. Это слово не прожжет тебе язык.

– Я бы не был на твоем месте так уверен. И он не был нам отцом. Он был их отцом.

Элегантные черты лица Люсии прорезала упрямая гримаса, та самая, которая могла заставить позавидовать даже ишака.

– Он был и нашим отцом. И если ты не хочешь иметь семью, это не значит, что я чувствую то же.

– Они – не наша семья.

– Ты можешь не хотеть стать частью их семьи, но это никак не меняет того… – Голос Люсии сорвался, а подбородок задрожал.

В сине-зеленых глазах заблестели слезы. В глазах их матери. Слезы в этих глазах могли поставить Гейба на колени. Его сестра, его упрямая, волевая близняшка, женщина, готовая смотреть в лицо любой неприятности с улыбкой, была на грани истерики. Не говоря ни слова, он притянул ее к себе.

– Это так много для тебя значит? – прошептал Гейб.

– Да. – Ее голос обретал твердость. – Они – единственные родственники, которые у нас остались.

Он вздрогнул:

– Но мы есть друг у друга. И так будет всегда.

– Не спорю. – Она обхватила его лицо, с обожанием глядя в глаза. – Ты – мой старший брат, хоть и старше всего на четыре минуты.

– На пять.

Люсия рассмеялась сквозь слезы:

– Ладно, на пять. Ты всегда был рядом, когда я в этом нуждалась. Если бы ты не пришел на помощь, когда…

– Не надо. – Это было ужасное время. Хуже даже того дня, когда они узнали о смерти отца. Он погладил сестру по волосам, цвет которых ничуть не походил на цвет его шевелюры. Внешне они были удивительно разными. Но в душе… – Давай не будем.

Она кивнула:

– Ты прав. – Слегка отстранившись, она нахмурилась. – А ты что здесь делаешь? В смысле, раз Примо – не наш дед?

– У меня к нему важный вопрос. Он один может на него ответить.

– Какой вопрос?

– Тебя это не касается.

Люсия прищурилась и сделала шаг вперед, перехватив его руки. С ними так было всегда. Возможно, из-за того, что они – близнецы. Или из-за того, что они выросли без отца. У них была глубокая эмоциональная связь.

– Что-то случилось. Что именно?

– Это тебя не касается, сестренка. Я бы хотел скорее с этим закончить, если не возражаешь.

– Хорошо. Играй в загадочного и таинственного. Все равно в результате ты все мне расскажешь. – Она озорно улыбнулась. – Признай. Ты никогда не мог устоять передо мной.

Он быстро обнял ее и поцеловал в бровь.

– Это так. – Бросив беглый взгляд в сторону кабинета Примо, он спросил: – Прежде чем я сам увижу его, расскажи мне, какой он.

– Нет. Не думаю, что надо это делать. Ты все увидишь сам.

Черт. Это было совсем на нее не похоже. Люсия всегда была готова рассказывать о людях. Она любила всех, всем доверяла. В результате чего и влюбилась в мерзавца, который разбил ей сердце. После этого она стала более скрытной, но это никогда не касалось Гейба.

– Что не так, Люсия? Что ты скрываешь?

– Ничего, кроме собственного имени. Я хотела познакомиться с дедушкой, чтобы понять, какой он есть на самом деле. И чтобы при этом он не знал, что я – дочь Кары Моретти. Я тут под фамилией бывшего мужа.

– Насколько я помню, они знают лишь о моем существовании. Не думаю, что им стало известно о моей сестре.

– Это так, – подтвердила она.

– Он обидел тебя – даже не думай отрицать. Я всегда чувствую твою боль.

Люсия хотела возразить, но потом поняла, что это бессмысленно. Брат знает ее слишком хорошо.

– Ладно. Но это никак не связано с действиями или словами Примо.

– Тогда в чем дело?

Она повернулась на каблуках и прошла по коридору, остановившись у дверей кабинета.

– Я работаю на него, – начала она тихим голосом. – А он очень добр к своим работникам.

– Но?..

Она посмотрела на брата через плечо. На этот раз ей удалось сдержать слезы, но от этого Гейбу стало еще беспокойнее.

– Дело не в том, кто я. А в том, кем я не стану. Гейб, я не хочу работать на него. Я хочу быть его внучкой. Я хочу того, чего у нас никогда не было. Семью. – Прежде чем он сумел ответить, она распахнула первую дверь и, постучав во вторую, широко ее открыла.

– Мистер Моретти.

– Приглашайте.

Его голос был низким и глубоким, окрашенным легким тосканским акцентом. В нем звучала забытая мелодия, зов многих поколений предков, заставивших Гейба почувствовать, как что-то сжимается в его груди. Гейб замер, разрываясь между желанием утешить сестру и увидеть деда.

Люсия решила за них обоих. Она сделала шаг назад и покачала головой:

– Все в порядке.

Затем сжала кулак правой руки, оставив выпрямленным лишь указательный палец. Слегка согнула его. Гейб сделал то же самое. И их пальцы соединились. Так с самого детства их приучила делать мама. Это было их секретное признание в любви. Символ поддержки и силы.

– Иди, – прошептала она.

– Мы не закончили, – предупредил он шепотом. Затем сделал несколько шагов вперед и оказался лицом к лицу со своей копией лет через пятьдесят.

Примо медленно встал.

– Ты очень похож на своего брата Северо. Вас можно принять за близнецов, – пробормотал он.

– Я не считаю его своим братом.

Примо пожал плечами:

– Меня это не удивляет. Понятно, что ты обижен на нас. Твой отец поступил неправильно.

Это удивило Гейба.

– Согласен.

Дед хрипло рассмеялся:

– Ты не ожидал, что я скажу подобное о собственном сыне? – Подойдя к искусно гравированному хьюмидору, он достал сигару. – Будешь?

– Мне кажется, в офисе нельзя курить.

– А что? Ты вызовешь полицию?

– Зависит от исхода нашего разговора.

На мгновение взгляды мужчин сцепились. Наконец Примо разразился громким хохотом. Обойдя стол, он подошел к Гейбу. Сжал внука в долгих искренних объятиях и слегка потрепал по спине железной рукой:

– Я уже и не надеялся, что этот день настанет, Габриель. – Его имя непривычно прозвучало на итальянский манер.

Гейб замер, не понимая, как реагировать на объятия и на всю ситуацию в целом. В конце концов он ответно похлопал старика по спине. Судя по удовлетворенному вздоху Примо, ему это понравилось. Он освободил Гейба и сделал шаг назад.

– Наверное, ты не понимаешь, зачем я пришел, – начал Гейб.

На него смотрели золотистые глаза, точно такие же, как у него самого. Мудрые, добрые глаза, полные понимания и печали, радости и приятия.

– Благодарю тебя за это, даже если твой приход не связан с желанием познакомиться с твоим нонно[1]1
  Дедушка (um.).


[Закрыть].

– Черт… – Все шло совсем не так, как он ожидал.

– Все совсем не так, как ты ожидал?

Что же это такое? Патриарх Данте умеет читать мысли? Гейб поднял взгляд, решив быть честным:

– Не так.

– Ты думал… Приду, постараюсь быть вежливым со стариком. Задам свой вопрос. И уйду, не позволив ему овладеть моим сердцем и рассудком. – Указательный палец Примо прикоснулся сначала к груди Гейба, затем ко лбу. – Уже поздно. Я уже там. Как… – Он нахмурился. – Какое животное забирается туда, куда ему нельзя?

– Очевидно, ты.

Примо снова зашелся в хохоте. Чиркнув зажигалкой, поджег сигару.

– Мы не будем никому рассказывать о сигаре, ладно? Нонна[2]2
  Бабушка (um.).


[Закрыть] разорвет меня на части, если об этом узнает. И сразу доложит моему доктору.

Как он это допустил? Как к нему подобрался старик? Ведь он прав. Гейб собирался держать с ним дистанцию, задать проклятый вопрос и поскорее убежать. Но он заворожил его. То же самое сделал когда-то и его отец. Очаровал их мать, заставил ее забыть про защитные барьеры и оставил ее одну с детьми.

– Я не похож на него. – Он так и не понял, откуда пришли эти слова. Они вырвались, прежде чем Гейб осознал это.

Глубокая печаль отразилась на лице Примо.

– Нет, не похож, – мягко согласился он. – Так же как и Северо или Марко, Лаццаро и Николо. У вас всех есть моральные принципы, которых не было у него. Мне жаль, что он так поступил с тобой. И жаль, что я не нашел тебя раньше.

Не нашел раньше? Неужели больше никто из Данте не знает ни о нем, ни о Люсии? Не может быть. Но он не станет об этом спрашивать. Это бессмысленно.

– Это не важно. Я не хочу знать вас.

Пропустив мимо ушей последнюю фразу, Примо сказал:

– Но ты ведь здесь, не так ли?

Гейб поймал себя на том, что снова чешет середину ладони, и этот жест привлек внимание его деда, который загадочно улыбнулся.

– У меня есть вопрос.

Примо присел на край стола, пристально глядя на Гейба поверх клубов дыма. И улыбаясь. Широкой улыбкой Чеширского кота.

– Много вопросов, наверное.

– Только один.

– Хорошо. Спрашивай. А я постараюсь ответить.

– Недавно кое-что случилось. – Когда настал момент произнесения заготовленной фразы, Гейб внезапно осознал всю ее нелепость. – Кое-что… странное.

– Правда? Интересно. – Примо внимательно рассматривал тлеющий кончик сигары. – И то, что случилось недавно, полагаю, никак не связано с женщиной?

Гейб застыл.

– Сукин ты сын, – прошептал он. – Ты знаешь, о чем я?

– Знаю что?

Гейб начал измерять комнату нервными шагами, пытаясь побороть гнев. Как такое возможно? Годами он зарабатывал репутацию хладнокровного бизнесмена. Но тут в его офисе появилась Кэт. А теперь еще дедушка… Больше всего он хотел убежать от них обоих. Но не мог.

– Ладно, что это еще за чертовщина? Я только коснулся ее и…

– И ты воспылал к ней. Твоя ладонь. Она чешется, и это не пройдет.

– Да! Да, черт подери. Именно это и случилось. Что это?

– Инферно, конечно. Разве Доминик никогда не рассказывал твоей матери?

– Он рассказывал сказку о том, что Данте чувствуют свои половинки при первом же прикосновении к ним.

– Это оно. Ты сам ответил на свой вопрос. Что-то еще?

– В смысле, что-то еще?! – Гейб был готов взорваться, разбивая последние куски ледяного самоконтроля. – Инферно? Ты шутишь? Это выдумка. Обычная сказка, которую кто-то рассказал нашей матери и которую обсуждали в обществе после скандальной любовной истории Марко. Его не существует.

– Поверь мне, внучок, существует. Инферно – не сказка. Если ты его проигнорируешь, у тебя начнутся проблемы.

Гейб прищурился:

– Объяснись.

– Ты коснулся женщины. – Голос Примо стал тише и еще мелодичней. – Ты почувствовал огонь инферно. Почувствовал щекотку в ладони и жар, которые никуда не уйдут. Потому что эта женщина – твоя половинка. Ты должен жениться на ней или быть готовым к последствиям, с которыми столкнулся твой отец, отказавшийся жениться на той, кого указало ему инферно.

– Какими последствиями? – спросил Гейб.

– Я говорил Доминику, что он должен жениться на твоей маме. Я предупреждал его, что нельзя отворачиваться от этой женщины. Но он считал, что может получить все: инферно и свою половинку, а еще Лауру с ее состоянием.

Примо хотел, чтобы их родители поженились? Нет. Нет. Ведь отец обвинял во всем Примо. Говорил, что он – против свадьбы.

– Я тебе не верю.

Примо пожал плечами:

– Можешь верить в то, что считаешь правильным, внук. Это ничего не изменит. Ты видел, к чему привел брак Доминика. Они так и не стали счастливыми. И так будет всегда из-за инферно. – Он молча смотрел на Гейба, убеждая его в серьезности своих слов. – Мы – особенные, Габриель. Данте – однолюбы. Мы должны следовать своей судьбе, жениться на предназначенной для нас женщине или быть готовыми страдать. А страдания всегда настигнут тебя, если ты не последуешь воле инферно. Твой отец убедился в этом сам.

Гейб наконец осознал значение слов дедушки. Кэт Мэллоу – его половинка. Черт, только не это.

– Я не Данте, – сказал он. Настойчиво. Или умоляюще? – Ко мне это не имеет никакого отношения. Я не допущу этого.

Глаза Примо затуманила печаль.

– Ты всегда был и будешь Данте.

– Ты ошибаешься. Я не похож на Доминика. Я отказываюсь быть таким, как он. Как кто-либо из вас. Я Моретти.

– Если бы это было так, ты бы не испытал инферно. Но это случилось. – Примо стряхнул пепел, подошел к внуку и сжал его плечо. – Я понимаю твою обиду на нас. Твое презрение. Но не считай, что Доминик – яркий представитель клана Данте. Он – Данте, несмотря на то, что сделал с Карой, Лаурой и всеми своими детьми. Но мы воспитывали его по-другому. А его выбор – это его выбор. И этот выбор есть теперь у тебя. Ты можешь прислушаться к моим словам или пойти по стопам своего отца, проигнорировав мой совет. Инферно настигнет тебя в любом случае.

Ладно, с этим он справится. В конце концов, они с Кэт собираются объявить о помолвке. Может, инферно это устроит?

– Я планирую обручиться с ней. Это решит проблему инферно?

– Если ты женишься на ней.

– А если нет?

Дед отозвался молчаливым пожатием плеч, которое показалось Гейбу невероятно зловещим.

– Разве важно, женюсь я на ней или нет? Женюсь или обручусь, я расстанусь с ней, как только инферно исчезнет.

– Отлично.

Гейб пораженно застыл:

– Правда? Я удивлен, что ты согласился.

– Если ты будешь ждать исчезновения инферно, это займет много времени. Мы с твоей нонной женаты шестьдесят лет, а я все еще жду, когда инферно пройдет. Думаю, осталось совсем немного. Может, в следующем году ладонь перестанет чесаться, как думаешь? – Примо усмехнулся Гейбу сквозь колечки дыма. – Хотя… Может, и нет.

Кэт ненавидела публичные свидания с Гейбом, хотя изо всех сил пыталась спрятать эмоции за внешним спокойствием. В воздухе пахло Рождеством, до которого оставалось всего две недели. Повсюду витали запахи корицы и кедра, оно скрывалось за каждой витриной. Санта с оленьей упряжкой, украшенные елки, разноцветные коробки, перевязанные блестящими лентами. Кругом готовились к празднику. Но для Кэт Рождество в этом году не ассоциировалось с радостью. Возможно, из-за невыносимо сложных свиданий с Гейбом.

Даже три недели спустя, после того как они побывали на нескольких десятках светских мероприятий, их появление постоянно вызывало всеобщий интерес. Кэт надеялась, что слухи наконец дойдут до ее бабушки. Она одобрит. Или осудит. Будет видно. Но она продолжала молчать, не звоня и не отвечая на ее звонки.

К столику их всегда провожал завороженный шепот, содержания которого они не могли разобрать. Все это Кэт уже прошла пять лет назад, после скандала с Бенсоном Винтерсом. Пристальное внимание. Грязные комментарии, порой намеренно громкие. Преследования прессы. Стыд и смущение. Все это не прошло бесследно, оставив шрамы в ее душе. И разрушив карьеру Бенсона.

Гейб выжал из себя улыбку:

– Если ты не перестанешь смотреть на меня, как на блюдо, о заказе которого жалеешь, люди никогда не поверят, что мы влюблены.

– Мы не влюблены.

– Нет, – согласился он. По какой-то нелепой причине ее ответ ранил его. – Но мы пытаемся убедить окружающих, что безумно влюблены. Что страстно, нереально влюблены друг в друга. Самое малое, что может помочь, – это твоя улыбка.

– Хорошо. – Она попыталась расслабиться и улыбнуться. – Может, стоит поговорить о чем-то нейтральном?

– Что угодно, лишь бы ты перестала смотреть на меня так, будто в любой момент готова сорваться. Как насчет… Расскажи, что ты делала в Европе. Где жила? Чем занималась?

– Я жила в Италии. Если быть точнее, во Флоренции. Я работала в баре и еще в паре мест. И училась.

– Что изучала?

– Ювелирный дизайн.

Обычный разговор. Но по какой-то странной причине Гейб замкнулся в себе. Похоже, обычный разговор им тоже не под силу. Видимо, единственное, где сходятся их интересы, – это в спальне.

– Ювелирный дизайн, – повторил он.

– Два года. – Его реакция заставила Кэт осторожничать. – Затем в течение трех лет я практиковалась, пытаясь узнать как можно больше, чтобы получить работу в самой лучшей компании.

– И кого же ты считаешь самым лучшим? – тихо произнес он.

Кэт стало не по себе. Внутренний голос подсказал ей, что что-то не так. Минуту назад перед ней сидел обычный, здраво рассуждающий мужчина. А теперь он превратился в хищника, выслеживающего добычу, готового накинуться на нее из-за одного неверного слова.

– Данте. – И это случилось. Неверное слово. Она нервно затараторила: – Все из-за «Страстного желания». Я влюбилась в него с первого взгляда. Всегда умоляла бабушку показать мне ожерелье. Я мечтала узнать, как создаются подобные шедевры. Лучшие из лучших. Что-то не так, Гейб?

Он смотрел на нее прищуренным взглядом, словно пытаясь проникнуть ей в самую душу.

– Просто интересное совпадение.

– Какое совпадение? Это как-то связано с твоим ожерельем?

Он не стал отвечать, переведя разговор на другую тему.

– Давай уйдем из ресторана, доберемся до ближайшей кровати и разденемся. Может, так нам будет проще договориться?

Гейб застал ее врасплох, и ей понадобилось несколько долгих минут, чтобы прийти в себя. Ее обдало жаром с головы до ног, и снова загорелось пламя желания.

– Я не собираюсь уходить из ресторана и искать ближайшую кровать, не говоря уже о раздевании, – сообщила Кэт, удовлетворенная твердостью собственного голоса.

Хотя голос все-таки дрогнул на последнем слове, заставив ее передумать на полпути к чашке кофе. Руки тоже дрожали. Поэтому она опустила их на колени и почесала середину ладони. Почему-то это ощущение сводило ее с ума в течение последних нескольких недель.

– Как скажешь. Если ты не хочешь есть, мы всегда можем уйти из ресторана и утолить другой голод.

Именно этого она и хотела. Каждой клеточкой своего тела. До дрожи в пальцах ног, обвитых ремешками стильных босоножек от Фенди. Но она не собиралась слушать инстинкты. И все же… Если бы он озвучил свое предложение по-другому?

Слово «раздеться» спровоцировало ряд невероятно смелых картинок в ее голове. Она не ожидала, что они будут настолько красочны и волнующи. Это неправильно, ужасно неправильно. Кэт очень хотела увидеть Гейба Моретти обнаженным. Мечтала о том, как его тело проникнет в нее. Кэт вцепилась в ручку чашки и попыталась сосредоточиться на ароматном запахе кофе, молясь, чтобы пылающие щеки не выдали ее смущения, списанного на жар, исходящий от чашки.

Гейб рассмеялся низким, грудным смехом:

– О чем думаете, мисс Мэллоу? Похоже, о чем-то важном, раз это так возбуждает вас.

– Это не возбуждение, а раздражение. Меня раздражает то, что надо притворяться, будто я хочу тебя.

Его смех стал только громче.

– Врунья. Ты не можешь даже смотреть на меня. Интересно, почему? Может, из-за того, что ты на самом деле хочешь меня? – Он наклонился к ней и забрал у нее чашку. Их пальцы переплелись, ладони соединились. И сразу их тела охватил знакомый жар. – Я не против отмены аперитива и перехода непосредственно к десерту.