Текст книги "Исчезла любимая"

Автор книги: Дей Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Вы с ума сошли! – заорал он. – Вы совершенно ненормальный! Я не убивал жену, я ее люблю! Я ничего не выдумал!

Филипс и Розенкранц были вынуждены привязать его к стулу, чтобы он не вздумал вновь пустить в ход кулаки. Розенкранц вытер кровь с губ и заявил:

– Очень хорошо, Карсон. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с подобным насилием, мы его подтверждаем вещественными доказательствами. Предположим существование этих двух мерзких насильников, которые друг за другом насиловали вашу жену на кровати вашего трейлера. В таком случае, как же случилось, что мы не обнаружили ни малейших следов содеянного? И, – прибавил он, постукивая пальцем по одному из рапортов на столе, – технические работники уверяют, что они тоже ничего не обнаружили. Абсолютно ничего!

– Я плюю на то, что они там утверждают! – завопил Карсон.

– Я там был и отлично видел, что произошло!

– И другое, – продолжил Розенкранц. Трейлер застрял в глине, а между тем на нем нет никаких следов глины. Еще более важная деталь: там не нашли никаких отпечатков пальцев, даже ваших, ни одного! Вы следите за моей мыслью, Карсон? Там даже нет отпечатков пальцев вашей жены. И я скажу вам, почему это так. Потому что после того, как вы убили ее, перед тем, как позвонить в полицию, вы вытерли пол, дверь и все предметы масляной тряпкой. Вы решили, что будет лучше, если не останется никаких отпечатков, кроме ваших и миссис Карсон. Потому что при всем вашем воображении невозможно сделать отпечатки пальцев несуществующих насильников.

– Какие глупости... – простонал Карсон. – Эти гангстеры существуют! И если вы не обнаружили в трейлере никаких следов, значит, они вернулись, чтобы стереть все следы преступления, пока я добирался до поста.

Инспектор Розенкранц ехидно ухмыльнулся.

– Вот это правдоподобно! Я отлично вижу, как два бандита, накачанные наркотиками, которые только что ограбили человека и изнасиловали его жену, вернулись к месту преступления и, надев опрятные фартуки, стали менять простыни на кровати, вымыли пол и стерли все свои следы со всех предметов в трейлере. Вы сказали, что они отобрали у вас деньги, не так ли?

– Да, они взяли у меня сорок долларов. Точнее, сорок два.

– А часы-браслет?

– Да, и часы-браслет.

Розенкранц вскрыл один из конвертов на столе и высыпал из него часы-браслет и стопку банковских билетов.

– Это ваши часы, мистер Карсон?

– Мне кажется, да.

– Теперь пересчитайте, пожалуйста, деньги.

Карсон пересчитал. Там оказалось три билета по десять долларов, два по пять и два по одному.

– Где вы это нашли? – поинтересовался Карсон.

– Один из моих людей нашел часы в закоулке вашего трейлера, а деньги лежали на одной из полок холодильника.

Ситуация была ясна, и инспектор Розенкранц резко спросил:

– Вы можете нам объяснить, как они туда попали?

Прижавшись спиной к спинке стула, Карсон обхватил голову руками.

– Непостижимо! Я ничего не понимаю и начинаю думать, что я ничего не знаю. Но где бы вы их не нашли, это не я положил их туда. И оба негодяя существуют, что бы вы ни говорили. Они действительно изнасиловали Шеннон и увезли ее с собой.

Розенкранц цинично улыбнулся.

– И вы бы были в восторге, если бы мы продолжали их поиски. Пока время и дождь не смоют следы на том месте, где вы закопали миссис Карсон. Слушайте, Карсон, почему бы вам не признаться? Такие вещи случаются ежедневно. Почему вы заставляете нас отправить вас в газовую камеру раньше, чем вы смогли бы представить смягчающие вашу вину объяснения? Вы спорили с женой. Может, она даже угрожала уйти от вас после двухнедельного замужества? Вы потеряли голову и, раньше чем отдать себе в этом отчет, схватились за револьвер. Не желая этого, вы выстрелили и... так далее.

Карсон поднял голову и посмотрел Розенкранцу в глаза.

– Нет, я не убивал Шеннон ни случайно, ни каким-либо другим образом. И я никогда ей не угрожал.

Допрос продолжил инспектор Филипс.

– В таком случае, как же произошло, что мы нашли ваш револьвер, наличие которого в трейлере вы отрицали? Револьвер с двумя стреляными гильзами в барабане? Он лежал в ящике для перчаток, завернутый в промасленную тряпку, которой, по всей вероятности, вы стирали следы в трейлере. В чемодане, в вашем трейлере, нашли лопату, которую недавно вымыли. Но вымыли недостаточно хорошо, потому что наши техники обнаружили на ней следы той почвы, которая окружала трейлер. Почвы на горе... А вот это?

Открыв коричневый бумажный пакет, инспектор вытащил оттуда разорванные трусики, лифчик и платье, похожие на те, которые носила Шеннон в тот момент, когда они покидали Карпинтери. Все эти предметы были в пятнах засохшей крови.

– А вот это? – повторил Филипс. – Как вы объясните то, что мы нашли эти предметы в зарослях алоэ, в ста футах от вашего трейлера? Я сообщаю вам это потому, что это может вас заинтересовать. Кровь, находящаяся на одежде, принадлежит к третьей группе, то есть к той, которая обозначена на карточке в сумочке миссис Карсон.

Джеймс долго смотрел на эти вещи, обхватив голову руками. Эти вещи действительно принадлежали Шеннон. Выходит, она мертва. Ничего больше нельзя было подумать. Карсон был уверен, что не убивал своей жены ни из револьвера, ни каким-либо другим образом и что не зарывал ее тело в землю на горе. И он помнил, что в последний раз видел разорванные трусики и лифчик на полу трейлера.

– Ну, что? – спросил инспектор Филипс.

– Не знаю, – Карсон поднял к нему опечаленное лицо. – Я не могу ответить ни на один из заданных вами вопросов. Но я должен заявить одну вещь. Если Шеннон мертва, то меня мало интересует, что меня ожидает. Но несмотря на то что вы задали мне кучу вопросов, на которые я не в состоянии ответить, позвольте мне в свою очередь поинтересоваться у вас, может, мне повезет больше, чем вам. Какая у меня была причина убивать Шеннон? Предположение, высказанное инспектором Розенкранцем, не стоит и выеденного яйца. Как она могла надоесть мне через две недели? Шеннон молода и очень красива. Я такой же мужчина, как и все в моем возрасте. Брачная жизнь мне нравится, и мне определенно нравилось быть с Шеннон, в этом нет сомнений. Я надеялся, что это продлится долгие годы, всю жизнь. Тогда почему же я убил Шеннон? Скажите мне это? Скажите!

– Если бы мы это знали, то ничего бы у вас не спрашивали, мистер Карсон, ответил Розенкранц. – Вы сидели бы в камере по обвинению в убийстве. Но если мы позволим вам уйти сегодня вечером, что мы, к сожалению, вынуждены сделать, вы все же не глядите оптимистично на будущую жизнь. Вы сможете обмануть одного инспектора, одного помощника шерифа, двадцать детективов, но не систему. Лично я уверен, что вы убили свою жену, и собираюсь доказать этот факт. Во всяком случае, есть один шанс на тысячу, что мы ошибаемся, и в настоящем случае мы учитываем его. Поэтому все наши люди продолжают поиски миссис Карсон, живой миссис Карсон. И у нас есть намерение обшарить гору, чтобы найти ее труп. И когда мы выясним, что за причина у вас была для ее убийства, то мы...

– Будьте добры послать мне открытку, – оборвал его Карсон, вставая. – Меня это интересует, как это ни покажется вам странным.

В комнату вошел один из агентов и положил перед Розенкранцем рапорт.

– Досье девицы Гри, – доложил он. – Два ареста. Один за приставание к мужчинам – десять суток. Второй – за неприличное поведение во время проверки полицией их заведения. Ее действительно зовут Чирли Гри, и ей двадцать два года.

– Хорошо, она тоже свободна, – распорядился Розенкранц. – Если ее и привели сюда, то лишь потому, что застали ее у Карсона.

– А я? – спросил Карсон.

– В настоящий момент можете уматывать, но вы вернетесь сюда, это я вам обещаю.

Чирли ждала его в вестибюле. Карсон, выйдя от Розенкранца, нашел ее причесывающейся. Доставая из сумочки губную помаду, она поинтересовалась:

– Чего они хотели?

– Вы же слышали, что они говорили у меня, – в бешенстве ответил Карсон. – И что они говорили здесь! Они полагают, что я прикончил Шеннон.

Чирли намазала губы, размазала помаду пальцем и лишь потом спросила:

– А это правда?

– Нет.

Чирли долго смотрела в лицо Карсону, после чего решительно заявила:

– Я вам верю!

Глава 6

Карсон никогда не представлял, что существует такое множество летних станций между Санта-Моникой и Лонг-Бич. Океан-парк, Венеция, Илей дел Рей, Манхэттен-Бич, Сан-Педро, Уиллингтон... В большинстве из них имелись кабаре, и сестра Шеннон выразила пожелание проделать путешествие по всем этим местам. Во всяком случае, после посещения первых шести она заявила, что сама будет вести машину.

– Нам только не хватает, чтобы вас задержали за превышение скорости, – заметила она. – Это обойдется вам в тридцать дней тюрьмы и доставит сумасшедшую радость всем этим инспекторам с щечками новорожденных. Они будут в диком восторге, затянув вас в дыру. А раз я веду машину и сижу за рулем, то пить больше не стану.

Ночь не обещала отдохновения от дневной жары. Обычно у берега океана бывало прохладно, но не в этот вечер. Несмотря на бессонную ночь, на физическое и моральное напряжение, Карсон чувствовал себя не очень плохо. Сразу после того, как они вышли из полиции, Чирли настояла, чтобы он проглотил бифштекс, толстый, как рука.

Чем больше он приглядывался к Чирли, тем больше симпатий она у него вызывала. Что же касается ее манеры вызывающе одеваться, то он не видел в этом ничего особенного, ничего такого, чего можно было бы стыдиться, как это делала Шеннон. Чирли действовала и говорила не задумываясь – она была искренна.

Насколько Карсон мог судить, Чирли не была совершенно аморальна. Она просто смотрела на вещи и, чтобы существовать в этом мире прокуренных и проспиртованных, причастных к артистическому кругу людей, употребляла единственное оружие, которым обладала, – натуру. К тому же ей, как и Шеннон, была присуща необыкновенная преданность.

В каждом баре и кабаре, которое они посещали, Чирли описывала обоих грабителей со слов Карсона. Свой рассказ она обыкновенно заканчивала следующей фразой: "Девица, у которой были неприятности на горе, – моя сестра. Я хочу ее видеть, и как можно скорее. Сделайте так, чтобы этот момент настал. Что случилось, то случилось, тут уж ничего нельзя поделать. Но если эти два маленьких засранца дорожат своей шкурой, пусть выпустят ее, да поскорее".

Карсон не мог утверждать, что все эти угрозы Чирли производили на людей впечатление. Но то, что она делала, было лучше, чем если бы она просто сидела у него и вместе с ним ждала бы звонка от людей, которые не только думали, что Шеннон мертва, но и были убеждены, что ее прикончил муж.

Чирли некоторое время вела машину молча, а потом спросила:

– У вас есть поручители, Джеймс?

– Как это?

– Наличность в банке, ценности, акции?

Он мысленно произвел инвентаризацию своего состояния.

– Около двадцати тысяч в банке и, может, около десяти тысяч сбережений дома. Почему вы об этом спрашиваете?

– Я только подумала, зачем эти двое увезли с собой Шеннон. Может, они считают себя настолько ловкими, что рассчитывают на безнаказанность и барыш?

– Вы хотите сказать, что они надеются получить с меня хороший выкуп?

– Да. А вы станете платить?

– Конечно. Все, что угодно, все, что у меня есть, только бы освободить Шеннон. Но мне это представляется невозможным. Вы считаете, что они пойдут на такой риск из-за той малости, что я смогу им выдать?

– Тридцать тысяч долларов? Это малость? Послушайте меня, голубчик, любой из этих типов, которых мы с вами видели в коробках, перережет вам глотку и за две тысячи. Но это лишь мое предположение и больше ничего, поймите это. Правда, оно стоит того, чтобы его заранее обдумать.

– Совершенно верно, – согласился Карсон. – Но я убежден, что они не пойдут на такой риск. Напасть на человека в надежде получить от него выкуп – это слишком отчаянный поступок.

– Насилие тоже, – сухо проронила Чирли.

Она припарковала машину перед кабаре, над дверью которого висела большая неоновая вывеска: "Саргассово море". Под вывеской были прибиты традиционные фотографии полуобнаженных девиц, а небольшая афиша объявляла:

"ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ СПЕКТАКЛЬ КАФЕ-КОНЦЕРТА, НАЧИНАЯ С 21 ЧАСА".

Ливрейный швейцар знал Чирли. Казалось, все знали Чирли. Клиентура тесной толпой окружила стойку, сделанную в виде лошадиной подковы. Кабаре было декорировано принадлежностями для ловли рыбы, развешанными по стенам, поплавками из цветного стекла и макетом корабля над кассой.

Когда Чирли и Карсон вошли в зал, он был погружен в темноту, а прожектор освещал упражнения упитанной девицы, одетой в два розовых бутона и в кружевное бикини. Упражнения производились под оркестр. Чирли сразу же отвоевала у бара два табурета.

– Один двойной виски для моего друга, – обратилась она к бармену. – И ничего для меня, Сэм, я веду машину.

Бармен был рад ее встретить.

– Давненько я вас не видел, Чирли, – улыбаясь, произнес китаец, обслуживая Карсона.

– Я представляю вам своего зятя, Джеймса Карсона. Джеймс, представляю тебе Сэма Ли.

Бармен поспешил пожать руку Карсону и произнес:

– Зять Чирли – мой друг. Вот возьмите, теперь моя очередь, – он протянул Карсону стакан.

Карсон поблагодарил его за выпивку, в которой он не нуждался, но которую пришлось принять, чтобы не обижать Сэма.

Бармен собрался поставить на место бутылку, как вдруг неожиданно обернулся.

– Джеймс Карсон! – воскликнул он. – Вы не тот мужчина, жену которого...

– Именно тот, – оборвала его Чирли. – И его жена является моей сестрой.

И она повторила бармену описание грабителей, что она уже проделывала в предыдущих шести барах.

– Вы можете на меня рассчитывать, Чирли, – пообещал китаец, склонив голову. – А если я что-нибудь узнаю, где я смогу вас застать?

– Позвоните по телефону Джеймсу, так будет лучше. Я задолжала за две недели за квартиру, и вампир, который управляет домом, может заставить меня ночевать на улице. Какой номер вашего телефона, Джеймс?

Карсон сообщил номер телефона, и бармен тут же записал его на полях своей регистрационной книги. Взяв один из банковских билетов, лежащих перед Карсоном, Чирли протянула его через прилавок.

– Это последний бар, который я знаю, – заявила она. – Или, во всяком случае, последний, где меня знают. Думаю, что нам лучше посидеть здесь сегодня вечером. Теперь и я желаю угоститься стаканом винца за счет зятя.

– Почему бы и нет? – не возражал Карсон.

Рыжая упитанная девица закончила свой номер под бурные аплодисменты зала, и ее место немедленно заняла другая – худенькая и темная.

– У нее талант, – проговорила Чирли, посмотрев несколько минут на выступление. – И она отлично сложена.

– Поддерживаю ваше мнение, – согласился Карсон.

Девица на эстраде уже разделась до дозволенного предела, установленного законом. Ее костюм составляли три кружевные бабочки, порхающие вокруг плоти во время быстрых ритмичных движений.

– Лично я предпочитаю закрывать эти места, – продолжала Чирли, подавая знак бармену вновь наполнить ее стакан. – Но в моем деле это не имеет значения. У меня нет необходимости вертеть ягодицами, чтобы зарабатывать свои бабки. Я пою.

Карсон подыскивал подходящее замечание, но ничего путного не придумал. Чирли залпом осушила свой стакан и резко поставила его на стойку.

– Большущей шишкой, – бросила она, – вот чем я мечтаю быть. Чем-то вроде Дины Порс, если вы ее знаете, или Пегги Дю. Но я никогда дальше этого не продвинусь, – с горечью добавила она, указывая на эстраду.

– Вы еще молоды.

– Что вы хотите этим сказать? То, что необходимо иметь, это талант, и большой талант. Я могла бы изучить ремесло: стенографию и прочее. Тогда бы я заняла место у какого-нибудь богатого адвоката или другого дельца. Если бы я ему понравилась, он, может быть, женился бы на мне. И тогда я, вместо того чтобы выступать с этим паршивым стриптизом в одной из коробок, жила бы в роскошном отеле Беверли-Хиллз, ела бы черную икру, пила бы шампанское и давала бы распоряжения своему метрдотелю получше настроить телевизор с экраном во всю стену.

Несмотря на всю симпатию, которую внушала ему Чирли, Карсон не мог удержаться от смеха.

– Вы очаровательны, – заметил он, – и очень красивы. И кто знает? Никто не говорит, что у вас не может быть собственного отеля на Беверли-Хиллз.

– Вы находите меня красивой? – спросила польщенная Чирли.

– Очень красивой!

– Такой же, как Шеннон?

– Такой же... Если бы она не была брюнеткой, вас можно было бы принять за близнецов. Но вы блондинка и намного лучше знаете жизнь.

Красные губы Чирли сложились в загадочную улыбку.

– Не надо, все это глупости, мечты... Скажите мне, Джеймс, Шеннон много сообщила вам о нашей семье?

Карсон немного подумал и с сожалением понял, что очень мало осведомлен о родных Шеннон. До этого времени он как-то не размышлял о подобных вещах. Молодая пара была слишком занята своим настоящим и планами на будущее, чтобы думать о прошлом.

– Немного, – сказал он.

– Я ее понимаю, наше генеалогическое древо не слишком-то значительно. Нам нечем особенно гордиться, Джеймс.

Глава 7

Потягивая виски, к которому испытывал уже почти отвращение, Карсон ждал продолжения. Чирли, со своей стороны, внимательно смотрела на дно своего пустого стакана, как будто желала увидеть там прошедшие годы.

– Я никогда точно не знала, откуда мы появились. Может, из Оклахомы, а может, из Арканзаса или Аризоны... Но мне было четыре года, когда наш отец обосновался в этой стране. Это произошло во время второй мировой войны. Он начал работать на постройке деревянных судов. Отец мечтал накопить достаточно денег, чтобы вернуться в родную страну, купить там ферму и спокойно дожить остаток жизни. Но он никогда туда не вернулся. Все его деньги улетучились табачным дымом. Пока мы были маленькими, это казалось не так страшно, на жизнь всегда оставалось. Но после войны, когда бизнес стал сворачиваться... Однажды, когда мне было девять лет, он пошел купить спички...

– И он бросил вас, Шеннон и мать?

– Да... кинул в бездну нищенского существования... – Чирли взяла сигарету у Карсона, закурила и продолжила: – Мать тоже не была ангелом, поймите это. После исчезновения мужа любой мужчина стал для нее хорош: лишь бы платил и можно было купить бутылку вина. Так продолжалось около семи лет. И однажды ночью она умерла, и тип, который жил с ней в это время, решил, что, если я заменю ее, он не много потеряет. Я сложила свои пожитки и вещи Шеннон, и мы ушли. Я стала работать. Я танцевала с другими девицами в одном из заведений.

– В шестнадцать лет?

– Совершенно точно. Заметьте, это меня мало смущало. Мне было необходимо переменить обстановку. О, конечно, я тоже мечтала стать настоящей дамой. Большая мечта – стать настоящей дамой, жить в красивом доме или в отеле, иметь много красивых вещей и мужа. Шеннон добилась этого, а я нет. Я танцевала тогда в кордебалете. Через две недели ко мне подошел хозяин и предложил мне кроме этого заниматься кастрюлями или убираться вон, – Чирли энергично затянулась. – Мне надо было думать о Шеннон, и, кроме того, мы уже привыкли как следует есть. Я выбрала кастрюли. И вот чего я достигла. – Рукой, в которой она держала сигарету, она сделала широкий жест, как бы показывая себя. – Но хватит об этом... лучше поговорим о ваших родных. Какие они были?

– Хорошими, очень хорошими. Но я был гораздо старше вас, когда их лишился. Они оба погибли во время несчастного случая.

– И у вас нет больше родственников?

– Никого.

Чирли плохо перенесла последний стакан виски.

– Мы с вами не что иное, как пара бедненьких сиротинок, – промолвила она хриплым голосом. Затем, вытерев слезы рукавом платья и размазав косметику, она обратилась к бармену:

– Понимаешь, Шеннон прислала мне открытку, Сэм. С фотографией, на которой был изображен кемпинг, где они с Джеймсом проводили медовый месяц. Она писала, что жаждет спокойствия.

– Это очень мило, – сказал Сэм, похлопывая ее по плечу.

– Теперь мистер Карсон проводит вас, и все устроится, вы увидите.

Опираясь на Карсона, Чирли слезла с табурета и обратилась к бармену, еле стоя на ногах:

– Вы хорошо записали номер телефона Джеймса, Сэм?

Китаец повторил на память этот номер, и Чирли успокоилась. Очутившись на свежем воздухе, она быстро оправилась.

– Извините меня, Джеймс. Вероятно, спертый воздух в баре на меня плохо подействовал. Был момент, когда мне показалось, что я упаду в обморок.

– Я тоже выпил немного больше положенного, – признался Карсон. – Честно говоря, мне кажется, что я пьян. А как вы сейчас себя чувствуете? Вы в состоянии вести машину?

– Я совершенно в форме, – убежденно сказала Чирли, усаживаясь за руль.

Некоторое время она сидела молча, не включая мотор.

– Но если наша поездка и даст результаты, то их придется ждать довольно долго. Нам лучше быть вместе. У вас большая квартира? Я видела только гостиную и ванную комнату.

– У меня пять комнат.

– А сколько спален?

– Две.

– Отлично, – заметила Чирли, включая мотор. – Это мне по душе. Я приглашаю себя, это одно из удобных качеств моей профессии: я не обращаю внимания на свою репутацию.

Карсон попытался слабо протестовать, но не из-за соблюдения приличий, а из личных соображений. Потом, пожав плечами, он сдался. Есть ли в этом необходимость? Шеннон придерживалась бы мнения Чирли. Она послала ей открытку и предложила помириться. К тому же, он не хотел оставаться один. Уже наступила полночь, когда Карсон открыл дверь. Воздух был горячим, и было очень душно. Карсон указал Чирли на бар, если ей захочется немного выпить, а сам направился открывать окна в комнате для гостей. Там он достал для Чирли пижаму.

– Спасибо, Джеймс, – промурлыкала Чирли. – Вы отличный парень, и вы мне очень нравитесь.

– Вы мне тоже приятны, – немного смутился Джеймс. – Если вам что-нибудь понадобится, вы мне только скажите.

– Ясно. Итак, Джеймс, в котором часу вы завтра должны быть на работе?

Карсон объяснил, что обычно он приходит на работу к восьми часам, но утром он позвонил на службу и его босс заявил, что он может пользоваться своим временем столько, сколько ему понадобится для розыска жены.

Чирли на миг задумалась, после чего произнесла:

– Слушайте, я знаю, что это меня не касается. Вы женаты на моей сестре, а не на мне, но на вашем месте, Джеймс, я бы пошла завтра на работу. Может случиться, что вся эта история быстро не закончится. И я не знаю, отдаете ли вы себе отчет в том, что вы находитесь на грани нервного срыва. Во всяком случае, подумайте об этом. Мне лично кажется, что вместо того, чтобы оставаться дома и смотреть на меня до боли в глазах, для вас было бы лучше очутиться в привычной обстановке, среди ваших коллег и заняться знакомым делом.

– Это идея, – согласился Карсон. Он протянул ей руку и решительно сказал: – Доброй ночи, Чирли. Я рад, что мне пришлось с вами познакомиться. Вы отличная девочка!

Чирли пожала ему руку.

– Всегда к вашим услугам. Вы позволите мне принять ванну перед сном?

– Ну конечно!

– Может, я и не добродетельна, но всегда слежу за личной гигиеной, – пояснила Чирли. – Идите в ванну первым. Мне понадобится больше времени, чем вам.

Карсон, действительно, долго в ванной не задержался и вскоре прошел в комнату, которая служила бы спальней для него и Шеннон. Он закрыл дверь. Было слишком жарко, чтобы спать в пижаме. С закрытой дверью в комнате можно было задохнуться. Карсон разделся, выключил свет и приоткрыл дверь на несколько футов. Затем он растянулся на кровати и немедленно об этом пожалел.

Его опьянение вызывало головокружение. Ему казалось, что его кровать качается вместе с ним. Темнота выхватила из его сознания неясные картины. Чирли права: его нервы напряжены до предела. Слишком многое случилось за такой короткий срок. Накануне, в это самое время, он заметил фары следящей за ними машины там, на горе.

Чтобы не думать об этом, он стал прислушиваться к шуму в ванной. Блудница Чирли была ему симпатична.

"Она сидит в ванной, – думал он. – Теперь она моется... Она выходит из ванной и вытирается... Она открывает дверцу аптечного голубого шкафчика... Она, вероятно, ищет тальк или одеколон... Она пудрится..."

Карсон неожиданно выпрямился, негодуя на себя. Что он за человек? Нетрезвое состояние не оправдывало его: приличный человек не раздумывает о таких вещах по отношению к сестре своей жены. Он снова лег и закрыл глаза. Напрасно... Видение сестры Шеннон, очаровательно растрепанной, светловолосой и почти обнаженной в неубранной комнате отеля, вновь возникло в его памяти. Карсон ощутил облегчение, когда Чирли вышла из ванной и стремительно проследовала мимо его комнаты в комнату для гостей. Может, теперь ему удастся заснуть? Он старался вовсю. Через несколько секунд Карсон вновь услышал, как Чирли открыла дверь своей комнаты, а потом отворила дверь в гостиную и приоткрыла дверцу бара.

Карсон повернулся спиной к свету, который проникал к нему из гостиной, и вновь попытался заснуть, но, несмотря на полуоткрытую дверь, в комнате висела невыносимая жара. Карсон был счастлив, когда Чирли открыла дверь, ведущую из гостиной на балкон. И он услышал, как от небольшого дуновения ветерка дверь его комнаты приоткрылась чуть больше.

– Это лучше, гораздо лучше, – пробормотал он, взбивая подушку.

Затем он снова закрыл глаза, но сразу понял, что свет из гостиной мешает ему заснуть. Он чувствовал его даже через закрытые веки. Скатившись с кровати, он подошел к двери, чтобы закрыть ее, и увидел на пороге Чирли.

– Я никак не могу заснуть, – пожаловался он.

– Вижу...

Чирли вошла в комнату и села на кровать рядом с ним, после чего протянула ему стакан.

– Может быть, это вам поможет? – предложила она.

– Сомневаюсь, – вяло признался Карсон.

Чирли поставила стакан на ночной столик.

– Мне это тоже не помогает, – призналась она. – Скажите, Джеймс, вы находитесь в таком состоянии с того момента, как вошли в мою комнату сегодня после полудня?

– Да, и мне стыдно за себя.

– Из-за Шеннон?

– Да.

Чирли встала, расстегнула куртку пижамы, слишком широкой для нее, и бросила ее на пол.

– Я думаю, это наверняка вам поможет прийти в себя после таких тяжелых испытаний, что выпали на вашу долю, – обыденно сказала она. – Может, в первый раз в жизни мое тело пригодится для стоящего дела.

И так как Карсон все еще колебался, она опрокинула его на кровать. Карсон попытался высвободиться, но не смог сделать этого: он желал ее.

Если бы он не был уверен, что женщина, которую он сжимал в своих объятиях, была сестрой Шеннон, он мог бы поклясться, что держит в руках саму Шеннон. Чтобы успокоить совесть, он попытался представить себе Шеннон на месте Чирли. Но потом он все же пришел к выводу, что это все-таки Чирли – женщина, которой ему в настоящее время было достаточно, даже больше чем достаточно.