Текст книги "Шерлок Холмс и дело о крысе"

Автор книги: Дэвид Стюарт Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава пятая
«Мост мечтаний»

– «Мост мечтаний» – это своеобразный клуб, созданный специально для тех членов нашего общества, которые предпочитают не самые достойные удовольствия: наркотики, продажных женщин и азартные игры.

В принципе, ни одно из них не возбраняется законом, однако все они лежат на грани с преступлением.

Сумерки успели сгуститься, на Бейкер-стрит зажгли газовые фонари, да и наши рожки уже светились, заливая гостиную тёплым желтоватым светом. Холмс занял своё любимое кресло у камина, завернулся в пурпурный халат и протянул длинные ноги к огню; упираясь носками в каминную решётку, он попыхивал старой, видавшей виды вересковой трубкой. Я сидел за обеденным столом, доедая ужин, – как раз настало время чашки чая и кекса с изюмом, который испекла по шотландскому рецепту миссис Хадсон.

– Если мысленно вернуться в прошлую ночь, – неспешно продолжал мой друг, – когда мы оставили Стэмфорда отсыпаться, я, как вы помните, заметил буквы, выведенные в пыли на тумбочке у кровати.

– Да, а я и забыл. «Барт».

– Вы решили, что речь идёт о лечебнице.

– Разумеется, – ответил я, поколебавшись. Было ясно: сейчас Холмс опровергнет моё предположение.

– Совершенно здравое предположение, – проговорил он. – Вчера вечером у меня не было ни малейших оснований думать что-то иное, вот только…

– Вот только… Всегда у вас эти «вот только», Холмс. Ну, и что на сей раз?

– Мне показалось, что слово, которое наш приятель явно нацарапал во хмелю или в помрачении, недописано. За буквой «т» тянулся хвост, из чего следовало, что он собирался написать что-то ещё.

– Вам впору взяться за новую монографию: «Анализ надписей в пыли».

– Не надо сарказма, Уотсон.

Я ухмыльнулся.

– Выходит, он хотел написать более длинное слово, и вы теперь знаете какое.

– Вот именно. После того, как я оставил вас в лечебнице наедине с вашей очаровательной приятельницей, я кое-что успел разузнать.

– Холмс…

– …Я выяснил, что «Мостом мечтаний» в настоящий момент заправляет некий Джосайя Бартон.

– Возможно, это совпадение.

– Возможно, но довольно странное совпадение, Уотсон. Вдумайтесь: Стэмфорд начинает вести разгульную жизнь. Его имя как-то связано с «Мостом мечтаний». Тамошнего управляющего зовут Бартон, и именно это имя наш друг в задумчивости пишет на слое пыли в своей комнате – выходит, оно постоянно крутится у него в голове. Не забудьте также, что Стэмфорд может быть косвенным образом связан с человеком, заражённым бубонной чумой. А теперь скажите: кто является переносчиком этого страшного заболевания?

– Крысы?

– А в «Мосте мечтаний», с лёгкой руки управляющего, в последнее время появилась новая забава – крысиные бои.

Волосы у меня на загривке встали дыбом от ужаса.

– Господи всемогущий! – воскликнул я.

Холмс бросил на меня суровый взгляд:

– Из отдельных нитей постепенно сплетается очень мрачный узор.

Поздним вечером того же дня мы оказались в окрестностях Мейфэра. На улицах было тихо, лишь время от времени навстречу нам попадался одинокий искатель развлечений в цилиндре. Холмс вёл меня глухими переулками мимо погруженных в сон богатых домов, пока мы не вышли к огромному особняку. Вход охранял крепыш в тёмной ливрее. При нашем приближении он шагнул навстречу, загородив собой дверь.

– Доброй ночи, джентльмены, – проговорил он низким голосом, безуспешно стараясь скрыть за ровной интонацией прорывавшуюся наружу природную агрессивность.

– Добрый вечер, Болдуин. Что, не на ринге сегодня?

– А вам какое дело? – прозвучал насторожённый ответ.

– Да уж не делайте вид, что не узнаёте меня! – Холмс скользящим движением отступил в сторону и выбросил вперёд правую руку, чиркнув кулаком по подбородку Болдуина. – Вы, любезный, по-прежнему запаздываете с защитой справа.

– Шерлок Холмс! – хрипло воскликнул страж, озарённый догадкой. – Боксёр-любитель! Да чтоб меня в нокаут, если это не он!

Холмс с улыбкой взглянул на меня.

– Мы с мистером Болдуином несколько раз состязались в благородном искусстве махания кулаками. То было, Уотсон, в мои молодые годы, ещё до того, как у меня появился дотошный биограф.

При этом воспоминании Болдуин с энтузиазмом закивал головой.

– У Хеннигана, в Ламбете. Мистер Холмс каждый раз меня побеждал, кроме того одного, когда я застал его врасплох.

– А нынче чего не боксируете? – вежливо поинтересовался я.

– Да так. Нынче тут крысиные бои. Эти тварюги теперь собирают больше публики, чем добрые честные бойцы. – Лицо громилы внезапно потемнело. – Эй, мистер Холмс, а вы тут не собираетесь какие штуки выкидывать? Потому как ежели я вас впущу, а вы там чего накуролесите, так мне потом не сносить головы.

Холмс покачал головой.

– У меня и в мыслях нет ничего такого, милейший Болдуин. Да и вообще, я тут только ради доктора Уотсона. Он так заинтересовался крысиными боями, что уговорил меня сопровождать его нынче на вечернее действо.

С этими словами мой друг всунул соверен в руку старого боксёра.

Болдуин потаращился на него немного, а потом толстые грубые пальцы сомкнулись поверх монеты, и он опустил соверен в карман.

– Ну, так вы мне пообещали без выкрутасов, – проговорил он и отворил дверь.

– Пообещали, – ответил, поклонившись, Холмс.

– А вы, кстати, пришли в самый подходящий вечер. У нас тут сегодня будут первоклассные крысы. Уж и прольётся кровь! – Болдуин расплылся в улыбке, обнажив ряд гнилых и обломанных зубов.

Не встретив иных препятствий, мы вошли в «Мост мечтаний» и оказались в ярко освещённом вестибюле – над головами у нас сияла хрустальная люстра. Вёрткий низкорослый человечек подскочил к нам сбоку. Одет он был в щегольский вечерний наряд, тёмные напомаженные волосы блестели как лайковая кожа. Он расплылся в пустой улыбке.

– Добрый вечер, джентльмены. Добро пожаловать в «Мост мечтаний». Меня зовут Джордж. За какими удовольствиями вы нынче пожаловали? Спешу сообщить, что Катарина вернулась в заведение и дожидается в Зале Орхидей…

– Мы пришли ради крысиных боёв, – отрывисто проговорил Холмс.

Человечек так и засиял.

– А, господа будут делать ставки? – Он осмотрел нас с ног до головы, будто мы были подозреваемыми в полицейской камере. – Нынче ожидается серьёзное дело. Нам доставили особых крыс. – Он вежливо кашлянул. – С вас по десять гиней, джентльмены.

Тут я в свою очередь поперхнулся и закашлялся. Холмс же с полнейшим безразличием вручил лакею мешочек с монетами. Тот замешкался, внимательно рассматривая содержимое. После чего опустил в карман плату за вход и повёл нас в дальнюю часть здания, в залу, которая, видимо, раньше служила оранжереей. Контраст между спокойным, величественным вестибюлем и этим помещением был разительным. Во-первых, тут было людно и шумно, а в воздухе плотным облаком висел сигарный дым. Большинство посетителей были в вечерних туалетах – богатые любители спорта, пришедшие сыграть в азартную игру; однако у стойки бара маячило несколько фигур другого толка – в грубых вельветовых костюмах из тех, что носят уличные торговцы. То были профессиональные собачники, и почти у каждого имелось при себе по псине. Некоторые бойцовые псы были привязаны к нижней перекладине барной стойки, другие спали у хозяев на руках, третьих ещё осматривали на предмет сломанных костей, заглядывали им в пасти, будто дантисты. Почти у всех животных имелись шрамы и следы укусов.

– Жаль выпускать его против крыс, – сказал один из собачников, поглаживая особо свирепого на вид бультерьера.

Джордж щёлкнул пальцами, и к нам подбежал ещё один лакей, одетый на тот же лад. Он запросто мог сойти за близнеца Джорджа.

– Эрик, проследи, чтобы джентльменам налили выпить и посадили на хорошие места.

Эрик кивнул и без единого слова повёл нас в центр залы, где находился «ринг» – арена метра три в диаметре, с деревянным бортиком на высоту локтя. Над ним с потолка свисала электрическая лампа, она заливала ярким светом выкрашенный белой краской пол арены. Наш проводник с привычной непринуждённостью протолкался вперёд и расчистил нам место у самого бортика. Мы успели скользнуть туда, прежде чем волна зрителей нахлынула снова и нас стиснули с обеих сторон. Через несколько секунд Эрик доставил нам бутылку шампанского и два бокала, за что выудил у Холмса ещё какую-то непомерную сумму.

Вскоре началось и само малоприятное действо. На возвышении в одном конце арены появился коренастый тип с длинными висячими усами – он представился Капитаном – и призвал всех к тишине.

– Джентльмены, прошу делать ставки на первый поединок вечера. На ринге Хват Тома Херика, – тут под громкие приветственные крики был поднят повыше крупный бультерьер, – способный одолеть двадцать пять крыс разом и никогда не терпевший поражений.

Новые вопли, а потом все принялись лихорадочно делать ставки, заключая пари как между собой, так и с местными букмекерами.

– Ужасный пример человеческого падения, – заметил я.

– Согласен. Но одновременно и поучительный. Из него явствует, что даже образование и богатство не спасает некоторых от естественного регресса. Природные утончённость и благородство никак не зависят от общественного положения и от воспитания. А помимо того, существует алчность.

Едва Холмс договорил, на арену бухнули огромную корзину. Капитан шагнул вперёд, погрузил руку, обтянутую плотной кожаной перчаткой, в копошащуюся тёмную массу и вытащил на свет первую жертву того вечера. Опять раздался восторженный гомон. Капитан одну за другой извлёк ещё двадцать четыре крысы. Он хватал их за хвосты и выталкивал на арену. Некоторые принимались бегать по крашеному полу, исследуя новое место. Кто-то из зрителей перегнулся через бортик и вылил на одну из перепуганных зверюг бокал шампанского. То были канализационные и водосточные крысы, от них исходил резкий запах, будто от нагретой сточной трубы. Многие зрители зажимали носы платками.

А потом присутствующие медленно начали скандировать. Поначалу это был лишь ропот, но громкость и напор постепенно нарастали: «Выпускайте пса! Выпускайте пса!» И вот наконец владелец собаки Том Херрик выпустил её на арену.

Через несколько секунд крысы в панике забегали кругами. Выдрессированная собака методично атаковала их по очереди, круша тельца безжалостными челюстями. Белый пол окрасила кровь, точно красная роса. Некоторые крысы пытались давать отпор; одна храбрая зверюга вцепилась псу в нос – её глаза-бусинки яростно блестели в электрическом свете. Собака отчаянно затрясла головой, однако крыса не разжимала челюстей. Осатанев, собака смяла её о бортик, оставив на нём кровавый след, будто от раздавленной клубничины.

Некоторые крысы сбились в тесную кучу, ища в общности защиту. Раздался крик: «Круши их!», и многие зрители дружно замахали над ареной платками.

– Это специально, чтобы разделить их, – прошептал Холмс мне на ухо. – Грызуны не выносят, когда в спину им дует холодный ветер.

Желаемый эффект действительно был достигнут, крысы рассыпались, будто тёмные перья разлетелись по всей арене, после чего Хват продолжил методичное истребление, нападая на каждую крысу в отдельности и перекусывая ей шею. Через некоторое время вся арена была усыпана дохлыми или издыхающими грызунами. В зале громко улюлюкали, обменивались монетами и банкнотами – выигранными и проигранными деньгами. Двое служителей подмели и вымыли арену; крыс поднимали за хвосты и кидали в огромный мешок.

Нам ещё трижды пришлось вынести это отвратительное действо, причём каждый раз число крыс на арене возрастало. Наконец один из псов, с подходящей кличкой Мясник, управился с сотней более почтенных сельских амбарных крыс, после чего Капитан объявил перерыв, а за ним – «великолепный главный поединок».

– Может, хватит? – спросил я резко. – Что-то мне не по душе эта гротескная жестокость.

Холмс глянул на меня с сочувствием.

– Мне тоже, Уотсон, но уходить сейчас просто глупо – ведь нам покажут гвоздь программы и явится тот самый джентльмен, ради которого мы сюда и пожаловали.

Он кивнул в сторону бара, и я увидел там Капитана. Тот увлечённо беседовал с рослым бритоголовым негром, у которого в правом ухе болталась большая оловянная серьга.

– Это, – сказал Холмс, – и есть Джосайя Бартон.

Минут через десять Капитан вернулся на ринг и призвал всех к тишине. В зале немедленно наступило молчание. Все присутствовавшие знали: настал самый захватывающий момент.

– Попрошу Эйба Чэпмена принести Бобби.

– Давай, давай! – раздалось из дальних пределов зала, и к рингу подошёл мясистый тип, неся над головой пса – так, чтобы все могли на него полюбоваться.

Бобби оказался могучей псиной неопределённой породы, помесью терьера и кого-то ещё. Он извивался в руках своего хозяина, заранее возбуждённый криками и запахом крови. В то же время усилиями четверых служителей на арену подняли большую проволочную клетку. Парусиновая накидка скрывала от глаз её обитателей, но лихорадочная возня и время от времени мелькавший в складках ткани бурый мех быстро заставили зрителей стихнуть.

Джосайя Бартон сменил Капитана на возвышении и, подняв руки, призвал всех к молчанию.

– Джентльмены! – объявил он густым, низким голосом, причём у него оказался чистый выговор образованного человека. – Сейчас вам предстанет совершенно удивительное зрелище. Перед вами выступит Бобби, непобедимый боец из Уоппинга. Бобби провёл тридцать семь боёв и уничтожил свыше двух тысяч крыс.

Зрители завопили, а владелец пса поднял его повыше, добиваясь ещё более бурной реакции.

Бартон терпеливо выждал, когда шум уляжется.

– Однако сегодняшние соперники Бобби не обычные грызуны. Их здесь всего двадцать, но они невероятно свирепы и очень крупны – грызуны-убийцы, специально доставленные сюда из голландской Юго-Восточной Азии. Джентльмены, прошу вас.

Эта просьба была обращена к четверым носильщикам, которые сдёрнули парусину, открыв взорам содержимое клетки. Зрители дружно ахнули от ужаса. Перед ними, теснясь и пихаясь в своём узилище, предстали крысы небывалых размеров. Каждая была примерно с молодого щенка. Но не только от их величины волосы на моём загривке встали дыбом; меня поразило их свирепое, демоническое обличие. Глаза у них были жуткие – круглые, маленькие, красные, а ещё у каждой из пасти торчало по два огромных жёлтых резца, которыми они постоянно скрипели от нетерпения. Владелец пса явно заколебался. Даже и сам пёс, похоже, немного опешил.

– Да начнётся битва! – тихо произнёс Бартон, обращаясь скорее к Эйбу Чэпмену, чем к толпе.

Чэпмен по-прежнему медлил и колебался, но тут загремел крик: «Выпускайте пса! Выпускайте пса!»

Чэпмен неохотно передал Бобби одному из служителей, остальные же трое торопливо покинули арену. Пёс на мгновение замер в нерешительности, глядя на огромных крыс, пищавших в запертой клетке. Потом их выпустили на свободу.

За этим последовало отвратительное, ужасающее зрелище. Под восторженные вопли толпы крысы, не выказывая ни страха, ни опасения, накинулись на пса, покрыв его своими мерзкими бурыми телами. Прошло несколько секунд, и пёс, скуля от боли, рухнул на арену. Кровь потоками лилась из рваных ран в содрогающемся теле и растекалась бесформенной алой лужей на белом полу. Не прошло и минуты, а кровопролитие уже завершилось.

Едва пёс испустил дух, крысы словно бы потеряли к нему всякий интерес и отправились разгуливать по арене. Некоторые попытались, безуспешно, выбраться наружу. Зрители инстинктивно отпрянули с омерзением и даже со страхом. Я посмотрел на одно из этих созданий: мощное тело было длиной не меньше фута. Крыса ответила мне злобным, презрительным взглядом ярко-красных глаз. Четверо служителей снова шагнули на арену и принялись длинными мётлами загонять грызунов обратно в клетку – концы мётел были обернуты толстой мешковиной. Почти все крысы, не протестуя, вернулись в клетку, но две-три попытались удрать, пришлось за ними гоняться.

Эйб Чэпмен стоял на коленях над искалеченным трупом пса, не скрывая своего горя. Тело его сотрясалось, он даже не пытался подавить рыдания.

– Ах, Бобби, – причитал он, – ах, Бобби, что же они с тобой сделали?

Он наклонился над своим питомцем, и тут одна из крыс прыгнула на него и впилась зубами в шею. Взревев от ужаса и неожиданности, Чэпмен вскочил на ноги – омерзительная тварь не разжимала хватки. Кто-то из служителей прыгнул вперёд и дёрнул крысу за хвост, оторвав от несчастного. Щёлкая окровавленными зубами, крыса извивалась и дёргалась, яростно пытаясь высвободиться. С огромным усилием служитель засунул её в тёмные недра клетки. Эйб Чэпмен рухнул на колени, пытаясь платком остановить кровь, хлеставшую из раны на горле. Подоспели другие собачники и увели его прочь.

– Ему нужна помощь врача, Холмс, – сказал я. – Наверное, мне следует предложить свои услуги.

– Нет, – непререкаемо ответил Холмс. – Пусть сами разбираются. У нас с вами тут сегодня дело поважнее.

Глава шестая
Нападение

Проволочную клетку, где сидели чудовищные крысы, снова накрыли парусиной и унесли прочь. Когда узилище и его страшные обитатели скрылись из глаз, по залу прошла явственная волна облегчения. По выражению лиц присутствовавших, даже собачников с их грубыми, жестокими чертами, я понял, что страшное, кровавое зрелище подействовало на всех. Было ясно, что столь ужасной бойни здесь ещё не видели.

Джосайя Бартон, сверкая безволосой головой, вышел на арену и обратился к залу:

– Джентльмены, сегодняшнее спортивное состязание завершается небольшим дивертисментом. Напоминаю, что бар будет открыт и после него и, как всем известно, в других залах вы можете найти иные развлечения. О подробностях прошу справляться у официантов. Желаю вам приятного вечера.

– Ха! – прошипел я в негодовании. – Он называет это варварство спортом!

– Спокойно, старина. Какие бы чувства мы ни испытывали по поводу этой бесчеловечной затеи, придётся их попридержать, особенно если мы хотим уйти отсюда целыми и невредимыми.

– Именно поэтому, – проговорил я натянуто, – я считаю, что уходить нужно немедленно.

– Нет, вовсе нет, Уотсон. Мне нужно перекинуться парой слов с Джосаей Бартоном. Это важнейшая из сегодняшних задач. Посмотрите, он как раз стоит один в баре. Самое время действовать.

– Что вы собираетесь ему сказать?

– Придётся прибегнуть к незамысловатой уловке. Пойдёмте со мной, однако не раскрывайте рта, если к вам не обратятся напрямую.

После обращения Бартона зал довольно быстро опустел. Теперь здесь оставалось человек десять – кто-то выпивал, прислонившись к барной стойке, другие играли в карты. Все собачники ушли. Джосайя Бартон стоял в дальнем конце бара, с бокалом в руке и широкой улыбкой на физиономии. Был он высок и широкоплеч, одет в крикливый вечерний костюм с кружевными манжетами и пунцовой шёлковой жилеткой. Когда Холмс подошёл ближе, улыбка Бартона потускнела. Мой друг слегка поклонился и протянул руку. А потом, к моему изумлению, заговорил с американским акцентом.

– Отменное вы устроили шоу, сэр, – сказал он. – Сроду не видал ничего поразительнее. Хочу поздравить вас с успехом, мистер…

Поток славословий заставил улыбку засиять с прежней силой, негр потряс руку моего друга.

– Благодарю, сэр, – ответил он учтиво. – Меня зовут Джосайя Бартон, я здешний управляющий.

– Очень, очень приятно познакомиться. А я буду Хеннеси, Клод Хеннеси. Вот что, мне бы такого парня, как вы, в одно из моих заведений. Держу парочку на Пиратском берегу во Фриско[2]2
  Пиратский берег – портовый район Сан-Франциско, обязанный своим названием буйным нравам его обитателей.


[Закрыть] – ну, слыхали небось: «Хеннеси-палас» и «Золотой медведь». Иль не слыхали?

Бартон покачал головой:

– Не припоминаю таких названий, сэр, хотя по Соединённым Штатам поездил немало.

– Ну, ежели окажетесь в наших краях, заглядывайте.

Бартон кивнул без всякого интереса и хотел уже было отвернуться, но тут Холмс шагнул ближе и, понизив голос, продолжал:

– Вообще-то я пришёл поговорить про крыс, сэр. Про этих, здоровущих. Потрясающие зверюги! Украсят любое шоу. Я вот подумал, не сведёте ли вы меня с поставщиком этих тварей. Я бы с удовольствием прикупил таких в Штаты и показал у себя в «Паласе». Клиент-то на них, надо думать, так и прёт.

Глаза Бартона полыхнули тёмным огнём.

– Этих крыс выращивают специально для нас, они не продаются.

Холмс ухмыльнулся.

– Да ладно, сэр, за деньги всё продаётся. Я же не собираюсь отбирать у вас здешний кусок; я бы прикупил для своего заведения в Штатах. А вам – никакой конкуренции. Как, пойдёт?

– Я уже сказал, они не продаются.

– Ну, как знаете, я не из жадных. Дайте парочку на развод – я их сам у себя настряпаю.

Холмс снова ухмыльнулся.

Бартон ответил ему улыбкой, от каких кровь стынет в жилах.

– Выпейте ещё стаканчик, сэр, за счёт заведения, а потом предлагаю вам его покинуть и больше не возвращаться. А если вернётесь, как бы это не повредило вашему здоровью.

Прозвучавшая в его словах явственная угроза, похоже, не произвела на Холмса никакого впечатления, он опять осклабился.

– Похоже, сэр, я вас задел за живое. Ну, примите мои извинения, не стану на вас наседать. Но папаша мой, бывало, говорил что кролика-то можно поймать и так, и этак. Доброй вам ночи, мистер Бартон.

Потом, с тем же издевательским оскалом, Холмс повернулся ко мне.

– Пошли, Джонни, – сказал он, взяв меня за рукав и выпроваживая из зала.

От входа я ещё раз мельком увидел Бартона. Улыбки на его лице не было.

– И чего вы добились этим разговором? – осведомился я запальчиво, когда мы надевали пальто. – Кроме того, что нас едва не вышвырнули за дверь?

Холмс ответил, только когда мы снова оказались на студёном ночном воздухе:

– Я убедился, что Бартон и его клуб самым непосредственным образом связаны с крысами и заставил управляющего занервничать. Для начала довольно.

– Но у вас нет никаких доказательств существования связи между крысами и чумой!

– Доказательств нет, но есть общее звено: Стэмфорд. Скажите, Уотсон, вам когда-нибудь раньше доводилось видеть подобных тварей?

– Никогда. Этот тип что-то сказал о том, что они из Юго-Восточной Азии.

– С острова Суматра.

– Почему вы в этом уверены?

– Одно из правил искусства сыска состоит в том, чтобы не упускать ничего, что может содержать ключ к истине или способствовать расследованию. Помните газету, которую мы нашли в комнате у Стэмфорда, – вы её читали?

– Она же была старая.

Холмс вздохнул.

– Не ради новостей, ради зацепок.

– Признаться честно, нет.

– А я прочитал – и почерпнул оттуда одну вещь, которую запомнил на случай, если она обретёт смысл. И вот сегодня она его обрела.

– Какую именно вещь?

– В разделе «Судоходство», где перечислены все суда, пришедшие в Лондон на этой неделе, Стэмфорд подчеркнул одно сообщение: у причала Христофора пришвартовалось грузовое судно «Матильда Бригс».

– С Суматры…

– В Юго-Восточной Азии. Видите, Уотсон, у нас в руках столько фрагментов этой головоломки, а общая картина так и не складывается. Я пока не до конца понимаю, как именно соотносятся эти разрозненные элементы. Однако, как говорил Гамлет, «если не теперь, то всё равно когда-нибудь».

Отказавшись от мысли отыскать свободный кэб, мы возвращались на Бейкер-стрит задворками. Холмс прекрасно знал топографию Лондона и во время пеших походов всегда вёл нас кратчайшим путём. Где-то вдали Биг-Бен отзвонил два часа утра, тяжеловесные удары долго висели в тихом ночном воздухе. В безоблачном небе ярко светила луна, наши длинные тени двигались перед нами будто вкрадчивые стражи.

Когда мы свернули на Купер-стрит, Холмс внезапно остановился и приложил палец к губам.

– Похоже, за нами следят, – проговорил он тихо и напряжённо.

Понятия не имею, как он пришёл к такому выводу. Мне не удалось ни расслышать, ни почувствовать ничего необычного. Мы постояли, напрягая слух, в надежде уловить хоть какие-то звуки. Но, кроме тихого тарахтения одинокого кэба по соседней улице, не слышно было ничего.

Холмс неохотно передёрнул плечами.

– Я в этих вещах редко ошибаюсь, но, пожалуй, после невнятных угроз мистера Бартона я всё-таки перестраховался. Тем не менее давайте ускорим шаг и будем настороже.

– Зря я не прихватил револьвер, – посетовал я, – но у меня и мысли не было, что нас сегодня ждёт какая-то опасность.

– Ничего страшного, – откликнулся Холмс, оглянувшись через плечо. – Мой-то при мне.

Мы шагали стремительно и, хотя теперь все наши чувства были напряжены, не улавливали ничего подозрительного. Только примерно в полумиле от дома, на Максвел-роуд, мы наконец увидели одинокий кэб, который до этого слышали в отдалении. Он, виляя, двинулся в нашем направлении – можно было подумать, что возница спит.

– Может, возьмём его? – предложил я. – В мгновение ока будем дома и собьём погоню со следа.

Холмс не сразу ответил: он остановился как вкопанный и напрягся всем телом, не сводя глаз с кэба. Когда тот подкатил ближе – величественный тёмный силуэт, – Холмс внезапно вскричал:

– Бежим, Уотсон! Бежим!

Прежде чем я успел отреагировать, он уже тащил меня за собой обратно, туда, откуда мы пришли. Но было поздно. Из тёмных недр кэба выскочили три коренастые фигуры и бросились в погоню. Две из них были вооружены палками. Оставалось одно: остановиться и принять бой.

Холмс выстрелил и попал одному из нападавших в плечо. Тот рухнул на скользкую мостовую, зажимая рану рукой. Я набросился на второго с кулаками и успел заметить, как Холмс получил удар по затылку. Он рухнул на колени, револьвер вылетел у него из руки и упал посередине улицы. Впрочем, друг мой быстро встряхнулся и, ухватив нападавшего за руки, приёмом древней борьбы баритсу бросил того на лопатки.

Тем временем мой обидчик схватил меня за горло, и я отчаянно пытался вырваться. Несмотря на все мои усилия, безжалостные пальцы сжимались всё крепче, я начал задыхаться. Негодяй приблизил ко мне ухмыляющееся лицо. У него оказался крупный нос картошкой, злобный неподвижный взгляд и блёклая кожа, однако вскоре черты эти стали расплываться – сознание покидало меня. Перед глазами повисла серая пелена, я почувствовал, как подкашиваются колени. В голове застучало, я отчаянно пытался вдохнуть. Мир завертелся, уплывая прочь, я, кажется, услышал ещё один выстрел, а потом провалился во тьму.

Очнулся я на тёмном крыльце какого-то магазина, ярдах в двадцати от того места, где на меня напали. Я медленно, тяжело поднялся и тут же привалился к дверям – мозг с трудом мирился с возвращением к яви. Я потёр горло, всё ещё чувствуя на нём хватку безжалостных пальцев. Потом посмотрел на часы. Когда циферблат перестал расплываться, оказалось, что уже почти пять утра. Я пролежал без сознания около трёх часов. Нетвёрдым шагом, пошатываясь как пьяный, я спустился с крыльца, немного подождал, давая зрачкам и мозгу сфокусироваться. Шея болела, в горле пересохло. Я окинул взглядом пустую улицу, серую и зыбкую в первых лучах рассвета. Нападавших нигде не было видно, а главное – это я осознал с пронзительной ясностью – нигде не было видно и Шерлока Холмса.

Я подошёл к тому месту, где на нас напали. Там растеклось две лужицы крови, она по-прежнему блестела на мостовой. То был единственный признак того, что здесь что-то произошло. Я осмотрелся, озирая дверные проёмы в надежде, что Холмса тоже перетащили на какое-то крыльцо. Но у дверей, как и на улице, было пусто.

– Холмс! – позвал я. – Холмс!

Голос прозвучал глухо, потом звук поглотила тишина.

Что произошло с моим другом? Я потряс головой, надеясь, что она прояснится. Будь у него выбор, он наверняка не бросил бы меня в таком состоянии. А из этого можно было сделать только один безрадостный вывод: его похитили. Если бы эти мерзавцы его убили, вряд ли бы они потащили с собой труп. Так я пришёл к заключению, что, по крайней мере, мой друг жив. Но чего от него хотят и почему бросили меня? Я понял, что мгновенно отыскать ответ на эти вопросы не удастся. Нужно вернуться на Бейкер-стрит, привести себя в порядок, что-нибудь съесть и принять лекарство, чтобы восстановить силы. А уж там можно спокойно всё обдумать и решить, как действовать дальше. Ещё раз окинув взглядом место поединка, я медленно зашагал к дому.

Поднимаясь по ступенькам в нашу гостиную, я ещё лелеял невозможную мысль, что, открыв дверь, обнаружу Холмса в том уголке, где он обычно производил свои химические опыты. Он махнёт мне рукой, жестом пригласит сесть и объяснит, к чему все эти кипящие реторты и омерзительные запахи. Увы, этого не произошло. Меня ждала пустая квартира, поблёкшая в бледном свете зари.

Я принял решение пока не рассказывать об исчезновении Холмса никому, даже миссис Хадсон и Лестрейду – сначала попытаюсь решить загадку самостоятельно. Миссис Хадсон уж всяко не удивится отсутствию Холмса за завтраком. Он вечно пропадал на целые дни и ночи, когда занимался каким-то расследованием. Наша замечательная миссис Хадсон принимала это как должное – то была одна из величайших её добродетелей.

К половине девятого я принял ванну, оделся, проглотил порошок, чтобы унять пульсирующую головную боль. Плотный завтрак и кофе позволили мне снова почувствовать себя человеком. Я сел у камина, закурил трубку и попытался составить план действий. Мне казалось совершенно очевидным, что нападавшие были подручными Джосайи Бартона. Возможно, они утащили Холмса обратно в «Мост мечтаний», хотя это выглядело как-то слишком прямолинейно. Они ведь знают, что я могу обратиться в полицию, явится Лестрейд с ордером и устроит обыск.

Возможно, они даже надеются, что я именно так и поступлю, тем самым сыграв им на руку: они смогут доказать свою полную невиновность. Я вспомнил ухмыляющееся лицо Бартона, его самодовольные манеры и понял, что именно этого-то он от меня и ждёт. Значит, моя задача – не повестись на это.

Разумеется, оставалась главная проблема: с чего начать поиски моего друга. Тут я вспомнил наш с Холмсом разговор, когда мы вышли из «Моста мечтаний». Он упомянул грузовое судно «Матильда Бригс», которое должно было пришвартоваться у причала Христофора, – Стэмфорд подчеркнул его название в газете. Вот с чего, пожалуй, следовало начать, а поскольку других вариантов попросту не было, я поневоле возложил все надежды на этот. Бартон и его подручные наверняка не знают, что мы обладаем подобной информацией, и решат, что могут безнаказанно спрятать Шерлока Холмса на борту. Я был очень горд, что смог прийти к такому выводу, и решил посетить причал Христофора и как можно быстрее прояснить сию часть загадки. И уж на эту-то экскурсию я точно отправлюсь при оружии. Впрочем, ещё один загадочный и очень тревожный вопрос непрерывно крутился в моём мозгу: что нужно негодяям от Шерлока Холмса?

Я как раз надевал пальто, когда вошла миссис Хадсон и объявила, что пришёл посетитель.

– Ко мне? – уточнил я с удивлением.

– Да, доктор, к вам. Молодая дама.

– У меня чрезвычайно срочное дело. Не могли бы вы попросить её прийти ещё раз, завтра?