Текст книги "Новые записки Шерлока Холмса (сборник)"

Автор книги: Дэвид Маркум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Публика посчитала, что происходящее – лишь шутка, часть представления. Гарри Тоу пробрался сквозь толпу, держа пистолет высоко над головой, схватил Эвелин и покинул здание. Вскоре его арестовали. В ходе первого заседания суда присяжные не смогли прийти к единому мнению. Мать Гарри, миссис Тоу, уговаривала Эвелин свидетельствовать на втором заседании в пользу того, что Стэнфорд Уайт надругался над ней, а Гарри, дескать, убил его, желая защитить честь жены. Взамен Эвелин были обещаны внушительная сумма денег и развод. Эвелин так и поступила, и Гарри признали невиновным на основании невменяемости. На несколько лет его поместили в психиатрическую лечебницу для душевнобольных преступников. Эвелин же получила обещанный развод.

Я вспомнил, что в ту пору подробности убийства Уайта широко обсуждались в британской прессе. Публику по обеим сторонам Атлантики всегда интересовали неприглядные скандалы в среде американских богачей. О дальнейшей жизни Тоу было мало что известно, но я припомнил один факт и решил уточнить у друга:

– А разве Тоу не арестовали за какое-то другое насильственное действие приблизительно через год после выхода из лечебницы?

– Верно, – подтвердил Холмс. – Его обвинили в нападении на подростка и избиении оного хлыстом. Его снова признали невменяемым и отправили обратно в лечебницу, где он и пребывает по сей день.

– И миссис Тоу не выражает желания, чтобы вы ознакомились с делом по нынешнему обвинению ее сына? – уточнил я.

– К счастью, нет, – ответил Холмс, – но я бы не стал этого делать даже по ее просьбе. У меня нет никакого желания копаться в жизни помешанного. Его еще долго будут обсуждать, и мне вовсе не хочется, чтобы при этом упоминали мое имя.

У миссис Тоу на уме расследование совершенно иного толка. По всей видимости, она предоставила местному колледжу в долг довольно крупную сумму денег, чтобы дать руководству возможность отстроить новое здание. Вот только до ее ушей в Пенсильвании дошли слухи о коррупции, процветающей в учреждении, поэтому, узнав о том, что я нахожусь неподалеку, она попросила меня без лишнего шума проверить обстановку.

– Но откуда ей стало известно, что мы находимся здесь? – уточнил я.

– Вероятно, еще пару дней назад, когда мы остановились в Блоуинг-Роке, в гостинице «Грин-парк», нас заметили. Узнавший меня близкий друг миссис Тоу не преминул сообщить ей, что мы находимся в Северной Каролине. А поскольку ей доступны скоростные и весьма эффективные средства коммуникации, она тут же проверила достоверность сведений, телеграфировав мне в Англию. Миссис Тоу надеялась, что отправленное сообщение будет переадресовано в Америку, и она не ошиблась. Я послал ей ответ, сообщив, что мы действительно находимся в США, однако уже переехали из Северной Каролины в Ноксвилл, Теннесси. Она ответила, что ей очень повезло, поскольку университет, о котором ей хотелось бы узнать побольше, находится всего лишь в пятнадцати – двадцати милях к югу от того места, где мы и пребываем в данный момент.

– Но как небольшому университету, расположенному в этой местности, удалось привлечь средства богатого семейства из Пенсильвании? – спросил я.

– По словам миссис Тоу, – пояснил Холмс, – еще в шестидесятых к ее мужу Вильяму обратился один из бывших директоров. В свое время учебное заведение закрыли из-за Гражданской войны, и директор пытался собрать средства на возобновление занятий. Тоу-старший отправил ему чек на тысячу долларов – этого хватило, чтобы выкупить землю, на которой расположен нынешний университет. Помощь учебному заведению весьма заинтересовала Вильяма Тоу, и вплоть до своей смерти в восемьдесят девятом году он отправлял в адрес университета пожертвования. Вдова продолжила его дело. Не так давно она перечислила существенную сумму денег на постройку нового здания в качестве дани покойному мужу.

Отодвинувшись от стола, я произнес:

– Довольно любопытное мероприятие. Хотите отправиться прямо сейчас?

Холмс действительно был готов ехать. Нам понадобилось несколько минут на то, чтобы упаковать свои вещи и выписаться из гостиницы, и вот мы уже катили в поезде к югу.

– А как вы познакомились с миссис Тоу? – поинтересовался я, с опаской поглядывая на реку под узким мостом на деревянных опорах, по которому мы проезжали: эта не слишком надежная переправа связывала город на северной стороне и крутой обрыв – на южной.

– В тысяча девятьсот тринадцатом году я путешествовал по США под именем Олтемонт. Я побывал в самых разных городах под видом ирландца-радикала. Мои странствия начались в Чикаго, и далее я посетил бесчисленное множество городов, включая Питсбург, Пенсильвания. Именно там мне случайно стало известно о заговоре по подрыву горнопромышленных предприятий и сопутствующих узлов железнодорожного сообщения. Оказалось, что владельцами предприятий являются члены семьи Тоу. Не раскрыв своего истинного имени, я не мог никого предупредить об опасности, поэтому в конце концов проник в дом Тоу и рассказал хозяйке, кто я такой. Должен признаться, поначалу наша беседа проходила несколько натянуто, поскольку эта решительная женщина держала меня на прицеле, покуда я в спешке пытался объяснить, как оказался в ее гостиной.

Как только она поняла, о чем я толкую, и – что куда важнее – поверила мне, она не стала терять времени зря. Она тут же дала делу ход и быстро положила заговору конец, никоим образом меня не выдав. В течение всех этих лет мы периодически переписывались, но до сих пор миссис Тоу никогда не прибегала к моим услугам. К счастью, она также не пыталась привлечь меня к защите своего сына. Я бы просто-напросто отказал бедной женщине, и ее расположение ко мне тут же улетучилось бы.

Поезд набирал скорость, вагоны равномерно покачивались. Стрелки и развязки остались далеко позади. Выдалось прекрасное утро, дул легкий ветерок, а небеса поражали яркой голубизной. Вскоре поезд начал замедлять ход – казалось, прошло не так уж много времени. Я было решил, что мы вот-вот сойдем на платформу, однако никто из пассажиров не собирался выходить. Тут-то я понял, что поезд замедлил движение лишь для того, чтобы преодолеть запутанный узел параллельных и пересекающихся железнодорожных путей. Я видел, что некоторые из них ведут к огромному кирпичному заводу, из высоких труб которого валил дым.

– Что это? – удивился я.

– Не имею ни малейшего понятия, – отвечал Холмс. – В сущности, об этом городе мне практически ничего не известно. Разве что у него довольно приятное название – Мэривилл.

Итак, в названии этого городка имелось имя моей покойной супруги – Мэри. Сей факт на мгновение даже расстроил меня. Хотя Мэри, моя вторая жена, скончалась почти десять лет назад, мне по-прежнему ее недоставало. Моя боль усиливалась еще и от того, что недавно умерла и моя третья жена. В целом вся эта поездка в Америку представляла собой попытку Холмса хоть как-то отвлечь меня и помочь справиться с горькой утратой.

Наконец наш поезд преодолел безумный клубок путей и въехал на крошечную станцию. Довольно новое здание вокзала располагалось между двух железнодорожных полотен, при этом платформы были устроены так, чтобы поезда могли подъехать как с одной, так и с другой стороны. Сбоку от здания находилось несколько складов, окруженных конными повозками, автомобилями и грузовиками.

Сойдя с поезда, я заметил на противоположной платформе людей, по всей видимости ожидавших обратного поезда до Ноксвилла. Все наши попутчики уже успели покинуть наш состав. Он тронулся, и покачивающиеся вагоны медленно потянулись вдаль.

– По-видимому, это последняя остановка маршрута, – пришел я к заключению.

Холмс кивнул, и тут в наш разговор вступил коренастый энергичный парень лет двадцати.

– Вы совершенно правы, – отозвался он. – На поворотной площадке локомотив развернется, к нему прицепят другие вагоны, и поезд направится в Ноксвилл. – Он решительно пожал мою руку, а потом протянул руку Холмсу: – Рэй Рэтбоун, приятно познакомиться. – Он отступил назад и оглядел нас: – Похоже, вы из Англии?

Мы тут же подтвердили его догадку, представившись. По его ответу можно было понять, что он о нас не слышал.

– Если вам что-нибудь здесь понадобится, смело обращайтесь. Я таксист, – пояснил он, указывая через плечо на один из автомобилей, припаркованных у станции. – Буду рад помочь и отвезти вас, куда скажете.

Мимо к лестнице, ведущей с платформы, прошли пассажиры – нам пришлось отступить в сторону. Они шли, странно волоча ноги и потупив взгляд. Пока они спускались с платформы, Холмс пристально наблюдал за ними, затем перевел взгляд на Рэтбоуна и произнес:

– Мы остановимся здесь на пару дней. Мне необходимо кое-что разузнать об университете в Мэривилле. Это далеко? Может, посоветуете гостиницы неподалеку?

Рэтбоун кивнул. На нем были поношенная белая рубашка и выцветшие, но чистые рабочие штаны. У высокой линии волос виднелись капельки пота – утро выдалось жаркое. Он вытащил платок и пробежался им по лбу, стараясь не задеть очки с маленькими круглыми линзами без оправы, торчавшие на носу.

– Отсюда до университета рукой подать, – сказал он. – Вообще-то нужно только вон до того холма дойти. Обычно туда едут только студенты. Они, как правило, прибывают весной да осенью, и всё с большими чемоданами. А вот где бы остановиться… – Он на мгновение задумался. – Да, знаю такое местечко, – заявил он. Засунув платок обратно в карман, он сказал: – Буду рад отвезти вас туда. Это примерно в миле от университета. Утром я как раз общался с хозяйкой, и она упомянула, что собирается сдать небольшой флигель у дома. Уверен, она не станет возражать, если пару дней вы там поживете. Пройдемте!

Он подвел нас к видавшему виды фордику. Впрочем, автомобиль содержался в чистоте и хорошем состоянии. Рэтбоун уложил наши сумки и любезно придержал дверцы. Уже через несколько минут мы перепрыгивали железнодорожные пути, выворачивая на грунтовую дорогу.

– Вы были совершенно правы насчет конца маршрута, – произнес Рэтбоун. – Ветка железной дороги Луисвилл – Нэшвилл из Ноксвилла была построена всего пару лет назад, а это уже приносит первые плоды: город растет как на дрожжах. Два года назад у нас появилась библиотека, а у фермы неподалеку даже приземлился аэроплан! Мы решили переименовать несколько улиц, чтобы названия походили на городские. А еще у нас есть пятиэтажное здание, чем могут похвастаться далеко не все центры в округе. Кстати, в прошлом году население нашего городка составило три тысячи семьсот человек.

Рэтбоун выкручивал руль то влево, то вправо, маневрируя между ухабами, полными воды.

– Не так давно у нас появилась вторая пожарная машина, – с гордостью заявил он. – А мэр Кокс даже задумался о том, чтобы построить постоянную дорогу между нами и Ноксвиллом. Лично мне эта идея кажется отличной, хотя многие считают ее преждевременной. Они утверждают, что с момента появления железной дороги город растет так быстро, что меняется и сама местность.

Слева от нас лежали поля, а за ними в отдалении виднелись небольшие жилые районы. Справа показалось несколько зданий.

– Вот и университет, – указал на них Рэтбоун.

Холмс, располагавшийся на переднем сиденье, слегка наклонил голову, а я пересел ближе к правому окну и выглянул наружу. Тут же мы увидели высокую белую башню, на флагштоке которой развевался американский флаг. Башня была в двадцать, а то и тридцать футов высотой и венчала собой трехэтажное здание из красного кирпича. Нижнюю часть здания разглядеть было невозможно, поскольку ее загораживали деревья и кусты. По бокам располагались постройки с деревянным каркасом, а также несколько кирпичных сооружений различных размеров.

– Это Андерсон-холл, – пояснил Рэтбоун. – Главный корпус университета. Деревянные постройки – студенческие общежития. Тут есть спортивный зал, библиотека, а через мгновение вы увидите ферму.

Мы направлялись на восток. Дорога постепенно уходила вверх. В какой-то момент мы взобрались на небольшое возвышение. Вдали, на расстоянии примерно пятнадцати – двадцати миль от нас, виднелись горы Смоки-Маунтинс, хребет системы Аппалачи. В свете утреннего солнца очертания голубоватых пиков выглядели плавными, а вершины сливались вместе. Прямо перед нами на несколько миль протянулась гора, которую венчали три совершенно одинаковых пика. Рэтбоун поймал мой взгляд и пояснил:

– Их называют Три Сестры. На самом деле это разные горы, находящиеся друг от друга в некотором отдалении, но с этого угла они кажутся единой грядой. А это, – указал он направо, – молочная ферма колледжа. Молодежь, обучающаяся в колледже, подрабатывает здесь. Лучшее молоко и сливочное масло в округе.

– Молодежь? – уточнил Холмс. – То есть в колледже учатся и девушки?

– Совершенно верно. Только они работают в швейном цехе, который открылся в прошлом году. – На спуске с пологого холма он слегка притормозил: – Почти приехали.

Автомобиль преодолел узкий мост с односторонним движением, раскинувшийся над мелким потоком. С южной стороны он вливался в широкое озеро, по берегу которого рос камыш, а над водой покачивались стрекозы. Сам мост был приблизительно пять – десят футов длиной. Холмс улыбнулся, когда увидел, что я подметил это.

– Похож на мост, на котором миссис Гибсон совершила самоубийство, верно?

– Да уж, – ответил я, вспоминая о событиях давно минувших дней.

Двигатель взревел, и мы принялись взбираться на холм по другую сторону речушки. Проехав еще несколько сотен футов, мы сделали поворот, и нашему взору предстало белое двухэтажное здание в пятидесяти футах от дороги, располагавшееся посреди полей зерновых. Кукуруза уже возвышалась на фут в высоту. На расстоянии в несколько сотен футов от дома поля примыкали к деревьям, поднимавшимся из низины.

Припарковав автомобиль на подъездной дороге, Рэтбоун открыл нам дверцы и подвел к крыльцу. Не успел он постучать, как застекленная дверь открылась, и на пороге появилась невысокая женщина с приветливой улыбкой. Рэтбоун представил нас, пояснив, что мы с Холмсом прибыли из Англии для того, «чтобы провести некое важное расследование» (последнему замечанию он даже придал таинственности). Затем он спросил, свободны ли комнаты, о которых хозяйка упоминала еще утром.

Женщина, миссис Джоунс, подтвердила, что комнаты в небольшой постройке позади дома ближе к сараю свободны.

– Если, конечно, вас устраивает такой вариант, – добавила она.

Мы с готовностью выразили свое согласие и отправились осматривать жилье.

Здесь мне следует добавить, что хозяйку звали вовсе не миссис Джоунс. Дело в том, что после событий, которые далее произошли в Мэривилле, домовладелица поняла, кем мы на самом деле являемся, и попросила нигде не упоминать ее имени. Во исполнение ее пожелания я и изменил имя на миссис Джоунс. Должен также заметить, что нам с ней несказанно повезло: она оказалась весьма радушной хозяйкой.

Где-то в сотне футов за домом располагался большой сарай, справа от которого стоял маленький побеленный флигель. В воздухе витали ароматы фермы, смесь запаха вспаханной почвы и домашнего скота. Впрочем, все выглядело довольно опрятно, да и Холмс был доволен тем, что до университета можно добраться пешком. Миссис Джоунс уточнила, что ее угодья и поля фермы университета примыкают друг другу, так что Холмс может добраться до учебного заведения как по главной дороге, так и по тропкам, которые пересекают владения.

Мы договорились с миссис Джоунс о краткосрочной аренде флигеля без питания, однако со сменой белья. Затем заплатили Рэтбоуну и вытащили свои вещи из такси. Прежде чем молодой человек успел сесть обратно в автомобиль, Холмс остановил его вопросом:

– У вас есть дальние родственники в Англии?

– Вполне вероятно, – ответил Рэтбоун. – А что?

– Простое любопытство, – пояснил сыщик. – Пару дней назад мы с Уотсоном гостили у его дальних родственников, а этим утром, узнав, как вас зовут, я вспомнил, что имею родственные связи с семьей Рэтбоунов. Быть может, вам что-то известно об истории вашей семьи?

– Вообще-то, так и есть, – ответил Рэтбоун. – Во всяком случае, какими-то сведениями обладает моя сестра. Потолкую с ней вечерком, а потом доложу вам. Вы ведь говорили, что приехали на пару дней?

– Совершенно верно, – подтвердил Холмс. – Буду ждать нашей встречи.

Распаковав пожитки, я уточнил у своего друга, каковы его планы.

– Днем я собираюсь сходить в университет, представившись исследователем, – сообщил детектив. – Надо сказать, нам очень повезло, что мы встретили Рэтбоуна. Наша потенциальная родственная связь послужит причиной анализа местных генеалогических записей. В то же время я смогу проверить, обоснованы ли подозрения миссис Тоу в отношении коррупции. А вы чем намерены заняться, Уотсон?

Я указал на небольшой столик под задним окном, выходившим на юг, на зеленеющие поля. Над вершинами деревьев вдали, выраставшими из низины, виднелись горы.

– Посижу здесь немного, обновлю свой дневник, а потом, наверное, прогуляюсь.

– Превосходно, – ответил Холмс. – Значит, встретимся за ужином. – С этими словами он повернулся и вышел.

Я чуть постоял, а затем устроился за столом. Пару минут я потратил на то, чтобы описать в дневнике события прошедших дней. Впрочем, вскоре мои воспоминания вернулись к небольшому мостику, который мы не так давно пересекли. Он весьма походил на тот мост, на котором в начале октября 1900 года погибла миссис Нейл Гибсон. Холмсу удалось блестяще разрешить дело, и вражда, которая поначалу установилась между ним и Гибсоном, переросла в дружеские отношения. Мы с Холмсом безмерно восхищались тем, какое человеколюбие проявил Гибсон, вступив во второй брак. С тех пор, как я навещал нашего прежнего клиента в его поместье, прошло уже несколько лет, но стоило мне только сесть за столик, как все подробности минувших дней, касавшиеся загадки Торского моста, снова нахлынули на меня.

Не так давно в журнале беллетристики «Стрэнд» я опубликовал отчет о «Камне Мазарини», после чего решил, что следующей рукописью, которую я отдам в печать, будет отчет о гибели миссис Гибсон. Я даже не сомневался, что читатели по достоинству оценят описание таинственных событий на мирном деревенском мосту.

Кажется, на это у меня ушло около часа, когда я вдруг вспомнил, что мы с Холмсом даже не ходили на ланч. Жалея о том, что Рэтбоун уже уехал, я отправился обратно в город на поиски места, где можно было бы перекусить.

В Мэривилл мы приехали во вторник. Остаток недели я провел, неторопливо изучая городок. Холмс все время пропадал в университете. Время от времени он встречался с местными общественными лидерами, банкирами и прочими важными людьми, осторожно задавая интересующие его вопросы посреди невинных разговоров. Как-то он даже отправился в новую городскую библиотеку, но обнаружил, что там нет никаких материалов, которые могли бы ему пригодиться. В среду днем и я заглянул в библиотеку при университете, которая располагалась в небольшом красивом кирпичном здании с витражами в высоких окнах.

Холмс как раз заканчивал свои дела, а мне удалось побеседовать со священником университета, преподобным Стивенсоном. Он показал мне несколько флигелей, а также площадку, на которой началось строительство самого крупного корпуса на средства, пожертвованные миссис Тоу. Фундамент уже залили, а стены, которые только-только начали возводить, были окружены лесами. Когда Холмс собрался уходить, Стивенсон пригласил нас в пятницу на чай в небольшой домик, располагавшийся в лесу неподалеку от молочной фермы.

На обратном пути к дому миссис Джоунс мы с Холмсом прошлись мимо наполовину отстроенного здания по тропке, пересекавшей ферму. Я поначалу пошел не тем путем, но сыщик вовремя остановил меня.

– Я уже здесь освоился, – пояснил он и добавил, указывая на выбранный мною маршрут: – Эта тропинка ведет к кладовке у дома, в который нас пригласили на чай. – Затем он показал на молодые деревца, растущие в полях: – Ферма существует всего несколько лет, а уже не оправдала надежд. Лишь пара десятков молодых людей, работающих на ней, занимаются изучением сельского хозяйства. В университете поговаривают, что примерно через год курс отменят, и вся местность снова зарастет лесом.

Пока Холмс проводил свои изыскания в университете, я предавался приятному, хоть и бесцельному времяпровождению. В первый день я несколько часов кряду бродил по главной улице, расположенной у вершины хребта, окруженной с трех сторон широкой рекой, которая, вероятно, и послужила причиной выбора места для возведения города. Я гулял по окрестностям, а потом отправился к университету и внимательнее осмотрел незаконченную постройку, которая финансировалась за счет средств миссис Тоу. Затем я прошелся по площадке. Мне даже удалось переговорить с прорабом и выяснить, откуда появились странные трещины в земле около фундамента здания.

– Да это провал грунта, – ответил он. – Такое бывает сплошь и рядом. Тут по всему округу известковая порода, а где известь, там и провалы. – И он указал на низины у фермы позади нас: – Из земли торчит множество камней да еще ручьи бьют. У подножия горы, где главная дорога, таких не счесть. Тут все пещерами изрыто.

Еще во время прогулки по городу я заметил, что некоторые люди держатся группами и взор каждого, как правило, потуплен, в точности как у тех пассажиров, которые сходили с нашего поезда. В разговоре с Рэтбоуном я уточнил, что ему о них известно.

– Да мало что, док, – ответил он. – Они объявились с неделю назад. Просто сошли с поезда и направились в сторону, противоположную от города. Я слышал, они расположились ближе к северу. Думаю, если они кого и побеспокоят, их тут же отсюда попросят, но пока ничего не слышно.

В четверг вечером миссис Джоунс пригласила нас отужинать вместе с ней и ее сыновьями, скромными молодыми людьми, которые вежливо поучаствовали в беседе, прежде чем приняться за еду.

Чуть позже в тот же день мы с Холмсом решили пройтись по главной улице. Я спросил, удалось ли ему отыскать хоть какие-то следы коррупции.

– Увы, Уотсон. Сдается мне, что подозрения миссис Тоу совершенно безосновательны. Быть может, всему виной ее возраст, она ведь уже довольно пожилая дама.

Мы остановились у старой кирпичной церкви. Огни фонарей близлежащей оживленной улицы отражались в ее окнах. Сама церковь напоминала те храмы, что мне приходилось видеть в Англии, – ее словно перенесли сюда из крохотной британской деревеньки. В вышине деревьев у кладбища шелестел ветер.

– Впрочем, время потрачено далеко не впустую, – продолжал Холмс. – Вчера Рэтбоун привез от своей сестры семейные документы. У нас действительно имеются родственные связи, вот только проследить их не так уж легко. Впрочем, родство с англичанами его впечатлило меньше, чем родство с немцами, а по этой ветке ему удалось отследить более глубокие корни.

Пятничный вечер мы провели в небольшом домишке на ферме при университете, хозяевами которого были преподобный Стивенсон и его жена. Их славный кирпичный домик с высокой покатой крышей внутри оказался куда просторнее, чем выглядел снаружи. Я прекрасно провел время, да и Холмс, похоже, расслабился и пребывал в хорошем настроении. На следующий день я принял предложение Стивенсона проехаться по округе, чтобы осмотреть отдаленные участки, которые прошли мимо моего внимания. Холмс решил продолжить свое расследование.

Стивенсон продемонстрировал мне места, где раньше располагались форты – стоянки, которые соорудили первые поселенцы. Изначально на этой территории обосновались индейцы чероки. Как оказалось, Великая индейская тропа войны, которая протянулась от северо-запада к отдаленным южным уголкам, пролегала именно через Мэривилл.

– Индейцы совершили несколько атак на эти укрепления. Впрочем, ничто не может сравниться с бойней, которую устроили чероки британским солдатам в середине восемнадцатого века.

Стивенсон пояснил, что примерно в двадцати милях к югу располагается разрушенный ныне опорный пункт, форт Лаудон, который соорудили еще до Американской революции. Несколько лет в нем располагались британские войска. Индейцы чероки несколько месяцев осаждали форт, а позднее позволили военным покинуть укрепление, взяв с тех обещание, что они вернутся в Англию.

Военные и их семьи оставили форт. За их плечами уже было несколько миль, когда индейцы нарушили договоренность и зверски убили всех британцев. Честно говоря, я был удивлен: мне всегда казалось, что все разногласия колонистов с коренным населением имели место на северо-востоке, а позднее – на западе. Я рос на книгах Купера, рассказах о ковбоях и индейцах. Когда пару дней назад я гостил у своих родственников на северо-западе, индейцы были упомянуты в разговоре один-единственный раз, когда мне рассказывали о коренном населении, покинувшем здешние земли задолго до колонистов.

Чуть позднее мы уже ехали в автомобиле Стивенсона на север, намереваясь осмотреть мраморные карьеры вдоль реки Теннесси, которые поставляли камень для строительства государственных зданий в Вашингтоне. Справа от меня располагался большой завод, который я приметил еще в день приезда.

– Это Алюминиевая компания, – пояснил Стивенсон, произнося слово «алюминий» на американский манер. – Самое крупное заводское здание в мире. Первую партию алюминия произвели только в прошлом году.

Далее он объяснил, что несколько лет назад научились получать алюминий из бокситовой руды, и после этого стали искать место под завод, на котором было бы достаточно электричества. Выбор пал на местности к северу от Мэривилла, поскольку она располагается неподалеку от железной дороги, что облегчает транспортировку готовой продукции. Во многих милях оттуда построили плотину гидроэлектростанции и к заводу через деревню протянули электрические кабели. Рассказывая об этом, мой новый друг выразил некоторое недовольство:

– Плотину построили в горах. А поскольку воду стали использовать для приведения в действие электрогенераторов, то горная река превратилась в озеро, затопив окрестности.

Поселение у плотины носило название Калдервуд. Обратившись к законодательному собранию штата с предложением возвести город, Алюминиевая компания указала точные координаты его будущего расположения. Все считали, что в его структуру войдет и зона у Калдервуда. Предполагалось, что новый город назовут Алькоа, что является акронимом от названия «Алюминиевая компания Америки».

– Однако никто и не предполагал, что координаты не имели к Калдервуду никакого отношения. Речь шла об участке значительного размера, который мы называем Северным Мэривиллом. Он располагается вон там, у завода, – уточнил Стивенсон. – Никто даже не взглянул на карту, и заявку утвердили. Так Мэривилл потерял треть территории, и на севере вырос другой город. Все это провернули, конечно, для того, чтобы налоговые поступления отправлялись не в Мэривилл, а новому городу, которым владеет компания.

Должен признать, – продолжил мой новый друг, – они стараются поддерживать городок в хорошем состоянии: проложили улицы, построили дома. Правда, многие из них похожи друг на друга. Говорят, собираются разбивать парки. Думаю, все обернется как нельзя лучше. В противном случае там и строить бы ничего не стали. Эту местность вообще-то раньше называли Трясиной Мэривилла: большие объемы подземных вод, а дренаж не осуществляется. Кто-то даже говорил, что там имеется парочка пещер.

На следующей неделе, в понедельник, Холмс продолжил свои изыскания, а я решил отправиться в Алькоа, чтобы взглянуть на самый крупный в мире завод. Тогда я и не подозревал, чем обернется для меня это путешествие.

Для начала я попросил Рэтбоуна отвезти меня к заводу на такси. Высадив меня, парень предложил подождать, но я отказался, поскольку собирался как следует изучить местность. Первым делом я отправился в главную контору, где в общих чертах узнал о способе получения алюминия, который изобрел Чарльз Холл, об истории самой компании и решении возвести на этом месте город. Впрочем, вскоре мне дали понять, что праздных туристов тут не приветствуют, и я покинул здание, намереваясь прогуляться по улочкам города, прежде чем вернуться на ферму.

Как и сообщил мне мой новый друг священник, многие дома действительно были похожи друг на друга: каждый имел деревянный каркас, и почти все они были одноэтажными. Вся местность была затянута дымом от сотен плит и каминов. Я заметил, что некоторые улицы носили названия по фамилиям известных ученых (Дальтон, Мори[4]4
  Джон Дальтон (1766–1844) – английский ученый, первым описавший явление цветовой слепоты, названной впоследствии его именем, а также открывший несколько законов в области поведения газов и атомной теории строения вещества; Луи Фердинанд Альфред Мори (1817–1892) – французский ученый-историк.


[Закрыть] и тому подобные). Но вот происхождение названий остальных – например, Воуз – осталось для меня загадкой.

Проходя по улице Мори, я заметил подростка, стоявшего перед двухэтажным домом, – он поливал деревце. По обеим сторонам улицы, в нескольких футах от дороги, рядами были высажены дубы. Уверен, что позднее улица стала невероятно красивой, но пока что дубы были лишь крохотными саженцами.

Когда я проходил мимо, мальчишка поздоровался со мной. Я остановился и ответил ему, отметив преимущества округи и ухоженность его дома. Он рассказал, что его отец является одним из руководителей компании, и потому их семье предоставлено право на проживание в более крупном, двухэтажном доме. Тут на крыльцо вышла женщина, которая, по всей видимости, приходилась пареньку матерью. Я представился и пояснил, что изучаю окрестности.

– А меня зовут миссис Уэйд, – сказала она. – Это Джеймс, мой сын. – И затем она любезно пригласила меня в дом выпить лимонада.

Миссис Уэйд исчезла за двустворчатой дверью, которая находилась слева от камина и вела в кухню, а я оглядел гостиную. Она тянулась вдоль левой стороны дома; по бокам и в ее задней части располагались высокие окна. Хотя утро выдалось довольно туманным, я был уверен, что днем выглянет солнце. На первом этаже дома, чем-то похожего на большой квадратный короб, по всей видимости, было всего три комнаты. Длинная гостиная для торжеств, в которой я остался, занимала левую половину первого этажа. Справа располагались кухня и небольшая столовая, соответственно – в задней и передней части. Лестница, по-видимому, находилась где-то за камином, между кухней и столовой.

Миссис Уэйд вернулась с лимонадом и, присев, принялась вежливо расспрашивать меня об Англии. Где-то посреди нашей беседы я вдруг обнаружил, что ее сын чем-то весьма взбудоражен. В конце концов мать не выдержала и спросила:

– Джеймс, в чем дело?

Тот что-то принялся ей нашептывать, но она велела говорить громче.

– Да это же доктор Уотсон! – воскликнул мальчик.

– Все верно, так и зовут нашего гостя.

– Да нет, это тот самый доктор Уотсон. Ну, как в «Шерлоке Холмсе»!

Хозяйка снова на меня взглянула, на этот раз приподняв бровь, будто просила подтвердить заявление сына. Я признал, что действительно являюсь тем самым доктором Уотсоном, и уточнил, что мы с Холмсом приехали в город на пару дней, но нам бы не хотелось, чтобы весть о нашем присутствии распространилась среди жителей.