Текст книги "Наваждение"

Автор книги: Дэвид Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Вы неразговорчивы сегодня, тетя.

– Да вы, я вижу, прекрасно справляетесь и без меня.

– Мистер Джадж просил меня извиниться перед вами.

– Что? – миссис Мур насторожилась.

– Да, мистер Джадж намерен еще раз все обдумать, прежде чем сообщить свое окончательное решение.

– Что же случилось, мистер Джадж?..

– Ничего не поделаешь, тетя, мы должны подождать. Сколько еще вам потребуется времени, мистер Джадж?

– Если возможно, недели две-три, – он почему-то явно смутился. – Вполне вероятно, и меньше, разумеется, я сразу же вас извещу.

Миссис Мур сурово посмотрела на него.

– Хорошо – две недели. Но вы понимаете, я стану подыскивать и другой вариант?

– Безусловно, вы вправе поступать по своему усмотрению.

– По-видимому, дело не ускорит и выгодное предложение с моей стороны?

– К сожалению, да. На сегодня финансовый вопрос для меня не столь важен.

Сбитая с толку его официальным тоном и незаинтересованностью, миссис Мур замкнулась в недовольном молчании. Изабелла повернулась к Джаджу и, чуть-чуть усмехнувшись, тихонько сказала:

– Боюсь, вы потеряли тетушкину благосклонность. А виновата во всем я.

– К несчастью, я был обречен потерять чью-нибудь благосклонность – или вашу, или ее. Вашу я предпочитаю сберечь.

– Я поняла, – совсем тихо сказала Изабелла, но он расслышал и слегка покраснел.

– И что же вы поняли?

– Мы уже стали друзьями.

В замешательстве оба отвернулись друг от друга. Однако минуту спустя Изабелла вновь прошептала:

– На всякий случай скажите ваш адрес в Уэртинге.

– «Метрополь».

Она поблагодарила и теперь уже решительно повернулась к Роджеру.

– Изабелле, оказывается, есть о чем поболтать с Джаджем, – заметил Маршел своей невестке.

– Не беспокойтесь, дорогой. Ей нужен только его дом.

– Думаете, оттого она и старается произвести на него впечатление?

– Разве в своихделах вы никогда не пользуетесь дипломатией? Каждый выбирает оружие, которым владеет. И вы тоже сторона заинтересованная, Маршел. Ведь в недалеком будущем вы захотите забрать Беллу к себе. А посему следует побыстрее подыскать для миссис Мур дом.

Скоро все встали из-за стола. Джадж сразу простился и ушел.

ГЛАВА VIII
Пикник

В понедельник в полдень «даймлер» Джаджа остановился у парадной двери Ранхилл Корта. Роджер выпрыгнул из машины, помог выбраться дамам, после чего вышел и Джадж. Хотя уже наступил октябрь, на безоблачном небе сияло солнце и было настолько тепло, что Изабелла и Бланш оделись по-летнему, набросив только легкие плащи для поездки в автомобиле. Все поздравили друг друга с удачно выбранным днем.

– Куда мы отправимся? – поинтересовалась Бланш.

Джадж доставал из машины припасы. Поставив обе корзины на землю, он повернулся к Бланш.

– Мы устроим пикник в прелестном месте, поверьте, миссис Стоукс. Мистер Стоукс, вы помоложе, вам и нести корзину побольше.

– Премного благодарен! Это далеко?

– Не беспокойся, – сказала его жена, – мы поможем. Большую корзину мы понесем с тобой вдвоем, мистер Джадж возьмет маленькую, а Изабелла захватит коврик.

– Не желаете ли снять плащи? – предложил Джадж. – Позвольте полюбоваться вашими нарядами, совершенно очаровательными, насколько я мог подглядеть. Трава вполне сухая.

– Джадж, вы не забыли вино? – забеспокоился Роджер. – Я не привык работать бесплатно. Дамские платьица мне безразличны, тем более что жена на сей раз не особенно заботилась о своем туалете. Не сделаю ни шага, пока не узнаю, что в корзинах.

– У нас пикник, а не оргия, – упрекнула Бланш.

– Я сам видел, как укладывали вино… – Джадж приподнял маленькую корзину, – очень хорошее.

– Ты несносный сибарит, Роджер, – вмешалась Изабелла. – Почему сильные и здоровые мужчины всегда так потворствуют своим слабостям?

Сняв плащ, она небрежно бросила его в автомобиль. Бланш последовала ее примеру.

– Ничего себе, декларация. Вы, женщины, всю жизнь тешите себя платьицами, туфельками и шляпками да еще упрекаете нас в потакании нашим маленьким слабостям.

– По-моему, хорошо одетые женщины доставляют удовольствие окружающим, – возразил Джадж, – и потому забота о платьях, туфельках и шляпках не только вполне оправдана, но и является их прямой общественной обязанностью. Едва ли то же самое можно сказать о мужских слабостях.

– Продолжайте в том же духе, и дамы вознесут вас на невиданную высоту, – усмехнулся Роджер. – Посмотрите, они прямо-таки упиваются вашими аргументами.

– Мистер Джадж – рыцарь, – отчеканила Изабелла, – а ты, Роджер, всего-навсего шут.

– Рыцарь, по-твоему, лучше, красавица моя?

– Да уж так мне, глупенькой, кажется.

– Это очень опасное призвание. Ваш рыцарь – льстец. А льстеца рано или поздно начинают считать своей собственностью. Предпочту остаться шутом.

Джадж указал направление, и они пошли вдоль дома по засыпанной гравием площадке. Бланш и Роджер с большой корзиной держались впереди, Изабелла и Джадж, который нес маленькую корзину, шли за ними, понемногу отставая.

Задумчиво помолчав, Изабелла сказала:

– Утверждение Роджера, во-первых, обидно, а во-вторых, совершенно неверно. Как будто мы, женщины, не в состоянии отличать явную корыстную лесть от беспристрастного суждения о женских достоинствах вообще. Для нас важны не слова, а сам человек, его характер.

– Согласен, и тем не менее приятные слова способствуют дружбе.

– Иногда. Однако настоящая дружба требует кое-чего большего, не только пустых комплиментов.

– А как вы понимаете настоящую дружбу… между людьми противоположного пола?

Изабелла слегка покраснела.

– Это легче понять, чем объяснить.

– Да, дружба требует такта, причем такта не рассудочного. Скорее, очень тонкого, деликатного инстинкта.

– Да. Вот поэтому я очень рада, что вы стали моим другом, мистер Джадж… ибо совершенно уверена: вы обладаете подобным… тактом… Грустно – ведь мы скоро навсегда расстанемся…

– Разве ничего нельзя изменить?

– Ничего не поделаешь. Мы уезжаем в самое ближайшее время, а общих знакомых у нас нет. А поэтому вряд ли увидимся снова.

– Другими словами, мисс Ломент, – извините, я должен поставить все точки над «i» – плата за продолжение нашей дружбы – Ранхилл? Я правильно вас понял?

– Это вы, а не я пришли к такому выводу. Весьма лестно – до сих пор не допускала и мысли, что знакомство со мной для вас, возможно, дороже поместья. Да, я, по-видимому, настоящая эгоистка.

– Не говорите так, мисс Ломент. Сфера чувств сложна – все далеко не однозначно. Прошу вас, давайте пока не вторгаться туда… В одном поверьте мне: я безусловно не хочутерять вашей дружбы, и если возможно хоть что-либо изменить…

– О, оставим это… – сказала Изабелла. – Позвольте, помогу нести корзину.

Они подошли к углу дома, где, не зная, куда идти дальше, поджидали Роджер и Бланш; их корзина стояла на земле.

– Куда же теперь? – спросила Бланш.

– Давайте поменяемся, – предложила Изабелла. – Мужчины возьмут большую корзину, а мы – все остальное. Я понесу маленькую, а ты, Бланш, – коврик.

Нагибаясь за корзиной, Роджер простонал:

– Ох, только не говорите, что еще далеко!

– Около двух сотен ярдов, – успокоил его Джадж. – Идем вниз, вон за то поле.

Рассматривая дом, Изабелла показала на фронтон и спросила:

– Не там ли окно «Восточной комнаты», мистер Джадж?

– Там. А почему оно вас интересует?

Изабелла уже собиралась ответить, когда вмешалась Бланш:

– А дом-то, оказывается, четырехэтажный. Ты говорила о трех этажах, Белла.

– Дом трехэтажный.

– Но здесь четыре, дорогая!

– Три, – подтвердили мужчины. – Пересчитайте снова.

Бланш пересчитала: получилось три. Она со смехом признала свою ошибку и тут же позабыла этот маленький инцидент. Изабелла взглянула на Джаджа: задумчиво потирая подбородок, он смотрел на дом.

Спускаясь по крутому скату газона, который ниже выравнивался и переходил в поле, все молчали. Джадж и Роджер шли впереди.

– Тебе действительно показалось, что дом четырехэтажный? – как бы невзначай спросила Изабелла.

– Да, а что?

– Ничего – просто так спросила.

– Почему ты так интересуешься этим домом? Наверняка уж не только из-за тети?

Изабелла засмеялась.

– С годами ты становишься все более подозрительной. А из-за чего еще? Не за себя же я беспокоюсь: если мне и придется тут пожить, то очень недолго. Хотя, признаться, мне здесь нравится: старина, дом, сад и все остальное…

– Ты уже уговорила Джаджа?

– Еще нет.

– Только не заставляй бедного Маршела слишком ревновать, остальное – ерунда.

– Не говори глупостей. Ты прекрасно знаешь, зачем я стараюсь. Неужели думаешь, я потеряла всякое самоуважение?

– Да нет, все в порядке. Только помни, мужчины – очень странные существа: иные воспламеняются весьма быстро.

Спустившись, они перебрались через низенькую изгородь и оказались в поле, которое также спускалось под уклон, но плавно, едва заметно. Поле, остававшееся под паром, с трех сторон окаймляли шеренги вязов, а с четвертой – куда они шли – начинался покатый лесной склон. Припекало солнце, и немного надоедали мухи. Роджер на секунду обернулся и указал дамам на запоздалых ласточек.

– Почему ты считаешь его именно таким человеком? – поинтересовалась Изабелла.

– О, дорогая, пару раз я заметила, он смотрит на тебя очень странно. Мужчины есть мужчины – их не переделать. Он, разумеется, в курсе, что ты помолвлена?

– Дорогая Бланш!..

– Хорошо, умолкаю. Тебе лучше знать. Только веди себя очень и очень осмотрительно.

До самого конца поля Изабелла возмущенно молчала. Мужчины шли быстрее и время от времени оглядывались, как бы протестуя против слишком неспешного и ленивого шага их спутниц.

– По-моему, Бланш, я не прошу особого одолжения. Раз он не собирается здесь жить, почему бы не уступить дом? Тетя заплатит, сколько он запросит.

– Джадж, несомненно, прекрасно разбирается в купле-продаже, – загадочно изрекла Бланш.

Они наконец подошли к выбравшим место и ожидавшим мужчинам.

На траве расстелили коврик и распаковали корзины. Пока Роджер разделывал фазанов и откупоривал рейнвейн, дамы изящно раскладывали пирожные и фрукты, чему по мере сил способствовал Джадж. Они расположились прямо в поле, на солнце, у романтического ручейка, за которым темнел лес. Совсем узенький, всего в дюйм глубиной, ручей был настолько красив, а струящаяся по гальке кристально чистая вода так мелодично журчала, что Изабелла постепенно успокоилась. Склон, которым они спустились, загораживал дом.

– В духе Омара Хайяма – кто-кто, а он умел это оценить, – энергично расправляясь со своим куском фазана, произнес Роджер. – Только вместо прокисшего сиропа у нас три бутылки отменного вина, вместо ломтя хлеба – дичь, и вместо одной «подружки» – две. Не могли бы вы написать на эту тему стихи, Джадж?

– Я категорически против такого отношения к дамам, – холодно возразила Изабелла. – Те времена навсегда миновали: давно уже мужчины существуют для нас, а не мы для них.

– Превосходно! Совершенно согласен. Рад буду способствовать процветанию прелестного женского рая. Кого выбираешь – меня или Джаджа?

– Роджер – зануда-историк, мистер Джадж, он проводит свою жизнь в пыльных читальнях Британского музея.

– Тем больше для меня оправданий, дорогая, – возразил Роджер. – Когда слишком долго роешься в книгах и забиваешь голову всеми этими королями, политиками и героями, собственная природа начинает бунтовать и требует чего-нибудь простого и человечного. Идеалом становятся простушка Джейн и красотка Мюриель.

– Кто же из нас простушка Джейн? – сухо спросила Изабелла.

– Простушка Джейн – «наивное дитя», а красотка Мюриель – «кокетливая чертовка». Сами решите, кто есть кто… А теперь оставьте меня в покое – я возвращаюсь к вину и фазану.

– Мистер Джадж, неужели вы не ответите на столь неслыханную грубость?

– Ничего не поделаешь, милая леди, – развел руками Джадж. – Мистер Стоукс так ловко вывернулся, что совершенно невозможно придраться. По-моему, единственная цель его хитрой тирады – заставить вас обеих лишний раз улыбнуться.

Вилка Бланш застыла в воздухе; в полном изумлении глядя на Джаджа, она спросила:

– Вы намекаете, что мы хмуры и скучны?

– Нет, конечно же нет. Лишь слегка задумчивы – чуть больше, чем требует случай… Я даже забеспокоился, не совершил ли, сам того не желая, какую-нибудь бестактность, не обидел ли чем-нибудь вас?

– Вздор! – воскликнула Изабелла. – Высама галантность.

– Муки совести, Белла, – прожевывая фазана, с трудом выдавил Роджер. – Он что-то натворил и не уверен, заметили вы или нет. Выкладывайте, Джадж!

– Нет, нет. Раз мисс Ломент не находит в моем поведении ничего бестактного, лучше оставим эту тему.

– Хитрец!.. Неужели виноват я? На меня Белла обижается в среднем раз в две недели. Прелестное создание, но довольно-таки раздражительное.

– Никогда в жизни не обижалась на тебя, дорогой друг. Когда ты переходишь определенные границы, становишься всего лишь комичен… И вообще дело не в том – мы говорили о мистере Джадже, не о тебе. Обидеться – значит разочароваться, а я не могу разочароваться в поступках или словах мистера Джаджа, ибо, в общем-то, совершенно не знаю его характера.

Бланш пристально взглянула на нее, а Джадж покраснел и после некоторой паузы произнес:

– Всегда считал, что я таков, каким кажусь окружающим.

– Значит, вы никогда не совершаете непредсказуемых поступков? Неужели ваш образ жизни полностью соответствует вашему внешнему виду? В таком случае вы, надо полагать, очень счастливый человек, мистер Джадж.

– А какого дьявола он должен совершать непредсказуемые поступки? – спросил Роджер. – Порой непредсказуемость очаровательна, а в основном сплошной идиотизм. Впоследствии никто не может вразумительно объяснить своих действий.

– Да, рассудочность, возможно, мужской идеал, только отнюдь не женский. Нам нравятся мужчины, которые хоть изредка прислушиваются к голосу сердца и живут не одним разумом. Глупо, конечно, и весьма нерасчетливо, и тем не менее именно таких мужчин мы предпочли бы видеть своими друзьями.

– Почему?

– Потому что для женщин благородство – добродетель, Роджер.

Роджер выпил, вытер губы и спросил:

– Что же, безрассудный человек неизбежно добродетелен?

– Нет. Я лишь убеждена, что женщины уважают людей, для которых дружба – на первом месте, а собственные интересы – на втором.

– Похоже, несравненная Белла знакома с парочкой этаких личностей!

Изабелла раздраженно пожала плечами.

– Мне не нужны подарки от друзей, мне нужны друзья, любящие и умеющие дарить. Разница очевидна?

– Совершенно очевидна. У тебя острая форма романтизма. Не исключено, что такие интересные люди когда-то и были, но в нашем жестоком, холодном мире им места нет. Лучший друг человека – его банковский счет. Прими как аксиому.

– Согласна. – Изабелла подняла бокал. – Тогда – да здравствуют деньги, собственность и эгоизм!

– И к тому же да здравствуют женщины, улыбки, вино, благословенное солнце – короче, все, ради чего стоит жить! И долой всякие философские дискуссии между мужчинами и женщинами! Для блага общества надо нанять специальную профессуру, которая займется этой ерундой.

Одним глотком осушив бокал, Роджер вытащил сигару и, аккуратно обрезав кончик, с явным удовольствием закурил. Наблюдая за ним, Джадж улыбался.

– Вы никогда не бываете серьезны, мистер Стоукс?

– Только на работе.

– Вы, несомненно, заслуживаете право на отдых. Заслуживает, миссис Стоукс?

– По-моему, он пашет как вол, – беспечно ответила Бланш. – Это у них семейное. Его брат Маршел успешно сколачивает состояние, а Роджер не менее успешно завоевывает репутацию. Иногда я склоняюсь к мысли – лучше бы наоборот.

– Следовательно, мистер Маршел Стоукс действительно умный и талантливый человек?

– Говорят, в своем деле он прямо Наполеон. Белле повезло, не важно, понимает она это или нет.

– Мистеру Стоуксу тоже повезло.

– Увидим, – заметила Изабелла. – Когда все уже улажено и обговорено, девушки подчас выкидывают странные номера.

– Нет, нет – никаких авантюр. Мужчина не мужчина, пока не женится, и, если он впоследствии несчастен, в этом исключительно его вина. Посмотрите на мистера Роджера Стоукса. Он в полной гармонии с жизнью… хотя и немного избалован… Мистер Стоукс, ваше здоровье!.. Приглашаю вас на все будущие пикники, возможно, мне посчастливится и впредь устраивать веселые прогулки. Своим прекрасным настроением вы заражаете окружающих.

– Следовательно, в целом я достоин большей похвалы, нежели наши дамы?

– Я этого не говорил. Кое-что – вне всяких похвал, как известно. Восхитительное солнце, например. Вы придаете пикнику оживление, вы как вино, дамы же – солнечное сияние.

Вскоре у Изабеллы разболелась голова. Она замолчала и стала посматривать на часы: время шло к двум.

– Ты побледнела, Белла. Что с тобой? – спросила Бланш.

– Немного болит голова.

Все посочувствовали и решили пойти осматривать дом. Изабеллу пока усадили в тени. Быстро убрали остатки пиршества и наконец отправились. Изабелла оказалась рядом с Джаджем.

– Мне надо бы вам кое-что сказать, или лучше вас не беспокоить? – чуть погодя спросил Джадж.

– Нет, пожалуйста, говорите.

– Насчет дома. Почему вы во что бы то ни стало хотите его приобрести, мисс Ломент?

Она довольно долго молчала.

– Возможно, я просто хочу вашей дружбы, а не дом.

– Да?!.. Но когда же…

– Не знаю. Чувства ведь постепенно обретают силу, не так ли?

– Да… но почему?.. Чем я заслужил?..

– Возможно, главное – все-таки дом… Мистер Джадж, я и в самом деле чего-то не понимаю, – сказала Изабелла и добавила вполголоса: – Вам, вероятно, известно… вы человек весьма необычный. Поэтому дружба с вами, наверное, очень лестна.

Он помрачнел и, пока добирались до окраины поля, где их поджидали Роджер и Бланш, не произнес ни слова. Вдруг неожиданно заявил:

– Можете сообщить миссис Мур, что я согласен продать дом за взаимоприемлемую цену. Больше я не в силах противиться.

– И это… без всяких условий?

– Без всяких.

– Вы, наверное, понимаете… о, мне трудно объяснить…

– И не надо. Я все понимаю… и предлагаю купить дом без всяких условий.

– Я принимаю ваше предложение, – едва слышно прошептала Изабелла.

ГЛАВА IX
Что случилось во второй комнате

Войдя в старинный, величественный зал, они инстинктивно заговорили тише и перестали шутить. Бланш увлекла подругу в сторонку.

– Приятный дом, Белла!.. Ты говорила с ним еще раз?

– Да. Все в порядке – он готов уступить.

– Как тебе удалось?

– Понятия не имею – он сам предложил.

– Неужели?

– Да. А почему бы и нет? Надеюсь, мы скоро переедем.

– Поздравляю, дорогая!.. Теперь, полагаю, ты частенько будешь видеться с ним. Ты, конечно, и это тоже имела в виду?

– Почему тебе так не нравится мистер Джадж?

– Он? Да мне он совершенно безразличен. Вот тебе, боюсь, придется дорого заплатить за этот дом. Однако поступай как знаешь – тебе же хуже…

Бланш резко отвернулась и подошла к Джаджу, дабы выразить свое восхищение залом. Солнечные лучи падали искоса, и половина зала пребывала в тени, отчего он казался таинственнее обычного. Джадж учтиво и несколько растерянно ее поблагодарил. Тем временем Изабелла уселась в плетеное кресло, спиной к камину.

– Как голова? – сочувственно спросил Роджер.

– Болит, Роджер, – ответила Изабелла и, когда подошли остальные, добавила: – Не осмотрите ли дом без меня? Не хочу быть обузой.

– А как же ты? – спросила Бланш.

– Останусь здесь. Головная боль просто невыносима. А дом я уже видела.

– Кроме одной комнаты, – напомнил Джадж. – Правда, там нет ничего интересного.

– Кроме какой комнаты? – заинтересовалась Бланш.

– Речь идет о комнате на третьем этаже, – объяснила Изабелла. – Говорят, иногда там появляется привидение, не правда ли, мистер Джадж?

– Не знаю, откуда эти слухи. Не только о «Восточной», и об остальных комнатах болтают много глупостей.

– Настоящее привидение, мистер Джадж? – улыбнулась Бланш.

– Надеюсь, классический экземпляр: жаль, не довелось самому увидеть.

– Как интересно! А намвы покажете комнату?

– Разумеется.

Сначала, однако, решили закончить осмотр первого этажа. Пока они бродили по залу, Изабелла сидела в кресле. Джадж непрерывно и очень подробно что-то объяснял, и под его монотонные интонации Изабелле все труднее становилось бороться со сном…

Она, по-видимому, все-таки задремала, ибо, раскрыв глаза, вздрогнула. В зале никого не было, хотя друзья находились еще на первом этаже: она слышала голоса, доносившиеся из какой-то дальней комнаты. Слов нельзя было разобрать, зато легко узнавались спокойные интонации Джаджа и отдельные восклицания Бланш. «Как странно, – подумала Изабелла, – через стены женский голос в сравнении с мужским всегда столь абсурдно пронзителен».

Она выпрямилась и поправила юбку, машинально постукивая каблучком по полу. Прежде чем подняться наверх, они снова вернутся в зал, это может произойти в любой момент – пока вся компания не исчезнет где-нибудь наверху, не стоит рисковать и любопытствовать… появились ли уже те ступени?!.

Через несколько секунд дверь в зал распахнулась, и на пороге показались оживленно беседующие друзья. Изабелла улыбнулась, но решила не вставать.

– Ага, она проснулась! – воскликнул Роджер.

– А вы думали, я сплю?

– Когда мы уходили, ты очень сладко дремала. Мы даже шли на цыпочках, как три конспиратора. Джадж подтвердит.

– Бланш, ну как тебе дом? По крайней мере первый этаж?

– Дом совершенно удивительный. Колоритный и спокойный, полный воспоминаний о былых временах. Ты не пойдешь с нами наверх?

– Пожалуй, нет. Лучше еще посижу.

Джадж вынул карманные золотые часы, взглянул и сказал:

– Мы будем отсутствовать не особенно долго. Не больше часа, я думаю. Сейчас четверть третьего. Вы подождете?

– Да, конечно, только не тяните время – идите!

Перед уходом Роджер закурил.

– Хочешь сигарету, Белла, – развеять скуку, пока нас не будет?

– Да, пожалуй.

Первая спичка погасла, она чиркнула второй.

– Не очень-то уверенная у тебя рука, – заметил Роджер.

Изабелла молча вернула спичечную коробку и, зажав сигарету губами, положила руки на колени. Бланш и Джадж уже подходили к лестнице, и Роджер поспешил за ними. Изабелла вздохнула и нервно затянулась.

Она слышала, как на первой лестничной площадке решают, куда идти: Джадж предлагал сначала осмотреть второй этаж, а Бланш настаивала на комнате с привидением. По-видимому, она добилась своего – немного погодя их шаги послышались на лестнице, ведущей на третий этаж. Голоса постепенно удалялись, пока наконец не воцарилась полная тишина.

Минуты через три Изабелла быстро встала – так резко, что опрокинула кресло, – повернулась и, взглянув на стену рядом с камином, удовлетворенно улыбнулась; она волновалась совершенно напрасно – ступени, разумеется, находились прямо перед ней. Да и разве могло быть иначе? Обычная, вполне материальная лестница, вполне созвучная общей композиции зала… Весьма странно, конечно, что она не заметила лестницу накануне и что остальные тоже не обратили на нее никакого внимания, но сейчас-то не обманывают же органы чувств… Деревянная, без сомнения построенная человеческими руками, лестница, очевидно, вела в какую-то другую часть дома. Ничего мистического или неестественного: обыкновенная лестница, по которой, должно быть, когда-то ходили каждый день. Да она и сама однажды поднималась по ней. И прекрасно помнила об этом – в противном случае вряд ли пошла бы на такие ухищрения, чтобы снова сюда попасть.

Только через несколько минут к Изабелле вернулась обычная энергичность. Прикрыв глаза рукой, она отчаянно старалась вспомнить, что же произошло в прошлый раз. Казалось странным, раздражающе странным, но забылось абсолютно все. Она помнила, как на мгновение остановилась, едва ступив на лестницу, помнила, как спускалась в зал; а между тем и другим – пустота. Откуда столь поразительный провал в памяти?.. Возможно, наверху какая-то особая, гипнотическая атмосфера? Это, однако, объяснение одной тайны с помощью другой: невероятно, чтобы интерьер и архитектурные особенности какого-либо здания могли так сильно влиять на психику, вызвать полное забвение. Тогда, быть может, ей все приснилось? Быть может, она и сейчас еще спит? Или все это – галлюцинация, как у Джаджа?.. Нет, никогда в жизни она не чувствовала такой ясности и точности мысли. Такие объяснения не подходят…

А драгоценные минуты бегут. Изабелла оторвалась наконец от созерцания лестницы, взглянула на галерею и, затаив дыхание, прислушалась. Ни звука. Вся компания по-прежнему осматривала верхний этаж. Она тихонько подошла к лестнице и начала подниматься. Как и накануне, охватил сладостный и волнующий дух приключения: она отправляется в неведомое, где ее ждут удивительные открытия…

Тотчас же начала проясняться память. Все припоминалось понемногу – мимолетные впечатления складывались в целое постепенно, – как случается, когда вспоминают о каком-то давно забытом событии собственной жизни. Лестница, должно быть, ведет… в переднюю с тремя дверьми. В одну дверь она в прошлый раз вошла… и увидела… да, зеркало на стене… и красную портьеру. Она отодвинула тяжелую портьеру… и что потом? Потом вроде бы снова спустилась по лестнице и оказалась опять в зале… Все словно в тумане, какие-то обрывочные впечатления…

Стараясь восстановить в памяти и детали, Изабелла часто останавливалась. В глубокой задумчивости, не замечая ничего вокруг, она оказалась в той самой передней, которую только что довольно обстоятельно припомнила. Конкретность ощущения заставила вздрогнуть и оглядеться: три двери были на месте – как и раньше, закрытые и враждебные. В отличие от освещенного цветными лучами зала сочились странные серые сумерки…

Все представлялось совершенно обыкновенным, и вместе с тем нарастало беспокойное чувство эфемерности окружающего: казалось, она вступила в призрачное и зловещее пространство, где может случиться самое непредсказуемое. Воодушевление таяло, страх усиливался. Она не собиралась отступать, но двери нравились ей все меньше и меньше. И к а к только у нее хватило мужества открыть тогда дверь… Левую. Проделать то же самое – нет, не имеет смысла – на этот раз надо попытаться открыть среднюю, если, конечно, достанет смелости. О правой нечего и думать: ее вид вызывает холодную дрожь. Правая дверь определенно внушает страх. Она не могла объяснить почему, просто жутко даже стоять возле нее. Вот-вот скрипнет, откроется, распахнется…

Голова перестала болеть, зато нервы явно сдавали: чем дольше она разглядывала двери, тем сильнее колотилось сердце; щеки буквально пылали. Внезапно ее охватила паника: жуткая дверь сейчас откроется, за ней притаилось нечто, готовое вырваться и отрезать отступление к лестнице. Изабелла почти бессознательно шагнула к средней двери и повернула ручку… Не заперто! Затаив дыхание, быстро скользнула внутрь и тут же захлопнула дверь.

Небольшая комната, обшитая деревянными панелями. Резная деревянная скамья со спинкой у противоположной стены. Ни одного окна, и падающий откуда-то сверху сумеречный свет.

Почти пустая, маленькая комната казалась богатой и благородной – по-видимому, благодаря изысканному темному дереву. Изабеллу охватил прилив чувства собственного достоинства – будто ее пригласили в кабинет аристократа… Одинокая скамья? Зачем? Комната, верно, предназначалась для тайных встреч… как все странно!..

Настороженно и опасливо она присела на скамью, в случае необходимости готовая сразу же встать. Ощущение безопасности не приходило: таинственная комната, закрытая дверь, которая в любой момент может открыться, – положение малоутешительное… Чего же она ждет? Почему не уходит, если давно уже все осмотрела? Убедительного ответа не было, словно завороженная, Изабелла продолжала сидеть, тревожно глядя на дверь и нервно теребя накинутый на шею длинный изящный шарф.

Не осмеливаясь себе признаться, она ждала, когда наконец откроется дверь…

Тихо вскрикнув, Изабелла привстала со скамьи – дверь открывалась!.. Ее полный ужаса взгляд встретился со взглядом… Джаджа!

Она выпрямилась и шагнула ему навстречу. Быстро и спокойно закрыв дверь, Джадж подошел к Изабелле, поддерживая ее, снова усадил на скамью и сел рядом. Изабелла не отрываясь смотрела на него – он казался моложе и выглядел иначе. Возможно, эффект тусклого света, однако явственная непонятная перемена – вне сомнений.

– Как вы попали сюда? – собравшись с духом, спросила Изабелла.

Продолжая серьезно и доброжелательно смотреть на нее, он ответил не сразу. Его лицо определеннобыло другим. Не таким официальным, более здоровым, более энергичным… и, конечно, он выглядел моложе– не старше сорока пяти.

– Я пришел прямо из «Восточной комнаты», – наконец ответил Джадж. – Мне нельзя здесь задерживаться – они ждут в гостиной. Я ненадолго покинул их: забыл замкнуть «Восточную комнату». Вернувшись туда минуту назад, я увидел ступени, и вот – я здесь.

– А где мы?

– Боюсь, в очень странном месте. Не понимаю, как вы попали сюда.

– Поднялась по лестнице из зала… А что за третьей дверью?

– До сих пор не решился заглянуть. Возможно, мы когда-нибудь сделаем это вместе, не сейчас, – у нас мало времени.

Изабелла побледнела и слегка отвернулась от него.

– Странное предложение, оно неосуществимо, вы же понимаете.

– А что вы думаете о нашей встрече? – Джадж серьезно смотрел на нее.

– Случайность… Скажите, мы в реальном доме или мне снится сон?

– Вероятно, ни то и ни другое. Я много раз бывал здесь, но так ничего и не понял. Вам известно, через десять минут мы оба забудем о нашей встрече?

– Да, знаю. Я тоже была здесь, только в другой комнате.

– Следовательно, вы обманывали меня?

– Не могла же я признаться…

– Да, конечно… Поступить иначе вы и не могли. Эти ступени влекут неодолимо. Противиться невозможно, все остальное просто теряет смысл.

– И вы догадывались о моей хитрости? – Изабелла продолжала теребить шарф.

– Не пришло в голову, хотя никак не мог понять ваше стремление во что бы то ни стало приобрести дом.

– Теперь я безнадежно потеряла ваше уважение?

– Нет, хотя я и очень расстроен. Мечтал о дружбе, а оказалось, речь идет совсем о другом.

Изабелла взглянула на него со странной улыбкой.

– О чем вы подумали, когда увидели меня?

– Я не догадывался, что вы пришли сюда нарочно, я думал, вы здесь впервые, и потому вообразил, что нас свела судьба. Простите за откровенность.

– Почему же вы так считаете, разве ваша дружба мне безразлична?

– Потому что вы воспользовались ею в корыстных целях.

– Ваша дружба мне небезразлична, – сказала она очень тихо. – Мы скоро все забудем, и я не вижу причин скрывать свои истинные чувства. Речь идет о достоинстве, о чести. Я выхожу замуж за другого, и моя любовь отдана ему. Но хотя и не имею права, да и не могу вас любить, признаюсь, знакомство с вами сильно повлияло на мою жизнь, и, мне кажется, в дальнейшем ваше влияние лишь усилится. Я совсем не хочу терять вашей дружбы – наоборот, хочу, чтобы она окрепла и углубилась. Я обманула вас – да, только не в этом.