Текст книги "Если бы юность умела"

Автор книги: Дэвид Куэльс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Куэльс Дэвид
Если бы юность умела

Дэвид Куэльс

Если бы юность умела...

Род Тейлор вставил в турникет свою пластиковую паспорт-карточку. Набрал на клавиатуре свое имя. Уставился в нужную точку на экране, дабы машина могла отсканировать сетчатку его глаз и содержимое мозга, сверяя полученные данные с карточкой.

М-да, карточка-карточка. На ней – строго говоря, даже не на целой карточке, а на ее крохотном микрочипе – уместилась вся жизнь Тейлора. Там было записано все: показатель его коэффициента интеллекта, предупреждение, что Род – левша, воспоминания о каникулах в четвертом классе... Спустя три секунды раздалось звонкое "Пи-и-и", турникет выплюнул карточку, дверные засовы отодвинулись, и Род Тейлор переступил порог буфета.

"И вся эта проверка на вшивость – ради одного сандвича с мясом индюшки?" – в сотый раз мысленно вопросил Род. Передвигая свой поднос по алюминиевым трубкам прилавка, он взял с полки мисочку яблочного пюре. Поднес к самому носу, пытливо принюхиваясь. Вчерашнее яблочное пюре Род Тейлор ненавидел. Вчерашнее пюре покрывается невидимой пленкой, имеющей свой запах и привкус – запах и привкус металлического сосуда, в котором оно простояло целые сутки. Именно такое – просроченное – пюре оказалось в первой мисочке. Род хотел было поставить ее назад, но следующий в очереди – Гэри из бухгалтерии – подтолкнул его поднос своим и пробурчал: "Поживее там". Род передвинул свой поднос к кассе.

Кассирша была не андрошкой, а человеком: ведь на коленях у нее лежал растрепанный любовный роман. Андрошки и андроиды для развлечения не читают. А если и читают, то уж точно не про любовь, предположил Род. Скорее "Каталог полимеров" какой-нибудь...

Девушка улыбнулась Роду в ответ, и он почувствовал, как приливает к щекам кровь. Он хотел было что-нибудь ей сказать... но губы не слушались. Она указала пальчиком на его лицо.

– У вас все очки в пюре, – сообщила она.

Покраснев от стыда, Род снял очки и обнаружил, что в районе левого стекла с оправы свисает целый комок пюре размером с ластик. Тщательно вытер оправу салфеткой. Вновь взглянул на кассиршу.

Та покосилась на дисплей кассы.

– Сандвич с индюшкой, яблочное пюре, белое молоко. С вас четыре целых три десятых кредита.

Расплатившись, Род хотел было продолжить беседу... но тут Гэри из бухгалтерии поддал его поднос своим, бурча: "Поживее там".

Его звали Род Тейлор, но он ничуть не походил на знаменитого киноактера минувшего века, человека, который снимался в "Птицах" – любимом фильме его дяди. В детстве Род видел эту картину раз сто как минимум. Уходя куда-нибудь, мама с папой поручали сына заботам дяди Гарри – а тот первым делом ставил "Птиц". Маленький Родни, сидя в своем манежике, целыми часами завороженно смотрел на экран, пока фильм не кончался и Родни не обнаруживал вдруг, что хочет на горшок. Тогда он начинал плакать, и из соседней комнаты появлялся дядя Гарри, пахнущий пивом и иронично бурчащий себе под нос что-то там насчет Хичкока, мочевых пузырей и ребенка, который все делает вовремя.

Будь Род персонажем кинофильма, ему не преминули бы подобрать имя, куда более гармонирующее с его внешностью. К примеру, Каспар Милкетост или Фильдинг Меллиш – чем не прозвание для такого тощего, малорослого, лысеющего очкарика? Но кино есть кино, а жизнь есть жизнь, и Род Тейлор вынужден был оставаться самым не-Род-Тейлористым Родом Тейлором на свете. Мало того – Род был холост. А лет от роду ему было тридцать девять. Пока еще тридцать девять – в ближайшую пятницу его ожидал день рождения.

Род поставил поднос на свой обычный столик – номер шестнадцать. Вся шобла уже собралась и уже обсуждала тему номер один: секс.

Ребята подобрались что надо. Вот тридцатишестилетний Джим Коллинз. У него было больше баб наяву, чем у Рода – в сладких мечтах. Неутомим, как вожак собачьей своры. А Тим Блэк? Тридцать восемь лет, шесть футов четыре дюйма росту, женат, но не прочь поразвлечься на стороне. По слухам правда, источником этих слухов был сам Тим, распространявший их за обеденным столом, – одному только Блэку удалось "зацапать" новую секретаршу из транспортного отдела.

– У нее пунктик насчет высоких мужиков, – ржал Тим. – Крепко вбила себе в голову, будто у них все длинное. А я не такая свинья, чтобы разуверять даму!

И наконец, Скотт Болтон, тридцать пять лет, два брака, два развода. Скотт торчал от андрошек.

Скотт подвинул свой поднос, освобождая Роду место.

– Короче, вожусь я, значит, на складе – а тут заходит Карла, рассказывал Тим, жуя булку. – Я знал, что с прошлой недели она по мне изголодалась. Смотрю, она за собой дверь закрывает, чтобы никто нам не мешал. Я попятился, делаю вид, что, типа, не ждал. А она подходит ко мне и, смотрю, уже блузку расстегивает.

– Прямо на складе? – переспросил Скотт, так сильно вытаращив глаза, что стал похож на инопланетянина. – Ты ее поимел прямо на складе?

Тим взмахнул рукой, утихомиривая аудиторию.

– Все по порядку. – Он замолчал. – На чем это я прервался? Ага. Она... это... надвигается на меня и блузку расстегивает. И что-то там такое шепчет – типа "Хочу тебя, возьми меня прямо здесь, прямо сейчас".

– Ну а ты ее? Ты ее? – так и запрыгал Скотт, точно ребенок на коленях у Санта-Клауса.

– Не-а, – заявил Тим, сурово сдвинув брови. – Я ее и пальцем не тронул. "Тот, первый раз, – говорю, – это была ошибка, промашка вышла, и не имею, – говорю, – никакого желания это повторять. Я, – говорю, – женат, и не в моих привычках – обманывать законную супругу".

– Врешь! – выпалил Скотт.

– Не вру, – возразил Тим, широко ухмыляясь – смотрите-завидуйте, дескать.

В разговор наконец-то вступил Джим:

– Молодец. Нельзя, чтобы эти бабы думали, будто могут нас иметь когда пожелают. Правильно?

– Правильно, – отозвался Скотт.

– Верняк, – вставил Тим.

Все трое обернулись к Роду. Иногда Род задавался вопросом, почему терпит их возле себя. Для них женщины – лишь вещи, которые надо добывать, использовать и выбрасывать... И все это бахвальство... Но тут же Род напоминал себе, что других друзей у него нет – лишь Тим, Джим и Скотт.

– Конечно, – промямлил Род. – Конечно, – и откусил еще кусочек от сандвича, решив пережевать его семнадцать раз. "Один, два, три..."

– Хорошо, что с этим мы разобрались, – продолжал Джим, – потому что у меня для вас, ребята, есть кое-что новенькое. Вчера ночью как раз опробовал. Подарок от добрых людей из "Кибердосуга".

Тим скривился:

– Секундочку. Это у них все андрошки бракованные?

– Ага, во время симул-оргазма у них ноги отваливались, – добавил Скотт. – И приходилось тащить их назад к грузовику на глазах у всех соседей.

Тим обернулся к Скотту:

– Значит, тебе тоже не повезло?

– И даже два раза, – вздохнул Скотт. Затем поспешил добавить: – Я бы не купился, но эти козлы мне клялись, будто устранили все извращения... в смысле, нарушения...

Джим захохотал. Тим тоже. Род сделал вид, будто тоже смеется.

– Ну что ж, – проговорил наконец Джим. – Я вам гарантирую, что на сей раз с извращениями все в ажуре – мало того, они добавили нечто пикантное. – Джим прервался, чтобы глотнуть имбирного пива. – Вообще говоря, удивительно, что до этого только сейчас додумались. Коммерческий потенциал огромный.

– Ну и что это? – спросил Тим.

– Ага, что? – вскинулся Скотт, дергаясь от нетерпения.

Даже у Рода проснулось любопытство, и он придвинулся поближе к друзьям.

– Сейчас покажу, – отозвался Джим и достал из нагрудного кармана рекламный буклет. – Называется "Дебют". – Джим передал буклет Тиму. Тот раскрыл его.

Род заглянул Скотту через плечо.

"ЕСЛИ БЫ ЮНОСТЬ УМЕЛА... НЕ ЖАЛЕЕТЕ ЛИ ВЫ, ЧТО В СВОЮ "ПЕРВУЮ НОЧЬ" БЫЛИ ЕЩЕ ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ НЕОПЫТНЫ?" – гласила броская "завлекалочка" вверху листа. Ниже было написано: "С помощью службы досуга "Дебют" вы можете вернуться в прошлое – во всеоружии вашего нынешнего опыта!" Далее шло обычное, набранное петитом предостережение: заказы принимаются лишь по предъявлении паспорт-карточки. Джим вновь заговорил:

– Сказали бы раньше – я бы не поверил. Она появилась на пороге, и я мог бы поклясться: да, это она.

– Кто? – спросил Скотт.

В глазах Джима на миг блеснула нежность.

– Бекки Мильтон, старшая группы болельщиц из школы имени Куэйла в Индианаполисе.

– Школьная любовь? – уточнил Тим, засовывая в рот новый кусок булки.

– Типа того, – согласился Джим. – Она училась на два класса старше. Эх, ребята, какие ножки... Бекки Мильтон. – Это имя он произнес неспешно, смакуя воспоминание, как бокал дорогого вина. – Наверно, за тот сезон я не пропустил ни одного матча – ходил только ради того, чтобы увидеть ее выступления в перерыве между таймами. Команда на меня нехорошо косилась, но плевал я на них с сорока восьми табуреток. Она была просто чудо.

– Ну и? – не выдержал Скотт.

– Ну и, – мечтательно продолжал Джим, – когда у ее класса был выпускной, я и еще несколько моих дружков туда пролезли. И вот пьем мы на автостоянке пиво, и тут из дверей выбегает Бекки, вся заплаканная. Она здорово поссорилась с Чипом Томпсоном, защитником из университетской команды. Бекки нас попросила отвезти ее домой. Я, не будь дураком, смекнул: "Джим, это твой шанс!", ну и вызвался. Я отвез Бекки к ее дому, но она сказала: "Нет, я туда пока не хочу. Давай немножко покатаемся". Ну, я ее покатал. Руки у меня вспотели так, что липли к рулю, во рту пересохло – ну сами понимаете. Силком заставлял себя смотреть на дорогу, а не на ее юбку. И тут она говорит: "Останови". А потом спрашивает: "Хочешь, приляжем на заднем сиденье?"

– Ты нам об этом никогда не рассказывал, – обиженно проговорил Скотт.

– Знаю, – отозвался Джим и, помолчав, пояснил: – Потому что это был облом. Я ни хрена не понимал, что от меня требуется. А ей явно требовался парень, который бы все уже умел. Но я ей засадил. Кое-как, но засадил.

– Это и был твой... "дебют"? – уточнил Тим.

Джим, кивнув, отхлебнул имбирного пива.

Скотт закашлялся:

– Значит, вчера ночью какая-то андрошка, похожая на Бекки?.. Бекки?..

– Мильтон.

– Какая-то андрошка, размалеванная под Бекки Мильтон, явилась к тебе домой, и вы все повторили.

– Да, – сказал Джим. – Вот только это была не просто андрошка, размалеванная под Бекки. Это была она сама. Все как в тот раз – юбка, слезы, слова: "Глаза бы мои этого Чипа Томпсона не видели..." В точности, как я запомнил.

– Ну и как, ты ей засадил? – спросил Тим. – Затрахал ее до полусмерти на своей кушетке?

– Нет, – ответил Джим, ухмыляясь. – Бекки Мильтон захотела покататься на моем "мустанге".

Осмыслив услышанное, Скотт шумно вздохнул.

Род поглядел на буклет. То же самое сделали Тим со Скоттом. Джим сыто улыбнулся.

"ЕСЛИ БЫ ЮНОСТЬ УМЕЛА... НЕ ЖАЛЕЕТЕ ЛИ ВЫ, ЧТО В СВОЮ "ПЕРВУЮ НОЧЬ" БЫЛИ ЕЩЕ ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ НЕОПЫТНЫ?"

Квартира Рода, как и его рабочая ячейка в офисе, была выдержана в белых тонах. Белые стены, белая мебель. Ковер и тот – белый. Единственными цветными пятнами на этом однообразном фоне были картины, изображавшие птиц.

После обеда Джим размножил буклет на ксероксе, и теперь один из экземпляров лежал на белом кухонном столе Рода. Подогревая в микроволновке ужин, Род вновь перелистал страницы и задумался о своем "дебюте": о Тэмми Уилсон и обо всем, что случилось в тот вечер – вечер выпускного бала у них в колледже. На миг он перенесся назад в прошлое. Над ним закачались деревья. Род вдохнул запах сосновых иголок и лимонный аромат волос Тэмми.

И РАЗДАЛСЯ ХОХОТ! НАД НИМ СМЕЯЛИСЬ!

Микроволновка запищала, оповещая, что курица с картофельным гарниром готова.

Поужинав, Род вновь уставился на ксерокопию буклета.

– Не дури, – сказал он себе. – Сейчас я умею не намного больше, чем тогда. Сколько их там было? Три. Три встречи – с каждой по разу. Тоже мне донжуан...

Кроме того, ему очень не хотелось пробовать секс с андрошками. Еще доброго, войдет во вкус – а там и до андрошкомании недолго. Спросите хоть Скотта. А Роду требовалось совсем другое. Ему была нужна настоящая женщина, с которой можно разговаривать... например, о книгах.

Род хотел кассиршу из буфета. Но как ее добиться?

Вздохнув, Род скомкал буклет и швырнул в мусорную корзину.

– Два очка, – пробурчал он, когда снаряд угодил в мишень. – Два очка.

Вымученно улыбнулся. На душе у него уже немного полегчало. Решение принято, путь избран – остается лишь не поддаваться соблазну.

И вообще – сказал он себе – сегодня ты впервые "вставил" судьбе.

В тот вечер хохот ему больше не чудился.

– Честно скажу: я сперва думал, ты нам лапши на уши навешал, – объявил Скотт. – Но оказалось, все так.

Джим улыбнулся, посасывая через соломинку имбирное пиво. Тим навострил уши. Род откусил от своего сандвича с мясом индюшки и пережевал кусок семнадцать раз. Сегодня, перед тем как расплатиться, он сказал кассирше "Привет" – а затем, смешавшись, не стал продолжать разговор. Его лицо все еще рдело от смущения, и он мысленно пинал себя ногами за трусость.

Вынув соломинку изо рта, Джим обернулся к Скотту.

– Да, все так. Неужели, ребята, я вам врать буду?

– Давай рассказывай, – потребовал Тим. – Какая она была? Ну ты понимаешь, о чем я. Как с ней было?

– Как настоящая, – сообщил Скотт. – Не отличишь.

Род продолжал жевать. Он хотел было сказать Скотту, что тот не является объективным свидетелем. Но раздумал. Тогда они все на него переключатся, станут дразнить, повторять: "Полчища твоих баб..." А Роду сейчас было не до шуток.

– Ее звали миссис Уотсон, – начал Скотт. – Ей было двадцать шесть. Разведенка. Груди – во! Бедра – во! Зад... короче, есть за что подержаться. Я у нее подрабатывал, когда учился в школе. Косил газоны, чистил выгребную яму, мыл машину. Ну и всякое такое... И вот как-то раз летом стригу я ей кусты...

– Кто б сомневался, – ухмыльнулся Джим.

Скотт многозначительно подмигнул друзьям:

– Стригу я, значит, ей кусты, и тут выходит она на крыльцо и спрашивает, не хочу ли я передохнуть. Она, дескать, приготовила целый графин лимонада. Если хочешь попить, говорит, заходи в дом.

– Тебя два раза приглашать не надо, – ухмыльнулся на сей раз Тим.

– Она была в маечке с бретельками и коротеньких белых шортах. И в туфлях на шпильке. Красные такие туфли.

– Неправда! – театрально замахал руками Джим. – Ты все это в "Пентхаусе" вычитал! Раздел "Письма наших читателей".

– Честное скаутское, – заявил Скотт, подняв кверху три пальца.

– Ладно, ладно, верю, – поспешил согласиться Джим. – Давай дальше.

– Да тут особо нечего рассказывать. Не успел я и "мама" сказать, а она уже уселась ко мне на колени; уткнула меня мордой в свои груди. Ну, у меня в момент встало. И через секунду мы уже по полу катались. – Скотт умолк, хрустя шоколадным печеньем.

– Значит, вчера все повторилось? – спросил Тим. – Тютелька в тютельку?

Скотт шумно сглотнул:

– Ну-у... да, но не совсем.

– "Да, но не совсем" – это как? – поинтересовался Джим.

– Андрошка была вылитая миссис Уотсон, – пояснил Скотт. – Но на этот раз мы занялись французской любовью... а потом я поставил ее раком.

Тим хлопнул ладонью по столу так, что ложки зазвенели.

– Признавайся – брешешь ведь!

– Честное скаутское, – вновь поднял Скотт три пальца.

Все захохотали. Род заставил себя улыбнуться.

Выждав, Род спросил:

– Но твоя миссис Уотсон... Это на самом деле была она?

Сложив руки "домиком", Скотт патетически вздохнул:

– Вот что я тебе скажу. Она пришла в той же самой одежде, которую я запомнил с прошлого раза. – Скотт помолчал. – А в руках у нее был графин с холодным-холодным лимонадом.

Тим тихо ахнул. Джим и Скотт, переглянувшись, заулыбались.

В тот вечер, не доев свою разогретую в микроволновке курицу с картофельным гарниром, Род отложил вилку и пошел к мусорной корзинке. Покопавшись в ней несколько минут, нашел то, что искал.

Род развернул буклет, разгладил ребром ладони, затем разложил на столе, прижав края пустыми тарелками. Сел на свое место, отрезал еще один крохотный кусочек курицы и приказал себе пережевать его семнадцать раз. Род созерцал буклет, думал о Тэмми Уилсон... и работал челюстями.

На выпускной она пришла в белом сборчатом платье. Род помнил, как они держались за руки. Как сладостно ее пальцы сдавили его кисть. Они вышли из зала. Прохладный весенний воздух был буквально пропитан росой. Небо походило на черную бархатную скатерть с небрежно разбросанными бриллиантами. Род был немного нетрезв, а Тэмми – еще пьянее. Как оно и положено на выпускных, кто-то тайком подлил в пунш виски. Струйки пота начали сбегать по затылку Рода, когда Тэмми повела его к полянке за футбольным полем. Там была крохотная сосновая роща и мягкий ковер из сухих иголок.

Они сели на землю...

И РАЗДАЛСЯ ХОХОТ!

Тут зазвонил телефон.

Род торопливо проглотил кусочек курятины – без удовольствия, как таблетку. Нажал на телефоне кнопку "ОТВЕТ" и включил монитор. Мама и папа улыбнулись ему из Сиэтла.

С днем рожденья, сынок!

С днем рожденья, сынок,

С днем рожденья, милый Родни,

С днем рожденья, сынок!

пропели они. Мама поднесла к объективу горящую свечу, а папа задул пламя. Они выглядели сильно постаревшими. Но если родители так сдали, то как же выглядит он сам?

– С днем рождения, сын, – повторил, улыбаясь, отец.

Род уронил на стол вилку.

– Но он у меня только завтра.

– Мы решили позвонить на день раньше, – пояснила мама. – Чтобы всех опередить. Кроме того, завтра пятница и ты куда-нибудь пойдешь со своей девушкой. – Мама сделала паузу. – Я угадала?

– Да, ма, ты угадала, – выпалил Род. – У меня встреча с девушкой.

– Кто она? – поинтересовалась мама.

Род покосился на буклет:

– Мы с ней когда-то... мы вместе работаем.

– Замечательно, – улыбнулась мама. – Вас уже что-то объединяет.

Они проговорили еще минут десять на обычные темы: как там у него дела на работе, как там у него с личной жизнью и как там у него дела на работе. Когда дело уже шло к прощанию, папа внезапно встрепенулся.

– Ох, чуть не забыл, – заявил он. – Быстро. Скажи номер своего посылфакса.

Род продиктовал ему номер.

Папа нажал у себя в Сиэтле несколько кнопок, и спустя пять секунд на аппарате Рода мигнула и погасла лампочка. Род открыл отсек для посылок. Внутри лежал видеодиск в целлофановой обертке. "Птицы".

– От дяди Гарри, – пояснил папа.

На обложке был список исполнителей. Рядом с именем Типпи Хедрен Род увидел свое собственное.

– Поблагодарите от меня дядю Гарри, – сказал он.

– Обязательно, – отозвался отец. – Еще раз с днем рождения, сынок.

Экран, замерцав, погас.

В пятницу, войдя в буфет, Род не увидел знакомой кассирши, и его сердце разбилось вдребезги, как хрупкий бокал. За кассой теперь сидела андрошка, похожая на садистку-учительницу из романа девятнадцатого века. Она – оно даже не ответила, когда Род спросил, где прежняя кассирша. Механическая женщина просто тупо продекламировала цену сандвича с мясом индюшки и яблочного пюре, а затем выбила чек.

Род уселся за стол. Сегодня пришла очередь Тима, и то, что он поведал, оказалось еще почище всех других историй. Род откусил от сандвича и начал слушать, пережевывая мясо и хлеб семнадцать раз.

– Сейчас я вам признаюсь в том, чего всегда типа как стыдился. Моей первой была Линда.

Джим выгнул бровь:

– Твоя жена?

– Ну ты даешь... – выдохнул Скотт. – Только не эта перекормленная корова. Брехня!

– Я не вру, – возразил Тим. – Но эта перекормленная корова в школе была первой красоткой. Видели бы вы ее на бревне в спортзале. Ножки точеные. Груди – как спелые дыни.

– Ты какими-то дешевыми стихами заговорил. – Джим подул в соломинку, и пиво в его стакане забурлило.

– Но так все у нас и было. Как в стихах, – отрезал Тим. – По крайней мере в первые годы. А в первый раз так вообще... Эх! Дело было после школы. Она тренировалась в спортзале, а я как раз шел с тренажеров: все мускулы качал, чтобы меня на баскетбольной площадке не швыряли, как котенка. Час был поздний. Во всей школе никого, кроме ночного уборщика. Да и тот ходил пылесосил коридоры.

– Пока Линда в спортзале пылесосила тебя, – вставил Скотт и сам захохотал над своей шуткой.

– Да, вообще-то так оно и было, – согласился Тим, чуть ли не зардевшись от смущения. – Точно так. Мы уже с ней ходили раза два гулять. Но ничего из этого не вышло, кроме пары поцелуев на сон грядущий. Она встречалась и с другими парнями, но я не слышал, чтобы кому-то удалось раскрутить ее на большее. Короче, в тот вечер я сел на скамейку, прямо с полотенцем на шее, и стал смотреть, как она тренируется. Она была классная гимнастка. А потом она сама подошла и подсела ко мне. Мы начали болтать о том о сем. И тогда, поскольку мы оба здорово вспотели и разгорячились, я ей для прикола предложил, чтобы она помылась в мужской душевой, а я – в девчачьей. Все равно никого больше в зале не было. И тут она говорит: "А может, вместе помоемся?"

– Не верю... – простонал Джим, выронив изо рта соломинку.

Тим улыбнулся:

– Сказала это и тут же покраснела. А я почувствовал, что ее эта мысль возбуждает не меньше, чем меня. Ну, взял я ее за руку и повел в душевую.

– В которую? – уточнил Род, чтобы не остаться в стороне от беседы.

– В мужскую, конечно. Я ведь не хотел, чтобы какие-нибудь девчонки меня голым застукали.

– Занятно, – протянул Джим. – Ну а вчера? Все повторилось?

– Я снял номер в Ист-Сайде. Линда, – Тим нарисовал в воздухе кавычки, пришла такая, какой она была восемнадцать лет назад. В своем гимнастическом трико. Тоненькая пленочка пота покрывала ее тело. И в руке у нее было мыло.

– Здорово, – воскликнул Скотт.

Род покосился на часы. 12:23. Он появился на свет в 12:18.

Итак, ему стукнуло сорок.

Сегодня белая квартира Рода выглядела особенно стерильной. Никто из коллег по работе и словом не обмолвился о его дне рождения, и это оставило в его сердце дыру размером с супницу. Окинув взглядом изображения птиц на стенах, Род подошел к холодильнику. В морозилке остался всего один пакет курятины с картофельным гарниром. Но завтра суббота, и утром он отправится на рынок – как и в прошлую субботу. И в позапрошлую субботу. И в позапозапрошлую...

Род засунул полуфабрикат в микроволновку, поставил ручку "жарка" на деление "медленная", соответственно отрегулировал таймер (он был не особенно голоден) и включил печь. Затем отправился в гостиную и поставил для компании "Птиц". Когда на экране появился Хичкок с пресловутыми нелепыми собаками на поводке, Род заскучал. Оглядел комнату.

И заметил конверт.

Он лежал на журнальном столике у окна. Обычный белый конверт, на котором кто-то черной ручкой вывел "РОД". Род среагировал быстро, но без лишней спешки: аккуратно распечатал конверт, разрезав его по сгибу ногтем. Внутри оказалась открытка, изображавшая толстяка, который прижимал к себе пышную блондинку и улыбался, держа в зубах ломоть пиццы. Внизу было написано: "СЕГОДНЯ ТЕБЕ СТУКНУЛО ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ..."

Род раскрыл открытку и прочел конец поздравления: "...ОПЯТЬ 39!" Увидел подписи друзей – Джима, Скотта и Тима.

Род невольно улыбнулся. Но на открытке имелся и постскриптум: "Удачного "Дебюта". Подарок от столика номер шестнадцать".

Бросив конверт на стол, Род увидел, что в нем еще что-то лежит. Вновь взял конверт, перевернул. На пол вывалилась его паспорт-карточка.

– Как она?.. – Схватив бумажник, Род обнаружил, что там карточки нет. А вот карточка из конверта точно принадлежала ему.

– Как это мо?.. – Но тут Род вспомнил, что в два тридцать проводил эксперимент в суперстерильной лаборатории. Бумажник и одежду он оставлял в раздевалке. А рядом вертелся кто-то, кому там вообще было не место. Скотт?

Да, Скотт.

Род покосился на телеэкран. Его тезка Род Тейлор нашептывал комплименты Типпи Хедрен. В его памяти всплыл образ Тэмми Уилсон. Неужели ему тоже придется сначала ее уговаривать? С минуты на минуту в дверь позвонят, и на пороге возникнет она... или андрошка, безупречное подобие Тэмми, какой она была в двадцать один год... Будет ли она в том же самом белом платье? Будет ли она немного пьяна?

Микроволновка пискнула. Но Роду было не до курицы с картошкой – пусть стынет. Он вновь задумался о той ночи.

Бегом они устремились к сосновой роще за стадионом. Полная луна озаряла серебристым сиянием траву и деревья.

– Точно в диснеевском фильме, – произнес, насколько ему запомнилось, Род.

– Ужас как романтично, – добавила Тэмми.

Они уселись на мягкое ложе из сосновых иголок. От ядреного запаха деревьев у Рода кружилась голова, точно он накурился опиума.

Они поцеловались. На вкус ее губы были как красное вино. Хихикая, она начала неуклюже расстегивать Роду рубашку. Чувствуя, что член начинает набухать, он засунул руку ей за пазуху и начал нащупывать на спине застежку бюстгальтера.

– Погоди, – проговорила она. – Дай помогу.

Тэмми опустила голову – ее длинные черные волосы упали ей на лицо – и, взглянув на свою грудь, сама расстегнула бюстгальтер.

– Он спереди застегивается, – улыбнулась она.

Он снял ботинки, а потом и брюки; все это, свернутое в узел, приземлилось у S-образного соснового корня рядом с ее трусиками. Он снял очки.

"Лучше и быть не может", – подумал он тогда. Лучше просто не бывает. От ее кожи пахло мылом, а от волос – лимонным шампунем. Он вошел в нее. Она застонала. "Сейчас кончу", – подумал он, пытаясь сдержаться. Стал думать о бейсболе, об экспериментах в лаборатории. Он очень хотел доставить Тэмми удовольствие.

И ТУТ РАЗДАЛСЯ ХОХОТ. ГЛУМЛИВЫЙ ХОХОТ!

Род почувствовал затылком их взгляды. Вообразил себе, с какими рожами они пялятся на его белую задницу, озаренную лунным светом. Может, у кого-то из них при себе фотоаппарат? Или, что еще хуже, видеокамера?

И внезапно Род обнаружил, что ему больше не следует беспокоиться насчет преждевременного семяизвержения. Его член моментально обмяк. Род замер, хотя Тэмми продолжала шевелить бедрами.

Но вот и она перестала шевелиться.

– Род? Что случилось?

Хохот продолжался.

– Род? Что с тобой?

Он взглянул на нее, и сердце у него заныло. Он не хотел, чтобы так вышло. Но разве у него был выбор?

– Я не могу... Не могу заниматься любовью у них на глазах.

– У кого – у них?

– Наверно, они нас выследили, когда мы вышли из зала. Прости меня. Очень смешно, ребята. Обхохочешься, – последние две фразы Род произнес во весь голос.

Тэмми убрала со лба прядь волос. Сверкнула зелеными глазами.

– О чем ты. Род?

Выскользнув из ее лона, Род перекатился на спину.

– Ты хочешь сказать, что не слышишь, как они над нами смеются?

– Род. Никто над нами не смеется. Мы здесь совсем одни.

Близоруко щурясь, Род попытался вглядеться в тьму, затем стал копаться в иголках, пока не нашарил очки. Серебряными статуями в лунном свете сверкали сосны. Вдали, там, где праздновали выпускной, сияли огни. Издалека докатилось эхо веселых выкриков.

Род огляделся по сторонам. Тэмми не ошиблась: они были одни.

Тэмми продолжала:

– Да здесь же никого нет, кроме нас с тобой...

Перестраховываясь, Род покосился налево. Затем направо.

– ...кроме нас с тобой и этих птиц.

Род поднял глаза. На сосне сидела дюжина черных дроздов.

И тут дрозды вновь захохотали.

Хохот был прерван звонком в дверь. Словно бы пробудившись ото сна, чувствуя себя разбитым и раздавленным, Род прошлепал к двери. Голова у него болела, во рту пересохло. На экране стая черных дроздов облепила пришкольную спортивную площадку.

Род открыл дверь.

И в квартиру вошел дядя Гарри.

Он был одет в комбинезон, заляпанный краской. Руки у него поросли густыми, как шерсть, черными волосами. Он выглядел совсем как тридцать пять лет назад.

Покосившись на экран, Гарри замешкался. Кашлянул. От него запахло пивом.

– Ну ты даешь, Родни, – произнес дядя Гарри. – Как это мило с твоей стороны. Ты поставил нашу песню.

Гарри захохотал, и птицы на экране взлетели. Из школы с визгом, не разбирая дороги, повалили испуганные дети.

Родни попятился и раскрыл было рот, чтобы вскрикнуть, но обнаружил, что онемел.

И бежать ему было некуда.