Текст книги "Крах по запросу. Добро пожаловать в будущее псевдоэкологичных технологий"
Автор книги: Дэвид Холмгрен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
}Crash on Demand: Welcome to the Brown Tech Future}
} }David Holmgren} }
Дэвид Холмгрен – Крах по запросу. Добро пожаловать в будущее псевдоэкологичных технологий
Crash on Demand: Welcome to the Brown Tech Future
Перевод – Anonymous Russian Ripper https://anagaminx.livejournal.com/ [email protected]
На прочтение – 43 минуты
Вступление
Это эссе обновляет мою работу «Сценарии будущего» (2007 г.) (1), но также основано на эссе «Нефть против денег – Битва за контроль над миром» (2009 г.) (2), как беглый комментарий к быстрым изменениям в контексте общей картины для активизма пермакультуры, особенно в контексте Австралии. Оно предполагает понимание этих предыдущих работ и, конечно же, пермакультуры. Это может быть «обращение к хору», но, надеюсь, оно дает новые перспективы, чтобы активисты пермакультуры были впереди всех.
Обучение и активизм в области пермакультуры всегда были направлены на работу с теми, кто уже заинтересован в изменении своей жизни, земли и сообществ к лучшему, а не на обращение в свою веру бескорыстного большинства. На протяжении многих десятилетий идеалистическая молодежь положительно отреагировала на расширение личных прав и возможностей пермакультуры, но это также привлекло более опытных граждан, разочарованных неспособностью верховного мейнстрима защиты окружающей среды остановить безжалостность потребительского капитализма.
Точно так же разочарованные общественные и политические активисты только начинают признавать пермакультуру как потенциально эффективный путь социальных изменений, поскольку массовые движения в стиле 20-го века, похоже, утратили свою силу.
По сути, мой аргумент заключается в том, что радикальное, но достижимое изменение поведения от зависимых потребителей к ответственным самодостаточным производителям (некоторым относительно небольшим меньшинством глобального среднего класса) имеет шанс остановить гигантскую силу потребительского капитализма, которая заставит мир изменить климат.
Возможно, это небольшой шанс, но лучше, чем нынешние титанические усилия, направленные на то, чтобы заставить элиты использовать правильные политические рычаги (будь то сладкие обещания прибылей от зеленых технологий или, альтернативно, угрозы со стороны массовых движений, призывающих к сокращению потребления).
Мой аргумент предполагает, что это может произойти за счет сокращения потребления, достаточного для того, чтобы спровоцировать крах хрупкой мировой финансовой системы. Эта провокационная идея призвана улучшить понимание, но при этом рискованна, ибо этот аргумент может отвратить людей от пермакультуры как позитивного энвайронментализма и заклеймить меня сумасшедшим, если не террористом.
Этот риск является аналогией огромных рисков, с которыми сейчас сталкивается человечество, когда все варианты имеют непредвиденные последствия и это нормальное, очевидно разумное поведение с такой же вероятностью приведет к катастрофе, как и наиболее очевидно безумные схемы. Даже основные «ответственные» предложения по спасению нас от климатического хаоса также могут привести к краху финансовой системы. Во времена бурных перемен небольшие события могут вызвать большие перемены, которые мы не можем контролировать; ключевое понимание принципа пермакультуры: творчески использовать изменения и реагировать на них.
Размышления об альтернативных технологиях и пионерах пермакультуры
Десять лет назад меня посетил коллега Питер Харпер (3) из Центра альтернативных технологий, во время которого у нас была «дискуссия» о пике добычи нефти и изменении климата. Питер придерживался мнения, что человечество столкнулось с чрезвычайной климатической ситуацией, требующей рассмотрения всех возможных вариантов.
Я думал, что Peak Oil окажет гораздо более быстрое влияние на мировую экономику и спасет нас от климатического апокалипсиса в результате экономического спада, даже если последствия для экономики и общества могут быть серьезными. Мое мышление отражало твердо укоренившееся мнение о том, что долгосрочное будущее человечества – это будущее без энергии, которое мы должны были принять и принять как позитивное будущее.
С моей точки зрения, Питер несколько неохотно соглашался с необходимостью использовать технологии и крупномасштабные институты (связанные с глобальным капиталом и правительством) для предотвращения климатической катастрофы.
Хотя Питер не считал ядерную энергетику решением проблемы, его взгляды имели некоторое сходство с взглядами других ведущих экологов, таких как Джордж Монбио, которые поддерживали ядерную энергетику по мере необходимости в борьбе с климатической катастрофой. Во время еще одного визита Питера в 2007 году я отметил ему, что свидетельства из Арктики намного хуже, чем кто-либо ранее предполагал, в то время как он признал, что добыча нефти, похоже, находится в серьезном затруднении.
В «Сценариях будущего» (2007 г.) я выделил четыре сценария потенциального снижения энергии, которые могут возникнуть в течение следующих 10–40 лет на глобальном и / или локальном уровнях. Я видел изменение климата и пик добычи нефти как основные движущие силы, но симптомы будут геополитическими, экономическими и психосоциальными. С тех пор, как эта работа была завершена, картина осложнилась множеством быстрых изменений и новых факторов.
Мировой финансовый кризис и кризис суверенного долга в Европе, политические потрясения и лишения в южной Европе.
Быстрое расширение энергетической и ресурсной отраслей за счет беспрецедентных мегапроектов.
Быстрый рост производства биотоплива, высокие цены на продукты питания и сокращение мировых запасов зерна.
Провал межправительственных переговоров по климату и торговле.
Серия мега-стихийных бедствий, ведущих к техногенным катастрофам, таким как землетрясения 2011 года, цунами и ядерные аварии в Японии.
Секьюритизация повседневной жизни, такая как интеграция функций управления чрезвычайными ситуациями в рамках национальной безопасности, а не в операционных рамках безопасности человека или сообщества.
Арабская весна, смены режима и войны в Северной Африке и на Ближнем Востоке.
Государство слежки, подавление инакомыслия и кибервойны между национальными государствами и субнациональными игроками.
Причины этих и других текущих событий сложны, но следует признать, что все они, по крайней мере частично, обусловлены энергетикой и климатом.
Пик нефти: реальный, но не совсем катастрофический
Как я и ожидал, связь между этими событиями и более устойчивыми движущими силами пика нефти и изменения климата обычно неправильно понимается или игнорируется в основных средствах массовой информации, которые обычно сосредотачиваются на мелочах загадочных, но несуществующих экономических теорий с одной стороны, племенных историях о добре и зле, основанных на идеологии и культуре с другой.
Пропаганда о том, что Peak Oil потерпела поражение из-за возрождения американского энергетического сектора, была более чем адекватно опровергнута (4), но преобладает как фантазия, направленная на то, чтобы массы американцев, если не другие народы, надеялись на лучшие времена. На мой взгляд, влияние Peak Oil в большинстве вышеперечисленных симптомов сильнее, чем у изменения климата (пока), что отражает мою позицию в споре с Питером Харпером.
С другой стороны, эти факторы не проявили себя так, как я ожидал, с волнообразным плато в добыче нефти и массивным экономическим стимулом, смягчающим, если не предотвращающим, серьезную глобальную экономическую депрессию (пока). Следовательно, значительного сокращения выбросов парниковых газов (GGE), которого я ожидал, не произошло (пока).
Быстрый коллапс (темп снижения на 10%) добычи нефти из-за геологических факторов сейчас кажется менее вероятным, отчасти потому, что устойчиво высокие цены на энергоносители (около 100 долларов за баррель) позволили частным и национальным энергетическим корпорациям внедрить много новых ископаемых и возобновляемых источников энергии, смягчающих влияние падения добычи на стареющих «сверхгигантских» месторождениях.
Наряду с массовым расширением сжигания угля, большинство этих новых энергетических проектов прямо или косвенно увеличили выбросы парниковых газов. Например, битуминозные пески, сверхглубокая нефть и сланцевая генерируют гораздо больше парниковых газов, чем традиционные источники, которые они заменили. Биотопливо косвенно использует ископаемые виды топлива или вредно влияет на почвенный и растительный углерод на уровнях, которые во многих случаях не гарантируют чистого сокращения GGE.
Когда мы смотрим на глобальную ситуацию через призму будущих сценариев, мы видим, что существенное замещение нетрадиционными источниками нефти и газа компенсировало значительное снижение добычи традиционной нефти с 2005 года по настоящее время, создавая условия для менее сурового сценария «зеленых технологий» и «коричневых технологий».
Важно отметить, что есть убедительные доказательства того, что глобальный финансовый кризис (GFC) и связанный с ним кризис суверенного долга ознаменовали начало конца глобального экономического роста. (5) Если это так, то уже установившееся сокращение потребления ресурсов (6) во многих чрезмерно развитых странах позволит предложению более точно соответствовать спросу на нефть и ресурсы в целом. С точки зрения макросистемы, экономический спад и распад устоявшегося потребления среднего класса – это адаптивные процессы, с помощью которых человечество справляется со снижением чистой доступности энергии.
Климат; Все хуже и хуже
Хотя исчерпание нефти кажется более умеренным, чем наихудшие прогнозы, ситуация с изменением климата, похоже, хуже научного моделирования. Выбросы парниковых газов увеличиваются быстрее, чем в наихудших сценариях, в сочетании с почти полным провалом международных соглашений по ограничению выбросов в будущем.
Эта ситуация сделала «опасное изменение климата» само собой разумеющимся и повысила вероятность более серьезных последствий. Помимо моделирования, именно учащение засух, экстремальных погодных явлений и удивительно быстрое исчезновение арктического морского льда явились четко определенными маркерами изменения климата в действии.
Падение глобальных выбросов, вызванное GFC 2008 года, было проигнорировано сообществом климатических активистов (7) как неудобная правда. После провала Копенгагенского саммита по климату я раскритиковал союз сообщества климатических активистов с хозяевами финансов и против ресурсных отраслей как наивный альянс. (8)
В то время как экономика пузыря на углеродных рынках, которую предпочитают банкиры, не возникла, количественное смягчение оказалось заменой, позволяющей крупным банкам зарабатывать деньги без риска увеличения безнадежных долгов, в то время как граждане накапливают непогашаемый частный и государственный долг на исторически беспрецедентный масштаб.
Экономический спад оказался намного хуже, чем показывает официальная статистика, но энергетический и ресурсный секторы оставались относительно устойчивыми в ответ на устойчиво высокие цены и постоянную доступность кредитов для поддержки крупных новых проектов. Продолжающийся доступ к кредитам, возможно, является наиболее важным фактором, предотвращающим снижение энергоснабжения.
Более низкая чистая отдача энергии от новых видов энергоресурсов означает, что реальные экономические выгоды для общества намного меньше, чем в прошлом, а выбросы парниковых газов (GGE) намного выше. Этот положительный отзыв о более высоком GGE, несмотря на экономический спад, является самой сутью моего сценария коричневых технологий.
Коричневые технологии; Здесь и сейчас
Итак, через десять лет после наших «дебатов» я должен признать, что Питер Харпер был прав в отношении климатической чрезвычайной ситуации, и что до сих пор Peak Oil ускоряла GGE за счет быстрой разработки угля, нефти и газа, а также фиаско с биотопливом. (9) Возможно, эти обсуждения с Питером оказали существенное влияние на сценарии будущего, потому что всего через 5 лет после того, как я написал сценарии, я пришел к выводу, что мир коричневых технологий (серьезного изменения климата, но медленного спада потребления энергии) уже появляется.
В «Сценариях будущего» я упомянул финансовую нестабильность и экономический пузырь как основные факторы, подкрепляющие мой первичный анализ «будущего с энергетическим спадом». Я видел эти факторы и результирующий GFC как симптомы более фундаментальных движущих сил пика добычи нефти (и, следовательно, пика чистой энергии, доступной для общества).
Мое внимание к этим геологическим и климатическим ограничениям, не зависящим от человека, привело меня к недооценке важности того, как сложность глобальной финансовой системы в краткосрочной перспективе повлияет на будущее.
В недавнем интервью о «Переоборудовании пригородов» (10) я признал, что после десятилетий сосредоточения внимания на биологических и энергетических основах устойчивой человеческой культуры, в последнее время я стал одержим деньгами как более краткосрочным двигателем зарождающегося будущего энергетического спада.
От того, как мы перейдем к сокращающейся экономике, будет зависеть, как мы будем бороться с трудноразрешимыми, более медленными движущими силами энергии и климата. Одна из великих дискуссий в кругах нефтяного сектора заключалась в том, вызовет ли Peak Oil гиперинфляцию или дефляцию.
К 2008 году работы системного аналитика Николь Фосс (11) и экономиста Стива Кина (12) убедили меня в том, что дефляционная экономика будет (и уже является) наиболее мощными факторами, формирующими наше ближайшее будущее.
Я считаю, что моя характеристика (в «Нефть против денег») самых могущественных агентов глобального капитализма, находящихся в состоянии войны друг с другом, по-прежнему полезна, но этот конфликт не остановил некую странную синергию между героической логистикой предприятий по сбору энергии и безумными денежными схемами центральных банков, подталкивающих мировую экономику к все более быстрому перерегулированию.
В то же время захватывающие дух формы бесплатных денег для банков и массовая передача финансового риска населению от банков удержали глобальную финансовую систему от коллапса, но с ухудшением условий для населения в наиболее уязвимых странах, включая ранее богатые, такие как Греция.
Мой сценарий зеленых технологий включал продолжительный бум возобновляемых источников энергии, стимулирующий сельскую и региональную экономику, частично реальную, а частично – мыльную экономику. Я представил, что сценарий Brown Tech движется за счет роста секторов ископаемого топлива и ядерной энергии под руководством возрождающихся националистических правительств, работающих в сфере ресурсов.
В США, Австралии, Канаде и других странах, по-прежнему приверженных рыночным решениям, мы наблюдаем сочетание реальных, но грязных проектов по созданию богатства наряду с другими проектами (такими как сланцевый газ), которые кажутся грязными без особого ущерба для реального богатства.
В презентациях и семинарах по сценариям будущего я отмечаю, что разные страны предрасположены к разным сценариям. Например, Новая Зеландия стремится к зеленым технологиям из-за относительной изоляции от последствий изменения климата и распределения богатства за счет сельского хозяйства, лесного хозяйства и возобновляемых источников энергии.
С другой стороны, Австралия была кандидатом в Brown Tech как наиболее подверженная риску изменения климата среди стран ОЭСР, будучи одной из развивающихся сверхдержав в области ископаемого топлива (в основном угля и газа). В условиях быстрого роста экспорта энергии и ресурсов, роста населения и потребления, а также усиления реакционной политики Австралия демонстрирует многие признаки сценария Браун-Тех.
Все, что потребуется, – это экономический спад, чтобы вызвать неравенство и конфликты. Пузырь цен на жилье в Австралии, возможно, более резкий, чем в США, Ирландии или Испании на их пиках. Это в сочетании с падением цен и спроса на экспортные товары может легко спровоцировать резкое сокращение экономики, которое приведет к неравенству и конфликтам, типичным для сценария Brown Tech.
Последним шагом к миру коричневых технологий будет переход от рыночной к командной экономике. Хотя данные по всему миру свидетельствуют о том, что элиты остаются привязанными к рынкам, несмотря на свои серьезные неудачи (особенно в финансовой сфере), вероятное увеличение числа стихийных бедствий, вызванных изменением климата, заставит правительства взять на себя контроль. Продолжающийся ядерный кризис в Японии является хорошей иллюстрацией этого процесса.
Уходит ли время на отключение нефтяной трубы?
Многие профессионалы в области климатической политики и климатические активисты сейчас переоценивают, могут ли они сделать что-нибудь еще, чтобы помочь предотвратить глобальную катастрофу, которой кажется изменение климата. Преодоление символического уровня СО2 в 400 частей на миллион определенно привело к тому, что некоторые видные активисты приблизились к изменению стратегии. Как говорит основатель движения Transition Town и активист пермакультуры Роб Хопкинс, в основных политических кругах происходит переход от смягчения последствий к адаптации и защите (то есть к отказу от них). (13)
Хотя политический тупик остается наиболее очевидным препятствием, я считаю, что по крайней мере часть этого тупика проистекает из широко распространенных сомнений в том, можно ли радикально сократить выбросы парниковых газов без экономического спада и / или существенного перераспределения богатства. Существенное перераспределение богатства обычно не воспринимается всерьез, возможно потому, что оно могло произойти только в результате какой-то глобальной революции, которая сама по себе привела бы к глобальному экономическому коллапсу. С другой стороны, массивное сокращение экономики, похоже, могло произойти само по себе, не обязательно приводя к большей справедливости.
Преобладающее внимание «сообщества специалистов по климату и активистов» к политике, планам и проектам перехода к возобновляемым источникам энергии и эффективности еще не продемонстрировало доказательств абсолютного сокращения выбросов парниковых газов, которое не зависит от роста выбросов парниковых газов в других частях мира.
Например, вклад возобновляемых технологий в сокращение ГПЭ в некоторых европейских странах, по-видимому, уравновешивается увеличением ГПЭ в Китае и Индии (где по иронии судьбы производится большая часть технологий возобновляемых источников энергии).
Парадокс Джевонса (14) предполагает, что любое повышение эффективности или использование новых источников энергии просто увеличит общее потребление, а не уменьшит потребление ресурсов (и, следовательно, GGE).
Ричард Экерсли в своей статье «Дефицит глубже, чем экономика» указывает на невозможность когда-либо отделить экономический рост от истощения ресурсов и выбросов парниковых газов. Он заявляет: «Материальный след Австралии, общий объем первичных ресурсов, необходимых для обслуживания внутреннего потребления (без учета экспорта и включая импорт), составлял 35 тонн на человека в 2008 году, что является самым высоким показателем среди 186 исследованных стран.
Каждые 10 процентов увеличения валового внутреннего продукта увеличивают средний материальный след по стране на 6 процентов. К 2050 году населению мира в 9 миллиардов человек потребуется около 270 миллиардов тонн природных ресурсов для поддержания уровня потребления в странах ОЭСР по сравнению с 70 миллиардами тонн, потребленными в 2010 году »(15).
Похоже, что время для любых серьезных запланированных сокращений ГПЭ, достаточных для предотвращения опасного изменения климата, без учета снижения темпов роста экономики. Идеи сокращения роста (16) начинают получать широкое распространение, в основном в Европе, но шансы на то, что эти идеи будут приняты и успешно реализованы, потребуют длительной медленной политической эволюции, если не революции. У нас нет времени на первое, а второе почти наверняка разрушит финансовую систему, что, в свою очередь, разрушит мировую экономику.
Уходит ли время на альтернативы снизу?
Как и многие другие, я утверждал, что создание экономики домохозяйств и сообществ снизу, уже распространяющееся в тени глобальной экономики, может создавать и поддерживать различные способы благосостояния, которые могут компенсировать, по крайней мере частично, неизбежное сокращение в централизованных экономиках, работающих на ископаемом топливе (которые сейчас действительно не в состоянии поддерживать общественный договор в таких странах, как Греция и Египет).
Когда в начале 90-х годов официальная экономика Советского Союза рухнула, неформальная экономика смягчила социальные последствия. Стратегии пермакультуры сосредоточены на удовлетворении основных потребностей на уровне домохозяйств и сообществ с целью повышения устойчивости, уменьшения экологического следа и сокращения значительной части дискреционной экономики. В принципе, возможно значительное сокращение энергопотребления, поскольку большая часть этого потребления приходится на несущественные нужды более миллиарда человек из среднего класса.
Это сокращение может привести к сокращению выбросов парниковых газов, но это не обсуждалось серьезно теми, кто в настоящее время очень усердно работает над глобальными действиями для быстрого перехода посредством запланированных и скоординированных процессов. Конечно, это сложнее, потому что обеспечение основных потребностей, таких как вода, еда и т. Д., является частью той же высокоинтегрированной системы, которая удовлетворяет дискреционные потребности.
Однако время, доступное для создания, доработки и быстрого распространения успешных моделей этих восходящих решений, истекает, точно так же, как время для государственной политики и корпоративного капитализма, чтобы творить чудеса в преобразовании энергетической базы из ископаемого топлива к возобновляемым источникам. Если климатические часы действительно так близки к полуночи, что еще можно сделать?
Экономический крах как ад или спасение
На протяжении многих десятилетий я чувствовал, что коллапс глобальной экономической системы может спасти человечество и многих из наших собратьев по виду от больших страданий, если произойдет раньше, чем позже, потому что ставки продолжают расти, а масштабы воздействия всегда хуже, если его откладывать.
На мои размышления о шансах такого краха большое влияние оказала публичная речь президента Рональда Рейгана после краха фондового рынка 1987 года. Он сказал, что «экономического коллапса не будет, пока люди не верят, что будет экономический коллапс». Я помню, как тогда думал; Представьте себе самого влиятельного человека на планете, который признает, что вера (населения) – единственное, что удерживает финансовую систему вместе.
Два десятилетия спустя я думал, что вторая великая депрессия может быть лучшим исходом, на который мы могли надеяться. Боль и страдания, которые произошли с 2007 года (из-за более ограниченной «большой рецессии»), больше являются результатом способности существующих властных структур поддерживать контроль и обеспечивать поддержание стабильности в суровых обстоятельствах, передавая пустой мешок иллюзий общественности, чем результатом какого-либо фундаментального недостатка ресурсов для удовлетворения основных потребностей.
Является ли стремление к постоянному росту богатства для самых богатых единственным способом, которым все остальные могут надеяться удовлетворить и свои потребности? Экономика просто не устроена так, чтобы обеспечивать всех их основными потребностями. Этот рост экономики, безусловно, подходит к концу; но будет ли он медленно останавливаться или быстрее разрушаться?
Тот факт, что рыночная цена на углерод в Европе упала настолько низко, является прямым результатом стагнации роста. Прошлые экономические спады и более серьезные экономические коллапсы, с которыми столкнулся Советский Союз после пика добычи нефти в конце 1980-х годов (18), показывают, как выбросы парниковых газов могут быть сокращены, а затем стабилизируются на более низком уровне после стабилизации экономики без любого запланированного намерения сделать это.
Большое количество экспортеров нефти, которые недавно достигли пика, предоставили множество тематических исследований, демонстрирующих корреляцию с политическими потрясениями, экономическим спадом и сокращением ГПЭ. Точно так же многие из стран, которые пострадали от наибольшего экономического спада, также являются странами с наибольшей зависимостью от импорта энергии, например, Ирландия, Греция и Португалия.
Так называемая арабская весна, особенно в Египте, создала высокие цены на продукты питания и энергоносители, вызванные падением доходов от нефти и неспособностью поддерживать добычу. Радикальные изменения в правительстве Египта не смогли остановить дальнейшее сокращение экономики.
Последствия пика добычи нефти и изменения климата в сочетании с геополитической борьбой за маршруты трубопроводов практически уничтожили сирийскую экономику и общество. (19)
Медленное сокращение или быстрое схлопывание
Хрупкость мировой экономики имеет множество беспрецедентных аспектов, которые повышают вероятность быстрого коллапса мировой экономики. Способность центральных банков повторить механизм массивного стимулирования в ответ на мировой финансовый кризис 2008 года значительно уменьшилась, в то время как вера, лежащая в основе глобальной финансовой системы, по меньшей мере ослабла. Системные мыслители, такие как Дэвид Корович (20), утверждали, что взаимосвязанный характер глобальной экономики, мгновенные коммуникации и финансовые потоки, логистика «как раз вовремя» и крайняя степень экономической и технологической специализации увеличивают шансы на системный сбой крупномасштабных проектов, в то же время, когда они смягчили (или, по крайней мере, уменьшили) влияние более ограниченных локальных кризисов.
Ускорили ли новые факторы, такие как информационные технологии, глобальный пик добычи нефти, изменение климата и вероятность более серьезного экономического коллапса, Фосс и Кин убедили меня, что самым мощным и быстродействующим фактором, который может радикально сократить выбросы парниковых газов, является масштабный финансовый долг и длительный рост экономического пузыря, уходящий корнями, по крайней мере, в начало «тэтчеровской / рейганитской революции» в начале 1980-х годов.
С точки зрения энергетики, пик добычи нефти в США в 1970 году и последовавшие за ним мировые нефтяные кризисы 73 и 79 годов заложили основу для гигантского роста долга, который в высшей степени увеличил уровень потребления и, следовательно, выбросы углерода.
Какими бы ни были причины, все экономические пузыри следуют по траектории, которая включает быстрое сокращение по мере испарения кредита, за которым следует длительное сокращение, когда стоимость активов снижается до более низких уровней, чем в начале пузыря. После почти 25 лет дефляции цен на активы в Японии дом и земельный участок площадью 1,5 га в не слишком отдаленной сельской местности можно купить за 25000 долларов(1,8 млн руб).
Сокращение систем, обеспечивающих потребности, вероятно, приведет к одновременным проблемам с удовлетворением основных потребностей. Как объясняет Фосс, при дефляционном сокращении цены на предметы роскоши обычно падают, но на продукты первой необходимости и топливо падают не сильно. Самое главное, что предметы первой необходимости становятся недоступными для многих, как только кредиты замораживаются, а гарантии занятости падают.
Вера в доказательства быстрого глобального экономического коллапса может означать, что я отхожу от своей веры в более постепенный будущий Энергетический Спад, которую я помогал сформулировать. Джон Майкл Грир очень критически относится к апокалиптическим взглядам на будущее, в котором коллапс сметает нынешний мир, оставляя немногих избранных, которые выживают, чтобы строить новый мир.
В значительной степени я согласен с его критикой, но признаю, что некоторые могут интерпретировать мою работу как предлагающую рай пермакультуры, растущий из пепла этой цивилизации. В какой-то степени это разумная интерпретация, но я рассматриваю этот коллапс как длительный затяжной процесс, а не как результат одного события. (20)
Я все еще верю, что спад энергии будет продолжаться многие десятилетия или даже столетия. В «Сценариях будущего» я предположил, что снижение уровня энергии, вызванное изменением климата и пиком добычи нефти, может произойти через серию кризисов, губящих относительно стабильные государства, которые могут сохраняться десятилетиями, если не столетиями.
Крах глобальной финансовой системы может быть просто первым из тех кризисов, которые реорганизуют мир. Пути, по которым может пойти нисхождение энергии, чрезвычайно разнообразны, но все еще мало обсуждаются, поэтому неудивительно, что дискуссии о сценариях нисхождения имеют тенденцию по умолчанию сводиться к полному коллапсу. По мере того, как язык вокруг нисхождения энергии и коллапса становится более тонким, мы начинаем видеть различие между финансовым, экономическим, социальным и цивилизационным коллапсом как потенциальными стадиями в процессе спада энергии, где первые быстро меняются и относительно поверхностны, а последний – медленно движутся и более фундаментальны.
В «Сценариях будущего» я предложил более экстремальные сценарии, когда Земное Рабство и Спасательная шлюпка могут следовать за Зеленой Технологией и Коричневой Технологией по ступенчатому пути спада энергии.
Если мы направляемся в мир коричневых технологий с более серьезным изменением климата, то по мере того, как источники энергии, поддерживающие сценарий коричневых технологий, истощаются, а климатический хаос увеличивается, будущие кризисы и коллапс могут привести к сценарию спасательной шлюпки. В этом сценарии, независимо от того, насколько быстро или резко сократится GGE из-за экономического коллапса, мы все равно окажемся в климатическом апокалипсисе, но с возможностями только для очень местных, домашних и общинных организаций.
Если климатический кризис уже происходит и, как предлагается в «Сценариях будущего», первичные ответные меры на кризис усиливают, а не сокращают GGE, то, вероятно, уже слишком поздно для любых согласованных усилий изменить курс на более благоприятное будущее экологически чистых технологий. Учитывая, что большая часть мира еще не признала неизбежность энергетического спада и все еще верит в «техническую стабильность», если не будет «технического взрыва», процессы глобального сотрудничества, необходимые для перехода мира к «зеленым технологиям», выглядят маловероятными.
