Текст книги "Голубая комната"

Автор книги: Дэвид Хэйр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

ПОЛИТИК. Именно. Я думаю, мы бы просто спалили друг друга.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Очень может быть.

ПОЛИТИК. Не знаю… Я знал немало пар, чья супружеская жизнь начиналась в постели, продолжалась в ней и постелью же заканчивалась. Проходило несколько лет, и все было кончено.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Понимаю.

ПОЛИТИК. Постель – мерило всего, единственное место общения, единственное, что удерживает людей рядом друг с другом.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Да…

ПОЛИТИК. Слова Богу, это не про нас.

Короткая пауза

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Это правда.

ПОЛИТИК. Мало быть только любовниками. Нужно быть друзьями. Знаешь, что, по-моему, самое важное? Что важнее всего остального?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Что?

ПОЛИТИК. Чувство юмора.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА.???

ПОЛИТИК. Если мы можем вместе смеяться. Это значит, что есть основа. Это значит, что наш брак прочен. У меня есть женщина, с которой мы можем вместе посмеяться.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. И это мое достоинство?

ПОЛИТИК. Да. Одно из многих.

Он смотрит на нее с нежностью

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Ты ложишься?

ПОЛИТИК. Ложусь.

Целует ее в лоб, встает, достает из кармана три совершенно одинаковых мобильных телефона и аккуратно раскладывает их на ночной тумбочке. Потом начинает переодеваться,

ПОЛИТИК. Знаешь, на моей работе я начинаю понимать вещи, которые меня пугают. Я вспоминаю… Свобода личности – тогда это звучало так прекрасно. И вот прошло тридцать лет, и мы имеем то, что имеем. И правительствам приходится расхлебывать последствия. (Снимает туфли и носки). Разложение общества, толпы бездомных, распад городов, социальные службы работают на износ. Тут мне недавно рассказали об одной женщине. У нее пятеро детей, и все от разных отцов. И ведет она себя так, будто это ее священное право, и мы все, простые налогоплательщики, должны платить за ее детей. (Встает в одних трусах). Да, свобода – это прекрасно, но иногда мне кажется, каждый должен сначала доказать, что заслужил право ею пользоваться.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. А ты заслужил это право?

ПОЛИТИК. Думаю, заслужил.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Вот и хорошо.

Они оба улыбаются

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Забавно, ты никогда не рассказывал мне о своем прошлом?

ПОЛИТИК. О моем прошлом?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Да. О том, как ты пользовался той свободой, которая тогда у тебя была.

ПОЛИТИК. Я должен переодеться.

Уходит в ванную.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Странно, мы уже восемь лет вместе, а ты ни разу не рассказывал, как ты жил до того.

ПОЛИТИК (за сценой). Как не рассказывал? Рассказывал.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Я хочу сказать, ты никогда не говорил со мной об этом серьезно.

Входит ПОЛИТИК в пижаме.

ПОЛИТИК. Ну как же, ты знаешь имена всех моих прежних друзей и знакомых. Или ты забыла?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Нет, я не забыла. Тем не менее, я так и не знаю, какой жизнью ты жил.

ПОЛИТИК. Я не хочу вспоминать о той жизни. (Ложится в свою постель). Тем более что сейчас я намного более счастлив, чем тогда.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Это правда?

ПОЛИТИК. Разумеется. (Трясет головой, словно пытаясь стряхнуть воспоминания о прошлой жизни). Эта бесконечная путаница, неопределенность…

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Неужели их у тебя было так много?

ПОЛИТИК. Ты меня уже спрашивала. Какое это имеет значение?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Имеет. Я хочу знать. Итак?

ПОЛИТИК. Что тебе до моего прошлого?… Послушай, Эмма, ты жила без тревог и забот. По крайней мере, если сравнивать со мной. Я что хочу сказать – есть тип женщин…

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Интересно, какой тип?

ПОЛИТИК. Ты знаешь, о чем я. В глубине души каждый знает, что существуют два типа женщин…

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Значит, все-таки два?

ПОЛИТИК. Просто об этом предпочитают не говорить вслух. Что касается меня, много лет, может быть, слишком много, я провел с первым типом.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. И что же это за тип?

ПОЛИТИК. Ну хватит. Я что, должен все тебе разжевывать?… Это женщина, с которой только спишь и больше ничего.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Понятно.

ПОЛИТИК. Послушай, все это прекрасно, пока ты молод…

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Еще бы.

ПОЛИТИК. Когда ты молод, это естественно. Это как взросление, понимаешь. Но это… Это не жизнь. Это не та жизнь, какою живем мы с тобой. Когда есть дети…

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Я хочу еще детей.

ПОЛИТИК. Очень хорошо.

Пауза.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. А что с теми женщинами?

ПОЛИТИК. В каком смысле?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Ты поддерживаешь с ними связь?

ПОЛИТИК. Не говори глупости. Конечно, нет. Теперь, когда у меня есть жена. Думаешь, я бы тебе не сказал?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Ну…

ПОЛИТИК. Я тебе все рассказываю. Абсолютно все.

Смотрит ей прямо в глаза,

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Ты когда-нибудь спал с замужними женщинами?

ПОЛИТИК. Что?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Ты спал с замужними женщинами?

ПОЛИТИК. Эмма, я не разрушил ничей брак.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Вот как?

ПОЛИТИК. Пойми это не одно и то же. Совсем не одно и то же.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Ты так думаешь?

ПОЛИТИК. Ну конечно. Это вопрос принципа. Каждый имеет право удовлетворять свои… как это сказать… потребности… желания. Но никому не дано право разрушать счастье других людей. Разве не так?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Не знаю.

ПОЛИТИК (нахмурившись). Ты что, сомневаешься?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Сомневаюсь.

ПОЛИТИК. Это потому что твои подруги так поступали? Кто-нибудь их твоих подруг спал с женатыми мужчинами?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Думаю, да.

ПОЛИТИК. И что они чувствуют?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Не знаю.

ПОЛИТИК. Что они говорят в свое оправдание?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Я думаю, они не считают, что должны оправдываться.

ПОЛИТИК. Как можно жить такой жизнью? Все время лгать, изворачиваться, бояться… И ради чего? Ради одного лишнего мгновения счастья?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. М-м-м…

Пауза.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. А сам ты никогда не спал с замужней женщиной?

ПОЛИТИК колеблется,

ПОЛИТИК. Если я скажу тебе правду, это не очень тебя расстроит?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Продолжай.

ПОЛИТИК. Я был тогда очень молод.

Пауза

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. И она была замужем?

ПОЛИТИК. Да.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. И как долго у вас это было?

ПОЛИТИК. Достаточно долго

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Понятно.

ПОЛИТИК. Несколько месяцев.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Ты ее очень любил?

ПОЛИТИК. Да. Насколько можно любить лгунью.

Пауза

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. А где она теперь?

ПОЛИТИК. Послушай…

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Скажи. Я хочу знать.

ПОЛИТИК. Ты хочешь это знать?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Да, хочу.

ПОЛИТИК. Она умерла.

Несколько секунд он молчит в задумчивости.

ПОЛИТИК. Ее конец не назовешь счастливым Пьянство, наркотики, разврат. Если честно, я знал, что она именно так кончит. С ней всегда было что-то не то. Что-то предвещавшее трагический финал. И это то, что привлекало в ней больше всего. За это я… так сильно любил ее.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Как ее звали?

ПОЛИТИК. Эстель.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Эстель…

Несколько секунд оба задумчиво молчат.

ПОЛИТИК. Но в моей жизни была только одна настоящая любовь. Это ты. (Заключает ее в объятия). Можно тебя поцеловать?

Они целуются

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Чарли…

ПОЛИТИК. С тобой я чувствую себя таким счастливым. Мне так покойно…

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Правда?

ПОЛИТИК. Если бы я встретил тебя, когда был молод. Мне не был бы нужен никто другой. Ты прекрасная женщина. Слышишь? Прекрасная…

Он выключает свет. Звучит музыка. Потом слайд-проекция. «ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ».

Загорается свет. Они лежат в объятиях друг друга.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Знаешь, о чем я думаю?

ПОЛИТИК. О чем?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. О Венеции.

ПОЛИТИК. Да-да…

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Наша первая ночь.

ПОЛИТИК. Да.

Пауза

ПОЛИТИК. И что ты думаешь?

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Если бы все наши ночи были такими. Если бы ты всегда любил меня, как тогда.

ПОЛИТИК. Да.

Пауза

ПОЛИТИК. Что самое прекрасное в браке? В нем есть место и время для всего. Я хочу сказать, далеко не у каждого есть Венеция. Хотя бы даже в воспоминаниях.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Это так.

Они лежат с открытыми глазами

ПОЛИТИК. Спокойно ночи, милая.

ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА. Спокойной ночи.

ПОЛИТИК И МОДЕЛЬ

Номер в гостинице. Здесь только самое необходимое, но все очень стильно. ПОЛИТИК сидит, откинувшись на диване, с сигарой. Он только что плотно поужинал. МОДЕЛЬ выглядит лет на семнадцать. На ней длинная юбка и плотно облегающий свитер. Ложечкой она ест шоколадное мороженное, пританцовывая под музыку из телевизора. ПОЛИТИК наблюдает за ней.

ПОЛИТИК. Ну как, вкусно?

МОДЕЛЬ. Обалдеть!

ПОЛИТИК. Хочешь еще? Кстати, у тебя кончилось шампанское. Вот, держи.

Наливает ей бокал, который она осушает залпом.

ПОЛИТИК. А теперь поцелуй.

Она целует его и снова принимается танцевать.

МОДЕЛЬ. Наверное, думаете, я шлюха?

ПОЛИТИК. Почему я должен так думать?

МОДЕЛЬ. Ну, сразу согласилась пойти с вами в гостиницу.

Он пытается привлечь ее к себе.

МОДЕЛЬ. Эй-эй!

ПОЛИТИК. А я ведь не в первый раз тебя вижу.

МОДЕЛЬ. Я так и думала.

ПОЛИТИК. Конечно, мы могли бы немного прогуляться сначала. Это выглядело бы более респектабельно.

МОДЕЛЬ. Вы шли за мной?

ПОЛИТИК. Не скажу.

МОДЕЛЬ. Многие мужчины так поступают.

ПОЛИТИК. Не сомневаюсь.

МОДЕЛЬ. Я никогда с ними не заговариваю.

ПОЛИТИК. Неужели? А со мной заговорила.

МОДЕЛЬ. Вы что-нибудь имеете против?

ПОЛИТИК страстно целует ее.

ПОЛИТИК. Как будто ты только что ела пудинг.

МОДЕЛЬ. Нет. Просто у меня сладкие губы.

ПОЛИТИК. Неужели? Это мужчины тебе говорили?

МОДЕЛЬ. Некоторые.

ПОЛИТИК. И сколько их было?

МОДЕЛЬ. Не скажу.

ПОЛИТИК. Я хочу знать. Мне это важно.

МОДЕЛЬ. Угадайте.

ПОЛИТИК. Пятьдесят?

Она отстраняется от него.

МОДЕЛЬ. Пятьдесят? А почему не пятьсот? Пятьдесят!

ПОЛИТИК. Прости, это всего лишь предположение.

МОДЕЛЬ. Попробуйте еще раз.

ПОЛИТИК. Пять.

МОДЕЛЬ. Мне семнадцать, и я не совсем девственница.

Она продолжает танцевать. ПОЛИТИК слегка хмурится.

ПОЛИТИК. Ты очень худая, моя милая. Ты это знаешь?

МОДЕЛЬ. Если хочешь быть моделью, приходится выглядеть отвратительно. Такая работа.

ПОЛИТИК. По-моему, у тебя неверное представление на этот счет.

МОДЕЛЬ. Чуть-чуть уродка, чуть-чуть красотка.

ПОЛИТИК. А, понятно, фифти-фифти.

МОДЕЛЬ. Уродка, когда в платье, красотка, когда без.

ПОЛИТИК. А что по этому поводу думает твой парень? У тебя ведь есть парень? Такая соблазнительная девушка…

МОДЕЛЬ. Зачем вам знать?

ПОЛИТИК колеблется, тщательно подбирает слова.

ПОЛИТИК. Все очень просто. Просто… Я нахожу тебя чудовищно соблазнительной.

Несколько секунд она смотрит на него, потом достает из сумки порцию кокаина.

МОДЕЛЬ. Хотите?

ПОЛИТИК. Нет, спасибо.

Она высыпает кокаин на маленькое зеркальце. ПОЛИТИК немного нервничает.

ПОЛИТИК. Так каким он был?

МОДЕЛЬ. Кто?

ПОЛИТИК. Парень, с которым ты гуляла последний раз.

МОДЕЛЬ. Вы все про это?

Она отрывается от приготовления кокаина и смотрит на него.

МОДЕЛЬ. Он был похож на вас.

ПОЛИТИК. Неужели?

МОДЕЛЬ. Да. Даже очень похож.

Снова начинает заниматься кокаином.

ПОЛИТИК. Верю на слово.

МОДЕЛЬ. Он даже говорил так же, как вы. "Верю на слово". И у вас с ним одинаковый взгляд.

ПОЛИТИК. Какой?

МОДЕЛЬ. Такой, как у вас сейчас. (Снова смотрит на него). Не надо. Не смотрите на меня так.

ПОЛИТИК подходит к модели, обнимает ее, жадно целует. Между ними словно пробегает искра электрического тока. Потом она освобождается из его объятий.

МОДЕЛЬ. Теперь я, пожалуй, пойду.

ПОЛИТИК. Почему?

МОДЕЛЬ. Мне нужно домой. Что подумает моя мама?

ПОЛИТИК. Ты все еще живешь с мамой?

МОДЕЛЬ. Да.

ПОЛИТИК. И что говорит твоя мама, когда ты не приходишь ночевать?

МОДЕЛЬ. Она сама почти никогда не ночует дома. Я одна содержу всю семью. А нас, между прочим, пятеро.

ПОЛИТИК. Понятно…

МОДЕЛЬ. Мои сестры еще школьницы.

ПОЛИТИК. Сколько им?

МОДЕЛЬ. Старшей тринадцать. Недавно я застукала ее на свидании. Я просто поверить не могла. Шлюшка сопливая!

ПОЛИТИК. И что ты сделала?

МОДЕЛЬ. Когда она вернулась домой, избила до полусмерти. (Нюхает кокаин). Вот я и говорю: кто займется их воспитанием, если не я?

Снова нюхает кокаин.

ПОЛИТИК. Самое странное, ты мне тоже кое-кого напоминаешь.

МОДЕЛЬ. Да ну? (Блаженствуя под действием наркотика, она откидывается назад и закрывает глаза). И кого же я вам напоминаю?

ПОЛИТИК. Одну подругу моей молодости.

Глаза ее по-прежнему закрыты

МОДЕЛЬ. Вы не сказали, как вас зовут.

ПОЛИТИК. Чарльз.

МОДЕЛЬ (смеется). Вас зовут Чарльз?!

ПОЛИТИК. А что такого? Его что, тоже зовут Чарльз?

Она не отвечает. Пауза.

ПОЛИТИК. Ты мне так и не сказала, каким он был.

МОДЕЛЬ. Сволочь он был последняя, вот что я вам скажу. Иначе почему бы он меня бросил?

ПОЛИТИК. Ты была влюблена в него?

Она ничего не отвечает.

ПОЛИТИК. Я думал, у тебя зеленые глаза. А теперь я вижу, что они голубые.

МОДЕЛЬ. Голубые глаза вас не устраивают?

Он воспринимает это, как "руководство к действию ", делает движение, чтобы поцеловать ее. Но прежде, чем ему удается это сделать, она протягивает ему ладонь с горсткой таблеток.

МОДЕЛЬ. Вот. Попробуйте одну.

ПОЛИТИК. Какую?

МОДЕЛЬ. Белую.

Он берет таблетку и кладет ее в рот

МОДЕЛЬ. Еще.

Он глотает еще одну таблетку. Потом, в надежде удивить ее, берет еще одну.

ПОЛИТИК. Все, что прикажешь.

Они целуются.

ПОЛИТИК. Когда ты с ним познакомилась?

МОДЕЛЬ. Не помню. Ничего не помню. Комната кружится.

ПОЛИТИК. Держись за меня. Крепче.

Ее глаза закрыты. Он опускается на пол, его голова оказывается у нее между ног

ПОЛИТИК. Как тебе? Хорошо?

МОДЕЛЬ. Я не знаю… Что вы делаете… (Откидывается на спинку дивана). Какой-то парень подсунул… Совсем обыкновенный парень… Сказал, что ему это подсунул другой парень… А тот взял у другого парня… Обыкновенный парень…

Затемнение. Музыка. Слайд-проекция. «Двадцать восемь минут»

Сцена медленно освещается. ПОЛИТИК стоит, прислонившись к стене. МОДЕЛЬ лежит на диване, словно брошенная тряпка.

МОДЕЛЬ. Ты где? Почему ты ушел от меня? Иди ко мне…

Он поворачивается и смотрит на нее. Видно, что он очень обеспокоен, почти испуган.

МОДЕЛЬ. Господи, откуда у меня эта дрянь?

ПОЛИТИК. Хороший вопрос.

МОДЕЛЬ. Я бы никогда…

ПОЛИТИК. Это были наркотики, так?

МОДЕЛЬ (с неожиданной злобой). Я не занимаюсь такими вещами! Я не такая сука, как ты думаешь. Я не сплю, с кем попало.

ПОЛИТИК. А я тебе верю, верю. Это же очевидно.

МОДЕЛЬ. Это не я. Я этим не занимаюсь.

ПОЛИТИК. Вот и хорошо. Я бы сказал, хорошо со всех точек зрения. Недаром же я тебя спрашивал про других мужчин. Теперь я вижу…

МОДЕЛЬ. Ты опять об этом?

ПОЛИТИК. Я просто спросил.

МОДЕЛЬ. Зачем?

Пауза.

МОДЕЛЬ. Что я такого сделала? В чем я провинилась?

ПОЛИТИК. Ни в чем. Более того, я хотел бы увидеть тебя еще раз.

МОДЕЛЬ. Еще раз?

ПОЛИТИК. Может, не здесь. Может, в каком-нибудь другом месте. Я мог бы снять для тебя квартиру.

МОДЕЛЬ (смотрит на него). Ты ведь женат, да?

ПОЛИТИК. Почему ты так решила?

МОДЕЛЬ. Мне так кажется.

ПОЛИТИК. А если и женат, то что?

МОДЕЛЬ. А чем ты занимаешься?

ПОЛИТИК. Я политик. Помогаю управлять страной.

МОДЕЛЬ. Ясно…

ПОЛИТИК. Тебя беспокоит, что ты занималась любовью с женатым мужчиной?

МОДЕЛЬ. С чего это должно меня беспокоить?

ПОЛИТИК. Ты помогала ему обманывать его жену.

МОДЕЛЬ. А ты уверен, что твоя жена тебя не обманывает?

ПОЛИТИК (смеется). Уверен.

МОДЕЛЬ. Откуда такая уверенность?

ПОЛИТИК. Просто это маловероятно.

МОДЕЛЬ. Боюсь, ты ошибаешься. Если она хоть немного похожа на женщин, которых я знаю…

ПОЛИТИК. Ты ничего не знаешь. И ни черта не соображаешь. Зачем тебе что-то знать? Зачем тебе вообще думать?

Последнюю фразу он кричит. Вообще он явно не в себе.

МОДЕЛЬ. Ты вроде говорил, что неженат.

ПОЛИТИК. Женат я или нет, тебе это знать не обязательно. Я живу в другом мире, о котором ты ничего знать не можешь.

Пауза. Он немного приходит в себя.

МОДЕЛЬ. Я не знала, что ты женат. Я просто болтала с тобой. Понимаешь, просто болтала.

ПОЛИТИК. Это моя вина. Никогда раньше не пробовал таблетки. (Он подходит к дивану и присаживается рядом с ней). Послушай, я хочу увидеть тебя еще.

МОДЕЛЬ. Неужели?

ПОЛИТИК. А почему нет? Но для меня это непросто. Мы должны кое о чем договориться. Я не могу постоянно следить за тобой.

МОДЕЛЬ. Это уж точно.

Некоторое время он пристально смотрит на нее.

ПОЛИТИК. Я не говорю о моральной стороне дела. Меня это не волнует. Но я должен быть очень осторожен. Наша пресса хуже голодного крокодила. И на нее нет совершенно никакой управы. Я должен быть осторожен в смысле… гигиены. Прости, что говорю это тебе, но это так. И поверь, это далеко не излишняя предосторожность.

Она молча смотрит на него

ПОЛИТИК. Я мог бы снять квартиру. Ты сможешь там жить. Одна, если хочешь.

Он улыбается

ПОЛИТИК. В следующий раз мы встретимся в другом месте.

МОДЕЛЬ. Возможно.

ПОЛИТИК. Где нам никто не помешает… Послушай, Келли, я даю тебе шанс зажить собственной жизнью.

Она не отвечает.

ПОЛИТИК. Ни от кого не зависеть.

Она молчит

ПОЛИТИК. Разве не об этом мечтают все женщины?

МОДЕЛЬ И ДРАМАТУРГ

Студия в богемном районе города. По всюду разбросаны книги, компакт-диски. Письменный стол завален бумагами. В задней части сцены пианино. Шторы приспущены, поэтому в комнате царит полумрак. ДРАМАТУРГ (ему немного за тридцать) открывает дверь и впускает МОДЕЛЬ.

ДРАМАТУРГ. Ну, как тебе?

МОДЕЛЬ. Великолепно. Правда, я ничего не вижу.

ДРАМАТУРГ. Это не страшно. Глаза скоро привыкнут. Твои прекрасные глаза.

Целует ее в глаза

МОДЕЛЬ. Боюсь, мои прекрасные глаза не успеют привыкнуть. Я сейчас ухожу.

ДРАМАТУРГ (пропускает ее слова мимо ушей). Давай зажжем свечи. Несколько лет назад у меня отключилось электричество, и я подумал, а зачем оно мне, электричество? Что может быть лучше волшебного света свечей? (Он зажигает свечи в канделябре и любуется достигнутым эффектом. Жестом приглашает ее присесть на кушетку). Присядь. Если хочешь, можешь вздремнуть.

МОДЕЛЬ. Я не устала. Ты споешь мне песню?

ДРАМАТУРГ. Непременно. Я сам ее сочинил.

МОДЕЛЬ. Сам? А я думала, ты журналист.

ДРАМАТУРГ. Господи, откуда ты это взяла?

Явно недовольный, он присаживается на стул у пианино

МОДЕЛЬ. Ты сам говорил.

ДРАМАТУРГ. Боже праведный!

МОДЕЛЬ. На вечеринке ты сказал, что ты писатель. Разве журналисты не писатели?

ДРАМАТУРГ. В той же степени, в какой крысы – животные.

Она кивает на стол с компьютером,

МОДЕЛЬ. И для этого у тебя компьютер?

ДРАМАТУРГ. Да, но я им не пользуюсь. Для меня самое главное – ощущать, как перо соприкасается с бумагой.

МОДЕЛЬ. Ясно… Ты обещал спеть песню, которую сам сочинил.

ДРАМАТУРГ. Я сказал, что сам ее сочинил?

МОДЕЛЬ. Во всяком случае, так мне послышалось.

ДРАМАТУРГ. Нет, нет. Если быть точным, я поучаствовал в ее сочинении. Но какое это имеет значение? Какое вообще значение имеет авторство? Главное – сделана работа. Работа – вот что имеет ценность, работа, а не автор. (Он довольно улыбается). Тебе здесь удобно?

МОДЕЛЬ. Так ты споешь песню?

ДРАМАТУРГ. Спою. Она называется «Голубая комната».

ПЕСНЯ. В конце песни МОДЕЛЬ смеется и аплодирует. (Песня-реприза).

МОДЕЛЬ. Потрясающе!

ДРАМАТУРГ. Спасибо.

МОДЕЛЬ. Нет, действительно здорово. Если ты писатель, что ты пишешь?

ДРАМАТУРГ. Не прикидывайся, что не знаешь, кто я такой.

МОДЕЛЬ. Я не знаю.

ДРАМАТУРГ. Какая прелесть!

МОДЕЛЬ. Что?

ДРАМАТУРГ. Нет, мне это определенно нравится. Ты это серьезно?

МОДЕЛЬ. Вполне.

ДРАМАТУРГ. То есть, ты хочешь сказать, что не узнаешь меня?

МОДЕЛЬ. Нет.

ДРАМАТУРГ. Великолепно!

Пауза.

ДРАМАТУРГ довольно улыбается,

ДРАМАТУРГ. Итак, что я пишу? Очень интересный вопрос. Об этом многие спорят. Мою работу трудно втиснуть в какие-то определенные рамки.

МОДЕЛЬ. Да?

ДРАМАТУРГ. Мои работы отмечены призами.

МОДЕЛЬ. Твои работы?

ДРАМАТУРГ. Я хочу сказать, я был удостоен множеством призов.

МОДЕЛЬ (неожиданно). У тебя дурь есть?

ДРАМАТУРГ. Дурь? Нет, вся кончилась. Вообще-то я пишу про наркотики. Это одна из моих главных тем.

МОДЕЛЬ. Лифчик жмет.

ДРАМАТУРГ. А ты сними его. Можешь снять с себя все. Я не возражаю.

МОДЕЛЬ. Спасибо.

Засунув руки под свитер, снимает лифчик, в то время как он продолжает говорить.

ДРАМАТУРГ. Если хочешь знать, меня причисляют к определенному направлению в искусстве. Пост-романтизм. Я понимаю, что это дурацкий, ничего не значащий термин, придуманный прессой. (Несколько секунд думает). Смятенность чувств. Влечение. Они не уходят из жизни по мере развития того, что называют прогрессом. Мы по-прежнему в поиске. Мы все так же стремимся к идеалу. Мы причаливаем к берегу, чтобы сразу отчалить. Если повезет, нас подхватывают и несут волны. Но мы не можем подчинить своей воле прилив и отлив. (Несколько секунд он молчит в задумчивости). Что я сейчас сказал?

МОДЕЛЬ. Что?

ДРАМАТУРГ. Что я сейчас сказал?

МОДЕЛЬ. Что-то про смятение. Про влечение…

ДРАМАТУРГ. Да, верно… А что еще?

МОДЕЛЬ. Что-то про прилив и отлив.

Он находит блокнот бумаги, ручку и делает запись.

ДРАМАТУРГ. "…прилив и отлив". Очень хорошо. (Откладывает блокнот). Хочешь что-нибудь выпить?

МОДЕЛЬ. Я бы что-нибудь съела. Голодная, как волк. Многие думают, что быть моделью значит морить себя голодом.

ДРАМАТУРГ. Любопытно. А где ты живешь?

МОДЕЛЬ. У меня квартира в центре.

ДРАМАТУРГ. В центре? Ты не врешь?

МОДЕЛЬ. Нет. Один человек купил ее для меня…

ДРАМАТУРГ. Ты покраснела. Здесь темно, но я чувствую, ты покраснела. (Дотрагивается рукой до ее щеки. Она не сопротивляется). Расскажи о себе. Мне интересно знать о тебе все. Ты когда-нибудь была влюблена? (Не дает ей ответить). Нет, не говори. Я попробую угадать.

Она ничего не говорит.

ДРАМАТУРГ. Ты скучаешь по нему, ведь так?

Она начинает плакать

ДРАМАТУРГ. Как мне это нравится! Как нравится! Расскажи что-нибудь еще. Хочешь, я увезу тебя с собой? Ты когда-нибудь была в Индии?

МОДЕЛЬ. Нет.

ДРАМАТУРГ. Так поехали! Мы отправимся в Раджастан. Представляешь, там города окружены крепостными стенами. Мы займемся любовью прямо в бойнице.

МОДЕЛЬ. Жаль, что я не понимаю всего, что ты говоришь.

ДРАМАТУРГ. Я говорю, что хочу быть с тобой. Что сколько мы бы ни были вместе, мне всегда мало. Что в тебе все прекрасно. Даже этот твой свитер…

Берет подсвечник и ставит его на пол рядом с кушеткой. Потом начинает целовать ей грудь сквозь свитер

ДРАМАТУРГ. Эта твоя детская юбчонка… Одна только мысль о твоем нижнем белье, прозрачном, тонким, как папирус, нежным как…

МОДЕЛЬ. Что?

ДРАМАТУРГ. Говорят, у меня очень богатый язык. Гигантский лексический запас. Мой оргаистический, неистовый, жадный, неукротимый язык. (Повышает голос). Поэзия! Все мои труды исполнены поэзии. Многозначительность, многословность, многосложность! (Начинает задувать свечи). Мы отправимся вместе. На Юпитер.

МОДЕЛЬ. Куда?

ДРАМАТУРГ. Я боготворю тебя. Понимаешь ты, маленькая сучка, я боготворю тебя.

Тушит последнюю свечу. Темнота. Музыка. Потом слайд-проекция. «СОРОК ДЕВЯТЬ МИНУТ».

Музыка умолкает. В полумраке слышны голоса

ДРАМАТУРГ. Это было божественно…

МОДЕЛЬ. Роберт…

ДРАМАТУРГ. Теперь я скажу тебе, как меня зовут. (Пауза) Меня зовут Роберт Фетан.

МОДЕЛЬ. Фетан?

ДРАМАТУРГ. Да, Фетан. Ты ведь догадывалась, кто я. Признайся.

МОДЕЛЬ. Ни о чем я не догадывалась и никогда о тебе не слышала.

ДРАМАТУРГ. Ты это серьезно? Ты что, не ходишь в театр?

МОДЕЛЬ. Тетка один раз водила меня на "Призрак в опере".

ДРАМАТУРГ. Я имел в виду театр.

МОДЕЛЬ. Никто меня не приглашал.

ДРАМАТУРГ. Я тебя приглашу.

МОДЕЛЬ. Отлично. Только я люблю, когда смешно.

ДРАМАТУРГ. Хочешь сказать, тебе нравятся комедии?

МОДЕЛЬ. Или когда страшно.

ДРАМАТУРГ. Что за вздор ты несешь! Ты что, ни разу не смотрела нормальную серьезную пьесу?

МОДЕЛЬ. А мне все равно.

ДРАМАТУРГ. Даже если это моя пьеса? (Встает, чиркает спичкой и зажигает свечи). Хочу увидеть тебя. Я не видел тебя с тех пор, как мы занимались любовью.

МОДЕЛЬ. Дай покрывало.

ДРАМАТУРГ. Минутку.

Снимает покрывало с ее обнаженного тела и стоит над ней с горящей свечой в руке,

ДРАМАТУРГ. Как ты прекрасна! Всю жизнь я искал такую, как ты. Естественная, нагая невинность.

МОДЕЛЬ. Ой! Воск капает. Черт, больно!

Закрывается покрывалом. Он смеется.

ДРАМАТУРГ. Так ты в самом деле не знала, что я Роберт Фетан?

МОДЕЛЬ. Говорю тебе, никогда про тебя не слышала.

ДРАМАТУРГ. Вот она, слава. (Качает головой, изображая печаль). Ладно, забудем, что я писатель. Пусть я буду продавцом в супермаркете. Или рисковым бизнесменом. Устраивает?

МОДЕЛЬ. Ты меня достал. Что все это значит?

ДРАМАТУРГ. Я говорю о нашем будущем.

МОДЕЛЬ. Каком еще будущем?

ДРАМАТУРГ. Давай просто уедем куда-нибудь, а? Сможешь выкроить пару недель?

МОДЕЛЬ. Разумеется, нет.

ДРАМАТУРГ. Мы жили бы в лесу. В самой чаще. Я всегда мечтал об этом. Сбежать от всего этого. А потом, в один прекрасный день посмотреть друг другу в глаза и распрощаться.

МОДЕЛЬ. Распрощаться? Почему распрощаться?

Он обнимает ее

МОДЕЛЬ. Мне холодно. Обними меня крепче.

Он целует ее, смотрит на нее с нежностью.

ДРАМАТУРГ. Скажи мне, ты счастлива?

МОДЕЛЬ. Как это?

ДРАМАТУРГ. Ну вообще…

МОДЕЛЬ. Не могу сказать, что я несчастна.

ДРАМАТУРГ. Я не спрашиваю тебя, как ты живешь, и меня не интересуют мужчины, которые у тебя были. Скажи мне только, ты чувствуешь, что живешь?

МОДЕЛЬ. У тебя расчески не найдется?

ДРАМАТУРГ. Найдется. (Берет расческу и протягивает ей). Выглядишь умопомрачительно.

МОДЕЛЬ. Спасибо.

Несколько секунд они стоят неподвижно. Потом она начинает расчесывать волосы.

ДРАМАТУРГ. Еще нет и девяти. Почему бы нам не поесть?

МОДЕЛЬ. Только быстро.

ДРАМАТУРГ. Я достану тебе билет на мою пьесу.

МОДЕЛЬ. Сделай одолжение.

ДРАМАТУРГ. Сама понимаешь, все билеты давно распроданы. Но один билет я для тебя я достану.

Она заканчивает причесываться, поворачивается к нему.

МОДЕЛЬ. Я готова.

ДРАМАТУРГ. Я смотрю на тебя и думаю – если бы так было всегда. Если бы так могло быть всегда…

Она в смущении опускает глаза. Он берет ее под руку и ведет к двери.

ДРАМАТУРГ. После вас.