Текст книги "Кровь-камень"

Автор книги: Дэвид Геммел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Нет времени, – ответила Шэмми, поднимая перезаряженные пистолеты: исчадия снова бросились в атаку. Гарет привстал на колени и расстрелял свою последнюю обойму. По меньшей мере десять атакующих упали, но остальные не остановились.

И тут раздался грохот еще одной очереди, скосившей многих из них, и Гарет увидел бегущую к ним Амазигу с «узи». Позади нее Шэнноу хладнокровно вел прицельный огонь из своих длинноствольных пистолетов.. Исчадия дрогнули и побежали назад в густые кусты.

– Надо скорее уходить! – сказал Гарет. Они с Сэмом подняли истекающую кровью Шэмми и, пошатываясь, пересекли поляну. Мимо жужжали пули, но они вскоре оказались под защитой деревьев. Гарет торопливо привязал веревку к тонкому древесному стволу.

– Ты первым, Сэм, – сказал он. – Ниже уступ, и ты увидишь еще веревку. У подножия ждут лошади. – Но Сэм словно не слышал. Он во все глаза смотрел на Амазигу. – Вопросы потом, договорились? – Гарет ухватил его за локоть. – А пока… вниз! Когда окажешься на уступе, дерни веревку дважды. И спустится следующий.

Сэм ухватился за веревку и исчез за краем обрыва, а Гарет обернулся к матери:

– У тебя остались обоймы для «узи»?

– Последняя. – И она протянула ее ему. На поляне показался исчадие, целясь из ружья. Шэнноу дважды прострелил ему грудь. Гарет оглянулся на веревку.

– Давай же! – прошептал он, и, словно услышав его, невидимый Сэм дважды дернул за веревку.

– Теперь ты, мама, – распорядился Гарет. – Отдай «узи» Шэнноу.

Бросив автомат Иерусалимцу, она подошла к веревке и скрылась из виду.

Опять вокруг них засвистели пули. Шэнноу дал очередь из «узи», и внезапно все стихло. Веревка задергалась.

– Теперь вы, Шэнноу.

– Нет, ты, – ответил Иерусалимец. – Я спущусь последним.

Гарет отдал свой «узи» Шэмми и исчез за краем обрыва.

Некоторое время царила тишина, а затем Шэнноу увидел, как веревка дернулась два раза.

– Теперь ваша очередь, – сказал он молодой женщине.

Она улыбнулась и пожала плечами:

– Слишком много потеряла крови, друг. Сил у меня больше нет. Спускайся ты, а я их на время задержу.

– Я вас понесу, – сказал он.

– Нет! Перебита артерия. Возможно, мне осталось жить несколько минут. Спасайтесь и спасите Сэма. Увезите Сэма отсюда.

Появились два исчадия. Пуля отлетела рикошетом от дерева над головой Шэнноу. Извернувшись, он израсходовал обойму «узи» и отбросил его. Шэмми теперь лежала навзничь. В груди у нее зияла вторая рана. – Ну, эта хотя бы сняла боль, – прошептала она.

– Вы храбрая женщина и заслуживали лучшей судьбы.

– Поторопитесь, – сказала она, – только сначала посадите меня. Может быть, я сумею еще пострелять.

Шэнноу усадил ее, прислонив спиной к дереву, и вложил ей в руки «узи». Потом прополз к обрыву и начал спускаться.

Когда он достиг уступа, вверху раздалась очередь.

А дальше – тишина.

Сэм сидел на склоне над покинутой деревушкой, все еще не в состоянии опомниться от потрясений этого дня. Шэмми убита. Они все убиты: Джерет, Марсия, Кейлеб… А Амазига жива! Его томило ощущение нереальности, душевное онемение, исключавшее любые чувства. Они спустились к подножию обрыва, а исчадия стреляли в них сверху. Пули поднимали облачка пыли, но все в отдалении. Он ехал впереди на одной лошади с Амазигой, черный юноша и угрюмый воин следовали за ними. Ехали они много часов и наконец остановились в этом обезлюдевшем селеньице, жители которого давным-давно были перебиты воинами Кровь-Камня, и только опустелые дома с запорошенными пылью комнатами напоминали о навсегда исчезнувшей тихой общине.

Амазига привела его в один из домов, усадила, а сама встала перед ним на колени. И объяснила ему все. Но ее слова скользили мимо его сознания, были лишены смысла. Он протянул руку и прикоснулся к ее лицу, она нагнулась и поцеловала его пальцы – как делала всегда. И тут у него хлынули слезы. Он встал, шатаясь, вышел за дверь, почти столкнувшись с юношей, а потом побежал и продолжал бежать, пока не оказался высоко на холме.

Шэмми убита. Верная надежная Шэмми, которая ни о чем не просила, кроме как сражаться с ним рядом.

Но где же горе? Амазига, которую он любил больше жизни, вернулась к нему. Не его Амазига, сказала она, но другая женщина из другого мира. Это казалось бессмыслицей и ничего не меняло. На лошади, сидя позади нее, он вдыхал запах ее волос, ощущал прикосновение ее тела.

Сэмюэль Арчер попытался привести свои мысли в порядок. Когда-то в Центре Хранителей он изучал принцип множественности миров, даже теоретически постулировал существование других Сэмюэлей Арчеров. Затем Саренто преобразился в Кровавого Зверя, и Сэм забыл о науке в ожесточенных войнах.

Амазига погибла под градом пуль, ее красивое лицо превратилось в кровавое месиво…

Амазига жива!

О Господи!

Всему есть предел! Сэм уставился в небо. Нигде ни единой птицы, ни единого живого существа на земле, куда хватал глаз – Кровь-Камень высосал мир досуха. Сияло солнце, в белесо-голубом небе плыли облачка. Сэм растянулся на траве. В его мозгу теснились хаотичные мысли. Он увидел, что к нему идет Амазига. Он впивал взглядом каждое ее гармоничное движение, покачивание, неосознаваемую их притягательность, легкость походки. Господи, она же самая красивая женщина из всех, каких ему доводилось видеть!

«Я не знаю ее!»

– Нам надо поговорить, Сэм, – сказала она мягко, садясь рядом с ним.

– Поговорим о наших общих воспоминаниях, – сказал он более резко, чем намеревался. – Помнишь лето в Пропавшем Соколе у озера?

Она грустно покачала головой.

– Мы с тобой не разделяли ни единого лета, хоти не сомневаюсь, что некоторые наши воспоминания окажутся общими. Не в том суть, Сэм. Я прошла через вселенную, чтобы найти тебя и спасти от смерти. Я так же не смогла спасти моего Сэма, как ты не сумел защитить Амазигу, которую знал. Но мы абсолютно точные копии оригиналов. Все, что я любила в моем Сэме, присуще тебе, и вот почему я могу сказать, не боясь впасть в противоречие, что люблю тебя, Сэм, я люблю тебя, и ты мне необходим.

– Кто этот мальчик? – спросил Сэм, зная ответ, но ища подтверждение.

– Твой сын. Сын, которого ты мог бы зачать.

– Он смел и надежен. Я мог бы гордиться таким сыном.

– Ну так гордись, Сэм, – горячо сказала она. – Отправляйся с нами. Вместе мы можем попытаться предотвратить гибель мира. Не нашего, но почти такого же, как тот, который почти погиб. Мы можем спасти его, Сэм. Можем осуществить мечты Хранителей.

– Ну а Кровь-Камень? Она взмахнула рукой.

– Он, Сэм? Он убил один мир. Ему будет нечем питаться. С ним покончено. Так или иначе. Сэм покачал головой.

– Саренто был далеко не глуп. Что помешает ему найти доступ в другие миры? Нет. Я поклялся уничтожить его и обязан этого добиться.

– Это же глупо, Сэм, – сказала Амазига после некоторого молчания, – и мы оба это знаем. Нам нечего противопоставить его силе. У тебя есть план? Или просто донкихотское упрямство не позволяет тебе признать, что ты проиграл?

– Моя Амазига никогда не задала бы такого вопроса!

– Нет, задала бы, Сэм, и ты это знаешь. Ты романтик и идеалист. А она такой не была. Ведь верно?

Он вздохнул, отвернулся от нее и посмотрел на деревушку и двоих, которые там ждали.

– Кто этот холодный убийца? – спросил он, уклоняясь от ответа.

– Его зовут Шэнноу. В его собственном мире он был известен как Иерусалимец… как Взыскующий Иерусалима. Вот и у него была несбыточная мечта, но он осознал безумность таких фантазий.

– На мечтателя он не похож. И не выглядит человеком, потерявшим надежду. – Резко обернувшись к ней, он улыбнулся: – Ты была права: моя Зига задала бы мне такой же вопрос. Меня интересует, как ты отнесешься к тому, что я собираюсь сказать. Или ты уже, заранее это знаешь?

– Знаю, Сэм, – ответила она. – Ты скажешь, что бегство тебя уничтожит, так как оно равносильно отречению от всего, во что ты веришь. Или что-нибудь схожее. Ты скажешь мне, что будешь продолжать сражаться с Кровь-Камнем, даже если я пригрожу, что мы отправимся в свой мир без тебя. Я права?

– Не стану отрицать.

– А ты не прав, Сэм. Нет, я восхищаюсь твоим мужеством, но ты не прав. Прежде чем отправиться сюда, мы изучили Кровь-Камень. Саренто неуязвим для оружия, которым мы располагаем. К нему нет подступа. Мы не можем застрелить его, уморить голодом или сжечь. Погреби мы его под тысячами тонн льда, это его не остановило бы. Так скажи мне, Сэм, как ты будешь сражаться с таким чудовищем?

Сэм отвел глаза.

– Должен же существовать какой-то способ. Должен, Богом клянусь!

– Если он существует, любовь моя, здесь мы его не найдем. Возможно, что-то удастся отыскать в мире до Падения… А тогда вернуться сюда.

Сэм обдумал ее слова, потом медленно кивнул.

– Ты, как всегда, права. Как мы попадем в твой мир?

– Ну, зачем такое унылое лицо? – Амазига засмеялась. – Мы вместе сможем сделать так много для блага всего человечества. Ты жив, Сэм. И мы вместе!

– А Кровь-Камень торжествует победу, – прошептал он.

– Временную, – заверила она его.

Шэнноу взглянул на склон, увидел, как они обнялись. К нему подошел Гарет.

– Что ж, мистер Шэнноу, мы сделали это. Мы воссоединили любящих.

Шэнноу кивнул, но ничего не сказал, а перевел взгляд на дальние горы и полосу пустыни на севере.

– Вы полагаете, они отправились в погоню за нами?

– Можешь не сомневаться, – заверил его Шэнноу. – По расчетам Люкаса, им потребуются почти сутки, чтобы отыскать спуск с плато для своих лошадей. Но все равно мне не нравится, что мы сидим здесь и ждем. Четверо людей и три усталые лошади. Нам от них не уйти, это очевидно.

Он встал и направился к кирпичной шахте колодца за первым домом. Он опустил ведро, утопил его и вытащил. Вода была прохладная, чистая, и он долго пил ее. Смерть смуглой девушки странно его тронула: такая юная, и столько перед ней открывалось дорог! А теперь она не пройдет ни по одной из них, ее жизнь оборвала банда жестоких убийц, служащих мерзости.

Не в первый раз он удивился тому, что люди способны пасть до такого варварства. Ему припомнились слова Варея Шэнноу: «Йон, человек способен на величие, любовь, благородство, сострадание. Но ни на секунду не забывай, что его способность творить зло бесконечна. Печальная истина, малый, заключается в том, что, вообрази ты сейчас самые страшные пытки, каким только один человек способен подвергнуть другого, можешь не сомневаться: где-то они уже применялись. Если победный марш человечества сопровождается музыкой – то это вопли, вопли, вопли».

Гарет подвел лошадей к колодцу и наполнил второе ведро.

– Вы глядите в неизмеримую даль, мистер Шэнноу. О чем вы думаете?

Шэнноу не ответил. Оглянувшись, он увидел, что Амазига и Сэм идут к ним рука об руку. – Мы готовы ехать дальше, – сказала она.

– Лошади нуждаются в отдыхе, – сказал Шэнноу. – Они совсем измучены. Переночуем в одном из этих домов и отправимся дальше с рассветом. Первым нести дозор буду я.

К его удивлению, Амазига не возразила. Сняв обруч с наушниками и коробочки, содержащие Люкаса, она отдала их ему, объяснила, как включать машину, и предупредила о необходимости экономить энергию.

Сэм и Амазига вошли в ближайший дом. Гарет задержался рядом с Шэнноу.

– Я, пожалуй, устроюсь в соседнем доме, – сказал он с улыбкой. – Сменю вас через четыре часа.

Шэнноу снял шляпу, надел наушники, а потом нажал кнопку первой коробочки. Несколько секунд спустя он услышал мягкий голос Люкаса:

– Все целы и невредимы?

– Да, – ответил Шэнноу.

– Я вас не слышу, мистер Шэнноу. Выдвиньте микрофон. Он соединен с наушниками и после выдвижения включится автоматически.

Шэнноу выдвинул микрофон.

– Да, мы все целы. Амазига нашла Сэма.

– У вас печаль в голосе. Как понимаю, произошла какая-то трагедия?

– Много людей погибло, Люкас.

– А, да… Сейчас я ее вижу. Молодая, красивая. Вы не хотели оставлять ее. Ах, мистер Шэнноу, мир бывает таким свирепо-беспощадным. – Люкас помолчал. – Какое пустынное место, – сказал он наконец. – Ни птиц, ни зверюшек. Ничего. Вы не повернете голову, мистер Шэнноу? В обруч вделана камера. Я хочу сканировать местность. – Шэнноу повертел головой. – Ничего, – объявил Люкас. – Даже ни единого насекомого. Поистине мертвое место… Погодите… Я что-то улавливаю.

– Что? Верховые?

– Ш-ш-ш! Пожалуйста, погодите. – Шэнноу уставился на дальние горы, но в уже меркнущем свете не уловил никакого движения. Наконец голос Люкаса зазвучал снова: – Скажите Амазиге, что назад мы отправимся через каменное кольцо в Вавилоне. До него ближе.

– Ты хочешь, чтобы мы поехали к городу исчадий? – удивленно спросил Шэнноу.

– Это сэкономит полсуток.

– Не учитывая встреч в краю врагов, – заметил Шэнноу.

– Доверьтесь мне, – сказал Люкас. – Утром поезжайте на северо-восток. А теперь, мистер Шэнноу, пожалуйста, выключите энергию. Я видел все, что мне требовалось.

Шэнноу нажал на кнопку и снял наушники.

* * *

Эльза Брум не могла уснуть. Ее грузное тело ворочалось на узкой кровати, пружины постанывали под ее весом. Она задыхалась от злобы. Ее муженек спятил и застрелил Пророка, в один миг покончив со всеми ее мечтами о солидном положении, о всеобщем уважении. Он всегда был слабой и бесхребетной никчемностью, думала она. «И не надо было мне за него выходить!» Да и не вышла бы, если бы Эдрик Скейс не отвергнул ее. Мужчины! Скейс был бы редкостной добычей. Богатый, красивый, всеми уважаемый. А кроме того, он умер молодым, и, значит, Эльза осталась бы горюющей вдовой, наследницей всего его имущества, которого хватило бы, чтобы жить-поживать среди роскоши, возможно, даже в Единстве. Вдова Скейса! Какая пленительная мысль! Однако, несмотря на все ее уловки, Скейс оставался равнодушен к ее заигрываниям, и она вынуждена была довольствоваться не первым, а вторым… Вторым? Она чуть не расхохоталась. Да Джозия Брум был последним фитюлькой! Однако благодаря удаче и помощи умницы-жены он занял в Долине Паломника видное место.

Но теперь об этой малости следовало забыть. Сегодня на главной улице у всех на глазах женщины одна за другой переходили на другую сторону, лишь бы не встречаться с Эльзой Брум. Когда она проходила мимо, все отводили глаза. Все – только не Эзра Ферд, главный конкурент Джозии. Он улыбался до ушей, а его тощая ведьма-жена выскочила из дома и стояла рядом с ним, упиваясь унижением Эльзы.

А ведь будет еще хуже! Иерусалимские Конники привезут ее мужа – то-то он нюни распустит! – и запрут в тюрьме при штабе Крестоносцев до суда, который кончится тем, что его повесят. Какой срам!

Крепко зажмурившись, она помолилась вслух:

– Господи, тебе ведомы все муки, каких я натерпелась от этого человека. Говорят, его подстрелили, когда он убегал. Так пусть он умрет в горах, а его тело пусть сожрут звери, не оставив никаких следов!

Может быть, через год-другой ее полоумный муж мало-помалу исчезнет из памяти горожан. Или она найдет нового мужа…

Внезапный шум внизу заставил ее открыть глаза. Кто-то ходил по дому.

«Господи Боже! Только бы не Джозия! Кто угодно, только не он!» – прошептала она.

В ящике тумбочки лежал маленький пистолет. Эльза села на постели. Если она тихонько спустится и убьет его, то станет героиней! Будет снова окружена общим уважением! Выдвинув ящик, она достала пистолет. В ее массивном кулаке он казался совсем крохотным. Она убедилась, что пистолет полностью заряжен, потом приподняла свое грузное тело, опустила ноги, встала и вышла на лестницу. Пояс ее огромной ночной рубашки из белой фланели зацепился за дверную ручку. Высвободив его, она шагнула на первую ступеньку, которая громко заскрипела.

– Это ты, Джозия? – крикнула она, продолжая спускаться во мрак. И тут заметила какое-то движение слева. Взведя курок, она сошла с последней ступеньки. Из-за облаков выглянула луна, в окно и открытую входную дверь хлынул серебряный свет. Прямо перед ней вздыбилось огромное тело.

У Эльзы Брум достало времени только на один пронзительный вопль.

Его услышал Леон Эванс, капитан Крестоносцев, отправившийся в ночной дозор. От этого крика кровь похолодела у него в жилах. Из тени вышел кто-то, и Леон стремительно обернулся, уже держа в руке пистолет.

– Это только я, сэр, – сказал Сэмюэль Мак-Адам, подходя к нему. – Вы слышали?

– Еще бы, черт дери! Где-то на Западной улице.

– Мне пойти с вами?

Леон улыбнулся и хлопнул юношу по плечу.

– Ты пока еще не Крестоносец, Сэм. Погоди, пока тебе не начнут платить за это! – Держа пистолет в вытянутой руке, он зашагал по улице. Из тени метнулась серебристая фигура, но Эванс уже миновал проулок и не увидел ее. Сэмюэль заморгал. Он не верил своим глазам. Волчецы не бывают такими огромными.

– Капитан! – закричал он, хватаясь за свой пистолет. Он выстрелил и промахнулся. Однако Леон Эванс обернулся и на одном движении выстрелил. Сэмюэль увидел, как зверь пошатнулся, его голова откинулась, и из борозды в скальпе хлынула кровь. Он выстрелил еще раз. Из шкуры зверя над бедром взметнулось облачко пыли и захлестала кровь. Леон Эванс шагнул ближе и всадил две пули в грудь Пожирателя, который с жутким воем осел на задние лапы. В конце улицы заметались тени, из нескольких домов справа от Сэмюэля донеслись крики. Окно верхнего этажа разлетелось вдребезги, и на крышу навеса над тротуаром, проломив его, рухнуло тело мужчины. Он ударился о землю головой. Леон подбежал к нему, Сэмюэль последовал за ним. Эзра Ферд лежал с развороченной грудью.

Из домов выбегали люди, сбиваясь в кучки на середине улицы. Из окна Эзры Ферда вылез огромный зверь и спрыгнул между ними. Сэмюэль увидел, как он опрокинул наземь кричащую женщину. К ней на помощь бросился мужчина, но в его грудь вцепились когти. Толпа в панике бросилась бежать. В конце улицы появились еще десятка два зверей, их завывания заглушали отчаянные крики толпы.

– Бегите в штаб Крестоносцев! – завопил Леон Эванс, пытаясь перекричать крики ужаса, оглашавшие ночную тьму. Сквозь толпу с пистолетом в руке пробивался Сэмюэль, стараясь добраться до капитана. Крестоносец стоял, вытянув руку, и с холодным спокойствием стрелял в атакующих зверей. Раздался сухой щелчок разряженного пистолета. Леон Эванс открыл его, начал перезаряжать, но тут на него прыгнул зверь. Сэмюэль был в нескольких шагах позади. Он выстрелил и промахнулся. Когти впились в щеку Леона Эванса, сдирая его лицо. Крестоносец попятился, выронив пистолет. Когда зверь прыгнул снова, смертельно раненный человек вытащил охотничий нож и нанес удар. Но лезвие сломалось о шкуру. Когти впились в его тело, и он упал, весь залитый кровью. Сэмюэль начал пятиться, весь дрожа, потом повернулся и бросился бежать, спасая жизнь.

В каменное здание штаба Крестоносцев устремился людской поток, а по главной улице все бежали и бежали те, кто еще остался в живых. Из переулка галопом вылетела лошадь. Сэм прыгнул к ней, хватаясь за гриву в надежде вскочить к ней на спину, но не сумел, и она протащила его шагов тридцать, пока он не свалился в уличную пыль. Кое-как вскочив на ноги, он осмотрелся. Прямо к нему устремился огромный волчец. Рука Сэмюэля рванулась к кобуре. Кобура была пуста.

Справа над ним рявкнуло ружье. Получив полный заряд в грудь, зверь попятился со стоном. Сэмюэль посмотрел вверх и увидел в окне над собой юного Уоллеса Нэша с двустволкой.

– Скорее сюда, Сэм! – крикнул Уоллес. Сэмюэль молниеносно взбежал по ступенькам крыльца и проскочил в дверь. Раненый зверь прыгнул на дверь, которая сломалась от удара и открылась. Сэмюэль кинулся вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, а зверь преследовал его по пятам. На верхней площадке появился Уоллес Нэш.

– Ложись, Сэм! – крикнул юноша.

Сэмюэль растянулся на ступеньке в тот момент, когда загрохотал выстрел, и он услышал, как туша зверя катится вниз позади него. Он выбрался на верхнюю площадку к рыжему юнцу. С Уоллесом он знаком не был, но помнил, что тот славился как бегун на короткие дистанции, и однажды от него отстал Степной Пожар, призовой жеребец Эдрика Скейса.

– Спасибо, Уоллес, – сказал он, когда тот перезарядил оба ствола.

– Надо выбираться отсюда, – сказал Уоллес. – Моей старушкой для охоты на птиц их не остановить. И думать нечего. Где твой пистолет? – спросил он, заметив пустую кобуру.

– Уронил на улице, – смущенно признался Сэмюэль.. – Немножко спаниковал.

Уоллес кивнул, потом сунул руку за пояс и вытащил однозарядный старого образца пистолет исчадий.

С улицы донеслись новые крики. Они бросились в комнату к окну. В дверь штаба Крестоносцев отчаянно стучала молодая женщина с младенцем на руках, но внутри все были настолько перепуганы, что ее не впускали.

А к ней уже бежал зверь.

– Сюда! – завопил Сэм. Она повернулась, и он увидел, как она оценивает расстояние и быстроту волчеца. Нет, ей не успеть…

Но она попыталась.

Уоллес прицелился и выстрелил из обоих стволов. Пули попали зверю в плечо и повернули его. Но он удержался на ногах и снова ринулся к женщине. Сэмюэль открыл окно и взобрался на подоконник. К большому разочарованию его матери. Бет Мак-Адам, он не был наделен ни особой храбростью, ни стойкостью. Сэмюэль считал, что он обманул все ее ожидания. Глубоко вздохнув, он прыгнул и приземлился неудачно, вывихнув лодыжку. Женщина почти добежала до крыльца, но зверь настигал ее, и тут Сэмюэль, отпрыгнув влево, выстрелил. Его первая пуля попала в разинутую пасть. Вторая пробила зверю шею, из выходной раны хлынула кровь, но он не остановился.

И в этот миг Сэмюэль Мак-Адам понял, что сейчас умрет, и ощутил ледяное спокойствие.

Женщина с вопящим младенцем пробежала мимо, даже не взглянув на него. Подбегали другие звери. Первый замаячил над Сэмюэлем, и он выстрелил еще два раза прямо в сердце. Волчец упал… и ударил когтистой лапой.

– Вернись, Сэм! – услышал он голос Уоллеса. Зверь лежал мертвый. Что-то горячее и липкое заливало рубашку Сэма. Кровь из рваной раны на его горле.

Самюэль упал на колени, силы стремительно покидали его. Он повалился набок, и его лицо ударилось об утоптанную землю улицы. Но боли не было. «Я умираю, – подумал он бесстрастно. – Все». На него навалилась огромная слабость, ему вспомнилась его детская молитва. Он попытался произнести ее, но времени у него не осталось.

* * *

Наступил день, которого доктор Мередит страшился уже так давно. Исида лежала в фургоне без сознания, ее пульс еле прощупывался и был прерывистым, веки посинели, щеки запали. Задним числом он отдавал себе отчет, что день этот неумолимо приближался уже несколько недель. Она совсем обессилела и даже говорила с трудом.

Мередит сидел рядом с ней, а Иеремия управлял лошадьми. «Долго ли еще остается до конца?» – думал молодой доктор. Наклонившись, он поцеловал ее холодный лоб. Слезы затуманили ему глаза, и одна упала на бледную щеку Исиды. Когда фургон, заскрипев, остановился, Мередит встал, открыл заднюю дверь и спрыгнул на землю. Иеремия, накинув вожжи на ручку тормоза, подошел к нему.

– Ей не получшало? – спросил старик. Мередит покачал головой.

– Думаю… этой ночью…

– Господи! – прошептал Иеремия. – Такая чудесная девушка! Справедливости нет, верно, доктор?

– Во всяком случае, когда мы имеем дело с такими болезнями, как у нее.

Иеремия разжег костер и принес из фургона два стула.

– Я так и не понял, что ее убивает, – сказал он. – Рак там или плохое сердце… Но это?

– Болезнь очень редкая, – объяснил Мередит. – В старом мире она называлась болезнью Аддисона. У нас у всех организмы обладают внутренней защитой, которая изолирует микроорганизмы и убивает их. А у Исиды эта система вышла из строя и обратилась против себя, в частности, губя надпочечники.

– То есть она убивает себя сама? – переспросил Иеремия.

– Да. Старая раса нашла кортикотропные заменители, которые сохраняли жизнь таким больным. А мы не знаем, как их вырабатывать.

Иеремия вздрогнул и обвел взглядом бескрайнюю безлюдную степь. Когда Исиде стало совсем худо, они оставили остальные фургоны на стоянке под Доманго и теперь направлялись в Долину Паломника, надеясь на чудо. Апостол Савл был последним из учеников Диакона и, по слухам, прежде творил чудеса исцеления в Единстве. Они узнали, что он в Долине Паломника, и Иеремия покинул остальных странников и направил свой фургон в степь. До Долины оставалось теперь только два дня пути, но эти два дня с таким же успехом могли быть двумя веками: Исида умирала у них на глазах.

Иеремия задумался и молча подбрасывал хворост в костер. Мередит вернулся в фургон. Исида лежала так неподвижно, что он было счел ее мертвой, однако, когда он поднес к ее ноздрям зеркало, оно чуть затуманилось. Он взял ее руку в свои и заговорил, дав волю словам, которые так давно жаждал произнести вслух:

– Я люблю тебя, Исида. Чуть ли не с первого дня, как увидел тебя. Ты шла с корзиной цветов по главной улице, продавая их. Солнце сияло, и твои волосы были как золотая чаша. Я купил три букетика. По-моему, желтых нарциссов. – Он замолчал и нежно сжал ее пальцы, они остались неподвижными. Мередит вздохнул. – А теперь ты меня покидаешь, уходишь туда, куда я не могу последовать за тобой. – Голос у него надломился, из глаз хлынули слезы. – Не могу смириться с этим. Не могу!

Когда Мередит снова вышел из фургона, Иеремия помешивал деревянной ложкой в котелке с мясной похлебкой.

– По-моему, я видел волчеца вон в тех деревьях, – сказал старик.

Мередит посмотрел туда, но ничего не увидел. Только ветер гнул высокие травы, превращая степь в волнующийся океан.

Издали донесся жуткий вой.

– У вас есть пистолет? – спросил Мередит.

– Нету. Одолжил Малькольму. Сказал, пусть вернет, когда мы встретимся в следующий раз.

Мередит сел и протянул ладони над костром. Но в открытой степи ветер почти не давал почувствовать жар огня. Вообще-то они обычно устраивались на ночлег под защитой большого камня или хотя бы толстого комля упавшего дерева, но волы совсем измучились, а трава тут была сочная.

– Не думаю, чтобы нам понадобилось оружие, – сказал Мередит. – Не знаю ни единого случая, чтобы волчецы нападали на людей.

– А что вы будете делать, доктор, когда… – Иеремия умолк, не в силах договорить.

– Когда она умрет? – Мередит провел рукой по лицу. Веки у него набрякли, на сердце лежала свинцовая тяжесть. – Расстанусь со странниками, Иеремия. Найду городок, где нет врача, и поселюсь там. Я ведь присоединился к вам только из-за Исиды. Ну а вы?

– Буду странствовать и дальше. Люблю посещать неизвестные края, видеть новые пейзажи. Люблю купаться в забытых речках и смотреть, как восходит солнце над горами, у которых нет названия.

Из травы поднялось серебристо-серое существо и остановилось незамеченное шагах в пятнадцати от фургона. Первым волчеца увидел Мередит и тронул Иеремию за плечо. Старик оглянулся:

– Иди-ка сюда, посиди с нами, дружочек. Волчец поколебался, потом подбежал и скорчился у костра.

– Я Пакья, – сказал он, наклонив голову и высунув длинный язык.

– Добро пожаловать, Пакья, – ответил Иеремия. – Хочешь есть? Похлебка почти готова.

– Голода нет. Очень большой страх. Иеремия засмеялся:

– Нас не надо бояться. Я Иеремия, а это мой друг, доктор Мередит. Мы не охотимся на ваше племя.

– Я вас боюсь нет, – сказала волченка. – Куда вы едете?

– В Долину Паломника, – ответил старик.

Волченка замотала головой:

– Не надо туда. Много зла. Много смерти. Все мертвые..!

– Мор? – спросил Мередит. Пакья наклонила голову, недоуменно глядя на него. – Большая болезнь?

– Не болезнь. Кровавые Звери пришли убивать всех. Я чую их, – добавила она, поводя длинным носом в воздухе. – Очень далеко, но подходят ближе. У вас есть ружья?

– Нет, – ответил Мередит.

– Тогда вы умрете, – сказала Пакья. – И моя Бет умрет.

– Бет? Кто это? – спросил Иеремия.

– Хороший друг. На ферме к югу. Вам надо к ней. У нее есть ружья. Может, тогда вы будете жить. Она будет жить.

Пакья встала и убежала, не сказав больше ни слова.

– Интересное существо, – сказал Мередит. – Самец или самка?

– Самка, – ответил Иеремия. – И очень напугана. Я навещал эти края в течение многих лет, но никаких Кровавых Зверей не знаю. Возможно, она подразумевала львов или медведей. Не следовало мне одалживать ружье Малькольму.

– Как по-вашему, что нам делать? Иеремия пожал плечами.

– Съедим похлебку и поедем на эту ферму. – Вновь раздался вой, и Иеремия вздрогнул. – Бог с ней, с похлебкой! – сказал он.

* * *

Когда в дверь легонько постучал Тоуб Харрис, Бет Мак-Адам дремала. Она сразу проснулась и протерла глаза.

– День выдался долгий, Тоуб, – сказала она. Работник сдернул шапку и ухмыльнулся.

– Старые быки никак из чащобы не выходят! С ними возни и возни!

Бет потянулась и встала. Тоуб Харрис приехал на ферму две недели назад на измученной лошаденке, которая все-таки выглядела лучше, чем он. Жилистый сутулый коротышка, он побывал рудокопом в Чистоте, объезжал лошадей на ранчо под Единством, а до этого четыре года плавал матросом. И вот ему вздумалось поехать в дикие земли и разбогатеть, как он выразился. На ферме он появился без крошки припасов, без единого обменника и перестав надеяться на свою удачу. Бет он сразу понравился: у него была веселая ухмылка, очень молодившая его выдубленное ветрами лицо, и ясные голубые глаза, искрившиеся юмором.

Тоуб провел пятерней по редеющим черным волосам.

– Сюда вроде направляется фургон, – сказал он. – Надо думать, странники. Наверное, устроят тут стоянку, попросят съестного.

– Сколько их? – спросила Бет.

– Один фургон, очень ярко покрашенный. Запряжен волами. Управляют им двое мужчин.

– Ну, авось один из них медник. Мне надо бы починить пару кастрюль, да и ножи наточить давно не мешало бы. Скажешь им, что они могут остановиться на южном лугу. Там бьет родник.

Тоуб кивнул и, пятясь, исчез за дверью. Бет глубоко вздохнула. Приближалась зима, и ей нужен был надежный работник. Ее небольшое стадо ушло далеко в горы, разбрелось по чащобам и редколесью… Для того чтобы выгнать их всех оттуда, требовалось не меньше четырех мужчин, однако Тоуб в одиночку справлялся с работой, для которой она прежде нанимала троих работников покрепче него. Раньше ей помогал Сэмюэль, но теперь он все время проводил в городке, готовясь в Крестоносцы. Бет вздохнула. Теперь каждая их встреча кончалась перепалкой.

– Слишком уж я сурово его воспитывала, – произнесла она вслух.

– Прошу прощения, фрей Мак-Адам, – сказал вновь возникший Тоуб. – Но приближается всадник. А точнее сказать, двое их на одном старом муле. Сдается, один болен… или пьян.

Бет кивнула, а потом отошла к стене и сняла старое ружье. Зарядив его, она вышла на меркнущий дневной, свет. Всадники приближались со стороны гор, и даже с такого расстояния она увидела, как взмылены бока мула. В наступающих сумерках ей удалось различить только белоснежно-седую бороду одного из них, но во втором ей почудилось что-то знакомое, однако его голова и грудь склонялись к самой шее мула, а старик сзади поддерживал его за пояс. Мул остановился перед крыльцом, старик соскользнул с его спины и подхватил своего спутника. Тут Бет узнала во втором Джозию Брума и, положив ружье, кинулась помочь.