Текст книги "В поисках камня"

Автор книги: Дэвид Эддингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Дэвид Эддингс
В поисках камня

Посвящается Дороти, которая с поразительным, терпением выносила Эддингсов, и Узину по причинам, которые мы оба понимаем, но никогда не сможем выразить в словах.

ПРОЛОГ

В котором рассказывается, как Горим искал бога для своего народа и как он нашел Ала на священной горе Пролге.

По «Книге Алголанда» и другим источникам.

В начале времен семь богов произвели мир из тьмы. Они сотворили зверей и птиц, змей и рыб и, наконец, человека.

Обитал в небесах некий дух по имени Ал, и он не участвовал в творении. И поскольку он утаил свою мудрость и могущество, многое из сотворенного вышло ущербным и несовершенным, многие создания получились несовершенными или диковинными. Младшие боги пожелали уничтожить их, дабы все было в мире прекрасно.

Но Ал простер свою длань и остановил их, сказав:

– То, что сделано, не можете уничтожить Вы нарушили покой и структуру небес, чтобы произвести этот мир себе на забаву. Знайте же теперь: все, сделанное вами, как бы ни было оно ужасно, пребудет в этом мире укором вашему безумию. В день, когда будет уничтожено хоть одно из сотворенного вами, исчезнет все.

Младшие боги разгневались. Всякому ужасному или странному своему созданию они говорили:

– Ступай к Алу, и да будет он твоим богом.

Затем из племен людских каждый бог выбрал народ себе по нраву. Однако некоторые племена бога не получили, и боги прогнали их, сказав:

– Ступайте к Алу, он будет вашим богом.

Но Ал молчал.

Многие века несчастные, не имеющие бога народы скитались в пустынных западных землях, тщетно взывая к небесам.

И вот появился меж них человек праведный и добродетельный по имени Горим. Он собрал пред собою множество людей и сказал им:

– Мы вянем и облетаем, как листья на осеннем ветру, от тягостных наших скитаний. Дети наши и старики умирают. Лучше пусть умрет один человек. Потому оставайтесь пока на этой равнине. Я пойду искать бога по имени Ал, чтобы нам поклоняться ему и иметь свое место в мире.

Двадцать лет Горим искал Ала, но тщетно. Годы шли, волосы его поседели, и он устал от поисков. Отчаявшись, взошел он на высокую гору и громко воззвал к небесам:

– Довольно! Я не стану больше искать! Боги – насмешка и обман, а мир пуст. Ала нет. Довольно с меня скорби и проклятия моей жизни.

Дух по имени Ал услышал его и отвечал так:

– За что гневаешься на меня, Горим? Не я сотворил тебя – не я и отверг.

Горим устрашился и пал ниц. Ал заговорил снова и сказал:

– Встань, Горим, ибо я не твой бог. Горим не встал.

– О мой бог, – вскричал он, – не прячь лицо твое от народа твоего, который горько скорбит, ибо всеми отвергнут и не имеет бога для защиты.

– Встань, Горим, – повторил Ал, – и покинь это место. Брось свои жалобы. Ищи другого бога, меня же оставь в покое.

И снова Горим не встал.

– О мой бог, – сказал он, – я останусь здесь и буду ждать. Народ твой алчет и жаждет. Он ищет твоего благословения и места, где бы ему поселиться.

– Твои речи утомили меня, – сказал Ал и удалился.

Горим остался на горе. Звери полевые и птицы небесные приносили ему пищу. Более года пребывал он на том месте. Тогда ужасные и странные создания, коих сотворили боги, пришли и сели у его ног, взирая на него.

Дух по имени Ал обеспокоился. Наконец он предстал перед Горимом.

– Ждешь ли ты еще? – спросил он. Горим упал ниц и сказал:

– О мой бог, народ мой в скорбях своих взывает к тебе.

Дух по имени Ал бежал от него. Горим прождал еще год. Драконы приносили ему пищу, единороги – воду. И снова Ал пришел к нему и спросил:

– Ждешь ли ты еще? Горим упал ниц.

– О мой бог! – вскричал он. – Народ мой погибает, лишенный твоей заботы.

Но Ал бежал от праведного человека.

Прошел еще год, существа безымянные и невидимые приносили Гориму еду и питье. И дух по имени Ал пришел на ту высокую гору и сказал:

– Встань, Горим.

Лежа ниц, Горим взмолился:

– О мой бог, будь милостив.

– Встань, Горим, – повторил Ал. Он нагнулся и руками поднял Горима. – Я Ал, бог твой. Я повелеваю тебе подняться и встать передо мной.

– Значит, ты будешь моим богом? – спросил Горим. – И богом народа моего?

– Я твой бог и бог народа твоего, – сказал Ал.

Горим взглянул с вершины и узрел причудливых созданий, помогавших ему в его трудах.

– Что будет с ними, о мой бог? Будешь ли ты богом василиска и минотавра, дракона и химеры, единорога и безымянной твари, крылатой змеи и невидимого существа? Они тоже отверженные. И все же в каждом есть красота. Не отвращай свое лицо от них, о мой бог, ибо каждый из них по своему ценен. Их послали к тебе младшие боги. Кто будет им богом, если ты отвергнешь их?

– То было сделано в насмешку надо мной, – сказал Ал. – Младшие боги послали этих тварей ко мне, чтобы пристыдить меня за мои упреки. Никогда и ни за что не буду я богом чудищ.

Создания у ног Горима принялись стенать. Горим сел на землю и сказал:

– Тогда я останусь здесь и буду ждать, о мой бог.

– Жди, коли хочешь, – сказал Ал и удалился.

Все повторилось. Горим ждал, создания питали его, и Ал обеспокоился. И, видя праведность Горима, великий бог раскаялся и пришел снова.

– Встань, Горим, и служи своему богу. – Ал склонился и поднял Горима. Приведи ко мне те создания, что сидят перед тобой, и я посмотрю на них. Если, как ты говоришь, в каждом есть красота и достоинство, я соглашусь быть и их богом.

Тогда Горим привел пред очи Ала эти создания, и они простерлись перед богом ниц и стенали, моля благословить их. И Ал дивился, как прежде не видел их красоты. Он воздел руки и благословил их, сказав:

– Я – Ал и нахожу красоту и достоинство в каждом из вас. Я буду вашим богом, да будете процветать и жить в мире.

Горим возрадовался и нарек то высокое место Пролга, что значит «Святое место». Потом он спустился с горы и вернулся в долину, чтобы привести свой народ к богу. Но они не узнали его, поскольку руки Ала, коснувшись, лишили его всех красок, тело Горима и волосы сделались белы, как только что выпавший снег. Народ в страхе отгонял его камнями.

Горим воззвал к Алу:

– О бог мой, прикосновение твое преобразило меня, и народ меня не узнает.

Ал воздел руку, и народ стал таким же бесцветным, как Горим. И дух по имени Ал сказал им громогласно:

– Внемлите словам своего бога. Это тот, кого вы звали Горимом, и он настоял, чтобы я сделал вас своим народом, смотрел за вами, заботился о вас и был вашим богом навеки. Потому будете вы называться АЛ-ГО-сами в память обо мне и в знак его святости. Делайте, что он повелит, идите, куда он скажет. Тех же, кто не послушает его, я отрину прочь, они погибнут, и не будет их больше.

Горим повелел народу взять свое добро, скот и идти за ним в горы. Но старейшины не поверили ни ему, ни голосу Ала. Они насмехались над Горимом, говоря:

– Если ты и впрямь слуга бога Ала, сотвори чудо во свидетельство этого. Горим ответил:

– Вы видите свои кожу и волосы. Разве для вас мало этого чуда?

Они смутились и ушли, но скоро вернулись и сказали:

– Это сталось с нами из-за болезни, которую ты принес из какого-то нечистого места. Это не знак божьего благоволения.

Горим воздел руки, и создания, питавшие его, вышли к нему, как овцы к пастуху. Старейшины испугались и ненадолго ушли, но вскоре опять вернулись и сказали:

– Эти создания ужасны и отвратительны. Ты – демон, посланный, чтобы заманить народ к погибели, а не слуга великого бога Ала. Мы по-прежнему не видим знаков его благоволения.

Тогда Горим устал от них. Он зычно вскричал:

– Я говорю народу, что они слышали голос Ала. Я многое претерпел ради вас. Теперь я возвращаюсь на Пролгу, Святое место. Пусть, кто хочет, следует за мной; кто не хочет, пусть остается. – Он повернулся и пошел к горам.

Немногие люди пошли за ним, большая же часть осталась, понося Горима и тех, кто пошел с ним.

– Где же чудеса, подтверждающие благоволение Ала? Мы не послушали Горима и не пошли за ним, и вот – мы не погибли.

Тогда Горим взглянул на них в великой печали и в последний раз сказал:

– Вы требовали от меня чудес. Зрите же это чудо. Как сказал вам голос Ала, вы погибнете, подобно отсеченной от дерева ветви. Верно говорю, с этого дня вы погибли. – И он повел тех немногих, что пошли за ним, в горы и дальше к месту, называемому Пролгой.

Множество народу насмехалось над ним, позже они вернулись в свои шатры и потешались над безумием тех, кто пошел за Горимом. Год они смеялись, после же перестали смеяться, ибо женщины их сделались бесплодны и не рожали больше детей. Народ со временем весь вымер.

Те, кто пошли за Горимом, пришли с ним на Пролгу. Здесь они основали город. Дух по имени Ал был с ними, и они жили в мире с теми созданиями, которые питали Горима. Горим прожил во много раз дольше, чем живет обычный человек, и после него каждый верховный жрец Ала звался Горим и отличался долголетием. Тысячу лет благоденствовали они под покровительством Ала и думали, что так будет всегда.

Но злой бог Торак похитил Око, сделанное богом Олдуром, и началась война богов. Торак хотел использовать Око, чтобы разрушить землю и низринуть её в море, и Око ужасно опалило его. И он бежал в Маллорию.

Земля обезумела от ран, и создания, обитавшие в мире с людьми Алголанда, тоже обезумели. Они восстали на народ Ала, и рушили города, и убивали людей, так что тех осталось совсем мало.

Уцелевшие бежали на Пролгу – создания не посмели их преследовать, страшась Алова гнева. Громко взывал и рыдал народ. Ал внял и открыл им пещеры, что были под Пролгой. Народ спустился в священные пещеры Ала и поселился в них.

Позже чародей Белгарат повел короля олорнов и его сына на Маллорию, чтобы отнять у Торака Око. Когда Торак вздумал их преследовать, гнев Ока отбросил его назад. Белгарат отдал Око первому королю Райве и сказал, что, доколе один из его потомков владеет Оком, Запад в безопасности.

И олорны рассеялись и перешли к югу, в новые земли. И народы других богов, растревоженные войной, захватили другие земли и нарекли их диковинными именами. Но народ Ала оставался в пещерах Пролги и не имел дела с чужаками. Ал защищал их и укрывал, так что никто даже не знал об этой их обители. Век за веком народ Ала не обращал взор на внешний мир, даже когда мир этот потрясло убийство последнего короля Райве и его семьи.

Но когда Торак во главе огромного войска пошел войной на Запад через земли детей Ала, дух по имени Ал заговорил с Горимом. И Горим тайно, ночью, вывел свой народ из пещер. Они напали на спящее войско и внесли большую сумятицу. Войско Торака сильно ослабело и было разбито войсками Запада в месте, называемом Во Мимбр.

Тогда Горим набрался смелости и пошел на совет с победителями. Вернулся он с вестью, что Торак серьезно ранен. Последователь злого бога Белзидар похитил и спрятал его тело, однако говорили, что Торак будет лежать во сне, подобно смерти, доколе потомок Райве не воссядет на трон в Райве – то есть вечно, ибо все знали, что род Райве пресекся.

Как ни потрясло Горима посещение внешнего мира, оно не причинило ему вреда. Дети Ала благоденствовали под защитой своего бога, и жизнь текла почти как прежде. Замечали только, что Горим меньше времени проводил за изучением «Книги Алголанда» и больше рылся в ветхих пророческих свитках. Но от того, кто выходил из пещер Алголанда в мир других людей, и следовало ожидать некоторых странностей.

И вот как-то у входа в пещеры появился необычный старик, желавший говорить с Горимом. Голос его обладал такой силой, что Горима позвали. И впервые с тех пор, как народ укрылся в пещерах, туда впустили чужого. Горим провел его в свои покои и много дней оставался с ним взаперти. В последующие годы странный белобородый человек в изорванной одежде изредка приходил в пещеры, и Горим всегда встречал его приветливо.

Один мальчик говорил даже, что к Гориму приходил большой серый волк. Однако это, скорее всего, был болезненный бред, хотя мальчик ни за что не отрекался от своих слов.

Народ оправдывал и принимал странности своего Горима. Годы шли, и люди благодарили своего бога, зная, что они – избранный народ великого бога Ала.

ЧАСТЬ 1
Глава 1

Ее императорское высочество принцесса Се'Недра, жемчужина Дома Борунов и прелестнейший цветок Толнедрийской империи, сидела скрестив ноги на рундучке в обшитой дубом каюте на корме принадлежащего капитану Грелдику корабля, задумчиво покусывая завиток медно-рыжих волос, и смотрела, как леди Полгара перевязывает чародею Белгарату сломанную руку. На принцессе была короткая светло-зеленая туника, какие носят дриады; одна щека её была измазана пеплом. С палубы до неё доносился размеренный барабанный бой, задававший ритм матросам Грелдика, которые гребли вверх по течению, прочь от засыпанного пеплом города Стисс Тор.

Все это просто ужасно, решила она. То, что началось как очередной ход в извечной игре повелителя и мятежника, игре, которую она вела со своим отцом императором сколько себя помнила, вдруг обернулось подлинным ужасом. Она совсем не этого хотела, когда они с Джиберсом тайком выбрались из императорского дворца в Тол Хонете той ночью, много недель тому назад. Джиберс скоро от неё сбежал – впрочем, он все равно был не более чем временное средство, – и вот она влипла в историю и теперь вместе с этими странными суровыми северянами участвует в том, чего не понимает. Леди Полгара, чье одно имя повергало принцессу в дрожь, довольно прямолинейно сообщила ей в лесу Дриад, что игра окончена и никакие отговорки, лесть или мольбы не изменят того факта, что она, принцесса Се'Недра, свое шестнадцатилетние встретит в палатах короля Райве – если потребуется, в цепях. Се'Недра доподлинно знала, что леди Полгара намеревается исполнить обещанное, и на мгновение представила, как её с грохотом и звоном тащат в цепях, чтобы выставить на унижение в мрачных палатах перед сотнями смеющихся бородатых олорнов. Этого любой ценой следовало избежать. Вот так и получилось, что она последовала за ними – не по своей воле, но и не сопротивляясь в открытую. Стальной блеск в глазах леди Полгары постоянно напоминал ей о наручниках и звенящих цепях, добиваясь от принцессы такого послушания, какого не могла добиться вся имперская мощь её отца.

О намерениях своих спутников Се'Недра знала лишь самую малость. Они преследовали кого-то или что-то, и след привел их в кишащие змеями болота Найссы. Какое-то отношение к этому имели мерги, чинившие им всяческие препятствия, а королева Солмиссра, по-видимому, тоже была заинтересована настолько, что даже похитила юного Гариона.

Се'Недра оторвалась от своих размышлений, чтобы посмотреть на мальчика в другом конце каюты. Зачем он понадобился королеве Найссы? Он такой заурядный. Он – крестьянин, кухонный мальчишка, никто. Конечно, он довольно милый мальчик, с гладкими песочного цвета волосами, которые постоянно падают на лоб, так что у неё пальцы чешутся их поправить. У него довольно приятное, хотя и обычное лицо, и с ним можно говорить, когда тебе скучно или одиноко, ссориться, когда нападает раздражение, ведь он совсем ненамного её старше. Но он наотрез отказывается относиться к ней с должным почтением – да наверняка и не умеет. Почему к нему такой пристальный интерес? Она гадала об этом, задумчиво глядя на него.

Ну вот опять! Принцесса сердито отвела взгляд от его лица. Что она вечно за ним следит? Стоит её мыслям отвлечься, глаза её машинально ищут его лицо, хотя в лице этом нет ничего особо занимательного, чтобы вечно на него смотреть. Она даже ловила себя на том, что выдумывает предлоги оказаться там, откуда удобнее за ним наблюдать. Какая глупость!

Се'Недра в задумчивости покусывала локон, пока глаза её не вернулись к изучению лица Гариона.

– Заживет рука? – прогремел Бэйрек, граф Трелхеймский, который теребил свою длинную рыжую бороду, наблюдая, как леди Полгара заканчивает перевязку.

– Перелом простой, – объявила она тоном знатока, откладывая в сторону бинты. – А на старом дураке заживает быстро.

Белгарат сморщился, шевельнув уложенной в лубок рукой.

– Не обязательно тебе быть такой жестокой, Пол. – На его старой, цвета ржавчины рубахе виднелись темные пятна грязи и свежая прореха – след упавшего дерева. – её надо было вправить, отец, – сказала леди Полгара. – Ты ведь не хочешь, чтобы она срослась криво?

– Мне показалось, что тебе это нравилось, – сказал он с упреком.

– В следующий раз будешь вправлять сам, – холодно объявила она, поправляя серое платье.

– Мне надо выпить, – ворчливо сказал Белгарат огромному Бэйреку. Граф Трелхеймский подошел к узкой двери.

– Не принесете ли вы кружку пива Белгарату? – окликнул он матроса снаружи.

– Как он? – осведомился матрос.

– Не в духе, – ответил Бэйрек, – и будет еще мрачнее, если немедленно не выпьет.

– Я мигом, – сказал матрос.

– Мудрое решение.

Это тоже смущало Се'Недру. Знатные дворяне из числа её спутников чрезвычайно почтительно обходились с оборванным стариком, но, насколько она знала, у него не было даже титула. Она с точностью могла определить разницу между бароном и генералом имперских легионов, между великим герцогом Толнедры и кронпринцем Арендии, между Хранителем трона Райвенов и королем чиреков, но не имела ни малейшего представления, какое место занимают в этой иерархии чародеи. Её материалистический толнедрийский ум вообще отказывался верить в существование чародеев. Ясно, что леди Полгара, обладательница титулов половины западных королевств, – самая почитаемая женщина в мире, в то же время Белгарат – бродяга, лицо без определенных занятий. А Гарион, напомнила она себе, его внук.

– Я думаю, тебе пора рассказать нам, что случилось, отец, – сказала леди Полгара своему пациенту.

– Я предпочел бы не говорить об этом, – бросил он.

Она повернулась к принцу Келдару, странному маленькому драснийскому дворянину, узколицему и ехидному, который с дерзким видом развалился на скамье.

– Ну, Силк? – спросила она.

– Надеюсь, вы понимаете мое положение, дружище? – почтительно извинился перед Белгаратом принц. – Если я попробую умолчать, она все равно из меня вытянет правду, и, полагаю, самым неприятным образом.

– Я вообще не желаю говорить, ясно вам? – Белгарат отвернулся.

– Я знал, что ты меня поймешь.

– Рассказывай, Силк! – нетерпеливо настаивал Бэйрек.

– Все на самом деле очень просто, – сказал ему Келдар.

– Но ведь ты приукрасишь?

– Просто расскажи нам, что случилось, Силк, – сказала Полгара. Драсниец сел.

– Рассказывать-то, собственно, не о чем, – начал он. – Мы напали на след Зидара и пошли по нему в Найссу недели три тому назад. У нас было несколько стычек с пограничными стражами Найссы – ничего серьезного. Но как только мы пересекли границу, след Ока свернул к востоку. Это было неожиданно. Зидар настойчиво стремился в Найссу, и мы уверились, что у него какое-то соглашение с Солмиссрой. Вероятно, в этом он и хотел всех убедить. Он очень умен, а Солмиссра печально известна своим обыкновением лезть в дела, которые её не касаются.

– Об этом я позаботилась, – мрачно заметила леди Полгара.

– Что там было? – спросил Белгарат.

– Я расскажу об этом позже, отец. Продолжай, Силк. Силк пожал плечами.

– Я уже почти все рассказал. Мы пришли по следам Зидара в один из разрушенных городов вблизи старой марагорской границы. Белгарата там кто-то посетил – по крайней мере, он так сказал. Я никого не видел. Потом он сказал, что наши планы переменились и теперь мы пойдем вниз по течению Стисс Тора навстречу вам. Времени объяснять у него не осталось, потому что в лесу вдруг объявилось множество мергов – нас они искали или Зидара, мы так и не узнали. С тех пор мы скрывались то от мергов, то от найсанцев – шли ночью, прятались и все такое. Мы даже послали гонца. Он до вас добрался?

– Позавчера, – ответила Полгара. – Он был в лихорадке, и от него нелегко оказалось добиться толку. Келдар кивнул.

– С мергами были гролимы, и они пытались мысленно нас отыскать. Белгарат что то такое делал, чтобы им помешать. Не знаю, что именно, но это требовало от него глубокого сосредоточения, и он шел не разбирая дороги. Сегодня рано утром мы вели лошадей через болото. Белгарат где-то блуждал мыслями, и на него упало дерево.

– Я могла бы догадаться, – сказала Полгара. – Кто-то сделал так, чтобы дерево упало?

– Не думаю, – отвечал Силк, – это могла быть старая западня, но вряд ли. Оно было сгнившее изнутри. Я пытался предупредить Белгарата, но он пошел прямо под дерево.

– Все верно, – сказал Белгарат.

– Я, правда, пытался тебя предупредить.

– Не перегибай палку, Силк.

– Я не хочу, чтобы они думали, будто я тебя не предупреждал, – возмутился Силк.

Полгара тряхнула головой и сказала тоном глубокого разочарования:

– Отец!

– Не надо, Полгара, – сказал Белгарат.

– Я вытащил его из-под дерева и, как мог, наложил шину, – продолжал Силк. – Потом украл лодку, и мы спустились по реке. Все шло хорошо, пока не начал падать пепел.

– Что вы сделали с лошадьми? – спросил Хеттар. Се'Недра немного побаивалась этого высокого молчаливого олгарского вельможу, бритоголового, с черным развевающимся чубом, в черной кожаной одежде. Казалось, он никогда не улыбается, и при одном упоминании о мергах лицо его делалось каменным. Единственное, что в нем было человеческого, – это неутолимый интерес к лошадям.

– С ними все в порядке, – успокоил его Силк. – Я оставил их под охраной в таком месте, где найсанцы их не найдут. Они там побудут, пока мы их не заберем.

– Когда вы поднялись на борт, ты сказал, что Око теперь у Ктачика, обратилась Полгара к Белгарату. – Как это случилось?

Старик пожал плечами:

– Белтира не входил в подробности. Он сказал только, что Ктачик ждет, пока Зидар перейдет границу Ктол Мергоса. Зидару удалось бежать, но Око он вынужден был оставить.

– Ты говорил с Белтирой?

– Мысленно, – ответил Белгарат.

– Сказал он, зачем Повелитель зовет нас в Долину?

– Нет. Вероятно, ему не пришло в голову спросить. Ты ведь знаешь Белтиру.

– На это уйдут месяцы, – заметила Полгара, озабоченно хмуря брови. – До Долины двести пятьдесят лиг.

– Олдур хочет, чтобы мы пришли туда, – отвечал Белгарат. – Я не намерен нарушать его волю после стольких лет послушания.

– А тем временем Ктачик доставит Око в Рэк Ктол.

– Ему не будет от этого никакого проку, Пол. Сам Торак не смог подчинить себе Око, хотя потратил на это две тысячи лет. Я знаю, где Рэк Ктол, Ктачик его от меня не спрячет. Он будет там с Оком, когда я решу прийти и забрать его. Я знаю, как обходиться с этим колдуном. – Слово «колдун» Белгарат произнес с глубоким презрением.

– А что будет делать в это время Зидар?

– У Зидара полно своих хлопот. Белтира сказал, он перенес тело Торака из того места, где оно было спрятано. Думаю, мы можем положиться на него: он постарается держать тело Торака по возможности дальше от Рэк Ктола. Все идет достаточно хорошо – я порядком устал гоняться за Зидаром.

Се'Недру такие разговоры немного смущали. Почему всех так волнуют перемещения двух энгаракских чародеев со странными именами и таинственного камня, которого явно все домогаются. По ней, так один драгоценный камень ничуть не лучше другого. С детства она видела столько блеска, что давно перестала придавать значение безделушкам. Сейчас её единственным украшением была пара малюсеньких золотых сережек в форме желудей; она любила их не за то, что они золотые, но за нежный звон искусно вделанных в них колокольчиков, раздававшийся, стоило ей двинуть головой.

Все это походило на одну из олорнских легенд, слышанную ею от сказителя при дворе своего отца много лет тому назад. Она помнила, что там тоже упоминался волшебный камень. Его украл энгаракский бог Торак, а у того отняли чародей и какой-то олорнский король, который вставил этот камень в рукоять меча, хранившегося в тронном зале в Райве. Он каким-то образом оберегал Запад от страшной напасти, которая должна была приключиться, если он потеряется. Странно, но в той легенде чародея звали Белгаратом – так же, как старика.

Но тогда ему тысячи лет, а это просто смешно! Наверняка его назвали в честь древнего мифического героя – или он сам назвался, чтобы придать себе больший вес.

Глаза её вновь устремились на Гариона. Мальчик, очень серьезный, тихо сидел в углу каюты. Она подумала, что, может быть, именно его серьезность возбуждает её любопытство и заставляет постоянно смотреть на него. Другие мальчики, которых она знала – вельможи и дети вельмож, – всегда старались быть обворожительными и остроумными. Гарион никогда не старался шутить с ней или говорить умные вещи, чтобы её развлечь. Она не знала, как к этому относиться. Неужели он так неотесан, что не знает, как ему положено себя вести? Или знает, но не хочет стараться? Мог бы попытаться – хоть иногда. Как ей себя с ним держать, если он по-прежнему не захочет ей потворствовать?

Она резко напомнила себе, что сердится на него. Он сказал, что королева Солмиссра – самая красивая женщина, какую он когда-либо видел. Еще рано забывать эти дерзкие слова. Она непременно заставит его помучиться за этот оскорбительный промах. Пальцы её рассеянно играли ниспадающими на щеки кудрями, глаза сверлили лицо Гариона.

На следующее утро пепел, падавший вследствие сильного вулканического извержения где-то в Ктол Мергосе, немного рассеялся, так что вновь стало можно выходить на палубу. Заросли по берегам реки все еще скрывала пыльная мгла, но воздух был уже достаточно чист, чтобы дышать. Се'Недра с радостным облегчением выбралась из душной каюты под палубой.

Гарион по обыкновению сидел на носу корабля, увлеченно беседуя с Белгаратом. Се'Недра несколько отрешенно отметила, что он с утра не причесался. Она подавила возникшее тут же желание вытащить гребень и исправить это упущение. Вместо этого она с напускным безразличием прошествовала к борту, откуда могла слышать разговор, не подавая виду, что подслушивает.

– … он всегда был здесь, – говорил Гарион деду. – Он говорил со мной говорил, что я веду себя по-детски или глупо и все такое. Мне кажется, он в уголке моего мозга сам по себе.

Белгарат кивнул, рассеянно почесывая бороду здоровой рукой.

– Похоже, он совершенно не принадлежит тебе, – заметил он. – Этот голос, который ты слышишь, он что-нибудь еще делает? Помимо того, что говорит с тобой?

Гарион задумался.

– По-моему, нет. Он говорит мне, что я должен делать, но я так понимаю, что делать должен я сам. Когда мы были во дворце Солмиссры, я думаю, он вынул меня из моего тела, чтобы я поискал тетю Пол. – Он нахмурился. – Нет, поправился он. – Когда я остановился и подумал об этом, он сказал мне, как сделать это, но сделал я сам. Когда мы вышли из тела, я почувствовал его рядом с собой – впервые случилось так, что мы были отделены друг от друга. Правда, я не видел его. Это заняло-то всего несколько минут. Он велел Солмисре все уладить и не выдавать, что мы делали.

– Ты многое сделал с тех пор, как расстался со мной и с Силком, так ведь? Гарион угрюмо кивнул.

– По большей части это было просто ужасно. Я сжег Эшарака. Ты знаешь?

– Твоя тетка мне рассказала.

– Он ударил её по лицу, – сказал Гарион. – Я хотел за это убить его кинжалом, но голос велел мне поступить иначе. Я дотронулся до него рукой и сказал: «Гори!» Вот и все – просто «гори», и он загорелся. Я хотел потушить его, но тетя Пол сказала, что это он убил моих мать и отца. Тогда я сделал пламя еще горячее. Он молил меня потушить, но я не стал. – Гарион поежился.

– Я пытался предупредить тебя, – мягко напомнил ему Белгарат. – Я ведь говорил, что впоследствии это тебе совсем не понравится.

Гарион вздохнул.

– Надо мне было слушать. Тетя Пол говорит, что если ты раз использовал это… – Он запнулся, ища слово.

– Эту силу? – предположил Белгарат.

– Да, – согласился Гарион. – Она говорит, раз использовав, ты уже не забудешь и станешь делать это снова и снова. Лучше бы я все-таки ударил кинжалом. Тогда это, то что во мне, не вырвалось бы на волю.

– Ты знаешь, что ты не прав, – совершенно спокойно сказал ему Белгарат. Тебя уже несколько месяцев распирало, и ты, сам того не ведая, только на моей памяти воспользовался этим раз пять-шесть.

Гарион недоверчиво уставился на него.

– Помнишь того сумасшедшего монаха за переправой в Толнедре? Когда ты коснулся его, поднялся такой шум, что я думал, ты его убил.

– Ты сказал, это сделала тетя Пол.

– Я солгал, – беспечно признался старик. – Я делаю это довольно часто. Главное, чтобы у тебя всегда была эта способность. Рано или поздно она должна была проявиться. Я не стал бы так горевать из-за того, что ты сделал с Эшараком. Может быть, это было несколько необычно – не то, что я бы сам сделал, – но в конечном счете справедливо.

– Значит, так будет всегда?

– Всегда. Боюсь, это так.

Принцесса Се'Недра испытывала некоторое самодовольство. Белгарат только что подтвердил то, что сама она говорила Гариону. Если б мальчик перестал упрямиться, его дед, его тетя и, конечно, сама принцесса – все они гораздо лучше знают, что правильно и что для него лучше, – почти без труда направили бы его жизнь в нужное русло.

– Давай вернемся к этому твоему голосу, – предложил Белгарат. – Я должен знать про него больше. Мне бы не хотелось, чтобы в твоей голове находился враг.

– Это не враг, – заметил Гарион, – он на нашей стороне.

– Так кажется, – заметил Белгарат, – а то, что кажется, не всегда верно. Мне было бы гораздо спокойнее, если бы я знал, что это такое. Не люблю неожиданностей.

Принцесса Се'Недра тем временем глубоко погрузилась в свои мысли. Где-то в её хитрой маленькой головке вырисовывалась идея – идея, открывающая весьма любопытные возможности.