Текст книги "Московский выбор. Альтернативная история Второй мировой войны"

Автор книги: Дэвид Даунинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Куйбышев

Британская делегация прибыла в Куйбышев 17 июня. Их ждала теплая встреча. Молотов повел военных и дипломатов на ленч, включавший водку и икру. Это была высшая точка визита.

В этот же вечер Криппс повидался со Сталиным. Советский лидер неохотно признал, что открытия Второго фронта в этом году не будет, а затем оскорбил Криппса, обвинив Королевский военно-морской флот в трусости из-за того, что были остановлены арктические конвои. Казалось, что новое германское наступление не вызывает его беспокойства, но он отказался вдаваться в подробности по поводу мощи Красной Армии. Он сомневался в том, что немцам удастся достигнуть Волги. Он также опасался, что неудача американцев на Тихом океане может побудить японцев напасть на Советский Союз. Все это выглядело слишком неопределенно и, насколько мог понять Криппс, очень неудовлетворительно.

Не больше радости получил Уэйвелл от беседы с Шапошниковым. Когда начальник советского штаба был спрошен: уверен ли он, что Красная Армия сумеет удержать Кавказ? – он смог сказать только, что «не думает», что немцам удастся преодолеть горный барьер. Уэйвелл пришел от этого «не думаю» в полное замешательство, но так и не смог добиться более подробной информации. Русские проявили интерес к предложению Тедцера предоставить поддержку британской авиации для обороны зоны Баку, но крайне неохотно отнеслись к идее заключения каких бы то ни было поспешных соглашений. Время покажет – повторяли они снова и снова.

Насмотревшись на то, как русские пожимают плечами, и выпив множество стаканов водки, британцы отбыли домой. Этот визит мало что дал им. Советский Союз по-прежнему находился в состоянии войны, его лидеры казались уверенными в своих силах. Но кто знает? Узйвелл сказал Александеру, что «мы сможем узнать мощь Красной Армии на Кавказе наверняка только тогда, когда мы увидим первую танковую колонну, пересекающую персидскую границу».

Багдад / Рафах

14 июня генерал Александер прибыл в Багдад, чтобы принять на себя командование отрядом на Ближнем Востоке. Он уже сыграл большую роль в организации двух относительно успешных отступлений при Дюнкерке и Чиндвине. Все надеялись, что ему не придется организовывать третье отступление из Ирака.

Еще до своего смещения с должности Окинлек выбрал Багдад для размещения главного штаба ближневосточных войск, и Александер подтвердил этот выбор. Из этого города арабских ночей он рассчитывал вести наблюдение за поддержанием внутренней безопасности на оккупированных британцами территориях Ближнего Востока и переброской необходимых для фронта материалов, выгружаемых в порту Басры. Конечно, Багдад находился довольно далеко от намечающегося фронта в Палестине, но Александер не принадлежал к числу тех людей, которые любят вмешиваться в повседневную жизнь армий, находящихся под его общим командованием. Он и его командиры считали своей работой своевременную переброску солдат, самолетов, моторного транспорта и продовольствия на те участки, где это было наиболее необходимо.

Поддержание внутренней безопасности стало теперь чисто военным вопросом большой важности. При решении этой проблемы пришлось столкнуться с нарастающими трудностями. После падения Египта Ближний Босток выглядел для многих, как склад с динамитом, к которому со всех сторон подведены быстрогорящие фитили. В Иерусалиме, Хайфе, Дамаске, Багдаде, Тегеране и других крупных городах произносимые шепотом слухи об арабском и персидском восстании сливались уже в грозный рев. На стенах появлялись изображения свастики, репортажи с плохо замаскированными симпатиями в адрес стран «оси» стали появляться даже на страницах прежде лояльных газет. Надежность подготовленных британцами арабских подразделений вызывала большие сомнения. Британцам казалось, что знаменитая 5-я колонна находится повсеместно.

И они стали затягивать гайки еще туже, чем прежде. Сознавая свою уязвимость, британские службы безопасности прибегли к таким мерам, которые они, верные своему национальному стилю, характеризовали как «строгие, но справедливые». Сточки зрения арабов, эти меры воспринимались как обыкновенная грубость и еще одно напоминание об их подчиненном положении. Они не разделяли британского взгляда на эту войну как на крестовый поход. Им мало что было известно о тяжелом положении европейских евреев. Они знали только то, что несколько сотен тысяч из них присвоили себе землю в Палестине. Для арабов британцы сражались за право управлять своей огромной империей, а в этой цели не было ничего благородного. Но к восстанию арабы пока еще были не готовы. Они выжидали. Их собратья в Египте тоже ждали того момента, когда немцы схватятся с их прекрасно вооруженными обидчиками, прежде чем открыто выступить самим.

Англичане развернули пропагандистскую войну. Многое было использовано из нарастающего хаоса в Египте и имперских проектов итальянцев, которые, как было известно англичанам, послали анафему в адрес арабов. Поначалу последнее известие не произвело впечатления. Понадобилось несколько недель, прежде чем эти новости достигли Плодородного полумесяца через более надежный источник – их собственное население. В эти июньские и июльские дни только британские репрессии и арабская осторожность способствовали сохранению относительного спокойствия в зоне, расположенной за линией фронта.

Другой важной задачей, стоявшей перед Александером, было налаживание снабжения его армий. С потерей Суэца британцы утратили половину своих портов. Теперь только Басра (через которую в день можно было переправить до 5000 тонн) и Акаба (250 тонн) могли использоваться для снабжения армии к востоку от Суэцкого канала. При этом Акаба уже находилась в пределах досягаемости для самолетов, разместившихся на новых базах люфтваффе в зоне Суэцкого канала.

Таким образом, все зависело теперь от этих 5000 тонн, прибывающих в Басру. Не весь этот груз предназначался для британцев. Более десяти процентов доставляли по трансиранской железной дороге для дальнейшей морской транспортировки в Россию. Но и оставшиеся девяносто процентов не могли быть доставлены в Багдад, поскольку по единственной железнодорожной колее Багдад-Басра можно было переправить в день не более 3900 тонн. Одним из первых распоряжений Александера после принятия командования на Ближнем Востоке был приказ сделать двойную колею. Но на это могло понадобиться около трех месяцев.

В Багдаде проблема еще более усложнялась. По дороге на Хайфу можно было перебрасывать всего 1200 тонн. По железнодорожной ветке на Алеппо можно было перевезти немногим больше, но, к несчастью, она проходила через турецкую территорию, и на нее нельзя было рассчитывать. На складах в Палестине находилось такое количество продовольствия, которого хватило бы семи дивизиям на девяносто дней. Из всех этих подсчетов можно было сделать один вывод – при благоприятном развитии ситуации 8-я армия сможет продержать в Палестине только семь дивизий в течение шести месяцев. Если за это время ничего не будет сделано для решения этой проблемы, то по окончании этого периода потребность в продовольствии будет превышать его реальное количество. Александеру предстояло искать выход из сложившейся ситуации.

Генерал Бернард Монтгомери прибыл на Ближний Восток на том же самолете, что и Александер. Двое военных в течение длительного времени были знакомы друг с другом и, как это часто бывает между абсолютно разными людьми, отлично ладили между собой. В качестве военной «команды» они работали очень хорошо. У Монтгомери всегда были проблемы с руководством (ему было сложно подчиняться кому бы то ни было), а Александер был рад действовать, оставаясь на заднем плане.

В июне 1942 года он дал Монтгомери, при поддержке Черчилля и Брука, только одно распоряжение. Он не мог потакать его всем хорошо известной склонности к героике. Оборона Палестины под лозунгом «Мы останемся здесь живые или мертвые» была бы в данном случае неуместна. Жизненно важное значение для Британии имели Ирак и Иран, и задачей Монтгомери было обеспечить, чтобы у Александера было достаточно времени для подготовки обороны этих стран. Никого, кроме Роммеля, не устраивала гибель 8-й армии.

Черчилль, как всегда, оказался более конкретным. «Я полагаю, что оборона Палестины и Сирии, – говорилось в его телеграмме, адресованной новому командующему 8-й армии, – не должна представлять собой непрерывную линию, но ряд местностей, способных к круговой обороне, блокирующих ущелья и подходы». У Брука было меньше возможностей давать советы. Монтгомери хорошо знал Палестину. Ему уже дважды довелось послужить здесь. Один раз это было в 1930–1931 годах, а второй – в 1938–1939 годах. Брук полагал, что ему можно доверить разработку своей собственной оборонительной стратегии. Он был уверен, что Монтгомери, пока он сдерживал его энтузиазм, сможет продемонстрировать такую же энергичную напористость при замедлении наступления Роммеля, какую он продемонстрировал при эвакуации из Бельгии 3-й дивизии два года тому назад.

В Палестине 8-я армия медленно восстанавливалась после тяжелой переброски. Лучшая часть пяти дивизий успешно ускользнула через Суэцкий канал, но все базовые мастерские были вынужденно оставлены позади в Египте. Красное море не расступилось для их транспортировки. Теперь, в конце июня, южноафриканцы продолжали находиться на восточном берегу канала, не давая немцам возможности слишком легко форсировать его. В то же время оставшиеся в живых части 1-й и 2-й бронетанковых дивизий (в распоряжении которых осталось только девяносто пять танков), 50-я и Новозеландская дивизии переорганизовывали себя на Северо-Восточном Синае. Королевская авиация с меньшими трудностями оторвалась от противника и распределялась теперь на девяноста аэродромах Палестины, Кипра и Сирии. Но авиация также потеряла большую часть своих ремонтных мастерских. Самая ближайшая находилась теперь у Хаббаньяха в Ираке. Боевой дух войск был в ужасающем состоянии.

Но спаситель уже спешил к ним. После разговора с Александером и его новым штабом в Багдаде Монтгомери направился через пустыню на запад в направлении Палестины. Он прибыл в Иерусалим 19 июня, а на следующий день переехал в штаб-квартиру 8-й армии в Рафахе. Он быстро произвел впечатление на своих корпусных и дивизионных командующих, а также на утратившие боевой дух войска. Солдаты, которые «потеряли Египет», а теперь уныло готовились к тому, чтобы потерять Палестину и все, что находилось позади нее, остро почувствовали, что новый командующий совершенно не собирается терять что бы то ни было. «Роммель не сможет, повторяю, не сможет пройти через эту армию, – заявил им Монтгомери. – Он почти исчерпал свои возможности, а мы останемся здесь, когда он их полностью исчерпает». Через три дня после прибытия Монтгомери первые 50 из 120 новых танков прибыли из Басры. Новый командующий 8-й армии никому не оставил сомнений в том, что он был лично ответственен за эту долгожданную транспортировку.

Не вызывает сомнений, что на 8-ю армию в целом благоприятно повлияла бравада маленького военного. Да ни у кого и не осталось времени, чтобы как следует поразмышлять об этом. Внезапно на смену сонному лежанию под солнышком пришли интенсивные тренировочные учения и строительные работы. Монтгомери решил, что шесть имевшихся в его распоряжении дивизий – 44-я дивизия должна была прибыть из Басры в середине июля – смогут попытаться удержать так долго, насколько это будет возможно, сильные позиции у Джиради – Рафаха и Умм-Катефа на двух основных путях, ведущих в Палестину. Роммелю будет сложно обойти любую из этих позиций, поскольку на их флангах находились либо море, либо возвышенности, либо мягкий песок. А для того чтобы пройти эти позиции, Роммелю придется выдержать настоящее сражение.

Брук согласился с этим, но его беспокоила возможность высадки германского десанта в тылу этой оборонительной линии. Монтгомери корректно отклонил эту возможность. В Англии ему доводилось видеть, с какими проблемами связано осуществление таких операций. Кроме того, в любом случае Королевская авиация и небольшой флот, который действует под прикрытием самолетов в Восточном Средиземноморье, смогут быстро положить конец любой попытке такого рода. Завершая дискуссию, он заверил Брука: «Роммель – это сухопутное животное; все немцы – сухопутные животные».

Все же даже Монтгомери был вынужден признать, что эти «сухопутные животные» могут прорвать линию его обороны. Поэтому еще одна оборонительная позиция, на которую могла бы отойти 8-я армия, была подготовлена к югу от железнодорожной ветки Иерусалим – Яффа. Еще дальше к северу, вдоль реки Литани и Голанских высот, а также к востоку в горах, позади реки Иордан, шли интенсивные строительные работы. Александер не был так уверен, как Монтгомери, что 8-я армия сумеет остановить Роммеля недалеко от иракской границы.

Одно было несомненно. Англичане были уверены, что если Роммель сумеет захватить Палестину, то на этой земле он будет иметь столько же проблем, сколько было у них самих. За прошедшие два года представители британских властей были засыпаны предложениями помощи от различных сионистских организаций. Все эти предложения были отвергнуты на том основании, что военные преимущества, полученные таким путем, никоим образом не компенсировали бы ту политическую цену, которую Британии пришлось бы заплатить после войны. Но к лету 1942 года строить послевоенные планы казалось уже слишком большой роскошью. Арабы, в общем, уже продемонстрировали свою отвратительную непочтительность к Его Величеству. Что касается евреев, то, что бы они ни думали о Британии (а думали они о ней не очень много), конечно же, не собирались сотрудничать с немцами. Негласное перемирие уже было достигнуто между новым лидером террористической организации «Иргун Зви Леуни» Менахемом Бегином и британским верховным комиссаром. 1500 юношей из «кибуцев» уже проходили обучение в британской армии по ведению партизанской войны. 23 июня британские представители встретились с лидерами еврейского «Вишува» – известным Давидом Бен-Гу-рионом, Голдой Меер и Моше Шареттом, чтобы определить границы военного сотрудничества. 24 000 военных полицейских в Палестине должны были получить большее количество лучшего по качеству оружия, а для боевых действий против арабов и против немцев были сформированы регулярные подразделения. Еврейским лидерам было также обещано, конечно же, в обстановке строжайшей секретности, что их участие в сражениях будет вознаграждено в послевоенный период. Никаких ограничений, связанных с эмиграцией евреев в Палестину, больше не будет. По-видимому, в данном случае британское правительство стремилось не столько к тому, чтобы обеспечить себе лояльность евреев, которые в любом случае готовы были сражаться, сколько к тому, чтобы отплатить арабам за нежелание воевать.

Какими бы ни были мотивы этих сомнительных обещаний, в Уайтхолле надеялись, что новый уровень британо-еврейской кооперации в военной области сможет существенным образом замедлить германское наступление. В Лондоне подсчитали, что для того, чтобы добраться до иракской границы, Роммелю может понадобиться от трех недель до четырех месяцев. Чем позднее он доберется, тем больше шансов на то, что он прибудет туда слишком поздно. Тогда на место удастся перебросить все необходимые подкрепления американских войск и военной авиации Британии.

Количество войск генерала Вильсона, находившихся на севере, было значительно меньше, чем тех, что находились в распоряжении Монтгомери. Но противник находился пока на расстоянии многих миль. В худшем случае он мог пересечь советско-иранскую границу в конце августа. Тогда до начала зимы, которая положит конец мобильным операциям в горах Северного Ирана, останется еще два месяца. Но даже за эти два месяца танкам будет очень сложно быстро пройти большое расстояние. Качество немногочисленных дорог оставляло желать лучшего. Они постоянно продувались ветрами с горных перевалов, которые предоставляли прекрасные возможности для успешной обороны. Поэтому Вильсон возлагал надежду на пехоту и авиацию. К концу августа он рассчитывал получить 2-ю и 5-ю дивизии из Индии, 51-ю и 56-ю дивизии из Англии, 1-ю американскую бронетанковую дивизию, которую должны были перебросить через Атлантику, и крупные подкрепления для британской авиации из различных источников. На юго-востоке Ирана шло строительство новых аэродромов в Захедане, Мирджавехе и Кермане. Здесь должны были базироваться эскадрильи бомбардировщиков, на которые с такой завистью смотрело командование бомбардировочной авиацией.

На протяжении июля и августа Вильсон мало что мог предпринять, и ему оставалось только ждать. Ему было известно, что две бронетанковые армии и две пехотные армии вошли на Кавказ с севера. Все зависело теперь от того, скольким из них удастся добраться до другого конца гор, как скоро это произойдет и как отнесется к этому Турция.

Анкара

Незадолго до своей смерти в 1938 году основоположник современной Турции Мустафа Кемаль предвидел ту войну, которая, как он был уверен, очень скоро захлестнет мир, который он собирался покинуть. «Оставайтесь на стороне Англии, – советовал он своим преемникам. – Потому что в конечном счете эта сторона должна одержать победу».

Новые лидеры созданного Ататюрком государства постарались сделать все, чтобы последовать этому совету, и в 1939 году Турция подписала договор о союзничестве с Англией и Францией, который вынуждал ее вступить в надвигавшуюся войну в том случае, если она докатится до Средиземного моря. И хотя та скорость, с которой произошло падение Франции, заставила турков задуматься о том, так ли уж необходимо им выполнять эти обязательства, их политика соблюдения нейтралитета сохраняла сильную просоюзническую направленность.

Все изменилось после вторжения Германии в Россию. Теперь находившиеся в меньшинстве сторонники союза со странами «оси», в числе которых находился и начальник штаба армии Февзи Чакмак, обрели союзников в лице охватывавших всю нацию антирусских группировок. Большинство турок полагали, что немцы правильно сделали, напав на Россию. Когда главный турецкий генерал побывал на Восточном фронте и доложил, что от России остался только снег, весь народ вздохнул с облегчением, выражая признательность странам «оси». В течение 1942 года, когда война все ближе и ближе подкатывалась к турецким границам, для турков и для всего мира стало очевидно, что вскоре Гитлер может обрести еще одного союзника в Анкаре.

Союзники удвоили свои усилия, пытаясь перекупить турок. Британцы предлагали им эскадрильи истребителей, которых у них не было. Американцы предлагали лендлиз, которым они не могли воспользоваться. Немцы тоже сделали свои предложения – конкретные, связанные с поставками оружия, и весьма неопределенные, связанные с территориальными обещаниями, которые были в равной степени фальшивыми. Разница была лишь в том, что отказывать немцам было более рискованно. Еcли их армии в Египте и на Кавказе соединятся в Ираке, тогда Турция окажется в окружении и будет вынуждена плясать под дудку Гитлера. Будет гораздо лучше, заявлялось в прогерманских газетах, подобных «Кумбурьет», если Турция будет плясать по своей воле и получит при этом заслуженное вознаграждение. Турецкий президент Исмет Иненю был по-прежнему полон решимости – сохранить верность заветам его старого друга Ататюрка. Он полагал, что Турция обречена на вступление в эту войну, которая развернулась вокруг ее берегов, и что рано или поздно ей придется сделать свой выбор. Но лучше, если это придется сделать поздно, чем рано. Иненю считал вопреки тому, что происходило в стране, что государства «оси» проиграют эту войну. Но ему нужна была победа союзников, чтобы убедить свой народ. А пока он вынужден был идти на компромиссы. Он сообщил британцам, что они больше не смогут свободно использовать жизненно важную железнодорожную линию Алеппо – Мосул для транспортировки военных грузов, прибавив в беседе с глазу на глаз, что вынужден идти на этот шаг, если хочет сохранить за собой власть. Если Кавказ будет удержан, говорил он британскому послу, и если Роммель вскоре будет разбит, тогда Турция сможет остаться вне этой войны. Если же этого не случится, тогда он будет вынужден позволить немцам перемещаться напрямую через турецкую территорию. Если Великобритания не разгромит немцев, Турция будет вынуждена присоединиться к ним.