Текст книги "Война за возвышение"

Автор книги: Дэвид Брин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 43 страниц)

Глава 10
РОБЕРТ

Роберт проснулся за два часа до рассвета.

Краткий период беспамятства, когда медленно растворяются чувства и образы сна. Он потер глаза, пытаясь разогнать туман в голове.

Он помнит, что бежал во сне – длинными плавающими шагами, когда ноги едва касаются земли. Вокруг перемещались неясные фигуры, загадки, образы, ускользающие в тот момент, когда проснувшийся мозг пытается их уловить.

Роберт взглянул на Атаклену. Она лежит рядом в своем спальном мешке.

Коричневый шлем – мягкие каштановые волосы – распушился. Серебристые щупальца короны слегка раскачиваются, словно ощупывают нечто невидимое.

Она вздохнула и очень тихо произнесла несколько коротких быстрых фраз на певучем, со множеством гласных, тимбримийском диалекте галактического-семь.

Может, это объясняет его странный сон, подумал Роберт. Должно быть, он воспринимал ее сон!

Глядя на движущиеся щупальца, он мигнул. На мгновение показалось, что он видит что-то плывущее в воздухе над спящей чуждой девушкой. Похоже на… на…

Роберт нахмурился, покачал головой. Ни на что не похоже. Сама попытка сравнить это с чем-то отогнала изображение.

Атаклена вздохнула и повернулась. Ее корона опустилась. Больше ничего не видно в полутьме.

Роберт выбрался из мешка и, не вставая, надел ботинки. Ощупью пробрался мимо камня, под которым они заночевали. Звездного света едва хватает, чтобы находить дорогу между странными монолитами.

Он вышел на мыс, с которого видна горная цепь на западе и северные равнины справа. Внизу, под самым их наблюдательным пунктом, тянется темное море леса. Деревья заполняют воздух густым влажным ароматом.

Прислонившись спиной к камню, Роберт сел и задумался.

Если бы их путешествие только этим и ограничилось. Идиллическая интерлюдия в Мулунских горах в обществе чужеземной красотки. Но невозможно забыть чувство вины, не испытывать уверенности, что он не должен здесь находиться. Он должен быть вместе с однокашниками, со своим отрядом милиции, противостоять грозящим бедам.

Но так не будет. В который раз высокое положение матери отразилось на его жизни. Не впервые Роберт пожалел, что он сын политического деятеля.

Он видел звезды, вспыхивающие при встрече двух спиральных рукавов галактики.

«Если бы я чаще встречал в жизни соперничество, может, я был бы лучше подготовлен к предстоящему. Легче бы переносил разочарования».

Дело не только в том, что он сын планетарного координатора со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Еще в детстве он заметил, что там, где другие мальчики спотыкаются и набивают шишки, где большинство уязвимых подростков методом проб и ошибок идет на ощупь, он чувствовал себя легко и удобно, как в старой разношенной обуви.

Мать и космический бродяга-отец, – когда Сэм Теннейс появлялся на Гарте, – всегда подчеркивали, что он должен наблюдать за отношениями сверстников, а не просто воспринимать случившееся как неизбежное. И действительно, он заметил, что в каждой возрастной группе есть несколько подобных ему, таких, которые почему-то росли легче. Они без труда проходили болото подросткового возраста, тогда как все остальные вязли и безмерно радовались, если удавалось выйти на относительно утоптанную тропу. И многие баловни воспринимали свою счастливую участь как знак божественного избранничества. То же самое относится и к самым популярным девушкам. У них не было эмпатии, не было сочувствия к нормальному большинству.

Что касается Роберта, то он никогда не добивался репутации плейбоя.

Но со временем она пришла, почти вопреки его воле. В глубине души он все сильнее ощущал страх; суеверие, которым не делился ни с кем. Неужели во Вселенной все уравновешивается? Неужели она отбирает, чтобы компенсировать то, что дает? Культ Ифни считается шуткой астронавтов. Но иногда жизнь кажется такой сложной!

Глупо полагать, что испытания только закаляют человека, делают его мудрее. Он знает много глупых, высокомерных и злых людей, которые тем не менее многое перенесли.

И все же…

Подобно большинству людей, он временами завидовал красивым гибким независимым тимбрими. Молодая по галактическим стандартам раса, тимбрими тем не менее мудрее и опытнее человечества, которое достигло мира, равновесия и постигло науку сознания только за поколение до Контакта. И земное общество еще оставалось несовершенным. А тимбрими, кажется, так хорошо себя знают.

«Может, именно поэтому меня так привлекает Атаклена? Символически она старше и опытнее, она дает мне возможность приобретать свой нелегкий опыт и наслаждаться этой ролью».

Все это так сложно. Роберт еще не разобрался в собственных чувствах.

В горах с Атакленой ему интересно, и он этого стыдится. Он возмущался тем, что мать отослала его, и чувствовал себя виноватым в этом.

«О, если бы мне позволили воевать!» В сражении по крайней мере легко разобраться. Это древний, честный и простой способ.

Роберт быстро посмотрел вверх. Там, среди звезд, на мгновение блеснула яркая вспышка. У него на глазах появилось еще две сверкающие точки, потом еще. Яркие искры держались достаточно долго, чтобы он отметил их небесное расположение.

Слишком упорядоченный рисунок, чтобы быть случайным… с интервалом в двадцать градусов над экватором, от Сфинкса до самого Бэтмена, где красная планета Тлуга сверкает на поясе древнего героя.

«Итак, началось». Уничтожение синхронизированной сети спутников предвиделось, но все равно поразительно стать его свидетелем. Конечно, это означает, что вскоре произойдет и высадка.

У Роберта было тяжело на сердце. Ему хотелось думать, что хоть кто-нибудь из его друзей – людей и шимпов – остался в живых.

«Я так и не узнал, могу ли я считаться достойным человеком? Но теперь, может, узнаю».

Но в одном он уверен. То, что ему поручили, он выполнит. Сопроводит штатскую девушку чужака в горы и к безопасности. Нужно сделать еще одно дело, пока Атаклена спит. Как можно тише Роберт вернулся к рюкзакам.

Достал из нижнего кармана радиоустановку и начал разбирать ее в темноте.

Он был на полпути, когда яркая вспышка в восточной части неба заставила его поднять голову. Болид пронесся поперек звездного поля, оставляя на своем пути сверкающие уголья. Что-то на большой скорости входило в атмосферу.

Осколки войны.

Роберт встал и проследил маршрут искусственного метеорита по небу. Он исчез за хребтом, километрах в двадцати отсюда, а может, еще ближе.

– Храни тебя Господь, – прошептал он воину, которому принадлежал корабль.

Он не боялся благословить врага: ясно, какая сторона сегодня нуждается в помощи. Но как долго ждать эту помощь!

Глава 11
ГАЛАКТЫ

Сюзерен Праведности короткими прыжками продвигался по мостику флагманского корабля, наслаждаясь прогулкой, а военные губру и кваку уступали ему путь.

Не скоро верховный священник-губру сможет снова наслаждаться такой свободой передвижения. После высадки оккупационных сил сюзерену нельзя будет в течение многих миктааров ступать на «землю». Пока не достигнут праведности, пока не завершится консолидация сил, пока не захватят окончательно планету, он не сможет коснуться ее почвы.

Остальные два руководителя сил вторжения – сюзерен Луча и Когтя и сюзерен Стоимости и Бережливости – не подлежат таким строгим ограничениям.

И это правильно. У военных и чиновников свои функции. Но именно сюзерен Праведности должен блюсти поведение экспедиционного корпуса губру. А для этого он должен оставаться на насесте.

В дальнем конце мостика слышны были жалобы сюзерена Стоимости и Бережливости. Неожиданно стойкое сопротивление слабых сил землян привело к непредвиденным потерям. А каждая потеря в такие опасные времена мешает целям губру.

«Глупый недальновидный птенец», – подумал сюзерен Праведности.

Физический ущерб, нанесенный сопротивлением землян, гораздо менее важен, чем ущерб этический и духовный. Краткая схватка оказалась такой яростной и эффективной, что игнорировать ее невозможно. На нее следует обратить внимание.

Волчата-земляне хотят, чтобы было отмечено их сопротивление прибывающим силам губру. И совершенно неожиданно они сделали это в соответствии с Протоколами Войн.

Они не просто умные животные, Не просто животные.

Возможно, их и их клиентов следует изучить, Следует изучить – ззууун…

Это неожиданное противодействие крошечной флотилии землян означает, что сюзерен вынужден будет оставаться на насесте по крайней мере в начальной стадии оккупации. Теперь надо искать нечто вроде casus belli[2]2
  формальный повод к объявлению войны и началу военных действий


[Закрыть], что позволило бы губру объявить во всех пяти галактиках, что земляне должны быть лишены лицензии на Гарт.

Пока этого не произошло, действуют Правила Войны, и сюзерен Праведности предвидел, что возникнут конфликты с двумя другими руководителями, его будущими любовниками и соперниками. Правильная политика требует, чтобы между ними существовала взаимосвязь, хотя сам священник в глубине души считал многие законы, на которых должен настаивать, глупыми.

 
Скорее бы наступило время,
Скорее бы мы освободились от правил – ззууун!
Скорее бы Перемена вознаградила праведных,
Когда вернутся прародители – зззууун!
 

Сюзерен пригладил свое пушистое оперение. Призвал одного из служителей, мохнатого невозмутимого кваку, и приказал принести раздуватель перьев и очиститель.

 
Земляне оступятся…
Они дадут нам повод – ззууун…
 

Глава 12
АТАКЛЕНА

Утром Атаклена почувствовала, что ночью что-то произошло. Но Роберт скупо отвечал на ее вопросы. А грубый, но эффективный щит перекрыл все ее попытки кеннировать.

Атаклена старалась не обижаться. В конце концов ее друг-человек только начинает учиться использовать свои скромные способности. Ему неведомы пока более тонкие пути, которыми эмпат может обозначить свое стремление к уединению. Роберт может только сильно хлопнуть дверью.

Завтракали молча. Когда Роберт заговаривал, она отвечала односложно.

Рассудком Атаклена понимала его отгороженность, но она не обязана ему потакать.

Низкие облака нависли над хребтом, их разрезали гряды зубчатых камней-чешуй. Все это создавало странную картину, полную мрачных предчувствий. Путники брели сквозь клочья холодного тумана, постепенно поднимаясь все выше по холмам, ведущим к Мулунским горам. Воздух тих; он как будто передает странное напряжение, источник которого Атаклена не может определить. Но оно затрагивает ее сознание, вызывает непрошенные воспоминания.

Она вспоминает время, когда вместе с матерью отправилась в северные горы Тимбрима; они ехали на спинах шурвалов по тропе, ненамного шире этой.

Им предстояло присутствовать на церемонии возвышения титлалов. Утакалтинга не было, он уехал с одной из дипломатических миссий, и никто не знал, каким транспортом он воспользуется для возвращения. А это очень важный вопрос. Если Утакалтинг сумеет воспользоваться гиперпространством на уровне А и переходными пунктами, то сможет вернуться домой через сто дней или даже быстрее. А если вынужден будет двигаться уровнем Д – или, еще хуже, через обычное пространство, – то может отсутствовать всю продолжительность их нормальной жизни.

Дипломатическая служба старалась уведомить семьи своих работников, как только эти вопросы прояснялись, но в этот раз выяснение заняло очень много времени. Атаклена и ее мать становились помехой для общественности, на всех соседей они распространяли утомительные и надоедливые флюиды тревоги. Им вежливо намекнули, что для их пользы им лучше бы на время уехать из города. И поэтому служба предложила им билеты для участия в церемонии, во время которой представители титлалов осуществят обряд перехода на своем долгом пути возвышения.

Грубый мозговой щит Роберта напомнил Атаклене о том, как тщательно скрывала ее мать боль во время медленной поездки по заросшим пурпурным лесом холмам. Мать с дочерью почти не разговаривали, пока двигались по обширным невозделанным парковым лесам. Наконец они оказались на поросшей травой равнине древней вулканической кальдеры. Здесь, вблизи центрального симметричного холма, под пестрыми навесами, собрались тысячи тимбрими, чтобы стать свидетелями Принятия и Выбора титлалов. Были и наблюдатели от множества достойных космических кланов – синтиане, кантены, мргх'4луарги – и, конечно, толпа хохочущих людей.

Земляне затерялись среди своих союзников тимбрими у столов с едой, они бурно проводили время. Атаклена вспомнила свое презрение при виде такого количества безволосых неуклюжих существ. «Неужели я была таким снобом?» – удивлялась она теперь.

Она с отвращением фыркала, слыша звуки громкого человеческого хохота.

Всюду она видела их плоские приплюснутые глаза, люди расхаживали, демонстрируя свои мерзкие выступающие мышцы. Даже их самки кажутся карикатурой на тимбримийских силачей.

Конечно, тогда Атаклена была еще подростком. Теперь она вспоминала, что ее соплеменники проявляли не меньше энтузиазма, они тоже размахивали руками и расцвечивали воздух сверкающими трепещущими глифами. В конце концов это великий день. Потому что титлалам предстояло «избрать» патронов и своих новых поборников возвышения.

Под яркими навесами располагались многочисленные почетные гости.

Конечно, непосредственные патроны самих тимбрими калтмуры не могли присутствовать, все они трагически вымерли. Но повсюду виднелись их цвета и символы – знак признательности тем, кто подарил тимбрими разум.

Зато присутствовала делегация щебечущих брма на тонких, как ходули, ногах. Это они когда-то давным-давно возвысили калтмуров. Атаклена вспомнила, как ахнула, удивленно распустив корону, когда увидела высоко на церемониальном помосте одну фигуру в темно-коричневом покрове. Это был краллнит! Старейшая в их линии патронов раса прислала своего представителя! Краллниты сейчас почти полностью впали в спячку, все остающиеся жизненные силы они отдают странным формам медитации. Считалось общеизвестным, что они уже много эпох нигде не появляются. И присутствие одного из них на церемонии было высокой честью и благословением для младших участников. Конечно, в центре внимания находились сами титлалы. В короткой серебряной одежде они, тем не менее, очень напоминали земные существа, известные под названием выдра. Готовясь к обряду, посланники титлалов повсюду излучали свою гордость.

– Смотри, – сказала мать Атаклене. – Титлалы избрали для своего представления музопоэта Суструка. Помнишь, мы с ним встречались?

Естественно, она помнила. Лишь год назад Суструк навещал их в их городском доме. Утакалтинг познакомил титлалского гения с женой и дочерью перед самой своей последней поездкой.

– Поэзия Суструка – тупые вирши, – пробормотала она.

Матиклуанна пристально взглянула на нее. Корона ее дрогнула. Она создала глиф ш'чакуон – темное зеркало, которое может удержать перед тобой только мать. И Атаклена увидела отраженным собственное поведение. И пристыженно отвернулась.

Несправедливо винить титлалов в том, что они напомнили ей об отсутствующем отце.

Церемония действительно была прекрасна. Глиф-хор с колонии тимбрими Джатхтатх исполнил «Апофеоз Лерензини», и даже лысые, лишенные щупалец люди стояли, изумленно раскрыв рты: они явно кеннировали часть сложной Плывущей гармонии. Только грубовато-добродушные послы Теннанина оставались невозмутимыми. Впрочем, они не жаловались, что их оставили без внимания.

Потом певец брма Кафф-Кафф'т исполнил древний атональный пеан в честь Прародителей.

Атаклене стало плохо, когда затихшая аудитория слушала композицию, специально созданную для этого случая одним из двенадцати великих мечтателей Земли, китом по имени Пять Пузырьковых Спиралей. Официально киты не считались разумными, но это не мешало высоко ценить их. То, что они живут на Земле, под покровительством волчат-людей, всегда было одним из главных поводов для недовольства со стороны наиболее консервативных космических кланов. Атаклена помнит, как сидела, зажав уши, в то время как все остальные счастливо раскачивались в такт странной китовой музыке. Ей она казалась страшнее грохота рушащихся домов. Матиклуанна с тревогой посмотрела на нее. «Моя странная дочь, что нам делать с тобой?» Но по крайней мере мать не стала ругать ее вслух, не создала глиф, который мог бы публично смутить ее.

Наконец, к огромному облегчению Атаклены, развлечения закончились.

Настала очередь делегации титлалов, время Принятия и Выбора.

Во главе со своим великим поэтом Суструком делегация приблизилась к неподвижному почетному гостю краллниту и низко поклонилась. Потом оказала знаки уважения представителям брма, вежливо поздоровалась с людьми и другими гостями-патронами.

Последним принял долг вежливости тимбрими Хозяин возвышения. Суструк и его супруга, ученая титлал по имени Кихимик, вместе выступили вперед как пара, избранная быть «представителем расы». Хозяин возвышения читал список формальных вопросов, они отвечали по очереди, а он согласно кивал.

Потом эта пара предстала перед критиками из галактического Института возвышения.

Пока что проходила только поверхностная версия теста четвертой степени на разумность. Однако сейчас титлалы рискуют потерпеть поражение.

Один из галактов, направивших на Суструка и Кихимик сложные приборы, – соро, а соро не принадлежат к друзьям тимбрими. Может быть, соро ищет предлог, любой предлог, чтобы унизить тимбрими, отвергнув их клиентов. Глубоко под вулканической кальдерой располагалось оборудование, дорого обошедшееся расе Атаклены. И теперь прием титлалов передавался на все пять галактик. Сегодня есть все основания для гордости, но возможно и унижение.

Конечно, Суструк и Кихимик легко прошли испытания. Они низко поклонились каждому из экзаменаторов-чужаков. Если соро была разочарована, она никак этого не проявила.

Делегация пушистых коротконогих титлалов направилась к расчищенной площадке на вершине холма. Титлалы начали петь, раскачиваясь в странной свободной манере, типичной для существ их родной планеты, невозделанного мира, на котором они достигли предразумного состояния и где их нашли тимбрими и начали долгий процесс возвышения.

Техники включили усилители, которые сообщат всем собравшимся и миллиардам зрителей на других планетах выбор титлалов. Низкий гулкий звук под ногами свидетельствовал, что аппаратура работает.

Теоретически титлалы имеют право даже отвергнуть патронов и вообще отказаться от возвышения, хотя существует такое количество правил и оговорок, что на практике этого никогда не происходит. И, конечно, в тот день ничего подобного не ожидалось. У тимбрими сложились превосходные отношения с клиентами.

И все равно возбужденное сухое шелестение началось в толпе зрителей, когда обряд Выбора приблизился к концу. Раскачивающиеся титлалы стонали, их низкий стон многократно усиливался. Над головами возникло голографическое изображение, и толпа разразилась смехом и аплодисментами.

Лицо тимбрими, и все сразу его узнали. Ошойойойтуна, шут города Фойона, который в некоторые свои наиболее изысканные розыгрыши включал титлалов. Конечно, титлалы снова провозгласили тимбрими своими патронами. Но то, что они избрали своим символом Ошойойойтуна, говорило о большем. Они гордились принадлежностью к клану.

Когда зрители успокоились, оставалась последняя часть церемонии: выборы консорта-представителя, который во время следующей стадии возвышения будет защищать интересы титлалов. Люди на своем странном языке называли консорта-представителя повивальной бабкой возвышения.

Консорт-представитель не может избираться из числа тимбрими. И хотя это сугубо церемониймейстерский пост, консорт-представитель может вмешиваться в процесс возвышения в интересах клиентов, если считает это необходимым. И неудачный выбор не раз в прошлом вызывал серьезные проблемы.

Никто не знал, какую расу изберут титлалы. Одно из немногих решений, которые даже самые назойливые патроны, как соро, предоставляли принимать своим подопечным.

Суструк и Кихимик снова заворковали, и даже со своего места в тылу толпы Атаклена ощутила растущее предчувствие. Дьяволята что-то задумали, несомненно.

Снова земля вздрогнула, снова загремел усилитель, и над вершиной холма сформировалось туманное изображение. В нем плавали какие-то неясные фигуры, проносились вперед и назад в освещенной воде.

Корона бесполезна: изображение сугубо визуальное. Атаклена пожалела, что не обладает острым зрением людей: из толпы землян послышались удивленные крики. Все тимбрими вокруг напряженно всматривались. Атаклена мигнула. И вместе с матерью присоединилась к общему изумленному недоверию.

Одна из неясных фигур выплыла вперед и остановилась, улыбаясь аудитории, демонстрируя длинный узкий оскал белых, острых, как иглы, зубов. Видны были блестящий глаз и струйка поднимающихся в воде пузырей.

В воздухе повисло изумление. Никто во всех звездных полях Ифни не ожидал, что титлалы изберут дельфинов!

Гости-галакты онемели. Неодельфины… да ведь вторые клиенты людей самые молодые признанные разумные существа в галактике, они гораздо моложе самих титлалов! Это беспрецедентно. Это поразительно.

Это…

Это потрясающе смешно! Тимбрими оценили шутку. Их смех вздымался, чистый и высокий. Их короны, как одна, создавали сверкающий глиф одобрения, такой яркий, что даже посол теннанинцев замигал, заметив что-то. Видя, что их союзники не оскорбились, люди присоединились к веселью, хохотали, хлопали друг друга по спинам.

Кихимик и большинство остальных титлалов поклонились, принимая одобрение патронов. Хорошие клиенты, они, по-видимому, напряженно трудились, чтобы этот день запомнился замечательным розыгрышем. Только Суструк продолжал стоять неподвижно, он весь дрожал от напряжения.

Вокруг Атаклены вздымались волны одобрения и веселья. Она слышала смех матери, присоединившейся к общему смеху.

Но сама Атаклена попятилась, отделилась от веселящейся толпы, пока у нее не появилась возможность повернуться и убежать. Вступила в действие гир-реакция. Атаклена бежала без оглядки, миновала край кальдеры, спустилась по тропе, пока наконец не стихли звуки смеха, пока она больше ничего не могла видеть. Тут, над прекрасной долиной Медлящих Теней, она упала на землю, сотрясаясь от энзимной реакции.

Этот ужасный дельфин…

С того дня она никому не рассказывала, что увидела в глазу китообразного. Ни матери, ни даже отцу – никому она не открыла правды… что она глубоко в голограмме ощутила глиф, созданный самим Суструком, поэтом титлалов. Присутствующие решили, что это замечательная шутка, великолепный розыгрыш. Они думали, что понимают, почему титлалы в качестве своих консортов-представителей избрали самую молодую расу Земли… Конечно, чтобы оказать клану патронов честь своей изящной, но безвредной шуткой.

Выбирая дельфинов, они как будто говорили, что им защитник не нужен, что они без всяких оговорок почитают и любят своих патронов-тимбрими. К тому же выбирая вторых клиентов людей, они показывают нос неповоротливым старым галактическим кланам, которые неодобрительно относятся к дружбе тимбрими с волчатами.

Изысканно.

Неужели только одна Атаклена поняла глубоко скрытую истину? Или ее подвело воображение? Много лет спустя на далекой планете Атаклена вздрогнула, вспомнив тот день.

Неужели только она одна уловила третью гармонию смеха, боли и смятения Суструка? Музопоэт умер через несколько дней после этого происшествия и унес тайну в могилу.

Только одна Атаклена почувствовала, что церемония совсем не шутка, что образ, созданный Суструком, родился не в его мыслях, а пришел из Времени! Титлалы действительно выбрали своих защитников, и выбор их был совершенно искренним.

И вот, всего несколько лет спустя, в пяти галактиках воцарилось смятение из-за открытия, сделанного незначительной расой клиентов, самой молодой из всех. Расой дельфинов. «О, земляне, – думала она, поднимаясь вслед за Робертом в Мулунские горы, – что же вы наделали?»

Нет, вопрос сформулирован некорректно.

«Кем, о, кем вы станете?»

В полдень путники столкнулись с густым плющом. Юго-восточный склон хребта зарос широколиственными глянцевитыми растениями; листья походили на перекрывающие друг друга пластины брони огромного спящего зверя. Путь в горы закрыт.

– Бьюсь об заклад, ты не понимаешь, как мы переберемся на ту сторону, – сказал Роберт.

– Склон выглядит предательски, – подтвердила Атаклена. – И далеко тянется в обоих направлениях. Наверно, придется повернуть.

Но что-то подсказывало Роберту, что это маловероятно.

– Замечательные растения, – сказал он, присаживаясь рядом с одним из листов – перевернутой чашей, похожей на щит, диаметром метра в два. Он взялся за край и потянул. Лист отошел от переплетения, и Атаклена увидела прикрепленный к его центру корень. Она придвинулась и помогла тянуть, гадая, что он задумал. – Колония отращивает новое поколение таких чаш каждые несколько недель, и каждый слой ложится поверх предыдущего, – объяснил Роберт и сильно дернул за прочный жилистый корень. – Поздней осенью самый верхний слой чаш расцветает и становится тонким, как вафля.

Миллионы таких чаш отламываются, их подхватывают сильные зимние ветры и уносят в небо. Поверь мне, замечательное зрелище, когда все эти радужные воздушные змеи плывут под облаками. Впрочем, это опасно для летательных аппаратов. – Значит, это семена? – спросила Атаклена.

– Вернее, переносчики спор. Большая часть этих стручков, усеивающих в начале зимы Синд, стерильна. Похоже, это растение зависело от какого-то животного опылителя, не пережившего катастрофу буруралли. Еще одна проблема для групп по восстановлению экологии. – Роберт пожал плечами. – Но сейчас, в начале весны, эти нижние чаши прочны и упруги. Нелегко будет отрезать одну.

Роберт достал нож и, притягивая чашу вниз, принялся перерубать жесткие нити корня. Неожиданно корень лопнул, выпрямился, как пружина, Атаклену отбросило, и чаша упала на нее.

– Оп! Прости, Кленни! – Она чувствовала, что Роберт, помогая ей выбраться из-под чаши, с трудом сдерживает смех. «Совсем как мальчишка…»

– подумала Атаклена.

– Как ты?

– В порядке, – коротко ответила она и отряхнулась.

Перевернутая чаша лежала выпуклой поверхностью вверх, из центра ее торчали перерезанные волокна.

– Хорошо. Тогда помоги мне отнести ее к тому песчаному откосу, вблизи крутого склона.

Заросли плющей с трех сторон окружали мыс и тянулись до следующего хребта. Роберт и Атаклена подняли чашу, отнесли туда, где начинался неровный склон, и положили лицом вверх.

Роберт занялся работой. Он выравнивал неровную внутреннюю поверхность. Через несколько минут выпрямился и осмотрел получившееся.

– Подойдет. – Он пнул чашу. – Твой отец хотел, чтобы я показал тебе все, что смогу, на Гарте. По-моему, в твоем образовании образуется пробел, если я не научу тебя ездить на таких плющах.

Атаклена перевела взгляд с перевернутой пластины на заросший плющом склон.

– Ты хочешь сказать… – Но Роберт уже грузил их багаж в чашу. – Неужели ты серьезно, Роберт?

Он пожал плечами, искоса взглянув на нее.

– Если хочешь, можем вернуться на одну-две мили и поискать обход.

– Ты не шутишь. – Атаклена вздохнула. Плохо, что отец и друзья дома считают ее робкой. Она не может позволить, чтобы так считал и человек. – Хорошо, Роберт, покажи мне, как это делается.

Роберт встал в чашу и проверил ее устойчивость. Потом поманил Атаклену. Она взобралась в раскачивающуюся корзину и села, где показал Роберт, прямо перед ним, так что ее колени размещались по обе стороны от центрального выступа.

И тут, с нервно развевающейся короной, Атаклена снова ощутила это. И конвульсивно ухватилась за упругий край корзины, заставив ее раскачиваться.

– Эй! Осторожней! Ты нас чуть не перевернула!

Атаклена схватила его за руку, всматриваясь в долину внизу. Вокруг ее лица раскачивались тонкие щупальца.

– Я снова кеннирую это. Это внизу, Роберт. Где-то в лесу.

– Что? Что в лесу?

– Существо, которое я кеннировала раньше. Не человек и не шимпанзе!

Немного похоже и на того и на другого, но отличается. И от него несет Потенциалом!

Роберт заслонил глаза.

– Где? Можешь указать направление?

Атаклена сосредоточилась. Попыталась локализовать источник эмоций.

– Оно… оно исчезло, – выдохнула она наконец.

Роберт излучал нервное возбуждение.

– А ты уверена, что это не шимпанзе? Их много в этих холмах, собирателей сейсина и работников экологических станций.

Атаклена создала глиф паланг. Потом, вспомнив, что Роберт не может увидеть это сверкающее проявление ее раздражения, пожала плечами, что приблизительно обозначало то же самое.

– Нет, Роберт. Вспомни, я встречалась со многими неошимпанзе.

Существо, которое я почувствовала, другое. Прежде всего, я готова поклясться, что оно не вполне разумно. И еще было ощущение печали, сдержанной силы…

Атаклена в неожиданном возбуждении повернулась к Роберту.

– Может быть, это гартлинг? Быстрее, Роберт! Надо подойти поближе! – Она снова села в центре корзины и выжидательно посмотрела на Роберта.

– Знаменитая приспособляемость тимбрими, – вздохнул Роберт. – И так неожиданно ты торопишься идти. А я-то пытался поразить тебя нашим спуском.

Подумал, что ты схватишься так, что пальцы побелеют.

«Мальчишки, – снова подумала Атаклена, качая головой. – Как они могут так думать, даже в шутку?»

– Перестань шутить, и давай отправляться! – сказала она.

Роберт сел в корзину за ней. Атаклена прижалась к его коленям.

Щупальца чуть не касались его лица, но Роберт не жаловался.

– Ладно, отправляемся.

Кисловатый человеческий запах окружил Атаклену. Роберт оттолкнулся, и корзина заскользила вниз.

Все вернулось к Роберту, когда их импровизированные сани начали все ускоряющийся спуск, подпрыгивая на скользкой поверхности пластин плюща.

Атаклена схватилась за его колени, смех ее звучал выше и звонче, чем у земных девушек. Роберт тоже смеялся и кричал, держа Атаклену и наклоняясь то в одну сторону, то в другую, чтобы поддержать равновесие бешено подпрыгивающих саней.

«Последний раз я это проделал в одиннадцать лет».

При каждом повороте и прыжке сердце его подскакивало. Даже поездка в парке антигравитации с этим не сравнится! Атаклена возбужденно крикнула, они пролетели большое расстояние в воздухе, снова приземлились и подпрыгнули на упругой поверхности. Серебряные щупальца, казалось, потрескивают от напряжения.

«Надеюсь, я помню, как управлять этой штукой».

Возможно, он все-таки забыл. А может, его отвлекло присутствие Атаклены. Но Роберт среагировал слишком поздно, когда прямо перед ними возник пень псевдодуба, некогда росшего на этом склоне.

Атаклена радостно рассмеялась, когда Роберт резко наклонился влево, пытаясь повернуть их неуклюжую повозку. Но когда она ощутила, что его настроение резко переменилось, они уже беспорядочно и бесконтрольно кувыркались. Потом корзина задела за что-то невидимое. Удар перевернул ее, и содержимое корзины разлетелось в разные стороны.