Текст книги "Путь слез"
Автор книги: Дэвид Бейкер
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)
Фрида вспыхнула, но выпрямилась во весь недетский рост. Она с достоинством подняла подбородок. Правда, он слегка дрогнул, когда девушка услышала, как Вил пробормотал:
– Нет, это просто… крестьянская девчонка, Лючия.
Он опустил взгляд под ноги.
– Ах, я так и подумала. Я вижу, ты предпочитаешь более благородную кровь, не так ли? – вкрадчиво спросила она и взяла Вила под руку, и, уткнувшись головой ему в плечо, улыбнулась Фриде.
Вил закусил губы и суетливо мял полы туники. Ответил он тихо, чуть ли не шепотом:
– Конечно, Лючия, я… высокого рода. Моя родословная утеряна, но я… я не такой, как… эти.
Последние слова он проговорил только лишь губами.
– Поклянись мне в этом! Я сразу решила, что ты с ними разных кровей, – резко выпалила Лючия. Она крадучись подошла к Марии и убрала с детского лица золотистый локон. Она обернулась к Вилу и дотронулась до его щеки. – Я вижу некоторое сходство, но, как можно, чтобы ты принадлежал к тому же несчастному роду, что и она. Посмотри на это несчастное существо. Такая уродливая клешня на месте руки. И как это пристало простолюдинам. Но только не тебе, мой юный лорд! Ты иного племени, потомок могучего рыцаря или богатого господина, si?
Вил не мог видеть жалобное лицо сестры и отвел от нее взгляд.
– Ну же, Вильгельм? Капитан Вильгельм из… Вейера какого-то. Вы ведь действительно похожи между собой. Прошу, скажи, что этот жалкий уродец – не родня тебе.
Вил посмотрел на красивое лицо Лючии и медленно повернулся спиной к Марии.
– Нет, Лючия. Она… она мне никто. Во мне течет иная кровь, лучшая…
Лючия взяла Вила за руку и с видом победителя прижалась к нему, увлекая прочь. Прежде, чем они зашли за угол, девушка напоследок еще раз злорадно улыбнулась несчастной кучке растрепанных крестоносцев.
Фрида не верила тому, что произошло, и не могла прийти в себя от потрясения. Она беспомощно посмотрела на остальных, нежно обняв Марию за плечи. Малышка из всех сил старалась держаться и не заплакать, и рука верной подруги придавала ей мужества.
От совершенного предательства ныло сердце, и Вил бросил краткий взгляд на сестру. Когда он увидел, как она сжалась в объятьях ласковой Фриды, у него помутилось внутри. Никогда прежде он не замечал в себе такой подлой слабости, тем паче, жестокости. Ему было противно от близости девушки, которая висела у него на руке. Искушенный ее тщеславием, он увидел тот же порок и в собственной душе и устыдился. Под ее влиянием выползли наружу злобные духи, все это время таившиеся в самой глубине его души, и он испугался сам себя.
Они вышли во двор, и Вил с тоской посмотрел на крестьян, спящих повсюду. «Посмотри на них. Они – то же, что и я: бедные, беспомощные, отчаявшиеся, – подумал он. – Но, готов спорить, нет среди них ни одного слабого, безвольного, черствого, подобно мне».
Он шел за Лючией до дверей ее комнаты, где она остановилась и обернулась. Он внимательно, насмешливо рассмотрел ее с ног до головы. Со стыдом он уже не в силах был совладать, и поддался ярости, дабы умерить боль. Былые чувства пропали, и сердце стало холодным. Он прижал девушку к себе, словно объятие обладало силой вернуть ему достоинство. Но она была проницательна и поддалась ему, отчего его маленькое насилие не принесло ему наслаждение местью.
– Прощай, крестьянский мальчишка, – прошипела она ему на ухо. – Ты слишком возомнил о себе. Ха! Думаешь, я бы позволила какому-то щенку простолюдина осквернить меня? – Она отдернулась и хмыкнула:
– Это будет тебе наукой.
* * *
Петер, Карл, Конрад, Ион и Себастьяни сидели вокруг самодельного костра, прижавшись к стене. Петер сумел избежать встречи с церковнослужителями замка, и остался доволен, что ему никто не мешает быть рядом с его мальчиками в эту, как полагал он, последнюю ночь. Им не спалось, и Себастьяни, подобрев, занимал беспокойных странников беседой.
– Петер, спроси его, как они нападают, – спросил Карл.
Себастьяни крутил кончик уса, пока Петер медленно переводил вопрос.
– Скажи мальцу, Петер, – повел плечами вояка, – что, во-первых, они сегодня непременно нападут, это безоговорочно. Во-вторых, скажи, что нападают они всякий раз по-разному. За долгие годы они много раз приходили, и каждый раз мы не знали, чего от них ожидать. Боюсь, завтра утром нам придется горше всего. Они наняли рекрутов, этих дьявольских наемников с юга. – Его лицо напряглось. – Они способны на все. Варвары готовы убивать кого угодно ради того, кто заплатит им большую цену, и дерутся они просто зверски. Клянусь, что души у них нет, хотя их проклятые священники и обкуривают их, и водою поливают.
Пока Петер переводил, мальчики тревожно переглядывались.
– Бьюсь об заклад, они начнут швырять камни с помощью знаменитого требушета, а может, даже и не камни, а мехи с горящим маслом. Однако, чует мое сердце, они и «греческий огонь» пустят на нас, как когда-то прежде.
– Греческий огонь? – пробормотал Конрад. – Что?…
– Да, – перебил его Себастьяни. – Скажи парню, Петер, что не земной это огонь, не земной, а взят из самой преисподней; неугасимое пламя геенны огненной. Тогда мы потеряли множество укреплений, а, перелетев через стену, эта чертова штука заживо пожрала много хороших парней. Он липкий, этот огонь, как пылающий мед, и даже вода с трудом гасит его.
– Я слышал о нем, – сказал Петер. – Один аптекарь поведал мне о древней греческой смеси из смолы, серы и негашеной извести.
– Si?He важно… Мы зовем его адским огнем, и, коли ты взаправду священник, тебе лучше придумать молитву недейственней.
Мальчики притихли, пока Петер раздумывал над словами воина. Себастьяни продолжил:
– Однажды, во время праздника жатвы, они решили осушить ров. Святые небеса, они добрались-таки до дна, но такой ценой, что у них не осталось людей для штурма ворот.
А в другой раз – зимой кажись, ежели память меня не подводит, – они при свете Божьего дня преодолели барбакан и весь путь по листелю тащили с собой огромный деревянный мост. Они перекинули его через ров, словно смеясь над нашими лучниками. Поделом им: они гибли десятками десятков. Боже правый, как сейчас вижу их. Они не смогли миновать решетки. Хо-хо! Главным стражником тогда был мой дядя, zioАльберто, и уж он-то не позволил бы им пройти через его благословенные врата! Мы осыпали их потоками стрел и дротиков через эту самую решетку, а сверху их поливали кипящим маслом. Славный был денек. Бедный zio,в тот день он встретился с Создателем, но не прежде, чем отстоял ворота.
Себастьяни засмеялся и поправил шлем.
– Никогда не забыть мне той битвы. Матерь Божья, святая Дева Мария, я уж думал, что и мне не миновать могилы. Что за резню мы устроили, – вздохнул он. – На сей раз, гляжу, они взяли с собой лестницы. Попытаются перейти через ров, а потом кинут их на стену.
Он показал на самострел одного из товарищей.
– Знаешь, священник, чуть ли не сотню лет тому назад ваш же Папа запретил вам пускать их в ход против христианских воинов. Так я слыхал. Наверное, лорды прислушиваются к святому Padreтолько тогда, когда им это выгодно.
Рядом засмеялся другой воин.
– Себастьяни, наш грех не столь велик. Смотри, у нас стрелы однофутовые, а у них-то – двухфутовые!
Некоторые ворчливо поддакнули ему и согласно закивали.
Солдат продолжал:
– Хм, да кому какое дело до Церкви? Я бы пустил в ход и двухфутовый, ежели б он у меня был. А, – досадно махнул он рукой и приосанился, – какой ни есть, завтра задам ему работу!
– Si, ~проворчал другой, – ты только посмотри на дротики, которые нам выдали. Все как на подбор, тупые и кривые. Их столько раз пускали, что они и летят по кругу, а не в цель. На день Всех Святых это было: выстрелил я вперед, а стрела ушла в сторону и продырявила ухо одному лучнику по левую руку от меня. Себастьяни привык к подобным жалобам и небрежно махнул рукой. Он обратился к Петеру.
– Скажи своим ragazziвот что: ежели мы продержимся в замке два дня, или даже один – придут Баттифоле, наши союзники, и нападут с флангов. Тогда неприятель побежит. А после праздника победы signoreнадумает мстить, так что… спадут зимние туманы – и наша армия ударит по их армии… И так будет продолжаться вечно.
Матерый воин зевнул и поправил доспехи. Завороженные его словами мальчики тормошили Петера, чтобы тот спросил у Себастьяни еще что-нибудь. И солдат ублажил их любопытство.
– Наверняка все здешние castellerie,поместья рыцарей, запылают огнем сегодня ночью. Урожаи все собраны по амбарам, но им также не миновать пожара. Да, к обеду вой разоренных хозяев поднимется до небес! – засмеялся Себастьяни и лег спать.
Когда воин уже устроился на ночлег, пришел Вил и кинулся на землю рядом с братом.
– Где ты был? – спросил Карл.
– Заткни рот и не мешай спать.
Я не желаю затыкать рот!
Вил хватил Карла за грудки и крепко стиснул кулак.
– Делай, что велю, иначе…
– Юноши. Довольно, – устало сказал Петер. – Спите. Будет с вас и завтрашней брани.
Глава 20
Битва
Крах гордости
На рассвете Петер с мальчиками пробудились от странного, щемящего сердце, чувства опасности. Оказалось, не спалось всей крепости. Хотя солнце еще не показалось из-за восточной горной гряды, жители замка собирали силы и волю в кулак, дабы лицом к лицу встретить неминуемые ужасы.
Посреди детского плача и крика птиц бесшумно ходили священники. Они проходили между рядами встревоженных воинов, медленно поднимались по лестницам к бастионам, бормоча молитвы и утешая слабых.
Башенные дозорные не успели предупредить товарищей внизу об опасности, как огненные шары с огромной скоростью пересекли розовое предрассветное небо над стенами замка и рассыпались по двору. Послышались крики и проклятья, затрубили в горн, забили в колокола, и замок ожил. Буря началась.
– Воды! Еще воды!.. Сюда… стройтесь, идиоты! Шевелитесь!
Сервы быстро подчинялись приказаниям старших и, сбиваясь с ног, метались взад и вперед с бадьями воды для тушения пожара. Ведра, один за другим, передавали по длинным рядам цепких рук и выплескивали на горящие соломенные и деревянные дома. Двор наполнился едким дымом.
Петер с мальчиками с ужасом взирали на длинные огненные хвосты зажигательных ядер, которые вспыхивали у них над головами. Себастьяни услышал команду начальника и пожелал напоследок Петеру: «Бог в помощь!» Он отбежал немного, но вдруг остановился и вернулся.
– Держи самострел, падре. Мальчики еще не доросли до него, но у тебя-то, кажись, хватит духу выпустить стрелу. Он заправлен хорошим дротиком, но будь осторожен… Мое желание, чтобы в конце этого дня вы с мальчиками остались стоять на ногах!
С этими словами Себастьяни отвернулся и пропал в толпе товарищей по оружию, которые все устремились на боевые высоты. Огневой шквал длился целую вечность. Одно за другим, над стеной с ревом пролетали зажженные ядра, и падали оземь как огромные капли дождя, как градины, от которых содрогался пыльный двор. Изнуренные крестьяне продолжали отважно тушить пожары, не взирая на опасность с неба, и многие пали жертвой огненного хищника. Клейкое пламя охватывало одного человека за другим, и теперь повсюду раздавались вопли горящих заживо.
Вил оторвал взгляд от адского зрелища и прильнул к смотровому окну. Как он ни старался, ему не удавалось унять страх, разливавшийся по всем жилам. На краю около замкового листеля он увидел шесть больших катапульт, стрелявших «греческим огнем». Они походили на живых чудовищ, которые усердно поднимают длинные руки и со стоном выпускают горящие камни. Однако, когда Вил заметил плотные ряды пеших воинов, подбирающихся к крепости, тогда он поистине ужаснулся. Неприятель наступал упорядоченно, но Вилу показалось, что он движется беспорядочной бурой массой. Их головы и плечи были защищены длинными кольчугами, а тела – толстыми кожаными куртками. Они нетерпеливо разбивались на наступательные отряды: их раздражало, что предводители сдерживали общий натиск. Неприятель ощетинился волком, и Вилу даже показалось, что от предвкушения крови у них потекли слюни.
Неожиданно под ними задрожала земля.
– Что это? – пронзительно крикнул Ион.
– Что ты видишь? – взвизгнул Карл.
Вил ничего не ответил, но когда он отвернулся от окна, лицо его побледнело и осунулось.
Карл махнул к стене.
– О, Святая Матерь Божья! Мы все умрем.
Конрад оттолкнул его от бойницы, чтобы самому посмотреть. Бесчисленная пехота Висконти начала наступать на крепость, топоча ногами и колотя по деревянным щитам. За ними следовали рыцари в тяжелых доспехах. Норовистые кони храпели и били копытами, готовые проломить мост над рвом. Сзади подходили вереницы лучников и выстраивались в ровные линии, дабы поражать защитников замка на крышах, стенах и внутри него.
Тем временем внутри крепости над ревом атакующего врага возвысился чей-то ровный и спокойный голос.
– Синьор Гостанзо! – воскликнул Конрад.
На высоком южно-восточном углу стоял хозяин замка, и всем своим видом ободрял своих людей и смеялся над врагом. Зеленый с красным плащ легко развевался над широкими плечами мужчины, а серебряные доспехи ярко сияли в лучах восходящего солнца. Вызывающе улыбнувшись, он поднял руку и дал знак сержанту обнажить орудие, которое высилось на башне. Солдаты радостно закричали.
– Ballista! – выкрикнул кто-то.
Наступающая инфантерия слегка замедлила ход и мельком подняла глаза: сверху на них смотрела новейшая, самая быстрая катапульта, заряженная корзинами с камнями. Пока враг мешкал, синьор Гостанзо приказал выстрелить из баллисты. Орудие затрещало и выпустило заряд, посылая на голову неприятеля целый камнепад вперемешку с осколками железа. Середина фронта Висконти тут же полегла, а выжившие в смятении отступили. На земле остались лежать десятки раненых и убитых. При очередном запуске баллисты защитники крепости издали радостный клич. Командир армии Висконти не растерялся и быстро навел порядок в разбежавшихся рядах пехоты. По его команде они побежали, вопя и визжа, как дикие демоны, готовые растерзать каждую живую душу на своем пути.
– Вил, мы погибли! – простонал Конрад.
Вил тяжело глотнул и сжал зубы.
– Нам нечего бояться, нечего. Будь мужчиной! – прикрикнул он.
Петер отчаянно молился о сохранности драгоценной паствы, но от страха у него выступил противный холодный пот. Он поднялся с пыльной земли и стал на дрожащие ноги, ласково обняв Конрада.
– Выше голову, юноша.
– Они идут с лестницами! – выкрикнул Карл. – С лестницами! Их стрелки готовятся. Они снова заряжают катапульты.
Вторая линия пехоты подняла с земли длинные лестницы, и под потоками камней и стрел мчалась с ними прямиком ко рву. Стрелки Висконти, все три линии, присев на одно колено, приготовились прикрывать осадчиков с тыла. Сначала тучу стрел выпустила передовая линия: эти метили поза стену – во двор. Затем и средний с задним ряды лучников дали несколько залпов, но уже по защитникам на стенах и на крепостном валу.
Однако защитники сумели достойно ответить: потоки дротиков и стрел оглушительным летним ливнем сыпались со всех смотровых площадок. И все время метатели непрестанно загружали орудие новыми зарядами камней, и баллиста снова и снова посылала смертоносный град.
Вил с товарищами нерешительно ждали, пока им скинут пустые корзины.
– Вот! Первая корзина тебе, Карл! Беги к телеге со стрелами и наполни ее! Быстрей!
Мальчики сломя голову побежали к оружейным запасам, а затем рассыпались по всему двору, чтобы подобрать упавшие стрелы неприятеля и снабдить ими стрелков на стене.
– Быстрее, Карл! – поторапливал его Вил. – Заполняй корзину. Живее, Конрад! Да шевелитесь же!
Петер метался по двору, помогая то одному, то другому. Он крикнул Вилу:
– Слушай и следи за залпами, з-а-л-п-а-м-и! Не пускай мальчиков за стрелами, пока не настанет час. Держи их около стены, пока не упадет последняя стрела очередного залпа, – умолял он его, заламывая руки. – О Господи, Ион, Ион только что чуть не получил стрелой в спину. Вил, я же сказал: залпы!
Однако, как это часто случается с человеческими планами, никогда не знаешь всего наверняка. И Вил – тому не исключение. Он отослал Карла вовремя, точно между двумя залпами, но тот споткнулся и упал, беспомощно взглянув на товарищей у стены. Все замерли. Внезапно небо потемнело от множества дротиков, летящих прямиком во двор – на беззащитного Карла! Петер закрыл глаза.
Недремлющим инстинктом мальчишку прижало к земле и сжало его тело в плотный клубок. И хотя вплотную вокруг него стрелы со свистом вонзались в пыльный двор, ни одна не причинила ему вреда!
– Слава Богу! – воскликнул Петер. – Да будет благословенно имя Его. Теперь поднимайся, отрок, поднимайся!
Старик подбежал к чудом уцелевшему Карлу, и они вдвоем вернулись под спасительную защиту стены и в радушные объятья собратьев.
Карл наклонился вперед и уперся руками в колени, чтобы на минутку отдышаться. Только он заулыбался, как сверху на них упали несколько солдатских тел и рухнули на землю со страшным тупым стуком. Улыбка исчезла с лица Карла, и он побледнел. Мальчик перешагнул через искореженное тело молодого воина и остановился взглядом на кончике стрелы, торчащей у него из шлема.
Было не время предаваться печальным мыслям, и Вил нарушил молчание.
– Карл… Конрад… Ион… стрелы! Стрелкам нужны стрелы!
Конрад дрожал.
– Я… я не могу… пошевелиться…
Вил хлестнул его по лицу. Сверху на и их свалилось еще одно тело, потом еще, и еще.
– Ты должен, Конрад! гаркнул Вил. Ты должен смочь, иначе они не перестанут падать со стены!
Он схватил испуганного мальчика за волосы и швырнул его во двор, сплошь утыканный стрелами.
Какой-то сержант подбежал к Карлу и схватил его за горло. Он прокричал ему прямо в лицо:
– Bambino! Стой в середине и наполняй телегу стрелами… Хватит прятаться под стеной, иль я сам изрублю тебя! А ты, – крикнул он Вилу, – тоже стой здесь, собирай стрелы в эти корзины. Еще раз убежишь к стене, я, Богом клянусь, вышибу из тебя дух. Ты, черноголовый, держи веревки.
Мальчики не поняли солдата, и помчались в укрытие, ибо близился час для очередного залпа вражеских стрел. Петер споткнулся об обожженный труп и упал, а пока он, обезумев от ужаса, приходил в себя, настал черед следующего залпового выстрела. Когда он уже услышал свист смертоносного полета, бежать было слишком поздно. Он поднялся на ноги и застыл, покорившись судьбе, как та мраморная статуя, которая стояла напротив него всего в десяти шагах. Петер закрыл глаза. Он чувствовал, как стрелы рассекают воздух у самого его лица. Статуя раскололась надвое, но священник остался стоять невредимым. Он посмотрел на смертельные шины повсюду на земле вокруг себя и выдохнул к небесам беззвучное «благодарю».
Миновал третий час, потом шестой, а стрелы все летели. Полуденное солнце немилосердно палило по упрямой пехоте, которая осаждала крепость. Защитники замка выбивались из сил. Листель покрылся телами убитых, и кроваво-красная вода во рву также была усеяна плавающими телами. Некоторые решили, что, наверное, чудовище Висконти задумал выстроить мост из человеческих тел.
Обессиленные сервы делали все что в их силах, дабы как-то помочь воинам, но многие, очень многие лежали мертвыми: кого пронзила падающая стрела, кого огонь изувечил до неузнаваемости. Пока молодежь подбирала стрелы и поднимала на верхние ярусы новые чаны с кипящим маслом, старики относили раненых в лазарет, где лихорадочно трудились Габриелла с девочками.
– Гертруда! – закричала Фрида. – Гертруда, помоги мне удержать этого больного!
Девочки изо всех сил придавили грудь юного воина, который часто и тяжело дышал. Стрела проткнула ему левую руку, и он истекал кровью. Подошел хирург с острой, как бритва, секирой и одним могучим ударом отсек безнадежную руку до самого плеча. Когда тяжелый топор коснулся деревянного операционного стола, Гертруду вырвало. Фрида тоже сильно побледнела, но держалась, пока хирург не взял раскаленный меч и плашмя не прижег окровавленную культю.
Сено на полу промокло и отяжелело от крови, так что ходить по нему было невмоготу. Хайнц уже не поспевал менять отсыревшее сено на чистое и свежее, потому что раненые все прибывали и прибывали, проливая на пол целые потоки крови.
Десятки людей лежали вдоль мокрых стен лазарета. Они наполняли комнату стонами и плачем, метались и корчились от боли и ожогов. От вони невыносимо мутило внутри, но Фрида, Мария, Анна, Гертруда, Хайнц и остальные дети так отважно и бескорыстно трудились наперекор страху, что прослезились бы и ангелы, стоявшие, невидимо повсюду.
Тем, кто стоял на башнях, стало ясно, что в план Висконти не входило захватить ворота крепости, а вопреки ожиданиям, овладеть ее стенами многочисленной ордой инфантерии. А попади они внутрь, ворота окажутся в их распоряжении, и они с легкостью смогут опустить целехонький разводной мост для ожидающих извне рыцарей. Итак, пешая вражеская рать подводила новые и новые лестницы но всей окружности стены. Неприятели умирали без числа, но все ближе подбирались к заветной зубчатой площадке на стене.
Петер оставался с Карлом и Вилом на опасном дворе, подбирая упавшие стрелы и наполняя ими корзины, которые Ион с Конрадом поднимали наверх, к стрелкам. Вдруг с относительно безлюдной западной стены донеслись крики паники, которые перекрыли весь остальной шум. Враг проник в крепость!
Видя, как из бреши в стене выскакивают бурые куртки, у Петера защемило в груди. Он видел такое и раньше: сначала появится один, за ним – другой, а за ними – целая лавина, несущая смерть защитникам крепости. «Западная стена?… – подумал Петер. – Но как?»
Рыцари синьора Гостанзо поспешно выстроили внушительной силы линию обороны, дабы не дать врагу проникнуть во двор, и приготовились дать отпор. Пока они строили тяжеловооруженную передовую, синьор Гостанзо приказал стрелкам с северной стены целиться в бурую массу, которая разрасталась поверх западных укреплений. Петер предвидел такое развитие битвы. Одновременно самых зорких лучников отправили на крышу главной крепости, откуда можно было обстреливать неприятеля по всему двору.
Без колебаний и сомнений бывалые воины натянули тетиву и по команде давали один залп за другим по волне захватчиков, перелезающих через стены. Многие пали, срываясь со стены как спелые желуди по осени. Но за ними прибыла новая волна, нахлынувшая потопом на беспомощных дозорных.
Синьор Гостанзо поспешил к рыцарям и возглавил яростное наступление на армию Висконти и его наемников, скапливающихся у основания дальней стены. Он раскрутил над головой огромную булаву и первым нанес удар по противнику. Господин исступленно орудовал тяжеловесной палицей, выкашивая себе дорогу во вражеской лавине, единым взмахом рассекая головы и вколачивая недругов в землю.
Воодушевленные отвагой хозяина, рыцари забились еще ожесточеннее: кто – могучей секирой, кто – копьем, мечом или алебардой с широким лезвием. Они ревностно и безжалостно вклинивались в ряды противников.
Но верхи все заполонялись воинами Висконти. На парапетах появлялись брешь за брешью, через которые прибывали свежие силы в подмогу сражающимся в стенах крепости. Битва переместилась во двор, и Петер с мальчиками больше не могли подбирать упавшие стрелы. Они прижались в углу и с ужасом взирали на бойню вокруг себя. Сверху на них сыпались тела воинов с обеих враждующих сторон, и падали наземь, как тугие мешки репы. Карла мутило от режущего слух звука дробимых костей и скрежета металла. Он не выдержал:
– Петер, – взмолился он, – Петер, прошу, помолись, чтобы это быстрее закончилось!
Вдруг двое неприятельских воинов заметили крестоносцев и направились к ним, разгоняя перед собою густой дым. Зоркий Петер тоже заметил их, и в нем вспыхнул прежний инстинкт. Он выхватил самострел, наскоро прицелился и без малейшего колебания выстрелил. Один из мужчин пошатнулся, схватил конец дротика, пронзившего ему горло, и упал замертво. Но второй продолжал идти, не сводя глаз с Вила.
Мальчик прирос к земле… лишь на короткий миг. На это короткое мгновенье мысли и чувства покинули его, а потом ужас охватил его как ледяная вода Роны. У него помутилось в глазах, живот и конечности свело в цепенящей судороге. Он беспомощно смотрел на солдата, с визгом несущегося на него, и сделал рывок, словно хотел бежать. Но ноги не слушались его и стали такими тяжелыми, что он едва мог пошевелить ими. Он сделал всего несколько несмелых шагов и рухнул, зацепившись носком за разбитое колесо.
Противник злорадно захохотал и поднял окровавленный топор над головой до смерти напуганного юноши. Огласив двор пронзительным криком, он размахнулся что есть силы.
Что-то внутри мальчика заставило его вскочить, и он ловко увернулся от стремительного лезвия. Разъяренный враг бросился за ним вдогонку, дико размахивая секирой, но Вил быстро загнал себя в тупик и, обернувшись, стал спиной к горящей повозке. Он заплакал и умолял о пощаде. Но перед ним стоял не обычный солдат, не бедный крестьянин, взявший орудие по прихоти жадного хозяина. Нет, это был наемник, routier, и он лишал жизни с ревностной жестокостью. Помилования ждать не стоило.
Но, каким бы одиноким он ни чувствовал себя, друзья не покинули его в опасности: Петер, Карл и остальные лихорадочно перезаряжали единственный на всех самострел.
– О, Боже, быстрей! Петер… скорей же! – кричал Карл.
Трясущимися пальцами Петер обронил дротик не раз и не два, а целых три раза подряд. Карл и сам обезумел от спешки и отчаянно снова и снова поднимал дротик с земли и заряжал его в желоб.
– Натяните тетиву, все вы.
Карл с Конрадом напружились, дабы заложить лесину за приклад… – задача, часто непосильная даже для закаленных рук ветеранов.
В это время routier наслаждался мольбой в глазах юнца-жертвы и, играючи, угрожающе занес секиру над его головой. Вил вскрикнул и упал навзничь, чуть не обжегшись огнем позади себя. Мужчина снова занес топор.
Однако в пылу битвы, кипевшей вокруг, Вил неожиданно расхрабрился и, сдернув с пояса кинжал, робко выставил его на врага. Слабый блеск родного железа на полуденном солнце придал ему еще капельку отваги. Зубы сами собой стиснулись, взор прояснился, и он отважился на вызывающий взгляд в сторону удивленного врага.
Грубый наемник только насмешливо оскалился и прищурил глаза. С мастерством бывалого воина он легко и быстро рассек пополам крохотный клинок, как сущую безделицу. Вил посмотрел на бесполезную оленью ножку, которую до боли в пальцах сжимала его рука, и лишился остатков мужества. Упав на колени, он неотрывно следил за поднимающимся лезвием секиры и умолял врага о пощаде.
Но не успел взмах наемника образовать полную дугу, как он вдруг вскрикнул и упал в сторону подобно мешку зерна, который случаем выпал из телеги мельника. От неожиданности Вил открыл рот, увидев, как Себастьяни вытаскивает окровавленную алебарду из ребер противника. Мальчик содрогнулся: безжизненные глаза павшего неприятеля странным образом притягивал его.
– Вил, Вил, посмотри на меня! – кричал, бежавший к нему Карл. – Ты спасен, ты жив!
Крестоносцы укрылись под защитой темного угла, где Вил обессилено повалился наземь. Карл повернулся к Петеру:
– Надобно снова зарядить самострел!
– Верно, юноша, но я вряд ля смогу. Я уже попрощался с Вилом, когда… мне стало так…
– Но ты должен, нам всем грозит опасность! Я видел кое-кого из наших на той стене, Ричарда и…
Конрад сгреб самострел.
– Ja.Давай вместе.
Мальчики уперлись ногами в дугу широкого самострела и заклали-таки тетиву на положенное ей место. Карл схватил оружие и положил себе на плечо. Конрад показал на Себастьяни.
– Вот он. Защищай его.
Карл кивнул и прицелился в воина Висконти, который собирался напасть на Себастьяни сзади.
– Стреляй! Стреляй! – орал Конрад.
Карл задрожал и закрыл глаза.
– Стреляй же! – кричал товарищ.
Карл открыл глаза и проскрежетал зубами. Он и гуся за свою жизнь не выпотрошил, а уж человека убить было куда выше его сил. Правда, ему хватило смелости рывком спустить тетиву. Хороший получился выстрел, достойный умелого стрелка, да только стрела ушла в сторону и воткнулась в безобидную бочку. Карл досадливо простонал.
Однако Себастьяни сопутствовала удача, и его врага поразил кто-то из его товарищей. Встревоженные мальчики облегченно вздохнули. Конрад отобрал у Карла оружие и велел ему собрать дротиков. Петер пришел в себя и прикоснулся ко лбу Вила.
– Ты в порядке, сынок?
Бледный, как полотно, Вил остался сидеть неподвижно.
– Ты цел?
Ответа не было. Петер ласково похлопал мальчика по плечу и ободрил его:
– Ангелы с нами заодно сегодня, юноша, это точно.
Битва разгоралась. Войско господина Верди отвоевало стены крепости, но множество врага теперь находилось внутри, и они угрожали вратам. Во дворе шла яростная сеча. Петер отчаянно искал глазами остальных крестоносцев и взглядом остановился на синьоре Гостанзо, которого окружили со всех сторон. Лорд явно выбивался из сил, замахиваясь увесистой булавой, и противники все ближе и ближе подступали к нему с копьями.
Петер молниеносно сообразил и побежал.
– Держитесь около меня, мальчики, – на ходу приказал он. Священник чувствовал, как кровь стучит по тонким венам. От опасности вокруг все его чувства обострились Он прямо-таки перелетел через двор, проворно увертываясь от неприятелей, и вместе с мальчиками нырнул под прикрытие высокого ряда бочек.
– В чем дело? – задыхаясь, проговорил Карл.
Петер показал на синьора, который яростно отбивался от двух, а иногда от трех противников. Плащ на нем был изорван, а все лицо, щит и нагрудная пластина – заляпаны кровью многих.
– Он выдыхается! – вскрикнул Конрад.
– Верно, ему нужна подмога. Товарищи оставили его.
Неожиданно под мощью вражеского удара лорд упал на одно колено, прикрываясь щитом. Он устало взмахнул булавой и раздробил колено противника, повергнув его на землю. Но под весом собственного оружия Гостанзо опрокинулся и упал лицом в кровавое месиво под ногами. К нему тут же подскочил востроглазый воин Висконти.
Гостанзо безуспешно пытался подняться на ноги, но доспехи непосильным грузом давили на него. Петер прижал к плечу заряженный самострел, прицелился и выпустил дротик.
При звуке тетивы крестоносцы затаили дыханье: промахнись Петер сейчас, всему неминуемо настанет конец. Но меткий выстрел оправдал надежды: дротик угодил прямиком в грудь наемнику, и тот, на миг оцепенев, повалился поверх ног господина. От сильного удара по ногам голову синьора Гостанзо подкинуло вверх, и только тогда он понял, какая опасность только что миновала его. Оруженосец помог господину встать. Лорд бросил короткий взгляд на несостоявшегося убийцу, и его глаза скрестились с глазами Петера, стоявшего в тридцати шагах от него. Он слабо поприветствовал его и снова вступил в битву.