Текст книги "Вулкан: Владыка Змиев (ЛП)"

Автор книги: Дэвид Аннандейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

3

ПУТЕШЕСТВИЕ

НАЖИВКА

ЗАВЕРШЕНИЕ

Знание без мудрости – пепел. Долг без веры – шелуха. Защита без заботы – треснувшая наковальня.

Вулкан, «Изречения»

Огромный купол, созданный из слоев адамантия и базальта, открылся с громогласным стоном. При его движении завибрировала земля. Поочередно, одна из другой, выдвинулись четыре секции, отчего казалось, что из-под земли выросла еще одна гора. Отблески кузнечных горнов смешались с предрассветными лучами. Гесиод как будто издалека наблюдал за медленным подъемом колоссального сооружения, опиравшегося на пневматические колонны, толстые как ноги титана «Владыка войны». Над кузницей собралась эскадрилья мощных транспортов. Они подошли ближе и зависли, спустив захваты, чтобы закрепить огромную машину.

Внутри кузницы, в казавшемся еще более огромным после извлечения машины пространстве, Вулкан остановился посреди галереи, над рядами танков, и обратился к собравшимся воинам.

– Легионеры Восемнадцатого! – заговорил он. – Вы – сыны Ноктюрна! Мои сыны, а через меня и сыны Императора! Сегодня для вас начинается Крестовый поход! Сегодня мы отправляемся на поиски ваших братьев. Когда вы встретитесь с ними – вы узнаете их. Мы будем сражаться бок о бок, и тогда вы поймете, что ваш дом – это вся Галактика, что наша армия – это щит для всего человечества!

Послышался глухой рев двигателей, начавших подъем к небу колоссальной конструкции.

– Смотрите! – воскликнул Вулкан, указывая на поднимающееся сооружение. – Это часть истории нашего легиона. Этот корабль служил вашим братьям, а вы работали, чтобы сделать его еще сильнее. Так начал коваться ваш союз. Смотрите на его мощь! Смотрите, что он собой представляет! Это рождение нашего истинного легиона! А теперь – выступаем!

Тысячи сыновей примарха громогласным кличем заявили о верности ему. Потом загудели двигатели, и танки двинулись по пандусу к поджидавшим их наверху грузовым кораблям.

Они услышали Вулкана. Он знал это и не сомневался в том, что они согласны с его словами. В чем он не был уверен, так это в том, что они так же пламенно уверовали в это, как верил он сам. Для закаливания этой веры еще потребуется жаркое пламя.

Рай’тан вышел из реклюзиама линкора «Рожденный в пламени» и увидел поджидавшего его Т’келла.

– Ты был на мостике, когда мы покидали Ноктюрн? – спросил он.

– Да, был, – ответил Рай’тан. – Я попрощался с нашим миром, и от твоего имени тоже, брат.

– Благодарю тебя.

Рай’тан кивнул:

– Понимание долга не уменьшает боль разлуки. Мы знаем, что не бросаем Ноктюрн, но это не помогает избавиться от этого тягостного чувства.

Т’келл не ответил. Да ему это и не требовалось. Стремление защищать домашний мир прочно укоренилось в каждом представителе любого народа Ноктюрна, и восхождение к Легионес Астартес ничего не изменило. Этот инстинкт определял их сущность. Но тем не менее Рай’тан осознавал, что Вулкан пытается их научить новому пониманию «защиты домашнего мира», но он не чувствовал в себе этого, как должен был.

– А теперь, когда ожидание закончилось, твое беспокойство уменьшилось? – спросил он Т’келла.

Они направились к амфитеатру, расположенному в центре казармы, откуда игниакс мог обратиться сразу ко всем легионерам на борту корабля. До сих пор он не делал этого, но, медитируя в реклюзиаме, сосредоточился именно на этой мысли.

– Я рад, что наша миссия началась, – после паузы произнес Т’келл. – И я благодарен за то, что понимаю, в чем наша цель.

Слово «цель» он произнес так, словно искал наиболее подходящий режим для двигателя: Т’келл имел привычку мыслить понятиями прямой механической эффективности. Он не терпел никакой неопределенности.

– У нас есть цель, – сказал Рай’тан. – Но?..

– Ты видишь меня насквозь?

– Почти.

– Наши далекие братья по Восемнадцатому… – нерешительно произнес Т’келл и замолчал.

– Ты задумался об уроке, который нам необходимо усвоить, – подсказал Рай’тан.

– Возможно, – согласился Т’келл. – Ты тоже об этом думал?

– Мы получим ответы на все свои вопросы.

Рай’тан решил, что свои сомнения он может высказать только примарху. И еще он решил, что сегодня не станет обращаться к воинам из амфитеатра. Его мучили те же самые вопросы, в ответах на которые он пока не был уверен.

– Как думаешь, мы вовремя доберемся до Антеума? – спросил Т’келл.

– Император не без причины выбрал именно этот момент, чтобы направить нас туда, – осторожно ответил Рай’тан.

– Но эта причина может не предусматривать их спасения.

Рай’тан поморщился.

– Они проглотили наживку! – закричал в вокс Нумеон. – Эти зеленокожие довольно сговорчивы.

– И предсказуемы в своей свирепости, – добавил Вон, шагая на юг от вулканического конуса. – Пора их за это вознаградить.

На лавовом плато кишели орды ксеносов. Орки непрерывным потоком спускались со штурмовой и кораблей по другую сторону от вулканической цепи ограничивающей плоскогорье. Теперь они двигались к базе легионеров, словно океанский прилив.

Стационарные орудийные позиции открыли огонь сбивая первые ряды орков. Тяжелая артиллерия Восемнадцатого была сосредоточена у подножия вулкана. Танки доставить к базе было возможно только по воздуху, но они сохраняли частичную мобильность тех участках, где почти не было лавовых потоков, пушки вели огонь на средней дальности, и Вон вывел легионеров навстречу тем тварям, кто прорвался через заградительный огонь.

Их было очень много.

Стройные ряды легионеров столкнулись с беспорядочными толпами орков и оттеснили их назад. Две армии сошлись над скалами – каменным океаном, застывшим в разгар шторма. Вон короткими направленными очередями стрелял из комбиболтера, разворачиваясь то направо, то налево, разнося злобно рычащих ксеносов на куски.

– Наступаем до линии нашего обстрела, – скомандовал он. – Потом отступаем, чтобы орки прошли сквозь яростный огонь.

После этого он по воксу вызвал техножрицу Ксерексению.

– Лорд-командующий, – откликнулась она.

– Мы получаем информацию с ауспиков на вулкане?

Ему требовалось заранее узнать об извержении, чтобы попытаться добавить его мощь в свою операцию.

– Все сенсоры активированы, лорд-командующий. Поток данных поступает исправно.

На выступ лавы запрыгнул здоровенный громила и бросился на Вона. В его руках был топор, хотя и не острый, но достаточно тяжелый, чтобы перерубить конечности обычного смертного, словно ветки. Зеленокожий ударил топором сбоку по голове Вона. В ушах зазвенело, но шлем отразил удар. Разъяренный орк оскалил челюсти, способные перекусить тело человека пополам, и впился в каску космодесантника, но раскрошил себе клыки. Вон поморщился и пронзил шею врага силовым мечом. Стряхнув мертвого монстра, он бросился на следующего противника.

– Разве это не та война, какую мы заслужили? – яростно крикнул он своим воинам и усмехнулся. – Это наше поле боя, и они здесь умрут!

Он посмотрел вперед, на не иссякающие волны прибывающих орков, на бесконечное множество врагов.

«Хорошая война, – подумал он. – И если это конец, то славный…»

Орки привезли с собой и артиллерию, но обстрел с их стороны был слишком рассредоточенным и потому неэффективным. Нерегулярные залпы разбрасывали снаряды по всему плато и представляли угрозу скорее для самих чужаков, чем для легионеров. Один из снарядов упал в нескольких метрах от Вона. Взрыв подбросил его в воздух, но он сумел приземлиться на ноги. Рядом упал легионер Орасус. Вон быстро помог ему подняться и пристрелил трех орков, уже спешивших сорвать с воина доспехи.

Отделение легионеров восстановило строй и снова двинулось вперед.

– Об этой битве сложат песни, – сказал Орасус.

– Так оно и будет, – согласился Вон.

Его респиратор вместе с запахом серы принес и вонь отработанного фуцелина.

«Но может ли песня жить без певца?»

Нет, однако сейчас вокруг них звучала музыка: глубокий ритмичный рокот оружия легионеров и бесконечные раскатистые взрывы. В хоре голосов зеленокожих появилась пронзительная боль и страдание – их убивали десятками, сотнями, а вскоре погибнут тысячи. И все это подчинялось особому ритму марширующих ног и убийств, стуку сабатонов по камням и треску плоти, разрываемой снарядами.

Война без возможности отступить. И в ней есть своя слава.

«Мы к этому стремились? На протяжении всей нашей истории мы искали именно такую войну?»

Вон снова вернулся мыслями к настоящему, к битве, которую он будет вести так долго, как только сможет. Легионер вызвал по воксу Резалт и запросил сведения об обстановке на орбите.

– Мы держимся, лорд-командующий, – доложила она. – Зеленокожие сейчас в основном заняты высадкой своих войск.

– Займи их флот, насколько это в твоих силах, – сказал Вон.

– Я не буду рисковать кораблем без веской причины, – заверила его Резалт, – но и мы принесем определенную пользу в этой войне.

«В этой последней войне», – услышал Вон в ее голосе.

«Мы все об этом знаем, – подумал он. – Каждый из нас. И в этом мы обретем наслаждение – наслаждение финалом».

Амфитеатр был высечен из цельной массивной плиты базальта. Казалось, что сам Ноктюрн в награду воинам создал эту однородную и гладкую композицию специально для собраний своих сыновей. На первый взгляд помещение создавало впечатление темной монолитной простоты и мощи, но при более близком рассмотрении в нем проявлялись настоящие шедевры мастерства: каждый ярус скамей был украшен резными изображениями чудовищ Ноктюрна, которые, несмотря на свою реальность, давно стали мифическими существами. Величавые драйгнирры и дактилиды извивались на поверхности камня как символы упорной жизни этого мира, такой же суровой, как и планета, бросающая вызов собственным обитателям. В такой жизни была своя красота, благородная, но не допускающая слабости.

За исключением игниакса, сидевшего на одном из средних ярусов, амфитеатр пустовал. Рай’тан поднял голову навстречу Вулкану, вошедшему через правую верхнюю арку. Его лицо было мрачным, как и одолевавшие душу сомнения. Примарх прочел эти эмоции и в свою очередь сам ощутил их прикосновение.

Рай’тан не обрел желанную веру, а Вулкан не мог ее ему внушить.

– Ты думал, что конец ожиданиям будет означать и конец сомнениям, – сказал он, подойдя к Рай’тану.

– Да, – признался игниакс. – Я был неправ и уже просил прощения за свои сомнения, господин Вулкан.

– А я сказал, что в этом нет необходимости.

– Да, сказал. Но я снова прошу снисхождения, ведь я должен это сделать, поскольку не выполнил свой долг и подвел тебя. – Он обвел взмахом руки пустой амфитеатр. – Мне пришлось бы солгать, если бы я решился говорить здесь.

– Я бы не стал просить тебя об этом, – сказал Вулкан. – Никогда. – Он сел рядом с игниаксом. – Скажи мне правду.

Рай’тан вздохнул.

– То задание Терранского Восемнадцатого… – заговорил легионер. – Оно ведь безнадежно без нас.

– Верно.

– И нет никакой гарантии, что мы придем к ним вовремя.

– Теоретически: нет. Но я верю в своего отца. Он не отправил бы нас на бессмысленное испытание.

– Прости, но что, если неудача и есть испытание? Я не хочу сказать, что Терранский Восемнадцатый погибает напрасно. Его деяния благородны и полны героизма. Я не хочу никого ни в чем обвинять, но такая ситуация повторяется снова и снова. Я вижу здесь замысел, мой лорд, и суть его в уничтожении. Может, в этом и заключается наш урок?

– Нет, – возразил Вулкан. – Если только мы не сможем исполнить свой долг. Терранский Восемнадцатый не погибнет, потому что мы спасем его. Мы сохраним его и объединимся, и в этом будет заключаться урок.

Стремление обрести надежду сверкнуло в глазах Рай’тана, но его сомнения еще не рассеялись.

Вулкан похлопал его по плечу и поднялся на самый верх амфитеатра. Звук его шагов гулко прокатился в пустоте.

«Я заполню эту пустоту, – поклялся примарх. – На наковальне этой войны я создам первоклассный сплав».

Вон потерял счет времени. После первых десяти дней оно утратило значение. Он мог бы свериться с хронометром, но не видел в том смысла. Цифры на нем слишком напоминали обратный отсчет до смерти между дождем из серы или дождем из снарядов. И разница между днем и ночью тоже почти стерлась: днем завеса пепла становилась чуть светлее, а вспышки взрывов ночью сверкали чуть ярче. В этой войне не было ни затиший, ни передышек. Орки атаковали с таким остервенением, словно каждый миг был решающим.

Вон вернулся на базу, чтобы пополнить боекомплект, когда по воксу поступил вызов Ксерексении. Она просила об аудиенции в командном пункте.

Он прошел туда через полевой госпиталь. Все хирургические столы были заняты ранеными братьями. Фимбрус, старший апотекарий легиона, руководил персоналом, пытавшимся спасти их жизни. Он коротко кивнул Вону и склонился над столом, продолжая ампутацию левой ноги легионеру, еще сохранившему сознание. Вон шел от стола к столу, негромкими словами выражая воинам благодарность и поддержку.

Ему самому это казалось прощанием перед гибелью.

В командном пункте настроение было не таким мрачным. Ксерексению он застал в состоянии неиссякаемого любопытства. Вон подозревал, что техножрица будет с восхищенным интересом наблюдать даже за процессом собственной смерти.

– Нарастает еще один выброс магмы, – сказала она подошедшему легионеру. С южной стороны, из этой вершины.

Из-за ее сутулой спины появился механодендрит, указавший в точку на пикт-экране.

– Так быстро после прошлого извержения? – удивился Вон.

Он посмотрел на красный ручеек потоковой информации о геологической активности. Планета Антеум находилась в состоянии перманентной агонии и грозила развалиться на куски. Извержение вершины в центре лавового поля было неизбежным, к тому же в цепочке вулканов на юге отмечалось резкое повышение давления.

– Как скоро? – спросил командующий.

Ксерексения что-то защебетала на двоичном наречии.

– Через четыре часа, – ответила она затем.

– Это замедлит орков, – произнес Вон, осознавая представляющийся шанс. – Во время извержения они не смогут пересечь горы. Их посадочные площадки будут отрезаны от плато. Так мы получим возможность уничтожить армию от базы до горного хребта. Теперь мы на них нажмем. А когда начнутся извержения, мы загоним их в лаву.

Он не поддавался льстивым посулам надежды на победу. Но продвижение орков можно замедлить, тем самым выиграв дополнительное время для себя и для населения, которое оставалось под защитой Восемнадцатого. Это уже неплохо, и они будут сражаться. День за днем, час за часом.

Предсказание Ксерексении оказалось точным: первой взорвалась южная цепочка вулканов, когда танковые соединения уже загрохотали по плато. Пешие отряды шли вровень с бронетехникой, образуя непреодолимую и смертоносную для орков стену, протянувшуюся от базы до конуса. РСЗО «Вихрь» двигались сзади, и их ракетные залпы вызывали цепочки взрывов в рядах орков на средней дистанции, а боевым танкам Вон приказал сосредоточиться на ближних подступах. Интенсивный согласованный обстрел наносил противнику колоссальный урон. Зеленокожие попадали под гусеницы машин, а Восемнадцатый медленно и методично продвигался вперед, словно на параде истребления.

Начавшиеся извержения как будто говорили о том, что Антеум решил вступить в союз с легионерами против нашествия ксеносов. Земля дрожала, опрокидывая наименее крупных орков, тучи пепла застилали горизонт. Взрывы, раскалывающие небо, прокатывались по плато, повреждая их ушные перепонки и заставляя пехоту спотыкаться. Еще через несколько минут началось извержение вулкана, на котором стояла база легиона, и из недр горы хлынули потоки расплавленного камня и грязи.

Однако южный край кратера еще держался.

Вон ехал в башне «Погибели этнарха» и косил зеленокожих из сдвоенного комбиболтера, установленного на поворотной турели. Лазпушки в спонсонах рассекали плоть ксеносов перед танком, а ускорительные орудия беспощадно карали орков шквалами бризантных снарядов. При ограниченной видимости легион утратил согласованность действий, и Вон видел лишь окружающий хаос непрерывной стрельбы и вулканические выбросы.

Перед его глазами мелькнул образ из прошлого. В начальной стадии Великого крестового похода, на совещании старших офицеров легионов, Вон оказался на борту «Гордости Императора», флагмана Третьего. Там собралось множество летописцев, и, когда примарх Детей Императора вел Вона по одной из галерей, воина особенно поразило одно из полотен, украшавших стены, – огромная картина высотой не менее шести метров и вдвое большей ширины. Настоящий вихрь движения, тусклые цвета, наслаивавшиеся один на другой, яркие красные и оранжевые штрихи. Это абстрактное полотно вызывало непреодолимое потрясение.

– Завораживает, не так ли? – заметил Фулгрим.

– А что это?

– Это война. По-моему, это самое убедительное ее изображение из всех, что я видел. Когда я на него смотрю, то вижу неизбежный хаос как следствие любого конфликта в нашем Великом крестовом походе и предупреждение о том, каким неудержимым штормом она может обернуться. И еще картина служит мне напоминанием о том, почему я настаиваю на совершенстве своего легиона в любых аспектах битвы. Без дисциплины нас ждет именно то, что изображено здесь.

Перед глазами Вона снова встала та картина. Он видел ее своим мысленным взором и в реальности, закружившейся чудовищным вихрем. Ему показалось, что мир утратил форму. Окружавшие их и погибшие под огнем и снарядами ксеносы исчезли, как и всякое чувство расстояния. Остались только насыщенно-серый фон и быстро меркнущие в нем ослепительные вспышки. Вон с боем пробивался сквозь бесконечное море цветов и образов. Это была война, низведенная до абстракции. Казалось, что в этом воплощении конфликта потонет все остальное. Какой-то частью своего сознания он считал, что это не самое худшее.

Однако он все еще оставался лордом-командующим Восемнадцатого легиона. То, что происходило вокруг, подчинялось его воле, его стратегии, его желанию противопоставить оркам саму планету. И вот сейчас, недалеко от флангов космодесантников, слева и справа от него дышали убийственным жаром потоки лавы, чьи медлительные трехметровые волны поглощали чужаков.

В грохоте взрывов едва различимые вопли умирающих зеленокожих были для Вона самыми желанными звуками.

Он связался по воксу с Ксерексенией, оставшейся в «Кальдере».

– Что ты видишь?

Ауспики дальнего радиуса действия могли обеспечить более полную картину поля боя.

– Всё, как вы и предсказывали, лорд-командующий. Подкрепления с юга отрезаны. Армия на плато значительно уменьшилась. У орков возникли трудности с приземлением. После начала извержений возросло количество катастроф. Мы… – Она замолчала, и послышался короткий пронзительный всплеск двоичных трелей. – Лорд-командующий, один из их кораблей направляется к плато!

– Они намерены здесь приземлиться?

Если бы оркам это удалось, преимущество Восемнадцатого, обеспеченное началом извержений, было бы утрачено.

– Благоприятный исход невозможен. Попытка обречена на провал.

Вон поднял голову, но неба он не увидел. Определить, где упадет корабль, невозможно, пока не станет слишком поздно. Тем не менее он разослал воинам предупреждение и предположил, что орки могли решиться на такую же губительную жертву, как было на Керкире.

Ксерексения снова вызвала его.

– Лорд-командующий, курс корабля исключает приземление на плато. Траектория полета ведет к вершине центрального вулкана.

Неужели это часть их стратегии? Сознают ли пилоты, что они делают? Ответы на эти вопросы уже не имели значения. В действиях орков всегда было трудно обнаружить здравый смысл, зато яростная жестокость зеленокожих снова и снова приводила к самым невероятным ситуациям, словно им хватало одной лишь свирепости для изменения законов физики и вероятности.

– Удар через пять секунд, – предупредила его Ксерексения.

Вон заметил огненный штрих в небе – то ли след двигателей, то ли пламя горящего корабля. Донесся пронзительный раскатистый рев примитивной машины, затем характерный грохот удара о скалу. Высоко, на севере, вспыхнуло новое проявление гнева небес, а потом послышался быстро усиливающийся глухой рокот обваливающейся породы.

Появилось алое зарево.

«Поток лавы».

Предупреждение о нем разошлось по каналам связи, но что-либо предпринимать было уже поздно. Сенсоры техножрицы подтвердили прочность горного хребта, и все изменилось: если ранее направление извержения было известно, а вероятность попадания такого большого корабля именно в эту точку казалась немыслимой, то сейчас произошло именно то, что считалось невероятным. На плато не было никаких возвышенностей или укрытий, чтобы спастись от магмы. Оставалось только проклинать судьбу.

Столкновение самолета ксеносов с горой привело к разрушению защищавшего легионеров края кратера. Смерть, которую Вон уготовил оркам, пришла за всеми.

Командующий продолжал сражаться и двигаться вперед. Рапорты и приказы в воксе отмечали продвижение накатывающейся катастрофы.

– Мы отрезаны с восточного фланга. Можно ли сместить колонну к западу.

– Никак нет. С той стороны море.

– Лава добралась до «Кальдеры».

– Говорят канониры с верхнего яруса. Мы пока в состоянии продолжать обстрел. Держитесь, братья!

Оставался единственный выход: идти вперед, насколько это будет возможно, чтобы оставаться перед потоком лавы. Он может иссякнуть или хотя бы утратить свою силу, прежде чем доберется до легионеров.

Контакт с «Кальдерой» прервался с пронзительным свистом в воксе.

– Если мы погибнем, орки погибнут вместе с нами! – крикнул Вон всем, кто еще мог его слышать. – Это наше возмездие! Это их погребальный костер!

Багряное сияние нарастало. Жар усиливался. Орудия грохотали, орки умирали. Вон действительно погрузился в реальность той картины. Легионеру подумалось, что создавший ее летописец познал глубинную сущность войны лучше, чем кто-либо другой. Даже Фулгрим.

Внезапно земля исчезла, и они провалились в чудовищную кузницу. Лава настигла их – вокруг раскинулось море огня.

«Погибель этнарха» грозила перевернуться.

На экранах тактикариума проявились новые, угрожающие векторы вражеских кораблей, и клаксоны «Клостзаца» тревожно взвыли.

– Ксеносы меняют направление, – доложил офицер-оператор вокса Денхорн. – Они покидают орбиту.

– Всем кораблям! – обратилась к капитанам Резалт. – Подготовиться к схватке с основными силами противника. Они направляются к нам.

– Ты нисколько не удивилась, – заметил Валтайн, капитан фрегата «Пламя Кавказа».

– Извержения помешали зеленокожим продолжать высадку. Им надо куда-то приложить силы.

– Какие будут приказы?

– Те же самые, как и всегда. Отступление невозможно, капитан. У Антеума мы должны их остановить. Нам некуда идти.

– Штурмовая луна тоже покидает орбиту, – доложил оператор ауспика.

– Флоту построиться в боевой порядок! – приказала Резалт. – Сомкнуть строй, сосредоточить огонь на передней полусфере.

Она посмотрела на экран тактикариума и оценила рой, угрожающий «Клостзацу». Ситуация складывалась точно так же, как над Керкирой, но теперь ничего не оставалось, кроме как двигаться вперед.

– Всем капитанам: мы будем наконечником копья. Наша задача – атаковать штурмовую луну. Именем Императора, мы заставим их заплатить высокую цену!

Флоты людей и орков сближались. Различия между ними были столь велики, что Резалт они казались оскорбительными. Ей было противно, что приходится воевать с этими существами, что хотя бы один корабль ее группировки будет уничтожен ими. Само существование этих ксеносов вызывало у нее отвращение. Зеленокожим нет места в Галактике. Они не имеют ни разума, ни цивилизации. Лишь неистовую жестокость. Если бы торжествовала истинная справедливость, они отступили бы перед величием Империума и дотла сгорели от стыда.

Резалт знала, что должно произойти. Она так долго сражалась вместе с Восемнадцатым легионом, повидала столько отчаянных битв, что тоже была готова стоять насмерть. Она ни о чем не сожалела. И при мысли о том, что ее действия приведут к гибели множества орков, она улыбнулась. Сегодня она покроет себя славой, и, что более важно, все это обретет для нее смысл.

Перед приближающимся роем остатки легионного флота собрались вместе. Торпеды, орудийные снаряды и лэнс-лучи пронизывали пустоту, поджигая нелепые сооружения, осмеливавшиеся называться кораблями. Орки отвечали на стрельбу. Некоторые их космолеты взрывались еще при попытке перейти в атаку, даже без единого попадания. Но на их место сейчас же приходили другие. Рой становился гуще. Летающие посудины орков, спеша сразиться с врагом, сталкивались друг с другом.

И в центре роя грозным чудовищем надвигалась штурмовая луна.

Копье Имперского Флота погрузилось в рой, и тот поглотил его. «Клостзац» уничтожал любого, кто осмеливался атаковать в лоб. Остальные корабли сбивали десятки врагов на флангах, но за ними выстраивались новые. Отдельным врагам удалось прорваться сквозь огневую завесу, и их единичные залпы достигали цели. И таких было немало.

Звездолет эскорта «Барбикан» погиб. Фрегат «Сила благородства» погиб. Наконечник копья стал выщербленным.

Резалт лично встала за капитанский мостик, когда корабли-тараны встряхнули корпус, и примитивные снаряды орков истощили пустотные щиты. Защита «Клостзаца» ослабела. Он получил уже не меньше десятка пробоин.

– Управление стрельбой почти отсутствует, – бесцветным голосом сообщил сервитор, подключенный к орудийной системе корабля.

На обзорном экране Резалт видела отдаленные взрывы снарядов и торпед на поверхности луны.

– Мы наносим ей ущерб? – спросила она Денхорна.

– Сейчас трудно получить осмысленные данные. Скорее всего, да, но повреждения не настолько глубоки, чтобы их мог зафиксировать ауспик. Слишком велика плотность этой конструкции.

«Грубая сила, – подумала Резалт. – Их безыскусность победит нас».

– Орудия левого борта вышли из строя, – доложил сервитор.

– Перенаправить все, что возможно, – приказала Резалт. – Цель – расположение орков на Антеуме.

Корабль находился слишком далеко от планеты, чтобы осуществить орбитальную бомбардировку в полной мере, но любой урон врагу на поверхности имеет значение. Судьба «Клостзаца» решена, однако напоследок он еще может обстрелять базу орков.

– Продолжаем движение, – добавила Резалт. – Отступление невозможно.

Спустя несколько секунд к Антеуму умчались последние торпеды.

– Мы потеряли управление, – доложил Валтайн. – Борт пробит почти на половину длины. Стремительно теряем атмосферу. Прощай. Наш курс прежний. Мы погибнем и заберем их с собой.

– Мы тоже, капитан. Мы тоже.

Штурмовая луна угрожающе нависла над строем. В корпус «Клостзаца» ударил очередной таран. Корабль задрожал, словно в предсмертных судорогах. Подача энергии снизилась. Во всей рубке погасли пикт-экраны.

– Пробоина в двигателе, – монотонно протянул сервитор. – Утечка плазмы.

– Есть угроза цепной реакции? – спросила Резалт.

– Определенно.

– Хорошо. Теперь мы атакуем штурмовую луну.

В рубке воцарилась мрачная тишина. Экипаж смирился с неизбежностью, и коллективное бессознательное словно подталкивало корабль к базе орков.

– У нас еще осталась одна торпеда, – объявила Резалт. – Самая большая. Мы станем смертельным ударом.

Она очень хотела верить в это. Она хотела верить, что их гибель будет иметь значение. Длина «Клостзаца» составляла двадцать четыре километра. Даже с разбитыми двигателями корабль расколет штурмовой спутник как яйцо. Взрыв уничтожит все, что находится внутри, и чудовищное сооружение развалится.

Все обязательно так и будет. Судьба не допустит другого конца.

– Соедините меня с лордом-командующим, – велела Резалт.

– Связи с «Кальдерой» нет, – ответил Денхорн.

– Хорошо. Запиши сообщение для вокса. – Резалт надеялась, что Вон все-таки услышит ее. – Мы идем на таран штурмовой луны. Мы уничтожим сердце вражеского флота. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не смогу увидеть результатов своих действий.

База орков заполнила собой уже весь экран. Резалт больше не могла рассмотреть контуры объекта. Она поняла, что удар «Клостзаца» спутнику будет почти точным повторением действий зеленокожих на Керкире. Сердце сжалось от этой мысли: теперь уже не было двух различных способов ведения войны. Остался только один. Флот мертв. Корабли продолжают движение вперед, став обычными орудиями грубой силы. Орки вынудили Восемнадцатый драться по их правилам. От невыносимой душевной боли ей хотелось кричать во весь голос.

Но она хранила молчание. Резалт и весь экипаж стояли навытяжку, а огромный корабль уже приближался к поверхности штурмовой луны.

«Лишь бы это имело смысл, – думала она. – Лишь бы это имело смысл».

Но в последние секунды перед столкновением она поняла, что их гибель будет напрасной.

Сначала была темнота. Зловещая темнота и боль. Потом чернота расцвела красным заревом и жаром, причинявшим мучения.

Аварийные символы в авточувствах Вона отключились. Его организм соскальзывал в состояние комы, повинуясь анабиозной мембране. Воина что-то сдавливало. Избавиться от невыносимого жара было невозможно, но он старался оставаться в сознании.

Командующий уперся в придавившую его тяжесть и надавил со всей силы. Груз шевельнулся. Он продолжал толкать его снова и снова и, наконец, смог пошевелиться. Решимость притупила лезвие красной боли. То, что придавило Вона, поддалось – космодесантник сумел приподнять это и отбросить в сторону.

Теперь Кассиан мог осмотреться. Вон выкарабкался из груды обломков «Рубящего клинка». Поток лавы спрессовал тяжелую боевую технику легиона в один высокий холм искореженного металла. Между отдельными фрагментами была видна остывающая, но все еще тускло-красная масса расплавленной породы. Некоторые машины взорвались, другие были просто разбиты, но часть оказалась достаточно прочной, чтобы сохранить жизнь экипажей. Машины погибли, но легионеры продолжали жить, и они уже начали выбираться через сорванные люки и пробоины в корпусе. Ниже холма из танков Вон увидел неподвижно торчавшие из лавы конечности. Ему даже думать не хотелось, сколько погибло легионеров, шагавших рядом с танками, но и в живых их осталось больше, чем он надеялся. Все они также забирались на металлический холм.

Пыль от пепла еще не осела, и Вон видел не дальше, чем на сотню метров в любую сторону. Но и это уже было неплохо. Затухающее свечение лавы помогло установить место, где прервалась битва. После смертоносного натиска расплавленного потока наступил момент тишины. Отдельные участки лавы еще светились. Под ними были погребены тысячи орков. Повсюду виднелись их обожженные, скалящиеся морды. Плато постепенно превращалось в нечто среднее между кладбищем и крематорием. Падающий пепел душил горение, застилая оранжевые и черные пятна серой пеленой.