Текст книги "Мальчик, который плавал с пираньями"

Автор книги: Дэвид Алмонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Дэвид Алмонд
Мальчик, который плавал с пираньями

Text © David Almond (UK) Ltd

Illustrations © 2012 Oliver Jeffers

Published by arrangement with Walker Books Limited, London SE11 5HJ.

All rights reserved. No part of this book may be reproduced, transmitted, broadcast or stored in an information retrieval system in any form or by any means, graphic, electronic or mechanical, including photocopying, taping and recording, without prior written permission from the publisher.

© Ольга Варшавер, перевод.

© Издание на русском языке. ООО «Издательский дом «Самокат», 2015

* * *

Посвящается Хелле

Допустим, кто-то из твоих домашних – например, дядя Эрни – превратил родной дом в завод. И выпускает там не что-нибудь, а рыбные консервы. Нравится? Нет, ты представь: повсюду – вёдра с селёдкой, ящики со скумбрией! В ванне кишат сардины! Представь, что твой дядя Эрни мастерит всё новые и новые станки, чтобы рубить рыбам головы, отсекать хвосты, чистить, потрошить, варить и запихивать в консервные банки! А грохот какой? А грязь? А вонь?! Ну, нравится?

А теперь вообрази, что станки дяди Эрни заполонили весь дом: они жужжат и стучат во всех комнатах, даже в твоей спальне, и тебе приходится спать в стенном шкафу. К тому же дядя Эрни говорит, что в школу тебе больше ходить нельзя: ты должен помогать ему консервировать рыбу. Что-что? Ты счастлив не ходить в школу? Отлично! Но помни: ровно в шесть утра – каждое утро! – ты обязан начать работу. И никаких каникул! И никаких друзей-приятелей! Нравится? Ах, не нравится? Ну вот, и Стенли Эрунду тоже не понравилось.

Стенли Эрунд. Нормальный ребёнок, который жил себе самой заурядной жизнью в обычном доме, а потом – бац! И вся жизнь наперекосяк. В одночасье. Жили-поживали Стен, дядя Эрни и тётушка Анни в чудном домике в переулке, сбегавшем к Рыбному причалу, – и вдруг… Селёдка, скумбрия, сардины.

Прошу заметить: дядю с тётей Стен очень любил. Дядя Эрни был братом его отца. И когда отец Стена погиб в ужасной катастрофе, а мама умерла от горя, Эрни и Анни приняли его, как родного сына. Ну, в сущности, заменили ему родителей. Но потом их жизнь покатилась под откос – прямиком в бездну. В тартарары. И как прикажете жить дальше?

1. Завод

Глава первая

А началось всё, когда закрылась верфь Симпсона. Закрылась, хотя стояла на реке с незапамятных времён. На верфи работали мужчины со всей округи. И папа, пока был жив, там работал. И дядя Эрни работал там чуть ли не с детства вместе с братом. И их отец, и отец их отца, и отец отца их отца. И вдруг – р-р-раз! – работать негде. В Корее, на Тайване, в Китае и Японии строят корабли дешевле и лучше. Ворота верфи захлопнулись, рабочим дали жалкое выходное пособие и велели идти куда глаза глядят, а на их место пригнали бригаду для сноса здания, вооружённую чугунной бабой – это такой шар, которым бьют-бьют в стенку, и она в конце концов падает. Так и остались корабелы без работы. Но дядя Эрни и его товарищи были горды и трудолюбивы, к тому же им надо было кормить семьи.

Некоторые пошли служить в другие места: нанялись на фабрику пластиковой тары, или сели на телефон в финансово-страховой компании, или расставляли товары на полках в супермаркете, или водили экскурсии по Музею истории промышленности – показывали туристам разные красивые корабли, которые строились на их верфи с глубокой древности и до наших дней. Но некоторым бывшим корабелам никуда приткнуться не удалось: мрачные, они целыми днями слонялись по улицам, околачивались на перекрёстках, а кое-кто вообще заболел и зачах, или стал прикладываться к бутылке, а то и подворовывать. Некоторые угодили в тюрьму! Однако нашлись и такие, как мистер Эрнест Эрунд. У дядюшки Эрни были большие планы. Очень большие планы.

Спустя несколько месяцев после увольнения он стоял с племянником Стеном и женой Анни на берегу реки. На глазах у них огромная чугунная баба мерно ударяла в каменные стены, крушила заборы и крыши. Верфь Симпсона превращалась в руины. Причалы трещали, как картонные коробки. Воздух полнился мучительными металлическими звуками: стуком, скрежетом, визгом, лязгом. Земля под ногами дрожала и вибрировала. Река бурлила и нахлёстывала на берег, с моря порывами налетал ветер. Чайки верещали, словно наступило светопреставление.

Зато Эрни, который рвал и метал много недель, теперь молчал. Лишь вздыхал, похмыкивал да изредка, добавив крепкое словцо, поплёвывал в воду.

Но внезапно он не выдержал:

– Мир свихнулся! – заорал он, перекрикивая рёв ветра. – Мир абсолютно помешался! – Он в сердцах топнул ногой и погрозил небу сразу двумя кулаками. – Но меня вам с пути не сбить! Эрнест Эрунд вам не по зубам!

Он посмотрел вдаль, туда, где кончалась старая верфь, где кончалась сама река и открывалась мерцающая серебром ширь моря. В устье реки входил траулер. Красный и красивый. Вокруг него вились белые чайки. Какая красота! Красный корабль покачивался на волнах, сверкал в лучах солнца… Словно видение. Словно сон. Словно мечта. Словно подарок и прекрасное, щедрое обещание. Траулер подошёл к Рыбному причалу. Рыбаки проворно выгрузили на берег свой улов – полный невод отборных сардин. Эрни не сводил с них глаз. И внезапно всё стало ясно и просто. Как дважды два.

– Вот и ответ! – прокричал он.

– Какой ответ? – спросила Анни.

– На какой вопрос? – спросил Стен.

Но Эрни их уже не слышал. Сорвавшись с места, он добежал до причала и купил у рыбаков полведра рыбы. Потом рванул домой, залил сардины водой и поставил на огонь. Потом достал из сарая тачку и быстро покатил её на берег, к Анни и Стену. Вытащив из руин верфи несколько листов жести, он погрузил их в тачку и повёз вверх по крутому Рыбацкому переулку.

Анни и Стен потрусили следом.

– Эрни, ты что задумал? – спросила Анни.

– Что ты задумал, дядя Эрни? – спросил Стен.

Но дядя в ответ только подмигнул. Металлические листы он вывалил в саду, принёс из сарая инструменты – ножовку, сварочный аппарат, плоскогубцы, молотки с молоточками – и принялся резать, гнуть и сваривать по краям куски жести, превращая их в цилиндры. Работа спорилась.

– Эрни, ты что задумал? – снова спросила Анни.

– Что ты задумал, дядя Эрни? – снова спросил Стен.

Эрни поднял на лоб очки, которые защищают глаза от искр во время сварки. Усмехнулся. Опять подмигнул. И ответил:

– Изменить мир!

Он решительно надвинул очки на глаза, и через полчаса первая консервная банка была готова. Тяжёлая, неказистая, ржавая, с вмятиной на боку, но всё-таки явно консервная банка, ни с чем не спутаешь. Ещё через полчаса мясистые варёные сардины оказались втиснуты в банку, а сверху приделана крышка. Но и это было ещё не всё. Эрни взял фломастер и вывел на банке: Сардины Эрунда.

Закончив писать, он победно рубанул кулаком воздух. Изобразил подобие танца. И объявил:

– Сработает!

Анни со Стеном осмотрели коробку. Взглянули в глаза Эрни – такие огромные, выпученные за сварочными очками.

– Впереди долгий путь, – сказал Эрни, – но он приведёт нас ровно туда, куда надо.

Потом он откашлялся и провозгласил:

– Будущее нашей семьи – рыбные консервы.

Так вот и зародилось это великое предприятие. Вскоре они выпускали ОТБОРНЫЕ САРДИНКИ ЭРУНДА, ВЕЛИКОЛЕПНУЮ СКУМБРИЮ ЭРУНДА и ИЗЫСКАННУЮ СЕЛЬДЬ ЭРУНДА.

Глава вторая

Сверло и дрель, молоток и отвёртка, гвозди и заклёпки. Эрни снёс в доме почти все стены, разворотил полы. Выстроил целую систему труб и желобов, водоводов и стоков. Подсоединил провода, рубильники и предохранители. Количество разнообразных станков и устройств росло не по дням, а по часам, пока они не заполонили все коридоры и комнаты. Под новыми полами змеились провода и кабели, оставшиеся стены были в дырах, пробитых для труб. Дом сотрясался от стука моторов, от клацанья ножей, от жужжанья и треска электропил, от рёва воды в желобах, от бульканья кипятка в огромных котлах. И от окриков самого Эрни:

– Работайте, мои любимые! Трудитесь! Мои прекрасные, мои замечательные! Как же я люблю эти станки! Даёшь рыбы! Больше РЫБЫ! Ещё БОЛЬШЕ РЫБЫ! Клац! Бац! Бамц! Бенц!

Каждое утро к парадному крыльцу подъезжали грузовики с рыбой. Каждый вечер от заднего крыльца отъезжали грузовики с рыбными консервами. Бизнес процветал. У дядюшки Эрни появились деньги. Хорошие, большие деньги, какие ему прежде не снились. Из бывшего трудяги он превратился в предпринимателя. Бизнесмена. Его империя росла как на дрожжах.

По вечерам Стен укладывался спать в стенной шкаф, а дядя с тётей устраивались под огромной потрошильной машиной.

И каждое утро, ровно в шесть, неумолимо звенел будильник:

ДИНЬ-ДОН-ДИЛИ-ДОН-ДИНЬ-ДОН-ПРОСЫПОН!

И тут же заливался подобранный на верфи гудок:

У-У-У-У-ЙУ-У-У-ЙУ-У-У-ЙУ!!

И немедленно включалась магнитофонная запись:

ДОБРОЕ УТРО!!! ВАС ЖДУТ ВЕЛИКИЕ ДЕЛА!!!

И, заглушая все звуки, гремел голос Эрни:

– ПОДЪЁМ! ЛЕЖЕБОКИ!!! УЖЕ ШЕСТЬ УТРА! ЗА РАБОТУ! СКОРЕЙ ЗА РАБОТУ!

Стонала Анни, кряхтел Стен, но Эрни неизменно отвечал:

– ДЛЯ КОГО Я, ПО-ВАШЕМУ, СТАРАЮСЬ? ДЛЯ ВАС! ДЛЯ НАШЕЙ СЕМЬИ! ШЕВЕЛИТЕСЬ! ШЕСТЬ УТРА – САМОЕ ВРЕМЯ ПОРАБОТАТЬ!

Но однажды утром Анни сказала:

– Уймись, Эрни.

– Что значит «Уймись, Эрни»?

– Значит, притормози.

Но Эрни Эрунда было не так-то просто остановить. Он уже надел перчатки для разделки рыбы. Уже схватил ножницы, чтобы чекрыжить хвосты и плавники, уже бренчал ключами – чтобы заводить моторы, а в голове у него плавала-плясала-трепыхалась рыба-рыба-рыба…

– Эрни! – возопила Анни. – Ну помилуй! Хоть сегодня!

– А что сегодня? Выдающийся день?

– Значит, не помнишь? – с укором сказала Анни.

– Да что мне помнить-то?

Она вынула из-под подушки конверт и помахала им перед носом мужа.

– Как ты мог забыть? Сегодня – день рождения Стена.

– Разве? – вяло отозвался Эрни. – Ну да, конечно. Сегодня день рождения Стена. И что из этого следует?

Он пожал плечами.

– Давай его сегодня пожалеем? – предложила Анни. – И всё что положено, деньрожденное, надо устроить.

– Деньрожденное? – Эрни нахмурился. – Что, например?

– Ну, подарки, торт со свечками, улыбки… Споём «С днём рожденья тее-бяяя»… День без ерундовых сардин!

– Ерундовые? Да как у тебя язык повернулся? Сардины Э-рун-да! Не Е-рун-да! И они – не ерунда, а основа нашей жизни! Заруби это себе на носу!

– А ты заруби себе на носу, что племянник важнее сардин. Не освободишь его сегодня от работы – твоя жена объявит забастовку!

Эрни вздрогнул.

– Всё. Молчи, – велела Анни и, встав с постели, на цыпочках подошла к шкафу Стена. – Доброе утро, сынок, – прошептала она.

Стен судорожно схватил свою рабочую одежду.

– Простите! Я проспал, да? Опоздал? Пора начинать?

Анни обняла его крепко-крепко и сказала:

– С днём рождения, Стен!

Мальчик опешил.

– День рождения? У меня? Сегодня?

– Конечно! – ответила Анни. – Забыл?

Стен наморщил лоб.

– Я вчера думал, что вроде бы… Но никто ничего не сказал… Ну я и решил, что перепутал. Или вы забыли.

– Деточка! – сказала Анни. – Как же мы забудем? Мы всегда, всегда помним, верно, Эрни?

Эрни кхекнул. Щёлкнул ножницами.

– Ещё бы! – Он наклонился, чтобы Стен из шкафа увидел его улыбку. – С днём рождения, парень! Будь счастлив! Живи долго! Трам-трам-пам! Анни, вручай открытку!

Анни отдала Стену конверт. Он вынул открытку с красивым парусником на обложке. Внутри – поздравление.

– Спасибо огромное! – воскликнул Стен. – Открытка – лучше не бывает!

– Это точно! – сказал Эрни. – Ну и баста. Рыба ждёт!

И решительно направился к вёдрам с рыбой и к своим замечательным станкам. Анни вздохнула.

– Ладно, Стен, его ждёт рыба, а нас с тобой – денрожденный завтрак.

Тётя достала из сумки банки с колой, несколько плиток шоколада и большой пакет конфет. И они со Стеном принялись уплетать эти вкусности за обе щеки, хотя Эрни то и дело вопил:

– ЭЙ, ГДЕ ВЫ? ЛЕНТЯИ! КОПУШИ! НЕ ОТЛЫНИВАТЬ! ЗА РАБОТУ!

Но Анни сказала:

– Не обращай внимания, Стен.

А когда от колы не осталось ни капли, а от шоколада и конфет ни крошки, она сказала:

– Вот и славно, Стен. Но это не всё. Тебя сегодня ждёт сюрприз.

Глава третья

Эрни знай себе нажимал кнопки, щёлкал выключателями, тянул рычаги, крутил рукоятки. Дёргался, дрыгался, кружил и пританцовывал. Кричал свои рыбно-консервные кричалки и распевал свои рыбно-консервные песни:

 
Рыбка-рыбёшка, рыбонька-рыбища!
РЫБКА-РЫБЁШКА, РЫБОНЬКА-РЫБИЩА!
Вёдра, канистры, цистерны и бочки,
Хвосты отрубаем и головы – прочь-ка!
Кипят и шипят пусть в томате и масле,
Потом закатаем в жестянку – на счастье!
Рыбка-рыбёшка, рыбища-рыбонька!
РЫБКА-РЫБЁШКА, РЫБИЩА-РЫБОНЬКА!
Угри и селёдка, сардины, макрели,
Прекрасную сайру поймать мы успели,
Треска есть и пикша, плотва и кальмар,
Клешнями поводит огромный омар.
Но самое лучшее – это рыбёшки!
Сметут их с прилавков! Съедят их до крошки!
РЫБКА-РЫБЁШКА, РЫБИЩА-РЫБОНЬКА!
Вёдра, канистры, цистерны и бочки…
 

Анни вздохнула. Что приключилось с тем милым, добродушным человеком, за которого она когда-то вышла замуж? Куда он делся? Когда его подменили? Она постучала Эрни по плечу. Нет ответа. Ударила по спине. Нет ответа. Она принялась колотить его куда попало и кричать в самое его ухо:

– Эрни! ЭРНЕСТ ЭРУНД!

Наконец он обернулся.

– Явилась, часу не прошло! – сказал он. – СТЕН! А ты-то где?

Анни протянула руку и выключила ближний к ней станок. Эрни ахнул. Что делает эта женщина? Он хотел было врубить станок обратно, но тут Анни произнесла:

– Не трогай Стена. У него выходной.

– Выходной? Кто это постановил?

– Я постановила. Это наше новое правило. Смотри, я уже записала.

Она вручила ему листок бумаги.

Прочитав, Эрни почесал в затылке. Анни не отступалась.

– У вас ведь на верфи были правила? Распорядок работы? – спросила она.

– Да, но…

– Никаких «но», – отрезала Анни. – Стен получает выходной и премию в десять фунтов. – Она вручила мужу ещё один листок.

– Ты все эти правила сама выдумала! Только что! – воскликнул Эрни.

Анни пожала плечами.

– Конечно, выдумала. Ты разве против? – Она смотрела мужу прямо в глаза.

Но он взгляда не отвёл. И заявил:

– Да! Я против!

Она тут же вручила ему третий листок.

– Ну что? Опомнился? – поинтересовалась Анни.

Ворча себе под нос, Эрни полез в карман. И вытащил оттуда десятифунтовую банкноту.

– Сам отдай это Стену и пожелай ему хорошо провести время, – велела Анни и погрозила пальцем: мол, не вздумай спорить. – Стен! – позвала она. – Иди сюда, сынок. Дядя Эрни хочет тебе что-то сказать.

Стен вылез из шкафа.

– У тебя сегодня выходной, – объявила Анни. – Я верно говорю, любимый?

– Да! – проворчал Эрни.

– И дядя Эрни для тебя кое-что припас. Верно, любимый?

– Угу, – подтвердил Эрни и протянул племяннику десять фунтов. – С днём рождения, сынок. Пройди… проведи… повремени… – Он почесал в затылке. Что же за слова такие он должен произнести?

– Хорошо проведи время! – подсказала Анни.

– Вот именно, – сказал Эрни. – Хорошо проведи время, парень.

– А где мне его провести? – спросил Стен.

Анни распахнула входную дверь.

– Там, – воскликнула она. – Ты слишком долго сидел взаперти, сынок. А сейчас перед тобой весь мир! Там-то и надо хорошо провести время!

Анни и Стен смотрели и не верили своим глазам. В городе раскинулась ярмарка! Прямо на том месте, где раньше была верфь Симпсона. Медленно, поблёскивая на солнце, крутилось колесо обозрения. Острая башня аттракциона «Винтовая лестница» почти прошивала небо. Глухо потрескивали, сталкиваясь толстыми резиновыми бамперами, машинки, завывала музыка, грохотали вагонетки на американских горках. В воздухе разливался запах машинного масла, сахарной ваты и хот-догов.

– Ярмарка! – хором выдохнули Анни и Стен. – Ничего себе!

Стен схватил свои десять фунтов, поцеловал тётю, улыбнулся дяде и был таков – нырнул в солнце, в выходной, в свободу.

Анни взяла хозяйственную сумку.

– Правило 1в, – сказала она, выходя за порог. – Тётям положено свободное время, чтобы купить деньрожденный торт!

Эрни смотрел им вслед.

– Мир спятил, – сказал он себе, захлопнул дверь и снова принялся за работу.

Глава четвертая

Переулки и улочки уступами спускались к реке: мимо «Таверны корабелов», мимо приюта Армии спасения, мимо магазинчика Комитета помощи голодающим, где топтались бедняки со всех концов городка. Мальчик шёл быстро, и наконец – вот она, ярмарка, сразу за пустырём. Стен припустил бегом и влетел на ярмарку. Карусели уже вертелись, но в этот ранний час людей тут почти не было. Лишь горстка не дошедших до школы прогульщиков бродила меж шатров, несколько женщин катили допотопные коляски с младенцами, шаркали угрюмые старики, ну и сами балаганщики стояли возле шатров, посверкивая золотыми зубами, потряхивая копнами волос, поблёскивая серебряными гвоздями-булавками, проткнутыми сквозь щёку, побрякивая мелочью в набрюшных сумках. Они опирались на свои качели и прилавки, потягивали чай из кружек и курили странно пахнущие сигареты. Едва Стен приблизился – робко, бочком, – балаганщики уставились на него с нескрываемым интересом. И принялись что-то лопотать на непонятном наречии. А ещё они кашляли, переругивались, то и дело сплёвывали и громко хохотали.

В полном одиночестве Стен прокатился на цепной карусели и на «Музыкальном экспрессе» – будто по кочкам, всё быстрее и быстрее, под музыку. В полном одиночестве поднялся в небо на колесе обозрения. И оттуда, сверху, окинул взглядом свой мир: реку, сбегавшие к ней улицы, пустыри на месте верфи и фабрик, школу, в которую он давно не ходил, церковь, детишек на детской площадке. Стен разглядел свой дом в переулке над Рыбным причалом и клубы пара над крышей – внутри дома работали дядюшкины станки. Колесо пошло вниз и – на новый круг. Снова вверх – вниз – вверх – вниз. В отдалении он разглядел ещё один городок, дальше – горы. Но лучше всего было видно блестящее прекрасное море – оно простиралось вдаль и вширь. И тёмно-синее прекрасное небо тоже тянулось без конца и края. Стен вспомнил своих прекрасных родителей и даже тихонько всплакнул – там, наверху, в кабинке чёртова колеса. И тут же подумал о тёте с дядей и возблагодарил судьбу за то, что у него есть близкие. Потом он вообразил мир за морем и вселенную за небом, и у него закружилась голова от необъятности мира и чудесности жизни.

Спустившись обратно на землю, он съел скользкий хот-дог и липкую сахарную вату. Облизнул губы и пальцы и пошёл бродить дальше по ярмарке. В одном месте он наткнулся на древнюю красно-зелёную кибитку. На её боку было выведено Цыганка Роза. Рядом стоял белый пони и жевал, сунув морду в торбу с едой. Вот, откинув полог, появилась женщина в цветастом платке. И поманила Стена пальцем.

– Я – Роза, прапраправнучка первой цыганки Розы, – сказала она. – Заходи-ка и позолоти мне ручку. Я тебе за это много чудесных секретов расскажу. Не пожалеешь.

Стен слизнул с ладони остатки сахарной ваты.

– Хочешь узнать, когда закончатся твои беды? – не унималась цыганка.

– Откуда вы знаете про мои беды? – удивился Стен.

– У меня глаза на месте. Как тебя зовут-то, милок?

– Стен.

– Дай мне монетку, Стен. Одну-единственную. – Она понизила голос. – И входи, не бойся.

Стен уже собрался залезть в кибитку, как вдруг краем глаза уловил какое-то золотистое мерцание.

Золотые рыбки! Висят в пакетах на верёвке возле аттракциона «Утиная охота»! Тринадцать крошечных золотых рыбок, каждая – в отдельном полиэтиленовом пакетике, привязанном к оранжевой верёвке. На жарком солнце! И Стен, не раздумывая, двинулся прочь от цыганки. Прямиком к рыбкам.

– Прощай, – сказала ему вслед прапраправнучка цыганки Розы. – Сейчас ты очарован. Потом будешь удручён. И тебе предстоит путешествие! Мы ещё встретимся!

Она скрылась. А Стен подошёл к навесу, перед которым томились рыбки – в несчастных крошечных пакетиках, в жалкой пригоршне воды, и при этом такие прекрасные, такие удивительные, с такой нежной золотистой чешуёй, жабрами, плавничками! Они то и дело округляли ротики и пучили грустные тёмные глаза.

Он протянул руку.

– Эй! Малец! Ты чего тут делаешь?

Стен вздрогнул. Хозяин стоял позади рыбок, за прилавком.

– Спрашиваю: чего делаешь, а?

Стен пожал плечами.

– Просто… на рыбок смотрю, – прошептал он в ответ.

Хозяин был невысок, с гладким блестящим лицом и чёрными волосами, которые росли престранно: лоб почти до переносицы закрыт чубом, а по бокам – огромные залысины. В одном ухе сверкала золотая серёжка. Был он в поношенной атласной рубахе – красной, с пятнами жира.

За спиной хозяина по зелёному пластмассовому бассейну кружили грязные пластмассовые утки с кольцами на спинах. А дальше темнело пыльное окошко старенького автоприцепа. Оттуда уныло глядела девочка. Она потёрла стекло пальцем, сделала крошечный глазок и пялилась на Стена.

– Чего смотреть-то зря? – воскликнул хозяин. – Ты сыграй, малец. Выиграешь себе рыбку!

Он кивнул на табличку:

Стен нашарил в кармане остатки денег – даже на одну игру не хватит.

– Но это жестоко! – выпалил он. – Они у вас почти без воды сидят!

Хозяин только пожал плечами и равнодушно сказал:

– Хочешь им помочь? Выиграй и выпусти. – Он смотрел мимо Стена, куда-то на качели-карусели.

Стен заметил, что самая крошечная золотая рыбка уже едва шевелит плавниками.

– Но они умирают! – воскликнул он.

Хозяин снова пожал плечами.

– Помрут эти, куплю других, – сказал он. – Ерунда.

– Я бы их спас!

– Сколько у тебя денег? – спросил хозяин.

– Один фунт и шестьдесят шесть пенсов.

Хозяин кивнул на табличку: мол, два фунта и ни на пенни меньше.

– Неужели вам лучше, если они умрут? – спросил Стен и протянул ему все свои деньги. – Пожалуйста, мистер! Дайте сыграть!

Хозяин фыркнул. И покосился на деньги на ладони Стена.

– Ну, валяй, – сказал он со вздохом. – Добряк я всё-таки… Только, чур, вот эту доходягу заберёшь. Без обмана!

Он взял деньги и выдал Стену длинную палку с крючком на конце. Стен потянулся к уткам, которые всё наматывали круги по бассейну, но руки у него дрожали, чуть ли не ходуном ходили, и он никак не мог отвести взгляд от рыбки, умирающей на солнцепёке в тесном пакете.

Хозяин прицокнул.

– Ну и дети пошли! – проворчал он. – Утку подцепить не могут!

Он сам просунул крючок в отверстие. Вытащив утку из бассейна, Стен тут же схватил пакет с умирающей рыбкой и… Но нет, он не мог уйти. Не мог бросить остальных на верную гибель.

– Они же все умрут! – взмолился он. – Если их никто не выиграет…

Хозяин подставил ладонь – для денег.

– Но у меня ничего нет!

Хозяин посмотрел на Стена попристальней.

– Хочешь их отработать? – спросил он.

– Это как?

– Очень просто. – Хозяин довольно кивнул, радуясь собственной идее. – Да, отлично придумано. Если ты, конечно, не белоручка.

– Я?! – воскликнул Стен. – Я умею работать.

– Ха! Вот и проверим. – Хозяин почесал подбородок. – Для начала надо отчистить этих уток. – Он сплюнул на землю. – Сам видишь, грязные. Аж воняют.

– Хорошо, – быстро согласился Стен. – Где их чистить?

Хозяин указал на пластмассовое ведро.

– Бери щётку, бери мыло и три дочиста. Проще пареной репы.

Стен приступил к делу не откладывая. Он отчаянно драил уток, а сам всё время поглядывал на рыбок. Они ещё кружили в своих прозрачных пакетах, но всё медленнее и медленнее.

– Вот и славно, – произнёс хозяин. – Вообще-то это моя дочка должна делать, но она считает, что это ниже её достоинства. Она вон там сидит, лентяйка такая-растакая.

Стен бросил взгляд на грязное окошко. Бледная девочка всё смотрела сквозь круглый глазок в стекле.

– Её Ниташей звать. – Хозяин покачал головой и указал дочери на Стена, который работал всё быстрее и быстрее. Наконец утки заблестели как новенькие. Ниташа задрала нос и отвела взгляд.

Хозяин принялся перебирать уток и осматривать их со всех сторон.

– Теперь можно взять рыбок? – взмолился Стен.

Хозяин поднял маленькую жёлтую уточку, перевернул.

– На брюхе грязь осталась, присохла, – сказал он.

Стен схватил утку и снова стал тереть – до зеркального блеска.

– А теперь? – спросил он.

Хозяин задумался. Он медленно поднёс оранжевую утку к самому носу. И тут терпение у Стена совершенно иссякло. Рыбки-то уже не плавали: одни лежали на боку, другие постепенно опускались на самое дно.

– Всё! – воскликнул мальчик. – Рыбки мои!

Он потянулся и снял с оранжевой верёвки остальные двенадцать пакетов – теперь они висели на его растопыренных пальцах.

– Ну, я пошёл?

– Как тебя зовут? – спросил хозяин аттракциона.

Но Стен уже бежал к реке. Выскочив из лабиринта шатров и киосков, он пронёсся через пустырь, мимо заброшенных сараев и складов, проскользнул меж прутьями древнего железного забора и, бросившись брюхом на каменную подпорную стенку, опустил пакеты в реку – один за другим, – наполнив их до краёв речной водой. Потом он поднял их, посмотрел на просвет. Вода в пакетах стала теперь тёмной, непрозрачной, в ней вращались щепки, мелкий мусор, по верху плавали масляные разводы. Но в каждом пакете мелькала, вспыхивала, горела искра живого золота.

Стен с облегчением вздохнул. Успел! И тут он заметил, что за спиной у него, чуть поодаль, стоит хозяин «Утиной охоты».

– Ты тоже, как я вижу, добряк, – сказал хозяин. – Но работать умеешь. Так как тебя зовут?

– Стен.

– А я – Достоевски, – сказал хозяин. И протянул руку. Но Стен не спешил её пожимать. Достоевски вздохнул. – Я не такой злыдень, как ты думаешь, – сказал он. – Может, поработаешь со мной на аттракционе?

– Нет, спасибо, мистер Достоевски, – сказал Стен.

– Я бы тебе хорошо платил, – сказал хозяин. – Постоянная надёжная работа. Люди всегда хотят развлекаться и бегут к моим уткам от бед и невзгод.

Но Стен снова повторил «нет» и устремился домой с тринадцатью золотыми рыбками на растопыренных пальцах.