Текст книги "Война"

Автор книги: Дэвид Аллен Дрейк

Соавторы: Билл Фосетт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Грант прошептал какую-то команду своей рабочей станции, и призрачные фигуры в воздухе исчезли. Затем он поместил чип из шлема майора в приемник проектора. Грант тоже пришел сюда сразу после конца операции – его портупея вместе с оружием висела тут же на спинке кресла.

– Разве ваше оборудование не записало автоматически всю информацию из наших шлемов? – Ковач продолжал стоять, садиться ему почему-то не хотелось.

– Далеко не все, – фыркнул Грант. – Ровно столько, чтобы я понял, что именно мне нужно.

Он прокрутил трехмерную картинку того, что происходило вокруг Ковача во время боя, на десятикратной скорости. Маленькие фигурки людей в воздухе дергались, падали и умирали. Потом резко полыхнул огнем взрыв плазменного разряда.

– Слишком много каши от этих плазменных пушек. Неужели непонятно, – Грант злобно взглянул на майора, – что стрелять в узком пространстве коридора – безумие? Взрыв мог уничтожить внешнюю оболочку станции.

– Но не уничтожил. А если у вас есть жалобы на нашу работу, то в следующий раз пошлите других.

Грант остановил изображение. В красной от всполохов выстрелов комнате лежал молодой человек в развороченном космическом скафандре. Его лицо осталось неповрежденным, но было залито брызнувшей изо рта яркой легочной кровью.

– Это умно придумано принести оттуда тело, – безразличным голосом сказал Грант. – Но очень плохо, что вам не удалось захватить его живым.

– Плохо, что ваша система не сработала как следует с первого раза. Тогда мы бы смогли использовать парализатор, – спокойно ответил Ковач. Ему было тошно смотреть на весь этот кошмар снова.

Грант увеличил изображение лица умирающего.

– Нам удалось узнать про него кое-что, используя остаточную активность мозга. Кроме того, все его идентификаторы оказались при нем. Имя – Хейли Дж.Стокер, лейтенант.

– Шпион Синдиката?

– Готов спорить на свою пенсию.

Грант начал прокручивать изображение назад на минимальной скорости. Струйки крови исчезли обратно во рту жертвы, тонкие губы, искривленные в безумном крике, сложились в улыбку, которая появилась на лице за мгновение до смерти. Перед ними был симпатичный молодой человек.

– Только вот еще что, – продолжил Грант, – лейтенант Стокер пропал без вести тридцать пять лет назад.

Он посмотрел на Ковача так, как будто ждал от десантника объяснения этого безобразия.

– Невозможно. Ему же лет двадцать. То есть было лет двадцать.

– Правильно. Точнее, двадцать с половиной стандартных лет, как сказали в лаборатории.

Грант опять запустил проектор. Снова брызнула кровь, и шпион, совсем еще юноша, снова умер. Ковач молчал. Это было выше его разумения. Происходящее казалось майору нереальным.

– Не понимаю, – выговорил наконец Миклош Ковач.

Грант и сам выглядел не столько усталым и удивленным, сколько каким-то потерянным. Ему тоже нелегко далась эта операция, иначе он бы не стал так доверительно разговаривать с простым десантником.

– Похоже, мы до сих пор еще не разобрались со всеми тайнами этой безумной системы АПОТ. Самая правдоподобная догадка – это то, что второй прыжок перенес нас на место раньше, чем нужно. На тридцать пять лет раньше.

Грант остановил изображение проектора, а затем увеличил его. Перед Ковачем снова предстало лицо женщины, еще совсем девчонки, которой удалось спастись. Теперь он узнал его. Изображение было слегка искажено, но сходство оказалось таким разительным, что ошибиться невозможно. Это была вице-адмирал Тентелбаум.

Интерлюдия. ГЛУБОКОЕ ПРИКРЫТИЕ

Космос велик. И это слабо сказано. Однако лучшего определения еще не придумали. Не придумали потому, что не существует слов, которые называли бы понятия, недоступные человеческому мозгу. Представьте себе три предмета, красные шарики к примеру. Теперь представьте пять. Ладно, семь. А попробуйте миллион. Не число, а каждый из миллиона шариков в отдельности. В том рукаве нашей галактики, где нашли приют Альянс и Синдикат, мерцают миллионы звезд. На самой большой скорости расстояние между двумя соседними светилами можно преодолеть за неделю. Но расположены они, разумеется, неравномерно. Некоторые скопления содержат сотни звезд. В пустынных областях корабль может лететь неделями, не регистрируя ровным счетом ничего. Даже если бы у Флота нашлось время, ему было бы очень трудно отыскать родные миры Синдиката. А теперь, когда небольшие флотилии вражеских кораблей уже бороздили халианское пространство, времени больше не было.

Где-то среди сотен тысяч звезд, лежащих на границе Альянса и Халии, наверное, и можно было бы обнаружить миры Синдиката. Тайна, у каких именно из пятидесяти тысяч звезд скопления находятся эти миры, – вот что являлось той самой жизненно необходимой информацией, без которой Флот не мог начать действовать. И никакие усилия, направленные на то, чтобы выяснить это, нельзя было назвать чрезмерными. А пока Флот походил на слепца, который бессмысленно размахивает клюкой, стараясь защититься от банды вооруженных дубинками убийц.

Вблизи халианских миров достаточно часто обнаруживали тайные военные базы, подготовленные Синдикатом. Многие из этих баз предназначались для действий в будущем, так что на них обычно проживало несколько охранников с семьями. Так как техники Синдиката полностью контролировали способность халиан путешествовать в пространстве, для них не составляло труда закрыть те области, где посетители были бы незваными гостями. Поэтому даже после того, как халиане присягнули на верность Альянсу, ни один из них не мог предупредить Флот о грозящей опасности.

Когда такой мир все же находили, необходимо было действовать очень быстро. Только на базах имелись люди, которые располагали необходимой информацией о скоплении, в котором таились родные миры Синдиката. Однако обломки и мусор, остававшиеся от базы, имели привычку хранить молчание. Даже самые плохо защищенные базы можно было взять только штурмом. И обороняющиеся всегда располагали временем, чтобы подорвать себя. Так что местоположение Синдиката или хотя бы даже намек на него были воистину бесценны.

Дженет Моррис. ПОДАРОК КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ

Записка, которую Инглиш оставил у клерка КВП/АСД, гласила: «Ушел на осмотр ни Станцию Электроисследований. Кап. Толливер Инглиш, 92 – й ДБР, САЭМИ/J3/ТАКОПС».

Сорок пять дней в тылу, даже в самый жгучий мороз, отнюдь не гарантируют, что человек полностью остынет. И Тоби Инглиш был живым тому доказательством. С того самого момента, когда, согласно приказу. Девяносто Вторая Дивизия Быстрого Реагирования Флота («Красная Лошадь») отправилась в бой с новым оружием класса X, эта самая дивизия стала еще более «специальной». А на Инглиша с того дня сыпалось все больше и больше неприятностей.

Термин «специальный» здесь, на Комплексе Военной Поддержки, означал неприятности. Специальное Агентство Электромагнитных Исследований (САЭМИ) обзавелось своей собственной огромной и привилегированной станцией на базе КВП/АСД, которая вращалась вокруг газового гиганта, который команда управления и контроля базы использовала в качестве источника энергии.

Когда Инглиш впервые увидел эту космическую базу, он понял, что ему повезет, если удастся вытащить отсюда своих ребят живыми. Девяносто Вторая только что вернулась после чистки, которую провела по заданию МАП – Межведомственного Агентства по Поддержке. Не к чему было бранить начальство за то, что их хотели отделить от остальных: большинство во Флоте не питали особой любви к «Красной Лошади». У каждого из тех, кого Девяносто Вторая, выполняя задания МАП, арестовала или уничтожила как вражеского шпиона, были друзья. Но, черт возьми, после этого командование передало их САЭМИ, где приходится играть роль подопытных кроликов весь отпуск. Или всю оставшуюся жизнь…

Однако Инглиш не видел другого выхода. Ничего не поделаешь. Придется торчать здесь, пока их не заберет «Хэйг», который сейчас на перевооружении, или пока их не прикончат эти эксперименты САЭМИ.

После полутора месяцев психотестов и всяческих исследований Инглиш так и не решил, что лучше. Теперь он командовал не просто Дивизией Быстрого Реагирования. САЭМИ превратило их в нечто, что именовалось «Электроисследования». И Инглишу вовсе не улыбалось быть чем-то вроде тактического подразделения САЭМИ.

И здешнее оборудование ему тоже не нравилось. Словом, Инглишу было не по душе то, что стояло за той переподготовкой, которую они проходили. Но никого, за исключением терапевтов, не интересовало, что ему нравится, а что нет, а эти болваны никак не могли понять, почему он не пользуется их услугами.

Вся терапия, которая Инглишу нужна, – здесь, в модуле виртуального моделирования.

Он приложил руку к идентификатору отпечатков на двери и приблизил глаза к сканеру сетчатки. Волна холодного воздуха ударила в глаза.

Дверь открылась, впереди был короткий, голый коридор.

– Пожалуйста, проидентифицируйте себя голосом.

– Это Инглиш. Я жажду провести пару приятных часов в комнате смеха. – Не важно, что тут говоришь. Компьютер просто хотел убедиться, что он не пьян.

Он сравнил голос Инглиша с записью в файле, потом считал его отпечаток пальцев и электропроводимость кожи, цвет радужной оболочки, форму зрачка и давление глазного яблока.

Дверь скользнула назад, а это означало, что компьютер решил – капитан не собирается впадать в неконтролируемое буйство. Что действительно было немаловажно, принимая во внимание оружие, хранившееся за этой тяжелой дверью СЭИ.

На командно-контрольном комплексе это было время отдыха. Инглиш не ожидал встретить здесь людей. Поэтому ему показалось странным, что коридор освещен.

В прошлый раз, когда он в этот час был здесь, в коридоре царил сумрак. Инглиш собирался немного потренироваться в специально подогнанном под него скафандре с АПОТ-вооружением, которое к нему полагалось.

Инглишу вовсе не требовался обслуживающий персонал, чтобы начать тренировку. Он знал, что где расположено. Большую часть своего рабочего времени он проводил, «консультируясь»с техниками САЭМИ, стараясь довести это чертово оружие до состояния, которое можно было бы назвать «боевой готовностью». Девяносто Вторая ждала пополнение.

Инглишу уже прислали трех новых парней. Их снабдили скафандрами и сняли нейрограммы для того, чтобы подогнать вспомогательную электронику, усиливавшую боевые схемы, встроенные в шлемы. Все было в порядке, и вдруг два дня назад у Греко, одного из новичков, во время прохождения седьмого уровня сложности случился сердечный приступ.

Теперь техники решили разобрать оборудование и выяснить причины происходящего. Инглиш завернул за угол, лампочка над дверью мигнула, и дверь раздевалки открылась.

Как только капитан вошел внутрь, дверь с тихим шипением захлопнулась. Лампы мигнули красным, потом снова переключились на белый. Инглиш приложил руку к замку своего шкафа. Греко, тот парень, что погиб, просто был на грани сердечного приступа. Так объяснял себе Инглиш. Он уже видел это раньше, во время десантных высадок на планеты. «Специальные» операции отличаются повышенным риском. А когда операции становятся настолько «специальными», то сюрпризы начинают происходить даже во время тренировок.

Это было на руку Инглишу. Смерть приносит гораздо меньше неприятностей, если случается в светлой и чистой исследовательской лаборатории, а не за пять минут перед высадкой, когда план действий уже нельзя скорректировать, и люди напряжены до предела.

Сбрасывая с себя антистатический костюм, Инглиш старался не смотреть на свое отражение в зеркале. Он смотрел на труса, на того, у кого не хватает смелости настоять на своем и избавить своих парней от подобной судьбы.

Забавно, это никак не отражалось на его результатах, даже на его психотестах. Психотерапевтов его сны, полные трупов, волновали не больше, чем странный, едва заметный тик, появившийся у него после использования оружия на основе А-потенциального (АПОТ) электромагнитного луча, или загар, вызванный долгими часами, проведенными под лучами искусственного солнца.

Он соответствовал «общей кривой»и казался здоровее, чем когда бы то ни было. Тонус мышц был просто великолепен, здесь сказалась искусственная гравитация, а также чудесные условия, созданные на станции. Его обычно тощая фигура раздалась; тело Инглиша обзавелось прослойкой молодого жирка; пульс в спокойном состоянии составлял около шестидесяти пяти, а в состоянии стресса – восемьдесят пять.

Вот только чувствовал он себя, как ходячий мертвец, только этого в отчете не напишешь. Хотя Инглиш и пытался. Его преследовал какой-то страх, который, как утверждали все, был совершенно нормален, принимая во внимание то, что, когда халиане наконец сдались. Альянс обнаружил, что за спиной Халии притаился враг куда более сильный, мощный и технически подготовленный – враг, которого люди пока не могли одолеть.

Ходили слухи, что эти враги из Синдиката – тоже люди. Тоби Инглиш вырос, убивая хорьков, врагов, покрытых шерстью, хвосты которых он собирал до тех пор, пока не набрал на большущее покрывало.

Не то, чтобы ему не хотелось убивать людей. Но ему не хотелось погибнуть самому, да так, чтобы потом лежебоки из САЭМИ доложили командованию, что да, действительно существует угроза со стороны гуманоидов.

Он чувствовал себя старым и уставшим, к тому же у него действительно развилась патологическая ненависть к ружьям АПОТ. И к черту болванов из САЭМИ с их уверениями в том, что то жуткое дерьмо, которое он видит, когда палит из ружья, не больше, чем пучок возбужденных электронов, которые врываются в его мозг из другой вселенной – короче, бояться нечего.

Когда он забрался в скафандр и навесил на себя металлопластиковую броню, стала видна наклейка на задней стене шкафа, напоминавшая: «Помехи – твой враг».

– Черта с два! – возразил он.

Человеческая ошибка – вот наш враг. Ему все еще казалось, что он и его люди не прошли удовлетворительной нейротипизации и оборудование подогнано кое-как. А если оно все-таки подогнано нормально, то возможна ли перенастройка этого оборудования в боевых условиях, то есть если теряешь солдата, то можно ли будет передать снаряжение кому-нибудь другому, как передаешь обычное оружие?

Инглиш взвалил на спину ЭЛВИС (Электромагнитный Векторный Интегрированный Сканер), снял с крюка АПОТ-ружье и подключил к системе шлем и перчатки.

Он опустил забрало шлема, включил дисплеи и занялся тестированием. Потом скомандовал:

– Первый отсек. Сценарий столкновения. – И направился в коридор. Теперь оставалось только ждать, когда встроенный компьютер сообщит ему, что на сегодня в программе комнаты смеха.

– Сценарий в работе, – сообщил компьютер.

Черт, он вовсе не имел в виду, что хочет включиться в игру на ходу.

– Смена программы. Вывести опции.

Головные экраны показали ему сложное, разбитое на квадраты поле, которое ничем не отличалось от реального плана сражения, с разноцветными точками и сигналами связи внизу.

Мускулы Инглиша напряглись. Что-то было не в порядке с имитатором с того самого момента, как с Греко случился сердечный приступ. Инженеры утверждали, что смерть человека никак не отразилась на компьютере, но, с другой стороны, люди из САЭМИ говорили то, что было на руку САЭМИ…

Когда он добрался до топографического отсека, то понял, что там уже кто-то есть. Он расслабился. Значит, с системным оператором этой чертовой комнаты смеха все в порядке. И, что еще лучше, с его встроенным компьютером тоже все в порядке. С предыдущей моделью у него были неприятности: Дельта-Один вдруг узурпировал его прерогативы командира.

Теперь у него был переключатель, который позволял в случае, если такое повторится снова, перейти на голосовое управление электронной системой.

И если понадобится, то он с удовольствием вырубит этот чертов встроенный…

Имитатор уже разошелся вовсю. Дыхание и пульс Инглиша участились в ответ на картины сражения, мелькавшие на экранах его шлема, несмотря на то, что он уже уйму раз бывал в имитаторе и знал, что модуль виртуального моделирования – это всего лишь большой пустой отсек, оборудованный топографическими и проекционными системами.

– Какой у нас сценарий? – осведомился Инглиш у своего компьютера.

На экране загорелось: «Десант на базу Синдиката. Десятый Уровень Сложности».

Да тот парень умер от страха на седьмом уровне сложности. Кто, черт возьми, здесь развлекается?

Он попросил компьютер выяснить, кто в игре. Здесь, как было известно Инглишу, тренировались и другие команды – небольшие десантные группы от семи до двенадцати человек. Ничего, что могла бы сравниться по размерам с его полудивизией в пятьдесят человек. Может, это Сойер? У Сойера, лейтенанта Инглиша, могло хватить ума на то, чтобы довести систему до предела только для того, чтобы убедиться, что она безопасна для его парней…

– Эй, Сойер! Это ты? – Двухсторонний канал включился, когда Инглиш заговорил.

Нет ответа.

Инглиш начал набирать код на дверях шлюза. Черта с два он будет стоять в очереди. Эта комната смеха принадлежит Девяносто Второй… И тут он услышал голос:

– Помехи… конфликт систем, подключающийся пользователь. Посылаю 3, 5 гигагерц; повторяю, вам предоставлен стабилизатор частоты F.

Ну, ладно. Инглиш ввел последнюю цифру кода, и дверь распахнулась. Он узнает, чего стоит этот парень из другой части, только дайте ему войти в игру.

Десятый уровень сложности не пугал Инглиша. Ему уже довелось испытать чертово вооружение в боевых условиях, и без всякой предварительной подготовки. Он выжил, но ему запретили говорить об этом.

Дверь скользнула в сторону, и он оказался в центре хаоса, ворвавшегося в его сенсорные приемники. Перед глазами все поплыло. Инглиш сконцентрировался. В этой комнате смеха чувствуешь себя так, будто палишь по-настоящему.

Насколько ему было известно, каждый раз, когда он нажимал на курок в этом отсеке, он действительно протыкал настоящую дыру в пространстве-времени. Палец на спусковом крючке слегка одеревенел, как это случалось во время боя. Проблемы безопасности стрельбы, однако, оставались очень серьезными, и никто не мог признать, что эти тренировочные ружья полностью соответствуют боевым.

И все же ты стреляешь по мишеням, мелькающим у тебя на дисплее, и тебе кажется, что ты действительно защищаешь собственную шкуру.

Кто-то еще выстрелил – или второй игрок, или системный оператор. Инглиш повалился на пол. Его монитор отключился – значит, в него попали.

Игра идет.

Он на животе двинулся вперед, потребовав у системы оценки повреждений и ожидая, когда дисплей вновь просветлеет. Когда этого не произошло, он испугался, что имитатор сейчас сообщит ему, что он мертв. Поэтому он запросил местоположение врага и своих «людей».

Перед ним немедленно зажглась картинка, очень напоминавшая футбольное поле с пятью черными башнями, которые уже успел заметить. Потом его компьютер показал предположительную сетку огня с двадцатью тремя командами, главный корабль и три команды-двойки, разбросанные в разных местах поля.

А вот и второй игрок: желтая точка, загоревшаяся в левой верхней четверти экрана. Раздался голос:

– Видишь меня, И-Три-У?

– Дельта-Два, – взяла верх привычка, – Желтому Стрелку. И что такое И-Три-У, черт возьми?

– О, извини. Принял тебя за другого. Интуиция, Изобретательность, Интеллект и Удача. Ты почти достиг этого, Дельта-Два. Хочешь присоединиться ко мне? Вместе с тобой появилось много дополнительных стрелков.

– Ага. Прими командование Омегой. Это рядом с твоей позицией. – Он отключился, сообщил своему компьютеру, что теперь в команде Омега три человека с живым игроком во главе, который имеет право на двухстороннюю связь, и потом снова обратился к Омеге:

– Давай. Что за цель? Ты играешь дольше, чем я.

– Цель – Черная Башня, двенадцать часов по моему времени.

– Отлично, – отозвался Инглиш. Это переставало быть игрой. По крайней мере уже не чувствовалось, что это всего лишь игра. Враг открыл шквальный огонь, и компьютер настойчиво требовал отступить к главному кораблю.

– Омега, я хочу взять цель.

– Ну так вперед, Дельта-Два.

– Иду. Если доберемся туда, выпивка за тобой.

– Это будет первый раз в истории имитатора, к твоему сведению. Доберешься живым – получишь.

Инглиш отключил двухстороннюю связь и включил общую. Пот застилал глаза. Система микроклимата скафандра заработала, и капитан почувствовал холодок.

До Черной Башни было достаточно далеко, а к нему уже приближались четыре мерцающих точки. Враги.

Здесь можно и погибнуть. Греко же погиб. Тут все казалось настоящим, в особенности снаряжение. Инглиш выпустил очередь в силуэт, мелькнувший справа. Прицелился за него компьютер. Сегодня они синхронизированы лучше, чем когда бы то ни было. Но проклятые видения не исчезали, у Инглиша внутри все так и переворачивалось. Он чувствовал дыхание раскаленного ветра, видел странные облака, незнакомую флору и фауну.

Черта с два, его ружье не стреляет всерьез! Инглишу казалось, что земля ходит у него под ногами ходуном.

Теперь для него было делом чести провести атаку и не потерять ни одного бойца из своей воображаемой команды. Сегодня он заставит этого сукина сына, который командует Омегой, заплатить за выпивку. И плевать, что Омега – тоже воображаемая команда.

Тоби Инглиш не любил проигрывать.

Он распределил свои команды по местам, вызвал главный корабль и запрограммировал его так, чтобы тот расчистил путь к цели.

Потом капитан бросился бежать, как угорелый, увертываясь от имитируемого огня, отдавая распоряжения командам с помощью условных знаков, которые выработал вместе со своим компьютером. Наконец он оказался в соседнем с Омегой квадрате, прямо под Черной Башней.

Инглиш запросил сведения о потерях. Все целы. Потом программа виртуальной реальности, которая по его просьбе могла выводить на экраны шлема план местности, показала настоящего человека и двух вымышленных членов команды.

Он узнал настоящего по тому, что голова была повернута к нему, на опушенном щитке шлема выведено «Клиари», и этот болван в шлеме направлял на него АПОТ-ружье.

В этот момент у Инглиша мелькнуло: «Ясно. Грант послал агента, чтобы меня убрать. А я-то, дурак, попался».

От этой мысли его прошиб пот, и скафандр загудел и начал вибрировать, пытаясь обрести утерянное терморавновесие. Прикончить мерзавца! Инглиш рванулся вперед, он ударил прикладом по дулу направленного на него ружья, рванул человека на себя и тут же отскочил в сторону.

Если это был агент Гранта, то он не мог просто так пристрелить его. Потом выпутывайся из расследования. Оба ружья и в самом деле казались настоящими.

В динамике раздалось проклятие:

– Какого дьявола? Ты что думаешь, я тут врага изображаю?

– Не направляй оружие на старшего офицера, сынок! Никогда, ни при каких обстоятельствах. Давай, Омега, ты сам этого хотел. Вперед, к Башне!

Потом ворота Башни открылись, и на них обрушился поток вражеских солдат.

Инглиш рухнул на землю и запросил у главного корабля поддержку с воздуха.

– Быстро и точно! Все ракеты, какие есть. Сровняй эту штуку с землей.

И вдруг все кончилось.

Тоби Инглиш лежал ничком, его грудь тяжело вздымалась, ружье впечаталось в плечо. Сквозь размеченное на квадраты стекло шлема виднелся пустой отсек.

Командир Омеги лежал рядом с ним. «Не слишком высок этот Клиари», – подумал Инглиш, а вслух спросил:

– Что, тысяча чертей, это было?

Зажегся индикатор двухстороннего канала, и Клиари ответил:

– Конец десятого уровня, надо полагать. Первый раз доходим до этого. Дай мне снять эти железки и принять душ, а потом выпивка за мной, Дельта-Два. – Со стоном поднявшись на ноги, Клиари протянул ему руку в перчатке.

После небольшого колебания Инглиш пожал ее. Молокосос, похоже, никогда не был в настоящем бою и не знает, что на своих оружие направлять нельзя никогда.

– Заметано, – ответил капитан. – Душ и выпивка.

Ковыляя по белому, девственно чистому отсеку с ружьем на плече, Инглиш разглядывал голографические проекторы. В нескольких местах на стенах виднелись вмятины, словно в них со всего размаху что-то впечаталось. Но беспокоиться о повреждениях – не его работа. Снаряжение казалось тяжелее, как и всегда после операции.

Он обогнал невысокого командира Омеги. Клиари не к чему знать, с каким трудом скафандр Инглиша удерживал внутри приятную прохладу.

Проверив снаряжение и заперев его в шкаф, капитан забрал одежду и направился в душ. Должно быть, шкаф Клиари находился в другой части станции. Это был первый раз, когда Инглиш встречал человека из другой команды.

Он порядком устал; трусы, майка, даже носки – все насквозь пропиталось потом. Он кинул их в воздушную сушилку, врубив ее на полную мощность, после чего направился в душ, откуда уже шел пар.

– Эй, Клиари! – крикнул он, открывая дверь, и вдруг осекся.

Вода, хлеставшая из душа, попала ему в рот, напомнив, что не следует его так разевать.

Ему ничего не оставалось, как переступить порог, закрыть за собой дверь и взять себя в руки.

Ничего удивительного, что Клиари невысок. Это была женщина.

Наклонившись, Клиари намыливала ноги, и глазам Инглиша предстал довольно симпатичный тыл недавнего напарника.

– Ты что, Дельта-Два?

Он не мог придумать, что бы ответить. Ему не часто доводилось, едва выбравшись из боевой операции, столкнуться с мокрым и на редкость очаровательным задиком.

Он едва устоял на ногах. Это означало, что он был не в том состоянии, чтобы приветствовать товарища, если только товарищ был вымотан не меньше, чем он.

– Отличная имитация, – запинаясь, произнес он и потянулся за мылом, стараясь не пялиться на подробности фигуры Омеги.

Но он не мог смотреть ни на что другое.

– Спасибо, Дельта-Два, – сказала она. У нее был глубокий, слегка хрипловатый голос, по радио он напоминал мужской. Но тогда Инглиш был уверен, что это мужчина.

Для женщины она была довольно высокой, стройной и отлично сложенной. Там, где надо, имелись приятные округлости, а кожа казалась такой мягкой…

Он шагнул в кабину рядом и включил воду на полную мощь, ничуть не заботясь о том, горячая она или холодная. Главное, делать что-нибудь.

В Девяносто Второй не было женщин. И не по каким-то особым причинам. В большинстве отрядов они составляли добрую половину. Инглиш подставил лицо под тепловатые струи, закрыл глаза и замер. Перед глазами все еще стояли ее округлости. Казалось, он мог бы одной ладонью накрыть обе половинки ее зада, такой Омега казалась хрупкой.

Он никак не мог сосредоточиться и взять себя в руки. Инглиш сделал глубокий вдох, и тут раздалось сдержанное проклятие, и брусок мыла шмякнулся на пол у его ног.

Она потянулась за ним.

Он потянулся к ней. Его рука сама собой скользнула к ее заду, и оказалось, что его первое представление было абсолютно правильным.

Она вскрикнула от удивления и выпрямилась. В этот момент он пребывал в состоянии, в каком бываешь перед боем. Пути назад не было, даже если бы ему удалось убедить себя…

Его правая рука обняла ее. Омега и не пыталась освободиться.

Она ничего не сказала, когда его пальцы нащупали ее грудь. Лишь откинулась назад и прислонилась к нему.

Их тела соприкоснулись, охваченные дрожью. Инглиш пробормотал, уткнувшись в душистые волосы:

– Пожалуйста… не останавливай меня.

Пальцы, скользившие по ее телу, говорили – у него есть шанс.

Но она повернулась, и он отпустил ее, давая понять, что не будет настаивать. Это не нападение, но и отступать поздно.

И тут он увидел ее мокрое лицо, пухлые губы шевельнулись:

– Тебе лучше не останавливаться, солдат, пока не докажешь, что ты умеешь любить не хуже, чем драться.

Она шагнула к нему и вжала свои губы в его.

Остального Инглиш не помнил. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что она вскарабкалась на него, как на дерево.

И еще он был уверен в том, что ее сердце билось в такт с его собственным. И что она дала ему все то, что никогда в жизни не смог бы дать ни один сексотерапевт в мире. Он не помнил, что, когда колени ослабели, он прошептал:

– Полегче, Омега, я давно не пользовался этой штукой.

Но она просто рассмеялась и потянулась, чтобы выключить душ. У нее были темные волосы, голубые глаза и белая нежнейшая кожа. Самая белая и самая нежная, какую он когда-либо гладил. И еще тренированное тело пловчихи.

– Думаю, ты все еще хочешь, чтобы я купила тебе выпивку, – сказала она наконец. У него не хватало духу противиться ей.

Так он и сказал.

– Увидимся на имитаторе, – ответила она и направилась к своей раздевалке.

Так что он даже не спросил, где она живет.

Когда Инглиш оделся и отправился ее разыскивать, она уже исчезла. «Хэйг», как он узнал, добравшись до своей комнаты, должен прибыть завтра утром и забрать Девяносто Вторую.

Так что у него не было бы времени разыскивать ее, даже если бы он этого и захотел. Он должен подготовить к отправке снаряжение, новое оружие и все остальное. И на все про все у него оставалось каких-то семь часов.

Инглиш не почувствовал особого восторга, узнав, что теперь на «Хэйге» также установлено вооружение АПОТ. К тому же, если слухи не врут, его оборудовали и новыми гипердвигателями.

Джей Падова, капитан «Хэйга», должно быть, плохо слушал Инглиша, когда Девяносто Вторая вернулась после операции на Бычьем Глазе, лишившись команды Бета-Три и проклиная оружие класса X, из-за которого погибли ребята.

Но все же чертовски приятно снова оказаться на маленьком истребителе Падовы, несмотря на тесноту и все протоколы Флота. Когда они были уже в пути и Инглиш вместе с Сойером разместили своих людей в знакомом чреве корабля, Инглиш отправился с традиционным визитом вежливости к Падове, предоставив Сойеру проверять распорядок и заниматься новичками.

И если Сойер, заросший щетиной первый лейтенант, решит организовать частную встречу с штатным офицером разведки «Хэйга», Джоанной Мэннинг, то это его личное дело.

Инглиш не мог официально осудить их связь, пока это не влияло на то, как Сойер выполняет свои служебные обязанности. Пока лейтенант с ними справляется, его, Инглиша, это не касается. Как бы там ни было, Мэннинг осуществляла связь с командованием, она числилась одновременно и в десантных войсках, и в Разведке Флота.

Теперь, когда Девяносто Вторая обзавелась Специальным оборудованием, Мэннинг нарушала субординацию. Возможно, им, как никогда прежде, будет необходима, помощь офицера разведки. Быть может, Инглиш не чувствовал бы себя настолько скверно, если бы ему не было очевидно, что Сойер спешит отделаться от него как можно скорее.

Инглиш все еще в ответе за Девяносто Вторую, ведь так?

Кабинет Джея Падовы ничуть не изменился, прежним было даже голубоватое облачко сигарного дыма.

– Расслабься, капитан, – сказал Падова, как только Инглиш вошел. – Как прошло перевооружение.