Текст книги "Частное расследование"

Автор книги: Дьердь Сита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Деме замолчал, потом неожиданно улыбнулся. Тоот с удивлением посмотрел на него: улыбка, вероятно, была редкой гостьей на пасмурном лице этого человека. А Деме добавил:

– Да, пожалуй, я его не любил. Но сейчас я совершенно по-другому отношусь к нему. И знаете, почему?

– Знаю. Потому что он исчез.

9

Не было и часа дня, когда Тоот выехал со двора виноградарского я винодельческого товарищества. Тех, с кем нужно поговорить, конечно, еще не было дома. Впрочем, нашлось исключение: когда через десять минут он припарковался у красного каменного дома Шандора Варги и вышел из машины, то увидел, что Варгане, помахивая сумкой, поднимается по лестнице. На глухой звук захлопнувшейся дверцы машины она обернулась и с удивлением посмотрела на Тоота.

– Как вы узнали, что я дома? По понедельникам я обычно до трех бываю в школе, но сегодня не состоялось заседание кружка.

Тоот поднялся вслед за нею.

– Я поехал наудачу.

Лицо, которое он сейчас видел перед собой, было, наверное, лет на десять моложе, чем то, которое он видел вчера. Распущенные волосы спускались на плечи, глаза сверкали, на щеках проступил румянец. Сияющая улыбка выпрямила привыкшие к горестному изгибу губы. Все это, несомненно, шло ей. Тоот недоуменно спрашивал себя, что могло вновь разжечь этот угасший костер.

– Заходите, – сказала Варгане и протянула Тооту руку.

Твердым и решительным было пожатие ее маленькой горячей руки.

Комната, куда они прошли, поразила Тоота. Мебели в ней почти не было, если не считать столика на низких ножках, стоящего на желто-красно-коричневом ковре, да большого книжного шкафа вдоль одной из стен. На другой стене висели домотканые салфетки в тон ковру.

– Это моя комната. Присаживайтесь. Тоот смущенно огляделся.

– А стульев вы не держите? Хозяйка рассмеялась.

– Зачем? Гораздо полезнее сидеть на ковре. Я даже ученические работы здесь проверяю, на этом маленьком столике. Будь моя воля, я вообще держала бы в доме лишь самую необходимую мебель. Я люблю свободное пространство.

На Варгане были слегка потрепанные синие джинсы и пуловер с аппликацией. Она выглядела скорее студенткой, чем матерью троих детей. Тоот поймал себя на том, что не может отвести от нее взгляда.

На ковер усесться все-таки пришлось.

Непривычная поза сковывала Тоота, он даже не знал, как начать разговор… Сначала говорили о каких-то пустяках. Потом капитан стал рассказывать о результатах своего расследования; правда, ровно столько, сколько посчитал возможным. Маргит – Варгане попросила, чтобы он называл ее так, – внимательно слушала. Тоот говорил и говорил, потом словно одумался.

– Не знаю, что со мною происходит. Вместо того чтобы спрашивать вас, я вам выкладываю все и вся.

В голубовато-серых глазах его собеседницы заискрился смех.

– Пожалуйста, спрашивайте.

– Прежде всего, что произошло с вами? Со вчерашнего дня вас просто не узнать. Словно вы вчерашняя и вы сегодняшняя – две совсем разные женщины.

– Ничего особенного. Так, мелочи, но приятные. Так бывает, когда внезапно почувствуешь, что направление ветра меняется и заканчивается долгая полоса невезений. Вчера после вашего ухода ко мне заявился Шебештен Селеш и сказал, что окончательно решил купить беркечский дом. И даже деньги принес. Вы и представить себе не можете, как я обрадовалась. Этот дом тяжелым бременем висел на моей шее. Я уже начала думать, что никогда и никому не смогу продать его даже по минимальной цене. Эта сделка полностью поправит наши материальные дела.

– Вы говорите «наши»? Вы все еще рассчитываете па возвращение мужа?

– Я думала о детях. А вообще-то я не делала тайны из того, что собиралась развестись с Шандором, да вот случилось такое…

Тоот хотел сказать, что, значит, Шандор Варга пропал очень вовремя, но воздержался.

– И этих денег было достаточно, чтобы так воодушевить вас?

– Нет. Но произошло еще кое-что… С моим знакомым… мне кажется, он наконец решился ради меня… впрочем, об этом, пожалуй, не будем говорить. Это касается лично меня и… не имеет никакого отношения к вашему расследованию.

– Понятно, – отозвался Тоот и с удивлением отметил, что голос его прозвучал как-то хрипловато.

– Не выпьете ли чашечку кофе?

– Нет, спасибо. И еще я хотел бы попросить вас: покажите мне, пожалуйста, комнату вашего мужа. Надеюсь, там в основном все осталось так, как было до его исчезновения?

– Да. Хотя не думаю, чтобы вы что-нибудь там нашли. Ваши коллеги в свое время тщательно обыскали ее.

– Я не это имел в виду. Каждая комната о чем, о чем, по о привычках и характере своего хозяина может сказать многое.

– Что вам говорит моя комната?

– То, что вы любите свободу и терпеть не можете условностей. И еще кое-что…

– Что именно?

– Лучше я промолчу. Это касается лично меня… Варгане улыбнулась. Она встала и предложила руку Тооту.

– Вы правы. Пойдемте, я покажу вам комнату Шандора. Комната Варги практически ничего не говорила о своем хозяине, и Тоот почувствовал некоторое разочарование, потому что подтвердилось то, чего он боялся: здесь жил человек, который мало времени проводил дома, а посему у него не было ни времени, ни желания создавать тут уют. Такая комната вполне могла бы принадлежать закоренелому холостяку или студенту, снимающему жилье у хозяйки. Стол, стул, кровать. Четыре сосновых доски на прикрепленных к стене металлических кронштейнах служили книжной полкой, на которой стояли книги в цветных переплетах. Тоот подошел поближе и снял одну из книг. Она была на иностранном языке.

– Это английские книги мужа, – пояснила Маргит. – Почти все без исключения – детективы. Когда Шандор начал заниматься английским, то сказал, что хотел бы научиться разговорному языку. Мне, правда, хотелось, чтобы он читал серьезные вещи… Но и это мое пожелание в отношении Шандора окончилось так же, как и все другие. Его как-то больше интересовал легкий жанр. Во всем.

Тоот улыбнулся.

– И давно он начал заниматься английским?

– Примерно пять лет. Когда он только начал заниматься, я попробовала уговорить его изучать немецкий, так как его он смог бы использовать на работе, но он не послушал меня. Сказал, что в той степени, в какой немецкий может понадобиться ему на работе, он его знает.

– А ради чего он стал изучать английский?

– Видите ли, Шандор принадлежит к тому типу людей, которые ни к чему не испытывают подлинной страсти. Случаются лишь какие-то привязанности, которые на более или менее долгий срок овладевают ими. Сначала у пего возникло непреодолимое желание лазать по горам, заниматься туризмом, потом пришли шахматы. На смену им пришла охота. А этим летом, когда мы вместе были по путевке на Балатоне, он решил заняться парусным спортом. Даже купил пособие…

Тоот оглядел стены. Они были пусты. Только в одном углу выделялось на обоях светлое пятно.

– А что за картина тут висела? Варгане закусила губу.

– Это не картина, а плакат. Любимый плакат моего мужа. Я сняла его, потому что мне он не нравился.

– Мог бы я взглянуть на него?

Женщина вышла и через минуту вернулась с бумажным рулоном. Тоот расправил его. Это был снимок с воздуха: зеленые холмы с пальмами, ослепительно сверкающие под лучами солнца белые дома, а вдали – синий, как чернила, океан. И короткая надпись: Малибу.

– Это где-то в Калифорнии. Когда у мужа было плохое настроение, он всегда смотрел на этот плакат. Он мог развлечь его гораздо лучше, чем я или дети. – Маргит снова улыбнулась. – Странно, что прочно стоящий на родной земле человек испытывал ностальгию по чужбине. – Думаете, он душой стремился туда?

– Он любил солнце. Говорил даже, что летом живет вдвойне. Но не думаю, чтобы он туда стремился. Зачем бы ему тогда исчезать? У него есть заграничный паспорт, и он в любой момент мог уехать в Австрию, а оттуда – куда только захочешь.

– Да, это действительно странно. – Поколебавшись немного, Тоот спросил: – А скажите, Маргит, почему вы не выбросили этот плакат?

На лице Варгане появилось насмешливое выражение.

– Потому что, если мой муж все же объявится, это будет ему неприятно. А потом, если бы я выбросила этот плакат, это означало бы, что я знаю, что он не вернется. Не правда ли?

– Но тот факт, что вы сохранили его, может быть и свидетельством вашей хитрости. Как вы смотрите на такой оборот дела?

– Ну а вы что думаете обо мне? Тоот рассмеялся.

– Ничего. И могу еще сказать, что я пока ничего не знаю. – Капитан направился к выходу. – Благодарю вас за терпение.

Маргит снова протянула ему руку.

– Я не задерживаю вас, потому что скоро пойду за детьми. Надеюсь, мы еще встретимся.

– Вполне возможно. Во всяком случае, если вам что-то придет в голову, оставьте мне записочку в мереслекской гостинице. Я там живу.

– Договорились. Моя школа буквально метрах в двухстах от нее.

Тоот стал спускаться по лестнице, когда Варгане вдогонку спросила:

– А вы не хотите заглянуть к Беле Надю? Сегодня он еще здесь. Я встретила его утром.

Поколебавшись немного, Тоот решил последовать ее совету.

Ворота были открыты, капитан вошел во двор и постучал в дверь дома. Она была не заперта, Тоот толкнул ее и оказался в маленькой передней, из которой вели две двери. Он наугад вошел в одну из них – она привела в кухню с выбеленными стенами и каменным полом. Кухня была пуста, на столе лежала груда вымытой посуды. Из кухни дверь вела в комнату. Тоот вошел и увидел, что перед телевизором, на экране которого подобно резиновым мячикам прыгали две маленькие фигурки, отчаянно колотя друг друга, сидели двое мужчин. Оба сразу повернулись в сторону вошедшего. Одним из них был Бела Надь. Второго Тоот никогда не видел.

– Приветствую вас, – поздоровался Надь. – Присаживайтесь. – Потом показал рукой на второго мужчину, проговорил: – А это… – он запнулся, как бы подыскивая слова, – это… мой друг Ласло фон Сабо.

Тоот чуть было не расхохотался, но, взглянув на обладателя такой странной фамилии, постарался подавить смех.

– Честь имею представиться – Ласло фон Сабо, – произнес незнакомец, вставая и протягивая руку.

Он был чуть выше среднего роста, но обладал фигурой с явно избыточным весом: весил он, наверное, около девяноста кило. Толстые конечности, широкие плечи, а протянутая ладонь, казалось, была вырублена из дерева. Коротко остриженные густые темные волосы плотно прикрывали его круглый череп, лицо его было каким-то угловатым: крупный квадратный подбородок, широкий короткий нос, цепкие, далеко посаженные друг от друга светло-карие глаза, отливающие холодным блеском, несмотря на то, что узкогубый рот растянулся в улыбке. Тоот также представился.

– Вы не венгерский гражданин? – спросил он.

– Я австриец. Венгр по происхождению. Но поскольку по профессии я – шофер на зарубежных перевозках, то часто бываю здесь.

– Тогда вы, конечно, знакомы с Шандором Варгой? Мужчина равнодушно кивнул.

– Да. Я обычно привозил ему любимое им виски и косметику, думаю, его жене.

Он говорил однотонным голосом, как-то бесцветно; его иностранный акцепт, если специально не вслушиваться, вполне можно было и не заметить. Тоот несколько удивился, что фон Сабо, хотя и понимал, что имеет дело с сотрудником полиции, видимо, совершенно не придавал этому значения.

– Вы хорошо знали Шандора Варгу?

– Не сказал бы. Я езжу в этом направлении только последние два года, и то транзитом. Так что встречался я с ним раз в полтора-два месяца.

– Что вам известно о нем?

– Ничего.

Это слово прозвучало в устах фон Сабо столь решительно, что у Тоота отпало желание спрашивать дальше. Он вдруг почувствовал себя очень усталым: па длившуюся в течение полутора суток безостановочную «гонку по следу» ушел весь резерв его сил.

Фон Сабо уже не стал садиться, а повернувшись к Беле Надю, сказал:

– Так я справлюсь насчет этих вещей. Бела Надь согласно кивнул, потом спросил:

– А ты не хочешь посмотреть схватки полутяжеловесов? Гость пренебрежительно покачал головой.

– Этот петушиный бой меня не интересует. Если бы мне пришлось сейчас надеть перчатки, я бы любого из этих молодчиков уложил еще в третьем раунде. Слабаки!

– Вы были боксером? – спросил Тоот с пробудившимся интересом.

– Да. Профессионалом. Боксировал по десять-пятнадцать раундов.

– И как, успешно?

– У меня на счету семнадцать матчей. Четырнадцать я выиграл нокаутом и три – по очкам. Потом я оставил бокс, хотя как раз стали поговаривать, что я мог бы выступить на первенстве Европы.

– И почему же вы бросили бокс?

– На одном глазу было сорвано веко. Пришлось подшивать. Я решил, что лучше буду иметь меньше денег, но зато буду зрячим.

– И теперь вы мало зарабатываете? Фон Сабо хмыкнул:

– Для вас это было бы много, а для меня маловато. Ну, до свидания, – бросил он, кивнув головой, и направился к двери. Надь последовал за ним.

Тоот в течение нескольких минут посидел перед телевизором и не заметил, как заснул. Очнулся он от того, что Бела Надь тряс его за плечо.

– Что с вами? Тоот протер глаза.

– Ничего, просто устал. С момента нашей вчерашней встречи случилась парочка событий.

И он вкратце рассказал о случившемся с ним за эти полтора дня.

– Одно, во всяком случае, совершенно ясно: что-то очень искали в домике-давильне Варги, и кому-то очень не нравится, что розыск Шандора продолжается. Каково ваше мнение обо всем этом?

– Не знаю, – ответил Надь, покачав головой. – Но боюсь, тут готовятся весьма неприятные вещи. Не нравится мне этот тип с ножом. Исчезновение Шани – это вроде бы в порядке вещей, и все должно бы утихнуть. Но почему-то вдруг всё разбудоражилось? Может быть, из-за вас?

– Возможно. А скажите, вам знаком некий Янош Мачаи? Он живет один на Тёрёкварском холме.

Бела Надь удивился.

– Конечно, знаю. Он в детстве был моим хорошим приятелем. И не только моим, но и Шандора. Видите ли, мы все трое – уроженцы одной местности, и, когда были совсем еще огольцами, нас водой нельзя было разлить. Как это обычно бывает. Но я давно уже его не видел. С тех пор, как он спятил, только один раз.

– Спятил?!

– А как еще вы назовете то, как он себя ведет? Два месяца тому назад я встретился с ним в Мереслеке в универмаге…

– Во вторник.

– Откуда вы знаете? – Бела Надь был заметно удивлен.

– Я много чего знаю.

– Я его радостно поприветствовал, а он стоит как истукан. Пытался поговорить с ним, но это не очень получилось. На прощание я сказал ему, что как-нибудь загляну. Мачаи мне в ответ, мол, он не претендует на это. Ну, и черт с ним! Тоже мне – цивилизованные люди, долго не видевшие друг друга, на прощание обмениваются такими любезностями?!

– Этот фон Сабо привозил Варге только такие мелочи, о которых говорил?

– Не думаю. Полагаю, что там было все – от электрической бритвы до мотора к автомобилю. Но доказать это никто никогда не сможет.

– А я и не собираюсь. Сами по себе партнеры Варги по коммерческим сделкам меня не интересуют.

Бела Надь поднялся с кресла и выключил телевизор.

– Не сердитесь, но я должен собираться: мой поезд уходит через полтора часа.

Тоот понял намек и тоже встал.

10

В начале четвертого Тоот мчался в сторону Мереслека по шоссе между горой Верешхедь и холмами Беркеч. Стояла отличная для осени погода, и Тоота охватило какое-то особое настроение – уверенность, что зимы в этом году вовсе не будет. Через несколько километров дорога сузилась и побежала между горой Верешхедь и самым южным из холмов, образующих гряду Беркеч, которая по мере приближения автомобиля меняла окраску: из бледно-голубой превратилась в желто-красноватую. Первым шел Солдатский холм со старой шахтой, обозначенной темной стеной отработанной породы, чуть дальше Свиной хрящ с щетинистым темным леском, далее располагалась Малая игла, также поросшая лесом и густым кустарником, она имела пирамидальную форму, следом – Ястребиное гнездо с лысой вершиной. За ними множество других холмов, перечислить которые, как считают местные жители, не хватило бы нескольких десятков лет.

В город он въехал по юсогскому шоссе. Добрался до центра, расспросил дорогу, потом повернул обратно. В Мереслеке, как и в других небольших венгерских городах, старое и новое перемешивалось весьма неожиданно. Старые здания обветшали, а новые, монстры из стекла и бетона в провинциальном стиле, не вписывались ни в архитектурный облик города, ни в окружающую природу. Улица, которую искал Тоот, шла перпендикулярно главному проспекту. Тротуар ее был выложен плитами, а проезжую часть, мощенную булыжником и давно не мытую дождем, покрывал серый слой пыли. Тоот решил не испытывать прочности рессор своей машины, вылез и пошел пешком. Одноэтажные домики были выкрашены в желтый, белый, зеленый и даже лиловый цвета. На фасаде одного из них виднелась вывеска ремесленника, перед фамилией проступило закрашенное после 1945 года слово «витязь».[10]10
  Орден «витязей» – кастовая реакционная организация в хортистской Венгрии.


[Закрыть] Проходя мимо одного из домов, Тоот заглянул в открытое окно. В комнате на земляном полу клевали зерно куры и петух. Заметив Тоота, птицы в ужасе закудахтали и разлетелись в разные стороны. Нужный ему дом был в лучшем по сравнению с другими состоянии: стены только что побелены, на окнах красные кружевные занавески, на подоконниках – цветочные горшки, на крыше новая черепица. Тоот заглянул за штакетник. Темноволосая коренастая женщина на дворе выбивала одежду. «Видно, ему нравился такой тип», – подумал Тоот и окликнул хозяйку.

– Добрый день. Я хотел бы поговорить с Фекете Ласлоне.

– Это я, – произнесла женщина, повернувшись к Тооту, и приветливо улыбнулась. – Наконец-то вовремя появились. Ну, входите же. Чего ждете?!

Тоот открыл калитку.

– А где инструменты?

– Я из полиции. Мы с собой инструменты не носим.

По круглому широкому лицу женщины быстро пробежало облачко испуга. Но вскоре лицо ее вновь прояснилось.

– Ну, что же. Я, правда, слесаря ждала. Садитесь, я вас сейчас чем-нибудь угощу.

Тоот уселся за гладко обструганный деревянный стол, расположенный под кустом орешника. Женщина вышла из дома с зеленой бутылкой и двумя рюмками. По их размерам капитан понял: ему предложат вино. Однако в бутылке оказалась палинка. Женщина наполнила рюмки на три четверти и чокнулась, едва дотронувшись краешком своей рюмки до рюмки гостя.

– Ваше здоровье. Это надо залпом пить.

– И до дна, – пробормотал Тоот, поднося ко рту рюмку сомнительной чистоты.

Женщина привычным движением опрокинула рюмку, выпив содержимое одним глотком, и лишь потом заметила, что гость едва пригубил зелье. Поначалу она было разозлилась, но тут же успокоилась и глупо ухмыльнулась.

– Черт вас подери! Здорово вы меня облапошили.

– Я за рулем.

– Меня всегда мужики за нос водят. Не знаю, почему?

– Вероятно, потому, что вы им слишком доверяете.

– Муж меня тоже обманул. Перед женитьбой хвастал, что первый ходок в округе… А я поверила, из-за этого него и пошла.

Женщина придвинулась к Тооту, ее черные большие глаза слегка косили. Она захихикала.

– Трактор у него все хозяйство отшиб. По крайней мере, он так утверждает. Вообще-то он – дубина порядочная. А я как-никак гимназию закончила.

Тут она с подозрением взглянула на Тоота.

– Ну, а что вам от меня надо? Если вы думаете, что со мной…

– Ни в коем случае. Когда в последний раз вы видели Шандора Варгу?

– Летом.

– В каких вы были с ним отношениях?

Тоот видел: женщина изо всех сил старается не поддаться действию алкоголя, видимо, эта рюмка была не первой за день. Она глуповато улыбнулась.

– В хороших… отношениях.

– У вас была связь с ним?

– Ну, да…

– Итак, он был вашим любовником? Глаза женщины заблестели.

– Он утверждал, что я очень чувственна. Тоот непроизвольно проглотил слюну.

– Муж знает?

– Нет. Муж ни о чем не догадывается. После работы он торопится прямиком в кабак, домой возвращается пьяный, сразу спать заваливается. А мной пренебрегает.

– А каковы были планы Варги в отношении вас? – Собирался на мне жениться. Он все повторял…

– Не будь у него детишек, которых он обожает, он бы давным-давно развелся и женился?

– Ага. Он, наверное, и вам рассказывал? Упоминал обо мне?

На глазах у Фекетене навернулись слезы. Она несколько раз всхлипнула, потом тыльной стороной ладони вытерла нос.

– Разумеется. Но вы слышали, что он исчез?

– Конечно. Я его пыталась но телефону разыскать, звонила на работу, а там сказали, что он не появляется несколько недель, и никто не знает, где он.

– Деньги он у вас держал?

Женщина склонила голову набок и стала вдруг похожа на удивленную черную ворону на свежевспаханном поле.

– Какие деньги? Тоот повысил голос.

– Не стройте дурочку. Это вам дорого может обойтись! Вы работаете в бюро путешествий. Думаете, почему такой тертый калач, как Варга, терся около сорокалетней… – Тоот хотел сказать «развалины», но воздержался, – женщины? Я могу ответить. Из-за валюты, которую с вашей помощью можно получить. Сколько ему требовалось каждый месяц?

Фекетене плотно сжала свои мясистые губы. Стало слышно ее тяжелое, хриплое дыхание.

– Что вы себе позволяете?! Тоот тихо продолжил:

– Послушайте, Фекетене! Давайте договоримся. Я – один, протокол не веду. Следовательно, ваши слова нигде не фиксируются. Судя по всему, дело, которое я расследую, связано с убийством, деньги меня интересуют лишь как мотив преступления. Сколько вы ему достали?

– Если скажу, оставите меня в покое?

– Да.

– Доказать все равно ничего не сможете. Попробуете меня привлечь, я от своих слов откажусь. Учтите!

– Учту. Но привлекать вас не собираюсь. Никто никогда ничего не узнает.

– В месяц я ему доставала по сто пятьдесят – двести долларов. Обычно около ста пятидесяти.

– Сколько лет вы поддерживали с ним связь?

– Шесть.

– Денежки немалые.

– Помните, следов вам не найти.

– Поймите, меня это не волнует. Вы не знаете, для чего Варге требовались такие деньги? Куда он мог деться?

– Меня деньги не интересовали, только любовь. Но и Шани деньги не очень-то трогали. Можете мне поверить. Для него они… были чем-то… второстепенным… не верите?

– Почему же, верю.

– Шани много раз говорил: «Любовь моя, главное в жизни – это чувства. Деньги нужны только для того, чтобы создать необходимые материальные условия для счастья. Как только я соберу необходимую сумму, чтобы купить семье хорошую квартиру в Пеште, где они не так сильно будут во мне нуждаться, мы займемся устройством нашего гнездышка».

– Понятно, поэтому вы ему и помогали. Но что он делал с деньгами? Вероятно, у него были какие-то темные делишки?

– Я уже сказала, меня это совершенно не интересовало.

– А я вам вполне серьезно заявляю, что у меня есть желание покопаться в вашем саду. Готов биться об заклад, что кое-что обнаружится.

Лицо женщины стало серо-зеленым.

– В с-саду?.. А что соседи скажут? Тоот небрежно махнул рукой.

– Ерунда. Валюту вы, вероятно, покупали за большие деньги. А знаете ли вы, откуда Варга брал эти форинты? Ведь его зарплаты на покупку долларов явно не хватило бы.

– Он очень усердно работал. Вкалывал. Не щадил себя. Между прочим, и в любви – тоже!

– Ясно. И теперь вы поэтому пьете?

– Моя жизнь теперь ничего не значит! С идиотом-мужем?! Вы считаете, что жизнь может иметь для меня какой-нибудь смысл?

– Варга никогда бы не женился на вас, он просто обманывал вас, используя в своих интересах.

Женщина протянула было дрожащую руку к бутылке, но, бросив взгляд на рюмку гостя, быстро схватила ее и опрокинула.

– И вы это точно знаете, именно вы! Вы что, свечку держали, когда он мне об этом говорил?! Вы думаете, что мужчина способен несколько лед жить с женщиной, к которой он не испытывает физического влечения? Никакие деньги не помогут, даже такие, как у Рокфеллера.

Тоот поднялся.

– Благодарю за помощь. Последний вопрос. Как вы думаете, кто был основным компаньоном Варги в его, так сказать, неофициальных делах? Я у вас спрашиваю, потому что его жена не знает. Но теперь я уверен, что перед вами он был склонен… э-э… в большей степени открывать душу.

Эта грубая лесть привела к нужному результату. Фекетене впервые за весь разговор расплылась в улыбке.

– Ну, один – это Шебештен Селеш, он работает в рыбхозяйстве. Но самый главный – его подчиненный Йошка Флейшман.

– А где он живет?

– В лесопарке на горе Верешхедь. Напротив холма Шювегеш. Знаете, где давильня Шани. Мы там провели столько счастливых часов…

– Еще раз спасибо. Вы можете рассчитывать на меня. Я умею молчать.

Женщина строптиво вскинула голову.

– Мне от вас ничего не надо. Главное, чтобы вы язык держали за зубами. Никому ни о чем ни слова, я все буду отрицать, учтите.

Тут голос у нее неожиданно сорвался.

– Вы считаете, что он погиб? Тоот покачал головой.

– Точно не знаю. Но вряд ли можно рассчитывать на благополучный конец этой истории.

Женщина уронила голову на стол и зарыдала. Тоот бросил на нее задумчивый взгляд и двинулся к выходу. Он уже вышел за калитку, когда услышал визгливый крик:

– Пропадите вы все пропадом, подлые легавые! Ходите тут и вынюхиваете!

Тоот улыбнулся и, даже не оглянувшись, двинулся дальше. Не успел он пройти и десяти шагов, как танкоподобный верзила загородил ему дорогу. Это был плотного сложения мужчина с длинным носом и маленькими свиными глазками, в которых отражалась подозрительность и ревность, свойственные таким вот пьянчугам. Тоот попытался обойти его, но мужчина упорно не желал его пропускать.

– Зачем вы заходили к моей жене?

– Я – слесарь.

Мужчина некоторое время колебался.

– Я сам все сделаю, – нерешительно выговорил наконец громила и положил руку на плечо Тооту. – Отремонтировали?

– Нет… я пока только причину установил.

– Ну, и что же теперь будет?

– Из конторы кого-нибудь пришлют, он все исправит.

– Исправит или отремонтирует по-настоящему?

Тоот чувствовал себя все более неуютно в своем «маскарадном костюме».

– Отремонтирует как следует.

Уже сидя в машине, Тоот задумчиво потер лоб, потом достал записную книжку и отыскал адрес Селеша. Директор рыбхозяйства, как и следовало ожидать, жил в Парк-городе. Это был квартал особняков и вилл, расположенный на двух холмах и в долине между ними. Небольшие одноэтажные дома с отличными садами стояли близко друг от друга. Хотя комфортабельная квартира в современном большом микрорайоне удобнее, чем эти дома, построенные в тридцатые годы для тогдашних чиновников, однако жить в Парк-городе Мереслека всегда считалось престижным.

Шебештену Селешу принадлежал единственный новый дом на всей улице. Его строительство приближалось к концу, хотя во дворе еще царил безнадежный хаос: леса, бочки с раствором, ведра с известью и отработавшая свое бетономешалка. Входная дверь была нараспашку, и Тоот, войдя в дом, вздрогнул… Он увидел такой же разгром, с каким ему уже пришлось встретиться в доме Шандора Варги в Беркече: опрокинутый стол, перевернутые стулья, распахнутый шкаф, одежда, разбросанная по всему полу. Капитан почувствовал, как напряглись все его мышцы, он до боли прикусил губу.

Резким движением Тоот распахнул дверь в соседнюю комнату.

Там не было никого, кто мог бы на него напасть. Во всяком случае, сам Шебештен Селеш этого сделать никак не мог. Он лежал на боку в большом кресле, тупо уставившись на капитана. Вокруг глубокой раны па шее запеклась кровь, и на белоснежной рубашке покойного образовался причудливый, созданный каким-то безумным модельером, пурпурный галстук. Тоот попятился и тотчас же выбежал из дома, поспешно миновал двор и сел в машину.

Обескураженный увиденным, он погрузился в раздумья, что теперь предпринять, хотя знал, что обязан сообщить о случившемся в полицию. Однако ему не очень хотелось делать это, ведь потом он уже не сможет действовать неофициально. В конце концов дилемму эту помог ему решить почтальон. Размахивая телеграммой, он уверенным шагом направился прямо в дом и спустя минуту, дико вопя, выскочил наружу. Тоот завел мотор, машина тронулась, улица быстро наполнялась людьми, на Тоота никто не обратил ни малейшего внимания.

Когда он вернулся в центр города, то почувствовал странную боль в желудке. Он никак не мог решить, голод ли это или реакция организма на то, что он увидел несколько минут назад. На стеклянной витрине ресторанчика большими белыми буквами было выведено: «Хот Догз».[11]11
  Буквально: «Горячие собаки» (англ.) – булочка с сосиской внутри.


[Закрыть] Еще через несколько минут Тоот уже сосредоточенно пережевывал холодную сосиску, спрятанную внутри промасленного и довольно черствого рогалика.