Текст книги "Сокровище царя Камбиза"

Автор книги: Деннис Уитли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава VIII. ГРОБНИЦА СВЯЩЕННОГО БЫКА

Я меньше всего хотел бы получить пулю в спину, а по тому, как Уна держала револьвер, чувствовалось, что она умеет с ним обращаться. Она стояла слишком высоко, чтобы пытаться обезоружить ее, и я не сомневался, что она выстрелит в меня при первом же подозрительном движении моей руки под курткой.

– Что здесь происходит? – резко повторила она, повысив голос.

Кларисса храбро ступила вперед и указала на Лемминга:

– Этот бедняга слишком много выпил сегодня у Макферсона. Мы везли его домой, но он заставил нас остановиться здесь, утверждая, что влюблен в вас. В следующую секунду он умудрился стянуть с себя одежду и принялся дубасить в дверь.

– Это правда, – поддержал ее Гарри. – Мы пробовали остановить его, но он нажал на звонок прежде, чем мы поднялись по ступенькам. Мы приносим извинения, что потревожили вас.

Негодующий Лемминг повернулся к нему:

– Ты лжешь! Это твой друг заманил меня в свой проклятый автомобиль и…

Он не успел закончить. Я заметил, что Уна отвела от меня глаза, и когда Лемминг повернулся к Гарри, я прыгнул с пятой ступеньки прямо на него.

С ужасным грохотом мы упали на пол, но его тело смягчило падение, и я не выронил драгоценный пакет.

Не успел я приземлиться на Лемминга, как Кларисса повернулась на каблуках и бросилась расталкивать любопытных, освобождая дверной проем. Гарри бросился ей на помощь. Один из слуг попытался преградить мне путь, но, пригнувшись, я ударил его головой под ребра, и он покатился по полу.

Еще больше раздувшись от гнева и подняв маленькие пухлые ручки, мажордом возбужденно взвизгивал, но я оттолкнул его и рванулся вниз по ступенькам.

Следует сказать, что наш водитель оказался весьма азартным малым. Ночные события, казалось, доставили ему огромное удовольствие, и, как только началась потасовка, он бросился заводить машину. Мотор уже работал, Гарри поспешно усаживал Клариссу. Я буквально влетел в салон автомобиля и растянулся на коленях у Бельвилей, зарывшись головой в гофрированные юбки Клариссы.

Люди на тротуаре кричали на разных языках:

– Воры! Убийцы! На помощь! – В отдалении уже слышались пронзительные полицейские свистки, но в следующую секунду машина тронулась.

Когда я поднял голову, пролежавшую на стройных ногах Клариссы чуть дольше, чем требовали правила хорошего тона, мы уже мчались по улице, и крики затихали в отдалении.

– Фу! – выдохнул Гарри, стаскивая накладную клоунскую лысину из розовой клеенки и вытирая размалеванный лоб. – Чудом выкрутились. Мы слышали, как подъехала машина, но Лемминга я заметил, лишь когда он поднялся на половину лестницы.

– Во всяком случае, табличка у нас, – переводя дыхание, произнес я, бодро похлопав по пакету. – Но принцесса – это нечто! Мне никогда не приходилось видеть, чтобы женщина столь мастерски соблазняла: ей почти удалось загипнотизировать меня, заставив забыть, зачем я пришел. Только поэтому я так долго отсутствовал.

– В самом деле, Джулиан? – с напускной строгостью сказала Кларисса.

– Конечно, нет, – возразил я. – Разве я похож на?..

– Откуда мне знать. Вы слишком красивы, чтобы верить вам, и у вас было достаточно времени.

– Вы просто не знаете меня, – улыбнулся я.

Она покачала головой.

– Не рассказывайте сказки, мой друг.

– Но, дорогая, час назад он еще не был с ней даже знаком, – вступился за меня Гарри, и мы с Клариссой расхохотались.

Когда автомобиль остановился, мы все еще смеялись, и это, вероятно, лишний раз убедило нашего водителя в том, что мы были просто шутниками, решившими повеселиться после танцев у Макферсона.

– Куда теперь, хозяин? – спросил он, и этим вопросом вернул нас к реальности.

Порозовевшее на востоке небо предвещало скорый восход, и мне бы хотелось хоть несколько часов вздремнуть, но я не мог направиться ни в «Сесил» с Гарри и Клариссой, ни в какой-либо другой отель, полиция наверняка уже сообщила туда мои приметы.

Немного поразмышляв, я велел водителю отвезти нас к арабскому кладбищу, которое, как я помнил по предыдущему визиту в Александрию, находилось где-то рядом. Когда машина тронулась, я сообщил Бельвилям, что О’Кив собирается завтра отправиться в Каир трехчасовым поездом, что табличку должен взять с собой Лемминг, едущий тем же поездом, но отдельно от О’Кива, и что, к сожалению, они уже сфотографировали ее.

Затем сообщил, что намерен поспать в таком месте, где мало бы кто отважился, в Серапеуме, где когда-то погребали священных быков, но сейчас нет никаких ценностей и сторожа появляются лишь ко времени открытия его для посетителей.

– Спать будет жестко, но ничего не поделаешь. Как только вы меня высадите, поезжайте в «Сесил» и вздремните сами. В девять часов в отель придет Амин и сообщит о себе, как о нанятом вами гиде.

– О, Боже! – жалобно пробормотал Гарри. – Сейчас уже седьмой час. Нам остается всего два часа сна.

– Когда появится Амин, – продолжал я. – попросите его купить для меня комплект европейской одежды, поношенной и плохого качества, какую здесь носят греческие рабочие. Затем пусть с одеждой и завтраком направляется в Серапеум и захватит что-нибудь, чем можно снять темную краску с лица и рук. У всех нас уже есть билеты на каирский поезд, но мне придется купить другой билет и ехать вторым классом. Где вы остановитесь в Каире?

Я вылез у северного конца кладбища и прошагал всю улицу Колонны Помпея, чтобы выйти к пустырю в южной части кладбища с огромным, сложенным из камней могильным холмом и одной-единственной колонной, известной также как Столп Помпея и оставшейся от храма, воздвигнутого императором Диоклетианом.

Сравнительно недавно под холмом обнаружили большие пещеры, вырытые для погребения священных быков Сераписа, и это место было обнесено оградой.

Я огляделся по сторонам, но вокруг не было ни души, и я без помех перелез через высокую ограду.

Пройдя затем пару сотен ярдов по склону холма, я оказался около огороженной ямы, на дно которой вела шаткая деревянная лестница, и внизу, в неясном утреннем свете, можно было различить арочный вход в огромную пещеру.

В ней не было ничего жуткого: ни сваленных кучами истлевших костей, ни человеческих черепов, ни сгнивших покровов мумий, что встречались в катакомбах, расположенных к югу отсюда. Это была просто большая, сухая, пустая пещера, вырубленная в песчанике, и призраки давно умерших быков нисколько не пугали меня. Зажигая спичку за спичкой, я прошел сотню ярдов по пещере и, сделав небольшое углубление в песке, лег и моментально уснул.

Прошлой ночью я спал не более трех часов, но шестое чувство, предупреждающее преследуемых об опасности, думается, заставило меня проснуться прежде, чем здесь оказались первые туристы. Чиркнув спичкой, я взглянул на часы и увидел, что уже без четверти девять. Я не имел ни малейшего понятия, когда могильник открывается для осмотра, но предполагал, что это случится довольно скоро. Амин вряд ли появится раньше половины одиннадцатого – ему надо сделать массу покупок. Но я надеялся остаться незамеченным, поскольку древности Александрии сильно уступают величественным развалинам долины Нила и привлекают относительно немного туристов.

Трехчасовой сон почти не освежил меня. Я чувствовал себя разбитым; мысль, что меня разыскивает полиция, отнюдь не воодушевляла, и в таком безрадостном настроении я вскарабкался по шаткой лестнице на край ямы.

Вокруг не было ни души. Выбрав место, откуда можно видеть вход без риска быть замеченным, я уселся меж двух больших каменных глыб, почти скрытых густой крапивой, и стал ждать. Вскоре показался сторож и с ним четверо посетителей, но они даже не взглянули в мою сторону. Затем каждые полчаса стали появляться группы людей, и в половине двенадцатого на краю ямы наконец-то возникла высокая фигура Амина. Он был один – гиды имели свободный доступ ко всем памятникам древности, и сторожа никогда не сопровождали их. Он спустился в яму и украдкой оглянулся. Не увидев никого вокруг, я последовал за ним.

Слава Богу, он точно выполнил указания, переданные ему Гарри. Он принес все, в чем я нуждался, включая пару больших бутербродов с ветчиной и несколько бананов на завтрак.

Он купил белую дешевую хлопковую рубашку с открытым воротом, пару легких полосатых брюк, потертое габардиновое пальто и видавшую виды соломенную шляпу. Вскоре из индейского воина я превратился в бедного греческого рабочего, но моя кожа все еще сохраняла темный оттенок и следы боевой раскраски. Убрать раскраску оказалось простым делом, но вернуть коже естественный цвет удалось лишь с помощью Амина. Когда мы прятали в густой траве, которой зарос пустырь, индейский костюм, с минарета ближайшей мечети до нас донесся мелодичный крик: «Хаййя-аля-эс-Салят! Хаййя-аля-эс-фалах!», призывавший мусульман на молитву. Был уже полдень, и я сказал Амину, что нам надо сесть на поезд, отправляющийся в три часа в Каир.

Я дал ему немного денег, велел купить билеты во второй класс и потом встретиться со мной в дешевом привокзальном ресторанчике, где, по его словам, я не привлеку внимания в новом одеянии.

Правда, при ярком свете дня я не решился лезть через ограду и боялся, что сторож, впустивший одного Амина, удивится, увидев его выходящим вместе со мной. Но арабские баввабы ленивы, и при выходе нас никто не окликнул.

Поджидая Амина в маленьком ресторанчике, я узнал, что мое исчезновение было главным событием, обсуждавшимся в утренней прессе. К счастью, у них не нашлось моей фотографии, но подробное описание сопровождалось просьбой немедленно заявить в полицию, если я буду замечен.

В газете поместили фотографию сэра Уолтера и довольно стандартное сообщение об убийстве, зато целых четыре колонки посвящались его карьере. Прочитав их, я убедился, что он был гораздо более значительной фигурой в ученом мире, чем я полагал.

Мой побег с корабля, судя по всему, убедил репортера, что именно я убил археолога, и я почувствовал себя настолько подавленным, что совсем было решился идти в ближайший полицейский участок, но какое-то необъяснимое упрямство удержало меня. Без всяких оснований я предположил, что, если удастся провисеть на хвосте О’Кива еще несколько часов, то, возможно, у меня на руках окажутся улики против него.

Но заботы, слава Богу, никогда не влияли на мой аппетит, и простой, но обильный ланч как нельзя кстати подбодрил меня. Мы без приключений заняли места в вагоне, предварительно удостоверившись, что О’Кив действительно едет тем же поездом, и в положенное время состав тронулся в путь.

Мне уже доводилось путешествовать по этой дороге, и я всегда испытывал большой интерес к окружающему пейзажу. О Египте часто думают, как о стране песка, но Дельта являет собой совершенно иную картину. Ее богатая почва, затопляемая при каждом разливе Нила, разветвляющегося здесь на пять рукавов, дает три урожая в год, и каждый ее дюйм тщательно возделан. В некотором смысле ландшафт Дельты напоминает Голландию: те же простирающиеся, насколько хватает глаз, плоские зеленые поля, а местами иногда большой белый или красный парус загадочно скользит над полями вдоль невидимого канала.

Обе страны, однако, сильно различаются в деталях. Треугольный парус египетской фелюги мало напоминает паруса голландской баржи; шпили на горизонте, которые можно увидеть в Голландии, здесь оказываются минаретами или куполами мечетей, разбросанных среди пальмовых рощ Египта, а голландские деревушки с веселыми домиками и аккуратными садами превращаются в невероятно убогие арабские селения.

Все провинциальные города и деревни оставляют впечатление какой-то незаконченности из-за плоских крыш домов и хибарок, с наваленными на них кучами сохнущего тростника; жилистые цыплята копаются в мусоре, на веревках сушится рваное белье после семейной стирки. На первых этажах, в неописуемой тесноте и грязи, ютятся порой целые семьи со своим скарбом. Однако за городом часто можно наблюдать очаровательные картинки сельской жизни: вот группа гибких, статных женщин в темных платьях, идущих гуськом с кувшинами или огромными тюками на голове; вот маленький голый ребенок, ведущий навьюченного вола; а вот сидящая на ослике женщина с младенцем на руках, словно ожившее изображение Девы Марии во время бегства в Египет.

Мы прибыли в Каир, когда уже стемнело, и египетская столица встретила нас бодрящим воздухом и мириадами огней, мерцавшими справа и слева от железной дороги. Не успел поезд остановиться, как мы с Амином выпрыгнули из вагона. Пройдя сразу же за барьер перрона, я отправил Амина искать такси, а сам, пристроившись в нескольких футах от контролера, остался ждать появления О’Кива и Грюнтера.

На платформе толпились хавасы, носившие униформу всех больших отелей Каира, но О’Кив отмахнулся от них и уселся в ждавший его на привокзальной площади шикарный «роллс-ройс». Я немедленно прыгнул в нанятое Амином такси и велел водителю следовать за О’Кивом.

«Роллс-ройс» покатил по дороге, ведущей от центра Каира к Нилу. Через несколько минут позади остался Египетский музей, а затем мы пересекли реку по знаменитому мосту Каср-эль-Нил. Очутившись на западном берегу, мы повернули налево и вскоре выехали на дорогу, уходящую к Гизе.

Раньше европейские кварталы Каира были сосредоточены на нильском острове Гезира, и до сих пор ипподром, площадки для поло и гольфа, собственность Гезир-клуба – средоточия общественной жизни англичан – занимают там, к досаде египтян, многие акры. Но богатые европейцы выстроили дома и разбили великолепные сады вдоль дороги к Гизе, и я считал, что О’Кив направляется именно туда. Однако его автомобиль все так же мчался впереди нас, не сбавляя скорости, по прямому, как стрела, шоссе.

Миля за милей мы следовали за ним, пока пригороды Каира не остались далеко позади, и я понял, что единственное место, куда он может направляться – это отель «Мена Хаус», неподалеку от Большой пирамиды. Моя догадка подтвердилась, когда его автомобиль свернул на подъездную аллею отеля. Я попросил водителя остановиться не доезжая ворот, и мы с Амином вылезли.

В моем бедном наряде греческого рабочего и с начинающей отрастать щетиной немыслимо появиться в отеле, где толпы освеженных душем постояльцев после экскурсий потягивали перед обедом коктейли. Амин также не имел права входить в отель, поскольку в Египте гиды-переводчики должны докладывать о себе через швейцара и дожидаться своих нанимателей на ступеньках у входа.

Однако у Амина было много знакомых среди гидов и слуг во всех главных отелях Египта, и поэтому я обратился к нему:

– Послушай, мне бы хотелось знать, где расположены комнаты О’Кива. Ты сможешь сделать это?

– Конечно, сэр, – без колебаний ответил он. – Я поговорю со своим другом Хусейном, главным официантом веранды, и он скажет мне.

Я прождал за воротами добрую четверть часа, прежде чем Амин вернулся.

– Этот джентльмен остановился на нижнем этаже. Идемте со мной, сэр, я покажу вам, где это.

Мы свернули в ухоженный сад справа от отеля, и пошли по обсаженной пальмами аллее. Внезапно Амин остановился.

– Вон там, – указал он, – те пять окон, в которых свет. Я думаю, джентльмен сейчас там.

– Хорошо, – сказал я. – Это все, что я хотел узнать. Теперь возвращайся в Каир, зайди в «Семирамис» и спроси мистера Бельвиля. Скажи ему, что мы выследили О’Кива, и я нахожусь в отеле «Мена Хаус». У Бельвиля мой багаж. Попроси его дать тебе один из моих костюмов, рубашку и воротничок и привези их сюда. Я буду ждать тебя либо у ворот, либо здесь, в саду.

Когда Амин ушел, я уселся на скамью и начал наблюдать за освещенными окнами комнат О’Кива. Он, по своему обыкновению, устроился роскошно. Этот номер первого этажа, с видом на сад и теннисный корт, был, пожалуй, самым лучшим в отеле. С другой стороны здания окна выходили на песчаный склон, что едва ли компенсировалось видом возвышающихся поблизости пирамид.

Время от времени я различал движущуюся за шторами тень и догадался, что это Грюнтер, распаковывающий вещи. О’Кив, судя по всему, принимал ванну и, похоже, не торопился вылезать из нее. Я терпеливо ждал, пока они не отправились в ресторан, чтобы тайно посетить его комнаты. На вокзале среди его багажа я заметил все тот же металлический чемоданчик. Если бы удалось заполучить его и открыть, то внутри могло оказаться достаточно компрометирующих документов, чтобы повесить целый взвод.

Было тепло, и мягкий ночной воздух наполнился ароматами цветущих кустарников в тщательно ухоженном саду.

Я просидел, наверное, не менее часа, прежде чем в одной за другой комнатах О’Кива не стал гаснуть свет, но я дал обитателям еще пять минут, чтобы спуститься вниз. Затем пересек клумбу под окнами, схватился за водосточную трубу и начал взбираться по ней, пока не ухватился рукой за подоконник, по моим предположениям, гостиной.

Обхватив трубу коленями, я свободной рукой приподнял задвижку слегка приоткрытого окна и распахнул его. Потом держась за окно, вскарабкался еще чуть-чуть вверх по трубе и всем телом бросился в сторону подоконника. Я упал на него грудью, моя голова оказалась в комнате, а ноги остались болтаться в воздухе, но после некоторых усилий мне удалось подтянуться до середины туловища.

Легкий шум, производимый мною, вероятно, заглушил звук приближающихся шагов, и я все еще яростно брыкался, пытаясь перелезть через подоконник, когда чей-то голос крикнул:

– Вот он! Вот он! Скорее, Мустафа, держи его за ноги, а я позову полицию!

Глава IX. ТАКТИКА СОКРУШИТЕЛЬНЫХ АТАК

Я предпринял последнюю отчаянную попытку забраться в комнату, машинально отметив, что голос принадлежал женщине. Я почувствовал, как большие мускулистые руки ее компаньона обхватили мои лодыжки и сильно дернули за них. Мое тело описало в воздухе кривую и с глухим ударом приземлилось на клумбу среди цветов. От удара перехватило дыхание, и я лежал, хватая ртом воздух, как выброшенная на сушу рыба, а стянувший меня с подоконника араб отпустил мои лодыжки и навалился сверху, прижав мое распростертое тело к земле.

– Отлично, Мустафа! Отлично! – донесся возбужденный женский голос. – Держи его, пока я не сбегаю за помощью. Если полиция еще не приехала, я позову швейцаров из отеля.

– Да, сиди, да, – задыхаясь, ответил араб, оседлавший теперь мою грудь, – но лучше, если убийцу моего господина найдут мертвым.

– Эй! Подождите минуту, – выдавил я из себя, сообразив, что происходит.

– Нет, Мустафа, нет, – одновременно со мной произнесла женщина. – Я запрещаю тебе что-либо с ним делать. Закон поступит с ним так, как он того заслуживает.

Она быстро повернулась, собираясь бежать за подмогой, и мне удалось поверх плеча араба мельком увидеть ее. Это была высокая, длинноногая девушка со светло-пепельными волосами, и я сразу же узнал ее, поскольку сэр Уолтер показал мне на «Гемпшире» фотографию своей дочери Сильвии.

– Мисс Шэйн! – позвал я. – Ради Бога, подождите. Это ужасная ошибка.

Она внезапно остановилась, повернувшись, взглянула на меня сверху вниз и с любопытством спросила:

– Откуда вам известно мое имя?

– Я скажу вам, но только прикажите своему слуге слезть с моей груди.

– Ни в коем случае. Все, что вы хотите мне сказать, вы расскажете полиции.

Я видел, что она опять готова убежать, и, в последней отчаянной попытке остановить ее, я закричал:

– Если вы выдадите меня полиции, все ваши надежды найти убийцу вашего отца пойдут прахом.

– Вы сами убили его! – резко выкрикнула она. – Вы негодяй! Я, я… – И внезапно она залилась слезами.

– Я не убивал вашего отца, – взвился я. – Клянусь, я не делал этого – наоборот, прилагал все силы, чтобы уличить настоящего убийцу.

Еще секунду плечи девушки содрогались от рыданий, затем она справилась с собой, и плач прекратился так же быстро, как и начался. Она провела тыльной стороной руки по глазам и чуть менее решительным голосом спросила:

– Кто же тогда сделал это?

– Пусть он слезет, и я все расскажу вам, – выдохнул я.

– Хорошо, – неохотно согласилась она, – дай ему встать, Мустафа, но держи покрепче, чтобы он не улизнул.

Я с трудом поднялся на ноги, а араб крепко держал меня за воротник пальто. Думается, я представлял собой малоприятное зрелище: небритый, нечесанный, весь заляпанный грязью с клумбы, к тому же мускулистый араб словно предлагал меня для осмотра, как какого-нибудь кота, вытащенного за шкирку из помойки. Конечно, я мог бы проучить его, – выскользнув из рукавов, я бы без труда обрел свободу. Но я не решился на побег – их крики о помощи отправили бы в погоню за мной половину обитателей отеля – но само осознание такой возможности вернуло мне уверенность и, понимая, что только тактика сокрушительных атак, как говорят военные, позволит мне избежать немедленного ареста, я постарался в беседе с Сильвией поменяться ролями:

– Сначала, – с некоторой резкостью произнес я, – скажите мне, каким образом вам удалось обнаружить меня здесь.

– Вы ведь Джулиан Дэй, не так ли? – весьма вкрадчиво спросила она.

– Да, – согласился я. – Мое имя Джулиан Дэй, я был другом вашего отца и хорошо знаю Бельвилей. Им известно, что я не убийца, и я провел с ними всю последнюю ночь.

– О-о! – тихо воскликнула она. – Я еще не видела их.

– Так я и думал. Они прибыли в Каир вечерним поездом, и чем скорее вы встретитесь с ними, тем лучше. А теперь ответьте, как вам удалось узнать меня по моим штанам, когда я висел в окне?

– Мустафа, мой драгоман, – закадычный друг вашего Амина. Он был в курсе, что тот собирается в Александрию встречать некоего мистера Джулиана Дэя с «Гемпшира». Сегодня утром ваше имя появилось на первых полосах всех газет. Узнав, что вас разыскивают за совершенное убийство, мы подумали, что Амин сможет некоторым образом быть полезен. Мы приехали на вокзал к поезду из Александрии, и, увидев рядом с Амином вас, сразу поняли, кто вы.

– Неплохо. Вас можно поздравить. А дальше?

– Мы последовали за вашим такси, но, к несчастью, по дороге у нас лопнула шина. Это сильно нас задержало, и мы боялись, что окончательно потеряли ваш след. Наудачу приехали сюда и расспросили привратников. Амин, как нам сказали, вернулся в Каир, но когда мы описали человека, бывшего с ним, один из этих бездельников вспомнил, что час назад видел вас в саду.

– И вы пошли ловить меня?

– Да, позвонив сначала в каирскую полицию. Но я не стала дожидаться их. Мы боялись, что вы…

– О, Боже! Вы звонили в полицию? И они сейчас едут сюда?

– Да, конечно.

– Тогда, прошу вас, давайте скроемся отсюда, пока еще есть возможность. Если вы позволите полиции арестовать меня, вы никогда не поймаете настоящего убийцу.

– Но откуда мне знать… – неуверенно начала она.

– Идемте, – нетерпеливо произнес я. – Вам придется поверить мне.

– Но мне непонятно, как… – опять начала она, когда неожиданно вмешался Мустафа:

– Нет, сиди, нет! Это нехороший человек. Ему нельзя доверять.

– Тебя это не касается, – огрызнулся я. – Ты будешь делать, что я тебе скажу. Мы с мисс Шейн пойдем в сторону пирамид и там побеседуем. Ты же дождешься Амина. Держись подальше от полиции, и, как только он появится, приходите к нам. Мы будем недалеко от Сфинкса.

Сильвия негодующе воскликнула:

– Вы с ума сошли. Вы полагаете, я оставлю его здесь и одна отправлюсь с вами неизвестно куда?

– Так или иначе, вам придется сделать это, – сказал я и резким движением выхватил из кармана пистолет. – Не пугайтесь, – продолжил я, видя, что ее глаза расширились от ужаса и, взяв пистолет за ствол, протянул к. ней рукояткой. – Вы умеете обращаться с ним?

– Да, – ответила она. – Я всегда беру с собой оружие, когда одна выезжаю из Каира.

– Правильно делаете, – улыбнулся я. – И тогда вам должно быть известно, как пристрелить меня, если я начну выкидывать фокусы.

– Я уже сказала, что не пойду с вами туда одна. Это слишком большой риск.

– Ерунда! – сердито сказал я. – Неужели неясно, что, предлагая свой пистолет, я подчеркиваю свою лояльность по отношению к вам? Разве я стал бы делать это, если бы и в самом деле убил вашего отца? Я мог бы застрелить и Мустафу, и вас минуту назад, после того, как узнал, что вы вызвали полицию.

– Предположим, – неохотно согласилась она.

– А когда вы услышите мой рассказ, у вас не останется никаких сомнений, что вы поступили правильно.

– Хорошо. Я рискну. Отпусти его, Мустафа.

– Ты понял, что тебе надо делать? – поспешно спросил я араба, когда он освободил меня. – Дожидайся здесь Амина. Он принесет для меня другую одежду, и после этого вы как можно скорее идите к нам. Вы найдете нас около захоронений Четвертой династии фараонов. Идемте, – добавил я, обращаясь к Сильвии. – Если хотите, можете следовать сзади и держать меня на мушке.

В следующую минуту я уже огибал отель, а она последовала за мной. Обойдя кухни в противоположном крыле здания, мы взобрались на плоскость обрыва над дорогой, ведущей к Большой пирамиде Хеопса и пирамиде Хефрена. Безлунная ночь скрывала неровности почвы, но Сильвия не отставала и не проявляла признаков усталости, и, думаю, своими длинными ногами могла без особых усилий преодолеть милю-другую в том же темпе, что и я.

Через десять минут мы подошли к основанию Большой пирамиды. Ее силуэт отчетливо вырисовывался на фоне усеянного звездами неба, и, несмотря на внутреннее беспокойство, я вновь почувствовал, как и год назад, почти трепетное благоговение перед ее величием и мощью. Пирамида занимает площадь в четырнадцать акров, достигая почти пятисот футов в высоту. Но, благодаря своим пропорциям, не кажется высокой. Говорят, ста тысячам человек потребовалось тридцать лет, чтобы закончить ее, но представление об использовании рабов при строительстве пирамиды совершенно ошибочно. Работы велись в течение полутора месяцев каждый год после сбора главного урожая. Крестьяне со всех концов страны собирались сюда на своего рода ежегодный праздник, и, вероятно, жители различных мест соревновались между собой, кто быстрее затащит наверх огромную каменную глыбу и установит ее в нужном месте. Они трудились с песнями и смехом, и это была та разновидность дани, которую охотно воздавали великому правителю, щедро кормившему людей и устраивавшему для них многодневные развлечения по окончании трудов.

Когда-то пирамида была облицована белыми мраморными плитами, и можно только предполагать, сколь фантастически выглядела она при солнечном свете. Но несколько сот лет назад ее мраморное покрытие было снято арабами, использовавшими его при возведении мечети султана Хасана, и теперь стороны пирамиды представляют собой зазубренную поверхность из поднимающихся наподобие гигантских ступенек блоков песчаника размером в четыре фута.

Более всего в пирамиде поражает ее массивность. Арабы, сорвав мраморную оболочку, разрушили лишь крошечную часть пирамиды, и сомнительно, что во всем мире наберется достаточно пороха, чтобы взорвать ее, если такое придет на ум какому-нибудь вандалу. Даже сильное землетрясение не сможет причинить ей никакого ущерба, кроме нескольких трещин, и, глядя на нее, невольно чувствуешь, что даже когда на месте Лондона вновь раскинется топкое болото, а там, где сейчас Нью-Йорк, – бесплодный остров, Большая пирамида будет стоять все так же незыблемо. Она видела рассвет цивилизации, ей предстоит увидеть и последний закат этого мира.

Перед пирамидой находился небольшой полицейский пост, и, чтобы не оказаться у него, я держался ближе к основанию Большой пирамиды, огибая ее почти по периметру. Наш путь затрудняли кучи булыжника и глубокие ямы, оставшиеся после предыдущих раскопок, но, очутившись на другой стороне пирамиды и убедившись, что вокруг нет ни души, я рискнул выйти на дорогу к Сфинксу. Минут через пятнадцать мы миновали человеко-зверя и свернули направо, в широкий, вырубленный в песчанике коридор, ведущий к захоронениям Четвертой династии. Археологи установили в конце его железную решетку, запертую сейчас, но, поскольку у меня не было желания идти дальше, я остановился и повернулся лицом к своему «конвоиру».

Фотографии часто обманчивы, особенно – молодых женщин, но та, что я видел на корабле, была почти копией Сильвии Шейн. Она и в самом деле оказалась невероятно привлекательной. Помнится, Кларисса говорила, что у нее голубые глаза, но сейчас они казались темными и вместе с высокими, вероятно, подведенными бровями резко выделялись на фоне очень светлых волос, слегка растрепавшихся от быстрой ходьбы. Она стояла в доброй паре ярдов от меня, все так же держа меня на мушке пистолета.

– Сигарету? – спросил я, доставая пачку и протягивая ее девушке.

Секунду она колебалась, и я усмехнулся.

– Вы боитесь, что я могу броситься на вас и обезоружить, если вы окажетесь слишком близко?

Она пожала плечами, затем сделала шаг мне навстречу и протянула руку.

– Сегодня вечером я уже достаточно подвергла себя риску, и еще один безрассудный поступок не имеет значения.

– Отлично. Я рад это слышать. Видите ли, пистолет не заряжен, и я мог бы беспрепятственно забрать его у вас в любой момент.

– Что? – воскликнула она.

– Да. Я опасался, что по его весу вы заподозрите это, но вы, похоже, не столь привычны к оружию, как хотели бы казаться.

Она рассмеялась, и мне приятно было услышать ее низкий грудной смех.

– Вы, наверное, принимаете меня за идиотку, позволившую провести себя таким образом.

– Вовсе нет. Я успел оценить ваш ум и отвагу. Выследить меня в отеле «Мена Хаус», что оказалось не по силам всей египетской полиции, – первоклассная работа.

– О, это все Мустафа и немного удачи. Но вы заслуживаете похвалы в большей мере. Вы до сих пор на свободе, и можете ничего не опасаясь сделать здесь со мной все, что вам заблагорассудится.

– В самом деле? – спросил я. – Меня легко соблазнить.

– Как вы смеете! – вспыхнула она. – Я не это имела в виду.

– Конечно, нет, простите мне этот вздор. Но мне бы хотелось знать, продолжаете ли вы считать, что я убил вашего отца?

– Нет, – решительно ответила она. – Теперь я убеждена, что это не вы.

– Почему? – спросил я. – Вы ведь были абсолютно уверены в этом полчаса назад!

– Я не знаю. Если угодно, назовите это женской интуицией. Но, судя по тому, как вы говорите и поступаете, я чувствую, что вы совершенно не способны на такое гнусное преступление.

– Хорошо. Давайте присядем.

Я указал ей на ближайшую глыбу, и, когда мы присели, небрежно взял у нее из рук пистолет. Нажав на кнопку в верхней части рукоятки, я вынул обойму с патронами и молча протянул ей.

– О-о! – с наигранным ужасом простонала она. – Так он все же был заряжен?!

– Да, – ответил я. – Простите, что мне пришлось солгать, но я не мог рисковать.

– Еще одна ложь. Вы прекрасно знали, что я не выстрелю, если вы будете вести себя прилично. Вы проделали этот фокус лишь для того, чтобы произвести впечатление.