Текст книги "Калифорнийская готика"

Автор книги: Деннис Этчисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

У нее сильная близорукость, поняла Ева.

– Пожалуйста. Я буду вам очень признательна.

– Пустяки.

– Дело в том... – Она попыталась придумать предлог. – Мы собирались сходить куда-нибудь вечером. Эдди может забыть, а я не хочу, чтобы он опоздал. Я заеду за ним.

– Его может подвезти Майк. Ему это совсем нетрудно.

– Вы очень любезны. Мы идем обедать. С мужем. Все втроем. Стараемся делать это почаще. Как только выпадает возможность. – Она смутилась. Как же давно они ходили куда-то втроем.

– Мы тоже часто отдыхали вместе, – сказала миссис Ошидари. – Когда был жив отец Томми.

Так вот оно что, подумала Ева. Вот что имела в виду эта женщина. Вещи в пакете. Эдди ведь говорил ей, что у его товарища умер отец, но у нее это как-то не отложилось в памяти. Потому что... потому что она всегда занята и не обращает внимания на рассказы сына.

– Мне очень жаль.

Взгляд миссис Ошидари снова ушел в сторону, сфокусировавшись на чем-то между дорожкой и гаражом.

– Так лучше. По крайне мере он не мучился. Не выпьете чашечку кофе, Ева?

– Нет, спасибо. Мне и вправду надо идти. – Она отступила еще на шаг, нащупала за спиной калитку и, проскользнув за ограду, опустила щеколду. – Как-нибудь в другой раз.

– Вспомнила, – неожиданно произнесла миссис Ошидари.

– Что?

– Какой фильм они пошли смотреть.

– Мы все знаем о фильмах категории "R". Их просто нельзя смотреть. Но как насчет категории «PG»? Или даже "G"? Разве они лучше?

– Да?

– Мультипликационный фильм. По-моему, «Возвращение в Ферн Галли». Да, точно.

– Знаете ли вы о том, что они-то и есть самые опасные? Благодаря «двадцать пятому кадру» открытые послания можно закодировать даже в диснеевском мультике! Приведу несколько примеров...

– Насколько я знаю, фильм вполне безобидный, – сказала Ева. – То есть хороший. – Она продолжала отступать назад по дорожке. Под ее ногами что-то хрустело. – Извините, но мне надо спешить.

– Приятно было познакомиться.

– Да.

– Заходите в любое время.

– Конечно. – «Ей одиноко, – подумала Ева. – Жаль, что я ничем не могу ей помочь». – Обещаю.

* * *

У двери, ведущей в фойе, никого не было, и Ева вошла внутрь.

Девушка, вероятно, студентка колледжа, с торчащими во все стороны волосами, стояла за прилавком со всевозможными сладостями, поправляя форменное платье.

– Ваш билет, пожалуйста! Касса вон там.

– Спасибо, – сказала Ева. – Мне не нужен билет.

Она оглядела фойе: зрительных залов было несколько, и над входом в каждый светилось название демонстрирующегося в данный момент фильма. Впрочем, прочесть их Еве не удалось – очки она оставила дома.

– Мэм?..

Она подошла ближе. «Сладостное насилие». Вряд ли фильм с таким названием привлек бы внимание двух мальчишек.

– Мэм?..

Девушка догнала Еву у второй двери, за которой показывали «Смертельный укол».

– Мэм...

Не обращая на нее внимания, Ева взялась за дверную ручку.

– Вам туда нельзя!

– Я ненадолго.

– Без билета...

– Мне не нужен билет.

Девушка смутилась:

– Вы в списке?

– В каком списке?

– Ну... вы в компьютере? Как ваша фамилия?

– Ева Маркхэм.

– Минуточку. Я проверю.

– Не стоит. Меня нет в вашем списке. Где идет «Возвращение в Ферн Галли»?

– В четвертом зале.

– Спасибо. – Ева двинулась дальше.

Перед третьей дверью путь ей преградил молодой человек с короткой стрижкой:

– Куда вы идете?

– Вот сюда. Вы что-то имеет против?

– Вам нужен билет, – терпеливо объяснил молодой человек. Судя по его тону, он принял Еву то ли за глухую, то ли за умственно отсталую. – Если вы хотите посмотреть фильм, вам следует купить билет.

– Я не собираюсь смотреть фильм.

– Не собираетесь?

– Я ищу кое-кого.

– Так всегда бывает, леди. Все кого-то ищут. А мне наплевать, что вы там будете делать. Но заплатить вам придется.

– Я ищу сына.

Наткнувшись на ее твердый, непреклонный взгляд, он все-таки отступил:

– Ну хорошо. Зайдите. Но только на минуту.

Ева открыла четвертую дверь. На экране порхала фея, оставляя за собой причудливый шлейф медленно тающей волшебной пыльцы. Ева прошлась взглядом по короткому проходу, вглядываясь в едва различимые лица, но дети сидели низко, их головы едва виднелись над спинками стульев, подобно кочанам капусты на грядке. Фея представляла собой распространенный тип красотки с массивным бюстом, осиной талией и округлыми бедрами. На ней были блестящие колготки, пояс, сплетенный из зеленой лозы, и что-то вроде топика с впечатляюще глубоким вырезом.

– Эдди!

Никто из детей не отозвался, даже не пошевелился и не отвел взгляда от экрана.

Молодой человек ждал Еву у выхода.

– Нашли?

– Обязательно найду!

Она пропустила пятую дверь, решив, что новая версия «Лолиты» вряд ли привлечет внимание тринадцатилетних мальчишек. Сомнительно, чтобы Эдди также слышал о Дастине Хоффмане. В зале номер шесть, кстати, совершенно пустом, если не считать двух женщин, сидевших в последнем ряду, начинался показ последнего фильма с участием Джоди Фостер. Подумав, Ева решила вернуться к третьему залу.

– Послушайте, леди, – теряя терпение, сказал молодой человек. Ева только теперь заметила у него на груди табличку-значок с надписью «менеджер». – На какую картину купил билет ваш сын? Потому что если у меня нет корешка билета...

– Он здесь. – Она прочитала название фильма и вздрогнула. – «Американский зомби-2».

– Вы уже заходили в этот зал.

– Еще нет.

– Я видел!

Чего он хочет? Не подпустить ее к собственному сыну?

В этот момент дверь зала номер три распахнулась, и в фойе хлынули десятки людей, в основном подростков. Одни устремились к выходу, другие потянулись в туалет. Какой-то парнишка, оберегая свою подружку от столкновения с мусорной корзиной, обнял ее за плечи. Его жирные пальцы по-хозяйски стиснули ее грудь. А что у него со ртом? Губы были красно-лиловые, словно перепачканные кровью. На Еву наткнулись два каких-то мальчика. Один на миг задержался и даже удостоил ее взглядом, как неуместное препятствие, выросшее на пути потока зрительских тел.

– Мам!

Ева схватила Эдди за руку, выхватила из толпы и потащила в угол фойе.

– Что ты здесь делаешь?

– Пойдем со мной!

Лицо мальчика словно погасло.

– Но Томми...

– Ничего.

Эдди все же вырвался и успел сделать какой-то знак приятелю, остановившемуся возле стены.

– Что ты там делал? – резко спросила Ева.

– Где?

– Не прикидывайся невинной овечкой. Я знаю, на какой фильм вы ходили!

– Это хороший фильм, – вызывающе заявил Эдди.

Из людского водоворота неожиданно вынырнул менеджер:

– Где билет?

– Какой билет? – переспросил Эдди.

– Твой корешок от билета.

– У меня его нет. Выбросил.

– Возьмите. – Покопавшись в сумочке, Ева выудила десятку. – За них обоих.

Менеджер молча взял деньги и словно испарился – такой фокус хорошо получается у попрошаек-кришнаитов.

Ева по-прежнему крепко держала Эдди за плечо. Наверное, ему было больно, но его лицо сохраняло стоически-упрямое выражение. Только губы сделались еще тоньше.

– Я платил.

– Не верю.

– Папа дал мне денег. И сказал, что я могу пойти в кино.

Он смотрел на нее исподлобья, и Ева вдруг заметила, какие красные у него уши и щеки.

– Если не веришь, спроси у него.

На них уже начали обращать внимание.

Ева отпустила руку.

– Пока, Томми, – громко, чтобы все слышали, произнес Эдди. – Ей нужно поговорить со мной.

Он хотел ее унизить, хотел дать понять ей, что ему приходится иметь дело с человеком, неспособным вести себя благоразумно. Но когда они вышли из фойе, интерес к происходящему со стороны окружающих внезапно пропал. Люди проходили мимо, ничего не замечая.

Ева устало опустилась на скамейку.

Когда она наконец подняла глаза на Эдди, ее поразили его горящие глаза и напряженное выражение лица.

– Что тебе надо?

– Я хочу поговорить с тобой, – негромко ответила она, изо всех сил стараясь казаться спокойной среди толпы покупателей торгового центра.

– О чем?

– Ну... вообще мне нужно было увидеть тебя.

– Зачем?

До нее вдруг дошло, что сын прав, и ощущение тревоги схлынуло. Действительно, что пригнало ее сюда? Какими словами объяснить, что заставило отправиться на его поиски? И даже если слова найдутся, захочет ли сын понять ее?

– Ты не сказал мне, куда идешь.

– Сказал.

Он был прав. Но дело-то совсем не в этом. Как объяснить то, что не дает покоя, что рождает панический страх?

– Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке.

– По-твоему, сколько мне лет?

Ева заметила маячившего в фойе Томми, который явно старался остаться не замеченным ею.

– Я не собиралась ставить тебя в неловкое положение.

И тем не менее поставила. Он был унижен. На глазах у друга, у десятков посторонних людей.

– А куда, по-твоему, я мог пойти? В бар?

– Я знаю, что ты мне не лгал. – Эдди никогда не говорил неправды. Это было у него в крови. Весь в отца. В бар? Неужели он так сказал? Странно. Странно и как-то мило. – Мне только надо было сказать тебе, что сегодня мы вместе идем обедать.

– Отлично.

– С папой. Папа решил нас куда-нибудь вывести. Не хочу, чтобы ты опоздал.

– Мне надо сейчас пойти домой?

Он разыгрывал из себя мученика. Ее сердце переполнилось нежностью. Еве захотелось привлечь его к себе, обнять, приласкать, но, конечно, он бы ей этого ни за что не позволил.

– Не сейчас. Ты просто имей это в виду.

Мимо эскалаторов прошествовала молодая пара с детской коляской и свернула к продовольственному отделу. Дети в выбеленных джинсах с подвернутыми штанинами играли в салки. Охранник с переговорным устройством подмигнул молодой мамаше с младенцем на руках. С подземного этажа торгового комплекса струился аромат свежеиспеченных булочек с шоколадом. В субботний день здесь царило умиротворение, и Ева ощущала себя частью этой благостной атмосферы. Ее окружали звуки, запахи и картины жизни, которые она не замечала раньше из-за вечной нехватки времени. Она почувствовала, что у нее немного отогрелись руки.

– Ох, Эдди... – начала Ева. – Эдди, извини. – «Я сама не знаю, что со мной творится», – подумала она. – Ладно, ступай. Томми ждет тебя. Увидимся в шесть. Подвезти вас?

Но сын уже скрылся в глубине кинотеатра.

Спускаясь по эскалатору вниз, к автостоянке, Ева думала о том, что же нашел Эдди в таком фильме. Немногое в мире возбуждало его интерес, немногое занимало его пытливый ум. Если он нашел что-то в поп-культуре, то ничего страшного в этом нет. Пусть так и будет. Впрочем, о чем она думает? У мальчика впереди еще учеба в старших классах, потом колледж. Конечно, он выберет то, что ему нравится. Времени впереди еще много. А сейчас пусть живет так, как живут все его ровесники. Пусть радуется жизни. Ничего другого для него она и не желает.

Кошмар. Все, что с ней случилось, было всего лишь скверным сном.

* * *

Пока Ева ехала домой, небо расчистилось, став похожим на классную доску, на которой можно было при желании написать все, что угодно. Например, «обед и кино». Если Дэн действительно задумал это. Или просто обед. Завтра воскресенье, и можно будет поваляться в постели подольше. В постели. С Дэном.

Она заметила знак, предупреждающий об опасности приближающегося поезда, и собралась было переехать через железнодорожное полотно, но в последний момент остановилась.

Еще одно предупреждение – и со страховкой на машины можно будет попрощаться. Ева притормозила и, как добропорядочный автомобилист, повернула голову сначала налево, затем направо.

Ничего. Ни слева, ни справа. Интересно, ходит еще по этим рельсам какой-нибудь поезд? Вдали, возле городской свалки железнодорожное полотно явно заросло травой. И все же находиться на переезде дольше положенного ей не хотелось. Она чувствовала себя мишенью, наверное, срабатывал условный рефлекс, возникший под влиянием сообщений о жутких авариях, в которых фигурировали неизвестно откуда взявшийся локомотив и раздавленные им автомобили. Впрочем, здесь ничего подобного произойти не могло.

Она медленно переехала через рельсы, отъехала от опасного участка и уже собиралась свернуть на Стюарт-стрит, когда ее взгляд упал на зеркало заднего обзора.

В сотне метров за ее спиной, в направлении свалки, по шпалам шел кто-то. В фигуре идущего было нечто, заставившее Еву протянуть руку и поправить зеркало.

Затем она резко ударила по педали тормоза, вдавив ее прямо в днище, быстро опустила стекло и, высунувшись, оглянулась.

Между рельсами брела девушка в длинном бесформенном платье. Та самая, которая звонила в дверь в ее недавнем кошмаре.

Глава 6

Эдди молчал, Томми тоже. Там, в кинотеатре, произошло нечто такое, говорить о чем они еще не умели. И теперь все изменилось.

Эдди ощущал на себе пристальный взгляд. Глаза наблюдали за ним с автомобильных стоянок и из ресторанов на другой стороне бульвара, из «Фэтбургера» и «Вини Вигвама», а также из припаркованных там машин, из проезжавших мимо такси и микроавтобусов. Они следили за ним с тротуара, по которому он шел, и с деревьев, выстроившихся вдоль дороги, с грязных, пыльных листьев и их корявых, уродливых стволов.

Его не оставляло чувство, что где-то рядом находится кто-то, затаившийся в засаде, готовый в любую секунду выскочить, схватить и утащить куда-то далеко, а потом запереть в комнате, чтобы он мог поразмышлять о совершенных им – и начисто вылетевших у него из головы – преступлениях. Эдди знал только одно: он лишился доверия кого-то, кто доверял ему прежде, и от этого испытывал обиду и злость. По причинам, остававшимся непонятными, Эдди оказался вдруг один, предоставлен самому себе и, не имея возможности обратиться куда-нибудь еще, вынужден обратиться к самому себе.

До дома Томми оставалось всего несколько кварталов, но Эдди не знал, хочется ему идти туда или нет.

– Извини.

– За что?

– Могли бы остаться.

– Нет. «Ниндзя-полицейский» – сплошное дерьмо.

– Откуда ты знаешь?

– Его снимал Джим Винорски.

– А Робин Харрис? Помнишь его в «Трудно умирать»?

– Помню. Ничего, Джо Боб покажет «Ниндзю» в своем открытом кинотеатре. Надо только подождать.

Мимо мальчиков промчался цвета яблочной карамели «додж капри» с опущенным верхом, не будь которого, машина точно взорвалась бы от грохота «белого» рэпа. Сидевший за рулем подросток ни с того ни с его показал мальчикам средний палец и прокричал что-то явно соответствующее жесту. Машина умчалась вдаль, грохот музыки постепенно затих. Эдди так и подмывало обернуться, но он сдержался, подавил желание и лишь опустил голову, разглядывая трещины в цементе, торчащие из них травинки, обертки от жевательной резинки, серебристые комочки фольги из сигаретных пачек, сметенные на обочину.

– Ты закончил свои заметки?

Эдди совсем забыл о еженедельной колонке кинообзоров, которую он вел в «Вэлли Сан».

– Еще нет. – Напишу об «Американском зомби-2», подумал он. Короткий пересказ сюжета, сравнение двух частей фильма. Совсем несложно.

– А сочинение к пятнице не забыл?

– Не забыл. – Ну вот. Теперь за него взялся еще и Томми.

– Какую выбрал тему?

В нос ударил запах плавящегося сыра и горячего теста, и Эдди поднял голову. На противоположной стороне улицы высилась, четко вырисовываясь на фоне вечернего неба, статуя Крысенка Рэгги с круглыми, в форме пиццы, ушами, черными кудряшками и блестящими бусинками глаз, нацелившимися прямо на двух мальчиков. Лучи заходящего солнца, казалось, обтекали огромную пластмассовую икону, которая как будто медленно вращалась вокруг своей оси, следя за ними.

– Дарио Ардженто, – сказал Эдди.

– И мисс Риппел согласилась?

– Нет. Я предложил Карпентера. Потом Ромеро. Потом Кроненберга. Но она никого не знает! Тогда я просто назвал тему «Фильмы ужасов». А писать буду об Ардженто. Она и не заметит разницы.

– Надо было выбрать Хичкока. Уж его-то все знают.

– Скука!

– Нет, у него были отличные эпизоды, – возразил Томми. – Например, лестница в «Головокружении».

– А что в ней такого? – Не далее как на прошлой неделе они смотрели вместе первоначальную версию с восстановленной концовкой. Эдди скрестил четыре пальца, видоискатель, и навел воображаемую камеру на закусочную. – Наведение и крупный план. Как у Спилберга в «Челюстях». Да и у сотни других.

– А придумал это Хичкок.

– Ну...

– Интересно, как бы это выглядело в реверсе?

– Ты имеешь в виду обратное воспроизведение? – Пожалуй, это нарушит перспективу, подумал Эдди. Или все-таки нет? Он попытался представить себе подобную сцену.

– Кто-нибудь должен это сделать.

– Может быть, Джим Винорски сделает.

– Или Чарльз Бэнд.

– Или Фред Олен Рей.

– Или Энтони Хикокс.

– Или Альберт Пьюн.

– Или Харли Коклисс! – расхохотался Эдди.

– Я попробую что-нибудь сделать, – сказал Томми. – С помощью «Хай-8».

– Откуда у тебя такая камера?

– От отца осталась.

Эдди снова изобразил видоискатель и забежал вперед.

– Отлично! Начинаем с первого эпизода...

Вот он, миг успеха! Эдди почувствовал себя режиссером. Тротуар закончился, дальше лежала сухая, пыльная пустошь. Улица предстала перед ним как задний план: машины, въезжающие и выезжающие из «Эль Польо Муэрто», подчинялись его сигналу, посетители за столиками превратились в статистов, собравшихся перекусить во время перерыва. Он повернул «камеру» в противоположную сторону, туда, куда уходила грязная каменистая дорога и куда тянулись удлинившиеся тени. Горячий ветер хлестнул ему в лицо, и мираж растаял, оставив лишь плоские двумерные оттенки долины Сан-Фернандо, блеклые краски далеких холмов и вечернего неба.

– Что дальше? – спросил Томми.

– Монтаж. Готовим начальную сцену.

– Какую сцену?

– Начальную сцену из «Американского зомби-3».

Воображение унесло Эдди куда-то вдаль. Оттолкнувшись от недавно увиденного фильма, оно искало нить, достаточно прочную, чтобы провести их через лабиринт возможностей еще одного продолжения. А почему бы и нет? История ведь не закончена...

– Но третью часть еще не сняли.

– Снимут.

– На нее никто не пойдет.

– Но мы же сходили на вторую? Вот так же кто-нибудь пойдет и на третью.

– Ее сразу переведут на видео.

– Тогда нам не придется тащиться в кинотеатр, – сказал Эдди, – в любом случае наша будет лучше.

– Может быть. А какой ты предлагаешь сюжет?

– Ну... – Эдди задумался. – Сначала мы видим, как тела мутируют, и...

– Тела?

– Да. Тела Стейси и Шэннон. Они мутируют, меняют форму и превращаются в другого человека...

– Как в «Сканерах»?

– Нет. Из двух тел возникает одно, новое.

– Они обе мертвы, да?

– Верно. – Эдди мысленно прокрутил последнюю сцену из «Зомби-2», эпическую схватку двух женщин, такую надуманную и неубедительную. – Когда они дрались, то кусали и царапали друг дружку. Их ДНК смешались. А теперь, когда части тел начинают срастаться, уже невозможно определить, кто есть кто.

– Новое тело вдвое сильнее прежнего...

– И вдвое мертвее!

– Мне нравится. А место действия?

Уходящая вдаль улица словно сливалась с железнодорожным полотном, которое тянулось за магазином автозапчастей. Параллельные линии сходились в некой невидимой точке. Конечно, это была оптическая иллюзия, обман зрения, но Эдди вдруг показалось, что рельсы проходят через свалку.

– Там, – сказал он.

– На автомобильном кладбище?

– А что? Туда стаскивают покореженные, побитые машины. Но никто не знает, что в этих обломках сохранились частички тела Стейси. И Шэннон.

– Рауль нас не впустит.

– Можно поснимать и в темноте. – Глаза у Томми блеснули, как будто в них порывом ветра занесло пригоршню светящихся песчинок.

– Не получится.

– Не получится?

– Ты хоть раз был там ночью?

– Нет, – честно признался Эдди. – А ты?

– Один раз папа поймал меня, когда я лез через ограду. У него тогда чуть припадок не случился.

Ну вот, опять, подумал Эдди. Папа. Упоминание об умершем отце Томми вызывало у него желание сменить тему. Но его друг, похоже, воспринимал все иначе. Он говорил об отце так, словно тот был жив. Но это же не так.

– Почему?

– Рауль держит там сторожевых псов.

– Ну тогда, значит, свалка отпадает.

– Конечно. Твоя мама тоже с ума бы сошла, если бы узнала, куда ты собираешься забраться.

– Мне наплевать, – произнес Эдди. Совершенно искренне. Мальчики подошли к ограждению, представлявшему собой частую проволочную сеть, натянутую между металлическими столбами. Кроме того, сеть была укреплена полосками алюминия, согнутыми или полностью оторванными в некоторых местах то ли хулиганами, то ли неизвестными животными, пытавшимися проникнуть на территорию свалки. Или выбраться с нее. Вытащив из кармана шариковую ручку, Томми провел ею по сетке – та моментально завибрировала и зазвенела.

– Можно перебраться через забор, если захватить с собой куртки, – пояснил Томми.

– Как?

– Как делают при побеге заключенные в фильмах про тюрьму. – Томми показал на острые зубья проволоки. – Набрасываешь куртку на колючую проволоку и – вперед.

Пройдя вдоль забора, мальчики обнаружили прямоугольные ворота. Вечер еще не наступил, и ворота были открыты. Рядом с ними висела табличка:

У НАС ЕСТЬ, ЧТО ВАМ НУЖНО!

Не обнаружив никого у входа, друзья прошли по грязной дорожке, в конце которой стоял отведенный под сторожевую будку трейлер. Внутри него все было завалено старыми колесными дисками, снятыми с отбегавших свое автомобилей. В углу стоял стол.

– Где же Рауль? – спросил Эдди.

– Да пошел, наверное, отлить.

– А собаки?

– Еще не так темно.

Эдди пошел дальше, с интересом оглядываясь по сторонам, и остановился возле трейлера.

– Когда тебе нужно быть дома? – спросил Томми.

Эдди посмотрел на висевшие на стене часы. На циферблате была наклеена фотография девушки, ужасно похожей на киноактрису Монику Габриэль. Нанесенные краской по окружности лица буквы складывались в слова:

ЗАКУСОЧНАЯ НА КОЛЕСАХ

На стрелках часов было полшестого.

– Об этом не беспокойся.

За трейлером начиналась огромная, размером в несколько акров, площадка. Она была завалена отслужившими свой век или сошедшими с дороги до срока машинами, покореженным металлом бесславных сражений. Землю, там, где она не успела почернеть от пролитого на нее машинного масла, покрывал слой кроваво-красной ржавчины. В пружинистых челюстях капотов тускло поблескивали треснувшие корпуса двигателей. Под сбившимися набок шляпками воздушных фильтров виднелись приоткрытые в немом крике рты карбюраторов. В траве потихоньку крошились автомобильные шины, из сломанных ящиков торчали растрепанные бока буксировочных тросов, у тормозных цилиндров темнели лужицы просочившейся жидкости, среди одуванчиков валялись крылья и бензобаки, похожие на сброшенные неведомым рыцарем доспехи. В воздухе стоял сильный запах гари, словно сгустившейся под лучами солнца, балансировавшего сейчас на неровной линии горизонта как изъеденный коррозией серебряный шар, привязанный к краю разорванного шейного платка исполина-волшебника.

– Наверное, сюда приходят умирать состарившиеся Терминаторы? – заметил Томми.

Эдди кивнул и, снова скрестив пальцы, направил воображаемую камеру на ржавый каркас какого-то древнего автомонстра.

Медленно поворачиваясь по часовой стрелке, он старался охватить всю панораму; в «объектив» попадали то расплющенный «фольксваген», пытавшийся взобраться на «кадиллак», то детройтский гигант, прижавшийся к «тойоте», то прильнувший к мягкому радиатору «питербилта» «хенде». Экзотические спортивные автомобили стояли вперемежку с «бьюиками» и «пон-тиаками», «форды» и «шевроле» таращились разбитыми фарами на улегшиеся рядом с ними «мерседесы». В прикорнувшем у забора на краю площадки «датсуне»-пикапе внезапно шевельнулась какая-то тень. Эдди тут же поймал ее в рамку «видоискателя».

Тень оказалась чем-то огромным. В полутьме салона мелькнуло светлое пятно, и в следующую секунду оттуда выполз мужчина. Он подтянул сползшие на колени брюки, прикрыв белые ягодицы, повернулся и сразу заметил двух мальчиков, испуганно замерших на фоне безжизненно-тусклого металлолома.

– Эй!

Он шагнул к ним – мощное, тяжелое туловище с толстенными ручищами.

– Рауль, – шепнул товарищу Томми.

– Я так и знал.

– Эй! Вам что здесь надо?

Прежде чем мальчики успели что-либо ответить, в пикапе мелькнуло что-то белое, и с сиденья поднялась вторая фигура. Лица видно не было, только короткие огненно-рыжие волосы.

– Мы... мы просто смотрим, – сказал Томми.

* * *

– Ну если вам ничего не надо, – рыкнул Рауль, – то проваливайте отсюда!

За его спиной появились чьи-то любопытные глаза.

– Все в порядке, – сказала девушка. – Это мои друзья.

Кто она такая? – удивился Эдди.

Тем временем Рауль подошел к ним совсем близко. Это был высокий, когда-то хорошо накачанный мексиканец, чрезмерно разжиревший от безделья, с мощной, бычьей шеей и толстыми, поросшими густыми черными волосами руками. КАК Я ВОЖУ? – гласила надпись на его тенниске. ПОЗВОНИ 1-800 – КУСОК ДЕРЬМА.

Мальчики сделали еще несколько шагов назад, но Рауль неожиданно свернул к трейлеру.

– Друзья, – с отвращением пробормотал он и сплюнул.

– Ты ее знаешь? – спросил Томми, как только Рауль исчез из поля зрения.

– Кажется, где-то видел.

– Лоиз Шоу, – медленно проговорил Томми.

– Новенькая? – Эдди вспомнил недавно появившуюся в их школе восьмиклассницу, которая уже участвовала в школьном самодеятельном оркестре, играя на флейте. – Нет, это не она. Это... это... Эйлин.

– Эйлин Ларсон? Ну уж нет!

Томми был прав. И все же ее глаза показались Эдди знакомыми: кошачьи глаза, круглые и ясные, с огромными белками, глаза, следящие за тобой из тени ночных кошмаров.

– Узнал, – сказал Эдди. – Это – Сэнди. Ну, ты знаешь, та, что сидит в классной комнате.

– Может быть, – неуверенно пробормотал Томми.

Девушка помахала им рукой, подзывая ближе, и мальчики осторожно, как по минному полю, двинулись к пикапу. На какое-то мгновение она исчезла из виду, и Эдди вдруг засомневался в том, что вообще кого-то видел. Но потом они подошли к «датсуну», и девушка выросла словно из-под земли.

– Привет, – сказала она.

– Привет! – Кто из них двоих произнес это короткое слово? Эдди не знал.

– Я видела вас раньше.

– Видела?

– Ты – Эдвард, верно? – Она не спрашивала, а утверждала.

Эдвард? Так его не называл никто, кроме матери и миссис Ошидари. Но сейчас Эдди даже понравилось, как звучит взрослый вариант его имени.

– Да.

Теперь, когда их разделяло расстояние, не превышавшее метра, Эдди решил, что она вовсе не школьница, по крайней мере не восьмиклассница. В ее голосе было нечто такое, что он сразу понял: незнакомке ведомо то, что ему еще только предстоит узнать. Он не смог разобрать черты ее лица – солнце уже скрылось за спиной Крысенка Рэгги, а голову незнакомка не поднимала, словно нарочно прячась за ниспадавшей на лоб челкой. Но в голосе ее не было ни робости, ни смущения, в нем звучал скрытый намек на нечто более глубокое, более значительное, чем то, что было доступно его разумению. Даже ее возраст не поддавался определению, как возраст тех девиц, которых Эдди видел вечером у кинотеатров и ресторанов. Девиц, живших своей жизнью, не спешивших домой к определенному часу, становившихся взрослыми как-то сразу, вдруг, и сохранявших этот образ настолько долго, насколько у них хватало сил, а потом внезапно исчезавших, словно призраки, неизвестно куда и навсегда.

– А как зовут твоего друга?

– Том.

– Привет, Том.

– Привет.

– А что вы?..

– Что? – Она с любопытством посмотрела на Эдди, как будто тот начал рассказывать анекдот.

– Что вы делаете здесь?

– Я ждала.

– Чего?

– Тебя.

Конечно, это было не так. Но Эдди понравилось рожденное ее словами ощущение сладкой опасности, Возбуждающее, как запах бензина.

– Да, – сказал он.

– А почему ты здесь?

– Мы снимаем кино. – Сказав это, Эдди тут же пожалел о своих словах. Теперь она точно посмеется над ними.

– Какое кино? – не моргнув глазом, спросила незнакомка.

– Ну, вообще-то мы еще не начали, – объяснил Томми.

– Но собираетесь.

– Угу.

– А где же ваша камера?

– Дома, – ответил Эдди. Он не мог молчать. – То есть у него дома. Мы не собираемся снимать днем. Только когда стемнеет.

– А это возможно?

– Конечно, – ответил Томми. – Это хорошая камера, со специальным объективом.

– А-а-а, понятно.

Что ей понятно? Эдди казалось, что она потешается над ними, разыгрывает.

– Так что вы все-таки делаете здесь?

На этот раз незнакомка ответила не сразу. Ее молчание казалось каким-то тягостным.

– Если я вам скажу, обещаете вы оба сохранить это в секрете?

– Конечно, – не задумываясь, выпалил Томми.

– Я живу здесь. Временно. Рауль разрешил мне спать в пикапе. Пока я не перееду в свой новый дом.

Эдди кое-что вспомнил.

– Сколько сейчас времени?

– Без четверти шесть, – не глядя на часы, ответил Томми.

– Мне надо идти.

– Куда? – спросила незнакомка.

– Я... мне нужно встретиться кое с кем.

– С кем? С подружкой?

– Нет, – быстро ответил он. – Просто с другом.

– Я думала, что Томми твой друг.

Что за игру она ведет с ним?

– Да. Верно.

– А я твой друг?

– Я даже не знаю, как вас зовут.

– Узнаешь... сегодня вечером.

– Вечером? – удивился Томми.

– Да, вечером, когда вы вернетесь сюда снимать ваше кино. А я буду вашей звездой.