Текст книги "Дневник налетчика"

Автор книги: Дэнни Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Умри, сволочь! – крикнул я ему в ответ.

– Нет, остановитесь! Не надо!!!

Тут я действительно остановился и посмотрел туда, откуда раздался крик. В конце прихожей, возле кухни, стояли жена Вудмена и двое маленьких детей. Кричала, очевидно, старшая дочь, девчушка лет десяти. Ее мать издавала нечленораздельные вопли, прижимая к себе детей и пытаясь заслонить их собой, а младший братишка дрожал за ее спиной от страха.

– Не трогайте папу! Прошу вас, не трогайте моего папочку!

– Заткнись! – рявкнул я, немного приподняв ствол, чтобы припугнуть их, но малышка все молила меня и рвалась из материнских рук.

Я вдруг понял, что не могу в него пальнуть. Я был не в силах отнять у него жизнь. По крайней мере сейчас, на глазах у его детей. Что бы этот подонок ни сделал мне, малыши ни в чем не виноваты. И я не хотел, чтобы сегодняшний кошмар преследовал их до конца жизни.

Я помедлил еще пару секунд, просто чтобы запугать Вудмена до полусмерти, и уже было собрался уйти, как вдруг он сказал фразу, которая снова заставила меня передумать.

– Пожалуйста, не стреляйте, не убивайте меня! – сказал он. – Не трогайте меня, заклинаю!

Меня это взбесило. В прихожей стоял человек, размахивающий оружием под носом у его жены и детей. Тем не менее этот подонок молил о собственной жизни! Если мне когда-нибудь доведется оказаться в подобной ситуации, очень надеюсь, что у меня хватит мужества попросить не трогать моих детей. Когда Винс во время последнего ограбления, которое мы совершили вместе с Гевином, припечатал управляющего в банке за то, что тот взмолился: «Прошу вас, не трогайте людей!», я его по крайней мере хоть немного зауважал. Я имею в виду управляющего, а не Винса.

Что касается Уильяма Пола Вудмена, я думал, что ниже пасть в моих глазах он уже не может. Но я ошибся. Он словно сказал мне: "Пожалуйста, не трогай меня. Убей моих детей, только не трогай меня!"

Я молниеносно опустил ствол и дважды выстрелил, не дав никому из них возможности объяснить мне, почему я не должен убивать их папочку. Единственная уступка моей совести и их ужасу, на которую я пошел, заключалась в том, что пальнул я не в живот, а в обе коленки.

Вудмен взвизгнул, словно гигантский младенец, и почти тут же отключился, равно как и его жена. Я остался один на один с его детьми. Мы молча уставились друг на друга. Это была самая длинная секунда в моей жизни.

– Все нормально, у него только ноги прострелены, – сказал я девочке. – Он будет жить. Иди и набери 999, вызови "скорую". А когда твой папочка очнется, скажи, что ему повезло. Это было предупреждение. Пусть он никогда больше так не делает. Он поймет, о чем я.

Девчушка кивнула, и я ушел.

Винс нажал на газ. Мы рванули по шоссе.

– Ну как? – спросил он, когда я снял маску. – Ты его пришил?

– Прошил ему коленки, – ответил я.

– Что? Я думал, мы его грохнем.

– Не волнуйся, мы свое дело сделали. Так или иначе, теперь он не сядет пьяным за руль.

6. Тонны пушек

Арест Гевина оказался для нас более печальным, чем просто потеря товарища. Вместе с ним мы потеряли все наши пушки.

Видите ли, эти пистолеты, которые Гевин забрал у нас после ограбления и с которыми его взяли после аварии, были нашим единственным оружием. Они принадлежали всей команде и никому из нас лично. Так сказать, общественные орудия труда (то бишь грабежа). Я даже не помню, откуда мой брат их взял. Знаю только, что они были у него сто лет и что достать новые не так-то просто. У нас, в конце концов, не Америка. Ты не можешь просто пройти по улице, показать продавцу водительские права и выйти из магазина с базукой. Если тебе нужно оружие в этой стране, на него необходимо иметь лицензию. А чтобы ее получить... По-моему, легче добиться разрешения оштукатурить Вестминстерское аббатство. Я сказал об этом Винсу, на что он заметил:

– Да, или трахнуть королеву, когда ее показывают по телику во время розыгрыша билетов государственной лотереи, мать твою!

Мне лично мое сравнение показалось более интересным, но Винс всегда ржет над своими собственными, так что справедливости ради я привожу здесь оба.

Если даже вам удастся пробиться через совет, выдающий лицензии – или как его там называют, – увы, в наши дни вам вручат в результате только бумажку с разрешением на покупку какого-нибудь пугача.

В этом виноваты маньяки, которые обиделись на своих коллег или соседей, считающих их опасными чудаками, и выместили свою обиду, беспощадно расстреляв вышеупомянутых коллег или соседей из автоматов в клочья и подставив таким образом всех нас.

Еще пару лет назад, получив лицензию, вы могли приобрести более или менее приличную артиллерию у респектабельных оружейников, специалистов по импорту или же в местном оружейном клубе. И если можно найти хоть какую-то светлую сторону в аресте Гевина, то это, наверное, дата. Видите ли, моего брата посадили до того, как какой-то идиот устроил бойню в Данблэйне[6]6
  Город в Шотландии.


[Закрыть] и правительство запретило продажу пистолетов двадцать второго калибра. А значит, хотя бы эти пушки были для нас доступны.

Единственная проблема – как их заполучить.

Я выкинул окурок на тротуар и начал закрывать окошко машины.

– Ты что делаешь? – рыкнул Винс. – Иди и подними его.

Я посмотрел на него в полном недоумении, потом протянул ему пачку.

– Да не нужны мне твои сигареты, болван! Я хочу, чтобы ты вышел из машины и поднял окурок, который только что швырнул через окно. Понятно? Или тебе неймется оставить копам побольше улик? Шевелись!

Конечно, он был прав. Я действительно почувствовал себя болваном. Мы сидели ярдах в десяти от продавца оружия, которого собирались ограбить, а я разбрасывал улики, как жеманная барышня – цветы на балу с кавалеристами. С таким же успехом я мог выйти из машины и написать мочой на снегу свое имя. Хотя, естественно, жеманные барышни на балу с кавалеристами таких вещей не делают.

– Прости, Винс, – сказал я, выйдя из машины на холодную улицу, подняв несчастный окурок и кинув его в мусорник.

– И не вздумай бросать жвачку куда попало. Полиция найдет ее и расшифрует твою ДНК.

– Правда? – удивился я.

– Не знаю. Но это не исключено, – сказал Винс. – Неужели ты ничему не научился за последние два года? Хотя бы элементарным вещам! Гевина с нами нет, он больше не может держать тебя за руку! Так что либо становись, мать твою, мужиком, либо иди на хрен. Я за тебя отдуваться не собираюсь, и Сид тоже. Ясно?

Сид, наверное, согласился бы с Винсом, если бы не разбил небольшой бивуак в пятидесяти милях отсюда, чтобы полюбоваться тем, как светящиеся во тьме поплавки качаются на волнах.

Это было наше первое совместное дело без Гевина, а между нами уже возникли трения. Я знаю, глупо было выбрасывать окурок, но мне не хотелось выслушивать нотации Винса. В конце концов, я уже давно не новичок. Ну, допустил ошибку, признаю. Но это не более чем минутная рассеянность. Мы все время от времени совершаем ошибки, даже Винс. Совсем недавно он чуть было не сдернул маску на виду у всего банка, просто потому, что ему захотелось чихнуть. Благо Гевин его вовремя остановил. Но мы же не стали читать ему лекции о том, что профессионал должен соблюдать дисциплину!

Нет, мы только посмеялись над ним.

– Нет у меня никакой жвачки, – сказал я ему.

Винс буркнул в ответ что-то нечленораздельное.

Конечно, я понимал истинную причину его раздражения. Дело вовсе не в том, что он засомневался в моей профессиональной пригодности. Теперь, когда Гевина с нами не было, Винс хотел занять его место и проверял меня, так сказать, на вшивость.

Да я скорее сдохну, чем подчинюсь этому психу!

Вообще-то со стороны это казалось естественным, поскольку именно Винс предложил идею и нашел магазин, созревший для ограбления. Зато я обеспечил нас оружием – двумя старенькими, но исправно работающими пистолетами времен Второй мировой войны, взяв их "напрокат" у одного барыги, чеха по национальности, с которым порой имел дело (у него же, кстати, я обзавелся пушкой и для мистера Уильяма Пола Вудмена). Накануне вечером мы испробовали их, расстреляв в лесу по обойме из каждого пистолета. Они вполне годились, по крайней мере на один раз. Хотя, глядя на них, я молил Бога, чтобы до пальбы не дошло. Не исключено, что эти раритеты взорвутся прямо у нас в руках, пока мы будем целиться в чью-то голову. А кроме того, мне хотелось поскорее избавиться от них. Бог его знает, кто ими пользовался прежде и для чего. Если учесть репутацию чеха, ничего хорошего за нашими пушками не числилось. Мне совсем не хотелось, чтобы меня заловили с оружием, которое засветилось в пяти кровавых бойнях. Я ведь одолжил их только для того, чтобы быстренько грабануть магазин, и все.

– Который час на твоих? – спросил я Винса.

– Без двух минут три.

Я подвел свои часы на пару минут.

– Ладно. Ты готов? – поинтересовался я.

– Я с рождения готов, – ответил Винс строчкой из фильма.

Я попытался вспомнить, что это за фильм, чтобы уличить его в плагиате, но не успел я сообразить, как он уже вылез из машины, перешел через дорогу и открыл дверь. Выждав с минуту, я выбрался с пассажирского сиденья и зашагал к магазину.

Продавцы оружия время от времени подвергаются налетам. У них везде понатыканы сигнальные кнопки, поэтому их как банк не возьмешь. Нужно действовать тоньше, брать их врасплох – что, собственно, мы и планировали.

Когда я вошел, Винс стоял у прилавка, разглядывая вместе с управляющим свою лицензию на приобретение пушки. Пистолет, спрятанный в кармане, казался тяжелым, словно свинцовый кирпич, и если бы я не прикрывал его рукой, он наверняка привлек бы к себе всеобщее внимание, как... как жеманная девица, пишущая мочой на снегу свое имя на балу с кавалеристами. Я остановился у вешалки с пиджаками и начал их перебирать. Через несколько секунд я услышал голос, которого ждал.

– Могу я помочь вам, сэр?

Быстро повернувшись к продавщице, я ткнул ей дуло в живот.

– Да. Стой на месте!

В это время (с безупречной синхронностью) Винс сделал то же самое с управляющим, приставив ему пистолет к лицу.

– Не шевелись! Чтоб ни единый мускул не дрогнул, мать твою! Понял? – недвусмысленно заявил Винс управляющему и забрался на стойку.

Оглядевшись, он увидел неподалеку три сигнальные кнопки, одну на полу и две на уровне человеческой руки. Винс удовлетворенно вздохнул при мысли, что не дал управляющему возможности нажать их за ту долю секунды, пока мы вытаскивали пистолеты, и махнул мне рукой.

Я развернул продавщицу (похоже, она была женой управляющего – слишком хорошенькая, чтобы пинать ее ногой) и погнал ее в подсобку. Там я усадил ее и привязал к стулу липкой лентой – знаете, такой, с зубчиками по краям, которую можно очень сильно натянуть.

– Прошу вас, не трогайте меня! – взмолилась она. Я велел ей заткнуться.

– Где у вас видик от скрытой камеры? – спросил я.

– В шкафу, под монитором. Вон там, – кивком указала она.

Я тут же нашел его, нажал кнопку "стоп" и сунул кассету в карман. Видите ли, мы пришли туда не в масках, чтобы застать продавцов врасплох, так что для сохранения анонимности нам не мешало взять пленку с собой.

– А свет где включается? На стене у двери?

Она кивнула, не в состоянии вымолвить слово со страху.

– Ладно. Держи рот на замке, и все будет хорошо, – сказал я, вырубив свет.

Я вышел в потемневший зал, подошел к входной двери, запер ее на засов и перевернул табличку "открыто-закрыто", чтобы нам никто не мешал. Винс к тому времени поставил управляющего на колени. Тот рыдал, как маленькая девочка.

– Прошу вас, не надо! – всхлипывал он, когда я зашел к ним за прилавок. – Прошу вас, пожалуйста, не убивайте меня!

Обычная песня. Знаете, как бы я ни злился на героев, с которыми мы сталкиваемся подчас, сопливые сосунки, мечтающие спрятаться под маменькину юбку, бесят меня еще больше. Неужели люди в наши дни не могут вести себя хоть немного достойнее в ситуации, когда их жизни угрожает опасность? В конце концов, британцы мы или нет?

Винсу, как я понял, тоже было противно на это смотреть.

– Что с тобой, мать твою? – спросил он, приставив дуло пистолета к виску управляющего.

– Вы убьете меня, убьете! – выпалил тот.

– Нет, – ответил ему Винс. – Мы тебя ограбим.

– Вы хотите убить меня, я знаю! Боже правый, Пресвятая Богородица, смилуйтесь! Прошу вас, не убивайте меня!

– Мы не собираемся тебя убивать! – рявкнул я, надеясь, что этот хлюпик наконец заткнется.

– Нет собираетесь! – заявил он в ответ.

– Ничего подобного.

– Да нет же, черт тебя побери! – сказал Винс. Это немного привело управляющего в чувство.

– Вы обещаете? – спросил он.

– Да, – ответил я.

– Честно?

– Честно, – сказал я, хотя, честно говоря, если он будет продолжать в том же духе...

Управляющий перестал хныкать на целых три секунды, после чего выпалил:

– Если бы вы собирались меня убить, вы бы все равно мне не сказали...

Я не мог поверить, что человек, каждый день работающий с оружием, может настолько его бояться. По идее, он должен был привыкнуть к виду пушек; не к тому, конечно, чтобы стоять под дулом пистолета на коленях, и тем не менее. Все равно что пчеловод, который боится пчел. Где ж это видано?

– Мать твою! – гаркнул Винс. – Если ты не заткнешься, мы тебя точно пришьем, и виноват в этом будешь только ты сам!

Управляющий замолк, однако ненадолго, так что выдавать ему медаль за храбрость было рано.

– Ты знаешь, зачем мы пришли? – спросил Винс. Тот кивнул.

– Зачем? – продолжал Винс.

– За деньгами и пушками. Правильно, только не в таком порядке.

Кстати, вот вам маленький намек. Если вы когда-нибудь займетесь этим ремеслом, непременно спросите у человека, которого грабите, что именно вы хотите у него забрать. Причина очень проста. Если у него есть бриллианты на миллион, или героин, или припрятанная наличность, он может с перепугу подумать, что вы пришли за ними, и выложить все начистоту. Я очень надеюсь, что когда-нибудь эта тактика принесет свои плоды, хотя пока, откровенно говоря, в моей практике такого не случалось.

– Мне нужны пистолеты, дробовики, боеприпасы, комбинация от твоего сейфа и чтоб ты перестал ныть, – сказал Винс.

– Ладно, – согласился управляющий с неподдельной угодливостью.

– Тогда двигай!

Мы с Винсом собрались отвести управляющего в подсобку, как вдруг от двери донеслись два голоса. Мы тут же заткнулись и хлопнулись на пол. Винс зажал управляющему рот и сунул в ухо ствол, чтобы тот не вздумал фокусничать.

– Где он? – спросил один голос.

– Роджер! Роджер! – позвал другой. Потом послышался громкий стук в дверь, сопровождаемый возгласами: – Открой, Роджер! Открывай!

Я осторожно выглянул из-за прилавка и увидел два силуэта, прижавшие лица к стеклу и вглядывающиеся во тьму магазина.

– Роджер! – крикнул один из них в щель для почты.

Голос у него был раздраженный. Позже Роджер сказал нам, что это двое постоянных клиентов, которые оставили ему свои дробовики для ремонта. Судя по их поведению, я бы добавил, что они слиняли с работы пораньше, чтобы получить свои ружья.

– Роджер! Где ты, зараза?

– Зуб даю, снова пошел в кабак, алкаш несчастный! – У Роджера обиженно вытянулось лицо. – Вечно там ошивается. Наверняка сидит в "Королевских доспехах". Пойдем и вытащим его оттуда!

Они удалились.

Мы выждали еще пару секунд, желая убедиться, что клиенты не вернутся и не прервут нас в самый интересный момент.

А потом отволокли управляющего в подсобку и усадили на стул рядом с женой. Взяв у Роджера ключ, Винс отпер шкаф с оружием, а я пошарил в сейфе. Всего мы нарыли две тысячи фунтов – премиальные, так сказать. Винс даже не пожалел десяти секунд, чтобы опустошить бумажник Роджера и кошелек его жены, выудив оттуда еще пятьдесят фунтов.

Кропотливая работа, верно?

Все это прекрасно, но мы пришли сюда за другим. И тут нам действительно крупно повезло. Пистолеты 38, 45, 22-го калибров, ружья, автоматы и боеприпасы. За две минуты мы набили оружием два больших портпледа, и нам пришлось еще кое-что оставить, поскольку груз оказался слишком тяжелым (от магазина до машины мы могли сделать лишь один пробег, но пушек нам хватало выше крыши, так что нечего жадничать!).

Винс проверил сумки, чтобы они не лопнули на полпути, а я занялся Роджером.

– Слушай сюда, – сказал я ему. – Сиди смирно, сейчас я тебя свяжу.

Лицо его исказилось от безумного страха. Парень совсем запаниковал. И тут я вспомнил, о чем говорили двое у дверей.

– Знаешь, – сказал я, – сидеть тебе придется довольно долго, так что если хочешь глотнуть перед этим – валяй!

Роджер отреагировал мгновенно, вытащив из ящика маленькую такую литровую бутылочку "скотча".

– Так вот где ты ее прячешь! – воскликнула жена, глядя, как он присосался к виски.

– Отстань, сука! – прошипел он в ответ.

Я хотел было взять у Роджера бутылку, но не успел и руку протянуть, как увидел, что она пуста. Теперь ясно, почему этот алкаш так боялся, что мы убьем его: он хотел сохранить эту привилегию для себя.

Связав его, я заклеил ему и жене рты изоляционной лентой. Потом, вспомнив, как быстро Роджер заглотнул виски, забеспокоился: а вдруг ему станет плохо и он захлебнется собственной блевотиной? Подумав немного, я сорвал ленту с его рта и сказал, что, если он заорет, мы услышим и вернемся. Роджер настолько обалдел от страха, что на полном серьезе поверил, будто мы с Винсом собираемся слоняться поблизости и ждать, когда он откроет пасть. Женушка уставилась на меня, надеясь, что я и ей освобожу рот, но я этого делать не стал. Я сам женатый человек, и мне не хотелось оставлять беспомощного и обездвиженного Роджера на произвол этого ротика.

Думаю, втайне он оценил мое благородство.

Мы перешли через припорошенную снегом дорогу, загрузили сумки в багажник и поехали себе подобру-поздорову. Классический успех, хоть в учебниках описывай! Все прошло по плану и даже лучше. Тревога и напряжение, охватившие нас с Винсом перед работой, рассеялись. Мы пошли на дело – и сделали его хорошо. И хотя мы почти не разговаривали, я чувствовал, как между нами растет чувство взаимного уважения. Мы можем работать вместе, а значит, у нас есть будущее.

Пускай мы не очень нравились друг другу, но на профессиональном уровне все будет отлично.

* * *

Приехав в гараж, мы выгрузили оружие. Нам обоим не терпелось его испробовать, так что мы схватили по пистолету с патронами и поехали на ту самую пустынную просеку в лесу, где испытывали «одолженные» мною пушки.

– Чур, я первый! – заявил Винс, встав напротив большого дуба, в который мы стреляли вчера вечером.

Он поднял ствол и только хотел было взвести курок, как вдруг обнаружил, что его нет.

– Эй! – взревел он. – Где курок, черт возьми?

Я посмеялся над Винсом, потом глянул на свою пушку и задал тот же вопрос.

– Что все это значит?

Винс рухнул на колени и принялся лихорадочно рыться в сумке.

– Бесполезны! Они все бесполезны!

– Не может быть, – отозвался я.

У некоторых пистолетов – тех, что мы взяли с витрины, – курки были, зато не было бойков.

– Что ж... Нам остается только застрелиться.

– Но зачем он это сделал? – с трудом выдавил я, чуть не онемев от разочарования.

– Не знаю. Очевидно, чтобы хранить пушки в безопасности, пока их не купят. Вот сволочь! Он небось сейчас помирает со смеху! – Винс потряс головой. Его недоумение сменилось яростью. – Невероятно! Мать твою! ТЫ, СУКА ДОЛБАНАЯ! – заорал он, обращаясь неизвестно к кому.

Мы так торопились поскорее ограбить магазин, что ничего не заметили. Ружья и автоматы тоже не работали; в них не хватало пружин, затворов, спусковых крючков и прочих деталей, так что все они представляли собой груду металлолома.

– Погоди, погоди! Где же все эти штуки могут быть? – спросил я.

– Не знаю. Возможно, в шкафу. Я видел там целую кучу запчастей и прочего дерьма. Как видно, получив заказ на пушку, он быстренько вставляет их на место.

– Тогда пошли, – сказал я ему. – Что?

– Поехали заберем их!

– Ты что, совсем дурак? Прошло три часа, там наверняка уже копы!

– И все-таки у нас есть шанс.

Винс поразмыслил немного и согласился.

– Да, ты прав, – сказал он. – Поедем и возьмем эту суку за жабры!

7. Возьмем эту суку!

Подъехав к магазину, мы увидели, что полиция превратила весь район в дискотеку со светомузыкой в виде синих мигалок.

– Ладно, двигаем дальше, – сказал Винс.

А зачем сказал? Будто и так не ясно!

Мы медленно проехали мимо зевак, насчитав не меньше трех патрульных машин. Кроме того, у магазина был припаркован фургон с мясом и два микроавтобуса. Можно подумать, здесь какой-то бунт или футбольный матч! Мне лично полицейские процедуры кажутся совершенно бессмысленными. Зачем сгонять половину городского транспорта на место, куда грабители больше не сунут носа? Неудивительно, что молодые матери, пытающиеся найти пропавших без вести детей, начинают тихо ненавидеть легавых, которые слоняются по дому, без конца задают одни и те же вопросы, скребут в затылке и сжирают все препараты, стимулирующие пищеварение.

Похоже, они свято следуют классическому принципу Шерлока Холмса, утверждавшего, будто преступник всегда возвращается на место преступления. Чушь собачья! Однако сегодня получилось иначе: мы действительно вернулись, хотя благодаря гениальной смекалке Винса, сообразившего то, что было понятно любому дебилу, не попали в их хитроумную ловушку.

– Это все ты виноват! – заявил Винс. – Какого черта ты оставил Роджера без кляпа? Заклеил бы ему пасть пластырем – он бы до сих пор сидел там как миленький, а нам бы осталось только войти и забрать запчасти!

– Не гони волну, Винс! Откуда мне было знать, что нам придется вернуться? Ты тоже не догадался, верно? А кроме того, мы связали этого придурка в подсобке, так что на улице его могли услышать только в том случае, если у него оперный баритон. Скорее всего один из тех козлов вернулся и обнаружил, что дверь не заперта. А в этом виноваты мы оба.

– Последним через дверь вышел ты, а не я!

– Уймись ты, Бога ради! Что сделано, того не воротишь. Какой смысл теперь спорить?

– Значит, ты признаешь свою вину?

– Я этого не говорил.

– Ах так, ядрена мать? По-твоему, это я виноват?

– Я никого не обвинял. Я просто сказал, что это не важно.

– А я говорю, что важно! Ты лопухнулся, понял? Ты один!

– Как скажешь.

Спорить с ним было бессмысленно. Винс жил в своем мире, где всегда находил виноватого. Мир у него совсем простой, гораздо более черно-белый, чем мой. Надо найти козла отпущения и дать ему по роже. Если найти не удается, значит, расширяем район поиска, подтасовываем факты, находим козла отпущения – и даем ему по роже. В мире Винса существовало два правила: первое – кто-то всегда виноват, второе – сам Винс всегда прав.

– Козел паршивый! – для разогреву произнес Винс.

– Послушай! Тебе нужны курки или нет?

– Ну конечно! Как мы теперь их добудем, придурок?

– Легко. Нам нужно только заграбастать Роджера, когда легавые его отпустят, отвести его обратно в магазин и заставить открыть шкафчик.

– Можно подумать, запчасти будут лежать там и дожидаться! Их наверняка уже унесли или переложили куда-нибудь.

– С какой стати? Это оружейный магазин. Завтра он откроется, в нем по-прежнему остались пушки и курки. Мы возьмем их, и все дела.

– А что, если...

– Никаких если! Курки там, вопрос только в том, как их забрать. Кроме того, легавые ни в жизнь не подумают, что мы вернемся так скоро. Надо быть идиотами, чтобы туда соваться! Именно поэтому у нас все получится.

Винс надолго задумался, морща лоб.

– Ты назвал меня идиотом?

– Черт возьми, Винс! Давай сперва сделаем дело, а пререкаться будем потом.

– Ты у меня еще получишь!

С этими словами он глянул в зеркальце, просигналил и повез нас обратно к магазину.

Мы припарковались неподалеку от магазина, после чего минут двадцать пялились на мигающие огни, пока они не примелькались нам до того, что вспыхивали в глазах, даже когда мы смотрели во тьму.

Сперва из подсобки вывели жену Роджера, усадив ее на заднее сиденье одной из патрульных машин с толстым сопровождающим. Потом вышел Роджер с накинутым на плечи одеялом, опираясь на руку салажонка в форме. Ни сам продавец, ни его жена даже не кивнули кучке соседей, топтавшейся за полицейским кордоном в надежде увидеть, как кого-нибудь вынесут на носилках. Похоже, Роджер их разочаровал, поскольку стоило ему забраться во вторую патрульную машину, как они тут же испарились.

Две тачки с Роджером и его женой вырулили со двора и направились к оживленной улице. Мы с Винсом в угнанной "астре", словно крокодилы, вплывающие в Нил, поехали за ними в потоке машин, пропустив для порядка около дюжины. Нам не составило никакого труда следовать за ними всю дорогу, пока они не остановились у местной каталажки. Мы притормозили напротив и стали ждать.

Прошло часа два. Жена наконец вышла из участка. Села в машину, закурила, закинула ногу на ногу и просидела так примерно полчаса. Затем, потеряв терпение, вылезла из автомобиля, подошла к полусонному дежурному, вернулась и снова села. Буквально через пять минут она снова атаковала полицейского за стойкой, вкручивая ему обычное в таких случаях: "Бога ради, поймите наконец, что мы жертвы!" и вставляя время от времени излюбленную всеми фразу: "За что я плачу налоги?"

– Чего она хочет, эта старая кошелка? – пробурчал Винс, проснувшись после трех толчков под ребра.

– Судя по всему, они не отпускают Роджера, – сказал я ему. – Она хочет, чтобы ее подбросили домой, и устала ждать своего благоверного. Легавый за стойкой говорит ей, что его отпустят, как только смогут, а она твердит – какого черта они, мол, тянут кота за хвост.

– Откуда ты все это знаешь? – изумился Винс.

– Да что тут знать-то? Все ясно, как Божий день. Она ведь сидит там не для поправки здоровья, верно?

– Интересно, чего они тянут с Роджером?

– Они его подозревают. Умники из уголовки, похоже, решили, что тут дело нечисто. – Для вящего эффекта я уставился на Винса в упор. – Очевидно, пытаются понять, почему жене заклеили рот, а ему – нет. Не могут сообразить, в чем причина такой благосклонности.

– Эй! А какого черта она делает сейчас?

Жена Роджера выбежала из здания полиции и направилась прямехонько к нам. Прошла через автостоянку, потом через дорогу и остановилась ярдах в пятнадцати от нашей машины. Мы пригнулись. Винс взялся за ключ зажигания, но не повернул его. Женщина стояла у обочины, зябко передергивая от холода плечами, а мы сидели и пялились на нее.

– Давай ее схватим! – предложил Винс.

– Нет, пускай себе уматывает, нам нужен Роджер. Во-первых, ключи от шкафа у него, а во-вторых, когда его выпустят, мы по крайней мере будем уверены, что на сегодня легавые с этим делом покончили. Пригнись, она смотрит в нашу сторону!

Спустя еще пару минут она с третьей попытки поймала такси. Мы с Винсом проводили ее взглядами, выпрямились и продолжили вахту.

Похоже, из Роджера и впрямь вытрясли всю душу, поскольку он появился в дежурке только в десять часов, сопровождаемый полицейским в форме со всеми значками и регалиями.

– А вот и он! – воскликнул Винс, глядя на продавца оружия так, словно тот был лакомым блюдом.

Роджер пару минут потоптался по залу, поджидая такси. Потом излил свое негодование на дежурного, сидевшего за стойкой, и выскочил из участка, не дав ему ответить. Тачка мгновенно рванула с места и скрылась во мгле. Не могу ручаться, конечно, но готов поспорить, что Роджер показал легавым средний палец, когда благополучно скрылся из виду.

Винс повернул ключ, и мы поехали следом.

– Где он живет? – спросил я Винса.

– Улица Лайтмедоу, дом 103. В районе Клокхаус. Да ты наверняка знаешь!

Я покачал головой.

– Где-то полмили или даже меньше от его магазина, надо только за угол завернуть.

– Отлично.

Винс, естественно, знал, где живет Роджер, поскольку целую неделю вел за ним наблюдение, планируя операцию.

И делал это не зря. Буквально через пять минут мы потеряли Роджера из-за какого-то идиота на "мазде", встрявшего между нами и такси и решившего притормозить, когда на светофоре впереди загорелся желтый свет.

– Все нормально, без паники. Мы знаем, куда он едет. Нам просто придется постучать в дверь, потому что мы не успеем перехватить его, когда он выйдет из машины.

Винс был прав, паниковать не стоило, хотя мы оба понимали, что действовать нужно именно сегодня. Роджер – и легавые тоже – потеряют бдительность. Его ведь только-только ограбили, а всем известно, что молния дважды в одно место не ударяет. Завтра будет поздно. За один день многое может измениться. Шок проходит, люди становятся осторожнее, курки могут куда-нибудь убрать, у дома поставить охрану. Ведь на самом деле нам крупно повезло, что мы так горели желанием поскорее испробовать оружие и тут же обнаружили его негодность. Полицейские наверняка не думают, что мы вернемся за недостающими деталями, тем более прямо сегодня. Это абсолютно непрофессионально! Куда более разумно было бы вернуться за ними недели через три-четыре, когда все утихнет.

Именно потому нам так важно было забрать их сегодня!

Мы подрулили к дому 103 по улице Лайтмедоу минут через десять, напрочь потеряв из виду такси.

– Интересно, он точно дома или как? – спросил Винс.

– Знаешь что? Давай посидим полчасика и убедимся в этом.

Полчаса спустя я вылез из машины и пошел по садовой дорожке. Винс заглянул в окно через занавеску, кивнул. Я позвонил в дверь.

Замок щелкнул, дверь распахнулась – и в лицо жене Роджера снова уставилось дуло пистолета. Не успела она вякнуть, как мы оба втолкнули ее внутрь и захлопнули дверь. Винс рванул через гостиную на кухню, потом в столовую – и наверх.

– Роджер, выходи! – рявкнул он. – Выходи, Роджер! У нас твоя жена!

Через пару минут Винс спустился по лестнице и уставился на жену.

– Где он, мать-перемать?

Я разжал руку, которой зажимал ей рот.

– Роджер? Он еще в участке.

– Нет! Мы видели, как он вышел. Не пудри нам мозги! Где он?

– Клянусь, я не знаю! Его тут нет, честное слово. Винс пристально посмотрел на нее, потом закатил глаза.

– Неужто он снова в этом чертовом баре?

Жена Роджера внезапно разъярилась не меньше нас:

– Я убью его!

– Только после меня, – вполне серьезно заявил Винс.

– Вот подонок! Никак не может просохнуть... – продолжала она, пока я снова не зажал ей рот.

– Послушай! У тебя есть ключи от магазина и шкафа с оружием?

Она кивнула.

– Есть? Замечательно! Где они?

Мы пошли с ней на кухню, она вытащила из ящика стола маленькую связку ключей и протянула нам.

– А теперь, пожалуйста, уходите, – сказала она. – Вы получили что хотели.

– Ну конечно! – сказал Винс. – Можно подумать, мы оставим тебя, чтобы ты тут же позвонила легавым!

– Я не буду звонить! Обещаю! Я...

– Сюда! – гаркнул Винс, схватив ее за руку.

Мы привязали ее к кровати простынями и полотенцами и заклеили рот тонкой изоляционной лентой, которую я взял с собой. Забавно, как быстро человек ко всему привыкает! Она совсем не была напугана, как раньше, в магазине. Просто очень недовольна.