Текст книги "Я и моё отражение"

Автор книги: Дениза Алистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Его появление застало ее врасплох: она-то полагала, что он приедет завтра. Должно быть, только что с самолета. Понятно, что сначала он пошел в офис: нельзя же появиться доме моды и сразу отправиться к ней. Но он придет. Скоро, очень скоро! Джемайма ни на минуту не сомневалась в этом.

Чуть не бегом бросившись в свою комнатенку, она торопливо причесалась, подкрасила губы и сбрызнула духами шею и запястья. Оставалось лишь ждать. И гадать – какая из двух ипостасей Гарсии Валдеса войдет к ней через несколько минут.

О, только бы это оказался ее Гарсия, тот самый, что называл себя Энрике! Шалый и лихой, нежный и страстный. Великолепный любовник.

Но до чего же трудно было представить этого Гарсию в душной и давящей служебной обстановке! Джемайма заранее страшилась предстоящего разочарования. Вдруг, оказавшись с возлюбленным наедине, она напрасно будет искать на его лице беспутную улыбку, а в глазах – темный огонек страсти? Вдруг поцелуи его уже не будут пьянить, как старое крепкое вино?

Усевшись в широком кресле напротив двери, Джемайма нарочно подтянула юбку повыше, чтобы продемонстрировать ноги во всей красе. И принялась ждать. Однако ожидание что-то затягивалось.

А вдруг он не придет? Да нет же, не может быть! Вчера вечером он твердил, что не в силах дождаться встречи, что изголодался по ней. При одном воспоминании о том, что он наговорил ей вчера, Джемайму бросило в жар, она ощутила, как краснеет не только лицо, но даже шея. Должно быть, такие разговоры и называются сексом по телефону.

Но голос сомнения не унимался. Он не придет, не придет. Все кончено! Одно дело – закрутить интрижку на выходные, другое – продолжать отношения на рабочем месте. Известно ведь, что любой мало-мальски уважающий себя бизнесмен твердо блюдет правило: никаких служебных романов!

Прошло уже более часа. И Джемайма не выдержала. Рука сама собой потянулась к телефону.

– Это Джемайма Андерхилл. Могу я поговорить с мистером Валдесом по очень срочному делу?

Секретарша Гарсии, дракон в юбке, с явным недовольством соединила ее со своим драгоценным боссом. Она охраняла его ревностней, чем Цербер подступы к Аиду.

– Алло?

Услышав в трубке такой любимый голос, Джемайма уже не колебалась.

– Милый, я жду и жду, а ты все не идешь. Смотри, рискуешь так и не узнать, надела я Сегодня трусики или нет. Приходи же скорей.

Наступила долгая пауза.

– Алло, Гарсия, ты там?

Он откашлялся.

– Джемайма? Э-э-э… я просто не ожидал. Я сейчас не один, так что…

Ну какая же она дурочка! Заводить подобные разговоры на рабочем месте!

– Ой, прости, пожалуйста! Забудь, что я звонила. Просто приходи, когда освободишься.

Она повесила трубку и, не выдержав, захихикала. Бедняжка Гарсия! А вдруг у него какая-нибудь суперважная встреча?

Прошло еще минут сорок. Джемайму вдруг потянуло в сон. Скинув туфли, она свернулась в кресле калачиком и прикрыла глаза. Но, лишь услышав покашливание, поняла, что и впрямь задремала. Еще толком не придя в себя, она приподняла голову и увидела его – Гарсию.

Он стоял в нескольких шагах от нее с каким-то задумчивым, странноватым выражением лица – будто что-то прикидывал.

– Ты вернулся, – хрипловатым со сна голосом приветствовала его Джемайма.

Странно, но ее саму охватила неуверенность. Улыбнись он, шутливо подмигни ей, подай знак поощрения, и она первая ринулась бы к нему в объятия, жарким поцелуем впилась в губы, повисла на шее. Но он не улыбался. Все так же стоял, молча разглядывая ее. И хотя во взгляде его безошибочно читался откровенный мужской интерес, но не было и намека на те чувства, что он так щедро изливал ей по телефону.

– Гарсия… все в порядке? Ты какой-то не такой. Что случилось.

Он по-прежнему смотрел на нее, и Джемайме вдруг стало неуютно под этим чересчур пристальным и изучающим взглядом. Только сейчас она заметила, что юбка у нее задралась сверх всяких приличий. В другое время ее это не смутило бы – ведь это же Гарсия! – но тут почему-то бросило в краску.

Торопливо одернув подол, Джемайма села прямее и спустила ноги на пол, однако он все продолжал раздевать ее взглядом. Наконец на его губах появилась улыбка, но какая-то двусмысленная, не слишком приятная.

Джемайма нашарила туфли.

– Прости, я ждала тебя и случайно уснула.

– Не извиняйся. – Голос его звучал слегка натянуто. – Я даже отчасти рад, что меня задержали.

– Почему?

Он шагнул ближе, не сводя с нее пристального взора. Сейчас, растрепанная, заспанная, она, должно быть, выглядела так, как если бы только что стала с кровати. А он, судя по выражению глаз, именно в кровать и желал бы ее заманить.

– Как это почему? Приди я раньше, пропустил бы такое великолепное зрелище. И до сих пор томился бы в неведении, есть ли на тебе трусики. Хотя, честное слово, лучше бы я увидел, что их нет.

Вот сейчас он был хоть сколько-то похоже на того, каким ему полагается быть. Чувствуя себя чуть увереннее, Джемайма поднялась и подошла к нему.

– Все в твоих руках. Ну же, так и будешь стоять столбом, или наконец поцелуешь меня?

Не дожидаясь ответа, она сама запустила руку ему в волосы и, привстав на цыпочки, жарко поцеловала в губы. На миг Джемайму поразило выражение полнейшего недоумения, возникшее на его лице, но он тут же опомнился и стиснул ее в объятиях, возвращая подаренный поцелуй. Через секунду руки его бесцеремонно легли на ее ягодицы.

Джемайма блаженно закрыла глаза, ожидая, что вот-вот вновь накатит привычное волшебство – все тело нальется истомой, ноги ослабеют, а кровь быстрее заструится по венам, подгоняемая невыносимым желанием…

И ничего. Никакого волшебства!

Нет, разумеется, целовался Гарсия изумительно – второго такого мастера еще поискать! Но почему-то сегодня его поцелуи не будили в ней ни малейшего отклика, оставляли, не сказать, чтобы равнодушной, но какой-то холодноватой…

Все ясно. Здесь же его рабочее место – само воплощение той безликой, выхолощенной сути, что так не понравилась Джемайме при первом знакомстве с боссом. О необузданном язычнике этих выходных можно забыть раз и навсегда.

Бедняжка едва не разрыдалась. Ведь ей-то, ей нужен был именно тот самый язычник, а не «Лучший финансовый директор года». Но целовал ее сейчас именно директор.

Вот он положил левую ладонь ей на плечо – и Джемайма скосила взгляд, проверяя, на месте ли та самая золотая цепочка, которую она надела ему на руку. Ее там не было. Джемайму пронзило острое разочарование. Ведь он обещал, что не снимет цепочки, пока они не встретятся вновь! Хотя, конечно, глупо ожидать, что такой большой босс станет компрометировать себя на работе цепочкой на запястье – слишком уж это неформально, не вяжется со строгим костюмом и галстуком.

Но – странное дело – Джемайма отчетливо помнила, что, когда он снял свой браслет, чтобы надеть ей, на его запястье осталась полоска незагорелой кожи. Так получается, если долгое время носить браслет, не снимая. Сейчас же этой полоски не было и помине…

Тем временем Гарсия покрывал горячими, какими-то даже преувеличенно страстными поцелуями ее шею. Но вскоре, похоже, ощутил, что с возлюбленной творится что-то неладное. Не выпуская ее из объятий, он поднял голову и заглянул ей в глаза.

– Джемайма?

Молодая женщина замотала головой, наполовину рассчитывая, что это сон и она вот-вот проснется. Ничего подобного.

– Что, черт возьми, происходит? – почти истерически вскричала она.

– Именно это я и сам хотел бы узнать.

Но это сказал не Гарсия. Точнее, Гарсия, но не тот, что сжимал Джемайму в объятиях. Голос раздавался от дверей.

Джемайма повернулась. И снова накатило ощущение, что она спит и видит дурной сон.

В дверях стоял второй Гарсия. На запястье его поблескивала золотая цепочка.

6

Энрике чувствовал себя так, точно получил удар в солнечное сплетение. Как ни рисовал он себе первую встречу с Джулией после почти недельной разлуки, но уж меньше всего ожидал застичь ее целующейся с его собственным братом. При виде Гарсии, бесцеремонно лапающего его возлюбленную, в голове Энрике помутилось от ярости.

К чести Джулии, надо сказать, что вид у нее был ошарашенный. При появлении Энрике на ее лице отразилось полнейшее изумление, если не ужас. Глаза расширились, рот открылся.

– Гарсия? – ахнула она, глядя на вошедшего.

– Да? – отозвался один из близнецов, переводя взгляд то на Энрике, то на нее.

Энрике заметил на лице брата тень раздражения, вызванного неожиданной помехой. И понял, что со времени детства не был столь близок к тому, чтобы заехать ему по физиономии.

– Гарсия? – повторила молодая женщина, на этот раз глядя на подлинного Гарсию.

– Да, – произнес Энрике, входя в комнату, где застыла застигнутая врасплох парочка. – Вот он – Гарсия.

– Он – Гарсия?

– Кажется, здесь очень сильное эхо, – скривил губы тот.

Джемайма, не обращая на него внимания, повернулась к Энрике.

– Так ты…

– Энрике.

– Это твое настоящее имя? – потрясенно переспросила она.

– Ну да. А что тут такого? Энрике. Энрике Валдес.

С прелестных розовых губ сорвалась пара-другая выражений, этим нежным устам отнюдь не подходящих. Гарсия иронически приподнял брови. Зато Энрике сам не мог бы лучше подвести итог столь неожиданному повороту событий.

Радовало хотя бы одно: судя по всему, как раз в тот момент, как он входил в комнату, Джулия почувствовала в поцелуе Гарсии что-то не то. А значит, все это произошло по недоразумению, а вовсе не в результате ее коварного плана прибрать к рукам обоих братьев. Это было бы уже слишком.

– Может, кто-нибудь наконец возьмет на себя труд объяснить мне, что тут происходит? – В голосе Гарсии начало прорезываться раздражение.

Но это раздражение не шло ни в какое сравнение со злостью Энрике. При одной мысли о том, чем все это могло бы закончиться, не войди он столь своевременно, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

– Сам собирался у тебя спросить, – ядовито отозвался Энрике. – С какой стати ты обнимаешь Джулию? Она – моя девушка!

– Твоя? – резко спросила Джулия.

Энрике и сам понимал, что со своими собственническими замашками, должно быть, выглядит пещерным человеком. Но ничего не мог с собой поделать.

– Да, моя!

– Да кто такая Джулия? – спросил Гарсия.

Глаза Джемаймы распахнулись еще шире.

– Ты что, в самом деле думал, будто меня зовут Джулией?

– А что еще я мог думать?

– Кто-нибудь скажет мне, кто такая Джулия? – потребовал ответа Гарсия, начиная терять терпение.

– Да я же, – не слишком внятно объяснила Джемайма. – По крайней мере, он считает, что меня зовут Джулией. – Она слабым жестом поднесла руки к вискам и, доковыляв до кресла, рухнула в него. – Но я ведь думала, он знает, что я не Джулия.

– Откуда я мог это знать, если ты сама мне так назвалась? – спросил ничего не понимающий Энрике.

– Джемайма, зачем ты назвалась Джулией? – вторил ему брат, не менее озадаченный происходящим.

– Так ее зовут Джемаймой? – Чудесное имя, подумал Энрике, и как нельзя более подходит этой чудесной женщине.

– Да, Энрике, меня зовут Джемаймой.

– И все равно я не понимаю, что тут происходит, – тряхнул головой Гарсия. – Объясните же мне наконец.

Поскольку Джемайма явно была не в себе, Энрике попытался взять объяснения на себя.

– Насколько я могу судить, Джулия… тьфу ты, то есть Джемайма, запуталась, кто из нас кто. Как учителя в колледже.

Гарсия обдумал эти слова и кивнул.

– Ну да. Как тогда, на экзаменах, когда мы поменялись местами, чтобы я спас тебя от позорного провала по математике.

– Ага, а я тебя – по географии.

– А вот учил бы математику, небось сейчас мог бы подыскать себе работу получше, чем месить глину в котлованах на стройке, – ухмыльнулся Гарсия с видом полного превосходства.

Энрике ответил ему еще более вызывающим смешком.

– А если бы ты не ловил ворон на географии, то не дал бы запереть себя в этом паноптикуме.

– Может, вы оба заткнетесь хоть на секундочку? – прикрикнула на них Джемайма. – Не хватало мне тут еще про ваши милые проделки выслушивать. И без того тошно!

Оба, как по команде, повернулись к ней. Энрике подозревал, что его надменному братцу вот уже лет сто как никто не приказывал заткнуться, а потому с тайным удовольствием наблюдал за его реакцией.

Гарсия сложил руки на груди с самым что ни на есть покровительственным видом.

– Нет ровным счетом никаких причин впадать в истерику, – заявил он тоном, предназначенным подавить любой бунт в зародыше.

Но Энрике не сомневался: Джемайме хватит духу вынести и не такой тон. Черт возьми, как раз отвага и открытость ему и понравились в этой женщине с первого момента их встречи! Отвага, открытость… и улыбка. В данную минуту, впрочем, улыбка эта была несколько зловещей.

– Истерика? – переспросила Джемайма, медленно поднимаясь. – У кого это истерика? Будь у меня истерика, я бы давно разнесла тут все к чертовой матери. – В подтверждение своих слов она пнула ногой рабочий стол, с которого на пол посыпались эскизы. – Или побежала бы требовать, чтобы меня уволили без выходного пособия за непроходимую тупость.

– Ну, точно, – вынес вердикт Гарсия, – говорю же, у нее истерика.

– Повтори это еще раз, – предупредил Энрике, заметив недобрый огонек в глазах молодой женщины, – и она даст тебе по физиономии.

Джемайма прищурилась.

– Скажите начистоту: я – единственный человек в мире, кто не знает, что вас двое?

Энрике пожал плечами.

– Наверное. Но не расстраивайся: ты не первая, кто нас путает. Мы очень похожи.

Гарсия покачал головой.

– И вовсе мы не похожи. Нисколько.

– Разумеется, не похожи, – фыркнула Джемайма с таким видом, будто ее смешила даже мысль об их сходстве. – Ума не приложу, как это я сама не догадалась! Вы же полные противоположности.

Энрике с каждой минутой все больше восхищался ею. Мало кто из их общих знакомых, да что там, даже из членов семьи, понимал, насколько близнецы Валдесы различаются муж собой по характеру. А она уловила это всего после нескольких дней знакомства!

Но вот Джемайма ими, кажется, не слишком-то восхищалась. Напротив, метала на них такие взгляды, словно хотела испепелить на месте.

– Как же это я никогда не слышала, что вас двое? – продолжала она. – Но, честное слово, я понятия не имела, что у моего босса есть брат-близнец.

– Это я уже понял, – кивнул Энрике.

От гнева, с которым он входил в комнату, не осталось и следа… Или почти не осталось. Он до сих пор готов был взорваться, вспоминая, как брат обнимал женщину, которую он, Энрике, искал всю жизнь. Ну ладно, учитывая неординарность обстоятельств, один раз еще можно простить. Но если Гарсия только посмеет снова…

– Ну и что дальше? – спросил тем временем Гарсия.

– Как что? – удивился Энрике. – Ты свободен. Проваливай.

В глазах брата зажегся азарт соревнования.

– Если не ошибаюсь, сейчас ее целовал именно я. Так с какой стати уходить мне, а не тебе?

Энрике не поддался на дешевую провокацию.

– Может, с той, что в эти выходные в ее постели был именно я!

Краем глаза он заметил, что Джемайма закрыла лицо руками. Да, друг, не слишком-то ты деликатен! Ну, ничего не поделаешь, придется извиниться, когда они с Джемаймой останутся наедине. Им предстоит многое обсудить.

– В выходные? На съезде?

– Именно, – подтвердил Энрике. – А теперь давай выкатывайся. Иди соблазняй каких-нибудь манекенщиц или молоденьких клиенток.

Гарсия проигнорировал издевку. Он заинтересованно глядел на Джемайму. Та даже не шелохнулась.

– И все же она целовала меня… принимая меня за тебя… которого, в свою очередь, принимала за меня, – задумчиво произнес Гарсия.

– У меня от вас голова кругом идет, – пробормотала Джемайма, не отнимая рук от лица.

– Все правильно. Она просто перепутала, и целовалась не с тем.

– А может, она не с тем спала? – вопросительно поднял бровь Гарсия.

– Иди ты в болото! Найди себе какую-нибудь другую бедняжку и морочь голову ей. А Джемайма не про твою честь.

– Какую-нибудь другую бедняжку? Не про твою честь? – Джемайма выпрямилась в кресле и смерила братьев убийственным взглядом. – Вы не забыли, что я здесь сижу и слушаю вас? Ссоритесь тут, как двое дошколят из-за плюшевого мишки!

– Ну и отлично! Ты сама можешь с легкостью нас рассудить, – обрадовался Гарсия. – Выбирай.

Энрике бесила самодовольная ухмылка, появившаяся на лице брата. Приятно будет наблюдать, как вытянется его физиономия через пару секунд, когда Джулия… то есть Джемайма, отошьет нахала.

– Выбирать? Боже праведный, думаете, я тут в магазине платье себе покупаю? – возмутилась Джемайма. – Вы всегда так?

– Ну ладно, радость моя, не кипятись, – попытался успокоить ее Энрике. – Мой несносный братец вовсе не так уж плох, просто болван редкостный. Скажи ему, пусть проваливает, да и дело с концом. Мы с ним выработали для себя правила поведения в подобных ситуациях уже давно, еще в первом классе, когда оба втюрились в Кэти Браун. Все просто: выбирает дама, а мы подчиняемся. Тот, кого отвергли, уходит и больше не возникает на горизонте. Все по-честному.

– Бедняжка Кэти, – вздохнула Джемайма. – Не каждая первоклашка оказывается перед столь трудным выбором.

Энрике не удержался от смешка. Но все же пора было кончать с этой затянувшейся сценой из «Двенадцатой ночи».

– Ладно, Джемайма, скажи, пусть убирается, и мы наконец сможем спокойно поговорить.

Но Джемайма молчала, переводя взгляд с одного брата на другого. Энрике нахмурился. Шутка и впрямь затянулась. Успокаивали лишь воспоминания о том, что произошло между ними всего каких-то пять дней назад. Ну и пусть она принимала его за другого – эта путаница не имеет никакого отношения к тому, как пылко и страстно она занималась любовью именно с ним. С ним, а не с Гарсией. И хотела она его, а не Гарсию. Так в чем же дело?

– Итак, – ехидно произнес Гарсия, – ты думала, что с тобой я, а это был мой брат-близнец. Кто же из нас тебе нужен на самом деле?

Джемайма устало закрыла глаза.

– Просто поверить не могу, что все это происходит со мной наяву, а не снится мне в кошмарном сне.

– Да я ей нужен, я! – не вытерпел Энрике. – А не какой-то ходячий калькулятор, который сам не знает, кого ему больше хочется обнять – девушку или счетную машинку!

Гарсия и глазом не моргнул.

– Кто бы говорил! Думаешь, ей нужен неотесанный чурбан, который так отвык от цивилизованной жизни, что даже мылом пользоваться разучился?

Энрике и не думал сдаваться. Братья привыкли к подобному стилю общения, поэтому всерьез оскорбить друг друга им было трудновато. Да они, собственно, и не пытались, хотя постороннему человеку показалось бы, что вот-вот начнется братоубийство. На самом же деле, несмотря на подобные перепалки, близнецы знали: никого роднее друг друга у них нет на свете.

Вот и сейчас они обменялись понимающими ухмылками.

– Ты, мне, конечно, брат, но все же порядочная свинья, – учтиво заметил Энрике.

– Да и ты мне родная кровь, – столь же учтиво ответствовал Гарсия. – Однако это еще не значит, что я собираюсь отойти в сторонку и любоваться, как ты выиграешь.

Энрике собирался сказать еще что-то в том же роде, но тут Джемайма решительно поднялась с места.

– Вы просто невыносимы. Оба! – Она с нескрываемым отвращением посмотрела на них. – Но, кажется, я знаю, кому тут следует уйти.

Братья с немым вопросом уставились на нее. А она, гордо вздернув подбородок, прошла мимо них к двери, легким движением руки сдвинув с дороги вконец обалдевшего Энрике.

– Мне!

Энрике растерянно смотрел ей вслед. Так легко было бы догнать ее. Остановить. Схватить за руку. Но помешало одно: та одинокая слезинка, что ползла по щеке Джемаймы, когда та проходила мимо него.

Он знал, что означает эта слеза. «Пожалуйста, не трогайте меня. Дайте мне время. Мне и так очень больно. Пожалуйста, не задерживайте меня, дайте мне уйти»…

И Энрике не сдвинулся с места. Лишь ласково сказал ей вслед:

– Я позвоню тебе позже. Обязательно позвоню.

Джемайма обернулась через плечо и улыбнулась слабой, жалкой улыбкой. Губы ее задрожали, она хотела что-то сказать, но не смогла и, подавив рыдание, скрылась.

Братья остались вдвоем.

Гарсия проводил Джемайму задумчивым взглядом.

– Надо же, никогда не обращал внимания на то, что наша маленькая закройщица чертовски мила.

– Где тебе. Она же ничуть не похожа на тех роскошных женщин-вамп, которыми ты обычно увлекаешься.

– Знаешь, – так же задумчиво продолжал Гарсия, – на сей раз я, пожалуй, готов сделать исключение.

Энрике мгновенно оказался рядом с братом.

– Гарсия, добром предупреждаю: забудь про Джемайму. Она моя. У тебя нет ни малейшего шанса.

Тот потер подбородок.

– Если у меня нет ни малейшего шанса, тогда отчего ты так нервничаешь? Хотя сам я в этом не так уж уверен. Разве можно заявлять права на женщину, которая даже имени твоего настоящего до сего дня не знала? Кстати, как и ты ее.

У Энрике желваки заходили на скулах.

– Поосторожней в выражениях, братец!

– Да ладно тебе, если разобраться хорошенько, ты ее и в самом деле совершенно не знаешь. Не ты ли только что утверждал, что, если она остановит выбор на мне, ты тихо и мирно уйдешь с дороги?

– Она не остановит выбор на тебе. – В голосе Энрике звучала неколебимая уверенность. – Просто сейчас она растерялась. Вот придет немного в себя – и разберется во всем.

Гарсия пожал плечами.

– Может быть, может быть. Но все же, кто знает. – Вызывающе насмешливая улыбка исчезла с его лица. – Энрике, шутки в сторону… А ты не думаешь, что все произошедшее в минувшие выходные могло быть подстроено?

Энрике непонимающе поглядел на брата. О чем это он?

– Я имею в виду, – продолжал тот, – вдруг она нарочно пыталась на этом съезде завязать роман именно со мной. И любовь с первого взгляда здесь вовсе ни при чем, одна корысть. А по иронии судьбы налетела на тебя.

Энрике скрипнул зубами.

– Ты говори, да не заговаривайся! Не слишком ли ты низкого о ней мнения?

Но брат стоял на своем.

– Послушай, я вовсе не пытаюсь очернить ее в твоих глазах. Возможно, ты прав и все это – чудовищное недоразумение. Возможно, это и есть истинная любовь, которая окончится законным браком, пышной свадьбой, уютным семейным гнездышком и кучей очаровательных ангелочков.

Энрике рассмеялся – такое отвращение звучало в словах брата!

– То-то я повеселюсь, когда отыщется женщина, которая заставит тебя передумать и самому возмечтать о законном браке.

Но Гарсию сбить с мысли было нельзя.

– Очень сомневаюсь. Но я сейчас не о том. Возможно, ты прав, и Джемайме нужен только ты. Но вполне допустим и иной вариант. Вдруг, выбирая между нами, она будет судить исключительно по размерам наших счетов в банке?

Энрике пожал плечами. Ясно, на что намекает брат, – на ту давнюю историю с неверной невестой. Но ведь Джемайма ничуть не похожа на Александрину. Их и сравнивать нечего. Однако против его воли зароненное братом зерно подозрения начало медленно прорастать в душе. Тем более что он понимал: Гарсия, несмотря на все свои шуточки и поддразнивания, желает ему только добра.

Хотя в жизни братья шли разной дорогой, но искренне уважали выбор другого. Энрике знал, что и брату подчас нелегко приходится в роли наследника семейного предприятия Валдесов, на которого возложены все надежды и упования отца, человека сурового и требовательного.

Гоня недостойные мысли прочь, Энрике упрямо тряхнул головой. Джемайма, как жена Цезаря, выше всяких подозрений.

– Ты только помни, – предупредил он, – держи свои руки подальше от моей девушки. Снова полезешь к ней с поцелуями – уши оборву!

На лицо Гарсии вернулось прежнее нахальное выражение.

– Но-но, полегче. Что-то я не помню, чтобы она официально признала тебя своим парнем. Так что вакансия свободна.

Зная, что несносный братец просто пытается позлить его, Энрике не снизошел до ответа – повернулся и вышел.

Как ни странно, но Джемайма ждала его возле лифта. Вся напряженная, брови сведены, на лице застыло угрюмое выражение.

– Джулия! – Он распахнул объятия, но тут же спохватился и смущенно опустил руки. – То есть Джемайма. Прости, я случайно. Привык думать о тебе, как о Джулии. Но Джемайма тебе идет больше.

Она лишь печально качнула головой, но ничего не сказала.

– Я рад, что ты подождала меня, – продолжил он, боясь, что она в любой миг может снова сорваться с места и убежать – во всяком случае, вид у нее был именно такой. – Пойдем куда-нибудь и поговорим. Только подальше отсюда. Подальше от Гарсии и его паршивого дома моды.

Джемайма упорно глядела куда-то в сторону. Наконец медленно повернула голову. Взгляд ее умолял лишь об одном – о правде.

– Скажи мне кое-что. Я должна знать наверняка, прежде чем смогу хорошенько обдумать весь этот кошмар.

– Никакой это не кошмар! – горячо возразил Энрике. – Лично я могу с ходу назвать тебе пару-другую очень даже приятных моментов со времени первой нашей встречи.

Но Джемайма все хмурилась. Меж бровей пролегла незнакомая морщинка – и Энрике хотелось поцелуями разгладить ее. С субботнего вечера он только и мечтал о том, чтобы возвратиться в то положение, в котором их застал тот телефонный звонок.

Благоразумие, однако, подсказывало: Джемайму сейчас лучше не трогать. Не то легко и в глаз схлопотать. Судя по виду, сейчас она не стала бы церемониться.

– В том-то и беда, – пробормотала она наконец. – Ты ведь считал, что мы в пятницу встретились впервые в жизни.

– Но ведь так оно и было.

– Для тебя. Но не для меня.

Энрике кивнул. В словах ее была своя логика.

– Ну да, само собой, ты-то думала, что мы уже знакомы. Ну и что с того?

Но вместо того, чтобы смягчить Джемайму, слова эти только добавили масла в огонь. Она ожгла его сердитым взглядом.

– В том-то все и дело! Я думала, что знаю тебя. Я и представить не могла, что имею дело с совершенно чужим человеком! А ты… ты…

Внезапно он понял.

– И теперь ты хочешь знать, не имею ли я этой милой привычки знакомиться в отелях с женщинами, а потом устраивать с ними оргии?

Подобная прямота слегка смутила Джемайму. Она потупилась и прикусила губу, но все же кивнула.

– Так знай, что нет. Подобной привычки за мной не водится. Ты – мое первое и единственное знакомство такого рода.

– Спасибо, – фыркнула она. – Выходит, я совратила тебя с пути истинного?

Энрике усмехнулся краешком губ.

– Послушай, Джемайма, не стану лгать: я не святой. И я не слишком горжусь многими из моих поступков, особенно совершенными в юности. Но одно могу сказать наверняка: все, что произошло между нами в пятницу, произошло в результате мгновенного и взаимного притяжения. Я с первого взгляда понял, что мы созданы друг для друга. Да ты же сама не станешь спорить, что нам хорошо вдвоем.

Однако ее слова невольно вызвали в памяти Энрике предположение Гарсии. Да, она думала, что имеет дело с его братом. Но искала ли она этой встречи нарочно? Энрике попытался прогнать гнусную мысль.

– И несмотря на всю эту путаницу, я рад, что мы с тобой встретились. Чертовски рад! Для меня ничего не изменилось.

Несколько мучительно долгих мгновений Джемайма стояла в нерешительности. Наконец легонько качнулась – но не к Энрике, а от него.

– Спасибо, что прояснил для меня хотя бы это, – произнесла она, явно борясь с собой. – Но все равно мне надо остаться одной и подумать. Случившееся слишком внезапно и мучительно для меня, чтобы я могла вот так с ходу примириться с ним. Знаешь ли, я не привыкла ложиться в постель с мужчиной, которого вижу впервые в жизни. Это просто не я!

Чуть осмелев, Энрике коснулся ее волос, ласково провел кончиками пальцев по рыжему локону.

– Джемайма, что бы там ни было, но ты – это ты, а я – это я. И ничто не изменит того, как мы реагируем друг на друга. Не изменит того, что было между нами. И того, что еще будет.

Он наклонился и легонько поцеловал ее в макушку. Джемайма глубоко вдохнула и вскинула на него вопрошающие глаза.

– Так ты думаешь, еще что-то будет?

– Ну разумеется, – твердо ответил он. – Конечно, будет. Но ты должна сама осознать это.

Джемайма отступила на шаг.

– Я тебе позвоню.

И, не дожидаясь лифта, она повернулась и побежала по лестнице. Энрике не стал догонять ее. Только когда цокот каблучков по ступеням затих, он заметил на полу женскую сумочку. Сумочку Джемаймы.

Ужасно не хотелось одалживаться у Гарсии, но ничего другого не оставалось. И мужество его увенчалось заслуженной наградой. Выдержав должное количество более-менее остроумных шуточек, Энрике стал обладателем заветного адреса.

Через полчаса он уже подъезжал к маленькому домику на окраине Батлера. Домик этот, аккуратный и чистенький, явно знавал лучшие времена. Стены давным-давно пора было красить заново, да и черепицу не мешало бы переложить. Дом окружал такой же маленький, но неухоженный сад – похоже, до него у владельцев просто не доходили руки.

– Спасибо, нам не надо иллюстрированного собрания сочинений Шекспира, – вежливо, но твердо сказал ему с порога серьезный мальчуган с такими же, как у Джемаймы, рыжими непокорными вихрами. Должно быть, тот самый Бобби.

– Но я не…

– И чудо-штопора тоже не надо.

– Я вовсе ничего не продаю.

– В самом деле? Тогда почему вы не в костюме? Уж коли ходите по домам, спасая души грешников от геенны огненной, надо надевать костюм. Так солиднее.

– Я не бродячий проповедник, – снова попытался объяснить Энрике.

– Бобби, кто это? – В дверь высунулась прехорошенькая головка – те же рыжие волосы, те же зеленые глаза. Вот только тот огонь, что Джемайма скрывала глубоко внутри, у Синтии так и бил на поверхности. Личико ее напоминало личико проказливого эльфа, а волосы, что у старшей сестры лежали хоть и пышными, но все ж оформленными локонами, у младшей торчали во все стороны, завиваясь мелким бесом. – Коммивояжер?

– Да нет же… – снова начал Энрике, но, видно, ему не суждено было договорить.

– Ну что ты, Бобби, разве сам не видишь, ну какой это коммивояжер? Они все скучные и унылые личности. Такой красавчик ни за что не пойдет разносить по домам электробритвы и галстуки. – Она окинула Энрике критическим взглядом, но тут же просияла. – Слушайте, а это не вы звонили сегодня, про Джейми спрашивали?

– Я, – сознался припертый к стенке молодой человек. – Меня зовут Энрике. Я привез ее сумочку.

И он предъявил на всеобщее обозрение маленькую дамскую сумочку.

– Точно, – хмыкнул Бобби. – Это ее.

– Заходите, – пригласила его сестра. – Меня зовут Синтия. Джемаймы еще нет. – Она вдруг хихикнула. – А я-то думала, вы собираетесь сдирать с нее одежду, а не сумочку.

Вспомнив, как неосмотрительно он приветствовал девушку по телефону, приняв за Джемайму, Энрике покраснел и огляделся, не слышит ли Бобби. На счастье, мальчуган уже прошел в дом. Смущение гостя не укрылось от Синтии.

– Когда вы краснеете, вы еще отпадней.

Проводив Энрике в маленькую чистую кухоньку, девушка налила ему чаю и отрезала большой кусок настоящего домашнего пирога с яблоками. Энрике искренне удивился. Это кто же тут печет такие пироги? Джемайма? Но когда ей все успеть? Да и Синтия вроде бы на прилежную кулинарку не похожа. Но когда он деликатно сформулировал вопрос, то ответ получил и вовсе неожиданный.